Текст книги "Туман мира"

Продолжение «сна»

В восприятии Альберта все мгновенно перевернулось с ног на голову. Если и можно было по-прежнему предполагать, что необычный Мир, о котором он так увлеченно рассказывал доктору на протяжении нескольких дней, явился для него лишь сном, то «сон» этот еще не заканчивался. Именно в нем, и только в нем, имела место авария, после которой Альберт оказался в «больнице», и память его все это время отнюдь не случайно демонстрировала образы «врачей» в череде последних событий. В них участвовали как раз те самые люди, которые и сейчас находились рядом. Сама же авария произошла, когда Альберт с Элиасом находились в иллюзорном пространстве, искусно выстроенном последним из содержимого памяти Альберта.

При этом события, предшествующие попаданию в «сон» и происходившие в той реальности, которую Альберт считал «своей», более привычной, забыты им были лишь в совсем незначительном временном периоде: просто обрывались они именно там, где и терялись в воспоминаниях, – в поисках людей на опустевших улицах после второй встречи с загадочным человеком в кафе.

Сейчас Альберт понял, что его память не случайно так активно возвращала ему происходящее «с той стороны листа», – это и были те самые эпизоды, которые искал Альберт. Эпизоды, предшествующие аварии.

Догадки эти не приходили постепенно, они вспыхнули в сознании все разом, почти физически придавив Альберта так, будто в его голову опустилась целая лавина информации. Эта лавина едва удерживалась в сознании, разрушая его и причиняя сильную боль, буквально за пару секунд ставшую невыносимой.

Спустя мгновение Вильям, уловив суть происходящего, резко встал, еще через секунду быстрым шагом вошел Элиас. С его появлением лавина в голове Альберта резко схлынула, оставив после себя пустоту, слабость и полное нежелание допускать в своем сознании ни единой мысли.

Долгий период молчания, в течение которого Альберт пассивно наблюдал в себе восстановление способности мыслить, а Вильям с Элиасом просто находились рядом, прервал Элиас.

– Я искренне сожалею, что наш с тобой ознакомительный визит в твою память оборвался так неожиданно. Но ведь есть и плюсы, правда? Теперь ты в какой-то степени понимаешь людей, которых возвращают в Первичный Мир. И сейчас уже точно имеешь все основания сочувствовать им!

В речи Элиаса, как и раньше, сквозила ирония.

– Что там произошло? В машине… – Альберт не стал уделять время искусным формулировкам и задал вопрос ровно в том виде, в котором обнаружил его в своих мыслях.

Элиас в жесте гротескного удивления вскинул руки.

– Я был уверен, что ты мне расскажешь это!! – произнес он, – Ты так хотел, чтобы меня не было в твоей машине, что я… – Элиас изобразил глубокую задумчивость на лице, демонстрируя, как сложно ему подобрать правильные слова, – … что я, и правда, куда-то делся!

Элиас виновато взглянул на Вильяма, после чего оба рассмеялись. Странным в такой ситуации образом веселее стало и Альберту.

– В какой-то момент, пока вы ехали, твоя Мантра начала быстро меняться, – продолжил Вильям, – осознанно или нет, ты пытался восстановить утраченный Мир. Могу предположить, тебя соблазнили декорации, которые собрал вокруг вас Элиас.

– Точная копия твоих воспоминаний! В динамике! – с гордостью добавил Элиас.

– …Ну, а дальше подробных объяснений, думаю, не требуется. Поскольку в доступном тебе диапазоне частот Мантры нет той частоты, на которой был собран Мир из твоей памяти, ты в который раз просто мгновенно растратил энергию. Элиас же исчез из машины, так как не успел за скоротечным перестроением твоей Мантры. Мне бы тоже не пришло в голову ожидать от тебя такой прыти…

– А что случилось потом? Почему мне снова стало казаться, что я, как и раньше, в привычном мне Мире? И что заставило вас играть со мной… в больницу? Так долго.

– Перестроение частоты Мантры требует времени, особенно у человека, который только что неистово пытался переместить себя в недоступное ему пространство. Ты, я вижу, все же еще не до конца пришел в себя. Иначе не спрашивал бы всякую ерунду. При наличии куда более интересных вопросов.

Я предпочел, чтобы на этот раз ты сам подтвердил свою Мантру на частоте этого Мира. Без моего прямого вмешательства. Это непременно должно было произойти – ты провел здесь достаточно много времени. И я следил за этим процессом.

– Что значит, подтвердил свою Мантру?

– Сам правильно расшифровал то место, где находишься. Вспомнил его. Сам дал правильное объяснение этому пространству. Считай это первым шагом к управлению частотой своей Мантры.

Обрати внимание, после вашего с Элиасом визита в твою память ты проснулся здесь с ощущением, что находишься в своем старом Мире. Произошло это из-за того, что подвинуть твою Мантру к частоте этого Мира получилось… не самым деликатным способом. Важна была скорость. Но речь не о том. Ты считал, что попал в больницу после аварии…

– Ведь это ты мне так сказал?

– Разумеется. Сразу после того, как ты не узнал ни меня, ни Элиаса. Итак, ты считал, что по-прежнему находишься в своем старом Мире. Однако за достаточно долгий период тебя нисколько не смутили детали, которые просто не были бы возможны, окажись ты там, где и предполагал: совершенно другие ощущения, отсутствие необходимости потакать различным нуждам физического тела в связи с неимением оного, другая логика управления движениями. То есть твоя Мантра находилась уже практически на частоте этого Мира. Но интерпретация этого Мира оставалась нарушена. Восстановить ее необходимо было мягко, и сделать это максимально мягко мог только ты сам, постепенно выстроив события в памяти в правильном порядке. Ты справился с этим.

Моя роль заключалась лишь в том, чтобы не давать тебе открытых подсказок и лишь отзеркаливать твои текущие представления. Например, когда речь зашла о больнице, я даже попытался придать этой комнате вид больницы. Той, где у вас лечат физическое тело… Ну, как я мог представить себе это по твоим рассказам.

– Да, Вильям, сначала я долго не мог сообразить, что это за странные предметы вокруг меня. Теперь цель их здесь пребывания начинает вырисовываться…

– Это не моя вина! Видимо, ты плохой рассказчик.

– Но ты говоришь, твоя роль была в том, чтобы не давать мне открытых подсказок. Скрытых я сейчас тоже вспомнить не могу…

– Скрытых я тоже не давал. Не бери в голову эту ерунду. Важна была чистота эксперимента. Кроме того, не думай, что роль эскулапа из твоего мира, которого я, обрати внимание, даже никогда не видел, далась мне элементарно. Помимо того, чтобы следить за состоянием твоей Мантры, мне постоянно приходилось выбирать подходящие слова для своих реплик. Отвечать на твои каверзные вопросы по поводу наркоза, времени пребывания здесь, слушать утомительные, хоть и, не скрою, местами лестные, рассказы про меня же самого и про Элиаса, про Мир, в котором мы провели несравнимо больше времени, чем ты. Про совершенно реальный Мир, который ты так настойчиво всю дорогу именовал не иначе как «сном».

А каково мне было, когда ты стал подозревать, что для больницы все это слишком странно? Или когда начал спрашивать, почему к тебе не приходят посетители? Где бы я взял твоих друзей из Мира, доступ к которому отсутствует даже у тебя самого?

В общем, не стоит думать, что все это представление с больницей задумывалось и поддерживалось ради развлечения. Любые действия по корректировке частоты Мантры должны быть последовательными и по возможности мягкими. Только что ты сам, собственными усилиями, вспомнил, где находишься, – и все равно твоя реакция была довольно болезненной. Несложно представить, какой ущерб был бы нанесен твоей психике, вывали я на тебя всю правду сразу после твоего пробуждения.

Вильям договорил, и в комнате ненадолго повисла тишина.

– С возвращением, больной. Поудивляйся еще немного и приходи в себя.

Реплика Элиаса стала заключительной в этом непродолжительном разговоре, после чего Альберт снова остался один на один со своими воспоминаниями, будучи вынужден рассматривать их уже с принципиально иной позиции.

Все предшествующие события выстроились в один последовательный ряд. Исчез дискомфорт, связанный с незавершенностью воспоминаний. Взамен же Альберт столкнулся с пугающей необходимостью не только воспринимать весь свой «сон» всерьез, но и продолжать действовать внутри него, не имея возможности вернуться в привычную реальность.

В любой другой подобной ситуации Альберту потребовалось бы длительное время, чтобы справиться с шоковым состоянием, которое, по всем мыслимым представлениям, непременно должно было бы сопутствовать столь резкому повороту событий. Но вопреки этим представлениям, Альберт оставался спокоен. Сейчас ему было бы несравненно комфортнее чувствовать себя потерянным, обделенным, попавшим в беду, как это порой случалось раньше. Было бы удобно – и даже кстати – пожалеть себя, сняв груз ответственности за происходящее. Но в ходе последнего разговора с Вильямом и Элиасом в нем поселилось цепкое спокойствие, граничащее с хладнокровием. Это спокойствие не допускало никаких заигрываний с жалостью к себе и имело сложную природу. Оно однозначно было оставлено Вильямом в качестве полезного помощника, но корни его уходили глубоко в период, предшествующий визиту Элиаса и Альберта в память последнего. Альберт уже не был сиюминутным гостем в окружающем его Мире. И время, когда было чему удивляться, похоже, закончилось для него гораздо раньше недавнего пробуждения с частичной утратой памяти.

Позже у Альберта было достаточно времени, чтобы восстановить все детали утраченных ненадолго воспоминаний. Ему не пришлось заново мириться со своим странным положением, так как этот сложный баланс уже был достигнут им ранее.

Вскоре Альберт возобновил посещение лекций, которые проводил Вильям в университете неподалеку от места, где пребывал Альберт до их с Элиасом приключения, и которое было выдано Вильямом за больничные покои уже после этого приключения…

Во время одной из последующих встреч Вильям напомнил своему гостю, что основной его текущей задачей по-прежнему являлось транслирование двух встраиваемых идей, переданных ему ранее. Первая из них – «Мир вокруг меня – есть результат моей личной осознанной интеллектуальной деятельности» – несла в себе осознание прямой ответственности человеком за любые его действия, каждое из которых в определенной степени формировало окружающий мир. Вторая – «В Мире Любовь. В Мире Добро. В Мире Свет» – отражала сосредоточение позитива и гармонии, подготавливая Мантру Первичного Мира для более четкого восприятия человеком Высших Сил.

Помимо того, что транслирование этих идей помогало Альберту ощущать себя причастным к деятельности Белого Креста и, соответственно, быть полезным, фиксация сознания на этих идеях помогала самому Альберту адаптироваться в Первичном Мире и поддерживать Мантру на частоте, близкой к частоте этого Мира. Что, в свою очередь, наряду с проделанной Вильямом работой, позволяло существу Альберта находиться в чужеродном для него пространстве и даже обладать в нем относительной свободой действия.

Возвращение к практике транслирования встраиваемых идей в относительно короткое время помогло Альберту восстановить визуальное тело до того уровня, на котором оно находилось до их с Элиасом последнего приключения. Через некоторое время Альберту даже стало казаться, что его существование в новом пространстве постепенно возвращается в известной мере стабильное русло, как жизнь тут же напомнила об обратном…

Часть вторая. Новый знакомый

Новый знакомый. Альтернативная версия

– Почему я снова не могу вспомнить начало нашего разговора?

– Я подошел, поздоровался. Мы стали разговаривать. Ты рассказал, что к тебе уже однажды подходил незнакомый человек, после чего жизнь резко изменилась. И теперь ты чувствуешь опасность.

Я же ответил, что встреча с незнакомцем в общественном месте – это один из шаблонов в твоей голове. Через который ты ожидаешь изменений в своей жизни. И еще напомнил, что мы давно знакомы. Поэтому в данном конкретном случае опасаться тебе абсолютно нечего.

Памятуя о недавних событиях с частичной утратой памяти, Альберт забеспокоился о возвращении симптомов. Перед ним стоял человек, с которым он уже какое-то время разговаривал до этой самой минуты. Однако начала разговора Альберт не помнил. Человека Альберт тоже вспомнить не мог, но тот как будто, и правда, был чем-то ему знаком. Прямо спросить у собеседника, откуда они знакомы, Альберту показалось невежливым, поэтому после полученного ответа он не стал продолжать расспросы.

Альберт и его собеседник, худощавый мужчина ростом чуть выше среднего, в строгой одежде и начищенных темно-коричневых туфлях с чуть вытянутыми мысами, стояли в длинном коридоре университета, куда Альберт после своего длительного восстановления пришел на очередной семинар Вильяма. Семинар недавно закончился, после чего Альберт какое-то время оставался в аудитории. Неожиданная встреча произошла почти на выходе из здания.

Собеседник Альберта, не дождавшись реакции на свое напоминание о начале разговора, движением руки пригласил спутника возобновить движение по коридору, прерванное, видимо, неожиданным вопросом последнего, и продолжил:

– Итак, вернемся к твоим соображениям. Твой ум пытается указать тебе на ошибки в той информации, которую ты получаешь от своих друзей. Такое случалось и раньше. Ты спорил с Вильямом по поводу метода встраивания идей. Ты улавливал изъяны в его изложении сути Мантры. Чувствовал противоречия в способах работы Следящих. Примеров много. Но сейчас ты наблюдаешь, что сомнения растут. Что же изменилось?

Ответ прост: какое-то время назад у тебя появилось тело. Визуальное тело. Теперь твоя Мантра укрепляется быстрее, становится более мощной. Ты начинаешь ощущать этот Мир, Мир открывается тебе. К тебе возвращается твой интеллект. Вспомни. До попадания сюда ум был твоим главным оружием. Ты был способен перерабатывать массу неоднородной информации и постепенно находил все взаимосвязи и ошибки. Твой интеллект всегда выручал тебя. Используя его возможности, ты играючи справлялся со всеми возникающими в жизни трудностями.

И наоборот, как только ты решил, что существуют вопросы, ответы на которые нужно искать, не привлекая ум, ты мгновенно открыл себя всем возможным несчастьям сразу.

Что ж. Я готов поговорить с тобой об этом.

Альберт по-прежнему не понимал, как оказался рядом с этим человеком, и кем именно тот является. Но некоторые факты Альберт явно поведал собеседнику сам. Кроме того, судя по настрою последнего, Альберт, кажется, начал данный разговор по собственной инициативе.

– Вильям говорил мне, что не следует безоговорочно доверять выводам ума.

– Неправда. Вильям говорил, что ум не является единственным инструментом интерпретации окружающего тебя Мира. Но он не советовал тебе вовсе отказываться от его использования. Не стоит винить других в собственных заблуждениях. Впрочем, одна ошибка, пусть даже серьезная, не должна становиться приговором.

– Подожди, про какую ошибку мы сейчас говорим?

– Давай вернемся к самому началу событий. Я постараюсь объяснить кое-что. Могу предположить, что ты для себя уже многое решил, поэтому считай это просто альтернативной точкой зрения на происходящее. Той точкой зрения, которой тебе сейчас очень не хватает.

– Ты предлагаешь поговорить о том времени, когда я попал сюда?

– Я хочу поговорить о более раннем периоде. Вспомни, в какой момент из-под твоих ног стала уходить почва. Что явилось причиной финальных событий в твоем Мире?

– Человек, которого я встретил, Семен, сказал, что разрушение моего Мира связано с тем, что я оказался глух к самому себе. И не смог распознать своего предназначения. Я долгое время беспричинно откладывал вопрос, для чего именно существую. Мне казалось, это был философский вопрос, ответа на который не существовало. И хотя ответ я все же пытался найти, делал это, видимо, слишком долго. И безрезультатно.

– Это причина, которую сообщил тебе незнакомый человек. Тот, что в итоге и вовсе подвел черту под существованием твоего Мира. Он сильно сбил тебя с толку, поэтому у тебя, разумеется, не было достаточно времени, чтобы критично оценить такую точку зрения.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что не стоит принимать столь экстравагантные идеи в качестве единственной версии происходящего без предварительного анализа. Это ведь именно твое старое правило.

И хочу заметить, что даже Вильям предостерегал тебя от доверия каждому слову этого человека.

– Не думаю, что он имел в виду именно недоверие к высказанной Семеном идее.

– Тем не менее.

Впрочем, вернемся к причине. Ты сказал, что искал ответ на беспокоящий тебя вопрос слишком долго.

– Пожалуй.

– Что ж, жаль огорчать тебя, но, боюсь, ты сам впустил в свой Мир разрушения. И позже сам распахнул двери для визита незнакомца.

– Как? Тем, что пытался понять свое предназначение?

– Тем, что, пытаясь понять его, сам приостанавливал свою Мантру. Продолжим использовать термины твоих новых друзей. Своему вопросу ты уделял слишком много времени и сил и вплотную подошел к тому, чтобы начать поиск вне своего ума.

Но, видишь ли, друг мой, Мир вокруг тебя – это и есть содержание твоей Мантры. Чтобы поддерживать свой Мир, человек должен думать о своих делах, проблемах, достижениях. О людях вокруг себя, о своих родных, любимых, о недругах, в конце концов. Должен радоваться, огорчаться, планировать, вспоминать. То есть перечитывать текст Мантры, находиться в нем.

Как только человек прерывает чтение текста Мантры, намеренно или нет, Мир его начинает разрушаться. Это происходит далеко не сразу. Но ты ведь успел перейти границы, правда?

Уже здесь, в этом Мире, твой мудрый друг говорил тебе, что останавливать Мантру нельзя. Иначе Мир рухнет. Но даже сейчас ты не воспринял это всерьез.

Альберту нечего было сказать.

– Человек должен оставаться человеком. Именно таким его сделал Создатель, какие бы силы его ни олицетворяли. И человек должен оставаться внутри своей Мантры.

Как только ты начал упускать свой Мир, с тобой стали происходить неприятные и неожиданные события, да еще в таком количестве и едва ли не одновременно. Тем самым твой Мир пытался вернуться к тебе, вновь овладеть твоим вниманием. И именно тогда ты совершил фатальную ошибку. Ты успокоился, отложил Мир на потом и еще тщательнее углубился в размышления на тему смысла своей жизни.

– Но… Семен говорил, что мне нужно действовать, что в моей жизни длительное время ничего не происходит, а все ждут от меня…

– Семен все время говорил ерунду. И ты знал это на протяжении всего разговора. Но в какой-то момент ты снова выключил свой интеллект. Твоему новому знакомому не надо было, чтобы ты за неделю нашел и сформулировал смысл своей жизни. Он отлично знал, что сделать это было невозможно. Все, что ему было нужно, это ускорить разрушение твоего Мира.

Такие люди, как тот гость, не появляются просто так. Они приходят лишь с одной целью. Сделать контрольный выстрел.

– Откуда же мне знать, что ерунду говорил мне именно Семен, а не ты сейчас?

– О, нет никаких гарантий, что именно высказанная мною точка зрения является истиной. Но твой интеллект, скоро он снова будет с тобой, и ты сам без какого-либо участия ненужных советчиков сможешь определить, что является правдой, а что – заблуждением.

А я… рад был снова встретить тебя, Альберт.

– Мы прощаемся?

– Прости за столь короткую беседу. Мы обязательно продолжим ее, но сейчас мне пора.

Еще у меня к тебе незначительная просьба: не стоит пока говорить с Вильямом о нашем разговоре. Впрочем, уверен, он и сам не захочет обсуждать нашу встречу.

«…Леви. Его, кажется, зовут Леви или Левин», – имя странного собеседника неожиданно возникло в голове Альберта, подтвердив своим появлением, что знакомство с ним состоялось, вероятно, еще до текущей встречи.

Периоды замедления

Совсем недавно Вильям снял с Альберта запрет на разговоры с посторонними людьми, установленный им в связи с нестабильной частотой Мантры гостя сразу, как только тот стал самостоятельно выходить за пределы дома. Альберт планировал пообщаться с кем-либо, кто не был знаком с идеями и деятельностью Белого Креста. Ему хотелось составить более широкое впечатление о том месте, где он пребывал уже довольно долго, а для этого требовалось больше мнений, больше собеседников и больше услышанных точек зрения. Общаясь длительное время почти лишь с одним Вильямом, Альберт понимал, что рисует себе незаконченную картину того Мира, в котором находится. И пусть даже эта картина отличается фантастической глубиной прорисовки, но ей однозначно не хватает деталей, которые могут стать доступны только при расширении круга общения.

Альберт давно хотел поговорить с кем-либо, кого сам выберет при удобном случае: кого-то из присутствующих на семинарах, а лучше и вовсе из прохожих. И все же он не помнил, каким образом начал разговор с этим странным человеком. И откуда мог его помнить.

Короткий разговор не напугал Альберта, несмотря на неожиданный сценарий. Обеспокоил слегка разве что сам факт отсутствия каких-либо эмоций по поводу того, что не было никаких воспоминаний ни о моменте появления этого человека, ни о начале беседы. Что в обычных условиях непременно должно было бы вызвать обоснованную тревогу.

Не уделив должного внимания просьбе незнакомца не посвящать Вильяма в детали их разговора, Альберт сразу же решил озвучить их Вильяму, подав, правда, как собственные соображения. Но уже через короткое время отложил обсуждение, рассудительно решив прежде внимательнее понаблюдать за собственным отношением к услышанному.

Поэтому следующую беседу с лектором Альберт начал с рассказа о других небезынтересных для него открытиях. Припоминая, что время их с Вильямом дискуссий почти всегда ограничено, Альберт, как делал уже неоднократно, заранее подготовился к началу беседы, чтобы не утомлять собеседника бессмысленными вступлениями.

– Вильям, после нашего с Элиасом неудачного приключения я постепенно возвращаюсь к транслированию встраиваемых идей. Много времени провожу за тем, что фиксирую мысли на двух идеях, которые получил от тебя в свое время.

Не знаю точно, как можно оценить результат этих упражнений, но думаю, у меня получается лучше и лучше. Иногда я достигаю такого состояния, словно пространство смотрит на меня. Словно прислушивается ко мне, к той мысли, которую я читаю. Раньше такое уже было со мной, но лишь пару раз, мимолетно, когда я только попал сюда и пытался произнести первые слова. А сейчас у меня получается воспроизводить и даже удерживать это состояние.

Я концентрируюсь на одной из этих идей, и постепенно все вокруг начинает обращать на меня внимание! Не знаю, как объяснить иначе. Не просто какие-то вещи, предметы в комнате, а вообще все вокруг! Будто я рассказываю что-то новое и чрезвычайно интересное. И одновременно я слышу, как потоки информации вокруг затихают, чтобы не прерывать меня, и даже как будто меняются от той мысли, которую я читаю.

Я словно проникаю глубже… в суть окружающего меня пространства, ощущаю себя внутри него и его внутри себя, сливаюсь с ним в эти периоды. И обязательным пропуском в это состояние являются две идеи, которые ты дал мне. Интереса ради я пытался имитировать что-то подобное, концентрируясь на собственных мыслях. Не просто на какой-нибудь банальной ерунде, нет – я сочинял что-то схожее, связанное, к примеру, с моим представлением Бога, но это все не то. Я не могу воспроизвести данное состояние за счет своих мыслей – пространство явно не желает на них реагировать. И мне его не обмануть. Это потрясающе.

Ты это имел в виду, рассказывая, что человек не сам продуцирует встраиваемые идеи? И не сам решает, какую идею получится встроить в Мантру?

– Отчасти…

За время восстановления гостя Вильям успел отвыкнуть от его пространных расспросов и сейчас на секунду задумался, вспоминая, видимо, о чем уже успел рассказать Альберту ранее, а о чем еще нет.

– Энергоинформационное пространство, – продолжил он, — действительно, едва ли будет так реагировать на твои собственные умозаключения. Но есть и другая причина: идеи, с которыми ты работаешь, одновременно прорабатываются и другими людьми. Прорабатываются довольно давно и тщательно. И потому уже хорошо знакомы пространству.

– Тогда получается, пользы от моих действий не много?

– Пользы от твоих действий достаточно. Встраиваемые идеи требуют долгой поддержки со стороны Дикторов, прежде чем полностью войдут в структуру Мантры. Поэтому твои упражнения – с некоторыми оговорками – можно считать полноценной работой Диктора.

– А что это за оговорки?

– В твоем случае основной целью такой работы является накопление энергии, чему способствует то состояние, о котором ты мне сейчас рассказываешь. Поэтому в данный период ты концентрируешься на тех идеях, которые в первую очередь нужны тебе, а не которым нужен ты. Но, повторюсь, несмотря на это, ты занимаешься делом, весьма полезным не только для тебя лично.

– Вильям, я хотел обсудить с тобой еще одно наблюдение. В разные периоды мне то легче, то сложнее достигать состояния, о котором я рассказал. Точно не помню, но субъективно кажется, раньше таких различий не было. В какие-то периоды я вообще сталкивался с ситуацией, когда даже не мог удержать свое внимание на этих идеях. Ни на одной, ни на другой. Я бы мог предположить, что это от моей неусидчивости, но… думаю, нет. Честно говоря, часто такое бывает. При том, что подхожу я к этой задаче, по-моему, с одинаковым усердием.

– Твои мысли тебя сбивают.

– Так и есть. Но это бывает не всегда.

– Дело здесь не только в твоих усилиях. Ты все правильно почувствовал. Это день и ночь, – последние слова Вильям произнес, делая на них особый акцент.

– В смысле?

– В твоем мире, как я понял, один день от другого отделяла ночь. Как ты успел заметить, ночи в том смысле, к которому ты привык, здесь не существует. Тем не менее твое понимание или чувствование времени, цикличности его периодов, становится сильнее.

Периоды, когда ты можешь без особых усилий слышать пространство и сливаться с ним, называются временем замедления или временем медленной жизни. Такие периоды разделяют дни. Будем считать, примерно так же, как дни в твоем Мире разделяет ночь. Есть определенная аналогия… Расскажу подробнее, раз ты затронул эту тему.

Это время называют временем перемирия человека и его мыслей. В периоды замедления энергетическое тело само, без какого-либо участия человеческого сознания, уменьшает силу подачи Мантры до минимума. Притормаживает, но не останавливает сознание человека. Человек продолжает транслировать Мантру, но с минимальными затратами энергии. Уровень энергии восстанавливается.

В эти периоды мышление человека переходит на более спокойный уровень – уровень созерцания и умеренного расходования энергии. Полагаю, именно в эти периоды тебе проще всего фокусироваться на полученных от меня идеях.

В шутку говорят, что в периоды медленной жизни Бог приостанавливает людей, чтобы отдохнуть от той ерунды, которой они занимаются, и поговорить с ними в тишине.

Здесь, как и в твоем Мире, считается, что время замедления существует лишь для отдыха человека, для восстановления сил. А между тем, это как раз то состояние, к постоянству которого должен стремиться человек. В это время человек не растрачивает всего себя на транслирование Мантры, а транслирует ее спокойно и сдержанно.

– Но почему же ты так удивлялся, когда я рассказывал тебе про сон в моем Мире? По сути, ты мне сейчас рассказываешь о том же явлении.

– Между снами в твоем Мире и периодами медленной жизни здесь есть коренное различие, которое сводит на «нет» все кажущиеся совпадения: сон меняет частоту Мантры. А в периоды замедления частота Мантры остается прежней, меняется лишь сила ее подачи. Когда ты рассказывал про сны, я, разумеется, уловил ряд сходств. Но если ты вспомнишь контекст беседы, поймешь, почему в тот момент эти сходства не имели никакого отношения к сути разговора. Тогда у меня были подозрения, что твоя способность сохранять себя в совершенно неродственном пространстве не случайна. И я не ошибся. Только мне и голову не могло прийти, что можно уметь это неосознанно. По правде говоря, данное открытие и сейчас остается далеким от моего понимания.

Кроме того, я не стал акцентировать внимание на этих сходствах, поскольку в то время все это не имело для тебя никакого значения. Период замедления становится заметен только тогда, когда у человека появляется тело. И человек этот, как ты сейчас, постепенно переходит на использование собственной энергии. Твое визуальное тело становится ярче. И ты начинаешь замечать эти периоды. Разницу ты почувствовал, лишь когда стал много времени уделять работе с идеями. В другую часть дня – период ускорения – тебе гораздо сложнее концентрироваться на идеях. Так как сила подачи Мантры возрастает, твои мысли начинают выходить из-под мнимого контроля. За время существования без визуального тела ты привык к спокойствию своего сознания. Но сейчас Мантра начинает заявлять свои права на тебя. И мысли, которые ты привык считать послушными, очень скоро захотят всего тебя: твое время, всю твою энергию. Мантра стремится к полному контролю над человеком, ты должен помнить об этом.

Но в то же время не стоит относиться к этому так, будто Мантра – сознательное существо, намеренно пытающееся сделать тебе плохо. Мантра – лишь явление, которое нужно воспринимать, как вызов. С волей, терпением и готовностью.

Вильям замолчал на некоторое время, раздумывая над чем-то, после чего продолжил:

– Не хочу вызвать в тебе излишних опасений, но наводнение головы ненужными мыслями – отнюдь не все, на что способна Мантра в своих попытках подчинить человека. Ты знаешь о ней и сознательно противостоишь тому, чтобы быть ею поглощенным. А всякое действие вызывает противодействие.

…Что еще тебе стоит знать о периодах замедления. В это время снижается свечение: и людей, и предметов. Поэтому все вокруг становится более тусклым. Но полной темноты, как в твоем Мире, не наступает.

– Ты сказал, что энергия человека может пополняться в периоды медленной жизни. Это значит, что при правильном и постоянном контроле уровня энергии человек может существовать вечно?

– Нет. Поскольку само энергетическое тело человека – сосуд жизненной энергии – настроено на определенный период существования. То есть правильная работа с жизненной энергией или, наоборот, ее бесконтрольная и безрассудная растрата имеют большое влияние на продолжительность жизни человека, равно как и на состояние его визуального тела. Но не полное влияние. Ограниченный срок жизни человека предначертан в его энергетической структуре.