Текст книги "Настоящая принцесса и Летучий Корабль"

Александра Егорушкина
Настоящая принцесса и Летучий Корабль

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Пролог,
в котором Лиза смотрится в зеркало

Лиза, поджав губы, вертелась перед Бабушкиным трюмо. В чем же дело? В веснушках? Нос крупноват? С ногами что-то не так? Она чуть приподняла подол. Ноги как ноги… Потом, в этом платье их не видно толком… Может быть, в этом все дело? Или все-таки рост? Проклятый рост…

И ведь расскажешь кому-нибудь – засмеют. А обидно было до слез.

На дискотеке по случаю окончания шестого класса ее никто так и не пригласил потанцевать.

– Подумаешь, дискотека! – сказала Лиза своему рыжему отражению, чтобы не расплакаться. – Тоже, выдумала себе несчастье! – добавила она строгим Бабушкиным голосом. – И вообще, настоящие принцессы, наверно, на дискотеки не ходят! Или ходят? Вот в Радинглене в День Королевского Кота будет большой карнавал, это другое дело!

Но отражение ничего не желало слушать: оно обиженно скривилось и жалобно заморгало.

– Но-но-но! – дрожащим голосом сказала себе Лиза.

Потом отвернулась и зашмыгала носом.

Она представила себе, что скажет Бабушка.

Бабушка скажет, что не в красоте счастье.

Бабушка скажет, что настоящих принцесс не волнуют подобные пустяки.

Бабушка скажет «Они ничего не понимают».

А ведь всех прочих приглашали! Вон Юля Южина, главная отличница и первая красавица, прямо была нарасхват!

Внизу скрипнула парадная дверь и послышались очень легкие и очень знакомые шаги. С четвертого этажа такое, конечно, расслышать можно только волшебным слухом. «Ты можешь слышать то, чего другие не слышат», – сказал однажды Лизе Филин, учитель музыки. Это было недавно, в ноябре, и с этого-то все и началось. Лиза слышала, как тает снег и как растет трава и еще множество других удивительных звуков. К тому же этот слух можно было включать и выключать, а то бы играть на скрипке, наверное, совсем бы не получалось. И спать тоже…

А шаги все приближались, и Лиза помчалась открывать дверь, не дожидаясь звонка и позабыв все свои горести. Бывают люди, которые никогда не появляются не вовремя, точнее, появляются всегда вовремя просто потому, что их всегда немножечко ждешь, и король Радингленский был как раз из их числа.

Глава 1,
в которой Филин сердится, а король Радингленский чинит электричество.

В тот же день, но несколько раньше, король Радингленский Инго Четвертый и Филин, придворный маг, сидели на нагретом жарким июньским солнцем ковре и наводили порядок в среднем ящике громадного письменного стола. Когда-то это был стол Филина, и стоял он в комнате придворного волшебника, а комната располагалась на вершине самой высокой из дворцовых башен. Когда умеешь превращаться в птицу, можно входить через окно в десятках метров над землей – никто и не узнает. Теперь здесь обитал Инго. Башня ему нравилась, потому что тут король мог побыть в блаженном одиночестве. Мало кто из придворных потащится по крутой лестнице в семьсот тридцать девять ступенек узнавать, не угодно ли чего Его величеству. А еще из круглого окна были видны крыши Радинглена и далекая гавань. Правда, Инго не слишком часто бывал в собственных покоях. Вот и до стола руки дошли только сейчас.

– Ого, а это что такое? – спросил король, разглядывая обтянутую бархатом коробочку.

– Открывается вот тут, – Филин щелкнул крышкой. – Амберхавенский янтарь.

– В Северном море же нет янтаря, – удивился Инго.

– Как видишь, есть.

На полу уже лежало несколько потрепанных записных книжек, толстая тетрадь в голубой обложке, жестянка из-под леденцов, горсточка карандашных огрызков, маленький фарфоровый совенок с круглыми глазами, калейдоскоп в мизинец длиной и много чего еще. На каждую вещь у Филина находилась своя история.

– Глядите, Филин, тут какой-то альбом… – Инго потянулся и выдвинул следующий ящик.

– Ничего себе! Это, между прочим, мой университетский выпуск. Ну и ну… А я гадал, куда он делся, дома все перерыл…

– О, футляр для очков. Ваш?

– Мой, спасибо… И очки целы… Будут запасные. – Филин открыл футляр. На ладонь выкатился маленький серебряный бубенчик.

– Вот это да, – тихо сказал волшебник и поднялся на ноги. Он позвенел бубенчиком над ухом – раз, другой, третий. И помрачнел.

Инго осторожно взял бубенчик и повертел его в пальцах. Вещица тихо позвякивала. С одной стороны была выгравирована крошечная длинноклювая птица.

– Знаешь, что это? – тихо спросил волшебник. – Не знаешь, конечно… Их делают в Амберхавене, на Магическом факультете. Полезнейшая вещь. – Услышав слишком хорошо знакомое слово «Амберхавен», Инго сжал губы. – Если кто-нибудь подарит тебе такую вещицу, стоит в нее позвонить – и даритель тут же откликнется – телепатически. Хоть с края света. Теперь это просто бубенчик. Возьми, может, Лизавете понравится. – Филин помолчал. – Мне эту штучку подарил мой друг и однокурсник по имени Коракс.

– Молчит? – спросил Инго.

– Молчит, – подтвердил волшебник. – А молчат в таких случаях только мертвые. Эх, Коракс… Он умел в ворона превращаться, мы иногда летали вместе.

– А давно…

– Почти тринадцать, – невесело отозвался Филин. – Наверно, он тогда и погиб. Я так и думал, да и в Амберхавене этой весной мне сказали, что никто ничего о нем с тех пор не слышал… Да, – Филин положил бубенчик на ладонь Инго и отдернул руку, будто холодное серебро жглось. – Знаешь, я, оказывается, все это время надеялся, что ошибаюсь. Эх…

– Я о нем от вас никогда не слышал.

– Мы в последнее время почти не разговаривали, – объяснил Филин. – Мы ведь были очень дружны, а потом у него в голове завелась странная идея. Хотя и не новая – что добро должно быть с вот такими кулаками.

Инго слушал молча. Будь тут Лиза, она различила бы, что молчание это звенит от напряжения.

– …Ко всеобщему удивлению, Коракс связался с одной скверной магической компанией. Водились у нас в Университете и такие. Кроме меня, о его планах никто ничего не знал. Я его отговаривал, да куда там! Кораксу захотелось подвигов – внедриться в какой-нибудь черный орден изнутри и разбить в пух и прах во имя всеобщего блага. А для этого нужно втереться в доверие, чтобы считали за своего, иначе никак… Поначалу Коракс охотно делился со мной этими замыслами, но вскоре я уже не понимал, зачем он затеял такую авантюру – из добрых побуждений, из честолюбия или все же из жажды власти любой ценой. Я перестал ему верить, и это оказалось больно, ведь старые друзья – они как родственники, их не выбирают. А потом он пропал – незадолго до того, как погибли твои родители. Боюсь, что бывший мой друг Коракс умер страшной смертью… Послушай, у меня же есть его фотография! – Филин кинулся к альбому. – Вот!

На старой черно-белой фотографии самозабвенно хохотали трое. Поразительно красивая девушка в белом платье сидела на спинке садовой скамейки, а у ее ног – маленький светловолосый юноша в ковбойке – явно Филин, только без очков и бороды, и рядом с ним – высокий брюнет в вышитой жилетке.

– Узнаешь? – странным голосом спросил Филин. – Это Коракс, это я, а это, между прочим, твоя бабушка. Июнь тысяча девятьсот пятьдесят девятого, – добавил он, – мне здесь девятнадцать, на год больше, чем тебе сейчас. Такие дела.

Инго долго разглядывал фотографию. Филин смотрел в окно. Вдали поблескивало море.

– А мой дедушка?

– А твой дедушка, – волшебник подбросил в воздух звякнувший бубенец, – тогда еще и на горизонте не появился. Таких бубенчика у меня было два, – добавил он. – Второй мне подарила Таль.

– Ого, – сказал Инго.

– Вот тебе и «ого». Я его вернул в день ее свадьбы. Как и подобает джентльмену. – Филин хмыкнул. – Кстати, об Амберхавене, – добавил он другим голосом. – Как ты смотришь на то, чтобы там немного поучиться?

– Нет.

Всякий знакомый с нравом Его величества знал тверже твердого, что чем тише у короля голос, тем хуже обстоят дела. Сейчас Инго говорил еле слышно.

– Такой маг, как я, человечеству не нужен, – продолжал король, садясь на широкий подоконник и щурясь на солнечные блики на горизонте. Лето начиналось на славу. – Не стоит делать из меня волшебника, Филин, да и в Радинглене меня оставлять незачем. Даже наоборот: мне надо срочно податься отсюда куда угодно, только бы подальше, но…

– Стоп, – Филин поднял брови. – Почему это «куда угодно»?

– А я ведь не хотел вам ничего рассказывать, – произнес Инго.

– И все-таки я слушаю.

Инго Четвертый опустил голову и поерзал.

– Видите ли… – выдавил он. Филин ждал.

– Ох, – Инго наконец собрался с духом. – Филин, только не смейтесь… Я уже давно, сразу после коронации, задумался вот о чем. Я боюсь, что мне это все… эти двенадцать лет в Черном замке даром не прошли… – он сглотнул тугой комок в горле. Слова, обычно смирные и послушные, застревали на языке. Филин ждал.

– И поверьте, у меня есть основания бояться, – окрепшим голосом продолжал король, глядя на море. – Понимаете, Филин, ведь свойства мутаборской магии полностью никому не известны. Все это время я просыпался чуть не каждую ночь и гадал: а вдруг я – мина замедленного действия? Вдруг Мутабор завел во мне какой-то механизм и рано или поздно я взорвусь – сейчас, завтра, через десять лет? Превращусь в подобие Мутабора или еще что похуже… Вот я и решил: пусть это случится где-нибудь подальше от дома… и от любых людей, правда? Кстати, вам не приходила в голову эта мысль про мину? Тогда, накануне коронации? Я думаю, вы должны были меня убить – на всякий случай… – совсем тихо закончил он.

– Допросишься, убью сейчас!!! – Волшебник яростно полыхнул глазами. – Кому я такое должен, скажи на милость?

– Но это было бы разумно! – упрямо возразил Инго. – Элементарные меры предосторожности – чтобы я, если превращусь, никому не навредил!

– Разумно?! – сдавленно воскликнул Филин, прикрыл глаза на полсекунды и продолжил тоном ниже:

– Инго, немедленно и честно рассказывай, с чего ты вдруг завел речь о мутаборской магии, – велел он. – С тобой творится неладное? Но что?

– Сам не пойму, – Инго снова отвернулся и невидяще смотрел в окно. – Мои слова как-то странно действуют. На каждом шагу! И от этого всем плохо. Во-первых, меня все слушаются. Придворные, горожане. Бабушка утверждает – мол, все дело в королевской воле, наследственности и фамильных чертах. Но, Филин, я в себе ничего такого наследственного и королевского не чувствую. На месте окружающих я бы такого человека всерьез не принимал. – Плечи у Инго поникли, он вздохнул и продолжал. – А на днях слышу – Циннамон главе гильдии кузнецов, Герту, тихонько так говорит: «Вы, Герт, нашему королю лучше не перечьте, а то случится как с моим соседом-сапожником. Не слыхали? Тот подал королю челобитную на дворцовое гардеробное Зеркало, что оно обувь тачает и отнимает у простых людей работу. А когда король за Зеркало вступился, сапожник разобиделся и полез спорить. И в ту же ночь у него в кладовой мыши все кожи поели…» – Инго с усилием усмехнулся. – Знаете, что там на самом деле произошло? У меня сгоряча вырвалось два-три резких слова, и вот на тебе. Куда это годится? Вы смеетесь?

– Что ты, мне совсем не смешно, – кивнул Филин и сел рядом с королем на подоконник. – Дальше.

– Таких историй было много, но я поначалу не переживал – мало ли, может, я там и ни при чем, – отвернувшись от волшебника, рассказывал Инго. – Но потом дело приняло серьезный оборот… В апреле Лизавета заявила мне, что ей лень ходить в школу, сплошные контрольные. Заболеть, говорит, что ли… А я ей сдуру и ответь – пожалуйста, заболей, если хочешь… У нее две недели держалась температура, и никто не понимал, в чем дело, – помните? И лекарства ее не брали! И даже вы не могли сбить жар!

– Помню, – подтвердил Филин. – Во-первых, могло быть чистой воды совпадением. Школьники иногда болеют, и бывает так, что температуру не сбить. Во-вторых, если это не совпадение… – Он пристально глянул на короля и отчеканил – медленно и явно не в первый раз: – Я тебе уже все объяснял. По всей видимости, ты прирожденный маг-словесник, очень сильный и одаренный. Чтобы управлять своими словами, такому магу надо учиться, и учат этому в Амберхавене. Пока что получается наоборот: слова управляют тобой. – Филин старался говорить спокойно.

– Подождите! – умоляюще продолжал Инго. – Мне ведь теперь и снится такое, что лучше бы и не засыпать! Нет… Нет, расскажу. Вот, например, как вам понравится сон, в котором я, Инго Великий, правлю очень смирным Радингленом и в королевстве опять вечная ночь и зима? А в других снах размах у меня побольше и правлю я всем миром. Да как правлю! Тиран и палач. Кого хочу – казню, кого хочу – милую. Но в основном, конечно, казню, да еще и собственноручно. А кругом все трепещут, и ни вас, ни Лизаветы, ни Конрада – никого нет. При этом в моей власти не только казнить, я к тому же колдую, и выходит такое… – Он передернулся и с силой провел ладонями по осунувшемуся бледному лицу. – Но самое жуткое – и властвовать, и казнить, и колдовать мне во сне нравится, очень нравится, понимаете?.. Филин, в этих снах – то самое, что мне предлагал Мутабор, давно, еще в самом начале!

– Так, вот это уже серьезно, – Филин нахмурился. – Погоди, не горячись, успокойся. Мне кажется, что сны эти не твои – их кто-то на тебя насылает… Мы с тобой даже знаем, кто способен на подобное и зачем. Вопрос в другом: как он до тебя дотянулся и с какого расстояния – ведь выхода в Черный замок в Радинглене уже нет.

– Я тоже подозреваю, что Мутабор уцелел, но сны… – сумрачно отозвался Инго. – Сны – это часть меня. Вдруг в них – я настоящий? И они – просто сигнал, что во мне начала прорастать мутаборская магия?! Зрела-зрела и дозрела?

– Знаешь, ответ не сходится, – Филин помотал головой. – Сны насылает тот, кто хорошо знает твои слабые места, а кому их знать, как не Мутабору? Ты ведь сам мне рассказывал, как в Черном замке пытался справиться с ночным заклятьем! Ты старался поменьше спать, чтобы забираться в Библиотеку, когда чар на тебе не было. Помнишь? – Филин заметил, что Инго мучительно скривился, и тронул его руку. – Прости, что напоминаю – надо.

– Думаете, я забыл? – уронил Инго.

– Ничего я не думаю. Просто складываю картинку из кусочков. И самое главное. Если бы Мутабор сумел заложить в тебя мину замедленного действия, ты нипочем бы не спустился в дворцовый подвал и не вынес оттуда некую клетку с филином…

Мутабор мог успеть потом, – горько отозвался Инго. – Хотя бы и в последний миг, на коронации, когда начал развоплощаться. Он сильный и мстительный, с него бы сталось. Да что там – вот, посмотрите.

Король вынул из кармана джинсов измятый бумажный самолетик, исписанный неразборчивым почерком.

– Вот, – он протянул самолетик Филину. – Вы только не подумайте, это не подделка для убедительности…

Филин жестом остановил его и углубился в чтение. Потом повертел самолетик так и сяк и, сняв очки, спросил:

– Почерк вроде твой. Откуда это взялось?

Инго посмотрел на свои ладони.

– Мне приснилось, что он влетает в окно – прямо сквозь стекло, со скрежетом, как будто алмазом режет. А когда я проснулся, он был у меня в руке.

Филин впился в листок глазами. Воцарилось молчание. Было слышно лишь, как далеко внизу шелестит под теплым летним ветром листва дворцового парка.

– По-моему, такое послание означает, что все совсем плохо, – еле слышно проговорил король. – Именно поэтому я и хочу отсюда подальше. Если убеждаться в том, что я прав, то не здесь, не в Радинглене. В конце концов, я волен распоряжаться своей судьбой…

– И моей заодно? – поинтересовался Филин и вернул листок королю. – Я ведь правильно понял, что именно ты затеял?

– Погодите, – удивился Инго. – Почему – вашей судьбой?

– Мои теплые чувства к радингленской королевской семье и к тебе лично можно, конечно, в расчет не принимать, – раздельно сказал Филин. – Ясное дело, отсюда подальше ты отправишься вместе со мной. Не возражать. И слушать не стану!

– Филин, не сердитесь, пожалуйста, – попросил король.

– Сердиться?! Да я никогда не смогу на тебя рассердиться, остолоп, и ты это прекрасно знаешь и напропалую этим пользуешься! Ладно. Вопросов остается многовато, – желчно добавил волшебник. – Например, я что-то не вижу никакого радингленского флота. – Он тоже посмотрел в окно. – Уговаривать Зильбера с его «Гиппокампусом» я не берусь. А иначе как морем и на волшебном корабле нам в другие миры не попасть. Гномы пробовали пробраться подземельями, но без толку.

– А я уже уговорил Зильбера, – отозвался Инго.

– Что?!

– Уговорил. Капитан Зильбер согласен меня отвезти, куда я скажу. И вас. И Конрада. Шар-проводник у нас в Сокровищнице есть. Я только пока не знаю, куда именно нам плыть, но вы мне объясните.

Филин уставился в ковер.

– Не молчите, – попросил Инго.

– Слишком много накипело, боюсь сказануть лишнее, – процедил волшебник. – Что ты сам думаешь об этом послании?

– Ничего, – растерялся Инго. – Я и хотел спросить у вас…

– Да-да, – Филин поднялся, походил по сводчатой комнате, повертел в руках калейдоскоп, посмотрел в него, отложил. – Конечно. Откуда тебе знать, если и в Амберхавене о Белой Книге знали считанные люди. Слушай, Твое величество. Слушай и запоминай. Книгу, о которой здесь идет речь, называют по-разному – кто «Белой Книгой», кто «Книгой всей правды», кто «Книгой всех заклинаний». Говорят, будто она и впрямь дает ответы на вопросы. Может и не дать, но уж если ответит, то яснее ясного. Говорят также, что страницы у нее пустые – белые. И когда ее открываешь, на них проступает… то, что попросишь. Дальше все несложно – произнес заклинание и получил желаемое. – Волшебник помолчал. – Хорошая, полезная вещь, правда? Не придерешься.

– Но?.. – Инго подался вперед – весь напружиненный, словно гепард перед прыжком.

– Но, во-первых, не у всех в руках Книга открывается. Насколько мне известно, ее открыть может только маг, причем маг с чистой совестью. Как ты понимаешь, чистая совесть – не совсем ясное понятие, но все источники на этом сходятся. В понятие чистой совести, кстати, входит отсутствие в человеке черных чар. Надо ли объяснять, почему это взаимосвязано?

– А проверить? – начал Инго и осекся.

– Второе «но», – Филин говорил, глядя на извилистые узоры ковра. – Если Книгу попытается открыть простой смертный с нечистой совестью или с неправедными намерениями – у него попросту ничего не выйдет. Я читал отчет одного такого, – Филин нашел в себе силы усмехнуться. – Не книга, пишет, а кирпич кирпичом – сплошное разочарование.

– Третье «но», – попросил Инго.

– Черных магов, дерзнувших прикоснуться к ней, она убивает.

Инго вздрогнул.

– Именно так, – в голосе волшебника прозвучал металл. – Думаю, благодаря этому мы все еще живы. А то попала бы Книга Всех Заклинаний в руки бессовестному честолюбцу – и привет… Хотя лет пятьсот назад случилась ужасная история – кстати, в Зеенландии, то есть в самом Амберхавене. Некий мерзавец обманом заставил молоденького волшебника открыть Книгу, – а потом убил бедолагу. И успел натворить немало бед, прежде чем амберхавенские маги его остановили. – Филин помолчал, потом принялся тщательно протирать очки, будто стараясь не смотреть на Инго. – Потом Книга пропала и позже нашлась в пещере некоего дракона, которого из-за нее и убили. С тех пор за Книгой следили, и больше ее открыть никому не удавалось. К счастью.

Инго выдохнул и расплел стиснутые пальцы.

– По последним данным, она сейчас во владении королевского рода Ажурии. Так что в Ажурию мы и плывем. – Филин водрузил очки на нос. – Что ты на меня так смотришь? Я ведь специалист по магическим книгам, я заканчивал в Амберхавене не что-нибудь, а кафедру библиотечного дела! И у меня были всякие однокурсники! А одна дама по имени Кристабель занималась именно легендой о Белой Книге! От нее и знаю!

– И правда – птица укажет дорогу, – поразился король, покосившись в листок. – Все как по писаному.

– Тьфу! Птица я тебе! Пять кило пуха! – взъерошенный Филин заходил по комнате, перешагивая тетради и книги. Досадливо щелкнул фарфорового совенка по клюву. – И что мне сказать Наталье и Лизе?

– Всю правду, наверное, не стоит… – задумчиво протянул Инго. – Незачем их пугать.

– Если ты надеешься, что я буду за тебя отвираться, то… – грозно начал Филин.

– Нет-нет, врать тоже не придется, – с облегчением сказал Инго. – Да и не выйдет – Лиза слышит вранье за два километра.

– У тебя, помнится, была идея отыскать хоть кого-то из бывших радингленских магов, – напомнил Филин. – Фриккен Нинон, мастера Амальгамссена, Тави-Булочку, – Филин лирически крякнул. – Может, и в самом деле кого и найдем между делом.

– Идея и была, и осталась – отыскать магов надо, – кивнул Инго. – И если мы скажем, что отправляемся их собирать, то не солжем, – он криво улыбнулся. – Хотя какой маг согласится жить при таком-то короле, не знаю…

– Я, – отрезал Филин. – А Наталье скажу, что вся эта затея нужна мне! Что стосковался по коллегам!

– Правда? – обрадовался Инго. – Спасибо!

– Тьфу! А королевство на кого оставишь?

– На Бабушку, естественно… Сегодня вечером прогуляюсь в Петербург и обо всем договорюсь. Только сначала схожу на море. Послушайте, Филин, а если посадить Бабушку на трон навсегда? – В глазах Инго что-то блеснуло. – Нужна мне эта королевская власть как рыбке зонтик…

Филин на это только головой покачал, а Инго задумчиво добавил:

– …иногда как подумаю – гори оно все синим пламенем…

Из нетопленого камина, в котором по летнему времени даже не было дров, полыхнули голубые языки огня и с шипением разлетелись искры. Пламя выплеснулось на коврик перед камином, пробежалось по полу, жадно лизнуло ближайшую книгу.

Инго замер, потом спрыгнул с подоконника и, выхватив книгу из огня, стал яростно затаптывать горящий коврик. Филин бросился на помощь.

– Вот видите?! – отдышавшись, сказал король.

– Сказано тебе, следи за словами! – Филин сердито отряхнул руки. – И марш в университет этой же осенью!

Инго упрямо помотал головой.

Как ни странно, горелым не пахло.

Мимо окна, надсадно крикнув, пролетела чайка.

– По-моему, вы что-то не досказали мне про Белую Книгу, – голос короля звучал неестественно спокойно.

Филин взял со стола карандаш и повертел в пальцах.

– Не стану я тебе врать, – обреченно продолжал он. – Четвертое «но». Очень сильного мага, а они встречаются редко, – так вот, очень сильного мага Книге не убить. При попытке открыть Белую Книгу подобный маг превращается в доппельгангера. Мгновенно. И не важно, черный это маг или белый.

– Вот все и сошлось, – уронил Инго.

– Что?!

– Филин, кое о чем я умолчал.

Волшебник застыл.

– Я вам рассказывал, что Мутабор… все время беседовал со мной, изводил разговорами и что он… предлагал мне… всякое. – Инго то и дело переводил дыхание, каждая фраза давалась ему с трудом. – Верно? Но что именно – я не говорил.

Филин кивнул и стал рассматривать карандаш так пристально, будто на нем вот-вот должно было проступить нечто важное.

– Так вот. Сначала Мутабор предлагал мне… Словом, обещал, что если я проявлю сговорчивость, он сделает из меня себе подобного. Доппельгангера.

Инго помолчал. Ему даже дышать стало трудно.

– Он объяснил, что превращаться больно, но происходит это быстро, а в доппельгангерстве много выгод, и потому игра стоит свеч. Например, доппельгангер, по словам Мутабора, бессмертен. К тому же после превращения ты уже не человек, поэтому никаких душевных мук ни по какому поводу. А возможностей открывается море! Власти и всего прочего – сколько угодно, ведь если можно создать себе любое тело…

– Не объясняй, – резко перебил Филин. – Дальше.

– Мне было так страшно, что я не смог промолчать. Я наотрез отказался и тем себя выдал: Мутабор понял, как мне страшно.

– Ясно, – тихо произнес Филин. – И тогда он принялся угрожать тебе этим превращением.

– Знаете когда? – Инго усмехнулся. – В последнЮ-Ю неделю перед коронацией. Особенно накануне.

– За меня?

– И не только. Еще за то, что я так долго прятал старшего Конрада, и за побег в город, и за разговор с Лизаветой и Мурремурром. Мутабор заявил – если я так боюсь даже быстрой метаморфозы в доппельгангера, он мне отплатит за мою дерзость, за непослушание и за побег. Прекрасно, замечательно, сказал он, пусть превращение идет медленно! Мутабор похвалился, мол, ему под силу заколдовать меня так, – Инго запнулся, – что на превращение у меня уйдут годы! И безболезненным оно не будет.

Филин свел брови.

– Фантастическая гадина, – пробормотал он. – Почему ты раньше молчал?

– Было страшно.

– А теперь стало еще страшнее, – Филин потер шею. – Только я ничего не различаю, – медленно произнес он. – Думаю, такое колдовство я бы уж как-нибудь заметил.

– Филин, простите, но вы сами утверждали, будто Мутабор гораздо сильнее вас.

– Утверждал.

– А вдруг это и впрямь так? Может, тот ночной карлик – это было лишь начало, сущий пустяк? Если Мутабор все-таки заколдовал меня на годы вперед, да еще так, что вам не видно, а если вы и увидите, будет слишком поздно?!

Филин яростно отмахнулся и снова уставился на карандаш.

– А теперь скажи мне, пожалуйста, вот что, – глаз он не поднимал. – Предположим, ты найдешь Белую Книгу – зачем она тебе?

– Как – зачем? – удивился Инго. – Я попробую ее открыть. А дальше… Будем надеяться, что она всего-навсего не откроется.

– Исключено, – Филин остро взглянул на короля. – Ты маг.

– Что ж… Если мои подозрения – правда, то, надеюсь, вы со мной как-нибудь… вы сразу все поймете и сумеете со мной совладать. Особенно если вам поможет Конрад, ведь драконье пламя уничтожает что угодно. И никто, кроме вас, не сможет потом объяснить… остальным, почему нужно было так поступить. Я не хочу превращаться медленно. Лучше узнать все сразу и не мучиться – и других тоже не мучить. Правда, Филин?

Карандаш в пальцах волшебника хрустнул и сломался. Филин подошел к окну и вышвырнул обломки в сад.

– Да, я сразу все пойму, – с трудом проговорил Филин. – Я ведь видел Мутабора как он есть. Инго, я не хочу для тебя такой участи…

– Простите меня. – Инго обессиленно опустился на подоконник и обхватил колени руками.

– Что – «простите»? – простонал Филин. – Какое там «простите»?! Мы с Бабушкой уже один раз тебя теряли – хватит! Ты понимаешь, чего ты от меня требуешь? Ты хочешь, чтобы я тебя убил! Своими руками!

– Я тоже видел Мутабора как он есть, – негромко ответил Инго. – Когда я превращусь в доппельгангера, это буду уже не я, и вам даже не придется себя заставлять. Правда, – король умолк и снова смотрел на море. Его рыжая голова горела на солнце.

– Так вы плывете со мной? – спросил он после долгого звенящего молчания.

– А куда я денусь? – с горечью воскликнул волшебник. – Боже мой!

Король отвернулся.

– Инго, – сказал Филин в тоске, – Инго, если Мутабор сумел тебя отравить – то только страхом и подозрениями! Опомнись! Тебе недостаточно моего слова?!

– Мне достаточно вашей фразы того, что вы с Бабушкой меня уже теряли, – ответил король и снова сел на подоконник. – А если вы меня потеряете потому, что я окажусь еще одним Мутабором? Кто тогда уцелеет? А?

Филин ахнул.

Король на подоконнике не шелохнулся, но по нему было прекрасно видно, что он уже давно все решил и спорить бесполезно. Не прощаясь, волшебник вышел за дверь, поборов искушение ею хлопнуть. «Вот оно что…», – бормотал он, стремительно шагая по дворцовым коридорам и рассеянно кивая в ответ на почтительные поклоны встречных.

Филин пронесся по дворцу, более обычного напоминая нахохлившуюся птицу. Он едва не наступил на компанию дворцовых домовых, старательно драивших мозаичный пол в одной из бесчисленных галерей. Он лишь издалека помахал рукой господину Циннамону, министру двора и волшебнику-кондитеру, прогуливавшемуся по террасе дворцового парка. До Филина донеслось вдохновенное бормотание: «Между вторым и третьим коржом – цукаты и тертый миндаль… А вензель Ее величества выложим из земляничин по сливочному крему…» Углубившись в шелестящий древесный сумрак парка, Филин с облегчением выдохнул, поднял голову, высмотрел подходящий просвет в ветвях – и через мгновение рябая ушастая птица взвилась в воздух над башенками и шпилями Радинглена. Вопреки расхожему мнению, филины прекрасно летают днем.

* * *

– Инго! – подпрыгнула от радости Лиза, едва распахнув дверь.

– Тебе привет от господина Циннамона, – Инго протянул сестре обтянутую атласом коробку – в такие радингленский кондитер укладывал пирожные. – Здравствуй, лисенок. Какая ты хорошенькая… Ты куда-то уходишь? Я некстати?

– Нет, – Лиза помрачнела. – Наоборот, только что пришла. А ты всегда кстати, пора бы запомнить.

– Погоди, – встревожился Инго. – Что случилось? Ты почему такая кислая? Смотри, это тоже тебе, набрал утром на море. – Он вытащил из кармана горсть мелких затейливых ракушек и высыпал на подзеркальник, где уже лежала и стояла всякая мелочь – позабытые с зимы перчатки, тюбик Бабушкиной помады, флакон духов, прошлогодний абонемент в Капеллу… Беспорядок был на подзеркальнике, что и говорить.

– Ух ты, красотища! – восхитилась Лиза. – Все прибрать, а их оставить – пусть так и лежат… – Ракушки были круглые шипастые, плоские полосатые и длинненькие пятнистые. – Ой, а это что? – среди ракушек оказался крошечный серебряный бубенчик.

– Да вот, нашел в столе, – грустно сказал Инго. – Бери. Можно на форточку повесить, будет звенеть от ветра.

Лиза звякнула бубенчиком над ухом.

– Странно, серебряный, а звучит как-то фальшиво… – она положила бубенчик на подзеркальник. – Вот что, пошли поедим. Лучшее лекарство от огорчений! – Лиза убежала на кухню, открыла холодильник, и мгновенно уставила кухонный стол угощением.

– Куда столько? Королей неплохо кормят, – напомнил Инго, оглядывая стол. – Неужели я такой жалостно тощий?

– Не без этого, – отозвалась Лиза.

– Слушай, Лиллибет, убери половину, а то я в Радинглене ужинать не смогу, и Циннамон обидится.

– Ого! – Лиза выгружала из коробки пирожные. – Привет от нас господину Циннамону.

– Сестренка, что все-таки случилось? – спросил король Радингленский.

Лиза села за стол, поковыряла вилкой в салатике и, смущаясь до жара в щеках и ушах, рассказала брату о своих печалях. Инго не улыбнулся.

– Только не говори, что не в красоте счастье, – звенящим голосом предупредила Лиза. – И не говори «Они ничего не понимают».

– Счастье и вправду не в красоте, – кивнул Инго, – и это даже жалко, потому что ты чудо какая хорошенькая. И «они» все прекрасно понимают. Я тебе скажу, в чем дело. Только между нами.