Текст книги "Хастур"

13 июня.

У Джейн прекрасная память на даты. Абсолютно точно – это случилось тринадцатого июня. Началось в этот день – вот, что это значит.

Утром позвонил Фредди и сказал, что им лучше расстаться. На время. Он так и сказал: "Расстаться на какое-то время". "Какое-то время, какое-то время… – мысленно повторила Джейн. Покатала фразу. Ей хотелось услышать, как слова отзовутся в душе. Никак. Абсолютная тишина. Тогда она сказала: "Мудрое решение. Я соберу твои вещи", и положила трубку. И ещё подумала, что Жако вышел победителем.

Жако – её попугай. Он умный, он защищает дом, когда хозяйка отсутствует. На подозрительный шум может спросить: "Какого чёрта там происходит?" или пригрозить: "Сейчас вызову полицию!", на худой конец, может матерно выругаться, это тоже неплохо работает. Джейн не учила его этим словам, попугай научился сам. "А может прежние хозяева постарались". Жако достался Джейн вместе с квартирой. По наследству. Прежние хозяева (тех, что миновал передоз) исчезли в неизвестном направлении.

Несколько месяцев Фредди и Жако боролись за место перед телевизором: попугай любил сидеть на спинке кресла, мужчина этого не переваривал. Теперь Фредди ушел – на какое-то бесконечное время, – Жако остался.

Что ж… чем меньше пассажиров, тем быстрее движется автомобиль.

Первым делом, Джейн рассчитала свой гороскоп на сегодня. Звёзды утверждают следующее: "События произойдут незначительные, но они могут привести к крупным неприятностям. В перспективе".

Это верно, думает Джейн, уход Фредди событие незначительное. Вот только какими неприятностями он грозит? Непонятно… Фредди занял у неё две сотни баксов и, вероятно, не собирался отдавать, но эти деньги не тянули на крупную неприятность. Скорее на пакость средних размеров.

Часам к одиннадцати припекает, как в преисподней. Небо из синего превращается в серо-голубое, желтушное, словно затёртая джинса. Термометр притормозил около восьмидесяти шести, решил, что этого не достаточно и опять полез вверх. Включать кондиционер бесполезно: с таким же успехом можно останавливать пушечный снаряд утренней газеткой и уповать на "мощь" броской передовицы. Джейн наглухо закрыла жалюзи и приоткрыла дверь – на случай если посетитель решит заглянуть к ней в студию. Студией она называет "Магический салон. Эзотерика. Астрология. Таро".

Давным-давно, когда Джейн только начинала заниматься бизнесом, слова "магия", "предсказания", "пророчество" будоражили её воображение. Милая дилетантка поражалась своим способностям и спешила сообщить о них всему миру. "Люди! Я сделаю вас счастливыми!" – хотелось кричать во всё горло. "Во всяком случае, облегчу вашу участь! Я это умею!" Теперь этот прошедший юношеский оптимизм казался смешным, а тогда Джейн была уверена, что каждый житель Сьюпертауна станет её прилежным клиентом. С годами пыл угас, уютное название "студия" теперь казалось уместнее пафосного "Магического салона". Правдивее.

Однако вывеска осталась.

Мир оказался не таким, каким его представляла себе рыжеволосая гадалка с родинкой над пухлой губой.

Магия тоже изменилась. Она оказалась не снаружи, а внутри.

"Если по небу летит человек, – рассуждала Джейн, – или он идёт по воде, вы полагаете, это магия? Или загаданная карта выскакивает из колоды, как чёртик из коробочки, это волшебство? Это трюкачество. Обман и больше ничего. Настоящая магия внутри человека. – Она подходит к зеркалу, смотрит. Глаза пересекаются с глазами, взгляд проваливается во взгляд, образуется тоннель. – Когда вы способны мысленным взором прикоснуться к самому далёкому объекту Вселенной – вот это магия".

Джейн закрывает глаза и набирает полные лёгкие воздуху: всякий раз, когда она думает над этим, у неё кружится голова. Несколько лет назад, на конференции она познакомилась с экстрасенсом из Линкольна. Это был маленький улыбчивый человечек неопределённого возраста с большими тёплыми руками и плешивой головой-яйцом. Держался он обособленно, но никогда не оставался один – к нему тянулись другие участники конференции. Джейн обратила внимание на его вытертый пиджак (швы залоснились и потемнели) и на сандалии. "Нельзя носить костюм с сандалиями", – удивилась Джейн.

Экстрасенс брал человека за руку, закрывал глаза и рассказывал. Прошлое, будущее – без разницы. Будто читал книгу.

– Вы берёте руку специально? – спросила Джейн, когда подошла её очередь "на исповедь". – Через физический контакт перетекает информация?

– Нет, ничего подобного, – он покачал головой и замолчал, будто размышляя можно ли доверить "тайну" незнакомой девушке. – Просто так привычнее. Людям кажется, что они понимают происходящее. – Вынул из кармашка скомканный платочек и промокнул плешку.

Чтобы доказать, что это не важно, он не стал брать Джейн за руку. И глаз не закрывал. Просто рассказывал.

Со стороны могло показаться, что пожилой отец мило беседует с почтительной дочерью. Делает ей неприятное внушение (с улыбкой на лице), а дочь старается запомнить, ибо не хочет расстраивать любимого папашу. Приятная картина. Наверное, подобным образом Великий Гудвин беседовал со Страшилой.

Кроме прочего, экстрасенс предупредил, что через четыре месяца Джейн попадёт в больницу и действительно, зимою Джейн поехала к матери, в аэропорту поскользнулась и сломала ногу. В двух местах.

«Когда я достигну подобного мастерства? – думает Джейн. Она невольно сравнивает свои возможности с возможностями экстрасенса. – Если мне вообще суждено добраться до таких вершин». В глубине души она понимает, что ей такой уровень не светит: экстрасенсом нужно родиться, как нужно родиться певцом или баскетболистом. «Иначе только мячики подносить». Однако приятно было надеяться. Быть может, по этой причине Джейн не составляла своих гороскопов на далёкое будущее. Оставляла надежду.

Она засыпала зёрна в кофеварку и – чтоб скоротать время, – выглянула на задний двор. Через приоткрытую дверь немедленно потянуло зноем. В тени мусорных баков растянулась дворняга, выкатила розовый язык. Джейн подумала, что хорошо бы вот так улечься прямо в пыль и проваляться целый день без движения.

– Есть кто живой? – из студии раздаётся мужской голос. – Я тут это…

От неожиданности Джейн вздрагивает и ударяется коленкой о тумбочку: "Кого принесло в такое время?" Часы показывают половину двенадцатого. Почти.

– Есть, – кричит в ответ.

В этот момент в колбу бежит струйка кофе. Уйти сейчас значит совершить преступление.

– Можете подождать минуту? – громко спрашивает Джейн, голос что-то бурчит в ответ. – Могу предложить чашечку кофе, если хотите. – Пауза. – Хотите?

Последние капли падают в колбу, Джейн выключает машину. В студию она выходит с колбой в одной руке и с двумя чашками в другой.

– Кофе? – переспрашивает гость. Смотрит без интереса, водянисто-серые глаза остаются холодными. – Нет, не хочу. Спасибо. Забавные у вас книжки, – он кивает на книжные ряды за спиной.

Слово "книжки" покоробило. Джейн нахмурилась, хотела ответить резкостью, однако ничего не сказала. Молчание – золото, эта истина никогда не подводила. Гость повернулся и пошел вдоль полок. Пальцами он касался корешков, клонил голову к плечу, чтоб легче читались названия. Том в зелёном переплёте попытался извлечь.

– Не трогайте, прошу вас, – Джейн непроизвольно вскинула руку (чашки звякают). – Пожалуйста. Книги редкие и… – нужен веский довод, чтобы этот урод отстал, – и очень дорогие. Я собирала коллекцию двадцать лет. И даже…

Джейн хочет сказать, что коллекция отняла даже больше чем двадцать лет (дело не только в потраченном времени), но замечает другое – перемены. Неприятные перемены. На нижней полке свободной от книг, незнакомец переставил фигурки.

Двенадцать деревянных статуэток китайского гороскопа должны образовывать ровный круг. Ровный. Это важно. Гость переставил фигурки в одну линию и подровнял по росту. Три самые высокие статуэтки (дракона, тигра и обезьяну) поставил отдельным треугольником.

Джейн разглаживает лицо, набрасывает на него бесстрастное выражение. В три крупных шага она пересекает комнату (не хуже баскетболиста) и быстро возвращает фигурки в первоначальное положение.

Эмоций никаких, всё буднично, как будто, так и задумано. Он переставляет, она – возвращает на место.

– Не понравился мой вариант? – удивляется незнакомец.

– Понравился, – кивает Джейн. – У вас прекрасное чувство прекрасного! – даже не заметила, что дважды повторила одно слово. – Вот только три и девять – плохие числа.

Рядом с часами и антикварным барометром висит старинная гравюра. Это карта: две половинки глобуса, виноградные лозы в качестве бордюров, длинные витиеватые латинские названия, драконы над материками и зубастые рыбы в океанах. Голова без тела выдувает струи ветра – художник изобразил их длинными кучерявыми линиями.

Больше всего Джейн нравится огромное треугольное око в центре этой гравюры-карты. Художник объединил трёхстворчатую диафрагму (как на современном фотоаппарате) и два глаза. Получилась пугающе. Пугающе и завораживающе.

А ещё Джейн нравится, как выгорели краски. Алый цвет превратился в запёкшуюся кровь, фиолетовый предательски побледнел, лучше всего сохранился ультрамарин. Он остался самим собой. Продавец гравюры пытался врать, что это оригинал, и набрасывал лишнюю сотню. Джейн урезонила его двумя внятными малоцензурными словами. Поторговавшись, они сошлись на том, что это добротная копия и стоит она… Джейн попыталась вспомнить, сколько она заплатила? Не смогла. Это не важно.

Гравюра не имела практического значения для составления гороскопов, она лишь украшала студию. Только и всего, однако, и это дорогого стоит. Гравюра нравилась посетителям, задавала "магическое" настроение.

Гость толкнул двумя пальцами шляпу (он носил ковбойский стетсон) и почесал за ухом:

– Верите в плохие цифры, мадам?

Джейн обегает гостя взглядом с ног до головы.

Среднего роста, с небольшим (едва заметным) брюшком. Напомаженные волосы уложены на пробор, серый льняной костюм стильно (и сильно) помят, плетёный галстук перетянут брошью. На ногах – вполне ожидаемо – остроносые ковбойские сапожки. На правом мизинце маленький перстень, на левом – длинный желтый ноготь. Маленький шрам у правого виска (розовая полоска на смуглой коже).

Длинный ноготь чертовски Джейн не понравился. Как и его хозяин.

"Что если взять незаметно ножницы, – думает гадалка, – и отхватить этот отвратительный коготь? Представляю, как он заверещит, этот ковбой недоделанный".

Говорит, что верит в плохие числа…

– Пардон? – "ковбой" не понимает.

– Не в цифры, а в числа. – Джейн зачем-то растопыривает пальцы, показывает гостю. – Цифры пишут на доске или в тетради, а числа это объекты, понимаете? Они материальны.

– Правда? – удивляется гость. – Никогда бы не подумал. Хм. Для меня, что цифры, что числа – суть одно дерьмо. Лишь бы они писались со знаком "плюс" и приносили доход.

– Это я уже поняла, – нетерпеливо говорит Джейн. – Что вы хотите от меня?

В этот миг она замечает, что гость вынимал репринт "Астрономики" Марка Манилия. И поставил книгу не на своё место. "Чтоб тебя!"

– Я-то? – мужчина глядит на часы и опять чешет в затылке. – Тут такое дело… Вообще-то я приехал к Майки. У него автомастерская на углу. В конце улицы, знаете? – он машет рукой, указывая направление. – Только парнишка занят, чинит какому-то чуваку трактор. Попросил подождать часок… – Пауза. – Такая история… – Пауза. – Так я, чтобы убить время…

– Решили заглянуть ко мне, – заканчивает фразу Джейн. – Любопытства ради.

– Не совсем, – "ковбой" снимает шляпу. – Может, мы присядем, мэм? Такая жарища…

Предложение не нравится Джейн. Она совсем не хочет, чтоб этот человек задерживался в студии лишнюю минуту, однако показывает на стул, сама садится напротив. У круглого стола.

– Я торговый агент, – рекомендуется гость. – Продаю скобяные изделия, газонокосилки, стиральные машины… много чего. Кроме того я представитель "Вестхайлендского страхового общества". Больших денег это не приносит, но кое-какая копеечка капает на счёт. Уж не знаю, – усмехается, – считать ли эти крохи цифрами или числами…

– Мило. Пикантная шуточка.

– Оставьте ваш сарказм, леди, сейчас вы сообразите, что к чему. Сегодня я должен был ехать в Барренхилл, поскольку это захолустье относится к моему округу. Но мой "форд" выкинул фортель и потребовал заменить водяную помпу. Мерзавец! – Мужчине нравится говорить о машине, как об одушевлённом существе.

"Не удивлюсь, – думает Джейн, – если он подобным образом общается к своему члену: Хей, маленький Джо! Поднимайся, есть работёнка… Или нечто подобное".

– Прекрасно. Я очень рада за ваш автомобиль. Только, если можно, приблизьтесь к моей персоне. Чем я могу помочь?

– Вы – язва, – говорит мужчина. – К слову сказать, меня величают Робом. Полное имя Роберт Гук. А вас?

– Джейн Эвиган.

– Очень приятно. Так вот, миссис Эвиган, я скучал, пинал на улице окурки, цедил "Эвиан" (я всегда пью эту минералку и тебе советую) и вдруг подумал: "Роб, старина, что если тебе вовсе не стоит переться в эту занюханную дыру?"

Глаза Роберта искрятся, будто он во второй раз изобрёл велосипед или открыл секретный путь в Индию через забытую станцию нью-йоркского метро. Он подталкивает указательным пальцем щеточку усов и приятельски подмигивает Джейн:

– Что скажешь, дорогуша? Ты ведь заправляешь этими вопросами в Сьюпертауне, не так ли?

– Вы хотите, чтоб я вам погадала?

– В точку! – он хлопает себя по коленям. – Я хочу, чтобы ты блеснула своим мастерством, и сказала, ждёт ли меня барыш в этой навозной дыре или я напрасно потрачу бензин.

– Я могу составить астрологический прогноз… – Джейн страшно не хочется связываться с этим человеком, и она собирается дать ему "от ворот поворот". Послать, но только тактично. Говорит, что прогноз займёт час времени, или около того. Может быть полтора.

Роберта это не смущает, он спрашивает, что такое астрологический прогноз и сколько стоит этот фокус?

Как объяснить?

Джейн смотрит на модель солнечной системы (она стоит рядом с гравюрой), переводит взгляд на дверь, её охватывает тоска.

За дверью – свобода. Пусть пылающая, но свобода.

Джейн возвращается взглядом к модели. Вообще-то она довольно часто ею пользуется – клиентам нравится наблюдать, как вращаются вокруг Солнца маленькие пронырливые шарики-планеты.

В глазах Роберта прежняя серая прохлада. "Такого моделью солнечной системы не пронять, – понимает Джейн и сердится: – Что за тупица?"

– Астрологический прогноз – это рекомендации звёзд, – объясняет Джейн, её щёки чуть розовеют. – Если говорить примитивно. Прогноз будет стоить двадцать долларов. Вы сообщите мне дату и место своего рождения, а я составлю карту нахождения планет и скажу, как планеты повлияют на вас сегодня. На вас и на вашу поездку.

– Ха, мэм! – Роберт смеётся и складывает пальцы пистолетиком: "Пух!". – Я родился ночью, но не вчера. Это похоже на бред: как дата моего рождения может влиять на поездку в Барренхилл? Эта метода не канает, давайте другую!

"Послать его в задницу прямо сейчас?" – порхает шальная мысль. – Или ещё потерпеть?"

Джейн решает набраться терпения. Годы практики научили её долготерпению. Глубоко вдыхает.

– Послушайте… это трудно понять, но… так оно и работает! – Выдыхает. – Когда человек рождается, это похоже на рождение маленькой звёздочки. Или планеты – если этот термин вам понятнее. Мы – микроскопические планеты, понимаете? Только эти микроскопические планеты не вращаются вокруг солнца, а ходят по земле. Неужели подобная мысль не приходила вам в голову? И все космические объекты влияют на нас, как Солнце влияет на Землю, как Луна вызывает приливы. Звёзды влияют на меня, на вас… на всех.

– Красиво сказано, Джейн, – Роберт игриво подмигивает. – Только я не верю. Давай другой способ.

– Быть может карты таро? – предлагает Джейн. – Там много разных цветных картинок, почти как в телевизоре.

– Опять язвишь? Нет, карты не годятся. В тех местах, откуда я родом карты не в почёте и знаешь почему? Нет? Я расскажу, это забавная история. Как-то зимой (зимой длинные вечера), один почётный житель города – дядюшка Гловер – устроил представление. Он дивно управлялся с этими цветными картинками и обыгрывал всех подряд очень долго. Лет тридцать это продолжалось. Так вот, тем зимним вечером он упился джином и уснул на скотном дворе. Свиньи подрали его куртку, и из рукавов посыпались тузы.

– Намёк усекла. Приму к сведенью. Ни при каких обстоятельствах не лягу спать на скотном дворе.

– Шутишь? Тебе смешно, а дядюшку облили горячей смолой и вываляли в перьях.

– Гуманный способ. Притом эффективный. – Джейн вспоминает о кофе, понимает, что не хочет пить его при "этом типе". – Могу погадать по руке. С руками у вас всё в порядке? Ни в чём дурном они не были замечены? Естественно опуская юношеский онанизм.

– Можно и по руке. – Роберт поворачивает руку ладонью вверх, смотрит на неё почти с любовью. – Цена та же?

– Что вы! За рассказ о дядюшке Гловере я погадаю вам совершенно бесплатно.

"Упаси бог брать деньги у таких людей! – Джейн это ясно понимает. Она работает давно и научилась "читать" людей не только по их гороскопам. – За свою вшивую двадцатку он выдернет из вас душу, перебуровит её десять раз и запихнёт обратно, утоптав башмаками. При этом будет считать, что сделал вам одолжение".

Эта категория людей называется "Центр Вселенной". Они не отличаются особыми физическими или умственными кондициями, однако свято верят в своё превосходство. Их легко можно отличить по франтоватому виду и по перстню на мизинце (мужчины) или по выражению "они обязаны" (оба пола). "Центральным господам" всегда и все обязаны. Даже в кинотеатре, купив входной билет, они считают, что покупают весь кинотеатр целиком… по крайней мере, на время, пока находятся в зале. А как мерзко эти типы разговаривают с официантками…

Джейн вглядывается в ладонь Роберта, на лицо напускает таинственную, отрешенную маску. Щурится, потом закатывает глаза, ещё мгновение и случится припадок – так должно показаться клиенту. Пауза длится бесконечно – в такие моменты драматизм не бывает излишним, считает гадалка.

"Интересно, как он себе это представляет? – думает Джейн. – На линии жизни есть маленькая-маленькая козявка под названием "Барренхилл" и я должна эту малявку разглядеть?"

– Твои ноги не всегда ступали по гладкой, нахоженной тропе, – прежде всего, полагается дать несколько общих "магических" формул, – долгое время неприятности преследовали тебя по пятам, мой мальчик, жизнь наносила тебе жестокие удары, но ты справился…

– Ближе к делу, – подаёт голос Роберт. – Не пудри мне мозги.

– Как пожелаешь, – соглашается Джейн. – Сегодня у тебя трудный день, голубь. Ясно вижу неприятности. Финансовые и моральные. Цифра семьдесят пять видится мне среди линий и переплетений…

– Это новая помпа! – вспыхивает Роберт. – Майки хотел срезать сотню, да я его обломал, сторговал до семидесяти пяти! – Роберту хочется рассказать что-то ещё, про себя, про Майки и про новую помпу, однако его нетерпение берёт верх: – Валяй дальше, гадалка!

– Неприятности придут от женщины. Опасайся сегодня блондинок и брюнеток… рыжих тоже игнорируй… на всякий случай. Одна из них тебя сегодня обманет… во всяком случае, попытается это сделать. Если ты не проявишь природную мудрость, будешь облапошен. Ты понял? – Роберт кивает. – Не пей много виски, сторонись водки безо льда и джин оставь англичанам. Будь кроток, как овечка и беды минуют тебя.

На этом "гадание" можно было считать оконченным. Чтобы придать процедуре таинственности, Джейн вещает, что путь, начатый сегодня, может оказаться долгим и трудным. Барренхилл – это только этап большого длинного пути.

Роберт поднимается на ноги, восхищённо трясёт головой. Он трактует слова Джейн по-своему: "Ехать необходимо, раз эта баба так говорит… будет барыш. Ха! Я так и знал!" Гадание ему понравилось. Он даже колеблется заплатить ли двадцатку?.. Эта слабость длится всего мгновение, и купюра не покидает бумажник.

– Я теперь уходи! – грудным голосом молвит Джейн. – Мне нужно отдохнуть, восстановить силы.

"Уйди уже, козёл! Как ты мне надоел!" – вот какой смысл она вкладывает в свою фразу.

Роберт кивает. Торопится. Выйдя, он плотно прикрывает дверь. Джейн облегчённо вздыхает и наливает себе кофе.

Неприятности, обещанные на сегодня звёздами, она отработала.

Через полчаса должна прийти мисс Портер – так и происходит. Старушка осторожно стучит-царапается в дверь, церемонно раскланивается. Зонт она оставляет у двери, вместо него распускает веер. Веер у мисс Портер такого размера, что в него можно завернуться целиком… если возникнет такая необходимость. Павлиньи глаза порхают по студии, как тропические бабочки.

Джейн готовит кофе для гостьи: наливает в кружку топлёных сливок, прибавляет капельку кофе – мисс Портер бережёт своё (на редкость здоровое) сердце.

Оказывается, у старушки воспалилась старинная болячка – её отношения с соседом. Когда-то давно (в прошлом тысячелетии) они женихались и даже были помолвлены. Однако что-то разладилось, и забор между участками стал прифронтовой полосой.

На днях соседская кошка (не ведая о конфронтации между стариками) перебралась на участок мисс Портер и…

– Эта ужасная хищница пожрала бутоны моих гибискусов! Можете себе представить что-либо более гадкое?

Джейн устало отвечает, что хищники не едят цветов, старушка не слышит и конфузливо улыбается. Она не любит признаваться в собственной глухоте.

– Так что мне делать, Ди? Подать в суд? Или нанять киллера? Я устала терпеть эти грубые выходки! – Мисс Портер говорит о соседе… или его кошке – Джейн не понимает.

Старуха драматично заламывает руки и откидывается на спинку стула. "Бабочки" порхают с удвоенной силой.

– Сейчас посмотрим…

Джейн берёт в руки колоду карт, потом решает, что это не лучший вариант для такого случая. Карты таро раскрывают душу просителя, его подсознательные желания и стремления. "Я и без того знаю, чего она хочет, – думает Джейн. – Столько лет прошло, а она всё ещё любит".

– Лучше я посоветуюсь со звёздами, мисс Портер.

Пятьдесят минут Джейн потратила на гороскоп. Педантично расставила планеты, Луну и Солнце. Пометила контрольные точки и вектора движения. Тем временем старушка сообщила городские новости: Марк Тревол (или кто-то из его друзей) напился пьяным, в баре случилась драка, мальчишка-молочник опрокинул фургон, а правительство в который раз…

"Нужно отказаться от газет, – решает Джейн. – Мисс Портер рассказывает все сплетни. При том в красках и лицах. Этот источник информации надёжнее".

Старушка приходила в студию каждую неделю. Как по расписанию – она нуждалась в Джейн, это очевидно. Иногда Джейн задавала себе вопрос, нуждается ли она в мисс Портер? В ней и вообще во всех своих клиентах? Ответить она не могла.

К вечеру северный ветер принёс грозовую тучу. Джейн сказала об этом Чери (продавцу бакалейного магазина) и показала пальцем на небо. Старик нахохлился, как индюк, а затем рассмеялся, сказал, что это не туча, а тучка, и что к ночи от неё не останется и следа. «Ди! на этой неделе не будет дождя. Поверь мне! Это предсказывают мои колени, а они не имеют привычки ошибаться!» Чери любил намекнуть на профессию Джейн.

Пророчество старика сбылось: дождя опять не было, тучка растаяла, как кусочек ванильного мороженного.

Точно так же из памяти девушки исчезли мысли о случайном коммивояжере. Всегда приятно избавиться от неудобных воспоминаний.

*

28 февраля.

Утром Джейн подумала, что хорошо бы этот день был последним в феврале – на целые сутки ближе весна и всё такое. "Что за глупость это двадцать девятое число? Кто его придумал? Как термитник посреди дороги. Завтра первое марта – вот, как должно быть!"

Не сказать, чтобы Джейн выделяла весну из круговорота сезонов… скорее поддавалась всеобщему настроению. Охи-вздохи, в воздухе – любовь.

Мисс Портер начнёт рассказывать о клубнях и луковицах, что она выписала через "Гарден Экспресс". Тодд станет верещать о конце света (эта тема тревожит его каждую весну), а старик Чери откажется делать скидку на ванильные пирожные – у него распухнут колени и резко испортится характер. Все эти изменения – так считает Джейн – и есть признаки жизни: "Иначе застываешь, как муха в смоле. Весна бодрит".

Около полудня, после визита четы Барретт и ругани с подростками (швырялись пустыми банками), дверной колокольчик тихонько позвонил. Джейн вопросительно подняла голову (постоянные клиенты предпочитали стучать).

– Здравия желаю!

Гость широко раскрыл дверь, обернулся, тщательно закрыл дверь, прошел в центр студии, остановился. Во всех его движениях было что-то необычное. Нелогичное. К чему, например, оглядываться, когда ты только что вошел? Боишься, что вслед за тобой прошмыгнул призрак? Или тень? Или грабитель с кольтом наперевес?

– Здравствуйте, – ответила Джейн, чувствуя, что напрягается.

А впрочем, нет, о напряжении речи пока не идёт. Просто настороженность. Лёгкая настороженность и волнение.

Гость в штатском, но это определённо военный – выправка и приветствие выдают армейца.

Пауза.

Джейн молчит, отдавая инициативу посетителю. Это её второй главный принцип: "Не знаешь, как поступить – не суйся, – считает она. – Лучше показаться дурой, чем быть ею".

Гость обводит взглядом помещение, удовлетворённо кивает.

Джейн подумала, что он отыскивал лучшую точку для обороны – чтобы все направления простреливались, прикинул, как забаррикадирует дверь (в случае неожиданной атаки) и чем прикроет фланги – тут нужно что-то крепкое, пуленепробиваемое. Как будет отходить с линии огня в критической ситуации.

"Хочет взять меня в заложники?" – мелькнула догадка. Волнение усилилось. Вчера по новостям показывали теракты в Израиле.

– Джейн Эвиган? Я прав? – вопрос звучит как утверждение.

– Верно, – соглашается Джейн.

– Джон Дугал. Лейтенант, – мужчина протягивает руку, Джейн вкладывает в ладонь свою лапку. – Служба исполнения наказаний.

– Наказаний? – Джейн инстинктивно одёргивает руку, извиняется за этот инстинктивный (и не очень вежливый) порыв.

Теряется, лопочет междометия: – Я… а… кто?… почему?.. кого?

Наконец, внятно спрашивает: – Почему наказаний?

Вопрос идиотский и Джейн это понимает.

Рыжеволосый ирландец клонит голову набок, во взгляде профессиональный интерес. Джейн понимает этот взгляд неверно, ей кажется, что её в чём-то подозревают. Она лихорадочно перебирает события последних недель. На ум не приходит ничего, кроме неоплаченной парковки и среднего пальца, показанного нахалу в супермаркете.

На ней нет никаких преступлений! Она чиста! Тогда зачем он здесь, этот лейтенант? Зачем?

В свою очередь, удивляется лейтенант: разве гадалка может задавать подобные вопросы? Она обязана знать! Иначе, какая она, к чёрту, гадалка?

– Роберт Гук. Это имя вам что-нибудь говорит? – следует вопрос. Лейтенант закладывает большие пальцы за ремень и распрямляется во весь рост. Терпеливо ждёт ответа, смотрит пристально.

Джейн рассеяно трёт лоб. По телу (как волна) пробегает озноб: слава Богу! дело не в ней. Лейтенант пришел, чтобы спросить… только чтобы спросить, а значит можно расслабиться.

– Нет, – отвечает Джейн и поправляется: – Кажется нет… не помню такого имени.

Она медленно поводит плечами, мол, у неё много клиентов. Порой, слишком много. Спрашивает, кто этот человек?

Напряжение ослабло, но только отчасти. Джейн по-прежнему не понимает, чего от неё хотят.

– Хм… – лейтенант переминается с ноги на ногу. Он явно ожидал другого ответа и теперь не знает, что нужно делать. Говорит, что Роберт Гук – это один из заключённых федеральной тюрьмы.

– Впрочем, это не имеет значения, – продолжает он. – Если вы не помните.

Массивные плечи мужчины приходят в движение, ткань рубашки напрягается. Вместе с тканью напрягается и Джейн. Она невольно задумывается, каково это засыпать и просыпаться под этой тяжелой рукой?

"Как за каменой стеной", – эту поговорку любила мама. Всех мужчин она делила на две категории: которые могли закрыть собой женщину и не способных к этому.

Воздух в комнате становится вязок и неприятен – два человека друг друга стесняют.

Дугал извиняется: – Простите. Вероятно, произошла ошибка.

Собирается уйти, Джейн удерживает его. Просит: – Погодите!

Теперь, когда опасность окончательно миновала, она жаждет подробностей: – Давайте разберёмся, уж если вы пришли. Я – Джейн Эвиган, верно? Вы направлялись именно ко мне? – лейтенант кивает. – Тогда расскажите, кто такой Роберт… как там его зовут?

– Гук, – с неохотой повторяет лейтенант. – Его приговорили к электрическому стулу. Сейчас он находится в камере смертников. За сотрудничество со следствием и признательные показания он попросил… попросил… – По лицу лейтенанта пробегает волна, он отворачивается и говорит глухим голосом: – Попросил встречи с вами.

– Со мной? – Джейн искренне изумляется. Говоря откровенно, её удивляет не столько плата за встречу, сколько сам факт: кто-то прислал офицера, чтоб назначить ей свидание. – Вот это новость. А он какой? Этот Гук? – Лейтенант не понимает вопроса и Джейн просит: – Опишите его, как он выглядит?

– Среднего роста, седой, шрам у виска…

В памяти клубится туманный образ, Джейн перебивает: – У него длинный ноготь на левом мизинце?

Лейтенант на мгновение замирает: – Да. Был когда-то. Насколько я помню. Сейчас ему это запрещено.

– Я вспомнила! – Джейн кладёт ладони на щёки. – Это было… давно. Почти два года назад. Тринадцатого июня он приходил ко мне. Да-да, так давно. Можете вообразить? Поэтому я и забыла. Мы виделись всего четверть часа, не больше. Я га… – Слово "гадала" застревает на языке, Джейн об него спотыкается, как о камень.

Она ясно припоминает тогдашнее "гадание", свой гнев и желание поскорее избавиться от "чокнутого коммивояжера".

Впрочем, думает она, это не наказуемо: "Я не сделала ничего дурного. Этот… Роберт Гук ждал машину из автосервиса, зашел в студию… мы просто поболтали. Всего-навсего. Я шутливо его разыграла. Я ведь не сказала ему, пойди и убей шестнадцать человек!"

– Я понял, – лицо лейтенанта становится серым, как мышиная шкурка. Он смотрит поверх головы Джейн. – Только знаете, леди, если человек за пару дней до своей смерти чего-то просит, значит, это действительно имеет для него значение. В этом я уверен. Во всяком случае… – недоговорив, он взмахивает рукой.

Если бы у Джейн была пара минут, чтобы подумать, как следует, она непременно бы согласилась, что близость смерти – это весомый довод. Чем ниже нож гильотины, тем дороже минуты, и секунды, и даже мгновения становятся на вес золота. Их не тратят на случайные встречи.

Однако Джейн не дали пары минут на раздумья. Лейтенант припёр её к стенке.