Текст книги "Минус сорок два"
Автор книги: Александра Лисица
Жанр: Поэзия, Поэзия и Драматургия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
42
Истина односложна и такова:
боль – лишь самый легкий способ найти слова,
раз в три года нужно себя пересобирать,
вот опять.
Я не знаю, как это случилось, произошло:
открываю глаза – а ночью белым-бело,
и со станции, стоя над рельсами на краю,
Александр Невский очесывает чешую.
По спине реки с подворотом стелясь вот так,
петербургский туман замыкает во мне контакт.
Тикай, тикай, пришелец, на камни себя уронив.
Утром будет звонок
или взрыв.
41
невозможно идти апрелем школьным двором
неизменно кажешься зеркалом самой гром
кой девочки с неуместной яркой помадой
и какой-то хлыщ с драматической челкой рядом
в кабинете труда недошитые юбки
мама тебе разрешает татуировки
летом покрашусь в какой-нибудь синий цвет
ты идешь на свой выпускной а я на свой нет
невозможно идти апрелем но хорошо
память выудит запахи но и подменит факты
выбор сложен – писать об этом стишок
или пост вконтакте
40
#тучныенулевые
Автобус шел междугородным рейсом,
старик пакет не выпускал из рук,
и телевизор над шоферским креслом
показывал "Бандитский Петербург";
подросток демонстрировал способность
занять проход протянутой ногой,
и человек качал себе рингтоны,
и слушал плеер человек другой.
Ночь наполнялась ломотой, и гулом,
и светом обгоняющих корыт.
В открытое окно пока что дуло,
но был и тот, кто силился закрыть.
39
как ложился парус на дно морское в песок, становясь песком
как песок говорил ему – не лежи так больше ни с кем, ни в ком
выходил из песка песок, а из паруса мокрая белая нить
воду лить
как ложилась радость на боль, превращаясь в даты и календари
где январь – снегири, а апрель – пузыри, а июль навсегда горит
все, о чем когда-то было так страшно и думать, и говорить
станет даты и календари
как ложился ты рядом, не ведая края, времени и стыда
кто мы все, если не вода с песком, не песок и морская вода
и когда просыпаешься через край, потому что не видно края —
просыпаюсь
38
Август узок, август не налезает,
никуда не ходи и гляди в окно,
как над домом женщина нависает
то ли в дачном плаще, то ли в кимоно,
на газоне грачиные диагонали
топчет мокрой ногой, что ни шаг – то вздох.
Обещает, что после титров в финале –
только мытый гриб, только мятый мох.
37
Стоит на несколько дней отлучиться из города,
и район немедленно запускает мутацию,
и асфальт щетинится частой иглой оранжевой,
во дворе вздымаются, ходят шугой дорожки,
круглосуточное ИП обновляет вывеску
или вовсе сворачивается и съезжает.
Это древние всё, фольклорные механизмы:
не узнает купец двора своего богатого,
не узнает солдат отца своего и матери,
не узнает умник Иван обещанной девицы
и отдаст, не тоскуя, чего он не знает дома,
справедливому духу леса с хорошей памятью.
Возвращаешься – прячутся асфальтоукладчики,
запаковываются в землю новые трубы,
прикрываются пылью "Продукты 24"
и по-новому перевивается двор шиповником.
Но в кармане поёт мельхиор громче и мажорней,
Значит, ты на своей дорожке,
своём месте.
36
Самое сложное во взрослой жизни – не съём угла,
не бюджетирование холодильника,
а выставлять будильник на шесть утра
и самому себя отводить в поликлинику.
35
Дождавшиеся вечера уходят
домой, гулять, в инстанции и гости,
несут с собой обиды, документы,
не самые дешёвые сосиски,
Абрау-Дюрсо в подарочном пакете
и пьют американо выносной.
Дождавшиеся вечера шагают
в свой дом и в свой замок свой ключ вставляют —
но ни один из связки не подходит,
и начинается другая жизнь.
34
И когда мы станем не люди – бетонные плиты
с нитевидным и выгнутым металлическим пульсом,
станем проходными, зелёной эмалью облитыми,
турникетами, не умеющими повернуться,
вот когда мы станем никем, то есть всеми ими
(заводские заваренные ворота, расквашенная дорога),
я и в бетоне продолжу выкрашивать твоё имя,
хрусткое, разламы-ва-е-мо-е на три слога.
33
Изучая мир от штолен до колоколен,
Сделай вывод и упакуй в черепную консерву:
Человек человеку – не инструмент для боли,
Но пилот в классном шлеме,
второй или даже первый.
32
Николаю с улицы Коллонтай (это недалеко отсюда)
накануне Нового года даровано чудо.
Он встает между четырьмя и пятью утра и
понимает, что прозревает.
Он не пойдет в Ленсовета, в библиотеку, в органный зал;
у него теперь есть глаза.
Оглушительные цвета
Заоконная суета
Свет – резак ото лба до рта
Где была геометрия – яркая немота.
Соцработник Оля, с которой у Николая было свидание,
не сумев дозвониться, везет ему пива и брани.
Он стоит перед горками – соляной и сахарной.
«Надо же. Этот белый и этот – неодинаковые».
31
На каких мостовых подмётки свои ни рви,
Под седалищем всё равно шевелится чу-чух;
Оставляешь город на камне и на крови —
И берёшь себе место в сидячку в районе двух;
И из точки, где ниоткуда струится рельс,
Катишь в точку, где он целуется с тупиком,
В неизвестно что – но оно начинается здесь:
Терминал, турникет, голова состава, перрон.
30
Раньше мне нравилось взять себе длинное слово,
распечатанное во все стороны длинное слово,
свериться с википедией, фильмографией, календарём,
вставить в текст и обрастить другими словами.
А сейчас мне хочется взять не больше, чем букву,
первую букву имени, фамилии, алфавита,
названия переулка, где мы живём,
пусть она сама станет текстом
и говорит.
29
В средней и старшей школе были такие —
(как их назвать – ребята? "школьники" не сказать)
в общем, такие граждане юного еще возраста
из хорошистов по русскому (и по литературе).
Двойной листочек, аккуратный почерк.
Вовремя просекли секрет неплохой оценки
и сочинение начинали всегда следующим макаром:
"Итак, в чем причина гениальности романа Булгакова?"
И продолжали:
"Герой совершил нравственный проступок"
"В данном тексте автор поднимает вопрос отношений отцов и детей"
И заканчивали:
"В современном мире эта проблема тоже актуальна"
"Я полностью согласен с мнением автора"
"Надо стремиться к осуществлению своей мечты"
(Герой, совершивший нравственный проступок,
едет в своем ландолете бензиновом, думает:
"Вот это, *****, я наворотил", —
и от неловкости напевает песенку)
Иногда мне кажется, что это вот они выросли
(получали гранты, ездили вместе на слеты),
а потом удобно устроились в кресле (с ногами)
и учат меня сейчас ставить пять звездочек,
снимать прокатное кино,
не увлекаться новым прочтением классики,
любить культуру, созданную великим государством,
писать на двойном листочке:
"Итак, почему я хочу остаться?"
28
Конечно, плюс двенадцать, глубоко
засевшие, недолго будут длиться.
Гляди: синоптики из сундуков
вывертывают круглые плюс тридцать;
Ариф строгает мясо на бозбаш,
метро вот-вот откроют, сад свежеет;
и каждый тихий двор-колодец – наш,
и в нем подол полощется у шеи.
27
Потому-то никто не пишет, когда согрет,
если дали дом, а в дом д
...
конец ознакомительного фрагмента
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
