Текст книги "Вирусократия"

Индия, где-то в горах штата Керала

Горная резиденция Великого Ордена «Аватара Шивы» располагалась в месте, формально принадлежавшем одной из крупнейших индийских корпораций, добраться до которого можно было только на вертолёте или пешком по единственной горной тропе. Естественно, место это предназначалось для проведения особо секретных переговоров и отдыха высшего руководства той фирмы, которая купила участок земли в горах и построила там этот комплекс зданий. Поэтому высадившийся туда с трёх прилетевших в разное время и с разных направлений вертолётов «десант» пожилых, но подтянутых мужчин, часть которых была в костюмах от лучших европейских портных, другая же часть – в традиционных одеяниях сикхов, не вызвал бы удивления даже у заинтересованного наблюдателя, окажись такой где-нибудь поблизости. Но его не было, тем более что все, даже потенциально возможные при использовании альпинистской техники подходы к резиденции ещё за три дня до того были плотно перекрыты, а воздушное пространство контролировалось парой компактных армейских РЛС последнего поколения.

Ареопаг в полном составе собирался крайне редко, по особым случаям. И сейчас был как раз такой случай. Первым, с разрешения Высшего Ситара, именуемого Головой Воплощения Шивы, начал говорить тот, чьё место в иерархии обозначалось как Левая Рука этого Воплощения:

– Все уже ознакомились с заключениями наших специалистов, а также учёных из Гиберабадского центра клеточной и молекулярной биологии и контролируемой нами Genomic Biotech. Поэтому я буду краток – появление этого нового микроорганизма в естественных условиях крайне маловероятно. Но по данным наших Видящих в Глубинах Бытия этот супермутант мог возникнуть в том числе и как следствие неких магических воздействий на специально подобранные комбинации обычных, если так можно выразиться, микроорганизмов. Но вот определить, кто и когда оказал или мог оказать в прошлом такое воздействие, им не удалось. Эти линии событий расщеплены и перепутаны даже на самых глубоких слоях Реальности. А значит, здесь действовали маги не просто высокого, а предельно высокого уровня. Или были использованы какие-то древние артефакты. Возможно, что эта напасть вообще была создана во время последней Великой магической войны и, каким-то образом уцелев с тех времен, сейчас почему-то активировалась.

– А не слишком ли вы упираете на эту версию возникновения угрозы? – спросил самый молодой из членов Ареопага. – Может быть, учёные нашли способ создания подобного чудовища с помощью чисто научных методов – на стыке генетики, молекулярной биологии, нанофизики и так называемых энергоинформационных исследований? Исследования в этих направлениях сильно продвинулись за последние годы.

– Это верно. Однако мы должны отработать и магический вариант. Потому что опасности, возникающие в научных исследованиях, поддаются анализу, а вот проявление древних артефактов или использование чудом сохранившихся магических технологий воздействия на живые организмы – а мы знаем, что в древности такие способы существовали, – могут привести к непредсказуемым последствиям.

– Предлагаю взять в разработку все возможные варианты возникновения этой новой болезни, а также активизировать всех контролируемых нами специалистов для поиска методов борьбы с ней, – веско произнёс глава Ордена. – Возможно, придётся даже пойти на временные союзы с китайскими и японскими обществами, поскольку угроза эпидемий наиболее опасна для стран с высокой плотностью населения. Ведь нам просто некуда прятаться.

После этого все собравшиеся приступили к обсуждению планов мероприятий, заранее подготовленных присутствующими по курируемым каждым из них направлениям деятельности.

Хабаровский край, таёжный скит

Добраться до этой скрытой в глухой тайге заимки (если так можно назвать довольно большой деревянный дом с огромным подполом, к тому же оснащённый специальной кодированной спутниковой связью) можно было либо по воздуху, либо пешком от находившейся в ста километрах ближайшей реки, либо владея искусством туннельного перехода или, как его называли на Руси в древности, дальноступа. В любом случае для этого надо было знать точное местоположение и суметь пройти через все расположенные на подступах системы охраны – как современные, так и старинные, но от того не менее эффективные и труднее обнаруживаемые электронными сканерами. А ещё у этого глухого скита была и вовсе необычная защита – магическая, которая, как говорится, отводила глаза и блудила тех путников, которые могли случайно забрести в эти глухие места. Хотя последний раз такое случилось более пятидесяти лет назад, и, к счастью для заблудившихся, после аварии вертолёта геологов тогда словно вывели к реке, как будто кто-то незаметно направлял их от одного знака к другому: заброшенное место для костра, зарубки на дереве, показывающие, куда идти дальше, следы зверей, выводящие к ручью, впадавшему в реку. Но для путника, имеющего недобрые намерения, приход в эти места закончился бы гораздо печальнее – сгинул бы, и следов его не нашли.

Постоянно жил в скиту всего один человек неопределённого возраста, которому можно было с равным успехом дать по внешнему виду как сто лет, так и тридцать-сорок, особенно увидев его движения во время ежеутренних занятий какой-то странной системой то ли боя, то ли танца. И покидал этот отшельник своё убежище крайне редко. Да и гостей привечал тоже не часто. Но сейчас их набралась полная изба.

Большой Сход Незримого Всерусского Монастыря открыл живущий в скиту Настоятель:

– Мы ещё не успели наладить тесные контакты с Братством «Вера, Свобода и Воля», чтобы взаимно усилить друг друга и начать мероприятия по реформированию Православной Церкви России (ПЦР) и возвращению народу Подлинной Веры, чтобы противостоять бесовским деяниям зарубежных тайных Орденов, как на нас обрушилась новая напасть. Появившийся словно из ниоткуда новый инфекционный возбудитель вполне может вызвать эпидемию и даже пандемию. И мы должны встретить это новое испытание во всеоружии.

– Что скажешь, Воевода? Какие есть соображения по отражению новой угрозы?

– Я со Зрящим нашим в целом согласен, но кое-что хотел бы разобрать подробнее. Прежде всего, Владыко, надо понять, можно ли предотвратить массовое заражение жителей России доступными нам молитвенно-исихастскими методами. А заодно как через наших людей во властных структурах и подведённых к тому Братству, с которым судьба свела нас во время действий против активизировавшихся нелюдей, распространить доступные нам знания, полезные для работ по поиску лекарства от этой новой заразы.

– Что ж, на том и порешим. А сейчас прошу всех сделать предложения о том, какие конкретно действия готовы предпринять ваши сообщества на своих участках работы.

Гронкьявик, Фарерберген,

центральное бюро Ордена «Единая Раса»

Несмотря на конец лета, вершина сопки Дагелаар была покрыта снегом. Как и перед началом своей русской эпопеи, Нэш стоял у окна, созерцая чеканно проступающий на фоне пронзительно-синего неба силуэт сопки. Жаль, что ясная погода бывает над Фарербергеном довольно редко: как-никак кругом Атлантика, и совсем неподалёку огибает Гренландию Гольфстрим. Эти места смело можно считать северным филиалом туманного Альбиона и гористого Скотланда. Просто в Скотланд из Лондона при желании можно было добраться и пешком, а на Фарерберген только по морю. Северный остров, практически подбрюшье Арктики в Норвежском море. Не настолько стылый, как северный собрат Шпицберген, но и не тепличная Европа.

Нэшу тут нравилось. Всё нравилось от степенности аборигенов до пряного вкуса легендарной фарербергенской селёдки. Нравилось, что власти Гронкьявика запрещают держать собак в черте города, что население острова не отравлено футбольной болезнью, а вылет национальной команды из чемпионата Европы уже на отборочном этапе никто не считает трагедией. Нравилась льющаяся со склонов Дагелаара прохлада, в сравнении с севильской душегубкой местный климат представлялся просто идеальным.

Определённо верхушка Ордена «Единая Раса» поступила верно, поместив центральное бюро в этой сонной стране европейской и неевропейской одновременно. Основные столицы Старого Света всего в часе лёту, и вместе с тем очаровательный налёт провинциальности. Во всём от работы до бытовых мелочей.

От разглядывания видов за окном его отвлёк сигнал вызова по внутренней связи. Подойдя к столу, Нэш надел гарнитуру головного микрофона и нажал кнопку селектора. Он услышал голос своего личного куратора из числа членов Высшего Совета Ордена. Этот пожилой человек, предпочитавший костюмам скрывающие наметившееся брюшко рубашки навыпуск и свободные брюки, обладал мягким и вкрадчивым голосом, в котором, впрочем, при необходимости мгновенно возникали стальные нотки.

– Привет, Нэш, – едва ли не весёлым тоном поздоровался куратор. – У тебя срочные текущие дела есть? Если есть, переключи их на кого-то из твоей группы. Ты вместе со мной через полчаса должен быть в малом зале для совещаний.

– Понял. Выдвигаюсь.

Реально неотложных дел у Нэша не было, и поэтому он не спеша направился в особо защищённый сектор здания, в котором находились комнаты для работы с особой документацией и залы для совещаний. Пройдя все положенные процедуры идентификации, спустя двадцать минут Нэш вошёл в зал, в котором обычно собирались лишь высшие руководители Ордена. И хотя после операции в России сам Нэш прошёл сразу два посвящения подряд и занял должность начальника отдела информационных спецопераций, приглашение в этот зал его изрядно удивило. И напрягло. Потому что приглашение его скромной персоны на совет, членами которого будут лишь высшие иерархи Ордена, вряд ли добавит ему оптимизма. А вот геморроя добавить может.

Когда собрались все участники совещания и защитные системы зала фактически изолировали его от всего остального здания, Нэш отметил для себя ещё один важный момент – все прибывшие были людьми. Входящих в Совет Ордена высших эльфов и оборотней на этом совещании не было.

– Не будем терять время, – открыл собрание глава Совета. – Среди членов нашего Ордена выявлено несколько заболевших той новой болезнью, которая, судя по всему, уже распространилась по всему миру. Наши источники в органах власти разных стран сообщили, что правительства пока ещё тайно, но при этом очень активно готовят реализацию планов противостояния возможной пандемии. Возбудитель этой напасти, судя по полученным сведениям, обладает стопроцентной летальностью и чудовищной устойчивостью к воздействию всех известных типов антивирусных и противобактериальных препаратов. И при этом наши специалисты утверждают, что подобный монстр мог быть создан, в том числе с помощью некоторых магических технологий, упоминания о которых сохранились в анналах с описаниями сражений четвёртой Великой Магической войны. Увы, описаний самих этих методик не осталось, но вот упоминания о тех воздействиях и результатах, к которым они могли приводить, сохранились. И нас не может не тревожить то, что это заболевание ставит под, не побоюсь такой метафоры, смертельную угрозу все наши программы по переустройству мира. Но начать обсуждение я бы хотел с того, что представлю присутствующим членам Совета члена нашего Ордена, который своими действиями в России окончательно доказал реализуемость нашего плана. И заодно попрошу его лично рассказать нам, какие моменты проведённых мероприятий ему запомнились более всего и почему. Прошу вас, посвящённый четвёртого уровня Нэш.

Нэш встал, ощутив напряжение, которое тут же сбросил привычным усилием воли. В конце концов он же посвящённый достаточно высокого уровня. Да и дела в России он сделал добротно. Но вот чего такого особенного от него хотят услышать, не понятно. Однако молчать больше нельзя. Нэш незаметно выдохнул и произнёс:

– Благодарю вас, Верховный Магистр. Только вот не знаю, что такого особенного было во время операции. Вернее, особенностей, конечно же, хватало – тем более в России. Но ничего совсем уж необычного я не припомню. Разве что меня чуть не похитили адепты Ордена «Аватары Шивы», и как меня освободила группа во главе с магистром Эоном.

– Разрешите мне помочь моему подопечному, – произнёс куратор Нэша. И после того как глава Совета кивнул, куратор, улыбнувшись своей излюбленной улыбкой, при которой глаза его оставались жёсткими и холодными, как у змеи или у эльфа, куратор Нэша задал ему тот же самый вопрос, который он задал сразу после того, как тот эвакуировался из России:

– Во время твоих контактов в России с магистром Эоном и оборотнем Гурсулом их поведение не показалось тебе в чём-нибудь странным?

– Ну, вели они себя немного грубовато, и любви к людям у них особой нет, включая нас, их соратников по Ордену, но ничего другого – особого – я не заметил, – ответил Нэш, выделив слово «особого».

– А они не пытались разузнать у вас какие-то особенности того, чем вам пришлось заниматься? – спросил сам Верховный Магистр.

– Нет, сэр.

При этом Нэш решил умолчать о тех размышлениях, о которых поведал ему магистр Эон.

– Хорошо, садитесь, Нэш, – сказал глава Совета. – А теперь я предоставляю слово главе клана Смотрящих.

– Если мы думали о возможности использования ДНК-избирательных вирусов для создания новой конфигурации государств и этносов на территории Евразии, то что мешало иметь такие же мысли древним расам? И воплотить их в жизнь, – произнёс член Совета, который был главой Инквизиции, как члены Ордена за глаза называли клан Смотрящих, а иначе говоря, службу внутренней безопасности. – Сообщу, почему это совещание, как все заметили, происходит в сокращённом составе. Дело в том, что, как показали результаты проведённых в нашем собственном исследовательском центре исследований возбудителя этой новой болезни in vitro[8]8
  in vitro (лат. «в стекле») – технология выполнения экспериментов, когда опыты проводятся в пробирке, либо вне живого организма. Многие эксперименты, имеющие отношение к молекулярной биологии, биохимии, фармакологии, медицине, генетике и др., проводятся вне организма и живых клеток, при этом результаты опытов вполне достоверны.


[Закрыть], он не действует на имеющиеся в нашем распоряжении биологические структуры эльфов! И в совокупности с тем, что в принципе такой возбудитель мог быть создан с применением магических методов, которые, возможно, сохранились в архивах или даже в памяти древнейших из ныне живущих эльфов, можно предположить, что именно эльфы могли создать это заболевание. И поэтому мы должны решить, стоит ли нам, человеческой части Ордена, провести мероприятия с целью выяснить это. А также то, владеют ли Древние вакциной или лекарством.

В повисшей в зале тишине голос Верховного Магистра прозвучал подобно грому в безоблачном небе:

– Прошу всех высказаться. После чего члены Совета будут голосовать. А исполнение некоторых действий, направленных на реализацию принятых решений, мы поручим Нэшу, имевшему дело с эльфами и оборотнями в реальной боевой обстановке ещё тогда, когда он сам пребывал в состоянии сильнейшего стресса. А значит, имеющего в подсознании и в форме слепка в полевых структурах некоторые особенности действий Древних, для осознания которых его следует в кратчайшие сроки подготовить к инициации третьего уровня посвящения. Ну а теперь я хочу услышать мнения и соображения всех присутствующих.

Глава 2. Призрак пандемии

Северный Кавказ, частные охотничьи угодья в горах близ Лагонаки

– Ты же телееевииизииииоооонщииииик… Неужели всё, что показывают последнюю неделю, правда? – высокий стакан громко стукнул о край стола. Голос был чуть хрипловат – его обладатель явно не следовал предупреждениям Минздрава о вреде курения. А по характерному растягиванию слов было видно, что и о вреде чрезмерного употребления алкоголя он тоже имел своё, отличное от общепринятого представление.

– Можно «запиарить» всё, что угодно, но новости – это как раз то, что весьма неохотно поддаётся пиару. И потом, купить все новостные каналы в прайм-тайм, никаких денег не хватит, – это я тебе говорю как телевизионщик.

Мужчина лет пятидесяти, с явным брюшком и большими залысинами отодвинул пустой стакан на середину вычурного журнального столика и исподлобья взглянул на своего товарища, главного редактора одного из каналов южнороссийского телевидения.

– Не пей больше, Андрей, – строго произнёс тот, не отрываясь от экрана ноутбука. – Тебе хватит!

– Сво-о-лочи! Та-а-кой отпуск угробить, – не успокаивался толстяк. Он потянулся было к бутылке «Белого коня», но посмотрев на товарища, убрал руку за спину. Совсем как маленький ребёнок, которому строго-настрого запретили трогать любимую игрушку.

– Захауха, братуха! А вот мне налей, Андрюха, – с первым словом, прочно вошедшим в обиход у многих русскоязычных местных жителей и означавшем «слышишь» на адыгском языке, главред оторвался от ноутбука. После чего завершил мысль сразу крылатым выражением и словами известного поэта. – Ибо истина, как известно, в вине, а верить во всю эту круговерть вокруг общемировой пандемии, хоть и не хочется, но придётся. К тому же «мой первый друг, мой друг бесценный», застряли мы с тобой здесь, похоже, надолго!

– Эт-т-да-а! – согласно кивнул в ответ Андрей, которого развозило всё больше и больше, что, впрочем, не помешало ему налить стакан, не расплескав ни капли виски.

– Со-о-довую? – икнув, предложил он, хотя прекрасно знал, что Денис Парамонов никогда и ничего не разбавлял – ни спирт, ни новости.

– Да иди ты сам знаешь куда со своей содовой. На вот лучше полюбуйся, – журналист взял из принтера пару листов, на которых специально распечатал для своего друга несколько новостных веб-страниц. Андрей в прошлом был очень близорук и носил очки минус десять, а теперь хотя и видел на все 100 % благодаря врачам из национального медицинского центра, но то ли по старой привычке, то ли из боязни снова стать близоруким никогда не читал с монитора, а уж с экрана миниатюрного «ноута» Парамонова тем более.

Заголовки новостных лент, телеграфных агентств, национальных каналов телевидения и радио, вся мировая сеть Интернет, первые полосы ведущих газет и журналов по всему миру, словно сговорившись, писали, показывали, говорили, кричали разного размера и формы заголовками: «Пандемия!», «Апокалипсис», «На пороге судного дня» и т. п.

Денис Владимирович повернулся было к Андрею, но тот уже дремал, откинувшись на спинку кресла.

– Слабак, – беззлобно усмехнулся Парамонов и одним залпом проглотил добрую половину золотистого содержимого стакана, налитого заботливой рукой его опьяневшего друга.

Вторую неделю они отдыхали на охотничьей заимке генерала Звягина – общего товарища со времён Афгана.

Когда-то заимка принадлежала министерству обороны, а потом во времена Большого смутокризиса начала второго десятилетия была выкуплена Звягиным, ставшим к тому времени одним из удачливых предпринимателей, почти за «понюх табака».

Заимкой её называли в шутку. Гораздо больше к этим добротным строениям, разбросанным на площади около трёх гектаров, подходило определение «минисанаторий».

При желании здесь можно было разместить и целый месяц кормить запасами из «погребка» полную роту солдат. Так что вопрос о хлебе насущном пока не стоял. С медикаментами и водой проблем тоже не было. Дизель с запасом солярки на год непрерывной эксплуатации, тепловые насосы и коллекторы, солнечные панели и даже пара ВЭУ – парусного и роторно-вертикального типов – гарантировали, что даже выход из строя внешних сетей не оставит хозяйство без энергии и тепла.

В обычное время, когда на заимке не было массовых мероприятий, её обслуга состояла всего из трёх человек – давно живущего здесь местного жителя с женой и сыном-инвалидом.

Из средств связи на этой базе были два обычных телефона и мощная военная рация с запасом элементов питания. Также здесь работали мобильные, заодно обеспечивая через 4G-сеть выход в Интернет.

Поглядев на спящего друга, Денис Владимирович снова подсел к ноутбуку и вошёл в Skype. Тренькнув, пошёл гудок, и вскоре на экране появилось озабоченное лицо хозяина заимки – бывшего генерала-десантника, а ныне депутата Государственной Думы и обладателя десятка предприятий господина Василия Ивановича Звягина.

Центральная Россия, кладбище небольшого провинциального городка

Настоятель Церкви Всех Святых отец Мефодий устало опустился на табурет, заботливо подставленный стоявшей рядом работницей крематория. Возраст её было не определить из-за скрывающей большую часть лица марлевой повязки. Сам батюшка носил новенький респиратор импортного производства, не мешающий говорить. Их по церковным каналам централизованно доставили священникам даже в отдалённые приходы.

Сегодня он нёс службу в крематории и отпевал уже пятнадцатого покойника. Страшно смотреть на обращённые к тебе глаза людей, оплакивающих своих близких и при этом зачастую думающих, что скоро настанёт и их черед. Лица, спрятанные под марлевыми повязками и респираторами, позволяли увидеть только глаза. Боль, непонимание, страх, последняя надежда, отречение, пустота, смирение. А у некоторых явно пожилых людей, пришедших на службу в противогазах ещё времён Второй мировой, и глаз было не разглядеть.

К видимому от того места, где сидел отец Мефодий, непрерывно облучаемому кварцевыми лампами входу в зал для последнего прощания подъехал очередной специальный катафалк. Из которого достали наглухо запаянный спецгроб. Бравые работники кладбища, в обычное время немного нагловатые и постоянно слегка пьяные, – и те стали трезвее и молчаливее. Работы, за которую им раньше платили родственники, у них стало гораздо меньше. Практически всем теперь занимались бойцы СПЭБов (специальных противоэпидемиологических бригад). В белых защитных костюмах 1 класса биозащиты с автономной системой дыхания они походили на инопланетян. Сноровисто выносили из катафалка очередной гроб, короткая молитва, никакой музыки, только жужжание механизма плиты, опускающей гроб к печам. И сдержанный плач единственного родственника – кладбище на спецрежиме, массовые посещения запрещены. Для прощания с умершими допускался только один родственник, которому возвращали урну с прахом. Её он забирал с собой, поскольку захоронения были приостановлены и откладывались до особого распоряжения властей. При въезде на городское кладбище дежурили две машины санитарной обработки да видавший виды милицейский УАЗик. А по периметру городок был блокирован войсками и входил в карантинную зону, каких становилось по стране всё больше и больше.

Покидая кладбище, все проходили специальную обработку в санпропускнике – огромной прорезиненной военной палатке. Судя по количеству новых покойников, помогало это мало, но приказ властей пока ещё соблюдали.

За последний месяц из тридцати тысяч жителей городка уже более четверти обрело вечный покой. Оставшиеся спешно скупали в магазинах продукты, заодно сметая с полок спички и всё, что могло пригодиться для житья в деревне. Очереди выстраивались задолго до открытия магазинов. Кое-где возникали перепалки. Тех, кто пытался всё решить силой, просто-напросто выкидывали из очередей военные патрули и местная милиция. Ещё верившие в то, что медики найдут-таки лекарство от неизвестной болезни, люди старались сдерживать свои чувства. Хотя с каждым днём обстановка накалялась всё больше.

США, штат Техас, окрестности скотоводческого ранчо

Джек вдавливал педаль газа с такой силой, что казалось, нога вот-вот продавит пол старенького пикапа. Но видавший виды перегруженный «Форд» реагировал на это совсем не так, как хотел его хозяин. Урча мотором и подпрыгивая на неровностях дороги, он продолжал свой путь, практически не отзываясь на утопленную в пол педаль. А до ранчо оставалось ещё миль десять. Жену и маленького Билла из города Джек забрал ещё неделю назад. Мой дом – моя крепость, так или как-то похоже говорили далёкие предки Джека, прибывшие в Америку из Глазго во времена Юконской лихорадки. Этим техасским ранчо владел ещё его дед. Он удачно застолбил один из участков на Юконе. А когда на том ручье, где находился участок, обнаружилась неплохая залежь золота, пращур продал его и купил кусок земли в Техасе.

В город пускали только по специальным пропускам, и Джек сделал все закупки в пригороде. Несколько ящиков с консервами, запасные батареи для фонарей и радиоприёмников. Четыре стоящие в кузове бочки под завязку залил дизтопливом. А для Билла взял целую кипу комиксов. И вот теперь возвращался обратно.

Солнце медленно скатывалось к горизонту. Тени редких деревьев становились длиннее. Сумерки были недолгими, и темнота быстро обступила пикап. В свете фар мелькала мошкара. Дорожные указатели подмаргивали флуоресцентным отблеском.

Музыку в машине Джек не включил. Настроение совсем не располагало слушать даже его любимый тяжёлый рок.

В недавнем телеобращении к нации президент, как всегда, заверил граждан, что все силы лучших специалистов привлечены для скорейшего решения возникшей проблемы.

Пока это означало только, что по всей стране было введено чрезвычайное, а позднее и военное положение. Перемещение по стране стали ограничивать. Все коммуникационные центры перешли под контроль ФБР. Средства массовой информации взяли под контроль – всех их работников вместе с семьями после тщательной проверки на заражённость разместили в специальных, оборудованных для этой цели местах поселения. И в результате теперь с целью предотвращения возникновения панических слухов и настроений все СМИ крутили бесконечные ролики о мерах предосторожности, правилах поведения и средствах индивидуальной защиты.

А во все ранее независимые телекоммуникационные компании пришли люди из АНБ[9]9
  АНБ – Агентство национальной безопасности. Спецслужба США, занимающаяся научно-технической разведкой и контрразведкой, разработками систем безопасности в информационных сетях (включая криптографию), а также занимающаяся съёмом информации с систем связи потенциальных противников и анализом информации, полученной как путём электронного шпионажа, так и из открытых источников, собираемых в спецбазы данных.


[Закрыть] и, пользуясь чрезвычайным положением, подключили к их каналам связи свои устройства контроля трафика и сообщений.

Силиконовую долину и другие научные зоны и университетские городки, в которых собрались представители учёного мира, вообще закрыли для посещения. Там теперь, согласно обещанию президента, сотни специалистов пытались найти средства спасения.

По телеканалам сплошь показывали фильмы патриотического направления – о величии нации и страны. Увеселительные заведения от баров до казино, театры и концертные залы по приказу властей повсеместно закрылись. Занятия во всех учебных заведениях прекратились. Люди стремились встретить надвигающуюся угрозу в кругу своих близких. Студенты, туристы, командированные экстренно возвращались оттуда, откуда выезд ещё был разрешен. Взрослые везли к себе престарелых родителей или наоборот отправляли бабушкам и дедушкам внуков. Страна, раньше никогда не знавшая проблем с доставкой пассажиров, столкнулась с очередями и нехваткой билетов на внутренние и внешние рейсы.

За этими воспоминаниями Джек и не заметил, как доехал до места. Въезжая во двор, он оценил, что автоматика ворот работает как надо – послушные фотоэлементам тяжёлые створки бесшумно закрылись сразу, как только машина пересекла линию забора.

Ранчо встретило хозяина непривычной тишиной. Всё своё поголовье Джек продал месяц назад, поддавшись на уговоры бойкого торгового представителя. Цена, которую предложил покупатель, была очень высока. Спрос на говядину для консервов в последнее время вырос до ажиотажного. Бывший морской пехотинец Джек нутром чувствовал, что пандемия, возникшая, если верить новостям, по всему миру, закончится не скоро. Надо было готовиться к худшему. Риск заболеть был, конечно, и в этом отдалённом местечке. Но все меры предосторожности, какие ему были известны, он принял. И теперь надеялся на Бога и на себя.

Россия, блокпост на дальнем выезде из областного центра

Мелкий моросящий дождик шёл уже часов пять. Возле приспущенного шлагбаума уставший и раздражённый дежурный боец, чертыхаясь, докуривал очередную сигарету. Большой капюшон дождевика поблескивал в лучах дежурного освещения, почти полностью скрывая закрытое респиратором лицо постового. Светало.

Боковой люк стоявшего на обочине БМП приоткрылся, и голос старшего наряда капитана Семёнова донёс до постового радостную весть:

– Давай в машину, Лёха тебя сменит.

Лёха, большой грузный сержант, незамедлительно появился в проёме люка. Поправил пока ещё сухой дождевик и махнул товарищу рукой. Мол – иди, давай. А сам не спеша направился к шлагбауму.

Ещё минуту назад, казалось, что, услышав такие слова, постовой с разбегу бросится к военному «Уралу» – каптёрке, сбросит с себя тяжеленный дождевик, сменит промокшие ботинки на сухую обувь и наконец «нырнёт» в тёплое нутро БМП. Но вот ведь какова человеческая натура! Стоит только увидеть, что вот оно, то, о чём ты мечтал целых четыре часа, стоя под дождём, и ради чего готов был бежать что есть сил к закамуфлированному грузовику, свершилось – ан нет. Теперь можно не спеша, точно так же, как и приближающийся Лёха, откинув надоедливый капюшон назад, лихо хлопнув по ладони товарища, смачно сплюнув и всем видом показав, что тебе сам чёрт не брат, вразвалочку дойти до «Урала». И, махнув ещё раз вновь заступившему постовому, потянуть ручку дверцы вниз и войти в каптёрку степенно – так, словно и не мечтал об этом последние четыре часа.

Движение по дороге мимо блокпоста было не таким насыщенным, как на главных магистралях, ведущих к другим городам. Здесь проезжали в основном жители отдалённых деревень, почти полупустых и заброшенных. И поэтому блокпост поставили как бы авансом. На блокпостах дежурили бойцы внутренних войск, а на КПП и СКП местный ОМОН и представители специальных санитарно-эпидемиологических бригад. Пока в СКП дежурили в основном три – четыре медика. И лишь в очагах эпидемии медленно, но, как говорится, уверенно возникающих по всей стране, дежурил полный штат с соответствующим медицинским оборудованием.

Областной центр в зону карантина не входил. Пока. Поскольку граница закрытия проходила по одним только медикам известным параметрам, но принцип действия в кризисных ситуациях «лучше сейчас перебдеть, чем потом перебздеть» никто не отменял – и посты, СКП и КПП спешно расставляли по всей области. Приказ перекрыть всё, даже лесные тропы исполнялся добросовестно, хотя в этой российской глубинке вряд ли можно было учесть все направления перемещения граждан. Без документа о прохождении обсервации[10]10
  Обсервация (лат. observatio «наблюдение») – медицинское наблюдение за изолированными в специальном помещении здоровыми людьми, имевшими контакт с больными карантинными болезнями или выезжающими за пределы очага карантинной болезни. Является противоэпидемическим мероприятием и проводится в тех случаях, когда медицинское наблюдение (без изоляции) не гарантирует защиты от новых случаев заболеваний. Обсервация обязательна при карантинных инфекциях (например, при чуме и холере), но по решению санитарно-эпидемиологической службы может проводиться и при других инфекционных болезнях. Она устанавливается с момента выхода обсервируемого из эпидемического очага или последнего контакта его с больным и имеет продолжительность соответственно сроку инкубационного периода болезни.


[Закрыть] никто права передвигаться по дорогам не имел. Но ведь в России не зря говорят: «Закон – что дышло, куда повернёшь – туда и вышло!» За всеми «народными тропами» не уследишь. Однако власти, напуганные масштабами и скоростью распространения смертельной заразы, старались.

Стало совсем светло. Дождь, к великой радости постовых, закончился.

– Повезло Лёхе, – подумал ночной дежурный, спускаясь по лесенке из «Урала». Он был уже переодет. Дождевик и промокшая обувь отданы старшему сержанту – «начальнику» каптёрки.

Возле шлагбаума уже стояло трое бойцов, и Лёха – сержант, широко жестикулируя, что-то им рассказывал.