Текст книги "Сектантка. Новелла"

Сектантка
Новелла
Александра Бакши

Фотограф Руслан Мартинович Битоков

© Александра Бакши, 2017

© Руслан Мартинович Битоков, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-9432-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Рассказывай уже, – тон у Кати командный, но ироничный.

– О чём?

– О тренинге. Что там вам опять втирали?

– Не втирали. Зачем тебе?

– Интересно.

– Не на то тратишь внимание, – Аня встаёт из-за кухонного стола и перемещается на подоконник. Сидеть тут неудобно, но вернуться обратно, на прежнее место рядом с Катей, она не решается.

– А на что надо тратить?

– На созидание.

– Тебя в «монахи» какого-нибудь восточного и небывалого монастыря уже подстригли, или туда баб не пущают? Поддельные монахи – старая традиция Москвы. Гиляровский подтвердит.

– При чём здесь липовые монахи?

– Ты на них похожа.

Уставившись на вытяжку, Аня, кажется, никак не реагирует мимикой на ворчание соседки по квартире. Но подоконник становится ещё менее комфортным. Она упирается ногой в холодную батарею:

– Ты злишься, потому что не можешь понять. А мне смешно.

– Смейся. У вас это не запрещено?

– Нам ничего не запрещают, не придумывай.

– Я предугадываю.

– Ты можешь отказать себе в удовольствии критиковать мою жизнь?

– Могу. Но о чём же ещё с тобой говорить?

– Давай будем общаться только на бытовые темы.

– Давай. Почему ты не разрешаешь мне класть мясо в холодильник? Я должна стать веганом только потому, что моя соседка по квартире – сектантка?

– Готовь и сразу съедай. Чтобы я не видела. Так тяжело выполнить просьбу?

– А если не доела? Вам там абстрактное мышление молотком отбивают?

– Не нарывайся. Готовь на раз.

– Ань, ты мне одно скажи: почему ваше новомодное просветление всегда начинается с гнобления окружающих?

– Кто тебя гнобит?

– Над моим рационом питания надругались, – театрально повышает голос Катя.

– Хочешь есть трупы животных – ешь. Но не клади в места общественного пользования!

– Сектантка.

– Старое всегда сопротивляется новому.

– Я перефразирую: хладнокровие против гормонального взрыва…

Знаешь, а я обожаю этот две тысячи семнадцатый год год. Половина знакомых ходят на тренинги по саморазвитию и личностному росту. Рита с работы подсела на БАДы. По телеку мистическая драка магов с разумом. В социальных сетях буйствует сетевой маркетинг и челночничество. Все обулись в кроссовки и натянули толстовки. Покемоны, Дарт Вэйдер… Воскреснут дядьки с толстым цепями и распальцовкой – я потеряюсь в нравах социума окончательно.

– Время циклично. Всё повторяется через двадцать лет.

– О как. А почему именно через бытовые формы?

– Это уже решает не человек.

– А у меня сейчас родилась теория. Когда нам около тридцати, нам зверски не хватает детства. И мы пытаемся создать себе детскую комнату в масштабах страны. Мы вспоминаем, что было там, в этой прекрасной конуре, развешиваем старые постеры. Натягиваем «Эйрмаксы» и футболки с писклявой диснеевской мышью, иногда даже продуманно дурачимся. Мы уверены, что декорации окажутся сильнее наших наработанных старческих привычек…

– Всё не так просто.

– Возможно, – картинно отхлёбывая чай, Катя улыбается. – Но только возможно!

– Футболки, БАДы… Тебя всегда волнует материальное.

– Ты сейчас говоришь, как парень-зануда, которому нужно оправдать свою безынтересность.

– Ну и о чем ты интересном думаешь прямо сейчас?

– О диснеевской мыши. Она второй год держит первенство в футболочных принтах. А кому реально нравится Микки?! У него раздражающий голос. Я его в детстве терпеть не могла. Не думаю, что мои вкусы так сильно отличались от предпочтений сверстников. Однако, Микки – символ нашего детства. Интересный же факт?

– Его многие любят, – уверенно отвечает Аня и дёргает плечом.

– Ты любила эту писклю?!

– Нет, я смотрела «Чипа и Дейла».

– Ты не любила, я не любила. Мои товарищи по детскому саду не любили. Уже статистика.

– Тебе стоит размышлять о том, что действительно важно. У тебя хороший ум, его нужно правильно направить.

– Правильно? Типа есть такие общие правила?

– Конечно есть. Знания человечества – не только о материальном мире, но и о духовном. Просто многие не хотят интересоваться духовным.

– Объясни мне с духовной точки зрения про Микки Мауса. Как так получилось, что мы, взрослые, вдруг решили, что любили его в детстве? Почему мы не помним себя?

– Людям навязывают представление о себе.

– Зачем?

– Чтобы мы отошли от духовных сил.

– Прям всем навязывают?

– Всем. Скажу больше: выбора нет.

– А выход-то где?

– В самразвтии, которое ты отрицаешь.

– Я отрицаю пафосные тренинги. Причём именно твои.

– Как ты можешь отрицать то, что даже не потрудилась узнать?

– Мне достаточно посмотреть на тебя.

– Смирись: мир меняется. Внутреннее развитие становится популярным. Люди прозревают.

– Ты знаешь, что сейчас опять в моде «Конверсы»?

– Опять шмотки…

– Как только пошла очередная волна интереса к ним, китайские умельцы заполонили все рынки подделками. Что рынки! Инсту открыть нельзя: всюду палёные убожества по тысяче за кучку. А мелкие фирмочки? Все выпускают похожие кеды. И люди покупают. Модно же. Сознательно берут подделку. А бывает и хуже – ошибочно. Трудно найти оригинал, когда процент подделок в разы выше. И бабы ноги себе портят в паршивой обуви.

– И что? К чему эта тирада?

– А то, что «Конверсы» я по-прежнему люблю и ношу. А подделку – нет. Её сложно, но можно отличить. Надо быть просто внимательнее. И обладать информацией.

– Намекаешь, что мой путь – подделка? Как оригинально… И по каким признакам определила? Швы кривые?

– Что швы! Нитки торчат! А могла бы и настоящие кеды взять. Но лень же, да? Легче купить фейк. Он дешевле, с доставкой. Еще и время на изучение моделей и отличий тратить не надо.

– Аргументация кончилась?

– Ага.

– Тогда пошли спать.

– А смысл? Ты всё равно не уснешь. Будешь прокручивать у себя в голове наш разговор. Вам говорили, что это неправильно?

– Поверь мне, говорили. И я не буду, не обольщайся. Я не трачу на это внимание.

– Будешь.

– У тебя комплекс всезнайки?

– Комплекс соседки: мне видней.

– Тебе говорили, что ты зануда?

– Да. Однако диалога не прекращали.

– Из вежливости.

– Из-за эмоций, из-за эгоистичной попытки что-то доказать. Так-то, мой друг, не посвященный в тайны духовного бизнеса…

– Тебе интересно разводить человека на эмоции? Вампиризмом страдаешь?

– Так человек сам рад разводиться. Дарю людям радость. Неофитам всегда приятно защищать свою идеологию. Причин масса. Например, чувствуешь себя борцом за правое дело, первым гонимым христианином. Позёрское рыцарство. Эго от него оргазмирует.

А, ещё момент! Любой неглупый неофит подвергает сомнению выбранный путь. Бессознательно. Но сам вдаться в оценочное суждение не рискует. Он хочет хотя бы слышать критику. Безнаказанно и безболезненно. Чтобы потом пафосно отвергнуть доводы, доказав себе и некой сверхидее свою же верность пути.

– Я могу и послать, ты знаешь.

– Не пошлёшь.

– Снова из вежливости.

– Нет. Ты не умеешь посылать и останавливать то, что тебе не нравится – это раз. Но сейчас ты не останавливаешь мою тираду по другой причине: тебе нравится слышать всё, что я говорю.

– А вот и не угадала. Не нравится.

– Так найди другую соседку. Или комнату.

– Это время.

– Не говори со мной, шерсти сайты с недвижимостью.

– Тебе хочется остаться тут одной? А по деньгам потянешь?

– Нет, мне скучно без тебя будет. Найду другую напарницу. Но это уже мои вопросы, ведь так?

– Тебе нечем заняться?

– Абсолютно. Сколько сейчас? Одиннадцать вечера. До работы десять часов.

– Иди спать, сон полезен.

– Трогательная забота, спасибо. Тебе, кстати, тоже не помешает вздремнуть.

– Последняя сигарета, – Аня демонстративно достает свою «зубочистку».

– Бросаешь?

– Нет, на сегодня последняя.

– Ты думаешь, что ваша тренерша способна наладить твою личную жизнь? – Катя в упор смотрит на соседку.

– Почему нет? У неё муж и дети.

– И дорогой паркетник.

– Ты откуда знаешь про машину?

– Она хотела, чтобы люди видели её «бибику», и я решила сделать ей одолжение. Обожаю соцсети.

– Рамета Гагиковна успешный человек, что в этом плохого?

– Ничего, абсолютно. Но как она тебе может помочь в создании семьи?

– Это уже моё дело.

– Бедный мужик! Ради него бабы бегают на всякие курсы. Заметь, не ради себя, нет. У вас конечная цель – мужик и успех. И это развитие? Что ж вы потом с мужиком-то сотворите, ради которого столько трудов затрачено? Забалуете или запилите? Хотя, сначала первое, а потом второе – самый частый вариант.

– Сказала одинокая женщина.

– Я не хожу на ваши собрания – вот и следствие. Ты расскажи, я, может, запишусь.

– Запишись, тебе полезно будет.

– Заинтересуешь – запишусь.

– Уже хорошо, ты хочешь, чтобы тебя заинтересовали.

– Я хочу видеть, как это ты будешь это делать.

– А никак! Сама решай. Могу посоветовать: мне тренинги помогают.

– Только почему? Может, потому что они придают тебе значимость. Ты, баба, от которой ушел мужик, считаешь себя ничтожеством: тебя променяли на другую. И вот ты становишься частью чего-то большого, частью группы людей. Толпа придаёт сил и заглушает твой страх. А потом ты говоришь себе: «Я расту, я теперь другая»… Что может быть прекраснее, как сбросить с себя клеймо неудачницы? Ведь старая ты уже не ты. Ты теперь не такая. И ты можешь высокомерно посмеиваться над собой прежней. И бросили уже не тебя, а ту, прежнюю…

– А лучше вовсе не расти? Лучше деградировать?

– Ты как подросток. «Мама, я рублюсь в шутер по 10 часов в день. Зато я не наркоман, как Вася». Оба хуже, как сказано до нас.

– Осуждать все горазды. Попробуй что-нибудь сделать. Ты думаешь, на тренинги ходят неудачницы? Я тебя разочарую. Девочки на таких машинах приезжают – закачаешься.

– Причём здесь это-то?

Аня устает от неудобного сидения и соскальзывает на пол. Возвращаться к столу по-прежнему не хочется. Она прислоняется к батарее и выдыхает:

– А при том, что если человек чего-то добился в жизни, он не дурак.

– Машина – это добился? Кстати, сядь на кухонный шкаф. Он удобнее подоконника и пола.

Аня взбирается на столешницу шкафа и усаживается, свесив ноги:

– Удобно! Ощущение свободы… Так… финансовые возможности – это добился, да. Это показатель плодотворности трудов.

– Друг мой, я понимаю, что мы выросли в девяностых и культ «добился бабла» у нас похлеще, чем у репера из Гетто. Но вроде же должно с годами, с десятилетиями отпускать, нет? Вроде бы видели уже, как люди от миллионных премий по убеждениям отказываются, как мэры на метро катаются, как миллиардеры в сорокабаксовых джинсах и стобаксовых кроссовках раздают половину состояния фондам. Нет? И потом… Откуда это гадкое «добился»? С чем вы все бьётесь? С кем? Вы свою попу в тепло пристраиваете. Это иногда нелегко. Но где подвиг? Битва попы за тепло? И за это надо уважать?

– Они, по крайней мере, делают, и у них получается. Они не ждут манны небесной, а сами творят свою жизнь.

– И что в этом необычного?

– Многие и этого не делают!

– Возвращаемся к теме школьника и шутера.

– Ну и кто по твоему тот, кто реально добился. Хорошо, финансы ты отвергаешь. Признание? Общественная полезность?

– Стоп! Понеслась! Когда я отвергала финансы? Если у человека была цель в жизни – много бабала, и он реализовал свою мечту – отлично. Но причин для почитания и преклонения нет. Ну сделал он то, что хотел. Целеустремленный, да. Но и идиот может быть целеустремленным. Кстати, про идиотов. Они очень харизматичны и уверены в себе. Как ваша Рамета Гагиковна. И выражаются просто, и умеют понравиться.

Вот еду я сегодня домой и вижу: забор-то какой красивый в окне мелькает! Идеально-кукольный, глаз не оторвать. Приглядываюсь и вижу, что он нарисован на тряпке. Или как этот материал для баннеров зовётся? И вот на этой тряпке напечатали фальшивый забор. На нём, естественно, ни сколов краски, ни пыли, ни плесени. Его функция – вызывать симпатию. А за ним – старый забор, на который тряпку и прибили. Это он, старый, некрашеный, битый быдлом, ограждает территорию и держит на себе фальшивку. Он просто работает. А симпатичен-то нам фальшивый. Он и сделан так, чтобы быть милым. У него нет других функций. Он не стоял десятилетиями, чтобы облезть и покрыться плесенью. Опыта и трудов у него – ни на грош. И он, подлец, обретя сознание, был бы уверен в своей идеальности и нужности. На него люди с окон машин глазеют, его, красавца, повесили на виду. И гладенький он, и свеженький. Полагаю, тряпочный забор сумел бы организовать секту. У фальшивки ведь нет сомнений. Чтобы сомневаться, нужно иметь информацию, опыт, критическое мышление…

– Сомнения порождают неудачи.

– Сомненья из трусости порождают неудачи. Сомнения из аналитики предохраняют от них.

– По-твоему, нет людей, которые стоят на более высоком уровне? Все либо серая масса, либо фальшивка? Какой скучный у тебя мир.

– Если бы не было настоящего забора, фальшивке не на чем было бы висеть. Если бы не было настоящих «Конверсов», китайцы бы не заработали миллионы на их подделках. Оно, настоящее, есть.

– И кто же настоящий? Ванга?

– А она чему-то учила?

– То есть, ты уважаешь только тех, кто учит? Тогда у нас то, что тебе нужно. У нас именно обучение и работа над собой.

– Угу, чтобы вернуть мужика. Извини, я не вписываюсь в общество баб с разбитым сердцем.

– Ты защищаешься своим сарказмом.

– От чего?

– От признания в себе слабости и потребности в наставнике.

– У вас отбивают м ышление, я была права. Послушай. Я не воинствующий материалист. Пару лет назад я даже знала одну женщину. Точнее, почти ребёнка. У неё не было мужа, детей и паркетника. Такой хрупкий смугленький подросток в драных джинсах и неоновых кедах. И к ней ходили люди. Не в дорогущий кабинет, а в сад, тут, в центре Москвы. Так вот она была тем настоящим забором с нетипичной и не всем симпатичной фактурой. И к ней даже пытались прибиваться рекламные тряпки.

– Аргументы, пожалуйста. Почему настоящая?

– Она не говорила то, что от неё ждали. У неё не было людей, ходивших к ней, как в клуб анонимных алкоголиков, каждую субботу. Она никого не привязывала к себе. Учила и отпускала. Я видела несколько человек до и после девочки из сада. Они действительно сбросили ненужную шелуху.

Но мужей она в семьи не возвращала. Всё было глобальнее.

– Это не аргументы.

– Не уверена, что могу привести их. Мы говорим о предмете, не имеющем не то что аксиом, но и общепризнанных теорем.

– Так это уже вкусовщина: тебе нравится «девочка из сада», мне – успешный во всех сферах человек.

– Личный успех – тоже вкусовщина, только имеющая у себя в поддержке кучку шаблонов и клише.

– Не думаю, что кто-то считает одиночество успехом.

– Люди по-разному воспринимают эти термины. Ты помнишь нашу общую знакомую, Марину? Она была уверена, что один ребёнок – не семья. Ей было мало мужа и первенца, для неё это – не успех. Для кого-то материальное неблагополучие – слишком маленький частный остров.

– Я говорю в целом.

– А смысл мерить «среднюю температуру» по больнице?

– А как вывести тогда общие нормативы?

– Зачем?

– Чтоб была… точка отсчёта.

– Точка опоры. То есть ты хочешь опереться на нечто усреднённое и выдать это за факт. Хорошо, каковы симптомы успеха?

– Реализованность в семье и в профессии.

– По меркам общества или по личным?

– По личным.

– Тогда люди, желающие иметь десять детей и добившиеся этого, успешные?

– Разумеется, они получили то, что хотели.

– И люди, решившие уйти в монастыри, запершиеся в келье по своим убеждениям?

– Ну да.

– То есть успех – выполнение собственных целей.

– Да.

– Попалась! Но кто же назовёт монаха успешным? Или многодетную семью? Или археолога, нашедшего то, о чём он мечтал всю жизнь?

Зато общество радостно провозгласит «успешным» и «добившимся» актёра, заработавшего известность, отыгрывая роль в развлекательном и проходном кинце, люди обзовут успешным писателя, манипулирующего эмоциями и выжимающего слезу у читателя. Читателя, который, увидев на страницах книги свою печальку, возведённую в ранг трагедии, исполнится пафосным сочувствием к себе же самому…

Выполнение собственных целей – это путь. Реализованный путь – успех в глазах самого путника, но у окружающих это может вызывать непонимание, негодование и даже жалость. То есть, наша оценка чужого человека на предмет успешности – бредятина. Ваша Рамета Гагиковна могла всю жизнь мечтать о работе археолога. Откуда мы знаем? Может, и паркетник она купила для нас. Может, она мечтала о катере? И муж, тот, который согласился, который привычный и удобный, а не хамоватый однокурсник, в которого она была влюблена? Может, и четверых детей она рожала в порыве «пусть будет всё как у людей». Откуда мы знаем, что творится в душе у этой женщины?

– Она счастлива – это важно.

– Она сама вам это сказала?

– Естественно.

– И тут наш выбор: поверить или нет?

– Я верю.

– Потому что она вызывает у тебя симпатию, верно? У нее есть набор шаблонных атрибутов успеха. А успешных людей мы любим, вне зависимости от их профессионализма. А ещё она как тот забор: гладкая и яркая. И говорит просто. Потому что сложно не умеет. И уверена в собственной гениальности, как любой дурак. Эффект Даннинга-Крюгера.

– Чем она тебя так раздражает?

– Нет, не раздражает. Но не симпатична, да. Она же раздувает ваше эго и учит быть тупыми и ленивыми. А ещё делает культ из ваших бытовых желаний. Да, просто даёт то, что вы хотите. В этом и секрет популярности.

– Почему та девочка из сада не возвращает клиенткам мужей?

– Не знаю, наверное потому, что привлечение самца – ваша хотелка. Ничего общего с реальными проблемами это не имеет. Да и как-то смешно учить возвращать конкретного мужика, решившего уйти. Учительство – мотивация к развитию, донесение информации, инструменты для полезных действий. Какое отношение учительство имеет к насилию над отдельно взятым мужиком?

– Ты у неё была?

– У Маши? Ага.

– Что она тебе говорила?

– Не то, что я хотела услышать.

– Что именно?

– Не хочу говорить, – неожиданно отрезает Катя.

– Мне бы стоило к ней сходить?

– Тебе сейчас рано. Думаю, скажет то же, что и мне. Ты психанёшь и уйдёшь.

– Заинтриговала.

– Видишь, как мы интересно реагируем. Нам нужны эмоции. Мы идём за ними куда угодно. Слушай, а тебя не посещает мысль, хоть изредка, что на твоих сборищах и семинарах народ разводят? Только не ври.

– Бывает, но только тогда, когда я отхожу от практик и погружаюсь бытовуху, суету и прочий мусор. Когда не выхожу из благостного состояния, совершаю практики, не загрязняюсь, тогда и мыслей об обмане нет. Понимаешь, о чём я?

– О, я чувствую, куда ты клонишь. А можно выдвинуть и другую версию: когда ты правильно исполняешь всё, что предписано, тебя наполняет гордость. Эго кайфует. Эйфория. Но это эмоциональный всплеск, и это факт. И потом! Как можно усомниться в верности правил, когда всех их успешно и неукоснительно выполняешь? Признать себя дураком? Да кто ж на такое пойдет? Дураком признавать себя гораздо приятнее картинно, превозносясь над собой прошлым, скидывая с себя ответственность за свои же поступки. Дураком признают себя только в ракурсе прошлого, и только ставя в противовес нынешние, а то и будущие изменения. Сказать: я дурак-сейчас – тяжко. Потому что дурак-сейчас – откровение, а не позёрство.

– Мне интересно, откуда у тебя столько скепсиса? Тебе сил не жалко? Внимания? В итоге во всём ты находишь негатив. С таким подходом невозможно поверить в очевидные факты. Зачем ты хочешь такой быть? Ты сама раздуваешь свою значимость, критикуя окружающих. Не так?

– Возможно. А ещё может быть другая мотивация: поиск, например. Или комплекс мамочки. Или банальная осведомленность. Тысяча вариаций. А скепсис… О, страшная история! Когда я была маленькой и наивной, самые близкие люди годами врали мне про Деда Мороза! После этого я не могу никому верить!

– Смешное оправдание.

– Почему? Миллионы детей репродуктивного возраста оправдывают свою чёрствость и эгоизм тем, что им кто-то когда-то соврал и разбил их трепетное сердце.

– Святой Николай, кстати, был.

– А вот мне интересно, если детям рассказывать про него, а не про Деда, живущего во льдах, это будет, по-вашему, скучно? Или про «чудеса» физики? Или про зафиксированные, но необъяснимые явления? Реальность интереснее дедка с волшебным посохом с мешком подарков из страны трудоголиков. А мы зачем-то врём. Привыкли?

– Не доставай хотя бы Мороза. Он дарит счастье – это хорошо.

– Дарит радость конкретный мужик, потеющий в неудобном костюме. Или не дарит, если норму алкоголя превысил. Мы просто любим традиции, так понятнее жизнь. Поэтому и культивируем их. И врём, чтобы они жили.

– Ты бы не рассказала своему ребёнку про Санту?

– Он бы его всё равно увидел, ибо социум… Но я бы рассказала малышу, кого символизируют образы Санты Клауса и Деда Мороза. С Морозом сложнее, чем с Сантой, но, думаю, можно донести.

– Несчастный ребёнок, которого лишат веры в чудо…

– Почему нужно верить в заведомо ложные чудеса? Потрудись, найди настоящие, их не мало. Да и что такое «чудо»? Иррациональное явление, для объяснения которого сейчас не хватает информации. Так пусть ищет информацию, пусть исследует. Мужик, раздающий подарки за хорошее поведение и сиплым басом включающий гирляду – не чудо. Это клоунада, другой жанр. Зачем с самого начала подменять понятия? И чему он учит? Будешь хорошим – будет подарок. Культивируем корысть с младых ногтей. Заметь, Святой Николай помог девушкам и их отцу не в обмен на что-то, он просто помог. Там посыл совершенно иной. Чувствуешь?

Пойми… Я не против утренника в детском саду с Дедом Морозом, я не против весёлого шоу: раз в году оно нужно даже детям. И традиции, и персонажи нужны. Просто не надо обзывать персонажей чудесами. Не надо придумывать кривую идеологию.

– Ты слишком вовлечена в социум: тратишь энергию и внимание на обдумывание вещей, на которые ты никак не можешь повлиять. Что это даёт?

– Понимание устройства этого самого социума. Кому-то достаточно услышать от гуру на вебинаре: «Каждый третий любит ананасы», и поверить в это. А мне интереснее поспрашивать у людей и вывести статистику, мою личную. Не ложную, а мою.

– Ты думаешь, все люди вокруг врут? Так это паранойя.

– Нет, почему, не все. Но общепризнанные факты, как правило, ложь.

– Например?

– Ну, кого в мире больше: баб или мужиков?

– Женщин, конечно. Это и так видно.

– Пабам! На сотню женщин приходится сто один и восемь десятых частей мужчины. Загугли данные 2015-го года.

– Это из-за азиатских стран. В России по-другому. Оглянись вокруг: невозможно найти мужика. Нет их.

– Ага, у нас женщин больше. Только вот статистику по возрастам никто не смотрит. В России мальчиков больше чем девочек. До тридцати лет сохраняется мужской перевес, потом выравнивается. Сорокалетних женщин и правда больше, но совсем незначительно. Чуть ощутимее – в пятьдесят. Реальные перевесы начинаются после шестидесяти лет. Семьдесят и восемьдесят – вот тот возраст, когда мужика днем с огнём не сыщешь, а женщин полно. А теперь внимание вопрос: женщины, жалующиеся, что не могут найти себе мужчину, потому что их физически мало, ищут их среди пенсионеров? Нет! Жалуются даже двадцатилетние девочки, хотя на их души приходятся толпы сверстников и ребят на десяток лет старше.

Это последствия Второй Мировой. Мужиков, и правда, тогда катастрофически не хватало. Только прошло всё это. А страх остался. Цифры никому не интересны. Вот ты, в свой тридцатник, уверена, что мужиков нет. И ты ровно это и видишь. А я ковыряюсь в цифрах, и у меня эти мужики есть.

– И что? Из-за недоверия ты потратила кучу сил на ненужную информацию. Можно было бы в это самое время реализовываться в различных планах.

– И это говорит человек, проработавший рядовым менеджером восемь лет.

– Я второй год занимаюсь своим собственным проектом, ты забыла.

– Ах, стартап. Каждый порядочный бывший менеджер его завёл. И у каждого он вот-вот «выстрелит».

– Да, представь себе, у него большие перспективы.

– Как у шестиклассника-ботаника.

– Откуда столько скепсиса?

– От наблюдательности.

– Ты банально хамишь.

– Неправда. Хамлю я совсем не банально.

– И ты мне что-то вещала про раздутое эго?

– Я. Давай сменим тему? Поговорим о твоём гуру на БМВ.

– Чем тебя так её машина задела?

– Ценой. Полуграмотная тётка на дорогой машине. Странно?

– Она образованная. Ошибки бывают у всех. Послушай её речь.

– Не пойду я к вам.

– Ну, открой какой-нибудь журнал, прочитай её интервью.

– О ней пишут в журналах?

– Представь себе. Это не какая-нибудь девочка с улицы. Её знают и уважают.

– А ты знаешь, сколько стоит разворот в глянцевом журнале?

– Вот с чего ты взяла, что она платит за публикации?

– Наверное с того, что даже талантливые, но не самые известные медийщики иногда платят за имиджевые статьи. Это называется «джинса». Чем Гагиковна круче медийных?

– Не факт, что она за это платила.

– Факт в том, что ты приводишь аргументом в защиту общепризнанности и серьезности то, что покупается за деньги. И, что самое смешное, возможно, за твои деньги.

– Не придумывай.

– Дай-ка мне названия тех журналов, я узнаю цену за полосу и разворот. Что там у неё?

– Ужас! Куда ты лезешь?

– В рекламный отдел журнала. А что?

– Ты понимаешь, что таких людей нельзя трогать?

– Каких «таких»?

– Особых.

– А я не трогаю особых. Особых я люблю. Мне эта не нравится.

– Прилететь может.

– О! Мафия? Крыша? Порча? Приворот не туда?

– Нет, всё совсем на другом уровне. На уровне энергий.

– Мой милый друг с облегчённой душой и дебетовой картой, я слишком люблю то, на чём я сейчас сижу. Так вот от твоей тренерши ничего не прилетит. Точно. Я просто узнаю цены. Не бледней. Что тут такого? Я же не придаю её машине артхаусный флёр с помощью метко брошенных кирпичей и банки с краской.

– А знаешь, откуда в тебе столько агрессии? От неудовлетворенности. И от интимной тоже.

– Вот оно что. Теперь я понимаю, почему в армии женщин мало: солдат должен быть злым.

– Возможно.

– Ань, а возьми какого-нибудь дембеля и осчастливь. Зачем тренинг? Зачем возвращать Юру? Бери молодого-задорного, и в путь…

– Юру я люблю.

– А я-то думала, что ты себе ваше совместное будущее обрисовала с ним в главной роли. И когда Юрка навострил лыжи, планы рухнули. Как снимать кино по задуманному сценарию, когда главный герой сбежал со съёмочной площадки? Никак. Это трагедия.

– Мне жаль людей, которые никогда не испытывали любви, именно поэтому им сложно поверить в то, что она существует. Они лишают себя очень многого…

– Привет, я тут. Не говори обо мне в третьем лице. Это моветон. И прекрати жалеть. Точнее – врать про свою жалость. Я в любовь-то верю. Ну, скорее в то, что любовь существует. Но точно не в твоей жизни. Вот ответь мне на вопрос: в чём отличие любви от привязанности?

– Привязанность – эмоциональная зависимость, я это хорошо различаю, не беспокойся. Любовь – это другое.

– Что?

– Можно сказать так, что привязанность – желание получить, а любовь – желание отдать.

– В своей соцсети это в статус напиши. Там специальное место под коротенькие популистские фразы отведено. Хотя, даже с этой трактовкой твоя «любовная история» не уживается. Ты хочешь заставить его сделать то, что он не хочет, что ему ненужно – вернуться к тебе. Это ли не желание получить?

– С чего ты взяла, что это ему ненужно?

– Он не здесь. Логично?

– И? У всех бывают сложные периоды. Нам нужно время.

– А ему – другая баба. К которой он и ушёл.

– Это не значит, что ему там хорошо.

– Если ему там плохо, но он не рыпается с места – он дурак безвольный. Или любитель пострадать. В твоём понимании, в твоём! В твоей картине «любимый» – идиот. Так?

– Ошибка – не значит идиот! Кто не ошибался?

– Та баба – ошибка, верно? Не ты?

– Да.

– А он этого не видит. Бедный. Зато ты, сильная-мудрая это видишь. Всё, я узрела тут любовь! Дикую и беспросветную. Твою к себе. Ведь как хорошо быть мудрой всепрощающей и всепонимающей женщиной, правда? Да ещё и развивающейся, духовной… Ну как к такой не вернуться? Вернётся. Ты же теплая и мягкая, как мама. Вернётся, если ему нужна мама.

– А ты предлагаешь сказать: скатертью дорожка? И это любовь бы была? Смешно…

– Почему бы действительно не пожелать ему счастливого пути? Пусть не сразу, пусть через полтора месяца, когда привязки бы спали, но… Да! Пожелать и отпустить туда, где он хочет быть!

– Ты не любила.

– Поверь мне, мой духовный друг, почти каждый человек в этом мире хоть кого-нибудь, да любит. И чаще всего этот «кто-нибудь» – он сам. Разве что некоторые люди с психическими расстройствами гордо стоят в стороне от нашей себялюбивой братии. Но иногда мы от щедроты чувств даже любим других, правда, предпочитаем «любить» тех, кто «любит» нас.

– Уныло всё у тебя как-то. Все эгоисты, все расчётливые прагматики. Мне такой взгляд не близок.

– Что же сразу «все»? Я про частности. Про тебя. И даже про себя. Тебе нужен конкретный мужик, ты его к себе волочишь. Спасибо воспитанию, хоть не физически. Тебе семью захотелось – ты нужную фигурку в гнездо тащишь. А ему что нужно? Да кто ж его спрашивает…

– Я стала замечать, в целомю что современные мужчины не хотят семьи. Особенно наши, в больших городах. Ритм жизни меняется…

– Ага… Забавно, что у женщин не всё так радикально. У меня родилась теория, послушай…

Девочкам с детства дают кучу игрушек, связанных с семьей. Принцессы, с которыми приходится себя ассоциировать, находят себе принцев. То есть вырабатывается модель важности пары. Погоди давать оценки: плохо это или хорошо. Это традиция, это то, что есть в социуме. У мальчиков игры и мультфильмы направлены на реализацию вне семьи: войны, техника, приключения. Про необходимость наличия одной постоянной женщины и потомства задумываться в детстве не приходится. Вырастали такие мальчики и девочки в былые годы, встречали гормональный взрыв, и тут интерес даже у мальчиков просыпался. А хочешь отношений с девочкой – заводи семью. Хочешь продолжить род и прикоснуться к вечности – размножься. А как размножиться без семьи? Социум не дозволит.

К тому же, как ни странно, градус самовлюбленности каждого отдельного индивидуума был меньше, люди умели таки привязываться друг к другу, находить общие идеологические точки и цели. И всё было по местам.

А что мы имеем сейчас? Всё по-прежнему, вплоть до гормонального взрыва. А тут уже общество не требует ни браков, ни обручений. Потомство заводится и вне брака. И если у женщины в голове всё-таки мельтешит принц или Кен, то у мужчины гоняются танки. А ещё он видит, что экономически выгоднее жить по одному, и психологически мы труднее уживаемся с кем либо: идеологий много – поди разыщи «своего» или «свою».