Текст книги "Римса из древесного массива"

– Здесь кто-то щиплется, – громко сказала она.

– Я боюсь, учитель, здесь чудовища, – окончательно расплакался шусенок.

– Видите, что вы наделали! – сердито закричал взрослый шусь на Римсу.

«Хорошенькое дело – кто-то щиплется в темноте, а я же еще и виновата!» – возмущенно подумала Римса, но промолчала. Скандалить не хотелось.

– Можешь взять меня за руку, если совсем боишься, – снисходительно разрешил взрослый шусь малышу, – но тогда я не буду считать тебя отважным учеником.

– Нет, учитель, – сквозь слезы пролепетал ребенок. – Я буду храбрым!

– Молодец! – похвалил Шусь, а Римса почувствовала, как маленькая дрожащая лапка скользнула в ее ладонь. Она не стала уличать шусенка в показном мужестве, только прижала его, невидимого, к себе и погладила наощупь по пушистой головке. Малыш благодарно засопел.

Все трое продолжали стоять в темноте. Никто не знал, сколько времени прошло, может быть, двадцать минут, может быть, два часа. Только вдруг темнота тихо дотронулась до Римсы и еще тише позвала: «Идемте, пожалуйста».

– Куда идемте? Ты знаешь, куда идти? – наклонилась Римса к шусенку, думая, что это он только что шептал.

– Нет, – испуганно отозвался малыш.

– Идемте, – еще раз мягко пригласили из темноты и слегка потянули Римсу за рукав.

– Тут кто-то куда-то зовет, – сказала Римса.

– Идите, идите, куда вас ведут, – торопливо подсказал Шусь,  – только дайте нам руку, чтобы мы не потерялись.

Римса шла, куда ее тянули. Она не знала, на что ступит в следующий раз: на ровный пол, или в  яму, или, может быть, полетит в пропасть-ловушку. В лесу достаточно подземелий с неожиданными провалами, и много, много народу сгинуло там, в слепых лабиринтах и осыпях грунта. В чернильной темноте ей пришлось просто довериться незнакомцу-невидимке. Вскоре впереди забрезжил слабый свет. Он становился ярче, ярче.  Казалось, поток расплавленного золота тек и сверкал в конце коридора. Свет очертил силуэт их провожатого, высокую фигуру в балахоне. Капюшон скрывал лицо. Свет упал на источенные временем стены туннеля.

То, что Римса приняла за поток золота, оказалось на деле аркой, в которую врывались солнечные лучи.

Они вышли в открытое пространство и опять ослепли на  время. Чтобы оглядеться, Римсе пришлось прикрыть глаза ладонью. Она увидела зал со стенами, затканными вьюном. Стебли спускались волнистым водопадом сверху. Римса запрокинула голову. Кусочек синего неба сверкал в зеленой оправе, как драгоценный сапфир. Римса замерла. Даже ее прагматичная натура пережила минуту восторга в присутствии красоты. Вероятно, небо, цветы, яркие краски и свет после слепой тьмы лабиринта были тому причиной. Взрослый и маленький шуси тоже застыли, подняв чуткие носики и покачиваясь, как в трансе.

Теперь все трое ожидали необыкновенной  встречи с Грибасом. «Сам чародей, должно быть, так же прекрасен, как это небо и свет», – подумала юная Са.

Она бросила взгляд вдоль зала. В центре его, на серебряном помосте, стоял золотой трон.  Там восседал некто в сверкающем венце.

Шуси сделали несколько шагов вперед и грохнулись на колени, но Римса не последовала их примеру. На сердитое шипение Шуся она лишь пожимала плечами. Ей казалось смешным падать на колени хоть перед кем. Народ Са не имел ни королей, ни кумиров, и поэтому не умел преклоняться.

Некто на троне слегка пошевелился. Бриллианты золотой короны брызнули разноцветными искрами. Римса зажмурилась. Некто сошел с трона и ласково поднял шусей с колен. Потом обратился к непочтившей его молодой Са.

– Приветствую незнакомку в моем замке, – просто сказал он.

Римса нескромно вперилась в чародея. Он выглядел почти как Са и все же отличался. Черты лица, форма рук и ног, необычно высокий рост выдавали в нем иное происхождение. Его волосы побелели от времени, а кожа скрылась под сеткой морщин.

«Интересно, сколько ему лет?» – подумала Римса.

Чародей повел их  в глубину своих владений. Пестрые ковры и блестящие занавеси из незнакомых материалов декорировали стены и проемы. Сверкающая посуда, изящная и тонкая, наполняла прозрачные шкафы. Мягкое покрытие под ногами заглушало шаги. Кто бы мог подумать, что внутри обыкновенного пня, пусть даже и очень большого, скрывался такой великолепный дворец.

– Отдохните после трудной дороги, – чародей указал Римсе на одну из дверей в коридоре и повел шусей дальше.

Оставшись в отведенной ей комнате, Римса начала беспокойно озираться. Она не привыкла к помещениям с окнами. Более того, она никогда раньше не видела окон и не понимала их предназначения. Все Са испокон веку жили в глубинах древесных массивов с искусственным освещением. Остальные обитатели леса также устраивались под землей, под корнями, в камнях или в стволах без этих опасных дырок наружу. Сквозной проем в стене  вселял тревогу. Клюв перозавра или острый коготь белластунга могли свободно проникнуть в комнату, пока она будет спать, например.

«Что за странные причуды у этого Грибаса», – подумала Римса и осторожно выглянула в окно.

Она увидела поляну, цветы. Нектарщики медленно перелетали от венчика к венчику, старательно перекачивали душистую жидкость в свои контейнеры. Стадо талс паслось на высокой раскидистой ромашке. Мурамсы спешили на дойку. Полупрозрачные зеленые мошки там и сям пили росу и умывались. День разгорался  и обещал быть жарким, безмятежным. Тогда все трудовое утихнет, успокоится в ленивой истоме, пережидая зной, а пока…

Римса отшатнулась от окна. Огромный нарядный перозавр опустился в траву неподалеку. Он покрутил головой, в несколько скачков приблизился к пню, как раз напротив комнаты Римсы, и, не раздумывая, долбанул своим ужасным клювом в окно. Римса отлетела к стене, пытаясь уйти от стального наконечника. Но ничего страшного не произошло. С изумлением напуганная Са следила, как перозавр снова и снова бьет клювом, но не может проникнуть в комнату. Там, в этой дырке в стене, было что-то, что не пускало его!

После нескольких бесплодных попыток обозленный перозавр улетел, а Римса осторожно подползла опять к окну, приподнялась на ослабевших ногах и протянула дрожащую руку. Пальцы нащупали что-то твердое, именно то, что не поддалось клюву хищника. Римса встала в полный рост и заскользила рукой по прозрачной преграде. Воистину это был дом чародея! Только он мог жить, получая естественный свет для своих комнат и не опасаясь пришельцев извне.

В дверь постучали. Высокая фигура в балахоне, та самая, что вела их по туннелю, замаячила на пороге. Римса напрасно пыталась разглядеть лицо под капюшоном. Фигура сообщила, что чародей хочет поговорить с гостьей, если она не против. Римса с радостью согласилась.

Они вновь прошли череду залов с диковинным убранством, пока не остановились у самой обычной двери. За дверью оказалась самая обычная комната. За обычным столом сидел чародей,  без короны,  в странной, но ничем не примечательной одежде. Величественный король исчез. Его место занял невзрачный иностранец,  лысеватый, с выцветшими глазами и тонкими губами,  лишь отчасти похожий на Са.

С минуту чародей и Римса смотрели друг на друга. Мягкое тепло обволокло путешественницу, и она без приглашения шлепнулась в кресло возле окна.

– Что привело столь юную особу в мой дом? – спросил чародей без лишних церемоний.

– А вы, правда, Грибас? – сонно пролепетала Римса. Ей вдруг захотелось спать. Наверное, сказался слишком ранний подъем и долгий путь в тумане. Усилием воли она подавила дремоту.

– Он самый, – мягко отозвался чародей.

– У меня беда, – Римса выбралась из кресла, в котором уже почти утонула, и села прямо. – Огонь ударил в колонию. Древесный массив разбился. Я никого не нашла.

Римса запнулась, борясь с подступившими слезами. Неудобно было плакать при чародее. Еще подумает, что все Са – нытики.

– Наверное, все погибли, – выдавила она наконец.

– Ты никого не нашла ни мертвым, ни живым? – уточнил Грибас.

Римса  кивнула.

– Значит, твои близкие могут быть живы.

Римса ухватилась за эти слова, как за соломинку. Впервые за последние дни у нее появилась  надежда. Вдруг это правда? Вдруг ее семья и друзья каким-то образом уцелели?

– Чего ты хочешь от меня? – тем временем спросил чародей.

– Не знаю, – пожала плечами Римса. – Мурамса посоветовала мне прийти сюда. Хотя…

Молодая Са вскочила на ноги. Ее сознание окончательно прояснилось.

– Знаю! – воскликнула она. – Вы подсказали мне, что не все потеряно. Я теперь вернусь домой и буду искать родственников. Только…

Она беспомощно опустилась опять в кресло, в его предательски мягкие глубины.

– Я не найду дороги назад. Мы плыли два дня. Что если пойти берегом ручья вверх по течению? – рассуждала она сама с собой. Возможность найти близких захватила ее так сильно, что весь остальной мир перестал существовать. Она забыла, что сидит в кабинете Грибаса, не чувствовала мягкого кресла под собой, не замечала, как пристально смотрит на нее чародей.

– Да, я так и сделаю, – она решительно поднялась. – Я пойду. Покажите мне выход из вашего дворца.

– Так и пойдешь? – переспросил чародей. – А запасы? Надо же что-то взять в дорогу. А пообедать? Понадобится много сил.

– Не обязательно, – отмахнулась Римса. – В лесу сейчас полно ягод.

– А белластунги и перозавры? – не унимался Грибас. – Они могут съесть тебя.

– Пусть. Я все равно пойду.

– Ты храбрая. Настоящая Са, – удовлетворенно сказал Грибас. – Но я могу предложить тебе кое-что получше. Слушай!

Почти насильно чародей усадил Римсу опять в кресло.

– Оставайся здесь, – начал он. – У меня есть агенты в лесу. Они залезут под каждый листик и в каждую щель. Они найдут твоих родственников, живых или мертвых.

– Кроме этого, ты узнаешь много поистине захватывающих вещей, – добавил чародей, видя, что юная Са колеблется.

– Ты, конечно, можешь пойти, – продолжал он. – Никто не станет тебя удерживать. Но что проку в твоей храбрости, если ты, такая маленькая и беззащитная, просто погибнешь в лесу и никогда не встретишься с друзьями и близкими, не говоря уж о том, что лишишь себя удовольствия пожить подольше.

– Пусть, – упрямо повторила Римса. – Я не доверяю вашим агентам. Я сама залезу под каждый листик и проверю каждую щель.

– Отважная Са, – вздохнул чародей. – Бывают случаи, когда нельзя полагаться только на себя и свои силы. Иногда надо довериться кому-то, кого ты не видишь и не знаешь, но кто сделает что-то лучше тебя. Кто, действительно, поможет тебе.

– Ну, не знаю, – неуверенно сказал Римса.

– Тебе жизни не хватит, чтобы обследовать лес. Ты хоть имеешь представление о его размерах?

– Он большой, – неопределенно сказала Римса.

– А что ты знаешь о древесных массивах? – не отставал чародей. – Хотя бы о том, в котором ты жила? Какова его природа?

– Он – деревянный, толстый, теплый, – скороговоркой ответила Римса. Она не понимала въедливой настойчивости чародея. Зачем он отговаривает ее идти?

– Где кончается массив, если взбираться по нему все вверх, вверх и вверх? – продолжал допытываться чародей.

– Нигде, он бесконечный, – уверенно ответила Римса.

– Вот и неправда, – парировал чародей. – Ты сама сказала, что древесный массив раскололся и упал на землю. Значит, он – не бесконечный.

– Бесконечный, – уперлась Римса. – Раскололась середина, где, мы жили. Основание осталось, и верхняя часть, которая уходит в небо, тоже осталась.

– Разве ты видела ее? – удивленно спросил чародей. – Верхнюю часть?

– Нет, мы, Са, – слишком маленькие, чтобы увидеть верхнюю часть бесконечных древесных массивов, – без промедления ответила Римса.

Чародей ничего не сказал. Только печально посмотрел на собеседницу. И, хотя он больше не спорил и не пытался доказать свою правоту, было ясно, что у него прежнее понятие о мире и природе древесных массивов, ничуть не поколебленное возражениями Римсы. Для молодой Са неприятнее всего показалось уклончивое молчание волшебника.

– Я, пожалуй, пойду, – она опять поднялась.

– Постой, дитя, – вновь задержал ее чародей. – Что если я предложу  тебе могущество?

– Что это такое? – наивно спросила Римса.

– Могущество, от слова «мочь», – попытался объяснить чародей. – Это означает, что ты сможешь делать гораздо больше, чем сейчас. У тебя появится больше сил, возможностей.

– И тогда я быстрее найду своих родственников? – мгновенно сообразила Римса.

– Возможно, – улыбнулся чародей.

– Идет, – согласилась Римса. – Когда вы дадите мне это… могущество?

– Не так сразу, – уклончиво ответил чародей. – Нужна некоторая подготовка.

– Идет, – повторила Римса. – Что нужно делать?

– Для начала ты поживешь здесь, осмотришься. Мы будем говорить о могуществе. Ты поймешь, что это такое, и потом получишь его, – просто сказал чародей.

– Идет, – в третий раз эхом откликнулась Римса. – С чего начнем?

– Пойдем обедать, – засмеялся чародей.

В светлом зале, за столом с белоснежной скатертью, их уже дожидались старший и младший шуси. Римса заметила с удовольствием огромное блюдо из своей любимой душистой ягоды, а рядом кувшин с густым сладким соком из нее же. Вообще, здесь было много привычной еды. Видно, чародей охотно разделял кулинарные пристрастия народа Са.

После обеда Римсу потянуло в лес. Все Са не любят долго находиться в четырех стенах. Общежитие мурамс, подземелья шусей, тесная каюта лодки порядком утомили путешественницу. Ей хотелось вновь оказаться в травах, надежно укрывающих от праздношатающихся хищников. Са так малы, что далеко не каждый глаз разглядит их в зеленом волнующемся покрове, в пестрой сумятице цветов.

Чародей предложил прогуляться вместе. Римса мечтала побродить одна, но постеснялась отказаться от общества Грибаса. Ведь он обещал могущество. Может быть, как раз сейчас он начнет что-то объяснять.

Выбравшись из дворца, некоторое время они шли без всякой цели. Римса жадно вдыхала запах разогретой земли. Давно наступил полдень с его особенной тишиной, с ароматами середины лета.

– Лес прекрасен, не правда ли? – спросил Грибас.

– Да, конечно, – односложно ответила Римса.

Она чувствовала себя скованно в присутствии чародея. Ей хотелось подурачиться, побегать, отыскать гладкий длинный листок и скатываться с него, как с горки. Найти моховую перину и поваляться в ее пышных объятиях. Сплести травяную колыбель и вздремнуть в укромном местечке, покачиваясь на ветру.

Она не любила говорить о лесе и боялась, что Грибас пустится в долгие рассуждения о деревьях, полянах, ручьях, камнях. Может быть, он поднимет тему почвы или осадков. Может быть, сделает изыскание в области ягод.

– Ты пробовала небесную ягоду? – спросил Грибас, и Римса вздрогнула от того, что ее догадка попала в точку.

– Да-а, – задумчиво протянула она, прикидывая, как бы  все-таки ускользнуть от навязчивого спутника. – Но их так трудно доставать. Мы едим только те, которые сами падают вниз.

– Но они вкуснее всего на ветках. Ведь именно там они самые свежие! – воскликнул Грибас.

– Может быть, может быть, – промямлила Римса.

«Сбежать, когда он отвлечется чем-нибудь, – мелькнула шальная мысль. – И наплевать на могущество. Пожалуй, умрешь с тоски, пока его получишь».

Она тут же начала придумывать способ ускользнуть, внимательно следя за чародеем. А тот повел себя странно, очень странно.

Он вышел на открытое место. Это было довольно опасно. Затем он вытащил из кармана что-то яркое, похожее на сигнальный флажок, запрокинул голову и начал размахивать им. Это было еще опаснее. Чародей намеренно делал себя заметной, легкой добычей для какого-нибудь ленивого хищника. Последствия не замедлили. Рыжая молния мелькнула в верховьях древесных массивов. Крупный белластунг в несколько прыжков оказался рядом с чародеем. Римса закрыла лицо ладонями, чтобы не видеть, как погибнет Грибас. Она ожидала услышать хруст сломанных костей, последний сдавленный вскрик. Но тишина по-прежнему наполняла лес, мирная,  ничем не возмутимая.

Римса приоткрыла один глаз, потом другой, потом подалась вперед в глубоком удивлении.

Чародей гладил белластунга, стоя у самой его морды. Гигант жмурился от удовольствия, покачивая огромными кистями на концах ушей.

– Иди сюда, – обернулся чародей к изумленной Са.

– А он меня не съест? – робко донеслось из травы.

– Храбрая Са, мужественная Са, ты же видишь, что он не кусается, – иронично отозвался чародей.

Пристыженная, Римса вышла из укрытия. Преодолевая ужас и отвращение, встала рядом с Грибасом. Белластунги никогда ей не нравились. Они несли смерть, поэтому ни великолепный пушистый хвост, ни изумительная сила и грация этих зверей никогда не вызывали у нее симпатии.

– Покатаемся? – подмигнул чародей.

Он накинул на белластунга что-то вроде упряжи и, ловко цепляясь за ремни, мигом взобрался на спину.

– Боишься? – все так же иронично спросил он сверху.

Римса упрямо замотала головой и схватилась за конец веревки. Грибас помог ей подняться и усадил рядом с собой. Шерсть белластунга была скользкая и душная. Грибас долго прилаживал крепления, пока, наконец, они не оказались опутаны ремнями, как паутиной.

– Зачем так много? – капризно спросила Римса.

За недовольным тоном она скрывала ужас перед тем неизвестным, что должно было случиться.

Никогда еще никто из ее племени не катался на белластунгах. Это было полное безумие.

– Сначала тебе покажется, что душа прощается с телом, зато потом увидишь такое, что перевернет всю твою жизнь, – кратко проинструктировал чародей.

– Держись, как я!

Чародей вцепился в шерсть гиганта, свистнул, гикнул, и белластунг рыжей молнией помчался вверх по отвесной стене древесного массива.

Силой встречного потока воздуха Римсу швырнуло назад и распластало по спине чудовища. Но ремни держали прочно. Ее маленькое тельце болтало из стороны в сторону. Она почти потеряла сознание и почти попрощалась с жизнью, как вдруг все закончилось, скачка прекратилась.

Чародей брызнул ей в лицо водой из фляжки и дал выпить несколько капель чего-то пряного и крепкого, что обожгло горло, но зато восстановило ее способность видеть, и слышать, и понимать происходящее. Она открыла глаза, и снова чуть не потеряла сознание, и задохнулась. Чародей вновь дал ей несколько капель.

– Что это? – чуть слышно прошептала она.

– Настойка от обморока, – нарочито буднично отвечал чародей.

– Нет, не настойка, – с трудом продолжала Римса. – Это… что…?

Она слабо повела рукой вокруг.

– Это – мир, которого ты не знала, – все так же просто отвечал чародей.

Римса задыхалась от ужаса и восторга. Вокруг нее было только небо. Под ней, точнее, под белластунгом, качались ветки древесного массива.

Она посмотрела вдаль. Везде было все то же небо и зеленое волнующееся море веток, озаренное солнцем. Небо вверху и зеленое море внизу, и больше ничего. В небе парили птицы. Некоторые из них казались отсюда совсем маленькими, – черные подвижные точки на голубом шелке.

– Здесь вершина древесного массива, – сказал чародей безразличным голосом через несколько минут.

– Вершина…, – неуверенно повторила Римса.

Она поняла, что древесные массивы, которые ее народ считал бесконечными, на самом деле не таковы.

Ей стало грустно.

В детстве мать рассказывала о деревьях, о том, как они пронизывают мироздание и наполняют его шелестом листвы. Каждый раз перед тем, как впасть в зимнее забытье, маленькая Римса слушала одну и ту же повесть о бесконечности их массива. С таинственных высот сходили снега и окутывали прибежище Са. Дерево щелкало, отзываясь на прикосновение стужи. Светильник из гнилушек слабо мерцал. Мир был прочным и надежным. Мир стоял на узловатых корнях массивов. Их могучие ветви держали небо.

Оказывается,  все это не было правдой, но лишь сказкой, в которую верили ее родители и родители ее родителей, и самые далекие предки, все до единого Са.

– Приготовься, – донесся голос чародея. – Возвращаемся.

Римса едва успела вцепиться в ремни. Белластунг ринулся вниз.

На земле чародей высвободил крошку Са из креплений и бережно спустил со спины зверя. Земля!  Ноги не держали ее. Организм требовал передышки. Малютка растянулась в мягкой траве, закрыла глаза. Она лежала и чувствовала, как тепло струится в онемевшие от скачки члены, как перелетная пушинка ласково касается лица. Земля была доброй и надежной, как всегда. Травы, и цветы, и мирное гудение нектарщика в тишине, – все это осталось прежним. Новый пугающий мир вершин отступил, но не исчез. Римса знала, что он существует, хотя и не видимый для нее отсюда, с земли. Она знала, что там все так же качаются ветки, и голубая лавина небес рушится на кроны древесных массивов.

Весь оставшийся день она помнила об этом. Чародей занимался с шусями, потом надолго исчез из дворца и вернулся только вечерм. Бесшумный слуга в балахоне маячил, словно тень, то там, то здесь. Какие-то вовсе незнакомые личности проскальзывали к потайному входу.

Римса сплела-таки себе гамак из травы и качалась в нем, безучастно наблюдая за пнем-дворцом и движением жизни вокруг.

Спустились сумерки. Ночная птица засвистела и защелкала в темном кустарнике. Ожили и задвигались все, кто прятался днем. Лес наполнился пугающими, смутными  звуками. Оставаться в гамаке было небезопасно. Но Римса забыла обо всем, заслушавшись переливчатыми трелями.

«Как странно, – думала она, – все птицы поют днем, и только эта – ночью. Тот, кто спит днем, не слышит дневных птиц. Тот, кто спит ночью, никогда не услышит этого волшебного пения».

Она поежилась в гамаке. Воздух заметно свежел, но возвращаться во дворец не хотелось.

«Я жила в древесном массиве, – продолжала размышлять Римса, – видела корни, и кору, и внутренность дерева, но никогда не была на его вершине. И поэтому для меня не существовало вершины. И для моих родственников и предков тоже. Они придумали себе утешительное объяснение о бесконечности и могуществе своего дома. А он взял и сломался. И перестал быть».

«Надо было селиться в другом месте», – вздохнула Римса и начала выбираться из гамака.

На следующее утро она слонялась без цели по  дворцу, ожидая, когда позовет чародей. Но тот исчез спозаранку вместе с шусями. Римса завтракала в полном одиночестве.

– Господин сказал, что вернется вечером, – сообщила фигура в балахоне, убирая тарелки.

Римсе стало досадно, что чародей опять бросил ее на целый день. Пора уже было получать могущество, чтобы идти искать родственников, а тут приходилось сидеть и ждать неизвестно чего. Настроение у молодой Са окончательно испортилось. Она выбралась из дворца и побежала к вчерашнему потайному месту с гамаком. К ее великому удивлению, гамак исчез. Кто-то утащил или, может быть, сжевал его ночью. Ни чародея, ни гамака, ни могущества. Пригорюнившись, Римса села на гладкий камешек.  В ту же самую минуту земля вокруг затряслась.  Белластунг чародея приземлился поблизости. Римса узнала его по серебряному колечку в одном из ушей.

– Ути-ути-ути, – позвала она.

Но белластунг даже не оглянулся. Он торопливо выбирал из травы семечки и орехи и деловито грыз их, так что шелуха летела во все стороны.

Римса удивилась, откуда взялось сразу столько привлекательной для белластунга еды.

В следующее мгновение она поняла, как Грибас приручил чудовище. Он его просто прикормил!

Наевшись, белластунг тряхнул кисточками на ушах и поскакал по поляне, словно кого-то выглядывая. Вскоре рядом с ним приземлился еще один гигант. Потом они оба взмыли по стволу древесного массива,  помчались наперегонки с ветки на ветку, с дерева на дерево.

Римса засмотрелась поневоле на их огромные прыжки, подобные полету.

«Если бы я была белластунгом, в три дня обскакала бы весь лес, побывала на всех полянах и на всех вершинах и, наверное, нашла бы родственников», – подумала она.

«Может быть, это и есть могущество? – пришла следующая мысль. – Но нет, Са не может стать больше и сильнее, чем она есть, так и думать об этом нечего».

Римса поднялась с камня и принялась рвать траву, чтобы сплести новый гамак.

Лежа в зеленой сетке, она не могла не думать о могуществе. Раньше сила была ей ни к чему. Всех Са устраивала совместная жизнь в колонии. Древесный массив укрывал от непогоды, а малый рост делал их незаметными для врагов. Кроме этого, не нужно было много еды. Средняя Са спокойно утоляла голод половинкой ягоды на завтрак, четвертушкой ореха в обед. Безусловно, в отсутствии могущества тоже были свои плюсы.

Прошло утро. Поднялся легкий ветерок. Он раскачивал гамак, и недовольство и нетерпение Римсы раскачивались в такт самодельной колыбели все больше и больше.

«Да вернется ли чародей сегодня? Может быть, он ушел на несколько дней или на месяц? Кто знает, чего от него ждать?»

Римса спрыгнула на землю. Ноги сами понесли к потайной тропинке, по которой шусь привел их всех во дворец. Рассудок говорил, что она совершает глупость. Но нетерпение и раздражение толкали прочь от жилья чародея. «Пусть он придет и увидит, что  тебя нет, что ты ушла, – негодующе шептало ей раздражение. – Будет знать, как исчезать без предупреждения».

Вот и знакомый обрыв, по которому они недавно так тяжело взбирались. Но спуск оказался намного легче. Вот и знакомый ручей. Римса запрыгала от радости, заслышав негромкое журчание и плеск его струй. Она посмотрела на воду. В этом месте ручей, пожалуй, уже превращался в реку, широкую и опасную. Но что ей до того? Она не собирается плыть. Путешественница весело побежала вверх по течению, стараясь держаться как можно ближе к берегу. Голос рассудка замолк окончательно. Римса не думала о будущем. Она просто поменяла тягостное ожидание на радость  действия. Светит солнце, плещется ручей, вокруг полно ягод, она знает, куда идти. Скоро она будет дома. Может быть, ее  родственники уцелели и тоже уже вернулись домой и плачут, думая, что она погибла. То-то будет здорово увидеть их всех и сказать: «Вот и я!»

«Ой!» Замечтавшись, Римса поскользнулась на влажной прибрежной глине и полетела в воду. «Ой-е-ей!» Быстрая струя подхватила и понесла крошечное тельце. Она попыталась плыть, но не смогла одолеть течение. Оставалось держаться на плаву, отдавшись потоку. Может быть, ей повезет, какая-нибудь большая ветка, или крупный плотный лист или, еще лучше, бревно окажутся поблизости, и она зацепится за них и спасется. Внезапно вода вокруг забурлила, Римсу поволокло куда-то вниз, и она провалилась в  зловонную воронку. Вокруг растекалась противная слизь, а дышать становилось все труднее. «Погибаю! Зачем только я ушла от чародея?» – мелькнуло в сознании. Римса приготовилась к смерти от удушья в слизистой вонючей массе. «Какой бесславный конец!» – еще успела подумать она, как вдруг яркий свет ударил в глаза. Римсу швырнуло опять куда-то… куда? Сразу стало легче дышать. Гулкие раскаты, похожие на ворчание грома, доносились отовсюду, сверху, с боков. Осторожно Римса выпростала руки из слизи и начала ощупывать пространство вокруг себя. Она наткнулась на достаточно плотную, хотя и гибкую стенку. После длительного исследования она поняла, что находится в чем-то наподобие большого вытянутого пузыря. Попытка разорвать пузырь руками ни к чему не привела. Тогда Римса вспомнила о кинжале, который всегда носила с собой на поясе. Дрожащими пальцами она отыскала ножны. О счастье, кинжал уцелел! Со всей силой, на какую была способна, она вонзила острие в стену своей тюрьмы. Пузырь устоял. Римса наносила удар за ударом, пока не проколола небольшое отверстие. Теперь оставалось только прорезать выход. Слизь мешала работать. Она склеивала щель, обволакивала лезвие кинжала. Последним усилием воли Римса втиснула себя в прорезь и вывалилась наружу. Чуть отдышавшись, поползла на шум воды. В тихой заводи, где росла осока, она смысла с себя слизь и огляделась. Ручей мирно струился сквозь зеленый частокол травы. Небольшой пучеглаз опустился на цветок таволги. Ослепительная радуга вспыхнула на его слюдяных крыльях. Пучеглаз нежился на солнце и вдруг шарахнулся, испуганный чем-то. Римса тоже напряглась, юркнув под ветку таволги. Кто-то громадный шел к берегу. Стонала и ухала земля. Совсем рядом опять загудел, рассыпался гром. Ему ответили другие раскаты. Что-то тяжелое плюхнулось в воду. Потом шагающий ужас удалился. Земля перестала трястись, а ветки таволги вздрагивать. Римса осторожно  вылезла из укрытия. Там, где она только что  умывалась, на мелководье, лежала голова водяного чудовища. Это была мертвая голова, с неподвижными круглыми глазами, голова, оторванная от туловища. Здесь же покоились хвост и острые плавники. Кто-то легко и просто расчленил обитателя реки.

Стоя над останками, Римса поняла все, что с ней произошло. После падения в ручей ее проглотило водяное чудовище. Но потом кто-то сверхъестественный пришел ей на помощь.  Он вытащил чудовище из воды и дал Римсе возможность освободиться. Может быть, это был Лес-отец, о котором говорил шусенок? Но разве лес может двигаться и убивать одних своих обитателей, чтобы спасти других?

Римса ломала голову, пытаясь объясненить свое загадочное избавление, но напрасно. Кто бы и что бы ни стояло за ее спасением, это было нечто непостижимое и не известное народу Са.

«Надо спросить у Грибаса, – подумала Римса. – Может быть, он что-то знает». Да, но тогда придется вернуться во дворец. Стоит ли? А вдруг шагающий гром опасен? А вдруг он раздавит ее?

Римса прилегла в осоке. Золотистый песок грел спину. Руки и ноги после после пережитого дрожали от слабости. Как же она пойдет дальше? Сегодня – водяное чудовище, а завтра? Кто невзначай наступит на нее, проглотит, склюет завтра? Вот если бы быть большой и сильной! Чародей обещал могущество. Пожалуй, пришло время поторопить его с обещанным.

Глубокой ночью Римса проскользнула в замок волшебника. Ей не хотелось ни с кем встречаться, поэтому она очень тихо прокралась сквозь спящие  залы в свою комнату.

Но уже ранним утром сидела в коридоре возле кабинета Грибаса и караулила хозяина. Ей было некогда. Она и так потеряла много времени. Она не могла позволить чародею сегодня исчезнуть так же незаметно, как вчера.

Грибас появился через несколько часов. Он ничуть не удивился. Он словно ожидал увидеть молодую Са у себя под дверью.

– Зачем вы уговорили меня остаться, а сами скрылись? – начала она с горечью. – Я бы уже целые сутки могла идти вверх по ручью.

– Терпение, юная Са, терпение, – Грибас невозмутимо распахнул перед ней дверь кабинета. – Сейчас все обсудим.

– Итак, какие проблемы? – спросил он, удобно устроившись за своим широким  столом.

– Проблемы? – Римса задохнулась от негодования. –  Я целый день потеряла!  Я…

– Ну и что? – остановил ее чародей. – Наверстаешь.

– Как? Как наверстаю? – все еще горячилась Римса.

– Подумаешь, какая важность – день, – спокойно продолжал чародей. – Скажи мне лучше, что ты делала в этот день, о чем думала.