Текст книги "Пройдя сквозь дым"

Глава 6

Первый же взгляд на чудовищную машину, к которой ее подвели после недолгого путешествия по лесу, сразил Суинни подобно колкому снежному заряду, хлестнувшему в лицо. Она замерла на месте, с ужасом разглядывая гладкий черный корпус и широкие гусеницы, изготовленные не из металла, как можно было ожидать, а из какого-то совершенно незнакомого ей материала, напоминающего по своей структуре обожженную глину. Несмотря на внешнее отсутствие чего-либо похожего на пушки, она всем своим существом ощущала жуткую холодную опасность, исходящую от черного монстра.

Эти лусси, спокойные и пока немногословные, разительно отличались от ревущей толпы, выплевываемой Перевалом. Ничего, кроме уверенной силы – ничего более не ощущало ее трепещущее в немом страхе подсознание. Ни ярости, ни иррационального бешенства, так присущего тем , умиравшим на равнинах ее мира. Только сила и сдержанное любопытство: быть может, слабо уловимое благородство духа, абсолютно не сочетаемое для нее с самим понятием лусси. Ее не вели, нет: они просто шли рядом с ней, готовые, как казалось Суинни, немедленно придти на помощь, если она вдруг почувствует слабость. Они двигались по лесу как хозяева, игнорирующие любые возможные опасности. Спокойно и уверенно. Не произнося ни слова; а потом лес вдруг остался за спиной, и она увидела огромную бронемашину, заставившую ее остановиться, замереть… Мощь этих лусси в десятки раз превосходила все, что она когда-либо видела: черный гигант был совершенен, как ревущий водопад, танцующий одному лишь ему понятный танец неисчислимостью водяных капель.

Не дожидаясь каких-либо заметных ей действий со стороны хозяев, черный исполин распахнул кормовые двери. В его чреве вспыхнул яркий свет, и тот из лусси, что представился Андреем, протянул вперед руку:

– Прошу вас, Суинни.

Как зачарованная, она шагнула на темно-зеленую ступеньку выдвинувшейся из брони лесенки и оказалась внутри. Два десятка немного странных кресел вдоль стен; упругое покрытие под ногами, какие-то зажимы и ящички по углам – и ничего больше. Но едва трое из пятерых лусси забрались вслед за ней, все кругом изменилось. Кресла чуть подались вперед, посреди помещения вспыхнула, повиснув прямо в воздухе, картина окружающей танк местности, откуда-то повеяло приятной утренней прохладой, и Суинни показалось даже, что она ощущает слабый аромат незнакомых ей цветов.

Машина качнулась, мягко пошла вперед и тогда худощавый, темноликий, назвавшийся Чандаром, искривил свои тонкие губы: Суинни уже знала, что это улыбка дружелюбия:

– У вас, конечно же, много вопросов к нам. Прежде чем ответить на них, я позволю себе кое-что показать вам. Если мои подчиненные не напортачили, эти материалы должны присутствовать в памяти танка…

И он пошевелил в воздухе пальцами. Поразивший Суинни виртуальный экран развернулся к ней, залившись густо-голубым. Мгновение спустя она поняла: это небо. Очень похожее на родное, но все же чужое. Вот камера сместилась вниз…

Следующие – полчаса, час? – она не знала и не хотела знать, – Суинни, задыхаясь, смотрела на волшебные картины далеких и недостижимых для нее миров. Она видела освещенные солнцем прекрасные равнины, то зеленые, то отдающие в синий, видела сверкающие бронзой и серебром океаны, перед ее глазами проносились огромные города, некоторые из которых таранили небо причудливыми сияющими башнями, иные же, напротив, утопали в зелени садов и прекрасных парков, тускло поблескивая на солнце острыми чешуйчатыми крышами невысоких разноцветных домиков. Перед ней проходили десятки удивительных статуй, то белых, то словно светящихся изнутри всеми цветами доступного ей спектра, резные колонны, увенчанные изображениями какой-то хищной птицы. Щуря от недоверия глаза, Суинни рассматривала прекрасные, хотя и не совсем понятные ей плоские изображения каких-то лусси в диковинных нарядах и пейзажи неведомого, часто туманного мира тусклых закатов и многоцветного неба. Но главное – в глубине волшебного экрана величественно поднимались в бесконечную тьму огромные, обтекаемой формы звездолеты, способные пронзать колоссальные пространства за ничтожно короткий срок – эти непостижимые лусси покорили космос в куда большей степени, чем юнгры, обрушившиеся когда-то на ее наивный, как она теперь понимала, мир.

Куда же принесла тебя судьба, мой Шэрро, с ужасом думала она.

Теперь ей стала понятна природа уверенной в себе спокойной силы, так поразившей ее у этих, новых для нее лусси. Они повелевали десятками миров, а потому, облеченные своей бесконечной мощью, не нуждались в том, чтобы греть в себе бессмысленное зло: удел слабых. Им не нужно размахивать оружием, ибо для Суинни было теперь очевидно, что удар таких владык способен потрясти само мироздание.

Суинни сидела с прижатыми к голове ушами, не замечая этого.

Они хотят просить помощи у нее, беспомощной и жалкой? Они хотят предложить ей сделку? Но чем же она может помочь им? Весь ее мир не стоит и сотой доли того, что сейчас прошло перед ее глазами…

Ролик закончился, и тут только Суинни стала ощущать качку бешено несущегося танка. Она посмотрела на экран, вновь показывающий обстановку вокруг. На танк стремительно летела желто-зеленая степь. Суинни вздрогнула: ни один вездеход ее мира не мог двигаться по пересеченной местности с такой огромной скоростью, не рискуя при этом развалиться на части.

– Что вы будете с ней делать? – спросил Почтительнейший Сын Осайя, сидящий в ходовой рубке рядом с Ланкастером.

– Интересный вопрос, – хмыкнул тот. – Разговаривать, я полагаю. Не думаю, что Чандар решится причинить ей какой-либо вред. Это не в наших правилах. Она безусловно разумна – значит, вступает в силу Кодекс Контакта. Наша группа, кстати, в достаточной степени соответствует его установкам: Норман как дипломат официально представляет правительственные институты Конфедерации, Чандар как исследователь может и должен собрать максимум информации о родине субъекта, Огоновский, как врач, обязан оказывать доступную ему медицинскую помощь, я, военный – обеспечить защиту субъекта от потенциальных угроз, вы же, как глава местной администрации…

– Я?! – шарахнулся в сторону Осайя.

– Ну разумеется. А вы как думали? Но не переживайте, – засмеялся Ланкастер, видя ужас владыки, – это я немного загнул… пока вы еще не являетесь общественным политиком Конфедерации, «джентльменом, облеченным высоким доверием избирателей», так что на вас Кодекс не распространяется. Единственное, что от вас действительно потребуется – молчание. Всего лишь.

Танк вывернул на изъязвленную выбоинами, но все же твердую дорогу, и Ланкастер решительно придавил ногой педаль акселератора. Стрелки на обоих виртуальных тахометрах прыгнули вправо, спидометр высветил 160.

– А больше можно? – заинтересованно спросил Осайя.

Ланкастер в ответ лишь пожал плечами. Тахометры засветились густо-желтым, узкое окошко спидометра принялось методично выбивать: 180, 190, 210… Впереди показался пологий поворот, Виктор снял ногу с газа и немного повернул штурвал. Глухо взвыли редукторы, изменяя скорость гусениц относительно друг друга, и вот снова рубку наполнил не столько слышимый, сколько ощутимый тяжкий стон турбин.

– Дорогой генерал, я не вижу, что бы нас преследовали, – произнес под потолком бесстрастный голос Чандара.

Усмехнувшись, Ланкастер убрал обороты.

– На самом деле я не знаю, какая у него предельная скорость, – сказал он Осайе. – По шоссе, наверное, много: ограничителей здесь нет, а мощности у нас с избытком. Эта дура, знаешь ли, должна носиться по любым буеракам как таракан, иначе в ней нет никакого смысла. Хотя если над полем боя болтается тактическая авиация противника, жизнь у нее все равно короткая. Да, теоретически я могу перебить два десятка штурмовиков, но теория иногда расходится с практикой…

– А вам приходилось?

– Мне лично? – Ланкастер посмотрел на своего собеседника с непонятной улыбкой, от которой тот вдруг поежился. – Мне нет. Мои друзьям – да… в большинстве случаев мы выбивали все атмосферные машины эсис еще до того, как в бой вступали наземные силы. Но не потому, что мы такие прям герои: просто представления нашего противника о роли атмосферных машин не очень соответствовали моменту.

– Это как?

– При защите своих стационарных баз они в основном полагались на «большие пушки», способные серьезно покорежить даже тяжелый звездолет еще до того, как он подойдет на расстояние, достаточное для выброса десантных сил. В итоге мы стали действовать поперек всех уставов… да-а.

Ланкастер замолчал. Он вспомнил, как по всей Конфедерации собирали и латали старые, часто неисправные корабли, чтобы после перенастройки навигационного «мозга» использовать их в качестве брандеров. Древние гиперреактивные линкоры и транспортники, давно забытые на периферийных свалках, подходили к атакуемой планете и, прежде чем развалиться от десятков прямых попаданий, успевали опустошить свои ракетные пеналы, обеспечив приемлемый для десанта уровень поражения планетарной обороны эсис. А дальше начинался штурм…

Он помнил ослепительные вспышки в верхних слоях атмосферы: так гибли те, кому не суждено было добраться до поверхности. Он видел длинные черные хвосты горящих катеров и штурмботов и чехарду аварийно отстреливаемых капсул десанта: из этих некоторые тоже погибнут еще в воздухе, тем же, кому удастся благополучно дойти до грунта, придется, возможно, вступать в бой без поддержки тяжелой техники… или вообще оказаться в стороне от основных событий.

– В эту войну у десанта работы было не слишком много, – с задумчивостью произнес Ланкастер.

Вдоль дороги появились какие-то облупленные строения: машина приближалась к городу.

– Мэм Суинни, я вынужден просить вас о доверии, – произнес Чандар, глядя ей в глаза.

– О доверии? Разве я мало доверяю вам, офицер Чандар? – и она совершенно человеческим жестом указала рукой на сидящих рядом с ней людей.

– Нет, нет… дело в том, что в данный момент мы должны сохранить ваше появление в секрете. Не спрашивайте меня, для чего – я объясню позже, и обещаю вам, что мое объяснение вас удовлетворит. Сейчас мы привезем вас в медицинский центр, но никто, кроме врачей, не должен вас видеть. Если же я прикажу убрать охрану, могут возникнуть ненужные вопросы. Поэтому мы упакуем вас в мешок –не волнуйтесь, дышать вы в нем сможете, – и быстренько внесем в корпус.

Суинни на миг прижала уши. В любом случае, выбора у нее не было…

– Я не стану возражать, – согласилась она. – Хотя меня уже очень давно не носили на руках.

– Мы будем предельно аккуратны, – заверил ее физик.

Танк въехал в распахнувшиеся перед ним ворота и, лихо развернувшись, застыл кормой к главному подъезду клиники. Только двое из вооруженных излучателями охранников – те, что стояли на посту у дверей, – увидели, как из десантного дека сноровисто вынесли длинный черный пакет, предназначенный для трупов.

– Что пялитесь, балбесы? – спросил у них высоченный гренадер, покинувший ходовую рубку. – Давно не видели шоу с покойниками?

Охранники вытянулись перед ним во фрунт и опустили глаза. Они прекрасно понимали, что происходящее их не касается ни малейшим образом.

Чандар и Огоновский донесли пакет с Суинни до дверей кабинета Белласко и остановились, все еще держа ее на удивление легкое тело на плечах.

– Так, где там у нее голова? – спросил Чандар, оборачиваясь к Андрею.

– Ну у вас, конечно!

Физик пощупал свою часть ноши и скривился в беззвучном смехе.

– С ума сойти, мы тащили ее вперед ногами! Придержите ее, генерал. Норман, звоните ему… вон табло вызова.

– Да? – сразу отозвался Белласко.

– Это мы, – сообщил Чандар. – По срочному делу. Открывайте, Мартин.

– Погодите! – завопил Андрей, все еще придерживая у свой груди плечи скрытой пакетом и трогательно неподвижной Суинни – ноги ее уже стояли на полу. – Доктор, как у вас с ксеношоком?

– Никак, – очень настороженно отозвался Белласко. – А что?

– Тогда открывайте.

Черный мешок осторожно вошел в кабинет Мартина Белласко, и Огоновский решительно потянул его через голову Суинни наверх. Она прищурилась. Удивительные серебряные зрачки вновь превратились в узкие вертикальные полоски. Белласко пошатнулся и отступил в сторону. Суинни смотрела ему в глаза. Флаг-майор Мартин Белласко, начавший войну младшим лейтенантом, немало чего повидавший и рано от того поседевший, вдруг попятился назад.

–Э, – сказал он. – М-мм… э-ээ, я…

И тут же шатнулась от него Суинни. Огоновский, все еще стоящий за ее спиной, принял тело Суинни на себя, машинально выпрямил – и массы, и физических возможностей ему хватало, – и, тут же высунув голову за плечо несчастной сурчхой, рявкнул:

– За занавеску, коллега!

Но Белласко уже пришел в себя. С силой проведя руками по лицу, он поморгал и выпрямился:

– Прошу прощения, господа. Это…нервы. Фемаль, как я вижу?

В этот момент Суинни трепыхнулась в руках Огоновского и заговорила. И тут транслинги заклинило у всех.

– Ку-уда? – первым очухался Огоновский. – Какое, на хрен, ответвление от старого холма? Что вы несете, мэм? Что вам нужно?

– Я сейчас лопну, – решилась Суинни, поняв, что в данном случае не следует искать пути вежливости. – Лопну! Сейчас! Слышишь?

Младший советник Норман прижал к губам ладонь и предпочел выйти в коридор. Чандар дернулся в сторону и застыл с прижатыми к бедрам руками. Глаза Белласко расширились.

– Где у вас сортир? – зарычал Огоновский, по-прежнему держа пленницу за плечи.

Белласко слабо трепыхнулся – транслинга у него не было, но он видел реакцию своих неожиданных гостей и, разумеется, тут же вообразил себе худшее, – и указал рукой на неприметную дверь, затерянную в великолепии деревянных панелей.

Раздраженно шипя, Андрей втолкнул ее в достаточно просторный, к счастью, туалет, и замер. Ситуация была просто изумительная. Справа – универсальный умывальный блок с тремя гибкими стволами, прямо – трансформируемый унитаз с системой личной гигиены и узлом индивидуальных настроек. Ни в одной из известных ему Академий Медицины обязательный офицерский «Курс Контакта» не включал в себя обслуживание чужого в сортире.

– Вам придется преодолеть стыдливость, – произнес он, на всякий случай коснувшись ладонью кобуры. – Снимайте комбинезон.

– Я уже все поняла, – мягко ответила ему Суинни. – Сюда, так?

– Не совсем… – Огоновский вздохнул и подошел к унитазу. – Очевидно, ваш мир еще не смог подойти к тому уровню развития машинерии, что… черт! Да, в конце концов, садитесь сюда, потом нажмите вот эту кнопку и поставьте жопу под струю – а потом отсюда вылезет полотенце. Мыть руки –вот! Будь оно все проклято! Я в гробу видел всю эту хрень!.. Какого дьявола! Целый генерал!.. нет, я завернусь с этого цирка!..

Толкнув дверь, он уперся в бронированную грудь Ланкастера и сник.

– Я отправил владыку к наместнику, – доложил тот. – Под охраной, разумеется. Что у вас там такое, док?

– А, – махнул рукой Огоновский. – Ерунда. Чужому поссать стукнуло. Уж чему меня учили, так вот не этому. И практики, как понимаете, ноль. Она тут такое несла…

– Просто транслинги не справлялись, – подал голос Чандар. – Но это ерунда. Вот чем ее кормить?

– Тем же, чем и нас, – твердо заявил Белласко. – Ну разница во вкусах, возможно…

– Вы ручаетесь, коллега? – повернулся к нему Андрей.

– Ну, разумеется! Покойников мы дважды гоняли через ринг-сканер, так что я даже могу представить…

– Хватит, – махнул рукой Чандар. – Хватит. Уже и так всем дурно. Мастер Белласко, распорядитесь начет релакс-рум, охрану «вслепую», по моей команде, и туда же – воду, витаминные напитки, на ваше усмотрение. Трупы –прямо сейчас. Одного придется лишиться. Милорд, – он повернулся к Ланкастеру, – не сочтите за свинство, но вам придется взять на себя дрова. Может быть, ее устроит двор, а может, придется ехать. Возьмите это на себя. Я понимаю, что вам не в масть вшивому унтеру приказывать, но вы сами знаете где мы и что мы…

– Без вопросов, – кивнул Ланкастер. – Сейчас я сам решу насчет релакс-рум, а потом… когда, если конкретнее?

– Возможно, на ночь. Кем были их предки, Виктор? Ночными хищниками?

– Вы правы, флаг-майор. Я возьму все это на себя. И от себя же…

Он сделал паузу, глядя на Чандара. Тот был в своем праве, и предъявлять ему какие-либо претензии не имело смысла: есть строй, а есть – некая «сверхчрезвычайная» ситуация, в которой все они находятся не далее чем сейчас. И Чандар тут хозяин, а значит – уинг-генерал Десанта будет приказывать бывшим уже унтерам. Гражданским охранникам. Лично. Лично!

– Я хотел бы присутствовать при разговоре с леди Суинни, – договорил наконец Ланкастер.

– Я не думал, что ваша милость настолько не доверяет нашей маленькой компании, – брезгливо вздернув губы, ответил Чандар.

Хватанув ртом воздух, Ланкастер вышел в коридор. Его правая рука сжалась в кулак – тихонько рыча, он разомкнул защелки на доходившей до локтя краге и содрал с себя чешуйчатую тяжелую перчатку. Он прошагал по фальшивому паркету: высокий, тонкий, как древний минарет, по спине колотилась тяжелая пепельная коса, едва слышно тявкал на левом бедре меч.

– Вот что, малый, – сообщил он начальнику смены охраны – тот был из гренадеров и смотрел Виктору в глаза, – У нас тут сложная ситуация. Релакс-рум-пятый закрывается до моего распоряжения. Охрану я беру на себя. Ваше же дело: ставим «двойку» от точки распоряжения.

Начальник смены посмотрел на часы.

– Слушаюсь, ваша милость, – кивнул он. – Двойной караул по всем участкам. Разрешение на открытие огня?

– Ни в коем разе – может подскочить владыка. Поставьте готовность один. Но не более, ясно? Далее… мне нужны дрова. Куба два, я думаю.

– Дрова?! – изумился начальник смены.

Ланкастер не имел привычки орать на подчиненных. Более того, он считал, что кричат перед строем только недоноски, окончившие свои славные Академии по недосмотру педагогов. Дебилы, короче. Такие погибли почти все, и – ура Ее Величеству Удаче.

Поэтому он вздохнул.

– К сожалению, да. Куба два, а то и три. И вот еще что. Нормальных дров мы тут не найдем, стало быть, ну ветки, что ли. И вот еще что: сразу они не загорятся. Найдите хоть пару литров того дерьма, на котором ездят местные автомобили. Как оно, бензин, что ли?

– Продукт перегонки нефти, ваша милость. У нас немного есть. Воняет жутко…

– Мне, малый, насрать, как оно воняет. Литров пять мне заготовь. Вопросы?

– Слушаюсь, ваша милость! – гаркнул недавний лейтенант, получивший свой офицерский меч через час после подписания перемирия – такой же, как и миллионы иных унтеров, прошедших через страшную войну, умудрившихся дожить до мира и обрести высший статус признания – офицерский чин вкупе с коротким римским гладиусом в серебряных ножнах, к гарде которого прицеплен был на золотом тросике орел легиона – встал на вытяжку перед давно забытым генералом. Ему никогда не случалось служить под его началом. Но власть, отчетливо модулируемая в голосе гиганта-гренадера, заставила начальника смены охраны немедленно принять к исполнению все услышанное.

Суинни вышла из странного туалета только после того, как тщательно застегнула на себе полетный комбинезон. Ей было немного мокро – она так и не решилась полностью воспользоваться удивительной гигиенической техникой этих лусси – но это уже не было важно. Они ждали ее с неожиданным для нее чувством: каждый, казалось, готов был броситься ей на помощь. Ощущение этого – ощущение того, что безволосые – или почти безволосые – чужаки, ждут ее, ждут с терпением и несколько забытым ею благородством духа живого, повергло Суинни в шок.

– Я хотел бы предложить вам, – заговорил темнолицый Чандар, – перейти в помещение, где мы смогли бы спокойно поговорить с вами. Но сперва…

Он чуть запнулся, а Суинни ощутила, как поджимаются к черепу ее уши. Что-то поднялось в ней– снизу вверх, и резко схватило сердце. Она слушала: но он замолк, подтянув губы и будто бы ожидая чего-то от нее.

– Но сперва мы выполним нашу часть договора. Дорогой генерал?

Он уже стоял рядом: огромный и черный. Правая его рука теперь была лишена перчатки, и Суинни не без удивления разглядела длинные сильные пальцы с тоненькими седыми волосками меж суставов. Так он стар, или у этих лусси седина не является признаком возраста? Но на старика он не похож. Это тот, тот самый, что шептал ей на ухо, шептал, уверяя в отсутствии опасности… Лжец? Нет, он явно воин, причем из бывалых. Зачем он здесь? Зачем?..

И эта длиннопалая, розовая ладонь вдруг возникла перед ней: она видела игривый узор линий на ней. Он слегка нагнулся; он просто протянул руку, лишенную защитной боевой перчатки. Чуть блеснул зеленым изумрудом перстень Доктора его Академии на среднем пальце – и все. И она, полностью убрав когти, вложила свою правую руку в эту ладонь – и встала.

– Я обязан был… – начал Ланкастер, но тут на помощь ему пришел Огоновский: вскочив из кресла, он одним ударом большого пальца правой руки расстегнул служебную кобуру.

– Арьергард за мной.

В кобуре, как ему и положено, лежал стандартный генеральский бластер. Ланкастер посмотрел на Андрея, слегка облизал губы и дернул головой:

– Все там в порядке. Доктор Белласко нас ведет, за ним Ярослав, я с Суинни, Норман и… – он помедлил, глядя на Огоновского, – Андрей. Поехали. Выходим!

Сверкающий лифт не успел даже взвыть как следует. Чавкнув, распахнулись зеркальные двери. Белласко заспешил вперед, вслед за ним, изменив порядок, двинулся Ланкастер, все еще держащий в своей незащищенной ладони тонкую теплую руку Суинни. Когти он чувствовал: нежными, едва ощутимыми уколами в запястье правой руки. Они пульсировали, ни на секунду не доходя до боли. Его боли.

Он мог убить ее за секунду. Да какую там секунду – меньше… Просто рвануть рукой – и все. Его учили много лет. Он, гренадер, прошедший сквозь смертоносное пламя недавней войны, умел убивать тысячами разных способов. Он, уинг-генерал Ланкастер, доктор военных наук, кавалер Рыцарского Креста с Мечами, шел рядом с ней и, сглатывая время от времени слюну, молил всех своих богов о том, чтобы она не пугалась. И она не испугалась.

В ослепительном сиянии потолочных панелей доктор Белласко нажал на кнопку, и перед Суинни в этот жутковатый белый свет выехали четыре пенала. Она встала перед ними, но советник Норман не дал ей склонить голову:

– Миледи, прошу вас засвидетельствовать тот факт, что только один из погибших был убит на нашей территории и нашим же, – прошу заметить – гражданским оружием…

– Я в общем-то не имею права, – придушенно заговорил вдруг Белласко, стараясь держаться подальше от Суинни.

– Я имею, – без всякого выражения ответил Чандар. – И отвечать мне. А остальное – не ваше дело.

– Слушаюсь, – прошипел Белласко, отступая еще дальше от фризера и его страшного содержимого.

– Вот мой муж, – проговорила Суинни, указывая рукой на самого крупного из мертвецов, того, с более светлым мехом на лице.

– Личные вещи, мэм? – приблизился к ней Чандар. – Нам они, в общем-то не нужны…

– На нем не было ничего, – уверенно заявила Суинни. – А если вы имеете в виду оружие и полетное снаряжение, то мне до него нет никакого дела.

– Ритуал предписывает темное время суток? Или его проведение возможно и днем?

– Ближе к полуночи.

– Лучше все-таки выехать за город, – нервно вмешался Белласко. – Хоть днем, хоть ночью – тут охрана, да и мои люди тоже… я не смогу обеспечить требуемый режим секретности.

– Хорошо, – кивнул Чандар. – Так и впрямь будет лучше. Вы сможете найти что-нибудь типа урны – на всякий случай?