Текст книги "Волнительно и нежно"

Волнительно и нежно
Александра Клюева

© Александра Клюева, 2024

ISBN 978-5-0064-1885-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Безоружная

 
Скоро сердце наружу вырвется;
Спаленным, обугленным, выжженным.
В клетке ребер тесно – не вынесет
Быть взаперти чувств униженным.
 
 
Мои кисти скоро сломаются;
Не дано им знать губы влюбленного,
И руки, объятий не ждущие,
Примут участь сердца спаленного.
 
 
Мною создано все для любви,
Но безлико вокруг и бездушно.
Как мне кажется – это тепло
Никому и в помине не нужно.
 
 
И на сердце ожогом, печатью,
Белым шрамом любовь ненужная.
Растворенное скорбной печалью,
Не бьется – и я безоружная.
 

Беспамятство

 
в тугом беспамятстве,
в забытом рвении
спешила к вам, как на парад,
любовь коварная
точеным лезвием
пустила в кровь
смертельный яд.
 
 
и слезы падали,
и руки сломаны,
сжимаясь верностью —
себя гублю.
не в состоянии
и в непокорности
я помню вас,
я вас люблю.
 
 
ваш дивный вид,
точеный стан,
держать себя
сейчас негоже.
стараясь изо всех,
до искр в глазах,
до ссадин
на молочно-белой коже.
 
 
я в ненадежности,
в своих сомнениях
стараюсь вас
за все простить.
но как же мне
прийти в спокойствие,
когда вас не за что
винить.
 

Весна еще наступит

 
Весна еще наступит, не печалься.
Ты знаешь – так бывает каждый год.
Ведь, если кто-то любит, кто-то ждет,
Она придет, закружит в ритме вальса.
 
 
Ты знаешь, в этих землях снег не вечен
И он растает, обязательно растает.
Пока так кто-то грезит и мечтает,
Покой в сердцах влюбленных обеспечен.
 
 
Пока любовь цветет на этом свете,
То буду счастлив я, улыбки не скрывая.
И без любви, без ласки, одичая,
Стихи печатать буду в сладком бреде.
 
 
Сбивая рифму, ритм, дойдя до грани,
Я буду пить, писать и танцевать.
Уставши, я найду свою кровать,
Держа стихи в своей дрожащей длани.
 
 
Смотря на лист, что мне покоя не дает,
И разорвать бы все к чертям – напополам,
Не дав это прочесть твоим глазам;
Но без тебя ни мысль, ни рифма не идет.
 

Вечно с тобой

 
Бессмертны поэты стихами,
Словам их в веках не истлеть.
Любови их тоже так вечны,
Что им не страшна сама смерть.
 
 
И я заклинаньем небрежным,
Рифмами в почерк кривой
Пишу за стихами стихи,
Нас обессмертив с тобой.
 
 
Продлеваю мгновения счастья,
Вековечу твой образ в словах,
Забывая про время мирское,
Отгоняя сомненья и страх.
 
 
И отвечу однажды, коль спросят,
Ведь молитвой лежит на устах:
Я хочу быть вечно с тобой.
И в жизни, и здесь – в стихах.
 

В конце будешь ты

 
Все судна стремятся к причалу,
Здесь законы природы просты:
Мое сердце вернется к началу.
И началом всегда будешь ты.
 
 
Потому сколько песен не спето
Было мной – все они о тебе.
Не найти тебя, следуя слепо —
Точно сдаться в последней борьбе.
 
 
Я надеюсь, что все мои песни
Донесутся с сиянием звезд,
Ты услышишь их словно вблизи,
Невзирая на тысячи верст.
 
 
Сколько было мной пройдено троп,
Столько раз я не рад был судьбе,
Идти дальше причина одна:
Все дороги приводят к тебе.
 
 
Так, ступая на избранный путь,
Я иду, не страшась темноты,
Я не знаю, увижу ли свет,
Но я знаю – в конце будешь ты.
 

Волшебство пера и туши

 
Волшебство пера и туши —
Этой осени портрет,
Все ветра ее и стужи
Пронеслись сквозь бренность лет.
 
 
Все печали и невзгоды
Мраком лягут на холсты,
Моя юность и свобода —
Словно чистые листы.
 
 
Я в глазах ее пытливых
Нарисую две звезды,
Мне приятны эти краски,
Так волнительны черты…
 
 
Так загадочна улыбка,
И румянец на щеках
Предвещает мне одно:
Я теперь в ее руках.
 
 
Я отдался безвозвратно
Ее чарам золотым,
Для меня это отрадно —
Быть навеки молодым.
 

Глаза твои – яркие звезды

 
Глаза твои – яркие звезды,
сияющие в небесном мраке
твоего воскового лица.
Их свет западает в душу,
пленя собой все живое,
кроме, пожалуй, слепца.
Твои кудри темнее ночи,
но душа светлее дня.
Любого их самых светлых.
И я заверяю, смотря в твои очи:
твоя слава вперед тебя
пролетит, переживая всех смертных.
И в их числе буду я.
Слава будет точно звезда
висеть на небесном своде,
маня собой путников дальних.
И она будет так высока,
что ты вновь навсегда оживешь
в чьих-то мечтах хрустальных,
И так из веков в века:
твой образ книгам предан,
твой лик просиял на полотнах,
увидев которые все воздыхают.
И тем, кому ты неведом,
еще предстоит узнать, что есть
чистота и любовь,
которую все так желают.
Но имеешь один лишь ты,
надеясь – никто не узнает
цену твоей красоты.
 

Девочка моя

 
Девочка моя, скажи,
как разорвать тебе сердце?
В клочья? Вдоль? Поперек?
 
 
Наши дороги не сходятся.
Тебя взяв на свою дорогу,
Я на что бы тебя обрек?
 
 
И тебя, и себя – на страдания,
Муки совести, мыслей тьму.
Прими это все во внимание:
 
 
Скажи, как я тебя возьму?
 
 
Тебя – хрупкую и беззащитную,
Не изломанную судьбой.
Что ты хочешь, скажи мне, милая?
 
 
Чтоб тебя я сломал собой?
 
 
Чтобы ты, восхищаясь мною,
Позабыла про все вокруг?
Проглядела живое счастье,
 
 
Из своих же пустила рук…
 
 
Говоришь, я и есть то счастье,
Если смог бы тебя любить?
Моя девочка, мне так жаль.
 
 
Я не знаю, как с этим быть.
 

Ему одному

 
Нежность губ моих знать тебе не дано.
Они лишь ему, ему надлежат,
И только ему одному суждено
Мои руки хватать, когда те дрожат.
 
 
Только он может видеть стесненья мои:
Как игриво румянец блестит на щеках.
Зная – причиной тому только он.
Мной прочитано это в любимых глазах.
 
 
Он один может имя мое называть
С таким трепетом. Мне не по силам:
Его голос звучит и мне сложно дышать,
Он один всем становится миром.
 
 
Лишь ему знать доверено все мои сны,
После слез целовать мои веки,
Его сердце в руках не моих, но не жаль
Ему вверить свое. Навеки.
 

Забуду нас я

 
Я теперь не тебе посвящаю стихи,
Эти строки пустые – мои лишь грехи,
Не смотри на меня, я прошу – не смотри,
Я любила тебя – не любил меня ты.
 
 
Забывается имя, стираются дни,
Затухают в глазах твоих ясных огни,
Может быть, их и не было вовсе тогда,
И их место, увы, заняла пустота…
 
 
Я взгляну на тебя напоследок любя,
Не забудешь нас ты – забуду нас я.
Растворится твой образ, и голос в тиши
Не поведает больше мне приторной лжи,
 
 
Я не буду нас помнить уже за двоих
И забуду про каждый написанный стих,
Возложив на все мысли тройную печать,
Я подумаю: «Милый, ты будешь скучать?»
 
 
Вспомнишь ли ты мой застенчивый лик,
Каждый прожитый час и исчерпанный миг?
Потеряешь ли ты сквозь года эту нить,
Позволяя мне просто тебя отпустить?
 

Ивы

 
Только ивы о нас и знают,
Только ивы хранят секрет,
Тень застенчивую бросают,
Заслоняя собою свет.
 
 
Не расскажут они прохожим,
Тяжкий груз не тронет их плеч,
И одни будем мы тревожны
В ожидании наших встреч.
 
 
Пока волны ласкают берег,
Пока птицы летят на юг,
Я взволнован твоими губами
И согрет теплом твоих рук.
 
 
Нам не страшен с тобою дождь,
И под ним мы с тобой счастливы,
Пусть никто не узнает. Пусть
Нас и дальше скрывают ивы.
 

Иногда

 
Иногда мне кажется – листья деревьев краснеют не оттого,
что к ним пришла осень.
Не веришь? Быть может, мы сами у них спросим?
Их шелест расскажет, поведает нам – под завесою листьев
зеленых,
Скрываясь от глаз, презирающих их, целовались двое
влюбленных.
 
 
Иногда я думаю, что деревья редеют вовсе не в преддверии
долгой зимы.
Они явно грустят о чем-то своем, не в силах об этом сказать.
Быть может статься и так, что эти двое влюбленных мы.
Знаешь, это похоже на правду, но откуда бы им это знать?
 
 
Иногда я пытаюсь вспомнить, чем знакомы мне эти деревья.
Их ветви приветствуют нас, и здесь мыслей моих причал.
Да, я вспомнил: в далеком прошлом, когда юность была так
близко, под завесою листьев зеленых я впервые тебя целовал.
 

Лунная ночь

 
Я прошу, не трогай руками окна́,
Не впускай в мою комнату света ночи́,
Ныне яркие звезды остры, как мечи,
И громадность луны очень точно видна.
 
 
Она льет свои отсветы прямо на пол.
Я не помнил ее такой дивно-упрямой,
И не знал ее вид тошнотворно-багряный,
И прежде не видел цветной ореол.
 
 
Все сегодня иначе – не так, как обычно —
Чувство тревоги растет из груди;
Если это лишь сон, я прошу – разбуди,
Для меня все в новинку и все непривычно.
 
 
Холодеют конечности в свете луны,
Все становится серым, противным, невзрачным;
Моя комната тонет в дыме табачном,
Я и сам потонул в глубине тишины.
 
 
Меня тешит песок, но вода холодна,
Гладь воды освещает трепещущий свет,
Очень скоро, я знаю, наступит рассвет,
И, смеясь, надо мною сверкает луна.
 
 
Я надеюсь, что это фрагменты из сна.
Но надежде моей уже несколько лет.
 

Лучшее, что делалось со мной

 
И вечер плыл, и руки распускались,
И мыслей распустившийся бутон
Нас не сдержал; мы сами не держались,
Сводя все в откровенный моветон.
 
 
Я не робел, и вряд ли вы стеснялись;
Мы оба знали, куда взгляд и руки деть.
Смущалось небо, облака бледнели,
И только птицы продолжали сладко петь.
 
 
Все засыпало, оставаясь томной тенью,
Вы же бодрели от интриги на глазах.
Меня захватывали смело, постепенно,
Пытая дерзостью и сладостью в словах.
 
 
Я сдался быстро, не стараясь отыграться,
Ваша победа и моя отчасти тоже.
Вы как на карте проложили свои метки
Помадой алой по моей молочной коже.
 
 
И кудри ваши растрепались очень пышно:
Едва виднелись мне за мутной пеленой.
Шептал себе под нос – совсем неслышно,
Вы – это лучшее, что делалось со мной.
 

Между прочим

 
Вы хоть знаете, как прекрасны?
Мне поставить бы здесь многоточие…
Но продолжу вас в том уверять:
Вы прекрасны… и прочее, прочее.
 
 
И мне сделать бы вам комплимент,
Но намеки стары – нерабочее.
Может быть, вы поймете и так:
Вы чудесны… и прочее, прочее.
 
 
Хотя знаете, так и скажу,
Это ведь лишь мое полномочие:
Улыбайтесь, краснейте, пусть так!
Вы красивы… и прочее, прочее.
 
 
Да и вправду, чего мне робеть,
Мы ведь робостью столько отсрочим…
Так смотрите ж как есть – не меж строк:
Вы мне нравитесь, между прочим!
 

Мое сердце

 
Я скучаю по вашим духам,
Рукам нежным стихи посвящаю.
Все, что дорого, – к вашим ногам,
И себя, и весь мир. Обещаю.
 
 
Мысленно к вашим губам
Раз за разом теперь возвращаюсь,
Как и к ласковым вашим глазам.
Пропадаю, но вряд ли смущаюсь.
 
 
Непросто влюбленному сердцу
В груди нервным ознобом сжиматься.
Наверное, так же непросто,
Как и вам от меня отрекаться.
 
 
Но я тоже страдалец любви,
Вместе с вами я жертвую многим.
Пусть лишь мыслью, но я буду рядом.
А без вас – навсегда одиноким.
 
 
Все читайте в тоскливых глазах:
Я сказать неспособен словами.
И тогда станет легче дышать:
Пусть не телом – душою я с вами.
 
 
И когда времена вашей грусти
Приведут за собой холода,
Вспоминайте, что вы – мое сердце
И так было и будет всегда.
 

Мы с вами одно

 
Так манит сейчас простыней полотно.
Пусть нас с вами двое, мы станем одно:
Под кожу пальцами, под ребра, под грусть.
Я с вами сбегу и назад не вернусь.
 
 
Нет прощения мне, как дороги назад.
Во грехе с вами пав, буду этому рад.
Да, нас будут судить. И запомните тех,
Кто нам скажет в тот день, что любовь – это грех.
 
 
Посмотрите в их лица и сжальтесь над тем,
Что они в этой жизни не бредят ничем.
Стойте рядом серьезны и неколебимы:
Они не любили, не были любимы.
 
 
Откуда им знать, что мы с вами пример
Чувств человеческих, нежностей, вер.
Им это чуждо, грязнó, неизвестно.
Мы вышли за рамки, а им, увы, тесно.
 
 
Закройте глаза и спокойно дышите,
Сжимайте за руку и в мыслях держите:
Правда наша и дело уже прощено.
Ведь нас судят двоих, но мы с вами одно.
 

Не было слов

 
С вас бы писать портреты,
Да что там – лепить скульптуры!
Сошли бы с ума поэты
От тонкости вашей натуры.
 
 
Проклиная дрожащие руки,
Художник ронял бы кисти,
От немо́чи своей писать
Ему мир бы стал ненавистен.
 
 
Бедный ваятель ликов
Передать бы не смог фигуру,
Обезумел бы, но не сумел
Посвятить вам свою скульптуру.
 
 
Ну а я, мастер слова и слога,
Сочинитель любовных строк,
Подчинил себе силу пера
И вас возвеличить смог.
 
 
Несмотря на бессилие мысли,
Темноту и отсутствие снов,
Я сумел. Пускай и сперва
У меня вовсе не было слов.
 

Не устану

 
Сердце разрывается на части,
Я шагаю в эту пропасть по любви,
От безудержного горя и от страсти,
И к губам твоим, кричащим мне: «Живи!»
 
 
И к глазам твоим, пророчащим веселье,
И к надежде, что дарует мне тепло,
Не шагаю – я бегу в это ущелье,
Лишь бы сердце мое снова расцвело.
 
 
Лишь бы сердце мое больше не щемилось
От гудящей, пожирающей тоски,
Как бы сильно оно в пропасть ни стремилось,
Я терпела, посильнее сжав тиски.
 
 
Сколько я могла еще держаться?
Сколько вынести волнений я могла?
Не устала снова я в тебя влюбляться,
Не устала выжигать себя дотла.
 
 
Не устану и теперь, упав на землю,
Рук твоих тепло познавши вновь,
Прижиматься своим телом к твоему,
Отдавая бесконечную любовь.
 

Не хватает, пожалуй, тебя

 
Не хватает чего-то до дрожи противной,
До слез на усталых глазах,
Раствориться бы мне в этой осени дивной
С улыбкой на бледных губах.
 
 
Замереть в теплых красках садов и аллей,
Руки прятать в просторы карманов
И стоять до озноба зубов и костей,
До снегов и прохладных туманов.
 
 
Жить вот так, ощущая приятную дрожь,
Сознавая, что что-то не так,
Что из жизни своей ты меня не сотрешь
И не спрячешь в шкафу, как пиджак.
 
 
Может быть, ты и вправду не сможешь забыть,
Я, наверное, что-то да значу,
Может статься и так, что я волен мечтать
И наивно поверить в удачу.
 
 
Не хватает чего-то до дерзкой улыбки,
Что бросаю я вслед лишь любя,
Так надеясь увидеться вновь, и не раз;
Не хватает, пожалуй, тебя.
 

Недосказанность

 
Мы понимаем, что эта глупость
Ничем хорошим для нас не кончится.
Мы с вами знаем, что так нельзя,
Но есть запрет – сильнее хочется.
 
 
Мы с вами знаем, что наша игра
Не раз обойдется в большую стоимость.
Вся неуверенность и вместе с ней
Вся недосказанность и недотроганность.
 
 
Где лишний взгляд отведен был вовремя,
Где слово сдержанное, не сказанное,
Там бы хотелось сильнее и больше,
Но незамеченное – ненаказанное.
 
 
И все ведет нас к краям пропасти,
Где, раз упав, мы уже не поднимемся.
Я предлагаю всем шах и мат:
Мы к краю пропасти с вами не двинемся.
 
 
Пусть будет редкое – все же касание,
Пусть будет скромное – все же слово.
Невозмутимо приняв поражение,
Мы игру смыслов начнем снова.
 
 
За каждой фразой опять многоточие,
А за касанием призрак смущения.
Пусть между нами все будет в тайне:
Невиноватым дадут прощение.
 

Ode à Elle

 
Я представляю себе растрепанный вид,
В который вас привели б мои нежные руки.
И эта мысль меня неустанно манит,
Настигает волною в моменты разлуки.
 
 
Ваши томные взгляды небрежным узлом
Завязались на шее, внизу живота.
Ваши фразы запью полусладкими вином,
Но их вспомню опять, и до дна не дойдя.
 
 
Бокал бы другой вам со мною испить,
Может, так я пойму, что у вас в голове?
Нам бы вместе куда-нибудь деться от всех,
Нам бы ночь провести, не одну и не две.
 
 
Но вы медлите, явно во что-то играя,
И мне правила этой игры невдомек.
То летит ваша речь, все углы огибая,
То в момент превращается в странный намек.
 
 
То, метафорой руку свою выпрямляя,
Не даете на шаг ближе к вам подойти,
То подходите сзади, слегка обнимая,
Не давая и вовсе другого пути.
 
 
Что вам хочется сделать со мной, расскажите?
Мне уйти насовсем иль в колени упасть?
Так откройте же в следующем вашем визите,
Может, мучить меня – то и есть ваша страсть?
 
 
Может, рук ваших трепет и взглядов загадка —
Это выдумки плод и бессонных ночей,
Померещилось в ходе дурного припадка
И я просто боялась остаться ничьей?
 
 
Я не знаю – где правда, где вымысел шаткий,
Но приеду к вам ночью последним трамваем.
Под пальто пронесу нектар полусладкий.
Поцелуйте меня. Мы тогда все узнаем.
 

Ожидание

 
Пережить бы нам эту зиму,
Жизнь абстрактна, подобна сну.
И одно сейчас только ясно —
Мне не встретить без вас весну.
 
 
За неделей пройдет неделя,
За часами пройдут часы,
Я живу в бесконечном смятении
От одной до другой полосы.
 
 
Месяца чередою бессонниц
Крастя каждую длинную ночь.
И пустить бы все на самотек,
Потеряться совсем, изнемочь.
 
 
Но я все же, куда б ни ступила:
От проулков до серых аллей,
Понимаю: нужна моя вера.
Вам, я знаю, в сто крат тяжелей.
 
 
И я знаю, вам тоже не спится
Под тяжестью нынешних дней.
Пусть встреча пока только снится,
Мы вместе, а значит – сильней.
 
 
Неважно, сколько придется
От ночей одиноких страдать.
Важно то лишь, что это всё
Явно стоит того, чтобы ждать.
 

Осень

 
Я захожу в самый темный проулок
И вспоминаю себя лишь тогда,
Когда предательский горький окурок
Свой поцелуй оставляет у рта.
 
 
С обидой выплюнув хвост папиросы,
Я в темноте, оглянувшись, зайдусь
И, в полной горести вытерев слезы,
К столбам фонарным в объятья вернусь.
 
 
Кру́жится снег целый день без конца,
Я изможденный в него бы свалился.
Как жаль, что осень не носит лица,
Тогда я многим бы с ней поделился.
 
 
И каждой каплей дождя, каждым ветром
Родное имя воспелось бы дивно,
И я, не зная, кому рассказать,
В волшебность осени верю наивно.
 
 
Но все же верю – узнав о тебе,
Сияла б осень листвою, не снегом.
Свет фонарей изучаю в мольбе:
Ах, если б осень была человеком…
 

Памятник твоей нежности

 
Цепкость пальцев моих и хватания рук,
Поцелуи, местами небрежные,
И стихи мои – вряд ли взывания мук.
Это памятник твоей нежности.
 
 
Моя пылкость – желание прямо сказать,
Очень быстро и очень настойчиво:
«Так прекрасно, любимый. Мне хорошо».
Но выходит, увы, неразборчиво.
 
 
Моя резкость – всего лишь попытка предать
Тебе тайну, открытие, истину:
Без синеющих глаз я однажды сгорю,
А без губ и вовсе я выстыну.
 
 
Извини неумение сдерживать страсть,
Говорить и любить тебя правильно.
Это свойство моих к тебе трепетных чувств
Лишь на лучшее было направлено.
 
 
Луч надежды сверкает, теплится в груди,
Одной мыслью меня награждая,
Что есть способ однажды тебя убедить:
У любви ни конца нет, ни края.
 
 
Я уже на верном тернистом пути,
Избегаю ненужной спешности.
Я стараюсь, счастье и радость моя,
Стать достойной всей твоей нежности.
 

Повод начать все сначала

 
Я слышу, как капли дождя
Разбиваются, падая с крыш,
А за ними стоит тишина.
Отчего ты так долго молчишь?
 
 
Отчего твои руки бессильны,
Мою руку не могут держать?
Оттого, что мы здесь одни
И нам незачем больше бежать?
 
 
Отчего же глаза твои ясные
Наполняются горечью слез?
Оттого, что я рядом с тобой,
Багровеют и щеки, и нос?
 
 
Может быть, это слезы обиды
Оттого, что нарушил обет?
Прости, мне и правда пришлось
Исчезнуть на несколько лет.
 
 
Но, друг, мы сейчас не об этом,
Я рядом на злобу годам!
Я свяжу нас новым обетом,
Обещая, что впредь не предам.
 
 
Отпусти же мысли и плачь,
Твое горе достигло причала,
Мы с тобой снова вместе, и это
Повод начать все сначала.
 

Пожалуйста

 
дрожу как осиновый лист
в любви признаний на пол-листа.
я прошу вас всем сердцем
и духом своим:
поцелуйте меня,
пожалуйста.
 
 
сужаются стены комнаты,
пространство, а в нем теснота.
в голове повторяю
молитвою:
поцелуйте меня,
пожалуйста.
 
 
молчание бъет в висок,
тишина вокруг нас разлита,
я прошу вас
не ради христа:
поцелуйте меня,
пожалуйста.
 
 
я едва ли теперь выношу
взгляд ваш на мои уста.
не молчите, я вас прошу:
поцелуйте меня,
пожалуйста.
 
 
внимая моей мольбе,
вы взглянули, уже не шутя.
я прошу вас сейчас
об одном:
не останавливайтесь,
пожалуйста.
 

Помнить до конца

 
В твоих глазах все звезды мира,
А мне поймать бы хоть одну,
Я сотворил себе кумира,
Что разжигал во мне войну.
 
 
Упорная борьба с собой:
Закрыв глаза, заткну и уши,
Чтоб не узреть холодный бой,
Где так спокойно гибнут души.
 
 
И где-то там, возможно, я,
Что все еще в попытках сдаться
И кануть в грусть небытия,
Вновь умудряюсь рассмеяться.
 
 
Наивности своей дивиться:
Любовью в юности дышать
Лишь только стоит научиться —
Дыхание не пережать.
 
 
Пускай я больше не увижу
Причину горести моей,
Но буду помнить до конца
Своих дурных, нелепых дней.
 

Признание

 
Ваши глаза – серебряный ручей,
В них солнце отражается, сияя,
Как было б хорошо, будь вы ничей,
И жить бы мне, о вас совсем не зная.
 
 
Не вы тому виной, что мое сердце
Безоговорочно вам в руки отдано,
Что мои чувства, мысли и желанья
Наполнены лишь вами. И давно.
 
 
Простите мне, вам явно не нужны
Мои застенчивые, вкрадчивые взгляды,
Я лишь мечтаю, чтобы вы хоть иногда
Моей улыбке, как я вашей, были рады.
 
 
Считайте меня глупой и наивной,
Считайте, что лишь скукой я влекома,
Но ваши губы, ваши руки и глаза,
Ваш чудный смех – они моя истома.
 
 
Всецело мной владеет это чувство,
Мне нелегко и невозможно вас забыть,
Это не первый, не последний стих о вас,
За эту вольность и прошу меня простить.
 

Сбывались надежды

 
Осень рыдала косыми дождями,
Забыв ненадолго про светлое счастье.
А я счастлив был, несмотря ни на что,
Целующий ваше худое запястье.
 
 
Пульс участился, дыхание сбилось,
Речи прохладные сделались пылки;
Вы так вздохнули, не пряча глаза,
Что я волю дал предовольной ухмылке.
 
 
Этим сказано было все тайное прежде,
Чутко сердцем хранимое многие годы.
Руки дрожали, сбывались надежды,
В сердце теплилось чувство свободы.
 
 
Я разглядывал вас откровенно-открыто,
Ругая себя за большую наивность.
Я боялся когда-то смотреть вам в глаза,
Не надеясь увидеть намек на взаимность.
 
 
Но я видел ваш взгляд, ненароком смотря:
Он холо́ден был так, что остыла и кровь.
Но я рад: вы боялись не столько меня,
Сколь боялись – в глазах я увижу любовь.
 

Се ля ви

 
Простите мои скрытые пороки
И неумение держать себя в узде.
Я так себя веду не только с вами —
Такая я со всеми и везде.
 
 
Я настоящая – не ваши идеалы.
Ничьи на самом деле. Ну и что?
Я ведь мирюсь со многими вещами:
Не вспоминаю ни про это, ни про то.
 
 
Ни это, что меня в сердцах задело,
Ни то, что было пролитой слезой.
Быть может, было сказано за дело.
И может быть – не вы тому виной.
 
 
Тяжелый груз, невиданную ношу,
Остаток тщетно выроненных слов
И не забуду, и уже навряд ли брошу:
Любви закон неведом и суров.
 
 
Забудется со временем, сотрется.
Перечеркнем словами счастья и любви,
Готовые быть вместе и смириться:
Никто не идеален – се ля ви!