Текст книги "Притворись моей"

Глава 5

Спустя час по окончанию официального рабочего дня я стою перед высоким напольным зеркалом в своей спальне, нервно кусая губы, сдобренные сливовой матовой помадой. Так наверняка и не понимаю, доходит ли информация об обеденном инциденте с моим участием до Быкова, или же нет. Он сам ни слова об этом не говорит. Из кабинета в течении дня тоже не выходит. Но отпускает пораньше, сославшись на то, чтоб я успела переодеться к вечеру. Я и переодеваюсь. Да так, что, кажется, перебарщиваю…

– А не слишком? – с сомнением смотрю на своё отражение.

Длинное платье в стиле годе глубокого синего цвета облегает фигуру по всему телу, юбка расходится лишь ниже колена, а тонкий цветочный орнамент в тон выглядит неоспоримо шикарно, плечи открыты, хотя рукав достаёт почти до локтя, на спине – ассиметричный вырез, всё с тем же цветочным переплетением. В таком облачении впору выходить на красную ковровую дорожку, а не отправляться на какой-нибудь заурядный ужин. Собственно, на самом деле наряд предназначается для выпускного бала в университете, обучение в котором в этом учебном году завершит моя близняшка.

– Ничего не слишком! – возражает Ариша, как и я, придирчиво осматривая платье. – Ты опять похудела что ли? – произносит больше своим мыслям, нежели обращается ко мне.

– Ну, не знаю, – продолжаю сомневаться я.

Как по мне, больше бы подошло обычное чёрное платье-футляр – самое то, не прогадаешь.

– Эх, ещё бы какое-нибудь колье с бриллиантами… – вздыхает меланхолично сестра, пропустив мои слова мимо ушей.

– Какое ещё колье?! Чтоб они решили, что у меня в самом деле не все дома, раз я так расфуфырилась, как будто больше не представится другого шанса? – оглядываюсь к ней. – Нет, лучше я… – тянусь к наряду попроще.

Ариша страдальчески закатывает глаза.

– Слушай, ты помнишь сколько стоит та испорченная футболка этого твоего мудачного жеребца? – строго одёргивает она, шлёпнув по руке. – И ты в «Орионе» хоть раз была? Это платье, – тыкает в меня указательным пальцем, – самое то! Только колье не хватает, – хмурится, переводя внимание к столику со шкатулкой, в которой хранятся мои украшения.

Их не так уж и много, в основном бижутерия.

– Да причём тут его футболка? – начинаю злиться. – Он, может, вообще туда не придёт? – больше надеюсь, нежели предполагаю. – Сегодня вот обед даже отменил!

– Но ужин не перенёс! – ехидничает девушка.

Ариша – моя точная копия, у нас с ней только цвет волос разный, да и то потому, что она их обесцвечивает, а я – нет. И конечно же, я с ней делюсь всем тем, что происходит за сегодняшний день. Очевидно, зря.

– Так контракт будет подписывать не Филатов-младший, а его отец, – кривляюсь ответно. – Если конечно, его сыночек не успел наябедничать, и он до сих пор собирается его подписывать… – вздыхаю тоскливо.

Никак мне не даёт покоя то обстоятельство, что этот взбалмошный нахальный наследничек может запросто всё испортить, и только лишь для того, чтобы мне отомстить, насолив в меру своего положения. Поняла ведь уже, насколько ему нравится демонстрировать своё превосходство. Тогда меня стопроцентно уволят, хоть тысячу раз я согласись стать любовницей своего шефа.

– Тогда ты тем более должна выглядеть так, чтоб этот сыночек увидел тебя и позабыл все свои обидки, а потом весь вечер исходил слюной, осознавая, что упустил в своей жизни, – флегматично заключает сестра, доставая из шкатулки рубиновую каплю, обрамлённую белым золотом.

Когда-то эту вещицу подарил мне отец, на моё шестнадцатилетие, и это моя самая великая драгоценность, дело даже не в цене ювелирного изделия.

– Красота, и никакое колье не надо, – добавляет Ариша, закрепляя украшение на моей шее, как и я, любуясь игрой света в гранях камня. – Твой Глеб Филатов точно слюной изойдёт!

– Угу, ты ж у нас спец по слюноотделению у мужских особей, – скептически хмыкаю я в ответ.

– А то! Кто, если не я, золушка ты наша ненаглядная? – одаривает ласковым взглядом.

– Именно поэтому твой ненаглядный Антоша уже третью неделю, как обещает прийти и познакомиться с нашей мамой, но каждый раз находит отговорки, чтобы перенести встречу? – усмехаюсь невольно.

Антон Третьяков – финансист, трудящийся в той же организации, где работает Ариша. Они встречаются около шести месяцев, но парень каждый раз отлынивает от семейных посиделок, что лично для меня является показателем его несерьёзности в дальнейших намерениях. Для меня – да. Но не для Ариши. Та втрескалась в него по уши и не желает слышать даже намёка на то, что их пара когда-нибудь перестанет быть таковой. Вот и сейчас:

– Никакие это не отговорки! – моментально меняется в лице девушка, сверля меня чистейшим негодованием. – У него отчётный период ещё не закончился, налоговая – это тебе не шутки!

Не спорю. Всё равно бесполезно.

– На работу опоздаешь, категоричная ты моя, – перевожу тему, взглянув на часы, висящие на стене.

Те показывают без четверти восемь.

– Вот именно, – делает вид, что всё ещё дуется моя близняшка, складывая руки на груди. – Вожусь тут с тобой, вожусь, а ты… – удручённо качает головой, направляясь на выход из комнаты. – И не смей переодеваться! В нём пойдёшь! – грозит напоследок пальцем. – Иначе я вас с Антоном вообще никогда не познакомлю! – ставит условие. – А маме так и скажу, что это ты во всём виновата!

– Сдаюсь, сдаюсь, твоя взяла! – улыбаюсь ей вслед.

Та на прощание посылает мне воздушный поцелуйчик. Я тоже. Мысленный. Потому что теперь, когда я остаюсь одна, стремление переодеться ощущается ещё острее.

И даже не в Глебе Филатове дело.

О навязчивых поползновениях шефа в мою сторону сестрица не знает. А Быков по-любому решит, что это я для него так вырядилась, последовав его пожеланиям по поводу моего внешнего вида. Хотя, если что, всё равно ж увольняться.

С такими мыслями я и заказываю себе такси…

И конечно же, мои опасения оправдываются в ту же минуту, в которую я переступаю порог ресторана. Правда, не совсем тем образом, которым я себе напредставляла. Всё гораздо хуже.

Ни одного из Филатовых нет. Меня встречает хищный голодный взгляд Виталия Леонидовича. Привычный его имиджу галстук сменяет чёрная бабочка, затянутая вокруг шеи, и накрахмаленный воротник. Учитывая помпезность обстановки – и его выбор, и мой наряд прекрасно вписываются в окружающее.

– Рад, что хотя бы в этот раз ты учла мои предпочтения, – отпускает своеобразным комплиментом Быков, подставляя локоть для сопровождения.

Едва нахожу в себе силы не шарахнуться в сторону. Хотя жест не принимаю. Но и отказаться вслух повода тоже не нахожу. Спасибо, ситуацию спасает подошедший администратор.

– Добрый вечер, меня зовут Елена, – доброжелательным тоном обозначает она имя, выгравированное на бейджике, прикрепленном к её белой блузке. – Я провожу вас до вашего столика и познакомлю с вашим официантом на этот вечер.

На самом деле площадь ресторана не такая уж и громадная. Мы пересекаем почти весь общий зал, рассчитанный максимум на шестьдесят мест, прежде чем нас подводят к отведённым для нас на этот вечер стульям с высокой роскошной спинкой. Сам интерьер заведения насквозь пропитан французским шармом, дарит ощущение уюта и тёплой атмосферы, явно эксклюзивный, высококачественный и элитный. Круглые или прямоугольные столы позволяют сделать любую, в том числе европейскую, рассадку. Нам достаются места за круглым столиком. Лично мне – по правую руку от начальства.

– Где успела удариться, Варвара Андреевна? – неожиданно интересуется Быков, не торопясь занять свой стул.

Проследив за его взглядом, я концентрируюсь на небольшом синяке, почти полностью скрытом краем платья. Если бы вырез был поменьше, то и вовсе не заметишь.

– Не помню.

Ложь. Потому что помню. Вернее – догадываюсь. Память очень живо рисует утренний инцидент у кирпичной стены в узком переулке, пока я опаздываю на работу.

Почему не признаюсь?

Опасаюсь задевать любую тему, которая будет содержать наличие Филатова-младшего в моём обществе.

– Стоит быть осторожнее, – прицокивает языком мой собеседник.

Смеряет меня ещё одним оценивающим взглядом, а после, к моему облегчению, наконец, усаживается и утыкается в меню, поданное официантом, чью речь я пропускаю мимо ушей, думая об одном несносном брюнете.

Следую примеру шефа…

В меню ресторана включены блюда французской, японской, средиземноморской и итальянской кухонь – эта информация выведена вместе с красивой гравюрой на первой страничке под кожаным переплётом. Пармская ветчина с дыней, террин из утки, тёплый салат с лососем или курицей, каре ягненка, различные роллы, фаршированный поросёнок или гусь, баранья ножка, карп специального копчения, индейка в винном уксусе… Блюда выглядят так, словно мы это купим для какой-нибудь гастрономической выставки, чтобы оптом выиграть все призовые места, а не ужинать будем. То, сколько это всё стоит – вообще лучше не вспоминать.

– Говорят, блюдо сегодняшнего вечера: дорадо на гриле. Обязательно попробуй, Варвара, – комментирует изучение информации мой сопровождающий. – Трюфели здесь тоже изумительны, – озвучивает за меня и выбор сладкого.

Просто киваю. Перелистываю к десертам.

– Пирожные, торты и трюфели с начинкой из ганаша здесь – от шеф-кондитера, всё изготавливается вручную, без консервантов и красителей, – с умным видом добавляет мужчина.

Честно говоря, мне не особо интересна степень полезности сладких блюд, как и то, кто их там делает, но снова киваю, покосившись на экран своего гаджета. Четыре минуты, как одиннадцатый час вечера. Филатовых до сих пор нет. Их нет и на шестой минуте начала одиннадцатого, а в мою голову закрадываются нехорошие сомнения. Нервно закусив губу, я оглядываюсь по сторонам в надежде, что они вот-вот войдут в зал. Хотя бы один из них, уже без разницы кто, даже если это будет только Глеб. Всё лучше, чем я – один на один с Быковым. Вдруг он вообще меня обманывает и никакого подписания договора не будет?! А ту чёрную тоненькую папку он оставляет на краю стола между нами для отвода моей бдительности… И это самое меньшее из всего того, что я успеваю напредставлять себе за последующие минуты, пока мой шеф продолжает изучать меню.

– Прекрати елозить, как первоклассница, – замечает моё состояние исполнительный директор. – Раздражаешь.

Снова закусываю нижнюю губу. Прикрываю глаза. Плавно вдыхаю глубже. На этот раз, чтобы скрыть собственное раздражение. Конечно же, послушно притихаю. Но начальству и этого мало.

– Знаешь, почему я так спокоен? – вальяжно откидывается на спинку кресла, уперевшись локтём в подлокотник и откладывает меню в сторону, окидывая меня сканирующим взглядом.

– Понятия не имею…

О чём вообще речь!

– Контракт с «Галеон» будет нашим в любом случае, – озвучивает неожиданным признанием Быков. – У Филатовых банально нет особого выбора. Мы для них – лучший вариант. На российском рынке ни одна компания не обеспечит им такие расценки и сроки поставок, – подмигивает мне добродушно. – Опаздывают, хотят, чтоб мы понервничали, – смотрит на свои наручные часы. – Но ничего. Придут. Мы подождём. Не гордые.

С последним точно не поспоришь, поэтому опять киваю. Возвращаюсь к изучению меню. Однако молчание между нами длится лишь краткие секунды.

– Ты не спросила почему, – возвращается к разговору Быков. – Разве тебе не интересно?

Тут он прав. Не интересно.

Но не признаваться же ему в этом?

– Вам виднее, – пожимаю плечами.

Мужчина устало вздыхает, глядя на меня, как на тупицу.

– Репутация, Варенька. Всё дело в репутации. Например, у нашей компании и руководства она практически безупречна, – проговаривает, слегка прищурившись. – А вот репутация «Галеон» оставляет желать лучшего, несмотря на миллиардные счета в долларовом эквиваленте. Если учесть, что с некоторых пор «Галеон» базируется преимущественно на американском рынке, так и вовсе можно сказать, что терпит бедствие, – демонстративно умолкает, дожидаясь, когда моё любопытство возьмёт верх и мне станут нужны подробности. – Знаешь, американцы очень восприимчивы к таким вещам, – заговаривает снова, как только я всё своё внимание перевожу на него, позабыв о меню. – Вполне могут отказаться вести совместный бизнес, если посчитают, что такое сотрудничество может навредить их имиджу.

– И чем же так подпорчена репутация «Галеон»? – не могу не спросить.

А всё внутри подло замирает в ожидании.

– Одна из подружек Глеба Филатова была найдена мёртвой в своей постели. Причина смерти – асфиксия. Доказательств, конечно, против него нет. Сама понимаешь, если есть средства и нужные связи… – многозначительно ухмыляется, вместо того, чтобы завершить предложение. – Но слух уже прошёл, абсолютно всем рты не заткнёшь, – прерывается из-за подошедшего к нам официанта, который разливает вино по бокалам и оставляет открытую бутылку с остатком алкоголя на столе. Продолжает свою речь Быков только после ухода служащего: – К тому же, этот инцидент – не единственный. Пару недель назад последняя пассия наследника «Галеон» подала на него в суд за жестокое обращение. Бедняжка, еле добралась до клиники, со сломанными рёбрами. Ночью. Пешком. Босая. Вся в синяках, – опять не договаривает, уставившись на моё плечо, и хмурится. – Точно не помнишь, где ушиблась?

Принесённое вино приходится весьма кстати. Выпиваю залпом сразу половину из того, что есть в бокале, с огромным трудом проглатывая вставший в горле ком. Как назло, именно в эти мгновения количество гостей за нашим столиком становится больше аж на три персоны.

– Добрый вечер, – слышу я незнакомый низкий бас, принадлежащий здоровенному мужчине за пятьдесят в деловом костюме.

За его локоть цепляется девушка едва ли старше меня. Алое платье с вырезом лодочкой струится вдоль стройных бёдер, скудно прикрывая их. Она лучезарно улыбается, едва я замечаю её присутствие, и тоже здоровается. Но я не успеваю ей ответить.

– Попали в жуткую пробку, – вонзается в сознание знакомый вкрадчивый баритон. – Хорошо, что дождались, а то не смог дозвониться.

И всё. Никаких извинений. Хотя бы формальных. Просто констатация факта. Да морозные мурашки, разливающиеся вдоль позвоночника, когда Глеб Филатов задевает мою ладонь, пока тянется к папке с договором.

Глава 6

Свёрнутая в виде кораблика рыба с гарниром из картофеля, синего лука и вяленых маслин пахнет очень аппетитно. Но я всё равно ковыряюсь в ней вилкой, не в силах заставить себя проглотить хоть кусочек. Кажется, обязательно подавлюсь. И без того каждый раз задерживаю дыхание, мечтая слиться с обстановкой, а ещё лучше – испариться, когда ловлю на себе надменный золотисто-карий взор. Всё бы ничего – ну, смотрит и смотрит, не сахарная, не растаю, но мой шеф замечает каждый из этих взглядов. Учитывая то, что он мне рассказывал и спрашивал перед тем, как явились Филатовы, не просто так наблюдает. Об обеденном инциденте ему точно доложили. Не удивлюсь, если с кучей подробностей, которых на самом деле вовсе нет. И кто знает, что теперь меня ждёт. Одно радует, раз уж владельцы «Галеон» здесь, значит позорное увольнение из-за столкновения с Глебом грозит не так уж и скоро. Наверное. Последние пять минут наследник «Галеон» делает вид, будто внимательно изучает контракт, а те, кто вместе с ним – заняты выбором заказа и пустой болтовнёй.

– Ой, ну сколько уже можно только о работе думать? – страдальчески закатывает глаза с томной полуулыбкой блондинка в алом платье.

Её зовут Вера. Фамилию мне не сказали. Девушка – топ-модель, снимающаяся для различных глянцевых журналов. В Россию она прибывает вместе с Михаилом Филатовым в качестве «давней знакомой», то есть без определённого статуса.

– Столько, сколько потребуется, чтобы дочитать до конца, – совсем не ласково отзывается на её слова Глеб.

– Разве ты не занимался этим с утра? – возмущается встречно блондинка. – Скоро ночь будет, а всё одно и то же… – качает головой с выражением полнейшего порицания, а затем разворачивается к Филатову-старшему. – Мне скучно! – заявляет капризно. – А ты обещал, что вы тут быстренько всё подпишете и мы будем развлекаться!

Я еле сдерживаю улыбку. Быков таким порывом вежливости не отличается и открыто ухмыляется. Глеб – мрачнеет. А вот его отец смотрит на девушку с виноватым видом.

– Действительно, сын, весь юридический отдел согласовывал эту сделку, к тому же, несколько недель. Что там ещё такого ты смог найти, чего не нашёл днём? – занимает её сторону.

Так и хочется вставить ехидное замечание о том, что днём он ничего не мог найти, посколько зажимал кое-кого в туалете, попутно заставляя подрабатывать бесплатной прачкой. Хотя я молчу. Но не сам Глеб.

– Днём у меня возникли… – пауза и короткий нечитаемый взгляд на меня, – другие обстоятельства, – кривая усмешка. – Я не просматривал.

Лица отца и его подружки дружно вытягиваются в удивлении.

– Ты об этом не говорил, – задумчиво протягивает Вера.

– Может быть потому, что я не обязан перед тобой отчитываться?

– И что за обстоятельства? – вмешивается в диалог Филатов-старший.

На этот раз Глеб молчит. Упорно концентрируется на строках перед глазами. Родителя это явно не устраивает, но кроме промелькнувшего на лице недовольства, он больше никак не показывает своё неодобрение. Впрочем, неизвестность всё равно длится не так уж и долго.

– Я, конечно, могу ошибаться, но у этих самых обстоятельств длинные тёмные волосы, симпатичные ямочки на щёчках, когда она улыбается, и шикарная девственная задница, – выдаёт всё также задумчиво Вера.

Лично у меня моментально отвисает челюсть.

– Хотя, если учесть её знакомство с Глебом, то, наверное, теперь не такая уж и девственная… – продолжает как ни в чём не бывало размышлять вслух блондинка. – Что? Я всего лишь цитирую то, что услышала от других! – поясняет на такой же шокированный, как у меня, вид Филатова-старшего.

Устало выдохнув, Глеб откладывает документы и переводит внимание на… отца. Ухмылка на физиономии Быкова расползается шире-прежнего, взгляд, направленный на меня – хищный, как у коршуна, почуявшего добычу.

И так неуютно становится. А ещё весьма любопытно, что за «другие» такие, которые обсуждают мою «девственную задницу».

Откуда им вообще знать, что она девственная?!

– Ты опять за с-своё… – шипит тем временем Филатов-старший.

Младший обречённо вздыхает.

– Не трогал я её.

Отец ему явно не верит. Я, кстати, тоже.

– Что за девчонка и где ты успел её подцепить? – мрачно интересуется Михаил.

От сына ответа не дожидается, оборачивается к Вере. Та делает вид, что вообще не причём, с нездоровым энтузиазмом разглядывая свой французский маникюр.

– Я всего лишь сообщила тебе то, что услышала от ребят из охраны, – проговаривает, как бы между прочим. – Других подробностей не знаю, – флегматично хмыкает. – У них спроси, – умолкает, но ненадолго. – Ах, да! – восклицает неестественно радостно. – Вспомнила! Если не ошибаюсь, её зовут точь-в-точь, как милую помощницу Виталия Леонидовича, – одаривает сперва меня, а затем Быкова приторно-ласковыми взглядами. – Забавное совпадение, не правда ли?

Не правда!

Хотя бы потому, что ничего забавного я в этом не вижу.

И ещё тщательнее изучаю содержимое в кожаном переплёте перед своим носом. Да с таким особым усердием, едва Филатов-старший криво улыбается, покосившись в мою сторону, что начинает болеть голова. Ещё полчасика в их компании проведу и буду знать весь текст меню «Орион» наизусть.

– Да, очень интересное совпадение, – недобро прищуривается тем временем мой шеф. – Особенно, если учесть то, насколько редкое это имя, – звучит уже с нотками обещания.

Ничего хорошего, разумеется.

– Кхм-кхм… – прочищаю горло. – Отлучусь ненадолго. Извините, – не выдерживаю затянувшейся паузы.

Несмотря на то, что меня переполняет дикое желание бежать без оглядки, я изо всех сил стараюсь не сильно торопиться, пока встаю со стула и направляюсь в сторону уборной, трусливо мечтая выйти оттуда только к тому моменту, как договор между «Галеон» и нашей компанией будет подписан. Ещё лучше – когда все разойдутся. Жаль, моё временное бегство не помогает ни с осуществлением моих желаний, ни с тем, чтобы остаться одной. Даже дверь за собой не успеваю прикрыть, как моё минутное относительное одиночество нарушено.

– Не так быстро, Дюймовочка.

Дверь снова открыта. И закрыта. Но уже не мной. На замок. А тихий щелчок сработавшего затвора отражается в сознании, подобно приговору.

– Ты что делаешь?! – разворачиваюсь к вторгшемуся без спроса. – Они же теперь точно поймут, что речь обо мне, а не о какой-то там другой!

Судя по убийственно-спокойной физиономии Глеба, его такие «мелочи жизни» не особо волнуют. Он остаётся около запертой им двери, облокотившись на косяк плечом. Видимо, чтоб я не сбежала.

– Все всё поняли ещё до твоего побега и того момента, как я пошёл за тобой, – сообщает он флегматично. – Ты сама себя выдала в тот момент, когда Вера сравнила имена. У тебя же на лице всё написано.

Моему возмущению нет предела.

– То есть, ещё и я виновата, да?!

– Так и есть. Не я же.

А нет. Предел моего возмущения только что расширился.

– Как это не ты? Кто из нас двоих вот уже во второй раз вламывается к другому в туалет?! – откровенно злюсь, сжимая ладони в кулаки. – Какого чёрта ты вообще за мной постоянно таскаешься?!

– Я таскаюсь? – удивляется собеседник. – Милая, если ты вдруг забыла, то напомню, не я – ты дважды за сегодняшний день налетела на меня, как шальная бестия, не я – ты оба раза испортила чужой внешний вид, и не я – а ты каждый раз провоцируешь ситуацию на последствия и продолжение.

Хочется побиться головой об стену. Ещё лучше – побить головой об стену того, кто стоит напротив.

– Я же говорила, я случайно, – процеживаю сквозь зубы.

– Помощницей исполнительного директора компании, с которой мы заключаем контракт, ты тоже оказалась случайно, да? – продолжает бесить меня Глеб. – Что, другого варианта познакомиться со мной ближе не нашлось? – выдаёт уже насмешливо, шагнув ко мне ближе.

Отхожу назад.

– Больно надо мне знакомиться с тобой ближе, – отзываюсь мрачно. – И вообще, выйди отсюда! – указываю ему на дверь.

Бесполезная трата энергии. Ко всему прочему, моя рука перехвачена. Опомниться не успеваю, как меня дёргают на себя, впечатывая в мужское тело.

– Тебе-то может и не надо, но все вокруг теперь другого мнения, Дюймовочка, – тихо и вкрадчиво проговаривает брюнет, вместе со мной шагает в сторону, прижимая к стене.

Понятия не имею, зачем он это делает. Как и не понимаю, почему не сопротивляюсь. Опутывающий разум жар, исходящий от Филатова, слишком быстро туманит мозги, чтобы я могла хоть что-нибудь адекватно анализировать. И всё, что я ещё помню – то, как трудно дышать, как сильно и быстро стучит моё сердце в предвкушении неизведанного.

– Ты ведь уже тогда, в переулке знала, кто я такой, да? – произносит он, склоняясь непозволительно близко. – Не могла не знать. Это же твоя работа.

В какой-то мере он прав. Хотя всё совсем не так. Потому и не признаюсь. Молча смотрю в его глаза, надеясь заставить себя сделать хотя бы один-единственный маленький вдох, ведь кислорода начинает не хватать.

– Давай, Дюймовочка, признавайся, – продолжает Филатов-младший. – Зачем ты провернула со мной все эти номера? – вжимает в стену крепче, заносит руку и неожиданно ласково подбирает пальцами одну из прядок, заводя ту за ухо. – Твой босс тебе приказал? Отвлечь меня? Или что?

Туман в моих мозгах рассеивается в одночасье.

– Похоже, ни за что не угадаешь, – ехидничаю, припомнив сказанное им самим когда-то, толкая мужчину в грудь в попытке освободиться.

Ну, а какой смысл оправдываться? Пусть думает что угодно, мне-то что с того? Я его, скорее всего, всё равно вижу последний раз в жизни. Этой ночью, после подписания договора, семейство Филатовых возвращается в Америку.

– К тому же, никто тебя не тянул за язык, упоминать про «другие обстоятельства», из-за которых ты якобы не смог явиться к нашему исполнительному, – повторно толкаю мужчину в грудь, хотя и эта попытка освободиться тщетна. – Да, я облила тебя. Дважды. Но даже футболку твою постирала в итоге. Так что причём тут твоё столкновение со мной, ваш договор и мой шеф со своими гипотетическими приказами?

Лично я никакой взаимосвязи не улавливаю. Но не Глеб.

– Как это причём? – криво усмехается брюнет. – Из-за тебя ведь… – не договаривает, по-новой вжимает меня собой в твёрдую поверхность.

И лишь теперь до меня доходит, что не только поверхность стены тут твёрдая. То, что снова упирается мне в живот, тоже весьма… ощущается, да.

Шумно сглатываю.

– Вот уже шестнадцать часов, как всё из-за тебя, Дюймовочка, – становится мне ошеломляющим открытием.

Руку с его груди я убираю. Сжимаюсь вся, мечтая обрести навык прохождения сквозь стены, ведь преграда за моей спиной – единственный выход отсюда. Мало того, что Филатов до сих пор прижимает меня собой, одна его ладонь смыкается в кулак, упираясь совсем рядом с моим лицом, а другая – плавно ложится мне на талию, смещается к пояснице и подталкивает ещё плотнее к жаркому сильному телу.

– Прекрати, – всё, на что меня хватает.

Судорожно хватаю ртом воздух, широко распахнутыми глазами глядя на то, как гаснет усмешка на губах Глеба. Черты его лица преобразуются в одно мгновение. Становятся жёсче. Золотисто-карий взор больше не лучится насмешкой и надменностью. Опасный. Голодный. Поглощающий. Плечи мужчины напряжены. Я замечаю, как проступают вены на запястье всё ещё сомкнутой в кулак руки. Та, что на шее – пульсирует всё чаще и чаще. Сам весь – как камень. Неотрывно смотрит на меня, следит за моей малейшей реакцией. Давит кулаком на стену, аж костяшки белеют. И дышит – тяжело, как я, прерывисто, будто никак не может надышаться. Воздух между нами хоть ножом режь. По коже словно электричество пускают. Кажется, ещё чуть-чуть, посыпятся искры. И если я сама понятия не имею, как это исправить, то Глеб…

– Уходи, – доносится от него приглушённо, с болезненными нотками.

Его голос совсем не громкий, не грубый, далеко не приказ – скорее просьба, напоминающая мольбу. Но я всё равно вздрагиваю, будто получаю удар плетью, а также вспоминаю о том, насколько всё происходящее здесь и сейчас неправильно. И без малейших пререканий выполняю сказанное им.

– Спасибо, – не знаю, за что благодарю.

Он так и не отходит, не сдвигается с места. Мне приходится проявить всю свою ловкость, извернуться немыслимым образом, чтобы выскользнуть из капкана мужских объятий. На пояснице остаётся обжигающий след, даже после того, как прикосновение Глеба исчезает, всё равно кажется, каждый его отпечаток со мной, остаётся не только на теле, но и в памяти, буквально въедается в подсознание, ничем не вытравишь. Переступив порог в коридор, я пошатываюсь, спотыкаясь на ровном месте, захлопываю за собой дверь, ни разу не обернувшись, не уверена даже в том, закрываю ли резное деревянное полотно в самом деле. Не волнует. Запутываюсь в подоле платья, до сих пор стараюсь выровнять дыхание, уговаривая себя не тонуть в этих необыкновенно ярких ощущениях, возникших ни с того ни с сего. И тихо ругаюсь последними словами себе под нос, расправляя ткань с цветочным орнаментом, чтобы продолжить путь. Потому и не замечаю сразу, что в коридоре не одна.

– Значит, повышение по карьерной лестнице тебе не нужно, ты вся такая недотрога, а с тем, кто побогаче и посмазливее – можно в любом месте, даже если это общественный туалет? – суровым тоном обвиняет Быков.

Замираю. Перевариваю услышанное. Медленно разгибаюсь, поправляя последнюю складку. За неё же цепляюсь пальцами в надежде найти хоть какую-нибудь точку опоры и не упасть.

– Вы всё не так поняли, – мямлю едва ли убедительно.

Естественно, что мой шеф тоже не верит. В пару шагов оказывается рядом. Нависает надо мной, как грозовая туча.

– Да что ты говоришь? То есть, мне показалось? – фальшиво удивляется он. – Ты когда вообще успела с ним снюхаться, а, недотрога? – спрашивает с требовательными нотками, но ответа не ждёт, цепляет указательным пальцем мой подбородок, приподнимает выше, чтобы я могла вдоволь усвоить то, как он впивается в меня осуждающим взглядом. – Моё терпение закончилось, Варвара Андреевна, – произносит, вернув тону былую серьёзность. – Либо этой же ночью я получу то, что так долго жду, и мы забываем об этом, – кривится, бросив косой взгляд на дверь туалета, – досадном инциденте, либо… – делает театральную паузу, надавливая на подбородок сильнее, – ты уволена, Демидова.

Кажется, будто земля уходит из-под ног. Нет, я не падаю. В груди холодеет. Я не знаю, что сказать, как правильнее отреагировать. Мне нужна эта чёртова работа. Но и ложиться под своего шефа я не собираюсь. Ни при каких обстоятельствах. Неспроста несколько месяцев включаю полную дурочку каждый раз, когда он начинает кидаться намёками на данную тему. Неужели всё? Подобное больше не прокатит? Слишком уж категоричное заявление с его стороны.

– Я… ухожу, – не сразу, но нахожусь со словами.

Никаких резких движений. Пусть не думает, будто перед ним пугливая лань. Нахожу в себе силы и смелость взглянуть в его лицо, когда сообщаю о том, что покидаю его общество. И руку со своего подбородка тоже убираю неспешно, почти лениво, словно ничего особенного не происходит.

– Да? И далеко собираешься? – доносится мне в спину, едва я одолеваю второй шаг.

– Домой, – говорю, как есть. – К себе, – уточняю на всякий случай.

– Ужин ещё не завершён. Ты здесь не на вечеринке и не на свидании, с которого можно сбежать, когда тебе вздумается, – не соглашается со мной Быков. И если я отхожу от него на пару шагов, то он – приближается вновь всего в один. – К тому же я не услышал от тебя вразумительного ответа на тему стремления к твоему повышению, Варвара, – хватает за руку, вынуждая обернуться.

Сжимает на грани с болью. Я едва терплю, чтобы не отдёрнуть конечность.

– Насколько я успела уяснить, моя помощь при заключении контракта вам не требуется, так что и моё присутствие здесь не столь уж и необходимо, – выдаю твёрдым решительным тоном.

Освобождению пленённого запястья это мало помогает, даже после того, как тяну руку на себя. Хватка мужчины становится лишь крепче, теперь в самом деле больно.

– Демидова, не беси меня своей тупостью, – процеживает сквозь зубы Быков. – Ты останешься здесь. Потому что я так сказал. И из ресторана мы уедем вместе. Если, конечно, ты не решила провести остаток своих дней, толкаясь в очереди безработных, прежде уволенных по статье за свою профнепригодность.

Дышать опять становится сложно. Будто на грудь бетонную плиту положили. И глаза подло щиплет. Ещё немного – позорно расплачусь от такой несправедливости.

– Я ухожу, – повторяю сказанное прежде.