Текст книги "Победа для Ники"

Глава 3

Передо мной простиралась безупречная водная гладь – не яркая, лазурная, а небесно-голубого оттенка, почти белая на горизонте. Лишь влажный песок под ногами напоминал о бушевавшем вчера шторме. Бросив полотенце на широкий валун, занимавший добрую часть вершины холма, я удобно уселась и принялась созерцать красоты умывшейся дождем природы.

Вот он и настал, этот желанный миг, так долго пестуемый в мечтах! Пришло время отрешиться от суеты, выкинуть из головы все проблемы и наконец-то просто наслаждаться жизнью. Наверное, именно так много лет назад и сидела на камушке моя трепетная тетушка. Подобные мгновения будто созданы для того, чтобы начать все с чистого листа, преисполниться надеждами, отпустить на волю самые бурные фантазии…

Увы, владевшая мной тревога построению воздушных замков не способствовала. Перед мысленным взором то и дело возникала вчерашняя картина: застывшая на месте глубоко уязвленная, недоумевающая Дора и стремительно удаляющаяся спина утомленного вниманием поклонников литератора. Мне никак не удавалось отделаться от гаденького ощущения неловкости, да и нынешнее состояние тети внушало серьезные опасения. Вопреки ожиданиям, по возвращении в номер она не разразилась сокрушенными рыданиями, а… смолкла.

Ни одна из моих дипломатичных попыток вызвать Дору на разговор не сработала. Пусть бы уже плакала, сокрушалась, ругалась, билась в истерике – только бы не молчала, будто окаменев и разом утратив все чувства. Машинально, не выходя из тягостных раздумий, Дора подготовилась ко сну, нырнула в кровать и тут же отвернулась к стенке. Я поспешила погасить свет и привычно натянула одеяло на ухо. В номере повисла гнетущая тишина, и в эту ночь я отдала бы что угодно, лишь бы услышать заветное «Хрррр…»

Пробудилась я неожиданно рано. Измученная переживаниями, тетушка крепко спала, до завтрака оставалось два с половиной часа, но струившийся из окна яркий солнечный свет отбил у меня охоту снова забираться в мягкую норку одеяла. Нет, гулять, и немедленно! К морю!

Быстро натянув купальник и сарафан, я схватила полотенце и выскользнула из номера. Как на крыльях долетела до манящего покоем моря, на ходу сорвала с себя яркую мексиканскую хламиду и с размаху бросилась в голубую гладь. Вот она – долгожданная свобода! Только я, наедине с приветливой стихией, только приятная прохлада, веселые чайки над головой, раскинувшиеся рядом каменистые крылья Пегаса! Легкость, безмятежность, вдохновение… Еще не прогревшаяся на солнце вода взбодрила меня, и тягостные сомнения вдруг разрешились. В самом деле, ну что я так завелась с этим конкурсом? Напишу что-нибудь короткое и милое, порадую Дору. И не стану повторять прежних ошибок, заранее настроюсь на то, что победа мне не светит. В кои-то веки получу удовольствие от творческого процесса и участия в состязании.

Этого благостного настроя хватило на то, чтобы немного поплавать и прогуляться вдоль берега. Завидев в стороне от пляжа тропинку, уводившую наверх, я решила оглядеть местные красоты с высоты поросшего травой холма. Но по мере отдаления от моря безмятежность рассеивалась, уступая место тревоге. Присев на прогретый солнцем камень, я погрузилась в раздумья. Как поддержать Дору, заставить ее забыть о пережитом унижении и, главное, об этом самовлюбленном Лазуревском? Подумать только, я еще хотела показать ему свои сценарии! Кому – высокомерному, напыщенному индюку, напрочь лишенному великодушия и…

– Какая встреча! Не то чтобы я не надеялся, конечно, – раздался за моей спиной мягкий баритон, и, обернувшись, я узрела перед собой вчерашнего красавца-ведущего. На сей раз он был облачен в одни шорты, а на плече держал влажное полотенце. – Доброе утро. Жаль, не увидел вас раньше, поплавали бы вместе…

Я растерянно кивнула в ответ на приветствие, не в силах отвести взгляд от чарующей картины: капельки воды на бронзовой коже, подтянутая фигура, запутавшееся в русых волосах солнце… Осторожно, Ника, смотри не повтори ошибок своей ненаглядной тетушки! Не хватало еще пополнить ряды визжащих от восторга поклонниц. Пара шуток, ненавязчивое общение, легкий флирт – не более.

– Как настроение после вчерашнего банкета? – не замечая моего смятения, продолжил болтать местный Аполлон. – Надеюсь, ваша бабушка не расстроилась?

– Кто? – бестолково вытаращила глаза я. Едва осознав, о ком идет речь, взвилась от негодования. – Вы же сами вчера называли ее моей сестрой!

– Ваша спутница и правда выглядит замечательно… для своего возраста, – и ухом не повел хлыщ. – Если можно сделать человеку приятное, зачем отказываться от такого шанса? Согласны?

– Наверное… – Возразить было нечего, и с досады я подпустила шпильку. – Судя по всему, вам такие шансы подворачиваются буквально на каждом шагу. На юге много скучающих женщин, и нужно успеть «охватить» каждую.

Вопреки моим ожиданиям, кумир отпускниц не обиделся.

– Именно, – расплылся в улыбке он. – Моя работа – развлекать публику, превращать отдых в нечто запоминающееся. Не вижу в этом ничего постыдного. Прозвучит банально, но мне приятно видеть, как люди постепенно сбрасывают груз проблем, начинают расслабляться… Глаз уже наметан, и я мгновенно вижу тех, кому не помешает моя помощь. Вот вы и ваша родственница…

– …Тетя, – поспешила уточнить я, хотя еще минуту назад не питала ни малейшего желания вступать в разговор. Этот аниматор, похоже, на самом деле мог расшевелить кого угодно. Заинтриговать – уж точно. – Так чем же мы с тетей Дорой привлекли ваше внимание?

– По-моему, все очевидно. – Он картинно поставил ногу на камушек и, прикрыв глаза от солнечных лучей ладонью, обвел взглядом пляж с начавшими высыпать отдыхающими. – Уж простите, я оказался рядом и стал невольным свидетелем не самой красивой сцены. Кажется, наш великий литератор не проявил к вашей тете должного почтения?

Хм, это еще мягко сказано! Да просто оскорбил, уничтожил, растоптал ее чувства! Осознав, что снова завожусь, я помедлила. Вдох-выдох, вдох-выдох – надо успокоиться.

– Проигнорировал старую добрую дружбу, если выражаться точнее, – уклончиво заметила я. – Знаете, бывают такие люди: добьются успеха, воспарят до небес – и перестают узнавать окружающих. А ведь когда-то целые оды Доре посвящал… Может, он и гениальный писатель, но человек – так себе.

Все-таки я вышла из себя, надо бы поумерить пыл. В конце концов, моя эксцентричная тетушка любого доведет до белого каления! С таким пылом бросилась к Лазуревскому, а рядом крутилась его яркая, горделивая жена…

– Не делайте скоропалительных выводов и не огорчайтесь, – дружелюбно посоветовал аниматор. – Талантливому человеку можно простить некоторую рассеянность. Весь в своих замыслах, держится отстраненно. К тому же, как я понял, он знал вашу тетю давным-давно… Простите, но то, что кажется ей ярким и важным, для него могло быть… м-м-м… обычным случаем из прошлого, не более.

Минут пять назад я и сама пришла к подобному выводу, но обида за Дору пересилила доводы разума.

– Обычным? Ну уж нет! – энергично тряхнула я головой. – Они же переписывались, и долго. Он присылал новые книги, а когда решил жениться, озаботился тем, чтобы направить Доре извещение о прекращении переписки. Подробностей не знаю – тетя предпочла оставить их при себе, – но, согласитесь, не каждый проявит такое внимание. Мог бы исчезнуть, перестать отвечать… Не такой это человек. Был. Когда-то. Признаться, я разочарована: вместо истинного лидера, души местного литературного сообщества, талантливого писателя перед нами предстал бирюк, который не в состоянии двух слов связать! Сильно сомневаюсь, что он вообще способен что-нибудь организовать. Видимо, всем заправляет его жена, а Лазуревский – просто бледная тень…

– Вы так считаете? Очень интересно, – задумчиво пробормотал красавчик. Кажется, он разрывался между желанием посплетничать и необходимостью деликатно относиться к людям, милостью которых и работал сейчас у моря, в высокий сезон. Второе явно победило, раз аниматор решил сменить тему. – А как же конкурс? У меня создалось ощущение, будто вы с самого начала не хотели участвовать. Если бы инцидент с Лазуревским произошел до оглашения списка заявленных, все выглядело бы логично. А так… непонятно.

– Знай вы мою тетушку, никаких вопросов не возникло бы, – невесело хмыкнула я. – Дора сама, не сказав ни слова, записала меня на конкурс. Ее замысел открылся только вчера, на ваших глазах. И теперь вместо беззаботного отдыха мне придется ломать голову над заданием…

– Отнюдь, – мягко возразил парень. – По-моему, после неприятной ситуации с Лазуревским вы с полным правом можете отказаться от участия.

– Нет-нет! Именно из-за этого происшествия путь назад отрезан. – Я сама удивилась тому, с каким жаром это прозвучало. Добродушный тон и искренняя заинтересованность собеседника подстегнули мою откровенность. – Дора сейчас не в своей тарелке. Боюсь, еще немного таких переживаний, и ее хватит удар. Или накроет депрессия. Тетю нужно спасать. Я просто обязана ее отвлечь! Придумать что-то, выполнить задание этого окаянного конкурса… Как же я их ненавижу, эти конкурсы! Надеешься, тратишь силы – и крах за крахом…

Стоп, Ника, хватит. Как ты решила: «ненавязчивое общение, легкий флирт»? Не стоит открывать душу первому встречному, да еще такому – легкомысленному, уверенному в своей привлекательности пижону. Который, впрочем, пока вел себя вполне по-джентльменски. По крайней мере, в ответ на мое неосторожное признание он лишь мило улыбнулся:

– Былые неудачи? Ничего, случается… Не переживайте, это ведь сущие пустяки! Пусть конкурс станет отпускным приключением, не более. А я с удовольствием помогу вам. Вместе мы таких дел натворим, вот увидите! За моими плечами – впечатляющий опыт…

– …Разудалых дискотек для дам бальзаковского возраста, – ехидно подхватила я, раздосадованная тем, что невольно выболтала больше, чем собиралась. – Благодарю за предложение, но я уже все придумала. Напишу небольшое эссе или короткую пьесу, Дора прочитает перед почтенной публикой. И все будут довольны. Победы мне все равно не видать, как своих ушей…

– И это говорит девушка с таким «говорящим» именем? – усмехнулся чересчур усердный аниматор. – Ника, не стоит сдаваться заранее. И вы не поняли. Я – не какой-то там заштатный…

Да, конечно. Знаем, плавали: по работе я частенько сталкиваюсь с такими вот непризнанными, гениальными, незаштатными… Ведут корпоративы по моим сценариям, играют зайчиков и котиков на детских представлениях. И у каждого, кого ни возьми, за плечами – впечатляющий опыт… Такие же неудачники, как и я.

– Поберегите свой дар убеждения для других, – от огорчения бесцеремонно брякнула я и тут же, спохватившись, смягчилась. – Ценю ваше желание вдохнуть в меня азарт, но, право, не стоит. Я приехала сюда отдохнуть, развеяться. А заодно и подумать о смене профессии, ведь литературное творчество мне, судя по опыту прошлых конкурсов, противопоказано. Нынешнее задание – последнее. Если хотите, это моя жертва. Ради спокойствия тети.

Но мой новый знакомый униматься не желал. Подпрыгнув на месте, он энергично замахал руками:

– Ника, вы не правы, и сейчас я убедительно докажу это. Во-первых, вас явно терзают сомнения. Это показатель ответственного отношения к работе и к себе. А еще того, что литература вам небезразлична. Вам нужно мнение со стороны, и конкурс – отличный повод узнать, чего вы стоите как профессионал. Во-вторых, вам требуется отвлечь тетю. Ну а в-третьих, мы с вами способны образовать превосходный творческий альянс. Вы пишете пьесу, я ее ставлю, ваша тетя исполняет главную роль. Идет? Шикарный план! Кстати, будете смеяться, но меня зовут Виктор. Почему смеяться? Ну как же, «Виктор» ведь означает «победитель»! Союз двух победителей обречен на успех…

Не знаю, сколько еще загоревшийся идеей красавчик с энтузиазмом гарцевал бы передо мной, но тут наше уединение нарушили кокетливые женские голоса:

– ВиктоQр, мы заждались! Группа готова к началу занятия. Мы сгораем от нетерпения…

– Да, ВиктоQр, сегодня вы обещали нам комплекс упражнений для талии…

Оглянувшись, я увидела двух пышных и немолодых, но вполне себе бодрых дам. Обе были одеты по-спортивному, что не исключало яркого макияжа и обилия золотых украшений. Одна из них помахивала ленточным массажером для спины, другую опоясывал надувной плавательный круг в виде смешного фламинго. Понятно: представители фан-клуба явились за своим кумиром. Который, заболтавшись со мной, забыл об утренней гимнастике на пляже для всех желающих.

– Простите, уже лечу! Поддержим ударной порцией упражнений ваше природное изящество. – Одной обольстительной улыбки супермена хватило, чтобы дамы растаяли на глазах. – Пять минут, только переоденусь, и я – весь ваш.

– Ловим на слове, ВиктоQр, – игриво выдохнули дамы и обратились ко мне: – А вы, милочка, не присоединитесь? У нас сложилась такая чудесная компания! Вместе занимаемся гимнастикой, танцами, скандинавской ходьбой…

– Спасибо, в другой раз. Постараюсь привести к вам свою тетушку, – вежливо отказалась я и отвернулась к морю, надеясь наконец-то остаться в одиночестве.

– Ника! – окликнул меня приятный баритон. Оглянувшись через плечо, я встретилась с сияющими голубыми глазами античного бога во плоти. – И все-таки не спешите отказываться от моей помощи в конкурсе. Понимаю, вы все решили, но… Зачастую люди оказываются совсем не такими, какими представляются. Жизнь нередко преподносит сюрпризы. Подумайте над этим.

И он растворился среди каменистого пейзажа.

– Дора, сногсшибательная новость! – с нарочитым энтузиазмом выкрикнула я, резвой ланью вбежав в номер. – Как ты относишься к скандинавской ходьбе? Я нашла для тебя чудесную компанию! А палки возьмем напрокат…

Разогнавшись, я не сразу поняла, что в номере никого нет. А осознав это, бросила поддерживать по-дурацки бодрую улыбку, от которой уже сводило рот. И что это я так разволновалась? Дора – взрослый, самостоятельный человек, второй ключ нам выдали при заселении, и нет ничего удивительного в том, что она решила пройтись. О чем и свидетельствовала лаконичная записка на столике у окна: «Ника, я гуляю. Не беспокойся и не забудь позавтракать».

Вскоре я уже вяло ковырялась вилкой в восхитительно пышном сырнике, а в голове так и крутилось: «Жизнь нередко преподносит сюрпризы». Чистая правда! Собираясь на юг, я не без опаски рисовала себе картину отдыха под руководством властной тетушки и готовилась бунтовать против ее вечного диктата. Но реальность оказалась иной: мне предоставили полную свободу действий, и теперь я терялась, не зная, как с этим неожиданным подарком обойтись. Пожалуй, сейчас пришлось бы весьма кстати общество энергичного дамского угодника, да вот незадача – в настоящий момент он источал комплименты пыхтящим на пляже любительницам спорта. Ничего не оставалось, как окунуться в спокойный тихий отдых.

Я снова отправилась к морю, от души наплавалась, потом спряталась в шезлонге под большим зонтом и открыла купленный на вокзале роман. Аннотация, обещавшая «увлекательное повествование, приправленное острым юмором и небанальными поворотами сюжета», не обманула: от увлекательного небанального сна, который навеяли на меня первые же строчки, я очнулась спустя пару часов…

Солнце сместилось выше, и от его жарящих послеполуденных лучей не спасал даже плотный зонт. Вокруг плескались отдыхающие, малышня с визгом носилась по пляжу, а на соседних шезлонгах рассредоточилась «группа здоровья» в полном составе – отдыхая от гимнастики, дамы играли в карты. Я сонно взглянула на экран телефона и мгновенно подскочила, забыв о сладкой дремоте. 13.15 – близится время обеда, а моя дражайшая тетушка так и не появилась! По мобильному Дора не ответила, и, наслушавшись длинных гудков, я снова заволновалась: солидный возраст, гипертония, переживания…

В номере тети не обнаружилось, и мне оставалось лишь отправиться на ее поиски. Переодевшись на скорую руку, я обегала гостиничный холл и пляж, поднялась по тропинке на уже знакомый холм. Дора как сквозь землю провалилась. И где ее носит, спрашивается? Глаза вдруг остановились на высившемся слева каменном Пегасе. А что, если тетя направилась к бухте? Туда, где прячется среди скал домик, с которым связано столько романтических воспоминаний…

Часы в телефоне показывали уже 13.47, когда я, с трудом переводя дух после интенсивной ходьбы, заметила между деревьев и каменистых наростов подобие тропинки. Еще полторы минуты нелегкого подъема, и передо мной предстали очертания добротного деревянного забора, за которым виднелся двухэтажный кубик. Домик и сейчас утопал в зарослях дикого винограда, а дополнительную защиту от посторонних глаз давали подступавшие к забору крепкие стволы кипарисов, за одним из которых, метрах в двадцати от себя, я и узрела собственную тетку с мобильным в руке. Ничего себе: я с ума схожу, представляя сценарии один страшнее другого, а она преспокойненько фотографирует местные красоты…

– Дора! – с негодованием окликнула я, но тетя даже не пошевелилась. – Ну где ты ходишь, я тебя потеряла! И уже оборвала телефон…

Вместо ответа, тетушка повернулась, сделала грозное лицо и махнула рукой: мол, ступай, откуда пришла. Хорошенькое дельце! Кажется, я проявила достаточно деликатности, дала оскорбленной пожилой женщине время побыть в одиночестве. Но все хорошо в меру.

– Дора, заканчивай валять дурака! – потеряв терпение, что есть мочи завопила я. – Скоро обед, нам пора в гостиницу!

Ожесточенная гримаса, исказившая крупные черты Доры, не обещала ничего хорошего. А вскинутый к губам палец приказывал мне заткнуться. Не успела я истолковать смысл причудливой мимики, как кто-то решительно сжал сзади мое плечо. Взвизгнув от неожиданности, я повернулась и узрела перед собой платиновые волосы, напомаженные губы и горящие негодованием глаза. В душе всколыхнулось знакомое неприятное ощущение – ах, снова эта окаянная неловкость, которую я обречена испытывать от каждой проделки своей неугомонной родственницы!

– Шпионите? – бесстрастным тоном тюремного надзирателя отчеканила Лазуревская. – Если не ошибаюсь, не далее как вчера мой муж дал понять вам и вашей спутнице, что не желает разговаривать. Зачем нарушать его уединение?

– Ну… м-м-м… мы просто гуляли. – Я поежилась под уничтожающим взором, который не уступал в приветливости акульему. – Видите ли, в юности эта бухта много значила для моей тети, и она решила заглянуть сюда, освежить воспоминания…

– …А заодно сделать пару кадров известного писателя и его дома. Просто на память, в приступе ностальгии, – недобро ухмыльнулась блондинка.

Я проследила за ее насмешливыми глазами: судя по лежавшим на экране мобильного растянутым пальцам, Дора и правда снимала дом в максимально близком приближении. Ох, как неудобно вышло… И зачем только я недавно научила ее обращаться с камерой!

– Прошу… нет, настоятельно требую покинуть частную территорию. И впредь уважать право моего супруга самостоятельно выбирать для себя круг общения. Он не желает с вами знаться. И точка.

Мегера с фырканьем повернулась на каблуках и затопала в сторону дома, не удостоив Дору и каплей внимания. Вскоре до нас донесся лязг запираемого на калитке засова.

Что ж, все справедливо: мы беспардонно вторглись в чужие владения, за что и получили возмущенную отповедь. Праведный гнев хозяйки дома пал на мою невинную голову, Дора же снова вкусила горький плод пренебрежения. Ох, боюсь, стольких переживаний даже моей взбалмошной тетке не вынести…

Встряхнувшись, я полетела к Доре. Сейчас начнется: рыдания, заламывание рук, причитания, истерики или, чего хуже, новая игра в молчанку. Робко подняв взгляд, я замерла в ожидании катастрофы… Тетя сияла странной радостью.

Я потеряла дар речи.

– ???

Дора с досадой всплеснула руками.

– Ах, как некстати ты тут оказалась! Я ведь специально выключила звук телефона, хотела осмотреться… сделать несколько кадров. Жаль, что мне помешали… А, пустяки, – вдруг великодушно отмахнулась она и расплылась в многозначительной улыбке. – Знаешь, я совсем не напрасно провела здесь время…

На меня в упор таращилось чудовище. Темные глазищи лихорадочно блестели среди угольно-черных ресниц, крупный алый рот недобро скалился, а ярко очерченные скулы дополняли хищное впечатление. Крик ужаса застыл у меня в горле, стоило осознать, что я… смотрю в зеркало.

Зато Дора была довольна.

– Потерпи совсем немножко, милая. – Она ободряюще пощекотала мой нос кисточкой для макияжа. – Главное, чтобы Лазуревский и эта гарпия, его жена, тебя сразу не узнали. Меня-то они теперь и на пушечный выстрел к себе не подпустят, а тебе, с твоей точеной фигуркой, изменить внешность – раз плюнуть. Помнишь задачу? Вечером Стас будет подписывать свою новую книгу. Встаешь в очередь с поклонниками, просишь дарственную надпись – только не пару жалких слов, а что-нибудь подлиннее. Потом благодаришь и уходишь. Все.

Я коротко кивнула. На словах тетина затея выглядела просто, но я по-прежнему не могла понять, для чего Доре сдался этот автограф. В ответ на мое недоумение она всхлипнула, напомнив об утраченном в путешествии к югу альбоме с фотографиями и письмами. Я понимала тетино желание хотя бы немного компенсировать потерю «сокровищ», но одновременно улавливала висевшую в воздухе интригу. Неспроста, ох, неспроста возникла эта затея…

Несколькими часами ранее, не без труда уведя Дору от домика в Пегасовой бухте, я попыталась узнать, что же так воодушевило новоиспеченную шпионку. Но ничего вразумительного добиться не смогла.

По словам тети, утром, проснувшись разбитой после короткого сна и не обнаружив меня в номере, она растерялась. Переживания накрыли ее с головой, глаза налились слезами горькой обиды, а руки сами собой потянулись собирать чемодан… Но яркие солнечные лучи, вдруг выстрелившие из окна, одернули Дору, буквально вернув к жизни. К чему сидеть в беспомощности, по-мазохистски смакуя унижение? Нет, надо действовать, да поскорее! Прежде всего выяснить, что стряслось с обожаемым Стасом, почему испарились его хваленая харизма и, главное, память.

Наскоро одевшись и перекусив, Дора отправилась по крупицам собирать информацию. Из разговоров с сотрудниками гостиницы и фотографий на стенде в холле стало понятно, что писатель, как правило, не появляется на людях без сопровождения родных. Обычно компанию Лазуревскому составляет супруга, иногда к ним присоединяется и ее сын от первого брака, шустрый парень, не обделенный организаторскими способностями. «Взяли в оборот» – такую фразу Дора раз за разом слышала из уст официантки, горничной, администратора…

– Видишь ли, милая, это скорее мое ощущение, не подкрепленное фактами, – с несвойственной ей осторожностью протянула тетя. – Словом… Стас занимал в моей жизни важное место. Кому, как не тебе, это знать… Я прекрасно помню впечатление, которое он оставлял при «живом» общении. Для этого не нужны фотографии и письма, хотя, конечно, мне безмерно жаль, что они пропали. Но, поверь на слово, это был самодостаточный, уверенный в себе, общительный человек. В чем-то – даже пижон. Любил порисоваться, но без высокомерия, скорее, стремился обогреть всех и каждого несгибаемым оптимизмом. И при всей своей доброте он никогда не позволил бы управлять собой. Мужик до мозга костей! А что я вижу теперь? Эх… Эта семья подавила его волю, саму жажду жизни!

Дора горестно всплеснула руками. Я же из не самых связных ее речей постаралась вычленить главное. После разговора с гостиничным персоналом ноги сами собой увели тетю в сторону Пегасовой бухты. Там она довольно быстро нашла домик, так часто являвшийся ей в романтических грезах. Теперь вокруг него вырос забор, но это не остановило Дору от желания немедленно увидеть литератора. В ответ на ее стуки и крики из домика показалась голова Лазуревского, которая почти тут же исчезла, уступив место рослой фигуре мужчины лет тридцати.

Так Дора познакомилась с тем самым шустрым пасынком своего Стаса. Хотя знакомством в чистом виде это не было: здоровяк вмиг долетел до калитки и грозным голосом повелел незваной гостье убираться на все четыре стороны.

– Я пустила в ход всю свою дипломатию. – На этом месте я с трудом удержалась от недоверчивого фырканья, а тетя невозмутимо продолжила: – Но он почему-то не пожелал меня слушать. В грубой форме заявил, что в следующий раз вызовет полицию, а заодно и психиатров. Тогда я сделала вид, что оскорбилась и ухожу. Отошла в сторонку, переждала минут десять и вернулась наблюдать…

На сей раз я фыркнула уже в голос. Представляю себе эту картину! Сначала Дора попыталась взять домик штурмом, а когда прорваться к Лазуревскому не удалось, осталась играть в частного детектива. Наверняка пасынок писателя ее заметил и тут же вызвал мать разбираться со свихнувшейся фанаткой.

– Я просидела в засаде минут сорок, – повествовала между тем Дора. – Сначала пофотографировала дом в разных ракурсах – на всякий случай… А потом увидела Стаса. Он вышел на крыльцо, сел и закурил. Ты представляешь – закурил! Ника, ну что тут непонятного, это ведь из ряда вон… Лазуревский, заядлый спортсмен, который и дыма-то табачного не переносил, – КУРИТ! Ты только вдумайся! Это как нужно было довести человека… С ним что-то сделали, это же очевидно! Почему он стал сам не свой? Болен? Попал под чужое влияние? Расплачивается за что-то? Это нам и предстоит выяснить! Нет, не так – мы просто обязаны это выяснить!

Азарт, вспыхнувший в глазах тетушки, не обещал мне ровным счетом ничего хорошего. Но о том, чтобы отступить, не было и речи. Шторм по имени «Дора» закружил меня в яростном круговороте событий, и я уронила размалеванное лицо в ладони, ожидая нового сокрушительного прилива проблем.