Текст книги "Первая книга"

Моей маме. С любовью, о которой никогда не говорил.

Подмигни красивым глазом

Подмигни красивым глазом,

Помани к себе на небо —

Прибегу туда же сразу,

Да туда, где ещё не был.

К тем приду, кого не знаю.

Погляжу, чего не видел.

Ах, что за жизнь у вас чудная!

Вот бы жить такою жизнью!

Вот бы жить, да вот бы славить!

Да гореть такой звездою.

Позови меня, и я ведь,

Может быть, чего-то стою.

Может, я горел бы тоже.

Может, мне бы в свет смотрели.

Может быть, такое может

Быть на самом деле?!

Я брошу всё, и даже счастье,

Только позови меня скорей.

И со всей своей энергией и страстью

Я хочу звездой сгореть.

Грустной матери

Скрой досадную грусть,

Не тревожь понапрасну

Ни детей, ни себя.

Не вздымай тихо грудь,

Не вгоняй себя в краску,

Пока дети глядят.

Потерпи, придержи,

Им ведь тоже досадно,

Что у матери жизнь

Вся не складна, не ладна.

Им ведь тоже печаль.

Им ведь тоже беда

Итревожное детство.

И от этих начал

Им потом никуда

Не сбежать и не деться.

Рушатся чувства и мысли заветные

Рушатся чувства и мысли заветные —

Всё же тревоги правы.

Нет, я не верю, что стану поэтом,

Увы! Увы!

И мысли, и чувства – всё без ответа,

А вы? А вы,

Написанные когда-то —

Как грусть, как грусть.

Все убежали куда-то.

И пусть, и пусть.

Но если бы вспыхнуть душой

Да с вами сгореть без остатка!

И с чувством в смертельной схватке,

И с сердцем в последний бой!

Но я не стану, не стану поэтом,

Как жаль, как жаль!

Ни счастье, ни радость – ничто не воспето,

Ни грусть, ни печаль.

И дальнее эхо по ветру, по ветру:

«Прощай, прощай…».

Никто не знает, как рождаются стихи

Никто не знает, как рождаются стихи,

Лишь тот, кто всей душой болел.

Кого они томили, как грехи,

Кто, как свеча, в стихах горел.

Кто весь сгорал, до углей и дотла,

Кто всё сжигал, спокойствие и разум.

Но в том огне, как ночь была светла,

Он тоже знал. Поэзией наказан

Быть может, он, прости меня, Господь.

И всё-таки, не каждому понять,

Как ломится душа, и тает плоть,

Чтоб всё излить и чтобы написать.

Чтоб всё излить, и чтоб легко вздохнуть,

Всё выложив и высказав при этом.

Чтоб сквозь печаль и трепетную грусть

Понять, какое всё же счастье быть поэтом.

Нет прежней радости

Нет прежней радости, и счастья больше нет.

И прежней искренности в строках нет, не будет.

Я очень много потерял за пару лет

Ис парой вверенных чужих и милых судеб.

Я искренне теперь не рассмеюсь,

Не утону в мечтаниях и спорах,

Что очень, очень скоро

Пройдут печаль и грусть.

Что ж, пусть пройдут, теперь мне всё равно.

Пусть будет так, как будет.

Пусть кто-нибудь решит и всё рассудит,

Пусть кто-нибудь допьёт моё вино.

Я всё утратил, искренность ли чувств,

Утратил нежность, страсть и силу

Сердца, что когда-нибудь любило,

И пламень дерзких уст.

Я стал другим, былого больше нет,

И прежнего, увы, уже не будет.

Я очень много потерял за пару лет

Ис парой дорогих ушедших судеб.

Тревога

Дни и ночи много-много

На душе моей тревога

Снова говорит.

На столе горит свеча,

Жадно в тишине треща.

По кому горит?

Может быть, она по мне?

Может, по моей стране?

Может, просто так?

За стеной играет скрипка.

Кто-то тихо дверью скрипнул

Грустной скрипке в такт.

Может, кто пришёл за мной?

Может, за моей страной?

Может, это друг?

Снова выглянул в окно.

Ночь. Уже темным-темно.

Я увидел вдруг:

Тряпка ночи чернь черна.

Как бельмо висит луна.

Тишина ночи.

Как-то мне не по себе.

Сел и встал – не стал сидеть —

Стоя помолчим.

Знать, не зря горела свечка

Ииграла в этот вечер

Скрипка грусти в такт.

Может быть, она по мне.

Может, по моей стране.

Но не просто так.

Листаю тонкую тетрадь

Листаю тонкую тетрадь.

Стихи, как откровение души —

Какая всё же благодать!

Пиши.

Пиши. Ничто не утаи

Ини о чём не позабудь.

Мечты и помыслы твои

Сжимают грудь.

Всё напиши, всё выскажи как есть.

Как заповедь, как исповедь.

И будь неистов, ведь

По смерти не воскресть.

Но смерти нет.

И ты благословен, покуда пишешь.

И каждый стих задуман, как ответ —

Вот чем живёшь и чем ты дышишь.

Ах, посмотри, какая грусть

– Ах, посмотри, какая грусть!

Какая боль и трепет в лицах!

И сердце хочет жить и биться,

Но знает – жизни не вернуть.

Скажи, наверно, мне всё это снится?

Ах, отчего я не проснусь.

– Нет, ты не спишь, и жизнь не сон.

И эта боль тебе не снится.

И эта грусть, и этот стон,

И глупых судеб вереница.

Ах, если б это был лишь сон.

И всё-таки, взгляни вокруг,

И ты увидишь: есть иное,

И есть влюблённые, и эти двое

Впредь не разнимут нежных рук.

Есть беззаботные мгновенья

Извонкий смех в забавах детских,

И счастье чьих-то планов дерзких,

Восторг и радость, изумленье

И искренность улыбок встречных —

Чужих и близких – в знак ответа,

И радость в мелочах – простых и вечных.

Скажи, ты видишь ли всё это?

– Я вижу, вижу, мир прекрасен!

Какой весёлый трепет в лицах!

И сердце хочет жить и биться,

И жизнь начнётся с новой страстью.

Скажи, наверно, мне всё это снится?

– Нет, ты просто разделил чужое счастье.

Ты знаешь, я не люблю просить

Ты знаешь, я не люблю просить,

Но мне сегодня отчего-то грустно.

Сегодня тягостные чувства

Меня решили погубить.

Ты просто посиди со мною рядом,

Не нужно ничего ни говорить, ни делать.

Я буду занят сам своим уделом,

А больше ничего не надо.

Я помолчу немного сам с собой,

Подумаю о чём-нибудь, осмыслю.

Я соберусь с серьёзной мыслью

Над жизнью, смертью, над судьбой.

Как и теперь, я думаю порой,

Что значит моя жизнь в судьбе других.

Что значат этот самый стих

Ивсе стихи, написанные мной.

Не нужно возражать и соглашаться,

Я знаю, ничего не значат.

Давай же выбросим тот лист, который начат,

Давай научимся прощаться.

Хоть и не склонен я грустить,

Но мне сегодня отчего-то грустно.

Какое всё-таки ничтожное искусство —

Никчёмной жизнью жить.

Есть стихи, от которых грустно

Есть стихи, от которых грустно,

Что написаны просто так.

От безделья, не для искусства,

Не от души и не сердцу в такт.

Не от большого таланта, нет.

Из навязчивых слов и фраз.

Просто так, просто чушь, просто бред.

Написанные на раз.

Написанные без права, да.

И даже бывает обидно —

Что за чушь! Это правда,

Есть стихи, за которые стыдно.

Какой октябрь!

Какой октябрь! Какая нежность!

Я влюблён в эту тихую осень,

В её красивую и лёгкую небрежность.

И первый снег с листвою вроссыпь.

Мне мил печальный шорох листьев

Иредкий нежный тёплый дождь,

И ветер, что играет-злится,

И ветви клёнов, кашляющих в дрожь.

Мне мил октябрьский рассвет

Итишина октябрьской ночи.

И свет луны, такой печальный свет,

Когда всё ласково заботливо молчит.

Какая грусть! И всё-таки легко.

Всё как-то по душе и очень близко.

И свежей россыпью октябрьских стихов

Мне хочется душой излиться.

Какое небо

Какое небо!

Какая нежность!

Какая тишина и безмятежность!

Ах, как давно я счастлив не был!

Ах, как давно! Теперь уж и не вспомнить

Вкус сладостного счастья на губах.

Печаль и грусть в неласковых глазах,

И душу болью-судорогой сводит.

Мне б бросить всё, покинуть этот мир,

Мир, потонувший в грязи ноября,

И жизнь, прожитую как будто бы зазря

Вглуши неубранных квартир.

Какое небо! Какая нежность!

Там тишина, покой и безмятежность.

Осенний вальс

Ах, эта осень! Какая осень!

Вперемешку золото и кровь.

И ты, в глаза мне глядя, нежно спросишь:

«Скажи мне, это ли любовь?»

И я отвечу: «Счастье и любовь».

И мы закружим с листопадом

Осенний вальс под первый снег.

И ты со мной, со мною рядом,

И нас счастливей в мире нет.

Осенний вальс под первый снег.

Ах, эта осень! Ах, это счастье!

Ах, эта прелесть жёлтой красоты!

Ах, как не хочется с тобою мне прощаться!

И так не хочется терять свои мечты.

Ах, эта боль осенней красоты.

Ах, эта осень! Эта грустная осень.

Я один в упоении ласковых чувств.

Снег ложится на мокрый асфальт, словно проседь,

И на сердце щемящая тонкая грусть.

Ты меня о любви не спросишь.

Мне уже ничего не вернуть.

Если б я был художником

Если б я был художником – было бы счастье,

Я б, как стих, написал твой портрет.

Я б был предан ему всей душою и страстью,

Я б забыл, что тебя рядом нет.

Я б его полюбил, как никто никогда,

Такой чистой открытой любовью.

Я всю ласку, всю нежность ему бы отдал,

Я бы верил, что ты со мною.

Если б я был художником, было бы счастье,

Но я не художник, нет.

Боль останется болью, страсть останется страстью,

Но не я напишу твой портрет.

Мы не вдвоём, но чувства не обманешь

Мы не вдвоём, но чувства не обманешь,

И мне тебя так просто не забыть.

И мне осталась на прощанье память,

О том, что посчастливилось любить.

И я писал тебе об этом строки,

О жизни, помнится и даже о судьбе.

И были вечера и ночи одиноки,

Но я писал, о чувствах, о тебе.

Но ты же холодна к моим стихам,

Ты никогда не восхитишься ими.

Прости, что для тебя я их писал,

Они не перестанут быть твоими.

Ты ни одной строки в них не прочтёшь,

И не подумаешь ни на одно мгновенье,

Как билось сердце чувственно и в дрожь

И как я увлекался вдохновеньем.

И всё же, самою большой наградой

Мне было б, если б ты сочла сказать:

«А знаешь ли, я очень рада,

Что ты не бросил их писать».

Песня

Снегопад, снегопад, снегопад,

Скрой следы её туфелек тонких,

Чтобы смех её звонкий-звонкий

Мне не вспомнить уже никогда.

Чтоб забыть её ласковый взгляд

Инежную грусть улыбки.

Заметай, заметай, снегопад,

Все печали и все ошибки.

Заметай, заметай, заметай,

Ничего не желаю помнить.

Что же снег твой проклятый тает.

Давай-ка ты лучше спой мне.

Спой, да так, чтобы вон из души.

Чтоб ни голос, ни взгляд не остался,

По которым когда-то грустил.

Пой, снегопад, пой, снегопад, пой, снегопад, и пляши.

Да мало ль в кого я влюблялся.

Да мало ль кого я любил.

А теперь затяни заунывную,

Что-то хочет душа погрустить.

Как любил я когда-то милую,

Как её не могу забыть.

В тонких книжках будут строчки

В тонких книжках будут строчки,

А меня уже не будет.

Мои сыны и мои дочки,

Мои маленькие люди.

И, быть может, в уголочке

Кто-то даже ночь загубит

Стихой грустью в одиночку,

Что меня уже не будет.

В тонких книжках будут строчки,

И, быть может, книжку купят.

И тихонько в уголочке

Снаслажденьем ночь загубят.

А быть может, той же ночкой

Кто-то в книжку палец сунет,

Замарает книжку в слю́нях,

Может, даже в книжку плюнет —

Не понравилось ни строчки.

Памяти Васи Исакова

Его имя было, будет,

Есть у нас в умах и душах.

Каждый, кто меня осудит –

Был ли лучше?

Да, я не был лучшим другом,

Забывал пути к могиле,

Но порочным страшным кругом

И меня грехи водили.

Был я зол и был я болен

С целым миром был недружен

И под звоны колоколен

Обличал святые души

Проклинал Христа и Бога,

А потом всё новым кругом.

Я прожил ужасно много,

Просто стыдно перед другом.

Памяти Токаревой О.В

Вы живы памятью о вас

И потому надолго

Печалью слов и грустью глаз

И чувством долга

И неоконченным трудом

И недосказанным сомненьем

Наш мир подвержен тленью

Но вы в ином

Вы не подвластны временам

И нашим взорам

Мы все уйдём коль скоро

Нас позовут по именам

Кто вас назвал, кто вас нарек

А было имя вам святая

И смерть мучительна не в срок

Жизнь роковая

Ушли шагнув через порог

Куда – не знаю

И где ваш мир как он далёк?

Но заклинаю-

Коль взял так пусть благоволит вам

Нам не сочтите ж за грехи

Читать вам в память как молитвы

Свои стихи.

Марте Жирновой в ответ на посвящение

Мне не верится в поэзию вообще,

И я не вижу будущего в частности.

Сейчас в поэзии такой расклад вещей,

Что стыдно думать о своей причастности

К тому, что есть сегодня, ибо я,

Как бы не жил, но я живу сейчас.

Но думается мне, судьба моя

Не так горька – я верю в вас.

Я верю в вас, чуть меньше в остальных

(Поройвсё так неискренне и вздорно).

И перед вами преклоняюсь, ибо стих –

Ваш стих – sanctasanctorum.

Вечер поэзии

Вечер поэзии. Милая девочка,

Мне бы только начать писать,

А потом никуда не денется

Рифмы красивая стать.

А потом никуда-никуда

Не разбегутся проказницы-мысли.

Мы удержим их, и тогда

Уловим нам нужный смысл.

Мы напишем с тобой обо всём,

О чём нашим душам захочется.

О радуге под дождём,

О счастье, об одиночестве.

И ты увидишь, по тонким строкам

Будут, будут слова бежать,

То бурлящим, то нежным потоком

Будут нас и манить, и звать.

Будут звать нас в свой чудный мир,

Где от ритма захватит душу.

Мир муз и мир пьяных лир.

Слушай, милая девочка, слушай.

Слышишь, слышишь, играет музыка?

Неповторимый мотив и стиль.

Это играют музы

На своих инструментах стих.

Поэзия – это чудо,

И прекрасней искусства нет.

Посмотри, разве ты забудешь,

Как читает стихи поэт?

Так прекрасно, так вдохновенно.

То спокойно, то в шёпот, то в крик.

Посмотри, как заслушались все мы

Вэтот чудесный миг!

А ты знаешь, что Александру Блоку

Вответ на «Стихи о Прекрасной Даме»,

Может быть, на «Незнакомку»

Пели птицы в небесной дали?

Ну скажи, разве это не чудо?

Нет, прекрасней искусства нет.

Милая девочка, ты никогда не забудешь,

Как читает стихи поэт.

Всемирный день поэзии

Всемирный день поэзии.

Пишите стихи разные.

Ходите босиком по лезвию,

Красивыеи безобразные.

Пишите, мужчины и женщины.

Пишите, богатые и бедные.

Пишите о войне, пишите о нежности.

Кто пишет быстрей, а кто медленней.

Поэты! Поэты! Поэты!

О сколько вас талантливых и разных!

И хочется верить, что нету

Ни одного с разумом.

Поэзия только от сердца —

Пишите и рвитесь в клочья.

Чтоб кто-нибудь мог согреться

Поэзией от одиночества.

Чтоб от ваших стихов душа

Болью болела прекрасной.

Чтоб зачитываться и дышать,

И чувствами задыхаться.

Поэзия – это дар.

Но не будем красивых слов.

Но коль дар вам от Бога дан,

Так пишите же про любовь,

Пишите про чувства и дружбу,

Пишите про боль и грусть,

В словах оставляя душу,

В ритме оставляя пульс.

Пишите про горе и счастье.

Пишите про Мир и дом.

Пишите, как больно прощаться.

Про зарево за окном.

Пишите душой и сердцем.

Пишите о самом разном.

Чтоб кто-нибудь мог согреться

Поэзией – чудом прекрасным.

Мерцание звёзд не заметно

Мерцание звёзд не заметно.

Дыхание ветра чуть слышно.

Колокол церкви медный

Далёко гласит о Всевышнем.

Ничем не приметный, не праздник,

Как и другие, будний.

Ах, сколько таких не разных,

Ничем не приметных будет.

Я хотел бы другого счастья,

Быть любимым одной тобой,

С неподдельной тревогой и страстью,

С преданностью и любовью.

Чтобы был нам прекрасным праздником

Каждый последующий, новый,

Неповторимый и разный,

Господом день дарованный.

А если же ты отобрана,

Иль тебя от природы нет —

Благослови же, Господь, и одобри

Умереть мне в расцвете лет.

И коль в смерти бываетсчастье,

Я другого бы не просил,

Пусть со мною придёт прощаться

Та, которую я любил.

Помнишь?

В тебя влюблён поэт, и это много значит.

Когда поэт тобой живёт и дышит,

Он целый мир переиначит,

Перерифмует, перепишет.

Он в дар тебе преподнесёт

Всю красоту и таинство Вселенной.

Весь мир к ногам – таинственный и бренный —

В созвучье рифм, как в плеске вод.

Одну тебя боготворит,

В любви признается мелодией стиха.

А помнишь, с губ его стекал

Тихим звуком нежный ритм?

И ты внимала, он читал.

Был звук стиха, как звук молитв.

Когда в тебя влюблён поэт

Когда в тебя влюблён поэт,

Достаточно ль тебе красивых строчек,

Которые он пишет тихой ночью,

И шепчет полусумасшедший бред

Нежными устами, строчка в строчку,

Как исповедь последних лет?

Достаточно ль тебе его любви?

Смотри, в хрусталь разбившаяся о́земь.

Осколки хрусталя лови.

В последнюю несбывшуюся осень

Он уйдёт, не попрощавшись, до зари.

И что ни делай, что ни говори,

Ты вся застынешь в трепетном вопросе

Об оборвавшейся любви.

Взбунтует ветер в твоёмпростоволосье.

Тонкий томик на углях сгорит,

Куда его бесцеремонно бросят,

Где в нежных строках он тебя боготворит.

Я ухожу поутру в темноте

Я ухожу поутру в темноте,

Разглядеть не желая чужую квартиру.

Чужое давно мне претило

Обои и те

Противны.

Опостыливший вид из окна.

Свет фонаря напротив.

Взгляд отворачиваю. Стена

В прикосновенье к которой профиль

Стынет. Я не вернусь до темна.

В успокоенье закрытых глаз

Вся темнота в просторах.

И ничего, никого, кроме нас,

Нас, которых

Боже правый, в который раз

Терзает, ломает свет,

Ожидающих тьму, как счастье,

Которого всё-таки нет

И жизнь чёрно-белой масти

Горит рассвет

Становится озарена

Знакомая до отвращенья

В четверть, в десятую часть окна

Комната, нет, помещенье,

Ибо помещена

В жизнь мою (даром, что молод)

За ту сторону казённых дверей!

Плевать на время, усталость, голод.

Так уводите меня скорей,

Лестница, улица, город.

Всякий раз

Всякий раз ритмичные капли воды

Считай не биением сердца, но

Ритмичными шагами беды,

Приближающейся уверенно и давно.

Сразу собирай все свои плоды

Творчества, ибо только им дано

Оставить твои следы,

Стать в твоей чаше дном.

И, смею надеяться, можно

Коснуться не взгляда, но мысли,

Воображения, то есть, частицы жизни

Воспалённого знанием мозга.

И как сосуд заполняет объём воды,

Возможно, память о тебе наполнится тем,

Что составляют твои труды,

Когда ты останешься глух и нем.

Путь мой долог, и тьма кромешна

Путь мой долог, и тьма кромешна

Уже на закате дня.

Это зренье моё, конечно,

Снова подводит меня.

В этом мире, покуда полночь,

Очертанья едва различимы.

И этому, если вспомнишь,

Нет или есть причины,

Видимо, суждено.

Впрочем, судьба не слово,

Можно и обойти.

Но последнее время снова

Меркнет зренье на этом пути.

Или мой путь не верен,

Или я стал не тем,

Но мир мой, что был мне вверен

Иярок некогда – в темноте.

Но если хотя бы одна звезда

Светила б на небе, тогда, конечно,

Было бы легче, и путь тогда

Стал бы светлее, но тьма кромешна…

Был сон дурной

Был сон дурной: черна вода.

Гнилых зубов оскал

Мне говорил: «Твоя беда

Исмерть твоя близка».

Он мне пророчил жизнь в чаду.

Он говорил в укор.

Он целый мир призвал к суду,

И здесь же приговор

Кричал, зловонием чадя.

И мне в лицо, кривляясь,

Всё говорил мне про меня,

Ни в чём не ошибаясь.

Забытые стихи

Стихов позабытые строки

Мне уже никогда не вспомнить.

И уже никогда не исполнить

Мелодию звуков в потоке

Глухой заунывной речи.

И супротив шума извне

Мне слух мой порадовать нечем.

И только порой в тишине

Словно откуда-то свыше,

Мелодию опередив,

Я слышу! Я слышу! Я слышу

Забытых стихов мотив.

За два часа до весны

Двумя часами до

Была ещё зима.

Дом скалил зубы льдом,

В снег прятались дома.

И словно в такт метели,

Под шёпот бурь и вьюг

Ветра ещё свистели.

Ушёл последний друг.

Осталась не закрытой

Единственная дверь.

И вот нудит со скрипом

Об ужасе потерь.

О горечи утраты

тревожит тишину.

И скрипом как «когда-то»

Напомнит мне вину.

И мне в упрёк как будто

Минуту помолчит.

Проклятая минута.

Её уставший вид

Напомнят мне узоры

Вединственном окне.

И я гляжу, и взором

Сквозь них направлен к ней.

Её лица усталость,

И глаз её печаль…

Мне наплевать на жалость,

И всё же, очень жаль

Утраченной однажды,

Но безвозвратно, и

Не верь, не смей, ту жажду

Мечтой не утолить.

Останься только мыслью

Очетырёх стенах.

Да памятною высью

Олучших временах.

Первый снег

Первый снег. Я у Зимы на ладони

Черным пятном пальто,

И вечернее небо тонет

Вснежных узорах цветов.

Поздравляю себя с ноябрём,

С первым, ещё осенним,

Снегом в краю моём.

С тем, что уже вечерним

Часом кромешная тьма

Пронизана фонарями,

С тем, что теперь зима

Заснеженными домами

Украсила город мой,

В коем его уборы

Взгляду милей зимой.

Где парки, сады, соборы,

Площади, путь во тьме,

Набережная без прибоя

Чем-то приятны мне.

Город, сегодня в коем

Первый осенний снег,

Столь долгожданный покой,

Может быть, дарит мне.

Поздравляю себя с Зимой!

Я помню: мне снились две ночи подряд

Я помню: мне снились две ночи подряд

Стихотворенья, словами которых

Страницы тетради исписаны были.

Ни слова не помню, о чём говорили,

Но помню: то были прекрасные строки.

И сам я дивился при этом потоке

Чудеснейших звуков, и слух мой внимал.

И я рад был и счастлив, покуда я знал,

Что в каждой строке лишь моё вдохновенье,

Что жёлтых страниц я касался рукой.

Одиночество

Маме

Свет и обрывок газеты в окне.

Строка, вещающая о мире,

О каком-нибудь храме или же о войне.

Да кто её знает? О пустой квартире.

Я помню, я вижу тебя во сне.

И каждый день твой многими голосами

Напоминаем мне.

Я вижу тебя, глаза и

Губы с шёпотом их во тьме.

Совершенно одна. А когда закаты

На стене оставляют свет

Заходящего солнца, то как богаты

Воспоминания прожитых лет.

И память о том, когда ты

Была не одна возвращает вспять.

Впрочем, наверное, без надежды.

Пустота. Ты ложишься спать,

Не снимая одежды.

Не люблю

Есть что-то гибельное в том

Очередном признании,

С умирающим сердцем в тон,

Бессилием или изгнанием.

Которому сам не верю,

Но говорить велю

Сквозь чувственную потерю

«Я люблю».

Сквозь горестную утрату.

Но, сколько ни говори,

Так искренне, как когда-то

Уже не сказать о любви.

Грёзы

Полуоткрытое окно

Дышало ночью. Свет лампадки

Стерёг оставленную мной

Открытой книгу, чтоб в порядке

Сберечь страницы до утра,

До следующего продолженья.

Так было, помнится, вчера,

И завтра будет. Тщетно рвенье.

И ход часов – их труд напрасен.

Взгляд ищет за окном спасенья.

Но я чужд мысли, что прекрасен

Сей мир, и отдаюсь воображенью.

Радость

Тонких губ твоих нежно и скромно

Радость коснётся почти невзначай.

То будет улыбка, и она мне знакома —

Так улыбаются сквозь печаль.

Под грустные взгляды и звук «прощай»,

Когда в сердце томится боль и оскома,

Спрячется взгляд твой в небесную даль —

Словно ты небом вдруг стала влекома.

То глаз твоих карих коснётся слеза,

И станет их блеск и сильнее, и ярче.

И грустнее, печальнее станут глаза.

И глядя в лицо мне, ты тихо заплачешь.

Сестре Тамаре

1

Как против хода часовой

Ипротив суетного дня —

Я против жизни, я – с тобой,

Прими меня.

Я всё своё оставлю в прошлом,

Отрину и вернусь к тебе,

Чтобы с тобой, как в омут брошен,

Делить печаль в твоей судьбе.

Чтобы твою тоску твоими

Глазами выплакать, кляня.

Я слишком долго жил с другими,

Прости меня.

2

Скучный вечер. Ты одна.

Грустный вечер.

Ночь. Всё та же тишина.

Мир не вечен,

Жизнь как будто бы длинна.

Бесконечен

Век и долог

Водиночестве. В горсти

Пепел да ещё осколок

Света держишь – отпусти.

Развей по ветру,

Нечего жалеть.

Ночью, видно, гаснуть свету,

Пеплу – тлеть.

Ночью, видно, нету солнца,

Ночи нет конца.

Ляжет тень, и тень коснётся

Твоего лица.

3

О чём ты думаешь, когда одна

Вчужой необжитой квартире

Который год живёшь, которой шире

Пространства нет для одного, и тишина

Терзает слух,

И взгляду не на чем остановиться?

Не открывая дверь, точней провидца

Ты знаешь всё, что будет между двух

Казённых стен да меж окном и дверью —

В любое время, утром и в ночи

Всё о тебе по-прежнему молчит

И ни во что хорошее не верит.

И ты, войдя, покуда тишина,

Ответишь тем же: выплаканным взглядом

Да мыслями о том, что кто-то рядом

С другим, с другой. А ты опять одна.

4

Я из чёрных лоскутов

Чёрной нитью смоляною

Ночь сошью, тебя укрою.

Рукотворный тот покров

Пусть хранит тебя, покуда

Не настанет день и свет.

А наутро будет чудо —

Ничего былого нет.

Всё, что было горькой долей —

Всё пройдёт, в ночи погаснет.

Будет счастье в твоём доме,

Будет счастье, будет счастье.

5

Не боишься ли ты одиноких ночей.

Беззащитных и беззаконных.

Скрипа ночами створок оконных

Звона ключей.

Не своих а чужих, но за дверью, рядом

Не боишься ли ты вечерами взглядом

Тебя провожающих и потом

Нежеланных гостей. Не скорбишь ли о том,

Что некому выдать не словом, ни дрожью

Страха ночами. Что сегодня тоже

Нет никого, кто бы рядом проснулся

От грохота, гула, и всё ж улыбнулся,

Сказал бы не бойся, и нежно обнял

И тоже с тобою ночей бы не спал.

Молитва

Маме

Я в чёрной тьме и полуслеп,

Напрасно взгляд мой камень точит

Кромешной тьмы, и света нет.

И что мне ход часов пророчит —

Я знаю всё, и горек хлеб,

Вкушаемый мной этой ночью.

В руках моих чаша с вином, и вина

Противный и приторный вкус.

Я чашу свою испиваю до дна,

Мне страшно, и я молюсь,

Не видя – в лицо твоё, и да, пусть дана

Мне будет последняя радость, пусть

Я увижу тебя, будь со мною одна.

Шёпотом слов, не смыкая уст,

Я зову, и я вижу – твоя грусть мне видна.

Это матери моей грусть.

Раннее утро в осеннем лесу

Раннее утро в осеннем лесу,

Я снова иду, я один, как когда-то.

Мой единственный дар, и тебе я несу

Воспоминанья, в которых закаты

Были встречены здесь

И рассвет провожаем.

Я пришёл и вот днесь

Я тобою встречаем.

Раздели же со мной

Всё, что есть у меня,

Как когда-то сон мой

Ты делил у огня

Жёлтых листьев в мерцанье и блеске заката

И дивные песни в далёких ветрах,

И скупые дожди, и, казалось, тогда ты

Делил их со мною, как слёзы в глазах.

Раздели же теперь всё, что есть, на двоих,

И своим сокровенным со мной поделись.

Я пришёл, я пришёл, и руками своих

Длинных ве́твей ко мне на ветру потянись.

Оплаканы годы

Оплаканы годы, оплакано горе,

Как мокрая губка душа.

За прегрешенья заплачено втрое,

Чем каждый из них совершал.

Всё хуже и хуже, и всё в одно русло.

И смех уж давно невпопад.

Стало привычным быть бедным и грустным,

И помутневший взгляд.

И не видно уже ничего впереди.

Не будет ни грёз, ни мечтаний.

И останется тяжестью в нежной груди

Радость лучших воспоминаний.

Четверть века иль треть того

Четверть века иль треть того,

Половина столетия или его

Ровесником станешь – ни всё ли едино?

Мир неизменен, хочешь, иди на

Любые пути четырёх сторон —

Мир одинаков, не нов. И он

Стобой, до тебя, потом без тебя ли

Станет хоть в чём-то иным едва ли.

Сколько жизней весь мир творил,

Славил, пророчил и говорил.

Говорил. Говоря же, не верил сам

Тому, что скажет и тем словам,

Что сказаны были. И вот теперь

Сказанным ныне не верь.

Не верь впустое, молве и проч.

Оно не стоит того, и прочь

Уходи. Уходя, покинь

Всё, что было вокруг. И синь

Небесную взглядом пустым окинь.

Человек под луной

Человек под луной!

Ах, если б мне ещё увидеть вас.

Увидеть очертанья грустных глаз,

Не знавшие улыбки губы,

Услышать сухость ваших фраз

Иголос грубый.

Но вы молчали. Эта ночь

Была единственным мгновеньем,

Где я вас видел чёрной тенью,

Спешащей прочь.

Вы шли, сутулый и высокий,

Укутанный в осеннее пальто,

В глухую ночь, не разобрав дороги,

Ото всего вокруг и ото многих, кто

Сулил своё внимание. А вы же,

Казалось мне, презрением полны —

Ушли. Осталась ночь, и выжжен

Зрачок луны.

И ночь была. И тайной тишиной

Она благоговела перед вами.

А мир шумел последними словами

За вашею спиной.

Ах, если б мне увидеть вас хоть раз.

Увидеть очертанья грустных глаз,

Не знавшие улыбки губы.

Вас целый мир жестоко губит.

А я за вас.

Ночь. Тоска. Ноябрь

Ночь. Тоска. Ноябрь.

Было время, я умел

Говорить стихами, я бы

И сейчас о многом спел.

О любви, о разных чувствах.

Поцелуй, нежность рук.

Только стало как-то грустно,

Неуютно стало вдруг.

Нет ни слова, ни полслова,

Ни стихов, рождённых в ночь.

Ночь. Тоска. Ноябрь. Снова

Ускользающие прочь

Время и возможность дела,

Радость вдохновенных строк.

Может быть, и не умел я,

Может быть, я и не мог

Говорить стихами вовсе

О любви и об ином?

Ночь. Тоска. Ноябрь. Осень.

Осень за моим окном.

Когда солнце уже на Западе

Кадышеву Д. В.

Когда солнце уже на Западе,

Где-то в далёких странах,

Ночь, давно уже за полночь,

Вы гуляете, не правда ли, странно?

Мерцает небо бледными звёздами.

Ха-ха-ха-хохочет холодный ветер.

Если все званья на свете розданы,

Вы самый странный человек на свете.

«Безумный» о вас говорят.

Но я-то не верю в это.

Ночь. Мир в свете жёлтого фонаря.

И вы вне света.

И вы вне милости. Но вот он, мой восторг:

Вам наплевать на домыслы и сплетни.

Сырая ночь, фонарь давно исторг

Холодный жёлтый свет. И мир при свете

Особенно невыносим,

Мир суетный и неприглядный.

И вам становится тем более приятной

Возможность и способность быть не с ним.

И вы один. Вы снова на виду.

Как притча на устах у света.

Какая чушь, какой абсурд всё это.

Ночь кончится в заснеженном саду

Разбитым фонарём – в осколках света.

Игра

Ломберный столик для двоих,

Нет места для меня.

За ним я оставляю их,

Людей сегодняшнего дня.

Мой день вчерашний, он прошёл,

Скучен и печален.

Я развернулся, отошёл,

Остановился в зале.

Он и она – куда прекрасней.

Изящней пары не найти.

О, вы, залог чужого счастья,

Со мною вам не по пути.

Я ухожу. «До скорой встречи»

Едва ли стоит говорить.

«Прощайте», – вы сказали мне и «Нечем, —

Сказали вы ему, – ходить».

День прошёл, весь день я нем

День прошёл, весь день я нем.

Только звоном хороводным

Вголове громады тем.

Ночь теперь, и ночь бесплодна.

Ничего, даст Бог, и завтра

Будут темы в нашей власти.

Ах, с каким мы их азартом,

Как легко, играя, в страсти

Выразим в изящных фразах

Внаступившем вдохновенье!

Завтра, завтра, всё не сразу.

А сегодня – спи, мой гений.

Ночь

Ночь тиха. Какая грусть.

Господи, с чего всё это?

Ночь страшна, и я молюсь.

Ночь темна. Лишь тусклым светом

Падает в моё окно

Дальняя луна.

Светят звёзды, всё равно

Ночь темна.

Прекращаю речь, молчу.

Снова тишина.

Мне тревожно, жгу свечу.

Комната озарена

Красным пламенем огня.

Тени на стене.

Ход часов замедлен. Дня

Не дождаться мне.

Закончится, забудется

Закончится, забудется, и слава

Не Богу, может быть, не жизни, не судьбе,

Но всё ж возможности, желанию и праву

Начать всё сызнова. И самому себе.

Сказать себе обещанное слово

Кпрошлому себя не возвращать,

Сдержать его, чтобы начать всё снова.

Как данную впервые жизнь начать.

Листов тетрадных желтизна

Листов тетрадных желтизна

Сохранит слова и строки.

Впрочем, где их новизна?

Скучно, скучно при потоке

Заунывной бедной речи.

Господи, зачем дана

Мне она, когда мне нечем

Высказать себя сполна?

Как я писал

Ночь. Минуя кровать,

Я кружу у стола.

С чего мне начать писать?

Как подобрать слова?

Собственно говоря, о чём?

О чём я хочу?

О прежнем или теперь о том,

О чём много лет молчу?

Не знаю. Впрочем, пока

Больше сомнений нет.

Сажусь и пишу. Рука

Выводит строку. Но бред

Выходит строка за строкой.

И я спрашиваю себя,

Зачем я ночной покой

Трачу, листы скребя.

Не знаю, не нахожу ответ.

Встаю. И опять —

Стол мой святой предмет.

И совсем не хочется спать.

Смотрю на него и словно

Слова заклинаний шепчу

Впоисках нужного слова.

Не нахожу. Молчу.

Молчанье и тишина

Успокаивают как будто.

Ложусь на кровать. Не до сна.

Сегодня я спать не буду.

Встаю и сажусь опять.

Наброшенные слова

Пытаюсь с трудом читать,

Их разобрав едва,

Повторяю привычный обряд:

Движенья, слова и ритмы

Удеревянного алтаря

В поисках точной рифмы.

И вот я – чувствую, чувствую, чувствую:

Мой труд наконец-то отмечен.

И чередую быструю устную

Сизысканной письменной речью.

Новая тетрадь

Не убираю новую тетрадь,

Я всё-таки её открою,

И может, что-то написать

Смогу. Но тонкою строкою

Вношу сумятицу в страницы,

Раздор чернилами в листы,

Которым вместе не ужиться.

И те, что белы и чисты,

Противятся письму. И строки

Ложатся криво, рифмы нет,

Избиты темы, однобоки,

Бессмысленны слова. Рассвет

Застал меня с провалом,

С моим позором (не впервой).

Ах, сколько раз уж порывал я,

И рвал листы над головой.