Текст книги "Дом бытия. Сборник рассказов «Психофантастический реализм»"

Карма-флоатинг
«Брахман пара»

Тимоти Лири и Мохиту Райне

Самое удивительное, что я уж и не вспомню, когда первый раз услышал про флоатинг этот… А, точно, меня туда позвал заклятый мой друг-приятель, Сергунька! Привалился на очередную посиделку дымную, сел в углу очень тихий и мрачный, но только еще тише и мрачнее обычного. Все дымили как могли, но мне как-то стало интересно и я подсел рядом. Ничего не говорил. Он тоже долго молчал. Потом поговорили о мерзкой погоде и головной боли, или я просто спросил «Как чо?», а он долго молчал, потом вроде как-то решившись, засопел и сказал «Работу я нашёл». Я опять помолчал.

– Так круто же.

– Да чо-то парит меня это место.

– Нечисто?

– Вот именно что нечисто. Грешновато…

Ну и на другую тему перевёл. А через неделю пропал. Натурально пропал, с концами, как в воду канул. Мы с пацанами искали его по всем своим каналам, потом по чужим – бесполезно. Но вот кому-то он сболтнул или обмолвился, что на работу устроился «в подворотне Банка счастья», а я проходил как-то мимо, заглянул туда, смотрю, круглая вывеска «Флоатинг «Брахман пара». Во думаю, дают, не постеснялись же. И дёрнуло меня, дай, думаю, зайду.

Встретил меня юноша бледный со взором горящим и с мандалой на футболке. На самом деле, конечно, не то чтобы горящим, но что-то было в его взгляде из-под очков в тонкой оправе такое… нервное. А может, наоборот, слишком расслабленный был взгляд? Я, говорю, хотел бы на работу к вам устроиться. Он только бровь поднял, а что слышали о нас? Ничего, говорю, не слышал особо, но флоатинг мне интересен был когда-то, книжку я про него читал какую-то, то ли Лири, то ли Лилли… а сейчас ещё и деньги нужны. Может, по работе можно будет и искупаться разок-другой?

Он только улыбался слегка и головой качал. Хорошо, мол, приходите завтра к шести утра, посмотрим, что получится. Испытательный срок, спрашиваю. Что-то вроде того, говорит, чтоб Вы всё на себе испытали. Как-то я поёжился в этом месте, но уж назвался углём, полезай в чашку. А как у Вас с уборкой помещений? – задумчиво добавил он. Нормально, говорю, швабру в руках держал. На том и порешили.

Утром всё оказалось не так страшно. Ро (так он представился) завёл меня в комнату и велел раздеваться. На весь мой немой вопрос сказал, что мне надо попробовать всё по чуть-чуть на себе, чтобы потом не было лишних вопросов. И первое была, кстати, не вода! А вовсе даже огонь. Он меня в трусах посадил в круг, велел сидеть тихо и молча, зажёг вокруг свечи и ушёл. Было холодно, потом жарко, потом опять холодно. Я старался ни о чём не думать, особенно о Серёге. Худо-бедно получалось. Минут через десять, а может пять, а может, полчаса Ро вернулся, обошёл вокруг, осмотрел свечи, и поманил меня в следующую комнату.

Там уже как раз была ванная. Он в основном жестами показал, что нужно сделать, беруши, всякая ещё амуниция – и опять оставил меня на полчаса. Я посомневался немного, потом всё-таки помылся и залез в ванную. Было темно, вода плескалась. Больше ничего не происходило. Сколько прошло – час, полчаса, пять минут? Я считал пульс, сбился, опять подумал о Серёге, опять перестал, начал вспоминать алфавит с конца, а вот тут в дверь и постучали.

А следующая комната поставила меня в тупик. Там было всего пару лампочек, но она вся отражала их и светилась призрачным серебристым светом. Ро с улыбкой наблюдал, как я озираюсь и недоверчиво смотрю то на него, то на огромную светящуюся трубу, в которую, видимо, предполагалось ложиться. Я смотрел на неё, видимо, с недоверием, потому что Ро добавил «Кнопки выключения света и звонка мне на базу вот тут», – и показал на внешнюю сторону трубы, куда легко было дотянуться изнутри. Я-то, конечно, не стал бы звонить, даже если бы на меня набросились лангольеры, но сама возможность была приятна.

Я снова остался один и после некоторых колебаний влез в эту странную трубу. Внутри было… ну, наверное, так себя чувствует сельдь в своей консервной банке? Только стенки очень гладкие. Чтобы не смотреть на себя, смешно растянутого в отражениях, выключил свет и закрыл глаза. Пахло металлом. Воздух как будто немного звенел. Через минуту-пять-три удалось чуть больше расслабиться и задышать глубоко. Ощущения были немного давящие, как будто труба была закупорена на концах – но нет, я чувствовал и движение воздуха, все-таки где-то была вентиляция, воздух двигался, и изредка случайный его завиток кое-где прохладно касался кожи.

Прошло еще минут пять, и внезапная четкая мысль прозвучала у меня в голове «Сереги здесь нет, искать его тут бесполезно». Я встрепенулся, даже глаза открыл, и следующая мысль смазалась, что-то про то, что местечко тут интересное и можно задержаться поработать – тем более, что деньги действительно не лишние, в нашу эпоху перемен. А через пару минут в дверь уже и постучали. Я оделся (пришлось для этого пройти через предыдущую комнату) и вышел в коридор. Ро смотрел на меня с улыбкой, выжидающе, мол, ну как?

«Прикольно» – не вдаваясь в подробности ответил я. Понравилось? Необычно. Остаёшься? Пока да. Тогда пойдем в подсобку. Если к девяти утра всё будет выглядеть так, словно тебя здесь не было, считай, ты принят.

Видимо, я справился. Потом уже Ро показал мне, что нужно будет протирать и дверные ручки, и внутренности трубы, и даже душевой рассекатель. Через недельку, даже если бы судмедэксперт захотел бы найти чьи-нибудь следы в нашем подвале, ему это удалось бы с большим трудом. Даже внутренности соляных ванн я тщательно очищал в конце каждого дня, лазая вокруг неё под инфракрасным и ультразвуковым излучателями. Блоха лапок не подковала бы.

Тех, кто приходил к нам, я не видел. Ро просил сидеть в комнатке и не высовываться, пока за клиентом не закроется внешняя дверь. И обязательным оказалось с утра проходить процедуру мне самому, хотя бы по нескольку минут в каждой комнате. Я негодовал, потому что это было огромной тратой времени, после себя тоже приходилось же всё отмывать! Но дней за пять уже наловчился особо ни за что не браться и оставлять после себя минимум следов. А где-то через неделю я впервые заметил на стене ванной странное.

Как будто там отпечаталось чьё-то лицо – ну или что-то очень на него похожее. Сначала внимания не обратил особо, слово «парейдолия» потом уже в Вики подглядел. Но повторилось раз, потом другой. Я осторожно спросил у Ро, тот как обычно только улыбнулся. Отскобли, скребок же у тебя есть. От «какого хрена, шеф» я в тот раз воздержался. Тем более, мы с Ро вообще говорили мало, и к тому моменту вряд ли обменялись хотя бы парой сотен слов. Мне не хотелось выглядеть идиотом, хотя я именно тогда вдруг снова вспомнил про Серёгу и как-то мне стало не по себе.

Но обстановочка становилась всё веселее. Лица на стенках ванной становились всё более явственными, а мне стали и в ванной, и в трубе слышаться разные звуки. Это было странно – я же точно знал, что мы в подвале, вокруг ничего нет, но звуки были всё отчётливее. Не то чтобы они были неприятными – то вроде море шумит, то чайка крикнет, то песок будто на дне шуршит… Но с чего?? Ведь не было раньше!

Неделю я терпел, потом всё-таки поделился с Ро. Надо сказать, что на «парные» вечеринки я к тому моменту ходить уже перестал. Как-то совсем расхотелось. Жил я один, и поговорить было реально не с кем, тем более о таких удивлениях. А с Ро мы хоть как сидели в этом грешноватом подвале целыми днями почти одни. Если два-три клиента было в день, то хорошо. Ну вот как-то вечером я ему и рассказал про свои волны и чаек.

Он покивал, даже удовлетворенно хмыкнул, дескать, всё в порядке, уважаемый Ва'лер (вечно коверкал моё имя как Бог на душу положит), так оно и должно быть, не переживайте. Если очень хотите, чтобы Вам научное обоснование подвели, давайте я Вам телефончик дам, наберёте нашему консультанту? Нахрен мне ваш консультант, многоуважаемый Ро (хотел добавить «в задницу себе его засуньте», да удержался), мне ведь просто понять хочется, мне кажется или нет! Он тихонько рассмеялся себе в мандалу. А в чём разница между кажется и нет? В том, что если есть волна, от которой идёт звук волны, то мне это не кажется! А если нету, то кажется!

Он уважительно так посмотрел на меня и спрашивает так серьезно, а Вы ведь знаете, что и звук тоже волна? Я чуть по уху ему не съездил, чтоб очки свалились, честное слово. Тем более причесочка у него была как любят все эти бледные юноши в мягких штанах с мандалами – по бокам выбрито, как раз вокруг ушей, а сверху и сзади хвост оставлен и в гульку закручен. Очень подходит для езды по ушам. Гульку твою тебе в нос, да скажи ты по-человечески, что ты голову морочишь! Знаю я, что звук волна! Но вслух ничего говорить не стал, есьтесссьно.

Но надо сказать, что на следующий день прекратились все морские шумы, а началась новая напасть: картинки стали приходить, поначалу бесхитростные. Началось всё просто – поле, русское поле, лес красивый такой, густой, мох, лишайники. Я такого леса и не видал до сих пор ни разу, разве что в книжках на картинках. Потом опять море, но разное – то спокойное, то в шторм, то просто туманное и седое. Иногда улицы, дома, поезда. Иной раз мудрёные здания, про какие я слыхом не слыхивал и видать не видывал. Однажды я вдруг почувствовал, что пора записывать – а может, просто образ пришел про бумагу да ручку и я всё скнокал?

С Ро, змеем эдаким, мы про это больше не разговаривали, да он особо и не стремился, только как-то обмолвился, что можно и днём сидеть-лежать, если намеченных клиентов нету. Я стал чаще, а что было терять? Зарплату не вычитали за лежание, да и смотреть на всякое разное красивое мне нравилось. К тому же я стал пробовать не только смотреть, но и что-то менять в том, что видел, здесь листочек добавить, там иголку. Особенно красиво выходили облака, иной раз прямо залюбуешься, а ведь как передать, рисовать не обучен, а описать словами такую красоту ну как удастся… раз я пролежал часа два, их разглядывал, еще музыку себе представил подходящую, фортепианка такая и скрипочки, прямо плакать хочется. Нехотя вышел, потому что пора уже было домой, и в темном коридоре чуть не налетел на Ро. Пора, говорит, нам с тобой поговорить, друг сердечный. Так и сказал «друг сердечный», представьте!

Заводит меня в какую-то каморочку, где я еще не был, сажает там и говорит, как ты думаешь, откуда берутся все эти облака? Я, признаться, присел на краешек стула и смотрю на него как баран, даже не спросил какие-такие облака, как-то язык не повернулся. Он молчит, ждет ответа. Ну, говорю, не знаю, откуда-то да берутся, может, я их в книжках видел, может, на небе, а может, и то, и другое. Ладно, говорит, пойдём-ка – и тут мы через дальнюю боковую дверь по какой-то потайной лестнице выбираемся на подъездную, а с нее (семнадцать этажей пешком, вот злыдень!) вдруг – на крышу.

Смотри, говорит – и я вижу, что вот же они, мои родимые, только что я их в своей люмитрубе видел, а теперь вот воочию на них на небе смотрю, да еще они закатным солнышком подсвечены так, что вовсе дух захватывает… Особенно после двадцати двух этажей пешком!

Я аж крышу вокруг себя пощупал, не заснул ли я прям там в трубе? Да нет, вроде, плитки эти облезлые щербатые, битум чёрный весь в морщинах, антенны торчат, провода качаются, даже голубь на них сидит, как-то сильно уж подробно это всё для сна! Поворачиваюсь и теперь сам на Ро смотрю вопросительно, что вообще тут творится за хрень? Он помолчал и говорит, никогда я таких облаков здесь раньше не видел, друг мой (тут я сильно исподлобья на него глянул, он поправился), Валера, а кстати, может, назовём тебя Ра? Зачем клиенты будут язык ломать? Я только фыркнул. Впрочем, так оно потом и повелось…

В тот день я сидел на пульте, а Ро на входе. Камеры у нас были хорошие и показывали всё довольно чётко, а звук мы специально на пульт не выводили, чтобы потом сравнить впечатления. Девушка зашла очень милая, но из нашего любимого подвида «тихих омутов». До сих пор как вспомню одну такую «милую прелестницу», невольно вздрагиваю… но эта не вызывала никаких опасений, пока я её водицы не попробовал. Мать честная, бабушка лесная, вот это был коктейль! Как говорила одна моя знакомая, «кровь кишки говно». Ро глянул на меня, даже ничего не сказал – тоже попробовал и невольно вытаращил глаза, чуть не до самой оправы очков достал ими. Может, она просто сериалов насмотрелась? Или фанфиков начиталась?

Я растерялся, как нам быть. «Вдувать» такое кому бы то ни было мне казалось кощунством. С другой стороны – сама ведь пришла, «молочка принесла»… Что будем делать, спросил я у него? Релаксацию или резонацию? Он задумчиво смотрел на экран, где барышня как раз переходила из водной комнаты в зеркальную. А давай ты одно, а я другое?

Ну ты зверь, братец. Не все суровые мужики такое могут выдержать. Это как одновременно душить и ласкать. Но, может, женщинам оно привычнее? А кому-то только так и удаётся кайф получать, вот уж повезло людям! Такие случаи я не особо любил, да и Ро от такого большого удовольствия не выказывал. Но в конце концов, у нас задача была «максимум интереса для себя и максимум удовольствия для клиентов», так что приходилось искать сочетания… ну или работать с тем, что есть. Вот как сейчас.

Ладно, вздохнул я, кто за что будет отвечать? Спичку потянем?

Через полчаса красный от натуги Ро задыхаясь вывалился в коридор, а я не отказал себе в удовольствии отойти в еще одну свою небольшую каморку в другом конце коридора и там уже дал волю инстинктам. Барышня оказалась той еще штучкой, вымотав нас обоих практически подчистую, хотя она, конечно, не имела этого в виду, а просто честно пыталась расслабиться. Ну а то, что для этого пришлось пару десятков парней замочить, и еще пяток перетрахать между собой, так англосаксы как раз таких и называют cut-comfort, «режь меня, какой покой»!

Оказалось, короче, что труба могла резонировать в обе стороны. Мы могли «вдувать» образы человеку, который в ней находился – а каморка наблюдения была настроена таким образом, чтобы принимать поток образов из трубы (соседние комнаты уже такого хорошего приёма не давали, а вот тем, чей подвал был по другую стену, я не завидовал).

То, что из трубы можно было материализовывать, например, облака – это мы потом пробовали не единожды, но не всегда срабатывало. Видимо, нужно было какое-то удачное стечение давлений и ветров, как в тот мой самый первый раз.

Пробовали и другое. Трава и цветы на потоке из трубы действительно росли лучше, если представлять их бурный рост. Соляные кристаллы тоже росли на ура. А вот создавать предметы у нас ни разу не получилось, даже вдвоём (нет, в трубе мы вместе не лежали, не подумайте!). И пока ещё никто с такими талантами через наше «зеркало» не прошёл… но мы пробовали раз за разом и верили, что воздастся нам по заслугам! А с другой стороны, когда приходили такие вот «розаны», я неистово радовался, что не приходится потом иметь дело с объектами их буйных грёз…

С этими мыслями я и пошёл от «розана» всё отмывать. А ближе к обеду на моих мониторах нарисовался новый персонаж. Мужчина, за сорок, немного седой, немного полноватый, немножко ёжиком, немножко флисовый, в общем, ничего особенного. Я даже и не приглядывался к нему, да и Ро мне махнул в камеры, мол, занимайся сам, я схожу перекурю. Я лениво наблюдал за мужичком, пока он сидел в свечах, потом укладывался в ванную… выждав минут 15, пока вода всё считает, я хлебнул. Слава керамическому фильтру и перегонному кубу, уже не было рефлекса поморщиться, хотя привычная «перчинка» всё ещё оставалась, как то пресловутое «стал бы ты мужику ноги массировать?».

Но я продолжил потягивать задумчиво и по глоточку. И вроде не было там ничего необычного: жена надоела, дети достали… О чём люди только думают, ведь отдыхать пришли! Ну о чем обычно думают, о том и здесь – но вдруг мелькнула какая-то чистая, ясная нота или даже цвет, ну-ка, ну-ка, что это у нас такое? Книга! Братцы, это ж книга была! Вот это да! Я хотел было свистнуть Ро, потом решил, что да ну его, скептика херова, попробую-ка я сам? И как раз пока мужик вытирался и втискивался в трубу, я собрал по крупицам (по страницам, ха) этот образ и стал потихоньку-полегоньку ему его задувать обратно…

Ребята, что это была за битва! На славу! Я уворачивался и от его папеньки с маменькой, от всех их неудач по жизни, и от всех его неудач, и от жёнушки его, и особенно от детишек евойных, которые казалось вот-вот появятся прямо тут, бегая, вопя, и хватая меня за одежду! Но как мог, как мог держал ему перед носом эту его книгу, и ух какая она была, синеватая с белым, и обложкой блестела, и буквами чуть отсвечивала с неистово белой бумаги, а если посредине её раскрыть и нос в корешок засунуть, то какой это был запах, братцы, словами не передать… я чуть не застонал от упоения миром и собой – и открыл глаза.

И она лежала передо мной.

Я так и подскочил, споткнувшись об стул. Потёр пятку. Закрыл глаза и открыл снова. Она всё ещё была там. И даже на обложке значилось «Алексей Кулешов, ПсихАстеника», такая прям обложка, как я видел, синяя с белым и чёрным. Внутри буквы, конечно, стояли как во сне, вперемешку и вразнобой, но запах, запах был именно тот… я сидел и нюхал её, пока Ро не ворвался в каморку – да так и застыл, где нас увидел. Меня в смысле. С книгой. Аж очки снял, чтоб нас получше рассмотреть.

А дальше было весело. Я стал думать, как бы эту книгу мужику во всех красках передать. Ну не придумал ничего лучше обычного скучного – пробить его по базе вместе с адресом и завернуть бандеролью в почтовый ящик. Хорошо ещё, что пролезла. И мы опять сели ждать. Потом аккуратно перезвонили, мол, сезонная распродажа, не желаете ли снова к нам полежать по супер сниженной цене? Мужик согласился, но второй раз уже так всё лихо не получилось. Да и книга его больше запутала, чем вдохновила – как будто кто-то посмеялся над его самой сокровенной мечтой, выведав её незнамо как! И он ушёл и больше не вернулся… Я загрустил и обескуражился. Даже разок на работу не вышел.

Но уже в 10 дня мне прилетело от Ро «Бульвар Лазарева, 12/4, приезжай как сможешь, набери меня как будешь рядом». Это был вообще самый первый раз, когда он мне написал, и я оказался в дверях раньше, чем подумал зачем.

Ро я нашел сидящим на бульваре, на полускрытой кустами скамейке. Он поманил меня и без слов показал на фасад напротив. Вывеска «Агентство внутренних путешествий» была яркая, свеженькая, только подписей «кофе» и «цереброшоп» к ней не хватало. Я с вопросом посмотрел на него. Ну что, попробуй поглядеть их. Как так поглядеть? Ну так, будто от них к тебе вода течёт, а ты её прихлёбываешь. Я с сомнением посмотрел на него, но никакого подвоха не увидел в его ясных с прозеленью глазах за стёклами очков. Закрыл глаза и начал делать, как он велел.

Сначала ничего видно не было, потом что-то стало поблескивать. Труба! У них тоже есть труба! Да, почти такая же, как у нас. Ванная тоже? Ванная тоже есть, правда, поменьше. Огня я не увидел, может, ещё не зажгли (хотя свой мы вообще не тушили, это была отдельная фишка с ним, некогда сейчас объяснять, но натерпелись изрядно). Посмотри, что за люди там бывают, и что они там делают. Я послушно стал вглядываться и увидел много, много людей – и некоторые из них даже были мне знакомы! – и как будто они приходят не один раз, не два, а много! Что же они там делают так долго?

– Балдеют, вот что – так неожиданно резко сказал Ро, что я аж глаза открыл и выпялился на него.

– Ты что-то ещё видел?

– Видел, я даже внутри там был.

А мне… а меня заставил… твою ж мать!

– Ну и что там внутри???

– Да всё как у нас, только подготовительные беседы ведут в духе «Получите удовольствие от своих самых заветных мечтаний, увидьте их во всех подробностях» – ну люди и заходят, и видят.

– Ну и что, чем это плохо? Пусть посмотрят, может, им легче будет их воплотить потом, что такого-то?

– Им легче будет только снова и снова туда свои деньги носить, вот что!

Ро подскочил и заходил возле лавочки взад-вперёд, потом спохватился и сел. Я ещё никогда его таким не видел. Праведный гнев в нём аж в горле клокотал. Что же ты, братец, так яришься? Может, что кто-то нашу тайну заветную узнал? Слушай, спохватился я, а организатор-то всей этой шарашки кто? Ро глянул на меня как солдат на вошь и говорит, кто-кто, Сергей, дружок твой! Я где сидел, там и обтёк. Это что ж за… это он там у нас всё… а потом придумал себе… и теперь… вот скотина! Я тоже вскочил и стал ходить, но через пару кругов уже меня отпустило.

– Так погоди, а что такого-то? Ну он посмотрел нашу (а кстати, наша ли она? Что-то ты мне, братец Ро, никогда и не говорил, от кого тебе этот подвальчик достался… но сейчас лучше не будем об этом…), ну посмотрел он нашу схему, ну сделал для неё вывеску няшную, ну люди ходят, ну так что? Пусть ходят?

Ро смотрел на меня по-прежнему с тоской в глазах. Прости, друг мой Ра, но ты не рубишь ничерта. Он ж ведь поле нам и портит! Труба что? Труба инструмент! То-о-онкий!!! А этот… пенёк с глазами (такого он, конечно, тоже не говорил, ну я своими словами пересказываю) … строит тут свою шарагу и давай микроскопом гвозди зашибать! Он же нам всю малину портит! Может, без него мы бы уже весь мир пересоздали!

Я сидел и молчал, изредка взглядывая на Ро. Тот тоже смотрел в бульвар и тяжело дышал. Оказалось вдруг, никак я этого не ожидал, что не такая простая это была задачка, трубами-то управлять. Хрен его знает, но я понимал хорошо, что друг мой (а он уже им стал) страдает, а другой мой друг, только бывший (которым он уже тоже стал) – тому причина. А мне-то что делать? Исправить содеянное? Так я ничего не делал. Наоборот, и пришел-то я в «Брахмана», чтоб вроде как этого мудака Сережку найти… а он вон он где, угнездился! И нос воротит, друзей бывших знать не хочет! Хотя чего он мне, так, знакомый… и я наблюдал за всеми этими мыслями, как когда-то наблюдал образы в трубе, в самом ещё начале…

– Да чем уж он так отличается-то от того, что мы с тобой делаем?

– Да ты сам вот сходи и посмотри! – Ро подскочил и пошёл прочь. Я было хотел его догнать, а потом подумал, а чо, дай-ка и правда попробую?