Текст книги "(не) Суррогатная Мама"

глава5

РУСЛАН

Перепрыгивая через три ступени, быстро поднимаюсь по лестницы.

– Оля! – зову жену, и врываюсь в нашу спальню, – Оленька, – говорю тихо, когда замечаю жену лежавшею на нашей постели свернувшись клубочком словно котёнок, – милая, – шепчу и опускаюсь на колени около кровати перед заплаканным лицом жены.

Она медленно прикрывает глаза, крепко зажмуривается и её тело сотрясается в беззвучном рыдании.

– Любимая, – поддаюсь вперёд и крепко, но бережно обнимаю  жену.

– Я не смогла… прости меня Русь, я не сберегла нашего малыша, не сберегла, – сквозь рыдания кричит моя Оля и виснет у меня на шеи, – прости любимый, прости…

– Тише хорошая моя, тише, ты не в чём не виновата, слышишь родная? Ты не виновата, – вжимаю её тело в своё, роняя солёную влагу оплакивая вместе с супругой потерю нашего ребёнка.

Два года назад в нашу семью постучалось чудо, мы с женой узнали, что станем родителями, но к большому для нас несчастью, у Оли случился выкидыш через неделю после того, как мы узнали о беременности. Я никогда не забуду тот день, не забуду того звонка от жены, она сквозь горькие слёзы сообщила о потери ребёнка. Я тогда был в другом городе, и приехал уже ближе к вечеру. К тому времени Олю уже отпустили из больницы домой.

После нам сообщили, что Ольга сама не сможет выносить ребёнка, если она забеременеет, то вновь будет выкидыш. Услышав это, Оля впала в депрессию, она целый месяц не выходила из дома, но позже всё наладилось, моя любимая женщина вернулась к жизни, снова стала встречается с подругами, ходить по магазинам, и наслаждаться жизнью.

Через год у нас началось что-то непонятное, мы стали отдалятся друг от друга, перестали спать в одной постели, возвращались домой поздно ночью, и могли даже «привет» друг другу не сказать. Тревогу забила Ольгина мать после того, как переночевала в нашем доме всего одну ночь, и увидела нашу семейную жизнь.

– Вам нужен ребёнок, – заявила тёща, ранним утром на кухне, готовя завтрак своему сыну, которому было всего шесть лет.

В этот момент на кухню вышли и мы с женой.

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу родить, – грубо ответила на заявления матери моя жена.

– А тебя и не надо рожать, – также грубо ответила ей женщина.

В их разговоры я всегда старался не вникать, но услышав про ребёнка, заинтересованно стал слушать их разговор.

– Это как? Найти его в капусте? – язвительно задала вопрос Ольга, чем вмиг взбесила меня.

– За языком следи, – наклонился к ней и грубо шепнул на ухо.

Меня выворачивает, когда неуважительно относятся к родителям, своих я, к сожалению, потерял. Мама умерла от болезни, отца убил сводный брат из-за доли в бизнесе.

– На дворе двадцать первый век, и про суррогатное материнство знают даже дети, – говорит тёща и снимает со сковороды румяные оладья.

– Какое суррогатное материнство, мама? Что оно нам даст? – с нажимом в голосе задаёт вопрос, за что получает от меня первый и последний предупреждающий взгляд.

– Обычное доченька, обычное, которое даст вам возможность стать родителями крепенького, здоровенького ребёночка, – говоря это, тёща кидает полный нежности взгляд на своего сидящего в специальном кресле сына, пристёгнутого ремнями безопасности.

Каждый раз, когда я вижу брата мой жены, моё сердце сжимается от боли за него. У мальчика тяжёлая форма аутизма, он родился с этой болезнью.

Оля смотрит на свою мать как на сумасшедшею, и я не понимаю почему?

– У моей хорошей знакомой есть своя клиника, а если уж быть точнее, то это центр репродукции семьи, и там можно подобрать суррогатную маму, правда стоит это дороговато, но что для вас пару миллионов, это так пустяки, правда Руслан?

– Деньги не проблема, но нам с Ольгой надо всё обсудить, – говорю, а внутри уже полыхает огонь предвкушения в ближайшем будущем взять на руки своего ребёнка.

– Да мама, нам нужно всё обсудить, – как-то заторможенно произносит слова Оля, – Русь, – зовёт меня жена, и голос её уже звучит нормально, – давай обсудим это вечером, я хотела с мамой съездить на встречу с Петиным врачом, – говорит Ольга, заглядывая мне в глаза.

– Конечно поезжай родная, а вечером мы всё обсудим, – и притягиваю к себе жену, целую её в губы, а в голове проносится вопрос, когда мы целовались в последний раз? Месяц? Два? Или больше?

Оторвавшись от губ жены заметил застывшие слёзы в её глазах, и понял, что это не «МЫ» отстранились друг от друга, а именно я отстранился от Оли.

– Прости родная, – зашептал, обхватив её лицо в свои ладони, -я исправлюсь, вот увидишь, у нас всё будет хорошо, – пообещал жене.

Вечером того же дня у нас состоялся разговор, мы приняли решение родить ребёнка с помощью суррогатной матери.

Через неделю мы седели в кабинете той самой знакомой тёщи, что владела центром репродукции семь. Ещё через неделю, мы познакомились с суррогатной мамой. Два месяца и Полина, красивая и милая девушка, уже носившая под своим сердцем нашего с Олей малыша, переехала на время беременности в наш с Ольгой дом.

И всё вроде хорошо, вот только Ольга стала вести себя отвратительно. Перестала ночевать дома, всё чаще стал улавливал от неё запах алкоголя. Она перестал общаться с Полиной, делала вид, что девушки не существует, это бесило и злило, как никак Полина носит нашего с Олей ребёнка, и будущая мать должна интересоваться состоянием женщины, которая скоро родит для нас. Вот только Ольга этого не делала, первые месяцы она строила из себя заботливую, а после отвернулась не только от суррогатной матери, но и от меня. Всю заботу о Полине я взял на себя.  Оберегал девушку, как только мог. Был с ней рядом, не сводил с неё глаз на прогулках, боялся, что может упасть из-за головокружения, которые были частыми.

С Ольгой у нас начались скандалы, мы вновь перестали разговаривать. И, наверное, я, как и Ольга стал бы появляется дома только глубокой ночью, днём пропадая на работе, вечер и ночь зависать с парнями в клубе Алексея, поглощая крепкие напитки, а утром снова в офис, и так по кругу. Но от этого меня спасла Полина. Не знаю, чем и как, но она притягивала меня к себе, меня тянуло к ней словно к магниту. Мне хотелось постоянно быть рядом, видеть, как она непроизвольно с заботой поглаживает круглый животик и замирает с улыбкой на алых от природы губах, когда малыш пинает её в руку.

Слышать её мягкий и спокойный голос, наблюдать с каким аппетитом она поедает все сладости, которые я покупал только для неё, так как Ольга вечно сидит на диете, и сладкое для неё табу. С Полиной я стал сдержанней, это даже заметил Гошан, мой друг и начальник моей безопасности в одном лице. Я часто ловил заинтересованные взгляды парней из моей охраны на Полине, и внутренне зверел, при этом внешне оставался спокоен, держал себя в руках, боясь напугать девушку, в случаи если начну при ней лишать парней их глаз.

Все девять месяцев я сгорал от нетерпения взять на руки своего ребёнка, я молился и надеялся больше никогда не услышать тех страшных слов, что произнесла мне Ольга два года назад. Но видимо судьба решила иначе.

Снова срочный отъезд, из-за которого мне пришлось оставить Полину одну. Уезжать совершенно не хотелось, но выбора у меня не было, пришлось ехать.

Тревожный звонок моего телефона раздался в ночи гостиничного номера, на дисплее высветился номер жены. Внутри всё похолодело от плохого предчувствия.

– Оля? – хрипло ответил на звонок, и в ответ снова услышал горькие слёзы и ужасную новость, только теперь она звучала чуть по-другому, и принесла боль вдвойне.

– Ру-у-уся-я-я, мы потеряли их, потеряли-и-и, – рыдание смешанное с завыванием из-за громкого динамика эхом разносилось по номеру, – их не смогли спасти, нашего малыша и Полины больше не-е-ет, – прорыдала жена.

– Я выезжаю, -всё что смог сказать и отключил вызов.

– Рус, – раздаётся голос друга, вырывая из воспоминаний.

Поворачиваю голову в его сторону, смотрю вопросительно.

– Мы на месте, – кивает головой.

Перевожу взгляд в то направление, в которое указал мне друг и замечаю через лобовое стекло здание с огромной вывеской «Центр репродукции семьи». В груди печёт, переступать через порог этого здания нет никакого желание. Нет. Вру. Желание есть, и оно не самое хорошие, но безумно манящее. Хочется разнести этот центр по кирпичику, превратить его в руины, и погрести под ними ту, что не спасла двоих дорогих для меня людей.

Именно ДВОИХ, для меня дорог не только мой ребёнок, для меня дорогим человеком стала и Полина. И с того момента как позвонила Ольга, внутри всё адски горит от понимания, что я никогда не увижу своего ребёнка, я больше не увижу Полину, ту с которой мне было хорошо и спокойно, ту, что стала для меня глотком свежего воздуха, только рядом с ней я дышал полной грудью, теперь же задыхаюсь.

«В стенах этого здания твоя жена, на руках которой умерли люди, ты нужен ей» подсказывает затуманенный горем разум, вот только идти мне к ней совершенно не хочется, за последнее время мы стали практически чужими людьми. Вот только быть я там обязан, я обязан узнать, что послужило преждевременным родам, если на последнем приёме с Полиной и ребёнком всё было хорошо, и почему Полю повезли именно в этот центр, когда в нашем городе есть полно роддомов?

– Дуй к Ивану, и душу из него вытряси, но я должен знать абсолютно всё, что случилось в доме пока меня не было, – киваю в сторону автомобиля жены, из-за руля которого вышел Иван, – и ещё, – смотрю на приближающегося к нашей машине охранника, и понижаю голос, – закажи траурную церемонию, я хочу чтобы моего ребёнка похоронили вместе с Полиной, – от этих слов стало дурно, мне предстоит похоронить молодую девушку, и собственного ребёнка.

Рывком открываю дверь и вываливаюсь на улицу, грудину сдавило, дышать стало трудно, в районе сердца появилась острая боль. Схватился за это место раскрытой ладонью, грубо потёр.

– Рус! – обеспокоенный голос Гошки, следом слышится хлопок двери автомобиля.

– Всё хорошо брат, всё хорошо, – отвечаю другу, – делай что я сказал, – говорю Гошки, кивнул на подошедшего Ивана, – мне нужно всё, до мельчайшей подробности.

Чувствую, как главная мышца в моей груди начинает отпускать, и я спешу в стены здания, где погибли дорогие мне люди. Пока иду по длинному коридору мысленно пытаюсь уговорить себя не сворачивать башку паскуде, что зовётся Любовью Архиповной, именно эта сука не спасла Полю с малышом.

Ольга звонила мне час назад, в это время мы были ещё в пути. Ольгу накололи успокоительными, поэтому она смогла без слёз рассказать, что произошло.

Среди ночи у Полины начались схватки, а следом открылось кровотечение. Ольга услышала крик Полины, прибежала к ней в комнату, и увидела, как Полина корчится на постели, следом прибежал Иван. Вот ему Полина и сообщила, что у неё начались схватки, её сразу повезли в больницу. Когда я задал Оли вопрос, почему они поехали так далеко? Жена расплакалась, и всё что я понял, так это то, что она испугалась везти Полю в любую из местных больниц, вот и приняла решение отправится в центр.

Это был безрассудный поступок, моей жены, повлекший за собой ужасные последствия.

Длинный коридор закончился, а вот мысли мои нет, остановился, посмотрел на дверь кабинете Любови Архиповны и стиснув зубы, дёрнул ручку двери на себя.

Меня ждали, это я понял по нервному состоянию хозяйки кабинета. Женщина в момент моего появления стояла у открытого окна и нервно стряхивала пепел с сигареты в пепельницу, выпуская струю сизого дыма изо рта. Увидев меня, женщина дёрнулась и выбросила недокуренную сигарету в окно вместо того, чтобы затушить её в пепельнице.

– Руслан Зурабович, – голос женщины еле уловимо дрогнул, – проходите, – в приглашающим жесте указала мне рукой в одно из кресел в кабинете, которое, кстати, стояло дальше всех от стола хозяйки, боится сука, – примите мои соболезнования, терять детей всегда тяжело и больно. Но такое, к сожалению, случается, и родителям приходится хоронить своих детей. То, что случилось с вашим малышом это ужасная трагедия….

– А смерть Полины, это не трагедия?! В этом нет ничего ужасного? Или в вашем центре – это нормально, когда умирает суррогатная мать? – меня задели её слова, говорит только про ребёнка, а как же Поля?!

В несколько шагов оказываюсь рядом со столом, который и отделял от меня хозяйки этой лечебнице, рычу, опираясь кулаками о поверхность стола.

– Н-нет, нет, что вы Руслан Зурабович? – заблеяла женщина, – смерть Полины для нас тоже трагедия, это просто ужасная потеря, –  по глазам вижу, что ей абсолютно плевать на девушку, которая умерла, принося этой твари деньги, – и это первый случай смерти суррогатной мамочки в моём центре, и надеюсь последний. Мне искренни жаль Полину, но случилось то, что случилось, – отвела взгляд в сторону, – кровопотеря была слишком большой, к нам Полину привезли уже с отсутствием дыхания, мы не смогли её реанимировать, тогда мы взялись спасать вашего малыша, но к сожалению и он к этому времени уже был мёртв…, – продолжая смотреть в открытое окно, произнесла Любовь Архиповна.

«…не смогли реанимировать…» «….привезли уже с отсутствием дыхания…» «…уже был мёртв». Эти три фразы стали биться в голове, принося адскую боль.

– … Ольга Игоревна, бедненькая, такое перенесла, – сочувственно продолжает говорить женщина, половину из чего я пропустил, – мы еле смогли её успокоить, нам пришлось вколоть ей успокоительное, она так плакала по вашему ребёночку, – опустив голову вниз произносит врач, – она так крепко держала руку Полины, что мы еле уговорили вашу жену разжать пальцы на запястье девушки…

– Я хочу увидеть её, – хрипло перебиваю женщину, в тот время как перед глазами стоит образ улыбающейся Полины.

– Да-да, конечно, пройдёмте, Ольга должна уже проснуться…

– Я Полину хочу увидеть, -выделяю имя девушки, холодно перебиваю кудахтанье этой особы.

Хозяйка этого центра останавливается, замирает и выпучив ещё сильнее и так выпученные глаза, удивлённо смотрит на меня.

– Это, это невозможно, – чуть ли не выкрикивает женщина, тряся головой.

– Причина! – делаю маленький шаг, рычу, нависаю сверху, так как женщина вышла из-за своего стола, и как раз замерла около меня.

– Полину уже забрали! – отвечает на вопрос и отходит от меня на безопасное расстояние, вот только если я захочу, стол, что снова стал нас разделять, вылетит в открытое окно, и тогда…

– Кто?!

– Муж, кто же ещё, – быстро даёт ответ, прикуривая трясущими руками сигарету, выдернутую из пачки.

– Какой к чёрту муж?! Полина не была замужем, – наклоняюсь вперёд, в надежде услышать другой ответ.

Женщина замирает с поднесённой сигаретой к губам, затем резко поворачивает голову в мою сторону.

– Официально Полина не была замужем, вот только гражданский муж у неё имеется, и как только мы поняли, что потеряли Полину и вашего ребёнка, сообщили о гибели девушке её мужу, – хозяйка кабинета заметно расслабилось, – вы знаете ради чего Полина согласилась стать суррогатной мамой? На какие цели ей нужны были деньги, вы знаете? Она говорила вам? – присев в своё кресло, стала задавать вопросы, сложив руки перед собой.

– К сожалению нет, я никогда не задавал Полине такого вопроса, я понятия не имею зачем ей понадобились деньги, – стал отвечать и мысленно давать себе подзатыльники.

Полина никогда не затевала разговор о своей семье, а я не спрашивал, о чём сейчас жалею.

– Я могу вам рассказать, но прежде должна вас предупредить. Муж Полины попросил оградить его от возможных встреч с вашей семьёй, надеюсь вы войдёте в его положение и не станете искать с ним встреч, поймите ему сейчас тяжело, он потерял любимую женщину.

Неимоверно захотелось выкрикнуть: «Я ТОЖЕ ПОТЕРЯЛ ЕЁ», но поняв своё желание замер прислушиваясь к себе, и вздрогнул, поняв одну истинную вещь. Я полюбил Полину, полюби как женщину, и так жестоко потерял…

– Вижу вы меня поняли, – вновь заговорила докторша, – так вот, причина по которой Полина стала суррогатной мамой, в её муже, он, к сожалению, не может иметь детей, но это поправимо, необходимо пройти курс дорогостоящего лечения…

– Вы хотите сказать, что Полина стала суррогатной мамой для того, чтобы вылечить своего любимого человека и родить от него ребёнка? – перебиваю женщину.

– Да Руслан Зурабович, Полина пошла на такой шаг, чтобы иметь ребёночка от любимого человека, на сколько мне известно, они собирались пожениться…

– Довольно, – такие подробности острым кинжалом врезались между рёбер, – проводите меня к жене, – бросаю хозяйке кабинета, направляюсь на выход, – и ещё, – поворачиваю голову в её сторону, – наш с Олей ребёнок, он…

– Он здесь, в подвальном помещении, у нас там расположен морг, – отвечает, поняв о чём я хочу спросить, – но лучше вам не видеть его, не стоит рвать себе душу.

Киваю в ответ головой, выхожу из кабинета. Я и сам не смогу смотреть на маленький комочек счастья, который не смог уберечь.

глава6

ПОЛИНА

Сонно плетусь по коридору в сторону кухни, и пытаюсь вспомнить сколько раз за прошедшую ночь я просыпалась от басов громкой музыки, орущей у новых соседей, живущих над нами. Три? Нет, четыре, точно четыре, киваю своим мыслям и в дверном проёме кухни, чуть не врезаюсь в женщину что зовётся нашей с Сеней матерью.

Наши взгляды скрещиваются, её пренебрежительно-ненавидящий и мой усмехающийся, так как я замечаю недосыпания на лице этой женщины, маленький ребёнок в доме это просто чудо, особенно когда он явно мешает спокойной жизни одной весьма озлобленной даме. Тёмные круги и морщины вокруг глаз, которые маман тщательно скрывает за тонной тонального крема, сейчас не замаскированы. Обычно она не выходит из комнаты без грима, кажется она не рассчитывала на нашу встречу, поэтому и вышла с настоящим лицом.

Делаю шаг назад, по правилам этикета выпускаю женщину, и как только она проходит мимо меня, шипя себе что-то под нос, я захожу на кухню и первым делом включаю чайник. Скоро проснётся Сенька, следом Руська, а значит у меня ровно пятнадцать минут на то, чтобы в полной тишине выпить свой утренний чай и приготовить кашу себе и брату.

Подхожу к раковине и замечаю в ней не помытый, пузатый бокал. Поворачиваю голову в сторону выхода их кухни и смотрю в пустой проём. Неужели начала и по утрам употреблять? Задаю мысленно вопрос и беру бокал из раковины, в другую руку губку, подношу её к дозатору с жидкостью для мытья посуды и вспениваю каплю средства и тщательно вымываю бокал.

Спиртное Наталья Сергеевна начала употреблять три месяца назад, ровно с того дня, как мы с Руской переступили порог этого дома. в тот день наша с Сенькой мать сбежала стрясти деньги, которые я не получила, зато у меня осталось самое дорогое, что может быть. Руська. Эта кроха занимает всё место в моём сердце.

Так вот, в тот день Наталья Сергеевна вернулась домой поздней ночью. Вид у неё был мягко сказать непрезентабельный. Она покачивалась из стороны в сторону, размахивая полу начатой бутылкой дорогого шампанского. Растрёпанные волосы, что при уходе из дома были уложены в элегантную причёску торчали в разные стороны, размазанная тушь, красные, заплаканные глаза с плескающейся ненавистью, злобой и болью на дне. Мне тогда её стало жалко, это было единственное чувство, что я испытала увидев её.

Увидев меня, женщина разразилась злым хохотом, но вскоре хохот сменили слёзы, горькие и настоящие, вот проливая их, она и рассказала, как сложилась её «прогулка в соседний город».

– Меня даже на по-порог центра не пустили, – пьяно вещает мать, сползая по стенки на пол, – как бродяжку за ш-шкирку выкинула за территорию, – громко всхлипывает, – а потом пришла эта-а-аа дрянь, такая же как и тыыы, – тычет в меня пальцем, – смотрит на меня с высока и говорит «Лучше тебе Наташа дорогу в мой центр забыть, да и про наше знакомство тоже. Твоя дочь родила девочку, а в контракте чёрным по белому написано, что заказчики забирут только мальчика, девочка же остаётся у суррогатной матери». И кинула мне вот это, – достаёт из сумочки знакомый мне договор, – прямо в лицо кинула! – взвизгивает женщина и кидает в мою сторону бумаги.

Ловлю договор и начинаю его читать, так как я не помню пункта про пол ребёнка. И долго мне искать его не приходится, такой пункт имеется, причём на первой странице. «Пункт 3.2» перед глазами всё расплывается, когда я читаю то, что уже сказала мать. Руслану и Ольги нужен был только мальчик, крошка Руслана их не интересовала от слово совсем. Этот факт очень больно кольнул сердце. Разве можно так поступать? Разве… замолкаю, когда упираюсь взглядом на свою мать и понимаю, что передо мной сидит такая же мразь, как и биологические родители малышки. Меня тоже откинули, мать любит только брата. Но меня любил папа!

– Ты знаешь, что мне п-пришлось пережить? – шмыгает носом, кривит губы, – меня заставили подписать договор о не-ор-разглашении! – выговаривает с трудом, – С этого дня я не имею право к-кому-либо говорить, что ТЫ, – снова тычет в мою сторону указательным пальцем, – была сурроб-батной матерью! – пьяно коверкает слова, – И если я приближ-жусь к биологическим родителям этого, – махнула рукой куда-то мне за спину, – то меня закопают в лесу, – в её глазах появился самый настоящий ужас, – они мне у-угрожали расправой, меня убьют если я п-попробую с-сунутся к ним, – перейдя на шёпот заявила мать.

Сковывающий полдня страх схлынул, на душе стало в разы спокойнее. Теперь я уверена, что мать не сможет отправиться к Руслану в дом, а значит нам ничего не угрожает.

«– Ты Полина не смей рыпаться, – говорит мне Любовь Архиповна зашедшая ко мне сразу после ухода Ольги, – забирай ребёночка и ступай с богом. Тебе не тягаться с этой семьёй, – качает головой, – тебе просили передать, чтобы ты сидела тихо, и на глаза Ольги с Русланом не попадалась, иначе будет плохо всей твоей семье, – понизив голос на последних словах, женщина кинула взгляд на брошенные Ольгой купюры, усмехнулась и не спеша покинула палату. Через десять минут за нами пришла молоденькая медсестра, которая помогла мне с одеждой для Руськи.» – вспоминаю слова врача стоя перед матерью.

– Я думаю Поля пережила на много больше за свою жизнь находясь рядом с тобой, – раздался холодный голос Арсения, от чего вздрогнули мы обе, – так что тебе полезно побыть на её месте, жалко, что это продлилось не долго…

Наша мать от слов родного сына в её адрес разревелась на всю квартиру, разбудила Руслану, перебила посуду, а после уснула на диване в кухне. Я не решилась перетаскивать женщину в её комнату, а Сенька специально не стал её будить, только на утро устроил ей взбучку и заставил убирать весь погром, что она учинила.

Вот с того дня она и начала употреблять по бокалу перед сном, и как оказалось не только.

– Это что за выражения лица? Ты кого похоронила? – раздался голос брата.

Повернула голову и увидела прекрасную картину. Сенька держи маленькую принцессу, которая проснулась раньше, чем обычно. Бросила быстрый взгляд на часы и поняла, что это не малышка проснулась раньше, это я уплыла в воспоминания потерявшись во времени.

– А где каша? – спрашивает брат, заглядываю в пустую кастрюлю в моих руках.

– Сейчас будет, – говорю, быстро наклоняюсь и целую обоих в щёки.

– Поль, что случилось? – ловит меня за руку Сеня.

Делаю глубокий вдох, и говорю, как есть.

– Наша мать начала пить алкоголь с утра пораньше, – поджимаю губы, замечаю, как на лице брата дёргаются желваки.

– Возьми пожалуйста малышку, – говорит Сеня, явно собираясь отправится к матери.

– Сень, – обеспокоено зову брата.

– Всё нормально Поль, я обещаю не кричать, и этой не позволю, – кивает головой в сторону коридора.

Забираю Руську, целую её в носик, и ставлю кастрюлю на плиту, иду к холодильнику за молоком. Каша сама не сварится.

Как и обещал Сеня, шума не было. Но брат явно поговорил с нашей матерью, потому как после их беседы женщина отправилась в ванную комнату, а после покинула дом, отправившись на работу.

– Сень, – позвала брата, убирая со стола, – мы с Руськой идём гулять, заодно сходим за покупками в «Герду», – так у нас называется ближайший торговый центр, – если мы вдруг задержимся, ты не беспокойся, хорошо? – смотрю на брата.

– Поль я не могу за вас не беспокоиться, – бурчит брат и целует крошечные пальчики Руськи, от чего та улыбается, – у неё улыбка твою, да и губы тоже, бывает же такое совпадения, –  улыбается в ответ малышки, говорит мне Сеня.

– Не придумывай, – отмахиваюсь от брата, – на отца она похожа, можно сказать копия, – в памяти всплывает образ Руслана, который я гоню от себя по ночам, он снится мне, зовёт меня.

– Да нет же Полин, я серьёзно, у неё твоя улыбка, и губки такие же, бантиком, – пальцем рисует в воздухе бантик.

– Да ну тебя, – снова отмахиваюсь, а взглядом ищу найденные Сенькой сходства между мной и малышкой, которых быть не может, – всё Сень нам пара, – забираю кроху у брата, отправляюсь её переодевать на прогулку.

Если бы я знала, что меня ждёт в этом торговом центре, никогда в жизни не покинула стен дома. но случилось то, что случилось.