Текст книги "Темные отражения. Немеркнущий"

Я почувствовала, как Джуд снова вцепился в мою куртку, и двинулась дальше, лавируя вместе с толпой. Барабаны впереди воодушевленно выбивали бешеный ритм, и тут я ощутила первый укол паники. Мне показалось, кто-то сзади окликает меня по имени, но ярость, затопившая разум, заглушала даже лозунги митингующих.

Толпа вокруг меня все увеличивалась, и чем дальше мы продвигались по улице, тем, казалось, сильнее росло возбуждение протестующих. В их крови ревело в унисон: «Больше, больше, больше, больше». Это было единственным, что их объединяло. Единственное, чего они хотели все: больше еды, больше свободы, больше денег, больше…

Я уже поняла, куда мы направляемся: в самое сердце Бостона. Впереди виднелся мост Массачусетс-авеню – и знакомые синие и красные сигнальные огни полицейских машин, его перекрывавших.

Люди продолжали свой марш.

В защитном снаряжении стояли десятки полицейских, национальные гвардейцы направили на толпу автоматы, но ни один из протестующих даже не остановился. И когда я попыталась замедлить шаг, инерция толпы толкала меня идти дальше.

Один из полицейских, седовласый мужчина, который стоял перед строем автоматчиков и смотрел, как толпа приближается, поднял мегафон:

– Говорит сержант Бауэрс из Бостонского полицейского управления. Вы нарушили Конституцию Массачусетса, главу двести шестьдесят шестую, раздел двадцать первый, и подлежите аресту. Вы собрались незаконно. Я требую, чтобы вы немедленно и мирно разошлись. Если этого не произойдет, вы будете арестованы. Это последнее предупреждение.

Я не видела, кто бросил первый камень. Не видела, как пролетели второй и третий. Но слышала грохот ударов по прозрачным щитам полицейских.

– Тогда стреляйте! – выкрикнул кто-то. – Стреляйте! Стреляйте! Стреляйте!

Девушки вокруг меня подхватили его слова и тоже начали выкрикивать.

– Стреляйте! Стреляйте! Стреляйте! – надрывалась толпа.

Я шагнула назад, пробиваясь сквозь давку, которая только усиливалась. Они хотят, чтобы полиция открыла по ним огонь?

Чтобы показать превосходство или…

Снять расстрел на видео. Я увидела портативные устройства, зажатые в негнущихся окоченевших пальцах. Снежинки липли к стеклянным глазкам камер, следивших за траекторией каждого камня, снежка и кирпича, запущенных в сторону женщин и мужчин в униформе. Я пригнулась, держа руки над головой, пробиваясь к задним рядам. Шальной локоть прошелся по моему затылку, и этого оказалось достаточно, чтобы я снова начала соображать.

Я обернулась, хватая Джуда за руку – но человек, цеплявшийся за мою куртку, оказался невысокой азиаткой в толстых темных очках, таращившейся на меня с таким же удивлением, как, должно быть, и я – на нее.

– Извини! – крикнула она. – Думала, ты – моя подруга.

«Черт, – я завертела головой, сканируя толпу. – Где он?»

Выстрел оказался единственным звуком, который пробился сквозь непрерывное скандирование и заставил их замолчать. Мы с девушкой обе рванулись назад, натолкнувшись на тех, кто все еще двигался вперед. Возможно, стрелявший, кем бы он ни был, офицером или солдатом, надеялся таким образом разогнать толпу, но серьезно недооценил гнев, подпитывавший этих людей. Протестующие во главе шествия явно привыкли к подобным запугиваниям. Я оглянулась, чтобы увидеть, как они бросились на черные щиты, преграждавшие им путь, навалились на капоты полицейских машин. Тех, кому не повезло, отпихнули назад, сбив на землю дубинками.

– Джуд! – кричала я, чуть не падая на колени, придавленная чувством вины. – Джуд!

Зловеще зашипел первый баллончик слезоточивого газа, но и этого оказалось недостаточно, чтобы толпа рассеялась. Волна протестующих рванулась в сторону офицеров. Я почувствовала, как кто-то попытался схватить меня за руку и развернуть, но вырвалась.

«Это был плохой план, Руби, – думала я, давясь отравленным воздухом. – Плохой, плохой, плохой план».

И тут – чудом – я увидела его. Я уже отворачивалась, чтобы посмотреть в другую сторону, как вдруг заметила курчавую голову.

Синяя куртка санитара хлопала по ветру, один из рукавов порвался. Джуд стоял на цыпочках, одной рукой вцепившись в уличный фонарь, другую сложив рупором у рта, непрерывно голося: «Руби! Ру!»

Теперь я понимала, что получалось, когда соединялись вместе нетерпение и страх, – полный хаос. За облаком слезоточивого газа, за толпой, внезапно рванувшей в разные стороны, пытаясь убраться подальше от выстрелов, дыма, моста, фигурка Джуда пропала из вида. Люди кричали, выстрелы не смолкали. Добавился и новый шум – над нами, обрушивая вниз свет прожектора, завис вертолет. Трещавшие винты разогнали дым, расчищая национальным гвардейцам путь. Впервые в общей мешанине показались черные униформы.

Если бы не ночь, если бы слезы не застилали глаза, если бы я слышала хоть что-нибудь, кроме гулкого буханья собственного сердца, то заметила бы это раньше. Воздух словно завибрировал, касаясь моей кожи, и я ощутила запах озона секундой позже того, как успела что-либо сделать.

– Джуд, не надо!

Фонари вдоль дороги начали гудеть, оранжевые огни раскалились добела и через секунду потухли, обрушившись каскадом стекла и искр на и без того напуганных протестующих.

Не уверена, что кто-либо понимал, кто такой Джуд, пока в соседних зданиях, которые месяцы, если не годы, стояли темными, не зажегся свет.

Я домчалась до мальчика, на долю секунды опередив национального гвардейца с «пушкой», врезавшись плечом ему в грудь и увлекая нас обоих на землю. Удар выбил воздух из моих легких, но я боролась, защищая Джуда от приклада солдатской винтовки. Удар пришелся мне по черепу, отправляя во вращающуюся тьму.

Глава седьмая

Под щекой гремел пол, низкое гудение еще больше усиливало тупую боль в черепе. К онемевшим ногам и рукам медленно возвращалась чувствительность. Я глубоко вздохнула, пытаясь проглотить вкус железа и соли на пересохшем языке. Спутанные волосы комком прилипли к шее. Когда я попыталась двинуть рукой, чтобы их смахнуть, обнаружила, что запястья связаны за спиной, и в них впивается что-то острое.

Когда я завертелась на грязном полу фургона, стараясь передвинуться, плечи заныли еще больше. Внутри было темно, но время от времени вспышки света проникали через металлическую решетку, отделяющую передние сиденья от кузова. Достаточно, чтобы увидеть, что водитель и человек на пассажирском сиденье одеты в черное.

Черт. Сердце отдавалось в ушах, но страшно не было, пока я не увидела на одной из лавок связанного, с заткнутым ртом Джуда, застывшего неестественно прямо.

Хотя СПП связали мне руки, почему-то – возможно потому, что я уже была без сознания, – рот, слава богу, кляпом не заткнули. Желчь поднялась по пищеводу, обжигая заднюю стенку горла. Не хватало еще захлебнуться собственной рвотой. Я почувствовала, как медленно нарастает и пульсирует отчаяние: «Только не снова, только не снова, я не могу вернуться туда, только не снова».

«Успокойся, – приказала я себе. – В таком состоянии ты бесполезна. Возьми себя в руки».

Я не могла заставить челюсти ворочаться, чтобы окликнуть Джуда. Прошло несколько драгоценных мгновений, пока мальчик не заметил, что я пришла в себя, а заметив, подскочил от удивления. Он безуспешно попытался вытолкнуть кляп, потеревшись ртом о плечо. Я затрясла головой. Если мы что-либо и предпримем, все должно быть тихо.

Страх Джуда казался живым существом: он нависал над его плечами, черный, разрушительный. Неистово задрожав, мальчик вскинул голову, отчаянно пытаясь заполнить легкие воздухом.

«У него приступ паники», – неожиданно спокойно подумала я и удивилась тому, что осознание этого только придало мне сил.

– Все хорошо, – прошептала я, надеясь, что парни впереди не услышат меня за трескотней радиоприемников. – Джуд, посмотри на меня. Ты должен успокоиться.

Мальчик покачал головой, и я прочитала его мысли так же ясно, как если бы оказалась внутри него: «Не могу, не здесь, не сейчас, о боже, о боже!»

– Я здесь, с тобой, – проговорила я, подтягивая колени к груди. Было больно, но мне удалось протащить руки под ногами, и связанные запястья оказались спереди.

– Глубоко вдохни через нос, – продолжала я. – Выдохни. Ты в порядке. У нас все будет хорошо. Ты просто должен успокоиться.

И как можно скорее. Мысли разбегались, когда я попыталась вспомнить, где тут ближайший лагерь, – на севере штата Нью-Йорк? Или в Делавэре, рядом с городом, вокруг которого простирались заброшенные сельскохозяйственные угодья? Где мы сейчас?

Я поймала взгляд Джуда.

– Успокойся, – повторила я. – Мне нужно, чтобы ты сосредоточился. Ты должен остановить машину. Помнишь Саратогу?

Если и можно сказать что-то хорошее о методах обучения в Лиге, это лишь то, что наставники подходили к делу творчески. Они будто сверхъестественным образом предугадывали, в какие ситуации мы можем угодить, и прогоняли почти точные сценарии. В одной из симуляций Вайда, Джуд и я участвовали в воображаемой операции в Саратоге и оказались в заложниках. Наша с Вайдой попытка сбежать из фургона закончилась «смертью». Инструктор Фьори подробно разобрал, что мы должны были сделать: от Джуда требовалось нечто большее, чем просто съежиться в уголке.

Мальчик глубоко вздохнул и кивнул.

Когда я путешествовала с Зу, самое трудное, с чем ей приходилось справляться, это управлять своими Желтыми способностями. Большую часть времени девочка носила резиновые перчатки, чтобы не вывести из строя технику и нашу машину, но, когда Зу теряла контроль, не помогали даже они. Другое дело Джуд – он был обучен. Мальчишке повезло оказаться среди других Желтых, которые с радостью помогли ему постичь эту науку. Хотя Джуд и развивался раз в десять быстрее всех остальных, он держал свои возможности в узде. Там, на митинге, он впервые на моей памяти прокололся, но, конечно, прокололся так, что хуже и быть не могло.

Джуд закрыл глаза, и я перекатилась на колени, пытаясь собраться с духом. Я почувствовала внушительный выброс электричества – он всколыхнул волоски на руках, заполнил уши треском, нагрел воздух добела.

Для автомобильного аккумулятора этого оказалось достаточно. Мотор заглох, даже не чихнув – машина словно наткнулась на невидимую стену. Инерция проволокла меня к решетке. Оба СППшника завопили от неожиданности.

Но я не продумала все. Из-за дороговизны бензина и обслуживания автомобилей на Восточном побережье было мало, и я рассчитывала, что когда фургон остановится, мимо никто не поедет, и у меня получится вытащить солдат по одному.

Я увидела ослепительный белый свет фар в тот же миг, что и СППшники. Огромная фура, зацепив переднюю часть нашего фургона, мгновенно закрутила нас на месте. Распространяя запах гари, взорвались подушки безопасности. Меня приложило о скамью напротив рухнувшего на пол Джуда.

Фургон встал на правые колеса, и я уже приготовилась к тому, что мы сейчас перевернемся и на этом все закончится. Но фургон качнулся назад, опустившись на все четыре колеса. Сквозь шипение дымящегося двигателя и череду проклятий, которыми разразился один из СППшников, я расслышала, как завизжали шины останавливающейся фуры.

– …Букет, Букет!

Я потрясла головой – в глазах двоилось – нащупывая Джуда на полу. Наконец-то я нашарила его костлявую горячую лодыжку и почувствовала, как он дернулся в ответ. Жив. Но было слишком темно, чтобы увидеть, был ли он еще и цел.

– Букет! Черт возьми!

Окажись в машине не СППшники, а кто-нибудь другой, я бы, возможно, пожалела о том, сколько неприятностей мы им доставили. Один из мужчин в униформе – наверное, тот самый Букет – завалился вперед, перемазав кровью сдувающуюся подушку безопасности.

– Дерьмо! – Водитель шарахнул по рулю, потом завозил рукой по разбитой приборной панели, пока не наткнулся на радиоприемник. Однако Джуд спалил всю электронику в радиусе десятка метров.

– Это Морено; как поняли? – бормотал мужчина, тыкая пальцем в приемник.

И тут СППшник, должно быть, вспомнил инструкцию, потому что, дотянувшись до двери, распахнул ее и выпрыгнул в снег. Он должен был проверить нас, убедиться, что мы в порядке.

Я была готова.

Когда я бросилась мимо распростертого Джуда на полу, толкая солдата к двери, ноги мои дрожали, как у новорожденного жеребенка. В одной руке у солдата был пистолет, но, чтобы отпереть заднюю дверь, ему нужна была другая. Я забросила руки ему на шею, и, прежде чем он успел ахнуть от неожиданности, его лицо оказалось между моих ладоней.

Солдат Морено напугался достаточно, чтобы его мозг почти не сопротивлялся. Овладеть им оказалось легко и совсем не больно.

– Сними… с нас наручники, – приказала я, подождав, пока он это сделает, после чего вырвала пушку из его руки. Избавившись от металлических оков, Джуд издал блаженный стон.

– Поворачивай и иди обратно в Бостон. Не останавливайся, пока не дойдешь до Чарльз-Ривер. Понял? – Мой палец лег на курок.

– Иди обратно в Бостон, – повторил солдат. – Не останавливайся, пока не дойдешь до Чарльз-Ривер.

Я чувствовала, как Джуд стоит, покачиваясь, у меня за спиной, но не отводила черный ствол от головы СППшника, пока тот уходил в ночь, растворяясь в клубящихся облаках снега. Руки тряслись от пронизывающего холода и от усилий, которых мне стоило, чтобы самой удержаться на ногах.

Со стороны бокового водительского окна возник водитель фуры и постучал в стекло:

– Вы как там? В порядке? Я вызвал подмогу!

Я кивнула Джуду отойти. Несмотря на темную форму на фоне черной как смоль дороги, удаляющийся по шоссе СППшник был все еще виден. Водитель грузовика тут же его заметил. Я считала его шаги, когда он побежал за солдатом, окликая его:

– Эй! Куда ты? Эй!

Увидев это, Джуд выронил наручники из дрожащих рук, и они громыхнули о пол. Когда водитель повернулся в нашу сторону, я уже ждала его, уверенно держа пистолет.

Лицо мужчины побелело под бородой. Мгновение мы просто пялились друг на друга, снег падал на его жесткие волосы. На водителе была ярко-красная клетчатая куртка и такого же цвета вязаная шапка, натянутая низко на уши.

Мужчина медленно поднял руки.

– Дети, – начал он дрожащим голосом, – о боже… вы, ребята…

Рука Джуда сжалась на моем плече:

– Ру, – неуверенно начал он.

– Вали отсюда, – буркнула я, демонстрируя водителю пистолет у себя в руке.

– Но… ближайший город находится очень далеко.

Я увидела, что мужчина расслабился, его шок прошел, и он опустил поднятые руки. Очевидно, водитель не верил, что я способна или готова выстрелить в него, если вдруг придется. Я не знала, злиться ли мне или радоваться этому.

– Куда вы направляетесь? Вас нужно подвезти? У меня не слишком много еды, но… будет тепло и…

Возможно, водитель думал, что он добр к нам. Джуд, очевидно, тоже так считал. Я еле поймала мальчика за полу куртки, когда тот уже собирался сигануть из фургона и броситься к незнакомцу с благодарными объятиями.

Может, водитель просто хотел получить по десять кусков за каждую нашу голову.

– Я хочу, чтобы ты отвалил, – повторила я, снимая пистолет с предохранителя. – Давай.

Мужчина явно хотел сказать что-то еще, но слова застряли у него в горле. Он мотнул головой один раз, второй, потом слабо кивнул. Джуд сдавленно запротестовал, протянув к водителю руку, словно мог его остановить. Мужчина медленно повернулся и неторопливо зашагал по шоссе.

– Зачем ты это сделала?! – закричал Джуд. – Он просто хотел помочь!

Когда я спрыгнула вниз на дорогу, тонкая корочка льда, покрывающая асфальт, треснула. Я снова была в полной боевой готовности. На объяснения времени не было – не сейчас, когда вены гудели от желания бежать. Ночь была длинной, сугробы в простиравшихся вокруг нас лесах – девственнобелыми. Нужно двигаться быстро и заметать следы.

– Мы сами себе поможем, – ответила я и повела его в темноту.

Шоссе прослеживалось далекими пятнышками фар, и, хотя мы двигались бегом, теплее не становилось, холод все так же мучил меня, обхватывая ледяными пальцами. Я надеялась наткнуться на брошенную машину, но все, что нам попадались, были либо с разряженными аккумуляторами, либо с пустыми бензобаками. Еще минут пять мы брели по лесной полосе, увязая по колено в снегу, вдоль асфальтированного полотна, которое я определила как платную дорогу штата. И наконец-то наткнулись на знак выезда из Ньютона и на другой, информировавший о том, что до Провиденса, в штате Род-Айленд, остается семьдесят километров. О Род-Айленде я знала только то, что он южнее Массачусетса. Поэтому мы шли в Провиденс. Потом я собиралась найти указатель на Хартфорд, единственный известный мне город в Коннектикуте, а потом – на Нью-Джерси. Вот так четыре класса образования проведут меня по Восточному побережью, по крайней мере пока я не найду чертову карту и чертову машину.

– Подожди… – задыхаясь, пробормотал Джуд. – Подожди, подожди, подожди…

– Нужно торопиться, – предупредила я. Я тащила его за собой, но при необходимости могла и понести.

– Эй! – Его тело обмякло, и мальчик опустился на колени. Я пошатнулась, чуть не потеряв равновесие.

– Давай! – огрызнулась я. – Поднимайся.

– Нет! – выкрикнул он. – Сначала объясни, куда мы, блин, идем. Бартон, наверное, уже нас обыскался!

По обе стороны от шоссе возвышались холмы, густо покрытые деревьями, но нас по-прежнему было отлично видно. Каждый раз, когда проезжающий мимо грузовик обдавал нас белым светом фар, я снова и снова напрягалась.

Я глубоко вдохнула.

– У тебя есть аварийная кнопка? Джуд! Посмотри на меня. Она все еще с тобой?

– А что? – спросил мальчик, похлопав по карману штанов. – Думаю, да. Но…

– Выбрось.

Его густые брови сошлись на переносице, с кончика длинного покрасневшего носа капало от холода. Джуд вытер руку о куртку:

– Руби, что происходит? Пожалуйста, просто поговори со мной!

– Выбрось, – повторила я. – Мы не собираемся обратно в Лос-Анджелес. Во всяком случае, пока.

– Что? – чуть слышно, словно издалека прозвучал голос Джуда. – Ты серьезно? Мы сбегаем?

– Мы вернемся – со временем, – вздохнула я, – но сначала выполним одно особое задание. Нужно идти, пока нас кто-нибудь не нашел.

– Кто им руководит? – потребовал подробностей Джуд. – Кейт?

– Агент Стюарт.

Джуд не казался убежденным, но хотя бы поднялся на ноги.

– Я должна получить информацию у одного из его источников, – объяснила я, изо всех сил стараясь, чтобы каждое мое слово рисовало картину, полную тайн и опасностей.

Это сработало. Нервный взгляд сменился заинтересованным. И немного взволнованным.

– Для Лиги это жизненно важная миссия, но я не могла позволить Бартону узнать настоящую причину побега. И я должна была найти способ сделать так, чтобы к нашему возвращению Роба уже не было в Штабе.

– Ты должна была меня предупредить! – возмутился Джуд. – С самого начала – я бы с этим справился.

– Это секретная операция, требующая особого доступа, – сказала я и поспешила добавить: – И очень рискованная.

– Тогда почему, блин, ты взяла меня? – удивился Джуд.

– Потому что, если ты вернешься обратно сейчас, тебя убьют, как убили Блейка.

Мне стало так стыдно, что даже перехватило горло. Я выдернула парня, не предоставив вообще никакого выбора, а потом изложила ему самое примитивное подобие правды, представив реальные события в ином свете. И я сама ненавидела Кейт за такое же отношение ко мне. Переживала ли она, уговаривая меня, как я, уговаривая Джуда?

Мальчик снова притих, уставившись на меня так, словно видел впервые.

– Я был прав, – прошептал он. – Вот почему он меня выбрал. Я был прав.

– Да, – согласилась я. – Ты был прав.

Джуд кивнул, его губы беззвучно двигались, словно он пытался подобрать слова. Наконец мальчик полез в карман фельдшерской куртки и, вытащив знакомую черную кнопку, отбросил ее в снег.

– Все равно она уже сдохла, – пробормотал он, выворачиваясь из моих рук. – Я поджарил тот автомобиль и все, что в нем было, помнишь?

Правильно. Конечно. Следящие устройства, спрятанные в его одежде, тоже вышли из строя.

– Хорошо, – проговорил мальчишка окрепшим голосом. Это был Джуд, на которого я могла рассчитывать – тот, кто считал, что все операции столь же крутые, как видеоигры, в которые они играли с Блейком и Нико.

Я протянула руку и стряхнула снег с его волос и плеч.

– Ты должен выполнять все в точности, как я говорю, понимаешь? Мы должны исчезнуть – никто не должен знать, где мы находимся. Ни Кейт, ни Вайда, ни даже Нико. Если нас найдут и вернут обратно, мы провалим всю операцию – цель которой: снова сделать Лигу безопасным убежищем.

Как можно быстрее и проще я изложила ему суть операции, начиная с того, куда мы направляемся, и заканчивая тем, что планировали Роб с остальными. Скормила Джуду и кусочек правды: рассказала, что некоторое время путешествовала с Лиамом, но потом, до того как меня подобрала Кейт, мы разошлись, и я потеряла его след.

Неужели это так страшно – просто рассказать всю правду? Это был такой соблазн – выложить все и о тех последних драгоценных мгновениях на конспиративной квартире. Даже странно, насколько сильно мне этого захотелось. Просто… не имело никакого смысла настолько все усложнять, впуская его в воспоминания о тех прощальных минутах. Я хотела оставаться единственной, в ком они живут, кто хранит их в своей памяти, кто видит о них сны. И, если честно, сейчас самым важным становилось то, чтобы Джуд полностью мне доверял, больше, чем когда-либо, особенно если наш план сработает. Если мальчик узнает, как я поступила с Лиамом, каждый его взгляд, обращенный на меня, будет пропитан страхом, что я сделаю с ним то же самое. Если он вообще сможет заставить себя на меня посмотреть.

Этот ребенок всегда сидел рядом со мной в столовой, тогда как половина членов Лиги боялась просто взглянуть мне в глаза. Он даже не вздрогнул, когда коснулся меня, ждал, когда я вернусь с операции – убедиться, что со мной все в порядке. Тогда это ужасно раздражало, и мне и в голову не приходило, каково будет остаться без всего этого. Без него.

Джуд выслушал все со странным для него спокойствием. И даже не отреагировал, когда я рассказала ему, что было на флешке, оказавшейся у Лиама. Я было подумала, что мальчишка погрузился в какие-то свои мысли, но тут он кивнул и просто сказал:

– Оʼкей.

– Что-то не так? – поинтересовалась я, прекрасно осознавая, насколько глуп этот вопрос. А что было так? – Ты хорошо себя чувствуешь? Никаких шишек, вмятин или переломов?

– Ох, ой, нет, я в порядке, по крайней мере, все на месте. – Он постучал по макушке. – Я тут просто подумал…

– О чем? – перебила я.

– О прошлом. О прошлом прошлом, я имею в виду. – Мальчик повернул ко мне голову. – Тебе часто приходилось иметь дело с СППшниками в твоем лагере? Просто… ты была такой спокойной. Не пойми меня неправильно, но все эти твои «Вали отсюда!» звучали, конечно, круто, но ты не казалась, как бы… испуганной.

Мои брови поползли вверх:

– Думаешь, я не испугалась?

– Я тоже не испугался! – поспешно добавил Джуд. – Просто я вдруг подумал о том, что было до того, как ты попала в Штаб…

– Ты пытаешься спросить, что я делала до того, как меня подобрала Кейт?

– Ну да! – обрадовался Джуд. – Мы все сгорали от любопытства: слухи, конечно, ходили, но такие, что просто не верилось.

– Правда?

– Ага.

Увидев, что его допрос ни к чему не приведет, Джуд неуклюже, как мог только он, сменил тему:

– Ты правда думаешь, что ученые нашли, что ее вызывает? – спросил он. – Идиопатическую невро-трам-пам-пам?

– Острую юношескую идиопатическую невродегенерацию, – напомнила я. Так же известную как причину, по которой большинство из нас умерло, а остальные превратились в уродцев. Как он умудрился забыть, что означают эти буквы?

– Да пофиг, – отмахнулся Джуд. – Вот блин, можешь представить, что Лига могла бы с этим сделать?

Я услышала в его голосе надежду, и мое сердце замерло – всего на мгновение. Как теперь скажешь, что отыскать Лиама будет сродни невероятной удаче, если угодно – чуду, не говоря уже о том, что вместе с ним мы найдем и флешку.

– Я постоянно об этом думаю, – продолжал размышлять Джуд, – а ты нет? Многого не понимаю, а Кейт, да и остальные тоже ничего не объясняют. Но это же офигительно, что наш мозг каким-то образом мутировал. Я имею в виду, было бы чуточку офигительнее знать, как и почему это произошло, но и без этого впечатляет.

Когда я сидела в Термонде, тоже не раз размышляла о том же, но была слишком мала, чтобы сосредоточиться на чем-то еще, а не только на собственных страданиях. Проводила бесчисленные дни, пялясь на днище койки Сэм, недоумевая: как и почему это с нами произошло. Почему одни из нас оказались Зелеными, другие – Оранжевыми, а третьи – мертвыми? Но в ту минуту, как Кейт меня вытащила, я заставила себя остановиться. Появились более важные вещи, о чем приходилось думать: как выжить. Как не дать себя поймать. Я думала о Лиаме, о Толстяке и о Зу.

– Может, это идиотская идея, но я пытаюсь найти ключ ко всему этому. Иногда мне кажется, что это действительно вирус, а временами… Смотри сама, какие же это вирус или болезнь, если за пределами США о них ничего не известно? – поделился своими мыслями Джуд. – И чем мы отличаемся от тех детей, которые умерли?

Вопросы правильные. Но к делу сейчас не относятся.

– Давай-ка притормозим. Сперва нужно найти брата Коула.

Джуд кивнул.

– Блин, это будет так… странно. В смысле, его встретить… Помню, как он сбежал. Никто и не заметил, что его нет, пока всех не пересчитали после работы на тренажерах.

Я уставилась на мальчишку.

– Ты знал Лиама?

Джуд поднял взгляд, его янтарные глаза немного расширились:

– Ох нет, не лично. Знал о нем. Его тренировали в джорджианском штабе, а мы с Вайдой всегда были в лос-анджелесском. Но именно из-за Лиама все пси-тренировки перенесли в Калифорнию. Сбежать из подземного бункера шансов не так много.

Ну да. Конечно. Лиам не был в Калифорнии. Даже удивительно, как я обрадовалась, узнав, что ему не пришлось торчать в сырой дыре под толщей земли.

– Так это ты Лиама каждую неделю искала в СПП-сети? – спросил Джуд. – Нико как-то сболтнул, что ты кого-то отслеживаешь, и не только его. Мы должны найти всех?

Я чувствовала, как мое терпение трескается, словно ледяная корка, по которой мы шагали.

– Между прочим, это не твое дело! – прошипела я. – Тебя бы вообще здесь не было, не окажись ты в полном дерьме!

– Ладно, я знаю! Знаю! – взмахнул руками Джуд. – Мы тебе не нравимся, и Лига не нравится, ты не желаешь быть руководителем группы, не хочешь говорить о себе, о Кейт, о тренировках, любимой еде или о семье с друзьями. Отлично. Отлично! Эй… что это ты делаешь?

Пока мы шли, я думала, что мне это только мерещилось: сооружения впереди казались далекими и нечеткими. Но когда мы стали спускаться по гребню очередного холма, лес вдруг отступил назад, и перед нами оказалась маленькая, заставленная домами улочка.

Я слышала, как Джуд, заскользив, притормозил на краю заледенелой улицы, когда увидел, что в домах горит свет, на подъездных дорожках стоят машины, а за занавесками двигаются люди, у которых уже почти завершился очередной день, среда, и скоро наступит другой.

Мужчина на стареньком помятом бульдозере пытался прочистить улицу, продираясь сквозь толстое снежное одеяло. Я снова завела Джуда себе за спину, изучая дом напротив, заставляя мозги работать, несмотря на усталость. На подъездной дорожке стоял маленький серебристый седан, но, что еще важнее, сквозь маленькое окошко передней двери виднелся чей-то размытый силуэт.

И как только снегоуборщик проехал, из дома вышла женщина в изумрудной вязаной шапке и наброшенном поверх платья черном пальто, которое она торопливо застегивала. Фасоном и расцветкой платье было очень похоже на форму официантки в закусочной.

Заперев дверь, женщина направилась к машине, покручивая на пальце связку ключей и глядя в ночное небо и на мягко кружащийся снег. Дождавшись характерного звука разблокировавшейся двери, я рванулась вперед, хватая Джуда за руку.

– Давай за мной!

Женщина услышала наши шаги. И когда она заметила отражение моего лица в темном окне машины, ее спина напряглась. Заметив, что растерянность в ее глазах сменилась страхом, я воспользовалась моментом, чтобы протиснуть холодную руку в рукав ее пальто, к теплой обнаженной коже. Женщина пахла ананасами и солнечным светом, и ее сознание оказалось таким же ярким и светлым. Все прошло очень быстро, как и должно – так быстро, что я даже не почувствовала обычного потока воспоминаний. Я даже не была уверена, что «взяла» ее, но вот женщина медленно перевела на меня остекленевшие глаза.

– Садись в машину, – велела я Джуду, стоявшему у меня за спиной с открытым от удивления ртом. – У нас появился водитель.

Завладеть машиной с водителем оказалось выгодно вдвойне: хозяйка не могла заявить об угоне и сообщить номера и, что еще лучше, могла оплатить проезд по платным дорогам и перебросить нас через контрольно-пропускные пункты Национальной гвардии или полиции, которые разместились на выездах из города. Недолго размышляя, я заставила ее отвезти нас к ближайшей транспортной развязке. В идеальном мире многочисленные ветки «Амтрака»[4]4
  Американская железнодорожная компания.


[Закрыть] функционировали бы по-прежнему, но именно благодаря экономическом краху вскрылись многочисленные недостатки корпорации, так что она продержалась всего лишь год и пришла в полный упадок. Теперь правительство обеспечивало сообщение между главными городами Восточного побережья по два состава в день, да и то, чтобы возить туда-сюда национальных гвардейцев, СППшников и сенаторов. Эти поезда называли элитными экспрессами, и цены на билет полностью соответствовали названию.

Скакать с поезда на поезд куда опаснее, чем ехать на машине, но я содрогалась от одной только мысли, что придется часто останавливаться и сливать бензин из чужих баков. И это будет потерей времени, в котором мы так нуждались. А вдруг повезет, и поезд окажется почти пустым, ну хотя бы иногда? Если бы стало слишком опасно или мы привлекли бы слишком много нежелательного внимания, всегда можно выпрыгнуть раньше. Я знала, как помочь нам исчезнуть.

– Включите, пожалуйста, радио, – попросила я. – Новостной канал.

Мы с Джудом устроились в проеме между передними и задними сиденьями. Сидеть в такой позе, чтобы сохранять связь с женщиной, касаясь ее, было не слишком удобно. Я глубоко вздохнула, медленно отнимая руку, но фокусируясь на мерцающей ниточке, связывающей наши сознания. Может быть, так Клэнси добился того, что перестал нуждаться в физическом контакте, чтобы подключиться к другому человеку, каждый раз отодвигаясь немножечко дальше?

Женщина повиновалась, и динамики за моей спиной ожили звуками хорошо знакомой рекламной заставки. Удивительно, что по-прежнему рекламировались товары для бассейнов, хотя добрая половина американцев лишилась домов.