Текст книги "До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник)"

– Я бы сказал так: в этой истории есть масса вопросов, на которые официальная версия не дает ответа. Следствие по делу о смерти Сары Пирс после исчезновения лорда тянулось еще год, окончательный вывод – убийство. В заключении пропавший лорд Луган назван убийцей – для британской практики факт весьма необычный…

– И что из этого следует?

– Думаю, в данном случае ими двигало элементарное желание приостановить производство по делу… Под предлогом, что обвиняемый скрылся от следствия.

– Ледников, я же вижу, что у тебя есть и другая версия, – сразу догадалась Гланька. – Знаю я тебя! Тебе лишь бы доблестную английскую полицию уесть!.. Излагай. Сюжет хоть куда, можно такую передачу заделать! Излагай, а мы с Седриком будем тебя опровергать!

– Тогда еще портвейна, – усмехнулся Ледников. – Для пущей убедительности!

Когда Седрик, не скупясь, наполнил тяжеленные стаканы, он приступил к делу.

– Собственно, полицейские сами сознавались, что дело весьма темное, и то, что произошло на кухне, загадка. Действительно, на кой черт лорду с подарками для детей набрасываться на няню? Хотел убить жену? Но почему не убил, когда она появилась там, а заботливо проводил в спальню?

– Господи, был припадок ярости, а потом прошел! – пожала плечами Гланька. – И ему стало совестно… – усмехнулась она.

– Понимаешь, в рамках этой версии мы будем биться как муха о стекло – ничего не складывается, а мы бьемся и бьемся. Давай попробуем зайти иначе… Итак, кто-то, кто не желает лорду Лугану добра, точно знает, что нынешним вечером часов около девяти он заедет в дом, откроет дверь своим ключом, спустится в кухню и положит там подарки детям… И этот кто-то решает устроить ему ловушку. В кухне лорда ждет еще теплый труп няни его детей… Луган или поднимает шум, или в смятении бежит с места преступления. В обоих случаях он главный подозреваемый, и засадить его за решетку, используя его репутацию и общеизвестную ненависть к жене, не представляется такой уж трудной задачей. Во всяком случае, одно совершенно очевидно – вложить все деньги в RWG он уже не сможет. Арест, скандал, суд – лорду будет уже не до этого…

– Но в таком случае кто-то должен был убить Сару прямо перед приходом Лугана? – азартно спросила Гланька.

– Да, ту самую Сару, которую хозяйка в тот вечер задержала в доме под предлогом подготовки к дню рождения… И которую за полчаса до прихода лорда Лугана отправила на кухню…

– Погодите, Валентин, вы утверждаете, что леди Аннабелла… – ошеломленно спросил Седрик.

– Я только выстраиваю установленные полицией факты в определенном порядке. Итак, бедняжка Сара спускается вниз, начинает готовить чай, и там на нее набрасывается неизвестный убийца с обрезком свинцовой трубы, который заранее проник в дом и знал, что Сара в половине девятого спустится вниз… Расправившись с Сарой, убийца запихивает ее тело в заранее приготовленный мешок, но так, чтобы сразу было видно, что там…

– Но зачем? – не понял Седрик.

– Для того чтобы человек, который появится на кухне, подошел к мешку и даже попытался раскрыть его…

– Но зачем? – опять повторил Седрик.

– Лорд Луган – а на кухне, как известно, должен появиться именно он! – непременно попытается заглянуть в мешок, потому что решит, что там тело его жены! – спокойно объяснил Ледников.

– Элементарно, Ватсон, – хмыкнула Гланька.

– И после этого судьба его будет решена. Он уже не сможет доказать свою непричастность. Лорд Луган сразу понимает это… Понимает, что если он сейчас убьет жену, дети останутся сиротами… А дальше все согласно официальной версии. Бегство, отчаяние, надежды и… самоубийство. Я не думаю, что он столько лет скрывается. Все-таки не старец Федор Кузьмич…

Седрик посмотрел на него в изнеможении.

– Это еще кто такой?

– В России существовала легенда, что старец Федор Кузьмич, появившийся в Сибири после смерти императора Александра I, и был на самом деле императором, который не умер в 1825 году, а ушел от мира и скрылся в народе… Как видите, легенда о лорде Лугане не такое уж оригинальное произведение.

– Так, Ледников, брось ты своего старца! – перебила его Гланька. – Кто был ее сообщником? Кто убивал?

– Сама же говоришь – сообщник, – засмеялся Ледников. – А кто именно? Я же не английский полицейский. И вообще, прошло столько лет.

Седрик допил свой портвейн и задумчиво сказал:

– Когда отец рассказывал мне, что произошло потом, он неодобрительно говорил о том, что у леди Аннабеллы был охранник, которого многие считали ее любовником… Это был какой-то офицер в отставке, которого она знала с детства…

– Ага, значит, у нас тут еще и детская любовь до гроба имеет место быть, – подняла указательный палец Гланька.

– И все-таки мне трудно поверить в эту версию, – признался Седрик.

– Но официальная версия, в которую вы верите, вряд ли выглядит убедительнее, – сказал Ледников.

– А мне нравится! – сообщила Гланька. – Во всяком случае, все становится гораздо понятнее.

– Но зачем сообщник дождался Лугана? – упрямился Седрик. – Он же мог спокойно уйти, не дожидаясь его!

– Мог, но не смог… Поймите, Седрик, преступления совершают живые люди, и даже самые изощренные планы срываются из-за какой-нибудь ерунды. Сара Пирс должна была спуститься в кухню в половине девятого, а спустилась без двадцати, потому что у нее было расстройство желудка и пришлось посетить туалет. Сам Луган приехал не ровно в девять, а без четверти… Потому убийце пришлось срочно спасаться бегством…

Как и положено в готическом романе, дождь лил всю ночь. Какие-то таинственные звуки нарушали мертвую тишину за окном. Ледников, как всегда ворочавшийся без сна в незнакомой постели, пытался сформулировать вопросы к мадридским товарищам, но в голову все равно лезли мысли о том, что в исчезновении Рафы и лорда Лугана есть что-то общее. Какая-то стальная пружина толкала события. «А ведь пружина имеет силу, только когда она сжата, – подумал Ледников. – И в данном случае это хорошо. Значит, я на правильном пути…»

Утром, по дороге в аэропорт, Гланька поинтересовалась:

– Слушай, а какого черта тогда эта Аннабелла поперлась вниз на кухню, рискуя попасть в руки Лугану?

– Да мало ли, – рассеянно сказал Ледников. Ему было уже не до страстей леди Аннабеллы. – Скорее всего, нервы не выдержали… Наверное, сообщник должен был дать сигнал, что все идет по плану, а сигнала все не было, ведь Луган спугнул его… А она этого не знала…

– Если она, конечно, действительно все так подстроила, то… Прямо леди Макбет какая-то!

– А может, и нет. – Ледников, прищурившись, взглянул на Гланьку, на которую леди Аннабелла, судя по всему, произвела впечатление. – Может, все было совсем не так.

– В смысле? – не поняла Гланька и изумленно уставилась на него.

– На дорогу смотри, – посоветовал Ледников. – Как?.. А может, Луган просто подкупил няню, чтобы она доносила ему обо всем, что происходит в доме. А та стала требовать больше денег, стала шантажировать, что расскажет обо всем хозяйке и она вообще запретит ему видеть детей… Ну, он и вспылил… Тоже сюжет, который вполне вписывается в картину…

– Так, и сколько у тебя еще версий в запасе?

– Много, – зевнул и потянулся отчаянно невыспавшийся Ледников. – Если бы ты знала, с какой удручающей монотонностью повторяются сюжеты и идеи преступлений! Люди-то везде одинаковые… Отличаются только фактура, детали. Ну, еще местный колорит имеет место быть. В общем, как утверждают атеисты, возможно все, что не противоречит законам физики. Например, леди Аннабелла и Сара могли не поделить мужественного охранника. Такое тоже часто бывает – мужчин, влюбленных в леди, тянет на что-нибудь попроще, вроде служанки, с которой не надо напрягаться, а можно так, по-простому, по-солдатски… Аннабелла застала их и решила Сару убрать, подставив при этом мужа… Двух зайчишек – одним выстрелом.

Глава 14
Murder will out…
Убийство раскроется…

Одноклассник Модеста оказался нездорово толст и ослепительно белобрыс, несмотря на восточное имя Ринат. Он таял под мадридским солнцем, словно глыба льда. Однако был крайне осторожен в выражениях и оценках.

Но Модест проявил себя молодцом – он сразу повел разговор в приятельском тоне, с шутками и прибаутками, с воспоминаниями о хулиганской юности, и панцирь международного чиновника, за которым пробовал было укрыться оевропеившийся Ринат, быстро дал трещину.

Отношения между Муромским-старшим и его женой сеньорой Франциской никогда не были радужными, поведал он. Это не было тайной ни для кого. Тайной была причина, по которой Муромский, всегда любивший окружать себя эскортом молодых секретарш и референток модельного вида, продолжал жить с сеньорой Франциской. Как поведал Ринат, слухи о разводе Муромского постоянно появлялись в мадридском обществе, но каждый раз только ими дело и ограничивалось.

– А, может быть, причиной был сын? – предположил Ледников. – Может быть, они не расставались из-за него?

– Я думаю, он как раз и мог стать причиной развода, – пробурчал Ринат, тяжело колыхнувшись, словно полиэтиленовый мешок с водой, в своем кресле. – Сеньора Франциска своего сына не любит. А скорее – ненавидит. Она – женщина добропорядочная, старых правил, Рафа для нее – извращенец, которого нужно держать подальше от семейных капиталов в помещении без окон и с железной дверью. Думаю, она бы с удовольствием упрятала его в сумасшедший дом, объявила недееспособным и лишила права распоряжаться деньгами. То, что Рафа тоже наследник, для нее было как нож острый.

– А как же сделка с английским лордом, деньги на которую ему дал отец?

– Ну, мало ли кто какие планы строит! На рынке всегда столько слухов…

– То есть вы хотите сказать, что сейчас у Рафы на покупку RWG денег нет? А они были?

– Были проекты, в которых Муромский-старший мог оказать ему поддержку. Но деньги на счета Рафы, насколько мы знаем, не пошли, – выпятив губы, сказал Ринат. – А что касается нынешнего положения…

Он задумался, словно решая, говорить об этом или нет.

– Нынешнее положение достаточно запутанное, – помог ему Ледников.

– Там какая-то путаница с завещанием… Часть его огласили сразу, а часть подлежит оглашению через какой-то срок. Оглашенная часть касается, собственно, только недвижимости, по ней Рафе в Испании ничего не досталось. Он остался только со своей лондонской квартирой. Это, конечно, тоже деньги, но… На них RWG, сами понимаете, не купишь… А что касается финансов, то… Это пока тайна.

– Ладно, Ринат, не позорь меня перед человеком, – укоризненно протянул Модест. – Я-то ему напел, что перед вами Моссад с КГБ – детский сад, а ты темнишь!

– Хорошо… Судя по всему, распоряжаться деньгами будет сеньора Франциска. Есть такие подозрения…

– Интересно, чем же она так мужа к стенке приперла? Раз уж он отказал сыну?

Ринат снова заколыхался:

– У сеньоры Франциски есть юридический консультант. Зовут его Хесус Навас. Очень серьезный товарищ. Мы пару раз с ним сталкивались, так он зубами выдирал каждую копейку… А уж когда речь идет о десятках миллионов, сеньор Навас пойдет на что угодно! И потом, судя по всему, Навас – последняя любовь сеньоры Франциски. Он из нее веревки вьет.

– А что же, Муромский об этом не знал?

– Знал, но что он мог поделать? У них что-то на него было. Что-то серьезное… – наставительно поднял указательный палец Ринат.

– Ринат, как вы знаете, в России на всех олигархов что-то есть. Но это не особенно мешает им жить.

Ринат таинственно улыбнулся:

– Давайте так. Я вам расскажу о некоторых своих догадках, а вы решайте, верить им или нет. Сразу предупреждаю – фактов у меня немного, в основном соображения…

Он хитро посмотрел на Ледникова азиатски сузившимися глазками.

– Так вот, российский компромат Муромского, конечно, волновал мало. У нас, как вы знаете, своих не выдают, а он, покидая родные пенаты, успел к тому же спрятать все концы в воду. Значит?..

– Значит, есть компромат местного разлива, – быстро ответил на его вопрос Ледников.

Ринат неодобрительно поджал губы.

– Если вы сами все знаете, зачем тогда спрашиваете?

– Ладно, Ринат, чего ты обиделся? – вмешался Модест. – Сам задаешь наводящие вопросы, а потом обижаешься… А нам наводящие вопросы задавать опасно. Ледников у нас отличник боевой и политической подготовки. И Шерлок Холмс в придачу. Смесь, сам понимаешь, гремучая.

– Тогда уступаю трибуну, – прищурился Ринат.

– Давай, Ледников, – возбудился Модест, – покажи этим испанским провинциалам, что такое высокий класс аналитики!

По хитрой роже Модеста было ясно, что он предлагает развести самолюбивого Рината и вынудить его в азарте наговорить лишнего.

– Что ж, – пожал плечами Ледников, – я вижу два варианта. Либо Муромский преступил испанские законы совсем недавно, во что я не очень верю… Наши ребята, если это не полные отморозки и не мелкая уголовная шушера, в местах обетованных стараются вести себя, как примерные буржуи, им же тут надо репутацию нарабатывать, они же тут хотят быть чистенькими. Это дома их на подвиги тянет. Как у Чехова – нашему брату тут скидка, потому нельзя не выпить. А Муромский своим положением в Мадриде, насколько я знаю, очень дорожил. Меценатствовал и занимался благотворительностью.

Ледников сделал паузу, ожидая реплики Рината, но тот лишь благодушно покивал с сонным видом.

– То есть свежих грехов здесь у Муромского не было. Что из этого следует? Скорее всего, были старые – с тех времен, когда он только переехал в Мадрид и попытался делать здесь деньги. Тогда у него, насколько я помню, были неприятности с полицией – какие-то подставные фирмы, уход от налогов… Разумеется, сейчас воспоминания об этом ему были совершенно не нужны. А, может быть, дотошный сеньор Навас раскопал какую-то более серьезную историю тех времен. Очень серьезную. А дальше – шантаж, угрозы, требование сделать единственной наследницей достопочтенную сеньору Франциску… Наверное, Муромский пытался выбраться из ловушки, но не успел. Уж не господин ли Навас предупредил его ответные действия?

– И утопил его в собственном бассейне? – вскинул невидимые брови мгновенно проснувшийся Ринат. – Боюсь, тут вы, Валентин, нафантазировали уже чрезмерно. Нет-нет! Зачем Навасу уголовщина? Это не его методы.

– Может быть, – не стал спорить Ледников.

Но сразу отметил, что сама по себе мысль о том, что Муромский погиб не своей смертью, вовсе не удивила нашего дорогого Рината. Видимо, в ней для мадридских товарищей нет ничего нового.

– Кстати, Ринат, никаких расследований по поводу гибели Муромского-старшего не проводилось? – поинтересовался он.

– Почему, что-то там расследовали… – лениво протянул Ринат. – Но так как ближайшие родственники ни на чем не настаивали, дело быстро свернули. И потом, сказалось особое отношение к русским богачам, которое имеется у местной полиции. Отношение, я бы сказал, специфическое…

– То есть никаких подозрений у полиции не возникло?

– Наверное, они были, но… Понимаете, никому не нужен был шум. Он только навредил бы всем. Родным, полиции, под носом которой что-то творится. Тут вполне хватает забот с русскими килерами, проститутками и беглыми олигархами. Поэтому… Если сложить вместе деньги покойного и связи господина Наваса, образуется сила, которая способна пресечь ненужные расследования. Или направить их по нужному руслу.

– Понятно. Рафа тоже так считал?

– Разумеется. Кстати, он был в это время здесь. Прилетел переговорить с отцом.

– Наверное, про покупку RWG? – предположил Ледников.

– Может быть, – не стал спорить Ринат. – А может, о завещании вообще… Ведь у него с отцом в последнее время тоже отношения не очень-то складывались. А что касается цепи, на которой держали Муромского-старшего сеньора Франциска и сеньор Навас… Вы угадали, Валентин. Отдаю вам должное. Мы провели собственное расследование, и выяснилось, что в прошлом у господина Муромского были темные пятна… Весьма темные! Полиция не нашла тогда достаточных доказательств его причастности к поджогу предприятия конкурентов. Но во время пожара пострадали люди, несколько из них стали инвалидами. Если бы сейчас эта история вдруг всплыла, да еще открылись новые обстоятельства, господину Муромскому сильно не поздоровилось бы… С инвалидами тут не шутят! Ему могли выставить такие счета!

Собственно, на этом разговор и закончился. На прощание Ринат сказал:

– Приятно было познакомиться. Кстати, Валентин, если захотите сменить работу, звоните. Я с удовольствием дам вам рекомендацию. Нам такие люди нужны.

Глава 15
Who keeps company with the wolf…
Кто водит компанию с волками…

Вернувшись из Мадрида, Ледников понял, что первое, что он должен сделать, – это встретиться с некой госпожой Согдеевой, которая не могла не знать какие-то важные детали всей этой истории. Если раньше он с этой встречей не спешил, то потому, что не чувствовал себя к ней готовым. А вот теперь им было о чем поговорить. Причем встречу Ледников решил организовать неожиданную, чтобы не дать ей времени подготовиться. Он просто дождался, когда она отправится в традиционный поход в супермаркет, о котором ему поведал в свое время Вудгейт, и последовал за ней.

Ледников зашел следом за Согдеевой в магазин и, пока она загружала свою тележку, внимательно следил за ней. Девушка выглядела рассеянной и как будто утомленной, во всяком случае, не выбирала продукты с обычной женской дотошностью и увлеченностью самим процессом покупки. Продуктов совсем немного, отметил он.

Ледников догнал ее у машины. Согдеева уже открыла дверь, когда он вежливо поздоровался с ней по-русски.

Она на секунду замерла, а потом медленно повернулась. Глаза у нее были испуганными.

– Добрый день, – подчеркнуто вежливо поклонился Ледников. – Мне хотелось бы с вами поговорить, Валерия Олеговна.

– А мы разве знакомы? – несколько нервно и агрессивно спросила она. – Я что-то не припомню…

– Моя фамилия – Ледников. Почему-то мне кажется, что она вам известна.

Согдеева задумалась, осмотрелась по сторонам и решила не отпираться, словно школьница, застигнутая за неподобающим занятием. Наоборот, посмотрела на него неожиданно прямо и твердо.

– Допустим. И что из этого следует?

– Из этого следует, что нам стоит поговорить спокойно и доброжелательно.

– Хорошо, надо – так надо.

Она сразу как-то успокоилась, перестала нервничать. Из чего Ледников сделал вывод, что девушка прекрасно представляет себе, о чем пойдет разговор, и, вполне вероятно, даже готова к нему.

– Садитесь, поехали, – кивнула Валерия на свою машину. – Не тут же нам разговаривать? Вряд ли вам хочется привлекать ненужное внимание.

Ледников молча устроился на переднем сиденье рядом с ней. Когда выбрались со стоянки у супермаркета, она насмешливо спросила:

– А если бы я отказалась с вами разговаривать, вы что – бросились бы в погоню?

– Да нет, я бы просто постарался убедить вас, что это в ваших же интересах. Ведь иначе я начну собирать информацию по своим каналам, и кто знает, что мне о вас наговорят…

– Начну! – усмехнулась Валерия. – Можно подумать, что вы еще не начали!

Спорить Ледников не стал.

– А еще я предупредил бы вас, что люди болтливы, завистливы, коварны и в результате моих поисков информация об исчезновении господина Муромского-младшего может дойти и до Скотленд-Ярда. И тогда… Вам это нужно?

Валерия демонстративно обдумала услышанное. А потом улыбнулась.

– А не боитесь, что я вам все навру? – вдруг совсем по-девчоночьи прыснула она.

– Знаете, Валерия, сегодня любой менеджер по персоналу предпочитает сочиненное собственноручно соискателем резюме, а не характеристику за тремя подписями. Потому что по нему он определит все, что его интересует. Ложь тоже дает пищу для размышлений и выводов. И если эта ложь красивая, иногда даже бо́льшую, чем правда… Ведь красивая ложь – это уже творчество. Так что ваша ложь для меня так же интересна, как и правда.

Она равнодушно пожала плечами – мол, как вам будет угодно. А потом чуть ли не весело сообщила:

– Сегодня еще предпочитают рекомендации от людей, которым можно доверять.

– Рекомендации на ваш счет у меня есть. И как раз от людей, которым вполне можно доверять.

– Интересно! Вот бы послушать…

– Успеете еще, – многозначительно пообещал Ледников.

Разглядывая то мелькающие за окном лондонские пейзажи, то несколько хищный профиль Валерии, Ледников подумал, что женщина она, судя по всему, незаурядная, но находящаяся в стадии умственного и психологического смятения. Ей явно надо выговориться. Ледников по своей следовательской практике знал, что едва ли не у каждого подследственного, исключая, может быть, самых отпетых, наступает момент, когда ему нужно перед кем-то выговориться, – то ли перед следователем, то ли перед соседом по камере. Валерия, судя по всему, переживала именно такой момент.

Пока он предавался размышлениям, Валерия благополучно добралась до уже знакомого ему внушительного особняка. Она загнала машину в подземный гараж. Ледников, как джентльмен, забрал у нее пакеты с продуктами, и они мило прошествовали к лифту. Со стороны они выглядели прямо, как добропорядочная супружеская пара…

В лифте Валерия нажала кнопку шестого этажа, и Ледников сразу насторожился – Вудгейт, насколько он помнил, говорил, что квартира Рафы находится на третьем этаже. Вот будет интересно, если на шестом этаже его ожидает какой-нибудь беловолосый парень с обрезком водопроводной трубы в руках! А он весь в кульках, даже рукой пошевелить не успеет!..

Двери лифта выходили в коридор. Пропустив Валерию, Ледников быстро огляделся по сторонам. Коридор был пуст. Но это ничего не значило, разумеется. Гости могли появиться в любой момент. Интересно, куда она хочет его заманить?

Валерия открыла вторую дверь с правой стороны от лифта и попыталась пропустить Ледникова в квартиру первым, но он благовоспитанно показал, что уступает ей дорогу – lady first, черт подери!

Валерия внимательно посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась.

– Там никого нет, уверяю вас!

– И это радует, – сказал Ледников, протискиваясь с пакетами в дверь.

Про себя он отметил: девушка опытная, внимательная и, судя по всему, знает, что такое засада или нападение из-за угла. Интересно, откуда?

Квартира представляла собой просторную комнату, один угол которой был отведен под кухню. Свалив пакеты на кухонный стол, Ледников огляделся.

– Что-то это не слишком походит на жилье любимого наследника олигарха…

– А это не его жилье, – рассеянно сказала Валерия, укладывая продукты в холодильник. – Его апартаменты на третьем этаже. Это – моя скромная обитель. Весь шестой этаж отведен под квартирки для слуг и обслуживающего персонала… Хозяева сюда не ходят. Это такое гетто в масштабах одного дома.

– Но ключ от квартиры Муромского у вас имеется?

– Разумеется.

– Вы что, там убираетесь в его отсутствие?

– Нет, убирается там прислуга. А я… присматриваю. Скажем так.

– Что это значит?

– Слежу, чтобы не пустовал холодильник, плачу по счетам, даю при нужде советы, делаю заказы…

– Странное занятие для такой женщины, как вы… – с некоторым нажимом произнес Ледников.

– Ого, вы уже знаете, какая я женщина! – засмеялась Валерия. – Давайте пройдем в комнату, и я постараюсь вам объяснить, как это произошло. Если вам это интересно. Выпьете что-нибудь?

– Сугубо символически. Что называется, за компанию.

– Ну, из меня собутыльник тот еще!

С массивным стаканом, на дне которого плескалась жалкая доза виски, разбавленного содовой, Ледников устроился на диване. Себе Валерия налила, кажется, сок.

Какое-то время они тактично помолчали. Ледников старался не выпить виски одним глотком, а Валерия задумчиво курила. А потом она сказала:

– Мой отец был знаком с Муромским еще со времен учебы в университете. Когда началась вся эта катавасия с перестройкой и революцией, они прошли вместе весь путь – кооперативы, первые большие деньги, банк… Но Муромский всегда был главным. У отца не было особого честолюбия, он просто хотел жить по-человечески. Он не считал, что жизнь – это экспансия, что размер прибыли важнее всего, что в бизнесе всегда нужно кого-то жрать, чтобы не сожрали тебя… Он был просто умный. И в мире бизнеса оказался, надо признать, не в своем кругу. Он отправил меня учиться в Лондон, а потом выбросился из окна во время отдыха в Сочи…

– Были какие-то конкретные причины?

– Может быть… Но я о них ничего не знала. Потом, правда, выяснилось, что он страдал от приступов тоски и депрессии.

Валерия выглядела спокойной и задумчивой. Видимо, все, что касалось жизни и смерти отца, в ней давно перегорело.

– Все деньги и акции остались матери, которая… Видите ли, ей все время казалось, что она сильно недополучила радостей жизни, пока жила с отцом. Хотела, чтобы с ней расплатились за годы юности, прожитые в нужде и обидах. В общем, она тут же завела себе молодых любовников. Чуть ли не нескольких сразу…

Тут Валерия несколько брезгливо передернула плечами. Мать она, судя по всему, просто презирала.

– Естественно, любовники ободрали ее, как липку, втянули в какие-то аферы… В общем, все, что заработал отец, вдруг куда-то пропало, испарилось. Я успела окончить университет в Лондоне, мне предлагали здесь работу, но я решила вернуться в Москву. Во-первых, мать уже просто сошла с ума от наркотиков и распутства… А во-вторых, я подумала, что с моим образованием и с помощью Муромского, который всегда говорил, что память об отце для него свята, я смогу быстро сделать карьеру и заработать хорошие деньги.

Валерия чуть улыбнулась, словно вспомнив себя той поры. Вспомнив свои надежды и устремления. После небольшой паузы она спокойно продолжила:

– Муромский действительно взял меня на работу. Я стала то ли референтом, то ли советником. Он сказал, что со временем поможет мне открыть свое дело, а пока… А пока я стала его любовницей. Вам, наверное, это тоже известно?

Ледников неопределенно повел плечами. Если девушка очень высокого мнения о его осведомленности, зачем ее разочаровывать. Но держалась она хорошо. Во всяком случае, не сочла нужным в чем-то оправдываться.

– Да-а… До собственного дела никак не доходило, а платил он мне столько, что сама я сделать это не могла. Много денег уходило на мать, она вдруг пристрастилась к казино, постоянно клянчила у меня деньги… Потом господин Муромский пришел к выводу, что держать любовницу в своем офисе неудобно. На самом же деле там появилась другая девушка, поновее, посвежее. И он предложил мне поехать в Лондон, чтобы наблюдать за его сыном, вести его хозяйственные дела… К этому времени мать после ужасного проигрыша разбилась в машине вместе с очередным молодым другом. И я решила уехать из Москвы.

Валерия задумчиво повертела в руке пустой стакан, словно удивляясь тому давнему решению.

– И вот живу теперь в этой квартирке, которая мне не принадлежит, слежу за подвигами господина Муромского-младшего. Не всем же тут становиться невестами лордов, – с некоторым нажимом вдруг сказала она, явно намекая на Гланьку.

– Что поделаешь, – холодно ответил Ледников. – Лордов на всех не хватит. Сладких пряников никогда не хватит на всех, как поется в одной хорошей песне.

– Значит, надо вырвать свой из лап других, – скорее себе, чем ему, сказала Валерия. – Увы, сей мир создан именно так.

Опять вас, русских, понесло на небеса, наверняка сказал бы тут Крейг Вудгейт. И был бы совершенно прав. Поэтому Ледников решил заняться вещами более приземленными, как это и положено следователю, кстати.

– А любовницей Рафы вы не стали?

– А вас это что – покоробило бы? – прищурилась Валерия. – Странно. Ведь вы тут встречаетесь со своей бывшей любовницей, у которой есть жених… А в Москве у вас в это время другая любовница, у которой есть не только муж, но и сын. Вам ли читать мораль?

– Мораль я вам читать не собирался, – спокойно ответил Ледников, хотя познания собеседницы в его личной жизни произвели на него сильное впечатление и очень заинтересовали. Откуда дровишки, спрашивается? Кто вас так здорово просвещает, мадам?

– Меня это интересует как человека, распутывающего преступление, только и всего, – служебным голосом сказал он. – Ваша мораль трогает меня лишь постольку, поскольку помогает разобраться в происходящем.

А сам невольно подумал: да, дорогой товарищ Ледников, вот поведать о тебе в таком духе постороннему человеку, что он подумает? Подумает – развратник и распутник товарищ Ледников, сладострастник, у которого нет ничего святого.

– Что же касается наших отношений с Рафаэлем… – спокойно продолжила Валерия, – нет, его любовницей я не стала. Хотя он этого хотел и добивался, но… Понимаете, я просто видела, что его не секс даже интересует. Ему надо было меня просто поиметь. Именно – поиметь. Для удовлетворения каких-то своих тайных желаний, мечтаний и страстишек. Это началось еще в Москве, когда я была любовницей его отца. И он, кстати, знал это. И, может быть, именно поэтому хотел, чтобы я ему дала… Зачем-то ему это было очень нужно – поиметь любовницу своего отца.

– Какая милая психологическая деталь. Он что – извращенец? – поинтересовался Ледников.

Валерия ненадолго задумалась.

– В каком-то смысле. Для него поиметь кого-то – самая большая радость и наслаждение. Причем сделать это так, чтобы еще унизить, нагадить в душу человеку…

Она как-то оценивающе оглядела Ледникова, а потом сказала:

– Он ведь и невесту нашего лорда очень хотел бы опустить. Лорда купить, а невестой его попользоваться. Видел в этом какое-то особое удовольствие.

Ледников никак не отреагировал на ее слова. Он с самого начала подозревал что-то в этом роде. Удивляло его другое – та откровенность, с которой Валерия говорила с ним. Он ведь не ангел, явившийся к ней с небес! То ли она и впрямь на грани нервного срыва, то ли таким манером пытается ему что-то внушить… Пожалуй, пора несколько переменить тему.

– Скажите, а что вы делали на кладбище? Я видел там ваш автомобиль.

– Вы и тогда следили за мной?

– Нет, у меня там дела личного свойства.

– Это какие же? – недоверчиво спросила Валерия.

– Я искал могилу Керенского.

Как всегда, упоминание о могиле Керенского действовало безотказно. Люди какое-то время усваивали услышанное.

– Керенского? – ничего не поняла Валерия. – Ничего себе! А она что – действительно там?

– Представьте себе. Там не только его могила, но и могилы двух его сыновей – по обе стороны от его. Причем одна так же ухожена, а другая – затоптанная, забытая…

– Странно, – пожала плечами Валерия.

– В том-то и дело. Представьте себе, что это могила господина Муромского. Рядом такая же одного сына. А с другой стороны – запущенная могила другого… Что бы вы подумали?

– Понятия не имею.

– Вы подумали бы то же самое, что думают другие, – настойчиво сказал Ледников, внимательно следя за ней. – Вы подумали бы, что один сын был отцу близок и дорог, а второго он и знать не хотел. Ситуация прямо, как у господина Муромского-старшего…