Текст книги "Глобус Билла. Вторая книга. Корабль Глобус"

Билл пошёл за ней, проворчав:

– А сам командир будет только салфетку на коленках острых расстилать?

– Он кораблём управляет.

Энкиду догнал их и вовремя – впереди замаячил Ас. Он прихватил обрывок разговора.

– До следующего поворота я в вашем распоряжении.

Билл вежливо улыбнулся:

– А мы не втрескаемся?

Ас, помедлив, ответил:

– Как сказать, Билл. В мире столько возможностей, столько случайностей.

Билл кивал, потом обескураженно посмотрел на остальных:

– Ни у кого нету папируса? А то я бы записал. Детям бы потом читал на ночь, чтобы росли умными и красивыми.

Они спустились в холл и свернули к лестнице, ведущей на север, потом поднялись мимо прикрытой двери в библиотеку к техническим помещениям. Метла стояла тут, как живая.

Ас пробормотал…

– Пардон? – Взъелся Билл.

Коридор слегка встряхнул компанию. В библиотеке что-то упало с мягким шелестящим звуком. На вопросительный взгляд Билла Ас ответил:

– Не дрейфь, пока не втрескались. Ну, может, с погранбашни с опозданием выпалили.

– Что-то мне не нравится в этом типе юмора. – Заметил Билл.

Энкиду убрал метлу.

– Можете всюду ходить, милые, – Билл страшно перекосился, – но этот махонький ключик в миленьких красных пятнах не бери, любимая.

Они проходили мимо кладовых, и Шанни приказала остановиться. Принялись открывать дверцы.

– А это? – Она отступила, глядя под ноги.

– Погреб-кувшин. – Объяснил Энкиду. – Я такие видел… егеря в таких хранят…

Он замялся.

– Тут хорошо женщин хранить. – Продолжал Билл, вошедший в роль Синей Бороды, и поспешно прибавил, так как Шанни заинтересовалась:

– Или мужчин, всё равно.

Шанни сказала, что следует сделать опись провианта. Билл сразу заныл, что а вдруг кому-нибудь захочется ночью яблочком похрустеть… что же в опись вносить?

Шанни принялась вытаскивать с полки пакет с мукой и чуть не уронила. Энкиду подхватил пакет. Ас кивнул:

– Я видел в рубке прекрасный рецептурник простых блюд. Надо будет принести.

Первый ужин на борту должен был стать знаменательным событием. Они втроём стояли на кухне, довольно тесной для такого роскошного корабля.

Это впечатление озвучил Ас, который сегодня вовсе не был молчаливым. Он казался даже говорливым и довольным, как все нибирийцы, избежавшие худшей части, чем рассчитывали.

– Чувствуется, что планировкой занимались существа, которые не уверены, чем занимаются на кухне.

Билл глянул на него и сказал себе – веселись, веселись.

Впрочем, Шанни помещение показалось тёпленьким. Она так сказала. Ас уже собрался возразить что-нибудь умное и натолкнулся на взгляд Билла.

– Интересно, – вслух размышлял тот, – есть ли здесь аварийный люк.

– Зачем? – Удивилась Шанни.

Билл пожал плечами.

– Мало ли. Вдруг кому-нибудь станет душно… пар, знаешь… мыло в глаз попадёт …и захочется спастись.

Шанни тоненько засмеялась, и Ас окаменел. Теперь он искал взгляд Билла, но тот отвлёкся.

Энкиду задумчиво перебирал флаконы с моющими средствами. Билл поманил:

– Смотри…

Досконально изобразил процесс «опрокидывания» стаканчика, потом сделал отмашку двумя руками. Энкиду вздохнул. Шанни, запоздало учуяв подвох, поморщилась.

– Так смешно – ужас.

– Я не обижаюсь. Он ведь не со зла. Небось, из своего опыта.

Энкиду, едва договорив и подскочив, повис на антресолях, заглядывая внутрь. Билл буркнул: я тоже так могу, – и вышел в кладовую. Шанни задрала голову:

– Что там?

– Тут… – Энкиду, продолжая висеть и не взбалтывая ногами, заглядывал в шкаф. Подтянулся. – Какие-то приборы. Кухонные, наверное.

– Это самое главное. – Влез из двери Билл. – Кто какие приборы любит. Рассказывайте.

– Зачем это, прости Господи? – Сухо узнал Ас.

– Мы же должны привыкнуть к привычкам друг друга. – Торжественно сказал Билл, входя, и швырнул на стол целую россыпь звякнувших ножей и вилок.

Он щедрым жестом похлопал себя по груди, и Ас, повернувшись к Шанни, негромко предположил:

– Как насчёт привычки чесаться в обществе?

Билл возмутился, но примолк, так как ему было всё-таки интересно, что скажет Шанни. Энкиду спрыгнул. Он что-то держал, прижимая подбородком.

– Постелим, я хотел сказать – накроем в библиотеке. Там забавнее.

– А если на книгу капнем? – Спросила Шанни.

Но никто серьёзно не возражал. Гостиная как-то никому не глянулась.

Билл вытащил из-под подбородка Энкиду металлический стерженёк и поднёс к расширившимся от интереса глазам.

– Симпатичное что-то.

Ас поделился неожиданными познаниями:

– Кажется, это прибор для завивания локонов.

Билл взглянул на Энкиду.

– Вроде, как тебе он не скоро понадобится.

Он протянул штучку Шанни. Энкиду мягко пожурил:

– Ну, почему сразу этак, грубо, по-мужски. Билл, ты уверен, что всех женщин интересует вот такое оружие?

Шанни в этот момент приняла симпатичный предмет.

– Хорошая вещь. Последнего поколения до того, как их вообще перестали выпускать.

– Стало быть, антиквариат. – Заключил Билл. – Высадимся – сгодится.

Ас вздёрнул бровь – довольно сложное искусство, между прочим. Он так не часто делал.

– Ну, обменяем. На бусики.

Ас презрительно отвернулся от фигляра.

– И что, это вот всё, что там есть?

Энкиду, снимая с конфорки бранящийся чайник, возразил Асу:

– Там всего полно. Кому зелёный чай?

Чайник напоследок высказался и затих. Шанни заметила:

– Полегче с потоком информации. Не все же знают, что можно пить чай. Вот у Билла челюсть… как-то.

– И что там ещё есть? К примеру?

Энкиду вытащил с полки банку, причём ему пришлось миновать Аса, который отодвинулся от шкафа только минимально.

– Ну… Мясорубки какие-то. Кажется.

– Последнего поколения?

Билл задумался.

– А что? Будем вертеть котлеты. Из мяса. Живая плоть. То сё. Мы же хищники. Мясо есть у нас?

Шанни, расставляя перед Энкиду две чашки с эмблемой какой-то аэрокомпании – папа, небось, спёр во время перелёта на переговоры, – повернулась и закивала:

– В ледяной кладовой, кажется, есть.

Ас изучил эмблему – многозначительный крылатый шарик.

– А ты уверен, что там нету ещё вязанья от его величества?

Энкиду кивнул, отдёрнул с шипением пальцы.

– Уверен.

Шанни рассеянно протянула ему ложечку:

– Извини, горячо. Так что насчёт котлет? Кто-нибудь умеет?

Воцарилось молчание.

– Я могу.

Все посмотрели на Александра.

Билл подивился.

– Да-а? Ну, впрочем, что тут удивляться. Ты же космопех. Ведь так?

– Бывший.

А зачем при этом любоваться Энкиду, уткнувшимся в чашку? Нет, братец, конечно, миленький, но…

– Бывших космопехов, как и волшебников, не бывает.

– Ах. Ах. – Билл и все остальные приняли к сведению гулкое сообщение из чашки. – Ну? Накроем среди мировой литературы?

Энкиду поставил сосуд.

– Осушил одним глотком. – Почему-то с укором удостоверил Билл. – И что теперь с ним будет?

Шанни, отпивая, как подобает цивилизованной нибирийке, понемножку, подняла порозовевшее лицо.

– Если никто туда ничего не подсыпал… Банка там уже стояла. Я не заказывала зелёный чай.

Ас согласился.

– Биллу через воронку придётся. Есть воронка?

Шорох в коридоре обратил его внимание.

– Что это?

– Наверное, с нашего растения листочек упал.

– А это растение? – Спросил Билл. – Вы его видели? Оно будто живое.

– Растение и есть живое, болван. – Отозвался Энкиду.

– И прокрадётся в спальню, чтобы тебя совратить.

2. Стоит ли выкидывать предметы в окно?

В библиотеке было прохладно – они это заметили, оказывается, ещё раньше.

– Система ещё не налажена.

Билл и Энкиду явились в куртках.

– Дура твоя система.

Но выглядел Билл умиротворённым. Стоило ему свершить месть, и он зла не держал. Интересное свойство – сказал себе кто-то из собиравших ужин.

– Я гуманист… сторонник прав говорящих человечков.

Ас посмотрел на гуманиста без малейшего сочувствия. Сейчас начнётся представление под названием «Выставляемся перед Шанни», и он знал, что ему придётся принять участие. Хочет он того или не хочет.

– Никогда не оставлю человека без чего-то дорогого и единственного. – Обкатывал предвыборную речь Билл. – Короче, не позволяю ему потерять, это самое, лицо.

Ас мог бы напугать кротким видом даже члена секты смиренников.

– Ты молодец. – Согласился он. И печально вздохнул.

Энкиду вздох не понравился. Он так же отдавал себе отчёт, что ужин будет чем-то вроде последнего тура конкурса Мистер Вселенная, – и его скрытная тихая натура всячески противилась. Если командир – в силу своей роли на корабле – имеет право изображать всадника без головы, то ему шансов не оставят.

Билл, как водится, первым спросил, пока они носили из кухни тарелки (фарфоровые), оладьи (следы муки по всему коридору) и супницу (доверили Энкиду):

– Ну, что… ушли?

Ас помолчал, терпеливо взмахивая скатертью.

– Да. – Его глаза в поднятом ножичке заблестели. – Да.

Он, как и многие домашние тираны, столкнулся с тем, что его слишком слушаются – пожалуй, можно было бы обойтись клеёнкой, но они вытащили откуда-то скатерть из натуральной ткани, пахнущую долгим лежанием в ящике и зачерствевшую по сгибам – всё, как положено.

– Точно?

– Мой опыт говорит мне.

Суровое лицо командира вынырнуло из взлетающего и хлопающего полотна, будто командир ставил парус.

– Мы пропали с маленьких хорошеньких экранчиков, товарищи экскурсанты. То есть, формально мы не вышли ещё из Большого Квадрата, но…

Энкиду усмехнулся. Государственные границы, действительно, простирались в космосе, как раскраска, попавшая в руки трёхлетке. Он установил супницу на краю стола, поймав страдальческий взгляд Аса – пятен не избежать.

– Они выпустили нас… начали упускать ещё на орбите. Система наблюдения за космосом даже в пределах атмосферы весьма слаба…

Ас незаметно, как ему показалось, подтянул угол паруса, теперь ровно покрывшего гладь стола.

– Если технически, то ещё три дня лёту – и мы вне юрисдикции. Но если по простому…

Билл кружил вокруг стола и внезапно вытащил из-под него бутылку.

– Если бы они больше тратили на космос… – Шанни выкладывала оладьи из сковороды в плетёнки. Четырьмя точными тычками отправила их к четырём приборам. – Может, надо было поставить карточки, кто где сидит?

– Это уж слишком. – Сдержанно выпалил Ас.

Энкиду (под влиянием чая, не иначе) поумнел:

– Но ведь разработана новая система сканирования открытого пространства?

Билл махнул бутылкой.

– Не боись. Сканировать будут закрытое пространство… от банки с пивом до уха гражданина. Папина новая система прослушки граждан всё съест вместе с гражданами. А кто где сидит?

Ас вежливо осклабился:

– Царские сыновья сидят во главе стола, даже если стол круглый. – И пояснил. – Если бы они внедрили это открытие – нас бы держали на мушке до самой Стены… а там, если бы им что-то показалось…

– Есть ли у кого-то медвежьи лапки. – Шумно догадался Билл и сурово повернулся к брату. – У тебя есть медвежьи лапки?

Ас попытался вернуть внимание экипажа, пока идиоты веселились. Шанни обратилась с упрёком почему-то к Энкиду, который пытался доказать жестами, что искомого у него нет:

– Говорит командир.

Веселье оборвалось.

– Словом…

«Да я за ней, как за каменной стеной, буду».

Сказав себе с усмешкой, Ас нетерпеливо пригласил всех занять места и крепко овладел бутылкой, которую Билл не сразу отдал. Он принялся за обязанности кравчего с такой непринуждённостью, что слова возмущения увяли на устах Билла, который поплёлся вокруг стола.

– Большой квадрат на самом деле маленький. – Энкиду подвинул стул, возле которого стоял, для Шанни.

Билл тоном аскета предложил:

– Выпьем за маленький…

Ас сделал лицом иероглиф «Правила Поведения», и зануда Энкиду, обидевшийся за медведей, тоже повернулся к Биллу, а его молчание всегда имело вес реплики.

Билл поспешно прибавил:

– И за Большой.

Снова посмотрели.

– Короче…

Билл осёкся и расстроился, но тут же повеселел:

– За тиранов-мечтателей… которые щедро чертят госграницы. Выпьем.

– Выпьем. – Сказала Шанни, садясь, и глаза её яростно заблестели.

Все поспешно заняли свои места и игра началась. Содвинули.

– За императора. – Сказал Билл. – Выпьем.

– Выпьем.

Содвинули.

– Мы – свободны. Да здравствует тоталитарная власть.

– Выпьем.

В то время, когда поднимались стаканы – шестнадцатигранные – забытый и скорбный Спутник совершал свой обычный усталый бег.

Там в пыли и тьме искусственно созданного смога, где решётка, вздымающаяся на шестнадцать километров ввысь, внизу вбита в глину, кремнезём и гранит на всю глубину литосферы, кто-то смотрел в небо. Рука вцепилась в прутья. И – о, Абу-Решит – как страшна была эта рука. В порванной рабочей перчатке, истощённая до того, что кости кисти проступали пятилучевой звездой под пятнистой кожей, с обломанными ногтями там, где они вообще остались.

Сзади из вонючей темноты раздавались какие-то звуки, и внезапно пролаял властный голос. Рука покрепче сжала решётку, и если небо могло видеть, то увидело бы, как блеснули глаза.

Блеск этот совпал с лёгким и еле заметным движением по небу Глобуса. Ощущение предательства и надежды извлекло из этих, давно не способных на такие штучки глаз, целительную каплю.

Они, и правда, ушли. Ас представил себе…

Как маленький светящийся шарик, эта новая планета-самозванка, винтом вошёл во врата и канул… да. Верно.

Суп (обрезки овощей по всей кухне и гора посуды в мойке, о которой время от времени вспоминали участники ужина) оказался очень недурным, хотя чрезмерно на взгляд придирчивого Аса экзотическим. По красному цвету и острому запаху он догадался, что во время спора относительно выбора первого блюда (ему пришлось отлучиться в рубку) победил громкий голос Билла. Но вкус ему понравился, что уж там. Запашистый и пряный, но не слишком – даже странно, учитывая, как энергично Билл трясёт над тарелкой банкой со специями. Дирижёр, не иначе.

Билл, продолжая дирижировать, обернулся всем телом.

– Куда ты смотришь? А…

Билл указал на завиток растения, пролезшего по стене до самой библиотеки, но не решившегося заползти внутрь.

– Надо и за него выпить. За вечное стремление к свободе.

– Осторожнее в желаниях. – Припечатал Энкиду, и Ас вспомнил то, что сказал Биллу в ту ночь на площади независимости.

Энкиду поднялся за вторым.

Когда он вышел, Билл притих. Шанни, повествуя о том, какие трудности встречают строителя во время рытья колодцев, вопросительно умолкла. Ас вмешался в паузу, наполнив стаканы.

Четыре стакана, четыре суповые тарелки плюс уйма прочего…

– Кто будет мыть посуду? – Спросила Шанни.

Не ведая того, она заставила потеплеть сердце Билла – эта простодушная откровенность, обнажающая тревоги и тайные мысли окружающих, была свойственна его дорогому дядьке-конюху.

Вот так же он однажды сказал Биллу, напряжённо размышляющему над школьным дневником. Запись, сделанная на странице, приковывала взгляд Билла, как случайно найденное заклинание – неопытного мага. Конюх появился за плечом, прочитал запись, взял твёрдой рукой дневник, и с силою шваркнув Билла по обычному для его педагогической методики месту – затылку – сказал с глубоким сочувствием:

– Не видать тебе, веретено, аттестата. – Старик подумал. – И Огонька тоже.

(Огонёк был новый конь.)

Билл почувствовал облегчение, что его страхи обнародованы и можно начать протестовать.

Ас, не поднимая глаз от стакана, ответил:

– Неужели у вас всех хватит наглости вписать командира в наряд по кухне?

Шанни рассмеялась, повеселел и Билл, который, несомненно, попытается увильнуть. Пусть попробует.

Энкиду внёс блюдо – о, боги уборки… – и все потянули носами.

– Макароны с сыром.

Билл проворчал:

– Главное, оригинально. – Однако сам же с такой энергией набросился на еду, что Энкиду с довольным видом отодвинулся на стуле и стал рассматривать ужинающих.

Все ели с удовольствием, и даже призрак позднего грохотания воды и лязга тарелок истаял в парах макаронов с сыром.

Ужин заканчивался под третью бутылку, извлечённую Биллом из того же источника.

– Откуда он их берёт? – Спросила Шанни.

Вино было слабое, и оттого попытка напиться выглядела ускользающе волнующей.

Энкиду пригляделся к Асу, раскладывающему на тарелке без всякой на то нужды вилку с ножом.

– Вписываешь в круг?

– Прости?

– Он что-то тебе сделал? – Вмешался Билл, в эту минуту уверяющий Шанни, что с балкончика виден его дом в предместье и даже службы. И, дескать, кто-то туда зашёл и вышел с расширенными глазами. – Если он тебя обижает, жалуйся мне.

– А он обернулся? Ну, с глазами?

Билл повспоминал, закатывая глаза и трогая кончиком языка губы.

– Конечно, обернулся.

Щедро показал.

После ужина отставив тарелку, Билл сделал какое-то привычное движение и вдруг закаменел. Ас посмотрел и поправил вилочку.

Шанни шепнула в стакан:

– Та-ак, тут кто-то поступился домашними привычками. Похвально.

Билл выглядел сбитым с толку.

Но Шанни его удивила:

– Это так приятно. Спасибо

И добавила мимо Билла:

– …Мой командир, мой лучший друг.

Билл подарил лучшего – предположительно – друга таким взглядцем, что в таких случаях иные нибирийцы, не выдержав, попросили бы, чтобы им предварительно завязали глаза.

Ас ничуточки не смутился. Он ничего не сказал и сложил нож с вилкой на своей тарелке косым крестом.

Билл зорко пригляделся.

– Это вот что? – Указывая пальцем. – Буковка какая-то.

Он потянулся через стол и встретился с глазами командира.

– Просто хотел узнать, что это символизирует.

Энкиду пояснил:

– Что он больше не хочет.

Билл протянул: «А» так долго и звучно, что звук слился с треском разворачиваемой газеты.

Ас отодвинулся и загородился.

Билл разрешил:

– Читай, читай. За время путешествия у тебя будет время до тонкости изучить особенности шрифта, а уж содержание будет от зубов отскакивать.

Он собрал вилочкой остатки со всех тарелок.

– Надо подкормить домового. Эх, жалко кота не взяли. Интересно, как папа его назовёт?

Он потянулся, стаскивая к себе тарелки.

– У нас будут свои приметы и странности. …Есть у нас третье?

Шанни показала коробку и пошумела. Ас сразу возмутился:

– Вы же должны были что-то сделать сами.

Энкиду сказал:

– Дружище, это перебор.

– Это печенье с предсказанием.

– Тем более. Всякие гадательные штуки – это не для нас.

Шанни внезапно шарахнула коробкой:

– Да они просроченные! Надо спасать.

– За борт.

– Ты же говорил, нехорошо в окна бросаться!

Уличённый Ас поступил, как все тираны – рассердился.

– Это исключение.

Энкиду забрал коробку.

– Там дата вчерашняя.

Билл вступился:

– Вчерашние предсказания нам ничего не сделают. Ну, Асушка… не будь педантом.

Командир требовательным жестом забрал коробку и исследовал. Все молчали в ожидании. Наконец, он поднял глаза и изрёк:

– Ладно. Но читать я не разрешаю. Чушь это всё какая-то…

Шанни кивнула.

– И на том спасибо.

Унесли тарелки. В полутёмной кухне, когда все вышли, Билл поставил тарелочку под стол. Энкиду заглянул из коридора. Билл ответил ему взглядом из-под стола и позвал шёпотом:

– Слушай… это чудесное вино… оно такое милое, да?

Энкиду оглянулся и пианиссимо ответил:

– Ты имеешь в виду…

– Ты же её спрятал?

Энкиду кивнул с голодным блеском в глазах.

– Как ты думаешь, начальник будет третьим?

Энкиду хотел ответить, но вовремя передумал. Шанни прикрикнула:

– Долго вас ждать?

Возвращаясь, не посмели обменяться ни словом. Шанни поставила коробку посреди стола и подтолкнула её к Асу.

– Командир…

Ас начал было бормотать относительно вреда гаданий, но сообразил, что это старо, и раздражённо полез в коробку.

Шанни ждала, когда двое притихших обзаведутся своим печеньем. (Получилось так, что их руки столкнулись в коробке.)

– Командир, – вежливо, – я в общем, согласна с вами относительно осторожности, которую нам следует проявлять в делах такого рода. Ибо так много того, что неподвластно разуменью, командир. Но одно предсказание я могу сделать.

– Что это значит? – С прохладцей спросил Ас, брезгливо глядя на бедное печенье классической сердцевидной формы.

– Не считая себя специалистом в гаданиях, всё же осмелюсь предположить, что сегодня после ужина на некоем корабле трое сильных духом решат возвеселить свой дух, притупив свои чувства и презрев опасность.

Ас откровенно смутился, и это выглядело очень мило. Он даже потупился, держа очень славное подрумяненное сердечко в ладони. Билл и Энкиду, услышав такое предсказанье, не выказали ни малейшего желания ни опровергать его, ни высмеять.

Билл выждал приличное время и сказал, как ни в чём не бывало – взглянув очень доброжелательно на командира, впервые с начала первого ужина:

– Вот бедолаги.

– Не вздумайте оглашать. – Отойдя от потрясения предсказанием Шанни, проскрипел командир.

Энкиду нахмурился и сказал Биллу, следя за его рукой:

– Это моё.

– Постой… вообще-то это – моё. Оно лежало справа…

Билл запнулся.

– Да. – Неуверенно молвил он. – Справа…

Шанни с усмешкой следила за печеньем.

– Справа, если с потолка смотреть? – Невинно переспросила она в тот момент, когда сомнения Билла устоялись.

– Я взял самое большое…

Он отчаянно нахмурился, потом разломил печенье и жадно уставился в бумажку. Воскликнул:

– Вдруг это твоё! Дай-ка мне взглянуть…

Энкиду отрезал, накрывая рукой свою собственность:

– И не подумаю.

Ас приложил руку к глазу:

– Но если смотреть с пола…

– Не показывай на себе. – Окрысился Билл.

Ас уже не сердился, он расслабился и нечаянно сломал в руке печенье. Оно захрустело. Билл, запихивающий в рот остатки своего, весь подался через стол, и комнату сильно встряхнуло.

Потом ещё раз. Коробка уехала, командир после мгновенного оцепенения вскочил и, забыв на столе сломанное печенье с белеющей бумажкой, промчался к выходу.

Они услышали, как стучат его шаги по лестнице. Первым был Билл… он опередил даже Шанни, а вот Энкиду, похоже, не торопился. Пока он вышел вслед за торопыгами, комнату подбросило дважды.

В Игровой он нашёл их.

В полукруглой стеклянной стене сначала они увидели только звёзды. Между двумя огненными шарами мелькнул огонь.

Энкиду сказал:

– Вон оно что…

Шанни потерянно молвила:

– Это… неужели это она?

Огонь приблизился. Он шёл по своей орбите и, очевидно, оказался в непосредственной близи от Глобуса в тот миг, когда они забавлялись предсказаниями. Теперь было видно, что огонь имеет форму скрещённых шпаг. Три стрелки блестели от солнечных батарей, четвёртая, вооружённая наконечником, указывала на запад вселенной.

– Раав за окном. – Громко сказал Билл. – Мы не сошли с ума?

Голос Аса ответил:

– Как ни странно, вы здоровы. Это она…

Вооруженная стрелой красавица шла прямо на них. Это был потерянный зонд-шпион, роскошный старый космический аппарат, запущенный страшно давно в области радужного Кишара сразу после войны за Спутник.

Названный в честь знаменитой красавицы былых времён, звездолёт получил сложное задание.

Дорогой беспилотник выполнил всё, что от него – вернее, от неё, – требовалось. За исключением одного. Когда всё было сделано, Раав полагалось покончить с собой, запустив систему самоуничтожения. Но что-то произошло, и вооруженная дама просто улетела, вдобавок поменяв орбиту.

С тех пор считалось, что она потеряна. Раав промчалась так близко, что они успели разглядеть гравировку на её стреле, и исчезла, напоследок ещё раз шаловливо приподняв их и опустив на пол.

Ас вышел к ним, удерживая на губах загадочную улыбку.

– Что, доктор? – Энкиду скопировал улыбку. – Шпион прошёл в метре от жизненно важных органов?

– Когда она появилась, начался сеанс связи с Нибиру.

Билл всполошился.

– Твой папа мелькнул с котом, тыча бедное животное в глаз и что-то крича.

– Что?

– Не беспокойся, он не попал. Потом стал тыкать себе.

Сообщив это важное известие, Ас деловито направился вниз.

– Куда?

Он обернулся.

– Уборка, дорогие, уборка.

Он косо взглянул на Шанни, недоверчиво оценивающую мизансцену. Билл сделал руками всплеск и, видимо, утаив часть чувств, остаток выразил:

– Да вы что? Первый ужин, он же должен стать незабываемым событием, искрой, на которую мы потом смогли бы оглядываться на нашем странном и страшном пути среди пустоты и мрака! А вы хотите утопить драгоценнейшее воспоминание в сутолоке будней и рутины… эти тряпочки…

Он бы не мог пожаловаться, так как большую часть они, несомненно, выслушали, отворачиваясь с доброй улыбкой (Энкиду), спускаясь по лестнице – Ас, и протягивая ему руку…

Билл недоумённо замолчал, глядя на исчезающую внизу макушку командира и предмет, который Шанни вложила ему в доверчиво раскрытую ладонь. Он помял предмет.

– Это носочек. – Пояснила Шанни. – Поскольку он лежал тут одинокий, я решила, коль у него нету пары, он должен посвятить себя общественной деятельности.

Билл слабо что-то проговорил.

Шанни вежливо склонилась:

– Что? Ну, потом расскажешь… знаешь, как здорово делиться драгоценными воспоминаниями, пока вытираешь со стола.

– Но… этот носочек?

– Отличная тряпочка. Тем более, что, как я уже сказала – он лежал тут совсем один.

Билл покачал головой:

– Нет, я знал, что столкнусь с этим….но не знал, что непонимание встретит меня так быстро и безжалостно…

Шанни шла вниз. Она не обернулась. Билл швырнул того, кто должен был помочь обществу, и заспешил за ней.

Спустившись, он обнаружил, что уборка в разгаре. Ас даже не посмотрел на него, с умным видом окуная в мойку, полную отвратительной жирной воды, блюдо, некогда бывшее чудесным блюдом с макаронами, не говоря уже о сыре.

Билл прикоснулся лбом к косяку. Мимо толкнув, протиснулся большой тёплый Энкиду с метлой.

– Извини, старина.

– Да ничего… – Опечалился Билл. – А… командирчик, ты не подскажешь…

Ас обернулся и швырнул в него блюдом. Блюдо летело, как стандартный шатун – ловя чуткую воздушную волну и чуть подрагивая шляпочными краешками. Билл вытянул руку, сдвинувшись до пояса на сорок-пятьдесят градусов, поймал его за мокрый ободок и встретился взглядом с цветком в центре. Художник, наверное, фантазировал. Причём, фантазия его была не вполне в духе того художественного направления, которое поощрял даже папа Билла, именуя направление здоровым нибирийским осмыслением действительности.

– Вытри-ка.

Билл вспомнил про носочек и подавил вздох. Тряпочку ему услужливо отыскал Энкиду, передав её тем же манером. Сняв с носа полотенце, Билл унылым механическим движением запустил механизм рутины будней.

Но самое трудное ожидало Билла в конце. Ас, классическим жестом опытной хозяйки запуская руки в фартук, дабы удалить излишнюю влагу, позвал:

– Шанни…

– Да? – Синий глаз из-за дверцы шкафа.

– Насчёт твоего предсказания…

Энкиду, заталкивая под мойку чистое ведро, напрягся, и они с Биллом в этот момент представляли собой скульптурную композицию Аллегория Внимания.

– Не умоляя твоей проницательности… Боюсь, ты ошиблась.

Шанни без особого чувства прихлопнула дверцу.

– Да-а?

Ас кивнул.

– С командиром не спорят. – Отчеканила Шанни надменно.

Ас не решился ввернуть последнюю фразу, полную скромного достоинства.

Билл безмолвно негодовал. Энкиду тоже как-то приувял.

Когда Шанни вышла, оба кинулись к Асу.

– Где она?

Ас посмеивался.

– Кто?

Билл изобразил взмахами женственные формы. Ас просканировал направление, в котором ушла Шанни.

– Ты ведь не всерьёз?

Ас помолчал. Потом взглянул на Энкиду.

– Вы, верно, оба с ума сошли. Мы только что чуть не столкнулись с предметом по курсу, считавшемуся абсолютно безопасным.

– Ты столкнёшься кое с чем похуже, если заначишь. – Тусклым шёпотом пообещал Билл. Он зло сверкнул глазами.

Ас вышел, подняв ладони.

– Нет, нет и…в общем, повторяйте этот иероглиф, пока не погрузитесь в сладкий крепкий сон.

Энкиду мыл руки. Крупные пальцы перебирали воду, как нечто плотное. Он прикрутил кран ласково, не до конца. Ничего, командир докрутит.

И перекрутит, возможно.

Вложив руки в складки полотенца, он медленно стирал влагу с кожи. Капля за каплей.

Нет такого слова… только это. Слово, которое равно пугает и веселит и царей и нищих, в зависимости от контекста. И это слово, конечно, кровь.

Капли, падающие из крана, с которым так бережно обошлись, были прозрачны. Под их мерное падение что-то возникло. Ритм – шагов или движений? Энкиду потёр лоб. Крошево печенья на столе перед Биллом… своё предсказание он вытащил аккуратно, сломал сердечко таким манером, что будь оно настоящее, никто бы не пожаловался.

Таков уж Энкиду. Зачем быть жестоким? Он посмотрел на свои руки, раскрыв ладони. Только он знал, сколько силы заключено в них, в каждой клеточке кожи. Ах, как он должен следить за собой. Нельзя никому причинить вред… Без нужды.

Билл раскрошил своё лакомство. Растёр в песок. Энкиду отступил к выходу и пошатнулся, будто шёл по дикой местности. Песок и холмы.

Коричневые плечи и колени холмов приподнимали горизонт по всему плато. Невысокие и напряжённые, под белым небом. Цепь влачилась, не натягиваясь. Это было торжество земли, её неторопливая власть.

Идти по такой – одно удовольствие. В этих шагах была правда… о, нет – истина. Хотя и это всего лишь слово.

Он прислушался – голос Билла. Вкус печенья уже забыт. Но сладкий и пряный вкус яблочной начинки остался на губах. Он возвращался даже во сне.

Текст предсказания, которое он не прочитал, а увидел, подобно картинке, тоже поселится в его сне.

Капля за каплей.

Шаг за шагом к своей цели среди холмов. Раз-два… два… каждый второй шаг был утверждением, отправленным письмом.

К голосу Билла присоединился другой голос. Синева и светлые волосы. Небо и дюны.

Такого цвета кровь драконов, вспомнил он слышанное когда-то поверье. Но кто ему это сказал?

Как Билл не помнил сорванного им цветка – во всяком случае, он так говорил – так же и Энкиду не помнил первых лет своей жизни. Человечество тоже не помнило первых тысячелетий – но им рассказали боги.

Энкиду тоже рассказали.

И он верил – пока не ему не рассказали совсем другую историю, и теперь он не знал, верна ли и она.

Он помнил, как это произошло. Но не будет же он каждый раз это вспоминать? Этак можно стать задумчивым.

И невежливым. Чего доброго.

Капля за каплей.

Он неслышно прошёл по лестнице и застыл на минуту над акустической ловушкой, которую открыл благодаря Шанни. Она тогда так уставилась вниз, что ему стало интересно, скажет ли она, в чём дело. Она не сказала. Отсюда было слышно, как Билл направился в комнату с фонтаном.

…войдя в кухню, он посмотрел на плечи Шанни, склонённые над мойкой.

– Что-нибудь нужно?

Она не сразу расслышала, и он повторил. Повернувшись с чашкой в руке, она поглядела в её глубину.

– Нет… спасибо. Свободен.

– Вот за это спасибо.

Она вопросительно подняла взгляд, занятый открывшейся ей глубиной фарфора. Потом сообразила и улыбнулась без малейшей отзывчивости. Однако повторила ещё приветливее:

– Вот и вали, пока я не передумала.

Так он и сделал.

Возле её двери он оглянулся и вошёл. Мягким светом из соседних комнат были освещены комод и кровать. Возле комода он совершил коленопреклонение и вытащил из нижнего ящика, из-под полотенец, которые папа Билла призывал не брать с собой, чемоданчик.