Текст книги "Семья в долг"

Глава 9

– Оу, романтический вечер, – мне слышится в его голосе скрытая ярость. Хоть он и говорит на первый взгляд спокойно.

Зверюга проходит в комнату, по-хозяйски усаживается за столом. Ведет себя так, будто все ему тут принадлежит.

– Простите, а вы кто такой? – Ваня сделал шаг назад, смотрит на психа, часто-часто моргает.

– Стас, – сказал таким тоном, будто это все объясняет.

Я жадно впилась взглядом в его затылок. Во мне борются два желания, стукнуть его как можно сильнее и… обнять. В тот момент, когда увидела, меня охватила неподконтрольная радость. Стало легче дышать, словно все это время непонятная тоска сдавливала в тиски сердце.

Тут же пришли угрызения совести, я мужа не видела несколько дней, а ничего подобного не испытываю. А ведь Ваня старался… такой романтический ужин приготовил.

Что вообще зверюге надо? Уж никак не ожидала его встретить на пороге своей квартиры. Я вообще была уверена, что попрощалась с ним. Он ведь сделал тест… И пришел? На жалкую долю секунды меня охватили непонятные сомнения, будто я брожу по темному коридору, натыкаюсь на острые шипы и никак не могу ухватиться за нить, что выведет меня к свету. Я тут же отбросила их в сторону.

Псих снова разбередил мне душу. Снова будет все ломать. А ведь только все стало налаживаться!

– Стас уже уходит, решительно прохожу в комнату. – Простите, но вы тут нежеланный гость, – указываю рукой в направлении двери.

– Леночка, зачем так грубо, – муж вытирает ладони и брюки, подходит и протягивает руку Стасу. – Иван.

– Угу, – зверь откинулся на спинку стула, и даже не посмотрел на протянутую руку.

Конечно, мы для него низший сорт. Пришел унижать нас в собственном доме.

– Выметайтесь! – повышаю голос. Какое счастье, что Анютки дома нет.

– Лена, ты сама любезность, – взгляд черных омутов устремляется в мою сторону, меня тут же бьет удар тока, двести двадцать минимум. – Я пришел с выгодным предложением.

– Нас ничего не интересует!

– Я хотел вас поблагодарить за подарки, было очень любезно с вашей стороны, – голос Вани – сладкая патока, он так мило даже со мной никогда не говорил.

Муж ведь явно сопоставил факты, сразу понял от кого подарки. Он ведь ревновал тогда! Так почему сейчас растекается перед ним лужицей? Заискивает? Где его мужской стержень? Ведь понятно, что я не просто так веду себя агрессивно. Значит, перед нами враг! Почему не поддерживает меня? Сейчас надо выгнать этого хама, иначе чувствую быть беде.

– Знатная получилась распродажа. Соседи урвали брендовый шмот за бесценок, а жена так и ходит в старой куртке, – зыркнул на мужа так, что он моментально сгорбился, будто уменьшился в размерах. – Кто вам дал право, Иван, – выплюнул его имя, – Распоряжаться чужими подарками?

– Я… это… я… – теперь муж стал заикаться, лицо позеленело, руки трясутся. – Я не хотел… так получилось…

Мне стыдно за мужа. Почему он не может нормально ответить? И мне страшно, от такой осведомленности психа. Даже уехав, он продолжал следить за каждым моим шагом. В какую ловушку он меня загнал? Ведь явно непросто так вернулся.

– Вы подарили их, Стас, и не ваше дело их дальнейшая судьба.

По-хорошему мне бы предложить вернуть ему деньги. Но у меня их нет. И в этом вопросе, увы, на мужа, тоже надежды нет.

– Мне параллельно, – пожал плечами, – А как тебе, Лена? Что следующее он продаст? Ах, прости, у вас же больше ничего нет. Осталась только ты, – режет меня лазами словно лезвиями, физически ощущаю порезы на коже.

Зверюга зол, его ярость искрит, но внешне он остается абсолютно спокоен.

– Станислав, вы правы мы живем очень скромно, и если вы сможете нам помочь, то мы будем вам признательны, – муж подходит к столу, – Желаете что-то выпить, чай кофе, что покрепче?

У меня глаза кровью наливаются. Как? Как мой муж может лебезить перед человеком, который в открытую поливает нас помоями? Он унижается! Предлагает ему угощения, приготовленные для нашего вечера. Но с ним я потом разберусь. У зверюги поистине уникальная способность поганить все, к чему он прикасается.

– Пошел вон! Убирайся из нашей квартиры! – кричу, надрывая голосовые связки. Не помню, когда я была в таком бешенстве.

– Это моя квартира, Лена, – бархатная, холодная сталь его голоса проходится по моим оголенным нервам.

– Уточните, пожалуйста, о чем речь? – Ваня стал белым как полотно. Верхняя губа дрожит, левый газ нервно дергается.

Мне дурно. Сто процентов  – это очередные происки психа. Мне страшно, как далеко он зашел в своем безумии. В то, что тугой кошелек дает слишком много власти и порождает безнаказанность, не сомневаюсь. Но все же не ожидала, что зверюга пойдет так далеко. Мыслей, что это все шутка у меня нет. Просто так ко мне в дом он бы не пришел, его «талант» – сеять разруху и ломать чужие судьбы.

– Что ты сделал? – голос дрогнул. Боюсь услышать ответ.

– Я сделал? – выгибает бровь, широко улыбается. Издевается. Чувствует, что все козыри у него в руках.

– А кто еще? Чего ты добиваешься строя козни? – перевожу взгляд на мужа, он замер, кажется, даже дышать перестал, лоб покрылся испариной.

Переживает, что по воле какого-то олигарха недоделанного, семья может остаться без квартиры. У меня и самой сердце в пятки ушло. Как противостоять подобному беззаконию?

– А ты спроси у своего муженька, – заявляет невозмутимо. Он явно наслаждается этой сценой, испытывает непонятный, безумный кайф от своей вседозволенности.

– Ваня тут каким боком? – мотнула головой. Не могу разобраться в хитросплетениях его паутины.

– Лен… я это… все не так… – теперь муж покрылся красными пятнами. Говорит очень тихо, язык заплетается, что едва получается разобрать слова.

– Не переживай, любимый, – специально выделяю это слово и подхожу к Ване, обнимаю его за плечи. – Мы со всем справимся.

Глаза психа стали черной, непроглядной бездной, на долю секунды мне показалось, что там внутри открылись врата ада, столько там скопилось ярости.

– Давай, Ванек, расскажи жене, – поставил локти на стол, и немного поддался вперед, – О своих подвигах. Сумел нагадить, так будь мужиком разгреби.

– Что он может мне рассказать? – нервно дергаю плечом, продолжаю обнимать мужа, которого бьет нервная дрожь.

Мне неприятно, что он так боится, его страх выходит с потом, неприятный запах окутывает меня. Смрад надвигающейся катастрофы. Я тут же прогоняю эти мысли, кто, как не я должна его сейчас поддержать. Пусть он боится, но кто бы ни боялся, когда монстр, наделенный властью, собирается отобрать у нас все. Всеми силами пытаюсь заглушить так не вовремя появившееся чувство брезгливости.

– К примеру, как заложил вашу квартиру, – голос Стаса бьет меня по щекам, каждое слово, как ядовитое жало впивается в кожу.

– Что за ересь! – рука помимо воли сползает с плеча мужа, а в моем голосе уже нет уверенности.

– Лен, я бы со всем разобрался. Сейчас я должен получить солидную сумму в одном проекте, и я бы покрыл все долги, – заискивающе смотрит мне в глаза, судорожно облизывает губы, теребит в руках пуговицу от пиджака, отрывает ее, принимается дергать другую.

Иду к креслу, дальше от них. Падаю. Закрываю лицо руками. Правда… она иногда намного больнее, чем мы можем представить. Я винила постороннего мужчину, а оказалось…

– Поставить на кон жилье… а ты задумался, что будет при потере денег? Где будет жить твоя дочь? Ваня… как… – слова не складываются в предложения, дикая, жестокая реальность раскрывается передо мной во всей своей черноте и подлости.

– У меня был план, мы бы не остались на улице! – выкрикнул до жути писклявым голосом. – Лена, ты бы ни о чем не узнала, я бы все уладил! Мы бы жили в достатке! Так и будет! Поверь мне!

– Ты расскажи еще про другие кредиты. Огласи всю сумму долгов, не стесняйся, Ванек, – Стас продолжает насмехаться.

– Тебе какое дело до наших долгов? – резко поднимаю голову, смотрю на него с ненавистью.

Сейчас я их двоих готова прибить. Одного, за то, что подставил нашу семью, второго, что так цинично воспользовался ситуацией.

– Леночка, не горячись, выслушай его, – муж подходит ко мне, приседает на корточки и кладет руки мне на колени.

К горлу подступает тошнота, такая сильная, что едва сдерживаю рвотные позывы. Запах пота и страха родного мужа, поднимает волны дикого омерзения и отчаяния.

– У меня для вас две новости. Хорошая новость, вы больше ничего не должны банкам, – Стас достает из внутреннего кармана куртки несколько листов. – А замечательная новость, вы теперь должны лично мне.

– Сколько? – спрашиваю упавшим голосом.

Отталкиваю мужа, от неожиданности он не удержался и упал на пол. Как приговоренная к расстрелу иду к столу.

– Можешь сама посмотреть, в бумагах все сказано.

Там сумма… там такая сумма… от которой у меня волосы на голове начинают шевелиться.

– Он брал не только в банках, но и в конторах с грабительским процентом, там за несколько месяцев набежало прилично. Странно, что еще к вам в дом коллекторы не пожаловали, – невозмутимо продолжает добивать меня зверюга.

Если я буду с утра до ночи пахать на трех работах, я не расплачусь. Как Ваня мог? В сотый раз задаю себе этот вопрос. И у меня нет на него ответа.

– Они нарушили контракт, там не могло набежать столько процентов. Я хотел подавать в суд, – блеет с пола муж. Сейчас его голос – как раздражающий фактор. Хочется заткнуть чем-то ему рот. За что он так с нами? Со своей дочерью?

– Стас, – встречаюсь со взглядом пылающей черной бездны, на удивление смотрю на него спокойно, не дрожу, не плачу, каким-то чудом мне удалось взять себя в руки. – Ты прекрасно понимаешь, что у нас нет этих денег. Зачем ты выкупил долги?

– Ты едешь со мной в столицу. Этот, – презрительный взгляд на мужа, – Остается тут.

– Зачем?

В голове рождается сотня мерзких идей. Неужели он хочет…

– Условия мы обговорим наедине, – читаю в его глазах триумф. Зверь загнал дичь в угол.

– У меня дочь… я не могу…

– Аня поедет с тобой, – он не спрашивает, приказывает.

– И ты думаешь, я реально вот так все брошу и поеду с тобой? – меня трясет, и я понятия не имею, как взять себя в руки.

Ощущаю себя безвольной игрушкой. Зверь забавляется, ломает мою жизнь, а я ничего не могу с этим сделать. Еще и Ваня пошатнул мой мир. Я ведь была уверена, что могу ему доверять…

– Да, – без малейших колебаний.

И в этом «да» стальная уверенность. Стас и мысли не допускает об отказе. Расспрашивать его о сумасшедших планах, смысла нет. Сейчас ничего не скажет. Он хочет утащить меня в неизвестность. Жутко осознавать, что из-за больного каприза хищника, из-за недальновидности собственного мужа, я зажата в стальные тиски.

Казалось бы, свободная женщина, а таковой уже себя не чувствую.

– Простите, Стас, – муж поднимается с пола. Видно как нервничает, с каким трудом ему дается каждое слово. – Но вы не можете увезти мою жену.

А в глазах я вижу панический страх. Да, когда правда открылась, он боялся, но сейчас в его глазах ужас иного рода. И он не поддается объяснению. Неужели так боится за семью?

– Неужели? – криво усмехается.

– Мы будем благодарны вам за любую помощь. Но Лена и Анютка – моя семья. И если вы дадите нам возможность, со временем мы все погасим. У меня запущено несколько проектов и…

– Завязывай лапшу вешать. Лен, у тебя еще уши не завяли это изо дня в день слушать? – во взгляде гнев смешивается с насмешкой.

И я понимаю, какой наша жизнь выглядит со стороны. Дело ведь далеко не в бедности, а в пагубной зависимости моего мужа. Если бы он работал, плюс моя зарплата, мы бы вполне прилично жили. И смогли бы давно рассчитаться с долгами по аварии. Но эти «если» они ни о чем. Есть здесь и сейчас, зверюга кредитор, который считает, что может распоряжаться моей жизнью.

– Это ты завязывай, Стас. Я готова обсудить план погашения кредита. Но я никуда с тобой не поеду. Ты не вправе выдвигать подобные условия, – я сбавила тон, агрессия сейчас сыграет против меня.

– Ванек, а ты что скажешь? За сколько готов продать свою жену? – зверь сидит, широко расставив ноги, он король положения, упивается моментом.

Он втаптывает в грязь моего мужа и получает от этого адское удовольствие.

– Что за глупости! Я никого не продаю! – возмущенный возглас Вани напоминает мне визг поросенка.

Ничего не могу поделать, как бы ни старалась, а отвращение поднимается во мне. Я больше никогда не смогу воспринимать его как прежде. Это крах… надежд, веры, всего. Моя семейная жизнь рушится в эти мгновения, и я никак не могу этому помешать. Ваня… что же ты натворил?

– Серьезно? – достает из кармана увесистую пачку банкнот и кидает на стол. – А если так?

– Сколько тут? – муж неотрывно смотрит на пачку банкнот, гипнотизирует ее, такое ощущение, что в глазах у него загорелся калькулятор.

– Считай, – зверюга пожимает плечами.

Наивная часть меня, та, что до сих пор верит в своего мужа, полагала, что он презрительно кинет деньги в лицо обидчику. А в реальности, Ваня хватает пачку, слюнявит два пальца и начинает судорожно пересчитывать купюры.

– Тут мало! – выкрикивает, глядя заплывшими глазами на Стаса.

– Еще хочешь?

– В два, нет, в три раза больше? – прижимает деньги к груди. Я не узнаю этого человека. Не верю, что столько лет прожила с ним бок о бок. Отшатываюсь. – Леночка, это ведь отличный шанс, да, любимая! – на меня даже не смотрит, взгляд только на банкноты.

– Правильно ли я понимаю, в три раза больше и ты продашь свою жену? – спокойный голос Стаса с издевательской насмешкой режет ножом по нервам.

Как я его ненавижу за эти унижения.

– Хм… – Ваня замялся, – Возможно, и дороже… Плюс полное погашение долгов.

Я не верю! У меня галлюцинации! Боль от предательства, она ядовитая, гремучая, до костей пронизывает, отравляет сознание.

Ничего не могу сказать. Слова из себя выдавить не получается. Родной муж…тот, кто держал меня за руку в больнице, ни на шаг не отходил, сейчас вот так запросто отказывается от меня.

– Пошли, Лена, – псих поднимается и направляется к двери.

– Стоп! Что я несу! – Ваня быстро-быстро мотает головой, его лихорадит, рубашка под пиджаком насквозь промокла от пота. – Я не отпущу ее! Я не имею права! Нет! Лена останется тут! – кричит как в бреду. И при этом зажимает деньги трясущимися руками. Падает передо мной на колени,– Лен прости… бес попутал. Ты не можешь! Мы выкрутимся, останься со мной! В глазах читается панический ужас и растерянность.

Его штормит, кидает из крайности в крайность. Не понимаю таких резких перепадов настроения. Будто он реально психически нездоров. Или мы все тут сошли с ума и каждый варится в собственном котле безумия.

– Неважно, Ванек, что ты вякаешь. Все что можно в своей жизни ты уже спустил в унитаз, – Стас резко притягивает меня к себе, откидывает потную руку мужа, второй Ваня продолжает сжимать пачку денег.

– Леночка, Ласточка моя, я просто подумал, что так мы быстрее справимся с долгами. Не слушай его, останься со мной! – продолжает истерически вопить.

Я отталкиваю Стаса и выбегаю из квартиры. Больше не могу этого ни видеть, ни слышать. Плохо соображаю, что со мной творится.

Прислоняюсь к стене и начинаю медленно сползать. Ноги не держат, голова не соображает.

– Надо Аню забрать,–  зверь выходит следом, подхватывает меня на руки и несет вниз по лестнице.

– Там вещи… – из моих губ вырывается жалкий лепет.

– Там ничего твоего нет.

Глава 10

Стас несет меня к подъезду Инги. Даже не спрашивает, где живет девочка. Удивляюсь? Уже нет. Я слишком выпотрошена для любых эмоций. Моя жизнь круто меняется, и я не могу осознать, понять, в какой безумный водоворот меня затягивает. Это какой-то кошмарный сон. И я все никак не могу проснуться.

– Ты ее напугаешь. Анютка боится незнакомцев, – концентрируюсь на дочери. Материнский инстинкт он помогает не упасть духом, не расклеиться окончательно.

– Забирай девочку, – ставит меня на ноги перед соседской дверью. Сам остается стоять ближе к лестнице.

Малышка добрая и довольно общительная девочка, но только с теми, кого знает. Она боится, что ее украдут. Этот страх засел в ней так глубоко, что никак не удается его побороть. А тут я не знаю, как ей сказать, что незнакомый дядя увозит нас прочь. Что мы уезжаем от папы. На сколько? Я сама не имею ни малейшего понятия.

Еще я безумно зла на Стаса, что он втягивает в свои игры мою дочь. Ребенок то тут ни при чем, он не должен страдать из-за его прихотей!

О недавних событиях стараюсь не думать. Иначе совсем потеряю ориентиры. Сейчас меня волнует только одно, как объяснить ребенку ситуацию, которую я сама не понимаю? Что зверь задумал?

– Отпусти нас, пожалуйста, – в нерешительности переминаюсь с ноги на ногу под соседской дверью.

– Мы уезжаем, Лена, – как приговор, который обжалованию не подлежит.

Дрожащей рукой нажимаю кнопку звонка, вздрагиваю от трели. Нервы совсем расшатаны.

– Добрый вечер! Вы за Анечкой, – соседка расплывается в улыбке и начинает без устали щебетать.

Я растерянно киваю и ничего не слышу. У меня в голове как заезженная пластинка только один вопрос: «Что дальше?».

Дочурка выбегает ко мне и тут же раскрывает ручки для объятий. Присаживаюсь на корточки, прижимаю свое сокровище. Глухо благодарю женщину, прощаюсь.

 А она не спешит закрыть двери, все Стаса разглядывает с нескрываемым любопытством. Подхватываю дочурку на руки, вымученно улыбаюсь и бегу вниз. Хочу быстрее спрятаться от ее взгляда.

Я знаю, кем меня будут считать в городке через день, когда выяснится, что я уехала с дочерью в неизвестном направлении. Сомнений нет, мои имя утопят в грязи.

Уже на улице ставлю Анютку на землю. За спиной у нее маленький рюкзачок с куклой, и все… И у меня сумочка с документами, которую предусмотрительно захватил зверь.

– Привет, заяц, – за спиной раздается голос Стаса.

Дочурка оборачивается. Долго смотрит на мужчину, изучает, склоняет голову то на один, то на другой бок. Стас… он странным образом преобразился, также как тогда, когда общался со своим сыном. Пропал хищный взгляд, появилась открытая улыбка, глаза святятся мягким светом, напоминают прозрачный янтарь в лучах солнца.

– Привет, – отвечает малышка и… делает шаг к нему навстречу. – А ты кто?

– Друг твоей мамы. Стас, – подмигивает. – Я приглашаю вас в путешествие, вооон на той машине, – указывает пальцем в сторону белого дорогущего автомобиля.

– Серьезно?! – глаза округляются. Она подпрыгивает на месте и хлопает в ладоши.

– Конечно, – присаживается на корточки, – Любишь кататься?

– Очень! Мы с мамой раз катались. А я так еще хотела, – на удивление никакого барьера в их общении не наблюдаю.

Анютка, сразу прониклась к Стасу симпатией. Вижу по ее сияющему личику. Если ей человек не нравится, то никакие подарки, уговоры и обещания, не заставят ее сменить гнев на милость. А тут, можно сказать, они поладили с первого взгляда. Не помню, когда такое было. Дочурка обычно долго привыкает к людям. Даже в садике прошло довольно много времени, пока она обзавелась подружками. И воспитатели с ней не сразу общий язык нашли. Но зато теперь никаких проблем нет, самая послушная в группе. И нам все это бросить? И отправиться в неизвестность с незнакомым человеком?

– Сейчас прокатимся, в большой город поедем, а там столько всего интересного, – его улыбка становится еще шире, глаза горят. Я не узнаю хищника. Он все больше преображается рядом с ребенком. Лицо разглаживается, смягчаются черты, невольно залюбовалась. В голосе столько теплоты, что хочется закутаться в нее, как в пушистое покрывало.

– Мама! Серьезно!– надо видеть Анютку, я не помню ее настолько радостной. Даже когда кукол открывала, и сотой доли не было тех эмоций, что сейчас озаряют личико.

– Поедем, маленькая, – я готова сказать и сделать что угодно, чтобы ее лицо всегда светилось солнечным, ярким светом.

– Погнали, – Стас подхватывает Анютку на руки, она заливается звонким смехом. И ни капли недовольства или сопротивления.

– Это же ты мне кукол подарил? – спрашивает, заглядывая в глаза Стасу.

Вздрагиваю от такой прозорливости. Дочь будто понимает то, чего я пока в упор разглядеть не могу.

– Да, куклы! Нам надо вернуться в квартиру и забрать их! И вещи для поездки заодно,– хватаюсь за вопрос дочери, как за соломинку. Я не могу уехать вот так без ничего.

Или подсознательно я хочу сделать шаг назад, то жути страшась неизвестности?

– А мы новых купим еще лучше! Чего время терять, – тут же отвечает Стас, усаживая малышку на заднее сиденье.

– Он прав, мама!

Они сговорились! Вот так за несколько минут знакомства успели спеться и не оставили мне ни единого шанса на капитуляцию.

Сажусь рядом с дочерью на заднее сиденье. Машина покидает наш двор. А я понимаю, что вопреки всем чудовищным событиям сегодняшнего вечера улыбаюсь.

Эта сцена во дворе затронула материнское сердце. Моя стена из ярости и ненависти дала трещину. Только неизвестность пугает не меньше. Жутко осознавать, что в данный момент от тебя ничего не зависит. По сути, я пленница. А зависеть от прихоти не совсем здорового человека я хочу меньше всего. Да и Ваня… мне с ним надо разобраться, поговорить. Слишком много пережито вместе и я не могу все вмиг перечеркнуть. Оставить позади свою жизнь, будто ее и не было. А будущее оно завешено непроглядной пеленой тумана.

– Мама! Посмотри как красиво! – малышка прилипла к окну и смотрит на проплывающий мрачный пейзаж, окутанного тьмой, леса.

Там ничего не видно, кроме неясных силуэтов деревьев и черных облаков. Но восторгу ребенка нет предела.

– Что тебе больше всего нравится? – сажусь немного ближе.

– Всеее! Мы едем! Так быстро! Мы летииим! – визжит и подпрыгивая.

А мне становится стыдно. Ведь такая мелочь – поездка на машине. А мы с мужем даже этого не смогли дать нашей девочке. У нас нет автомобиля. Был когда-то… И я после аварии, пусть и не испытываю страха, я не помню, как все случилось, и не хочу вспоминать. Это лучше забыть. Но восторга от поездки я не разделяю. Анютка же давно засматривается на автомобили, она с завистью смотрела на девочек в садике, которых забирали на машинах. А у нас ведь все рядом в городе, мы можем и пешком пройтись. А к маме можно на автобусе поехать или поезде. И даже эти поездки вызывали всегда у дочери бурю эмоций. Ей все равно, куда ехать, главное – сам процесс. А мы с Ваней, не смогли дать ей вот таких радостей, поездок на автомобиле, отдыха на море.

Анютка росла в любви, но все же многого была лишена. А сейчас ее личико сияет… благодаря постороннему человеку. Это больно. Наверное, даже больнее, чем предательство Ивана. Дочь для меня смысл жизни. Я до сих пор не могу себе простить, что больше чем на год выпала из ее жизни. И вот теперь мы в руках у зверя, и я не могу обеспечить ей безопасное будущее.

Ерзаю на сиденье. Не могу успокоиться. И начинать расспросы при ребенке тоже не вариант. Анютка и не думает спать. Она впитывает в себя новые эмоции.

– На ночь остановимся в придорожном мотеле. Пусть Аня выспится, – заявляет Стас.

– Я не хочу спать! – мотает головой малышка.

– Ты же не знаешь, в какое место я вас привезу, а там такое… ммм… Я бы на твоем месте хорошо поразмыслил…

– Какое? – глаза доченьки тут же загораются.

И Стас начинает описывать мотель, будто это какой-то дворец из сказки. Они болтают так непринужденно, словно давно знакомы. И я еще не слышала, чтобы дочь так много говорила. Ваня… он больше включал Анютке мультики, мог прочитать сказку, но чтобы вот так разговаривать… В груди больно кольнуло.

Стас подумал о моем ребенке. Не стал гнать ночью машину. И останавливается на ночевку из-за нее. Забота? Какой будет цена у этой заботы? Они весело смеются, а мне страшно. Сейчас он завоевывает доверие дочери. Как бы это все ни закончилось для нас плачевно. Не верю я зверю. Слишком гладко стелет. И подвох есть. Должен быть.

Если посмотреть правде в глаза – Стас привлекательный, неприлично богатый мужчина. Практически любая женщина будет рада его вниманию. А он вцепился в нас. Я женщина с тяжелым грузом прошлого, замужняя, у меня дочь, мы из разных вселенных. И пусть я напоминаю ему жену – это не объясняет его поведения.

Вспоминаю нашу первую встречу, он неадекватен, агрессивен, нет к нему доверия. Хоть многие его поступки действительно меня удивили. Я получила от Стаса заботы за эти несколько дней, больше чем от мужа за год. И все же мне надо вырваться из его лап при первой удобной возможности. Если он хочет слепить из меня свою покойную жену, то он жестоко ошибается. И когда поймет это, больно будет всем.

Стас припарковал машину около мотеля, который действительно немного походит на маленький замок. Уютный и явно недешевый. Анютка бежит впереди. Кружит в свете фонарей. Моя девочка счастлива.

– Стас, скажи мне, – улучила момент, чтобы спросить о наболевшем, – Что ты задумал? Я не могу так в неизвестности…

– А чего ты боишься, Лена? – смотрит на меня, приподняв верх бровь, – Хуже, чем там, – кивает в сторону дороги, – Уж точно не будет.

– Не уверена. Ваня…

– Не порть мне вечер этим именем, – резко меня перебил и не стал даже слушать. Пошел к стойке администратора.

Он снял для нас два номера. Заказал ужин. Попрощался с Анюткой. И ушел.

У меня мелькнула идея взять ребенка на руки и сбежать, когда он уснет. Но глядя на счастливое лицо дочери, я не стала рисковать. Ночью с ребенком на трассе – это явно небезопасно. А подвергать риску свою малышку я точно не намерена.

Мы поужинали. Я покупала доченьку. Уложила спать. Легла сама и до утра смотрела в потолок, терзаемая невеселыми мыслями.

После завтрака к нам заявился Стас, с мокрыми волосами и озорным блеском в глазах. Посмотрел на меня, как-то очень странно. Так что у меня мурашки по телу прошли, и дыхание участилось. Мне определенно не нравится, как он на меня действует. Выдохнула только тогда, когда он переключил свое внимание на ребенка. Анютка выспавшись, с порога засыпала его вопросами.

Мы продолжили путь. Дочурка не отлипает от окна. И я смотрю, как меняются пейзажи, так же стремительно, как и изменилась моя жизнь.

– Ты была когда-то в столице? – спросил, не отрываясь от дороги.

– Нет, – ответила не без злорадства.

Еще раз подчеркнула, что я не его жена. Чем быстрее миф в голове психа развеется, тем скорее он нас отпустит.

– А ты сделал тест? – задала встречный вопрос.

– Сделал.

– Я была права, да?

В том, что родства никакого нет, я даже не сомневаюсь.

– Посмотрим… – неопределенно пожал плечами.

Не иначе как задумал какую-то гадость зверюга, раз отмалчивается.

Больше мы не общались между собой, только с Анюткой. А вот когда въехали в город, тут уже я раскрыла рот от удивления. Не знаю, откуда, но этот город мне знаком. Я узнаю улицы, угадываю, что будет за поворотом, и при этом абсолютно не помню себя тут. Будто кадры чужого кино, которое я со стороны видела тысячу раз.

– Ой, тут было кафе «Мадлен» с самой лучшей выпечкой! Неужели его закрыли?! – указываю пальцем на угол серого здания, где сейчас красуется вывеска супермаркета. – За булочками Агнессы Ивановны всегда очередь стояла, – говорю это прежде, чем сама осознаю, что сказала.

– Говоришь, не была в столице? – голос Стаса доносится как через толстый слой ваты.

Я уже не тут. Перед глазами всплывают кадры…

«Розовые стены пекарни, чистенькая кухонька Агнессы Ивановны, ее улыбчивое круглое лицо. И я стою в форме официантки, в розовом переднике и уплетаю свежую булочку. Я всегда их ем еще горячими. Ничего вкуснее в жизни не доводилось пробовать. Даже сейчас рот наполняется слюной от воспоминаний о них.

– Леночка, вот эти попробуй, я новую начинку придумала, – Агнесса Ивановна приносит мне еще несколько булочек. Улыбается, в уголках глаз морщинки-лучики, от нее исходит аура теплоты, добра и уюта.

– Спасибо! – не удерживаюсь и обнимаю женщину.

– Поймана на месте преступления! Кто тут прохлаждается? Там посетителей полон зал, Лена, ты забыла, когда у тебя обеденный перерыв?

– Нет! Простите, Эмма Вячеславовна… уже бегу, – сразу же мчу в зал.

Хозяйка она строгая, но справедливая. И я ни капли на нее не злюсь. Она права. А я как всегда, не устояла перед соблазном. Получила заслуженный нагоняй. Но это не отменяет факта – я очень довольна, что мне повезло найти работу в этом заведении».

– Лен! Ты чего зависла? – обжигающее прикосновение к плечу, как удар током. Подпрыгиваю на сиденье.

– Мама! Мамочка! – перед глазами испуганное личико Анютки.

Я снова в настоящем. Стас припарковался на обочине и смотрит на меня прищурившись.

– Все хорошо, милая, – прижимаю малышку к себе, а руки ходуном ходят.

Прошлое сбило с толку. Но это ведь не фантазии. Все слишком реально.

– Лен? – Стас продолжает выжидательно на меня смотреть.

– Кажется… возможно… не уверена… я работала там… – сейчас я не задумываюсь, стоит ли ему это говорить. Эмоций так много, что я просто не могу держать их в себе. Я должна поделиться.

Почему я не помню, как работала в столице? Когда это было? Почему мама ни разу не упоминала этого? Потому и город мне знаком, не знаю сколько, но я тут жила. Хотя я была уверена в обратном. Что еще я забыла?

– В кафе «Мадлен»?

– Да…

– Я выясню, – его практически черные глаза впиваются в меня, проникают в душу, и в их отражении я вижу себя… испуганную, сбитую с толку…

– Не надо… – из горла вырывается жалобный писк, его сдавил спазм.

– Надо, – разворачивается и заводит машину.

Прижимаю к себе доченьку и дрожу. Глаза сухие, но внутри я рыдаю, беззвучная истерика сотрясает меня. Не позволяю ей выйти наружу и напугать Анютку.

Осознаю странную вещь – я боюсь вспоминать. У меня такое ощущение, что правда сродни локомотиву, который лишь только приблизившись растопчет меня под своими колесами.

А ведь я ничего плохо не вспомнила. Просто свою работу в кафе. Но… я не могла там работать! Или могла? Как чувствовала, не стоило сюда ехать.

– Что ты еще вспомнила? – голос Стаса глухой, ровный.

– Ничего больше… А твоя жена… она работала в кафе? – вот кто меня за язык дергал? Зачем задала этот вопрос?

– Нет. Никогда. До нашего с ней знакомства она работала в фирме моего партнера по одному проекту.

А чего я ожидала? Что мифическим образом окажусь его женой? Бред! Но страх меня все больше сжимает, словно я подобралась к собственному ящику пандоры, приоткрыла коробку и уже поздно закрывать крышку… механизм запущен.

Всю оставшуюся дорогу, я пыталась себя убедить, что ничего страшного не случилось. Это всего лишь старые воспоминания. Ну, работала я в столице. Это что преступление?

Мы подъехали к высоченному кирпичному забору. Ворота открылись, и я увидела громадный особняк в темно-коричневых тонах.

– Ого! Как красиво! – всплеснула руками Анютка.

Я ее восторга не разделяю. Мне страшно. Мы тут во власти незнакомого мужчины. И этот дом… не знаю, что с ним не так. Но он мне определенно не нравится. В голове мелькает какая-то мысль, но я не могу за нее ухватиться.