Текст книги "Настоящая принцесса и Бродячий Мостик"

Не успела Лиза объяснить любезной галантерейщице, что приглядеть она приглядит, а вот купит вряд ли, как дверной колокольчик тоненько зазвенел, и в лавочку вплыла троица барышень, которые хихикали и болтали за десятерых. В своих расшитых пышных платьях, утыканных бантами и тряпичными цветами, они смахивали на три цветочные корзинки. Девицы заполонили собой всю лавку. Мурремурр поспешно скрылся – как все порядочные коты, он умел мгновенно исчезать неизвестно куда.

Барышни ринулись к прилавку. Одна из них грубо отпихнула попавшуюся на пути Лизу острым локтем:

– А ну подвинься, замарашка! Мы спешим, а ты подождешь, тоже мне, важная птица!

– Что это она тут делает? – ехидно спросила другая.

– Покупает ниток на три грошика! – хихикнула третья.

– Наверное, у ее хозяев в кармане ветер гуляет, раз она ходит в таком куцем платьишке! Коленки наружу, стыд какой!

– Ты чья служанка, рыжая?

Оглушенная Лиза втянула голову в плечи, хотя внутренний голос требовал поскорее распрямиться и гордо проследовать вон. Вступать в перепалку? Ну уж нет, это ниже ее достоинства! К счастью, на выручку подоспела хозяйка лавки. Дис заслонила Лизу своими широкими юбками и, незаметно для трещоток-девиц, мягко, но настойчиво подтолкнула в сторону кладовой – там, в просвете между тяжелыми вышитыми занавесями, виднелись шкафы и шкафчики, коробки и ящички, штуки материи и много чего еще.

– Погоди минуточку, – быстро шепнула ей Дис, воспользовавшись тем, что барышни уже рылись в товаре, разложенном на прилавке. – Я их спроважу и кое-что тебе покажу. Не обижайся на них, что возьмешь с глупышек-пустышек…

И тотчас повернулась к посетительницам – на лице любезная улыбка, но черные глаза из ласковых и теплых сделались холоднее зимней ночи.

– Чего изволите, сударыни? – вежливо спросила Дис.

Барышни наперебой требовали воротничков, подвязок, бантиков и ленточек.

– Мне чтоб по самоновейшей моде! – визгливо восклицала одна.

– Все самое дорогое! – перебивала ее вторая.

– А мне еще моднее и дороже! – вмешивалась третья.

Тесное помещеньице наполнилось стрекотом и смешками. Барышни вертелись, как три юлы; они умудрялись одновременно нюхать духи, прикладывать к себе кружева и вдобавок поторапливать хозяйку. Галантерейщица проворно распахивала ящики, открывала коробки, отвинчивала крышечки пузырьков. Заструился каскад лент и шалей, вуали и воротнички повисали в воздухе, как облачка, воздух шуршал, щелкал, шелестел и благоухал. Лиза высунула нос из-за бархатной занавеси кладовой и смотрела во все глаза: на ловкую Дис – с восторгом, а на жеманных девиц – с отвращением. А те знай спорили, ссорились и болтали как тридцать три сороки.

– …а я и говорю маменьке: с какой стати мне опять надевать розовую шляпку!

– …а вот я вчера на балу была в бирюзовом шелке, и господин министр Гранфаллон пригласил меня три раза!

– …конечно, ему понравилось платье, а не ты!

– …а мне папенька обещал новые бусы, так к ним надо и платье!

А вы слышали, теперь в моде все фиолетовое?

– Что ты понимаешь, черное теперь будет в моде! Мы уже заказали домой черную обивку для мебели!

– Да вы обе ничего не понимаете! Будут носить и черное и фиолетовое!

– Но господин Гранфаллон не носит черное!

– Господин Гранфаллон и фиолетовое не носит!

– Он такой любезный!

Ему так идет лазоревый цвет!

– То-то ты не вылезаешь из лазоревого! Рассчитываешь выйти за него замуж?

– У меня, в отличие от тебя, и так куча поклонников! А голубой мне идет – все оттенки!

– Ах, какая прелесть!

– Ты что, тебе не к лицу!

– А тебе не идут эти духи!

«Наверно, пустышки везде одинаковы…», – неприязненно подумала Лиза, вспомнив, как главная модница их класса Юлечка Южина томно спрашивала у кого-нибудь из своей свиты: «А кто у нас в классе самая красивая, кроме меня?»

Лиза соскучилась и отвернулась – уж лучше рассматривать шкафчики и полки. Она уже подумывала, не заткнуть ли уши, лишь бы не слушать про надоевшего господина Гранфаллона и черно-фиолетовую моду, но тут ее внимание привлекла приметная картина, почему-то висевшая в самом дальнем уголке кладовой. Лиза подошла поближе.

Картина в полный рост изображала величественную даму с роскошными медными косами, уложенными короной вокруг головы. «Бабушка?! – поразилась Лиза, и сердце у нее заколотилось, как после эстафеты. – Точно, Бабушка, только молодая и еще не седая… Откуда здесь ее портрет?!» Она машинально сделала шаг вперед и привстала на цыпочки, чтобы повнимательнее рассмотреть удивительный портрет. Да ведь это не картина, а гобелен! И как искусно выткан! Лиза провела пальцем по краешку и почувствовала на себе взгляд галантерейщицы, которая как раз вошла в кладовую за новой коробкой лент.

«Ой, наверно, его нельзя трогать, и сейчас меня выгонят!» – испугалась она. Но хозяйка лавочки только перевела задумчивый взгляд с Лизы на гобелен и обратно. Казалось, Дис хотела вымолвить нечто очень важное, но не решалась. Она оглянулась, убедилась, что покупательницы поглощены примеркой черно-фиолетовых шарфов, и выдвинула потайной ящичек дубового шкафа:

– Посмотри – тут мои любимые насекомыши!

Лизин взгляд уперся в прелестнейшую в мире заколку – перламутрового махаона, который переливался на синем бархате в окружении куда более скромных мотыльков и бабочек.

– Гномская работа, – тихонько сказала галантерейщица. – Редкость по нашим временам. Нравится?

Лиза кивнула, не находя слов.

– Возьми в подарок. – И Дис вложила заколку в руку онемевшей Лизе. – Она так подходит к твоим чудесным волосам – королевская вещица!

Галантерейщица глянула сквозь витрину на улицу и обеспокоенно сказала:

– Вот что, милая моя, уже скоро стемнеет, так что беги-ка ты домой.

Она тихонько подтолкнула Лизу к выходу и уже на пороге шепнула на ухо:

– Пусть всякие там носят модное, черное, фиолетовое и серо-буро-малиновое. Ты все равно особенная, золотце мое!

И Лиза, едва успев сказать «спасибо», очутилась на улице, изумленная и растерянная. Она огляделась. Солнце клонилось к закату, заливая улицы Радинглена расплавленным золотом.

– Фр-р-р! – произнес возникший у нее под ногами Мурремурр. – Госпожа Дис совершенно права!

– Я надеюсь, вам не отдавили хвост? – участливо спросила Лиза, наклоняясь к коту и учтиво гладя его по бархатной спинке.

– Не успели, мурмяу. Позволю себе заметить, сударыня, что сейчас самое время полакомиться мороженым.

– А вы?

– Не стоит беспокойства. Кискисси любезно угостила меняу молочком.

Лиза наконец смогла воздать должное бесконечному мороженому, которое за все это время ничуть не подтаяло и было холодным, как только что скатанный снежок. Она медленно шла по обсаженной безлистыми деревьями улице, сосредоченно лизала мороженое, которое и не думало кончаться и все время меняло вкус – то с дынного на смородиновое, то с бананового на шоколадное. А еще она на ходу продолжала рассматривать подаренную заколку, не в силах отвести глаз от сверкающих крыльев чудесной перламутровой бабочки. Поэтому неудивительно, что Лиза не смотрела по сторонам.

Бум!

Лиза налетела на какого-то мальчика лет шестнадцати и вскрикнула от неожиданности. Он ловко подхватил падавшее мороженое и протянул Лизе.

– Спасибо большое, – сказала она.

– Вот это да! – воскликнул он, вытаращив на Лизу зеленые глаза. – Настоящая рыжая!

«Да что им всем моя рыжесть покоя не дает?!» – возмутилась Лиза, а вслух сказала:

– На себя посмотри! Ты тоже очень даже настоящий рыжий!

– Я – другое дело. Я здешний принц, – смущенно объяснил мальчик. – Меня зовут Инго.

Тут только Лиза разглядела его как следует. Мальчик был высокий и бледный. У мальчика были изумрудно-зеленые, очень грустные и взрослые глаза. Мальчик был облачен в черный бархатный камзол с белейшим кружевным воротничком. И был он действительно едва ли не рыжее Лизы. Рыжее некуда. И тоже весь в веснушках. В ярко-алом закатном свете его волосы горели, как огненный растрепанный цветок. Он был похож на Лизино отражение, которое она привыкла видеть в зеркале.

– А ты кто? – спросил он.

– Я? Я Лиза, – неловко представилась девочка.

Принц присвистнул и спросил:

– Лиза – это Элизабет, Лиззи, Бетси и Бесс?

«Ничего себе! – подивилась Лиза. – Знает мои имена! И где это он в Радинглене нашел книжку Маршака? Может, у Гарамонда?»

– Ага, – кивнула она. – И еще Беттина, Тибби… – она вспомнила еще одно имя и добавила:

– И Лиллибет.

Рыжий Инго замер.

– Нет, не может быть, так не бывает… Ты здесь откуда? – спросил он, понизив и без того негромкий голос почти до шепота. Отвечать ему «От верблюда» не хотелось. Он был ужасно симпатичный и, кроме того, кого-то смутно напоминал. Только вот кого?

– Из вон той лавочки, – ловко вывернулась Лиза и осторожно добавила: – А ты? Принцам просто так ходить по улице не полагается… – а про себя подумала: «На кого он так похож? Я ведь где-то его видела, честное слово! Надо спросить».

– Я и не хожу, – грустно ответил он. – Мне все это снится, и я сам себе снюсь, поэтому и горожане меня не замечают. И ты мне снишься – потому что наяву такой фантастической удачи быть не может… А на самом деле… – глаза у него стали совсем печальные, – на самом деле…

Договорить принц не успел.

Из ниоткуда вдруг налетел сильный порыв ледяного ветра, промчался над домами, срывая черепицу с крыш и с безжалостным треском ломая ветви деревьев. Он зло рванул Лизину одежду, грубо растрепал ей волосы. Небо потемнело, будто ветер тащил за собой ночь, как сумеречный занавес, и затягивал ею город. Немногочисленные прохожие бросились бежать, прячась в ближайших домах, двери и окна захлопывались. «Смотрите! – на бегу прокричал кто-то, тыча вверх. – Мышекрысы! Дворцовая стража!»

И тут из-за горизонта в стремительно темнеющем небе, прорезая рваные облака, появилась стая огромных черных птиц. Лиза задрала голову и пригляделась. Нет, это были не птицы, а гигантские летучие мыши с костлявыми человеческими лицами, белыми как мел, холодными и злыми! Они мчались над городом, они падали из-под облаков, со звоном сшибая перепончатыми крыльями стеклянные башенки попрятавшихся сильфов. Они летели, как черная туча, заслоняя крыльями садившееся солнце, которое, казалось, тоже в испуге прячется за крыши.

– Это за мной, – сказал рыжий принц. – Я и позабыл про солнце… – Он вдруг с неожиданной силой схватил Лизу за руку: – Уходи! Уходи, пожалуйста! – отчаянно воскликнул он сквозь шум ветра. – Беги! Я не хочу, чтобы ты…

Больше он ничего сказать не успел – только больно оттолкнул Лизу прочь. Ничего не понимая, она отступила, на шаг, другой…

Лицо рыжего принца исказилось, и Лиза невольно вскрикнула: оно вдруг стало меняться, плавиться, как тающий воск, покрываясь морщинами и складками, длинный крючковатый нос повис до самого подбородка, бессмысленная ухмылка растянула оскаленный рот, на лоб свесились слипшиеся, как пакля, рыжие космы. Принц ссутулился, руки его опустились ниже колен, пальцы вытягивались, на них росли длинные загнутые ногти… а на спине… на спине вспучился горб! Несколько мгновений – и перед оцепеневшей от ужаса Лизой вместо бледного мальчика скрючился отвратительный карлик.

Над улицей зашумел ураганный ветер. Стая летучих мышей, со свистом рассекая воздух перепончатыми глянцево-черными крыльями, опустилась на землю и окружила принца. Вблизи они были еще страшнее, чем издалека, потому что их белые лица были похожи на черепа, от крыльев веяло тошнотворным ужасом и холодом смерти, а голоса… Шипящие, свистящие, ночные, темные голоса зазвучали вокруг Лизы, и один из них просвистел над самым ухом, словно отточенный нож:

– Вес-с-спертилио Муринус-с-с к ус-с-слугам Вашего выс-сочества!

Что-то мерзкое, мягкое, липкое коснулось ее руки. Между ней и принцем, взмахнув крыльями, возник высоченный мышекрыс с холодными цепкими глазками. Лиза быстро шмыгнула за ближайшее дерево, надеясь, что мышекрысы с высоты своего роста ее не заметили. По счастью, дерево оказалось старым, с толстым узловатым раздвоенным стволом.

– Покровитель Вашего выс-с-сочес-с-ства был с-с-сильно обесс-с-покоен ис-с-счезновением принца, – просвистел мышекрыс. – На поис-с-ски отрядили вс-с-сю дворцовую стражу. Вам нельзя здес-с-сь ос-с-ставатьс-с-ся. Нам донес-с-сли, что в городе видели опас-с-сные лица. С-с-соблаговолите прос-с-следовать с-с-с нами, – он склонил безволосую ушастую голову.

Тотчас еще два мышекрыса, преклонив колени и шуршнув крыльями, сцепили перед карликом подставленные когтистые трехпалые руки. Карлик-принц покорно, как будто засыпая на ходу, заплетающейся походкой подошел к мышекрысам и кивнул Муринусу со словами:

– Тогда во дворец.

Лучше бы Лиза не слышала его голоса! Он стал таким же противным, как сам принц, дребезжащим, невыразительным и заторможенным.

Мышекрысы выстроились клином и уже расправили крылья, готовясь взвиться в воздух, но тут возглавлявший их Муринус потянул треугольными ноздрями воздух и с шумом сложил крылья, прошипев:

– Здес-с-сь была девчонка! С-с-срочно сысс-кать!

Лиза, вжавшаяся в жесткий и твердый ствол, едва не подпрыгнула, потому что в ногу ей впились острые коготки Мурремурра.

– Бежимяу! – мявкнул кот, вздыбив шерсть.

И они побежали, не разбирая дороги. Лизе никогда еще не было так страшно. Она слышала, как свистят за спиной мышекрысы, потом шум взмыл вверх: стая уносила прочь принца-карлика. Лиза и кот побежали еще быстрее, причем Мурремурр шипел на бегу, как кипящий чайник: «Мыш-ши! Летают! Пар-ш-шивцы!»

Впереди, на перекрестке, клубился густой туман. Мурремурр и Лиза с размаху влетели в него, как в облако, и потеряли друг друга из виду. Лиза только слышала, как Мурремурр продолжает на бегу сетовать на несправедливость судьбы: «Мы-ш-ши! Больш-ш-шие! Не поймаешь-шь! Нет чтобы коты летали!» Туман все сгущался и сгущался, и наконец Лизины ноги и кошачьи лапки затопотали по деревянному настилу Бродячего Мостика. Мурремурр на миг показался из тумана, обгоняя Лизу:

– Прошу прощения, что оцарапал, сударыня. Вынужденные мурмерры!

– Спасибо, котик! – отозвалась запыхавшаяся Лиза и, оглянувшись за спину, на всякий случай опять побежала. Впереди показались очертания знакомых домов.

Перебежав вслед за Мурремурром через мост, Лиза очутилась на набережной Карповки, поблизости от дома с двумя башнями. Она перевела дух, подхватила куртку и огляделась.

Вдруг рядом послышался знакомый лай и еще более знакомый голос: «Ранс! Ко мне! Веди себя прилично!» И из темноты прямо на девочку вылетел фоксик Монморанси. «Почему Андрей Петрович гуляет с собакой так поздно ночью? – удивилась Лиза. – Или… или все-таки рано утром?!»

– Елизавета! Ты что здесь делаешь? – Филин бросился к Лизе. Ранси с радостным лаем прыгал вокруг. Мурремурр скромно и беззвучно удалился, отказав себе в удовольствии пошипеть на фокстерьера.

Лиза испуганно взглянула в лицо Андрею Петровичу и поняла, что он здорово рассержен. Она и не предполагала, что он способен сердиться.

– Так, – строго сказал Филин. – Если я правильно понимаю, у тебя за спиной только что был мост. А сейчас его там нет. Тебе случайно не кажется, что это несколько странно, а?

Лиза быстро обернулась. Моста и вправду не было. А была набережная Карповки, припорошенный снегом лед на реке, а на том берегу – Ботанический сад. Ни башенок, ни черепичных крыш, ни лепных зверюшек на фасадах домов, ни отвратительных свистящих мышекрысов, ни рыжего принца Инго с отчаянными зелеными глазами…

– Елизавета, ну-ка сознавайся, как ты Туда попала? – отчеканил Филин, сурово нахмурив брови.

– Я думала, это сон… – Лиза старательно сделала удивленное лицо.

– Кого обманывать вздумала?! – в сердцах бросил Филин и посмотрел на Лизу так, что она изо всех сил закусила губы, пытаясь не заплакать.

Здесь было гораздо холоднее, чем там, откуда она только что вернулась, и гораздо темнее. Лиза, обиженно шмыгая носом, поспешно принялась натягивать куртку. Монморанси между тем крутился под ногами и потявкивал, виляя хвостом. Держа в зубах варежки, Лиза завязала шарф.

– А шапку? – строго спросил Филин. Лиза только прерывисто вздохнула: зеленая шапка с помпоном осталась на вихрастой голове сильфа Далена.

– Лиза, скажи, кто тебя туда провел? Не сама же ты… Послушай, задирай нос, сколько хочешь, но на вопросы изволь отвечать!

– Леонардо и Леандро, – буркнула Лиза, надевая варежки. – И Арнольд.

– Паршивцы, – Лизе показалось, что Филин с облегчением вздохнул. И тут, к своему величайшему удивлению, она сообразила, что, похоже, Андрей Петрович отлично знал, о ком речь. – Ну я им задам! Полнолуние у них…

Лиза, не поднимая глаз на Андрея Петровича, потрепала притихшего Монморанси за ухом – песику, похоже, тоже не слишком нравилось, что Филин разгневался.

– Извини, наверное, я был с тобой слишком резок, – очень ровным тоном сказал Андрей Петрович, помолчав. – А теперь послушай меня, пожалуйста. Место, где ты только что побывала, существует и имеет к нам с тобой самое непосредственное отношение. Ты Там побывала – что ж, ладно, обошлось. Ты не в чем не виновата: эти остолопы с бронзовыми мозгами решили тебя развлечь.

И он продолжал, постепенно накаляясь:

– Тебе там, возможно, понравилось – пре-вос-ход-но. Я не могу запретить тебе совать Туда твой конопатый нос. Но, – Филин сделал паузу, – я прошу пока, до поры до времени, не ходить Туда без меня, – последние слова он произнес с нажимом.

Лиза слушала, не поднимая глаз. Больше всего на свете ей хотелось заткнуть уши и зажмуриться. Предательские слезинки все-таки просочились сквозь ресницы и грозили вот-вот поползти по щекам. Фигура Андрея Петровича двоилась и расплывалась перед глазами.

– Ты спросишь меня, кто я такой, чтобы навязываться тебе в спутники? Отвечу: Филин, к твоим услугам. Лиза, я тебе обещаю, мы с тобой еще побываем Там, возможно, даже вместе с Бабушкой… и с кем-нибудь еще. Но пока Туда нельзя. Я не могу тебе сейчас всего объяснить, еще не время. – Он помолчал, собираясь с мыслями, и, похоже, мысли эти были неутешительные, потому что он воскликнул:

– Господи, да что же с тобой делать, горе ты мое луковое! Конечно, я могу просто сказать тебе: Там опасно. Но тогда ты точно кинешься Туда очертя голову, я тебя хорошо знаю! – Филин всплеснул руками. – А вот ответь-ка мне, Лизавета, что ты сделаешь, если я скажу, что твое появление Там сейчас опасно еще для множества ни в чем не повинных людей? Это подействует? Я могу надеяться, что ты Туда не полезешь?

Лиза всхлипнула. Во-первых, она терпеть не могла, когда ее отчитывали – этого и в школе хватало. Во-вторых, Андрей Петрович никогда еще так с ней не разговаривал. Ну и в-третьих, носовой платок куда-то задевался, а реветь без платка – последнее дело.

– Ты никак плакать собралась? – быстро спросил Филин, прищурив глаза. – Приехали. Обиделась, – констатировал он. – На, держи платок.

– Не надо, – пробурчала Лиза и даже спрятала руки за спину.

– Не надо так не надо. Повторяю еще раз: ты ни в чем не виновата. А поговорил я с тобой так резко, потому что и думать не хочу, что могло бы случиться, если бы… Ладно. Прости меня, пожалуйста, но Туда больше не ходи. Договорились?

– Угу, – кивнула Лиза.

– Мир?

– Мир, – согласилась Лиза с неожиданным облегчением и вдруг безудержно зевнула, едва успев закрыть рот варежкой.

Филин озабоченно посмотрел на часы, а потом на Лизу, которую все больше клонило в сон.

– Долго же ты гуляла! Вот что, Лизавета, беги-ка ты быстренько домой. Сейчас начало седьмого – как раз успеешь позавтракать и портфель прихватить. Ах да, у вас же теперь рюкзаки. В общем, марш.

– А Бабушка ничего не заметит? – испуганно спросила Лиза, представив себе, что будет, если Бабушка…

– Нет. Можешь на меня положиться, – непонятно ответил Филин и вздохнул. – Не следовало бы тебя прикрывать, но и волновать Бабушку тоже не надо, так что она будет спать. А ты уж прошмыгни в квартиру тихо, как мышка.

– Хорошо, – буркнула Лиза себе под нос и уже повернулась было, чтобы идти, но Андрей Петрович вдруг спросил с очень странной интонацией:

– Ты мне не расскажешь, как Там…?

Лиза задрала нос и крепко сжала губы.

– Настоящая принцесса, – Филин печально улыбнулся. – Бабушкина внучка. Подарочек. Не засни на уроке, хулиганка. Что ж, до вторника, Ваше высочество.

Лиза помчалась домой. В подъезде она сунула руки в карманы в поисках ключей и ойкнула: в левом невозмутимо леденело бесконечное мороженое, а в правом лежала заколка гномской работы.

…Неизвестно, как это удалось Филину, но Бабушка вышла на кухню, когда Лиза, успевшая на цыпочках сбегать за школьным рюкзаком к себе в комнату, уже снимала чайник с плиты.

– Странное дело, – бормотала Бабушка, держа в руке будильник и укоризненно глядя на него, – я ведь заводила вчера звонок. А он не зазвонил… Колдовство какое-то! Боже мой, Бесси! Ты же опоздаешь!

– Ничего, я быстренько, – отворачиваясь к буфету, сказала Лиза и тут же едва не уронила Бабушкину чашку. – Налить тебе кофе?

– Нет-нет, давай-ка лучше завтракай, а то и в самом деле не успеешь.

Лиза послушно уселась за стол и принялась запихивать в себя бутерброд с сыром: после Циннамонского угощения и бесконечного мороженого дело шло туго. «Кажется, Бабушка ни о чем не догадалась», – лихорадочно соображала Лиза. То есть Бабушка догадалась, конечно, что внучка отчего-то не в себе, это и младенец бы заметил: за завтраком Лиза одну за другой опрокинула две чашки чая и попыталась намазать маслом Бабушкино кофейное блюдце.

– Что такое? – дивилась Бабушка на Лизины художества. – Авитаминоз? Переутомление?

Лиза молчала и ежилась под ее проницательным взглядом. Нечистая совесть строила ей исподтишка ехидные рожи.

– Лизелотта, что с тобой? – тихо спросила Бабушка, когда Лиза попыталась налить заварку в сахарницу.

– Н-н-ничего… – Лиза бочком соскользнула со стула. – Спасибо, Бабушка, я побегу.

В прихожей Лиза побила все рекорды скоростной шнуровки ботинок и пулей вылетела в фиолетовое зимнее утро. Она бежала со всех ног, так что толком поразмыслить ни о чем не удалось. Но добравшись до школы, Лиза, осмелела настолько, что в гардеробе, сняв любимую деревянную заколку с двумя котами, вытащила из кармана куртки ослепительного гномского махаона и отважно заколола им хвостик. Махаон уютно, словно так и надо, устроился в ее пламенных кудряшках.

Вообще-то в школе бдительно следили за тем, чтобы девочки не носили на уроки украшений, иные (не указывая пальцем) учителя по старинке устраивали рейды по борьбе с сережками («Вот сниму, отнесу директору, а потом пусть родители приходят и забирают!»). Но бдительность бдительности рознь, и классная руководительница Марина Валерьевна не считала украшения таким уж преступлением. Смотря какие, конечно, но вот вопрос, – думала Лиза, поднимаясь по скользкому мрамору лестницы на второй этаж, – считается ли украшением заколка, пусть и перламутровая?

На первом уроке вроде бы нет, не считалась. Лиза с радостью (но и не без огорчения) подумала, что никто заколку и не заметил. Но на перемене едва не разразилась настоящая катастрофа.

– Ух ты! – сказала Лялька, случайно оказавшись у Лизы за спиной. – Класс! Откуда?

– Бабушка подарила, – соврала Лиза и, конечно, залилась краской. «Зря я ее надела, ой, зря… – запоздало раскаялась она. – Сейчас все набегут…»

– Ну-ка, ну-ка… Интересненько, откуда у твоей бабули деньги на такие штучки, а, Кудрявцева? – главная модница и первая красавица класса (только по алфавиту последняя) Юлечка Южина проворно оттерла кроткую Ляльку и уставилась Лизе в затылок. Та стиснула зубы и втянула голову в плечи. Наверное, от пистолетного дула ощущение немногим хуже… Вдобавок Ю-Ю со свойственной ей бесцеремонностью немедленно ухватила заколку цепкими пальцами, будто Лиза была не человеком, а вешалкой или манекеном.

– Уаааа-у! – изображая восторг, Юлечка внезапно завизжала так, что обернулось полшколы, а не только проплывавшая мимо Ульяна Сергеевна.

– Так-так-так, – прищурившись, процедила Саблезубая, – что это с тобой, Лиза? В уставе нашего учебного заведения, – она подняла палец, и Лиза уставилась на него, как завороженная, – в уставе ясно написано: «В школьной форме, без украшений». Что это у тебя в волосах? Вот заставлю снять, отнесу директору, и пусть Бабушка приходит и забирает!

Лиза даже не успела удивиться тому, насколько точно ей удалось утром предугадать последнюю реплику. При мысли о том, что Бабушку вызовут в школу и предъявят ей это Вещественное Доказательство непонятно чего, у нее задрожали коленки.

К счастью, зазвенел звонок, предвещая алгебру, и Саблезубая, решив не задерживаться, уплыла прочь. Лиза сердито отстегнула замочек, тряхнула кудрями и сунула переливчатого махаона в рюкзак.

– Дурочка, делала бы, как я, – презрительно прошипела ей на ухо Юлечка. – Вон Малина все разрешает, так я на ее уроке все надеваю, а потом снимаю, а Саблезубой нечего было подставляться! Эх, ты! – Она напоказ встряхнула наманикюренными пальчиками, на которых поблескивало штук десять разномастных колечек. – Довыпендривалась!

Лиза вздернула нос и двинулась прочь. Отголоски Юлечкиного «Уаа-у» еще позванивали в ушах, когда она уселась за парту. «Хорошо, что Саблезубая заколку не отняла! – с облегчением думала Лиза, уставившись на доску, где корячились иксы и рос густой лес уравнений. – Куда же я ее теперь буду надевать? В школе нельзя, дома тоже нельзя… Жалко». Спать хотелось все сильнее, глаза слипались, иксы на доске двоились и расплывались, подумать о таинственном городе Радинглене опять не получалось… «Ладно, заколку можно держать где-нибудь в столе, – с грустью сказала себе Лиза. – Но у меня ведь еще есть мороженое! – спохватилась она. – Интересно, надолго его хватит?» Ей ужасно хотелось хоть кого-нибудь угостить, но, наученная горьким опытом, она решила отложить это до конца уроков, а то опять шуму не оберешься.

Серый, сонный день все тянулся и тянулся, и Лизе уже не верилось, что он когда-нибудь закончится, но вот раздался долгожданный звонок с пятого урока, и Лиза стремглав вылетела за тяжелые школьные двери.

Первым делом она направилась по набережной прямо к Леонардо и Леандро – поздороваться. Но рядом с ними толпились недовольные озябшие туристы под предводительством бодрой девушки-экскурсовода, так что подобраться поближе не удалось. Лиза вздохнула и прошла мимо: «Ничего, завтра с ними поговорю». Уже у моста она услышала за спиной знакомое пыхтение. «Ага, Левушка, – подумала Лиза и обернулась. – Рассказать ему про город и, главное, про принца? Ой нет, он еще решит, что я вру…»

– Ты куда так бежишь? – поинтересовался Левушка. В последнее время он иногда провожал Лизу до троллейбуса, а то и до дома, но тщательно скрывал эти совместные прогулки от бдительных взоров одноклассников. Лиза была с ним в этом солидарна.

– Красивая у тебя сегодня была… эта… ну, бабочка в голове, – сказал Левушка. – Зря ты ее сняла.

– Мороженое хочешь? – предложила Лиза, на всякий случай уклоняясь от ответа. – На, – она вытащила из кармана бесконечное мороженое, заботливо укутанное в полиэтиленовый пакетик, и протянула Левушке.

– Ой, в кармане? – удивился Левушка. – Не тает?! Ух! – восхитился он, лизнув аппетитный шарик. – Фисташковое! Ой! Лимонное, что ли? Слушай, Лиз, а как оно называется? Я такого раньше не видел!

– У тебя на алгебре во второй задачке что получилось? – Лиза ловко сменила тему.

– Ноль получился, – ответил Левушка и пристально посмотрел на нее сквозь толстые стекла очков. – Ух ты, а теперь малиновое…

– Ноль?! А у меня двадцать шесть и четыре семнадцатых, – огорчилась Лиза и судорожно зевнула.

– Эк тебя, – вздохнул Левушка. – Там же все просто.

– Это тебе просто, а мне спать очень хочется, – отозвалась Лиза. – Ничегошеньки не соображаю.

– Зима скоро, зимой все время спать хочется, – посочувствовал Левушка. – Слушай, спасибо, возьми мороженое обратно, а то я больше не могу…

Не успела Лиза и рта раскрыть, как вафельный рожок исчез со звоном и легкой вспышкой.

– Мама дорогая! – то ли от изумления, то ли от мороженого Левушка даже осип. – Куда это оно?!.. Где…

– Не знаю! – соврала Лиза. Левушка остановился и внимательно поглядел на нее.

– Темнишь, – засопел он, помолчав.

Лиза съежилась. «Ну и денек сегодня – все ври да отмалчивайся… – огорченно подумала она. – А главное, соврешь – кто-нибудь обижается, промолчишь – то же самое. Ну что же мне делать?!»

– Ну, темни, – вздохнул Левушка и поправил очки на замерзшем носу.

– Что вы все ко мне привязались, ничего я не темню! – не выдержала Лиза, и голос у нее обиженно зазвенел. – Понимаешь, я… Я обещала никому ничего не рассказывать!

– Да пожалуйста, дело твое. Обещала так обещала, только тогда зачем мороженым и заколкой хвастаться? – насупился Левушка.

– Я хвастаюсь? Я?.. – Лиза резко вырвала из рук Левушки рюкзак, развернулась и побежала прочь, задыхаясь от обиды.

В прихожей она с облегчением вздохнула: Бабушки дома не оказалось. Врать ей было бы невыносимо, а промолчать явно не удастся. Лиза в полусне разогрела обед, вяло поболтала ложкой в супе, поковыряла котлету и положила ее обратно на сковородку. Потом вздохнула и села за уроки, но дело не клеилось: в голове был туман, похожий на тот, который скрывал Бродячий Мостик. В этом тумане мелькали башни и мощеные улицы города, стрекозиные крылья сильфа и злобные глазки гоблинов, переливались украшения в витрине Дис…

Чтобы хоть немного оттянуть приготовление уроков, Лиза пошла в Бабушкину комнату поливать кактусы. Она долго нашаривала на стене выключатель, встав на цыпочки, и вдруг замерла: ей показалось, что там, в глубине комнаты, ее поджидают какие-то темные тени – мышекрысы?! «Ну ты и трусиха!» – сказала себе Лиза, и выключатель тут же нашелся.

Ее внимание привлекло какое-то яркое пятно на Бабушкином письменном столе, заваленном учебниками и словарями. Лиза крадучись подошла поближе. Ей-то казалось, что она наизусть знает все предметы в доме, а тут…

На столе сверкал изящный флакончик ультрамаринового стекла, украшенный прозрачным синим камушком, искусно вделанным в серебряную оплетку, изображающую листья и побеги плюща. «Красота какая!» – ахнула Лиза: точно такие же флакончики блестели в галантерейной витрине Дис! Лиза осторожно отвинтила серебряную пробочку и понюхала: флакончик давно был пуст, но в нем еще жила тень восхитительного аромата то ли свежей травы, то ли тающего снега. «Неужели я раньше никогда его не замечала? Странно. Наверно, Бабушка достала и забыла убрать». Лиза прошлась по комнате, заложив руки за спину, словно на экскурсии в музее, и повсюду ей бросались в глаза всякие таинственные мелочи.

Вот за стеклом одной из великого множества книжных полок лежит резное веретено из светлого серебристого дерева. Рядом блестят три золотые шпильки с зелеными головками – Бабушка никогда их не носит. Точно такие же были в высокой прическе Дис! А на столике у Бабушкиной тахты… Лиза ойкнула и хлопнула себя по лбу. Бабушкина шкатулка, инкрустированная перламутром! И ее серебряное зеркальце на длинной ручке – потускневшее, но по-прежнему красивое.