Электронная библиотека » Алексей Брайдербик » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Хроника жажды"


  • Текст добавлен: 29 февраля 2024, 14:00


Автор книги: Алексей Брайдербик


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Хроника жажды
Алексей Брайдербик

© Алексей Брайдербик, 2024


ISBN 978-5-0059-2983-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хроника жажды

25 мая

1

Кошмар, истинный кошмар! Видимо, я неправильно родился, поэтому дар гения не достался мне, да и мое воображение – уж, казалось бы, вещь без авторских прав, всем доступная – не в команде гениальных. Надеешься: что-нибудь да перепадет, ан нет, всё строго контролируют высшие силы. Что же, остается мне шиш с маслом – ешь до отвала? Я могу сказать, могу даже повторять как мантру: «Я – человек хоть и среднего ума, но не упаду так низко, чтобы глупостью затмевать всех, кто и сам горазд на это». Мое воображение (с талантом всё ясно: он не гениальность) обычно тут как тут. А здесь ума не приложу, как одной фразой, а не… пока не изучил чисел, подходящих, чтобы написать здесь, потому и не указываю каким, но явно немаленьким числом фраз предварить мое новое сочинение. Из одного предложения даже инструкция к пылесосу не состоит – да там их тьма-тьмущая. Мне не по нраву куча вещей. «Эй, вещи! Вы мне не по нраву. Вы знаете это?» Мой выкрик – на чей счет? Всего и моего дневника.

Не дневник, а мысль. Не рождается она, как ребенок: уж и срок настал, а на деле – ложная тревога. Буквы удовлетворили бы мой вкус, но мои творческие мытарства таковы, что не по возможностям Вселенной мое желание. Ждать ли от меня истерического плача? До истерического плача я еще не дошел, рано пока. Дневник раскрыт, кажется, что годы – отчего не часы, не более мелкие промежутки времени?.. Что, отсутствие на бумаге карты всё спутало?.. – годы сменяют друг друга, а я бьюсь и бьюсь, и некому сдать смену. Стало бы легче, если бы… Если бы что? Вот те раз, на месте закономерной концовки завязка для чего-то еще? Если бы вступительным словам (ага, вот на что завязка пригодилась) не приписывалась решающая партия, а ее кто-то приписал им, да так, что не отписать обратно, некому бы было вести ее в литературном представлении. И бог бы с этим всем. Ситуация заставляет меня склоняться всё сильнее к этой мысли – мысль уже и тени моей сторонится, – но не быстро, не так, чтобы жить всегда с одним мнением – и вдруг однажды проснуться с абсолютно иной точкой зрения. То есть сразу перейти к сути, не тратя на это всего того, что можно пустить на плодотворные действия. Написание текста – это же плодотворное действие? Особенно если я пытаюсь создать что-то, что привлечет читательское внимание.

Однако литературные каноны, сколько бы мнений на их счет ни роилось в голове, они – морока моей жизни: мириться с ними изо дня в день – пусть, с чем я только ни мирился, от меня не убудет. Они всегда, буквально бесперебойно будут литературными канонами, и разумеется, тут есть за что не питать к ним любви, ибо из-за них я отказываюсь, или, может, они сами заставляют избавляться, как от мусора, от стольких нетривиальных идей. У меня особый литературный статус, если я подвергаю сомнению литературные каноны? Отнюдь, моя жизнь течет мимо всяких статусов, литературные они или нелитературные. Одна мысль: от такой скуки зевать можно долго. Разумеется, я помню – рано забывать, и полгода не миновало еще, а амнезия поправила бы положение, – что в своем прошлом произведении я не очень-то заботился об установленных литературой канонах. Лицемерие, двуличие, притворство – чем из этого судить? Ничем! Добавлю между прочим: мне кажется, кое-что (от мелочи к целому открываю переделки) можно было скомпоновать тогда иначе, ну что сделаешь, свежая голова – свежий взгляд. Но теперь-то к чему говорить? Мое творение существует уже в виде книг, и существование это не прервать.

Фу-у-х… (Это я выдохнул.) Однако сейчас я предпочел выйти из роли злобного попирателя литературных законов и канонов. Надо понимать: у злых людей часто случаются перебои с получением любви и доброты от окружающих. Злым начинающим авторам – меня никакими доказательствами не причислишь к тем, у кого наглости для этого избыток, к тому же едва ли у меня лицо отъявленного злодея – им не видать читательской любви, как своих собственных… ушей? Внутренностей! Да, со словом «ушей» поговорка выглядит логичнее, она же ведь в таком виде родилась в народе? Хотя кто сказал, что невозможно увидеть свои уши, для чего тогда существует зеркало?

И потом, небеса не рухнут, если я решу не повторяться – галочка рядом с причиной, сподвигшей меня на это. А еще галочки будут? Их можно и без надобности ставить где угодно! Но нет, галочками баловаться в истории не буду. «О!» Этого не видно, конечно, однако я от глубокого удивления открыл рот, но тут же закрыл, чтобы сказать: ура-ура-ура – фраза! Истерический плач отменяется. А это что к моим губам ползет, улыбка? Она уже на моих губах, так что ползти ей больше незачем и некуда. Да уж, всем подаркам подарок. Спасибо за фразу! Теперь можно с легким сердцем отринуть все сомнения насчет того, с чего начать. Начало выглядит так: «Я всегда просыпаюсь рано». Неплохо, неплохо, краткость в писательском деле – это одно дерево, которым можно облагородить улицу или палисадник перед домом. И смысл! Смысл приобрел прозрачность, и информативность, что важно, не пострадала. Я понимаю, оригинальность, свежесть, неизбитость – не про мою фразу. Здесь и сотня писателей не найдут, чем удивить, ибо они будут больше спорить, чем решать проблему, а добавь к сотне писателей еще одного – и вот у нас сто один спорящий.

С другой стороны, фраза уже сложена. Кубики… Нет, просто создана из букв. Это не кубики, которые можно растерять – был такой у меня в детстве порок. Я – автор. Всё. Чем еще продолжить или завершить? Мне осталось – что? Позаботиться о наглядности своего авторства, о его подтверждении. Инициалы и подпись, чтобы взгляд некуда было отвести, только на них бы он останавливался. Долгие литературные потуги, понукающие окрики «вперед!» – вот за чем дело не станет. А я бы хотел, чтобы во всём, что читается, что создается, чувствовалась легкая рука. Но над моими желаниями можно лишь смеяться, поскольку это последнее, к чему Вселенная будет прислушиваться. Она и прислушалась. После стольких моих трудов и просьб!

2

Я самый храбрый – ау, ау, неужели никто не пытался со мной соревноваться в той храбрости, о которой пойдет речь? – самый храбрый на всём большом, пугающе пребольшом белом свете человек, поскольку не боюсь проспать на работу. Ну, где же ты, страх? Что я и говорю. Ты избавился от меня, и давно. Рано вставать и не опаздывать мне помогает – от помощи невозможно устать, даже в таком, казалось бы, смехотворном деле она не пустой звук – кошка. Что за кошка? Виноват, на самом деле я имел в виду не настоящую кошку. У меня не сложилось с домашними животными. Работа, личные обстоятельства и квартира ни при чём, хотя препятствия налицо. Впрочем, не стану спорить, если кто-то скажет, что это лишь видимость, фактически – собери все причины отказаться от мысли взять себе кого-нибудь, и ни одна из них не будет достаточно убедительной. Всё это я понаписал ради одной вещи: электронных часов в виде кошки со скрещенными на груди лапками. Часам в моей квартире не нашлось другого места – я прикидывал так и этак и всё не мог определиться, считай, неделю, тратил время из-за такой мелочи, – кроме как на тумбочке у кровати. Место нашло вещь, наконец-то!

Я мимолетом взглянул на время. Собственно, смотрим мы на циферблат и на стрелки, время нельзя увидеть, только почувствовать. И воскликнуть: «Сколько часов пролетело, ничего не успеваю!». Действительно, за временем нужен глаз да глаз. Осталось тридцать минут до девяти. Для каждого время – это важная часть его жизни, и чем же я хуже? Девять утра – необычное время, именно в это время начинается мой рабочий день. Я могу опоздать, моя работа не была бы работой без опозданий, и мне никто и слова в упрек не скажет. Случись подобное, главное – показать, что ты можешь выполнить в оставшиеся часы какую угодно работу. Это спасает как меня, так и моих коллег. Почему я написал «тридцать минут»? Первые полчаса – с восьми ноль-ноль очередной день моей жизни готовится к разбегу, а после иногда из-за работы головы не поднимешь, так что не замечаешь его – я провел, приводя себя в порядок. Всем известно, что такое «привести себя в порядок». Чем я займу оставшиеся тридцать минут, у меня же они остались? Да, и они не пройдут бесполезно, завтрак поможет заполнить их.

3

Я первооткрыватель… Я от скромности не умру, рано менять местами вводную мысль и себя! Вводная мысль: открывать в себе новые, ранее не испытываемые чувства – хорошо и… Слово «ранее» – что это за придаток? Ампутировать, чирк карандашом – исправлено. Думаю, за поддержкой моей оценки не придется долго искать кого-нибудь: кто угодно станет на мою сторону. Прямо кто угодно? Мне список всех согласных составить, и приложить к дневнику? Однако плохо, и здесь у меня с мнениями людей о моей оценке не возникнет противоречий, плохо все-таки некоторые вопросы умеют сплачивать, когда эти новые чувства омрачают жизнь. Мысль о себе, увы, но о первом мне не придется писать, как бы ни было велико мое желание, а вот на второе я не пожалею страниц. Но опять-таки это вновь не то, к чему у меня душа лежит. Не самая ужасная мечта – оказаться на последней странице дневника, когда уже и писать негде, хотя материала по горло, и за что ни возьмись, боишься что-нибудь упустить.

Если бы я себя не знал, то сказал бы, что схожу с ума. Не думаю, что разговор с дневником – хотя какой там разговор, извинения за то, что ему придется терпеть мой рассказ о борьбе с потребностью, – это показатель психического здоровья. Я почувствовал, как мое несчастное горло ссохлось и сузилось. Не припомню, чтобы пил или ел много соленого, или что там еще способно воздействовать подобным образом на организм человека – не одна же соль виновата. Если бы я проглотил хлебную крошку, то она неминуемо показалась безжалостным комом в самом начале пути. Я бы не умер, и готовить себя к похоронному маршу и к надгробным речам не стоит. Насколько я слышал, от хлебных крошек еще никто на тот свет не отправлялся. И к этой неприятности я себя не готовил. Ну а к сухости в горле я себя подготовил? Куда там. В общем, с моими силами что-то не то: пытаюсь управлять мышцами глотки, а не могу, как будто куда-то подевались они. Непослушание в давние времена розгами вытравливали. Жаль, что сейчас для этой практики нет места, я бы преподал собственным силам пару уроков. А кадык? Ага, хоть какая-то часть меня не сопротивлялась моим командам, двигалась вверх-вниз, вниз-вверх – вот она, стабильность вещей в мире, тут следовало бы перекреститься и сказать: «Дай бог и дальше так».

Помассировать горло. Я не знал, как быть. Опыт, мне нужен опыт борьбы с чем-то в этом роде: только кто им поделится со мной? Жизнь? Она во что угодно меня лицом окунала. (Не сталкивала, она не столб, и я не машина, влипшая в него. Мое положение не менее плачевно, хотя слова «лоб в лоб» не подойдут – всё это так больно, и без последствий не уйдешь). Видимо, тут жизнь решила: пощады ему! Нет, дорогая, спасибо, но лучше бы ты придерживалась прежней схемы. Может, я ошибаюсь и не там ищу ответ. Вероятно, мне стоит отталкиваться в своих мыслях от позы? Да, от позы, в которой я провел ночь, во сне же не уследишь за собой – и вот итог. Моя память чиста, ни на какие детали она не сможет пролить свет. От нее проку – ноль. Я глубоко вздохнул. Ай, ай! Горло просто пылает, словно в нём раздули жаровню – кому она там понадобилась? – а затем нарочно перестали обращать на нее внимание, и огонь, ощутив, что его ничто не сдерживает, волнами своего жара – как бы еще выразиться, дабы удивить, поразить его силой – заполнил всё горло. Но в горле жаровни нет, я пощупал его, чтобы убедиться в этом: гладко и, слава богу, мягко. Уф, я-то испугался, а просто в первый раз не ощутил этой мягкости. А вот и кадык. Чисто!

Я откашлялся. Скольких раз достаточно, чтобы избавиться от позыва прокашляться? Да всё зависит от того, когда приходит осознание, что больше не нужно. Я понял это довольно быстро, и мне не пришлось кашлять до одышки. Жжение исчезло: ни следа от него. Жажда мне не в новинку, то есть к врачам незачем было обращаться, да и сухость во рту – тоже, как говорится, к катастрофе не готовься. Но тогда к чему прошлое удерживать? Дальней ему дороги в небытие. Но сегодня сухость во рту такая, что язык, не менее сухой, чем всё остальное, впору продавать как закуску пиву. Это корка на нём или налет? У меня появился шанс узнать, чем оно является: упускать шанс неразумно, а ума я пока не лишился – возраст не тот. Без звуков не обошлось. Всякому знаком звук скотча, отрываемого от картона, так вот, звук отдираемого от нёба языка почти в точности напомнил его, вроде бы не глохнешь, однако список музыкальных номеров для вечеринки или дня рождения этим не пополнишь. Гостей, после того как прозвучит этот «трек», убавится, долго будешь удивляться, куда они подевались.

Похоже, еще кое-кого придется объявить в розыск. Слюна, ты где? Это уже совсем никуда не годится! Впрочем, ложная тревога: подвигав языком, я понял, что из списка проблем можно вычеркнуть одну. Что же, тогда можно сосредоточиться на том, что пока еще со мной. Я посмотрел на руки. Вероятно, день прошел бы напрасно в фантазиях о неосуществившемся, и я бы ни крупицы внимания не уделил рукам, если бы не случайно брошенный взгляд. О боги! а с ними что не так? Какой цвет кожи символизирует здоровье? Мои руки словно мукой присыпаны – думаю, кожа из-за своей чрезмерной белизны не будет по определению излучать здоровье. Мягкая кожа рук —это верх приятных ощущений, мечта, сказка, к которой не можешь не прикоснуться. Правда мне никто не предлагал потрогать его руки, и к своим рукам я на пушечный выстрел не подпущу – это странно, и тянет от этой странности извращением. Но была не была – пойду в своих предположениях на некую авантюру и скажу, что и кожа рук, напоминающая на ощупь пемзу, тоже кого-то не оставит хладнокровным, возбудит до помрачения ума. Что я чувствовал, когда медленно проводил пальцами попеременно то по правой, то по левой руке? Как будто я с особым усердием натирал их на терке. Не уверен, что найдется сравнение, которое выразило бы их грубость и шершавость. Так и напрашивается мысль о трудностях с выбором перчаток.

Очередное мое открытие – судя по всему, сегодня перебоев с открытиями не ожидается, я серьезно, пора бы позаботиться об их нумерации: «открытие номер один – описание, затем номер два – бросаешь все слова, какие знаешь, чтобы показать его суть, номер три…» Кожа на руках потрескалась, вон какой на них алый узор. Это потому, что кровь проступила. Похоже, проблема глубже, чем казалось, причем глубже буквально: у меня здесь глубочайшие желоба на планете. Я легко оторвал маленький кусочек омертвелой кожи, на членовредительство я не подписывался, мол, дерзай терзать собственную плоть. Хм, надежды пошли прахом, золой, тленом и прочими бесполезными субстанциями: думал, будет больно, но, похоже, поспешил приготовиться к этим ощущениям, которые явно не назовешь приятными, но ничего не почувствовал. Либо меня заговорили, либо боли я неинтересен. Я никогда не жаловался на кожу рук: цвет – как ни силься, повода для нареканий не придумаешь; текстура – судьба знает прок в подарках и сюрпризах; а здоровье – буквально глаза в пол-лица: быть такой здоровой – как это возможно? Должно быть, наследственность – а что еще может прийти в голову в первую очередь? Генетика распорядилась всем и распорядилась более чем успешно. От кого же мне достался цвет кожи, кто постарался – отец или дед? А кто позаботился о ее идеальной текстуре – отец или деды? А моя мать и бабушки внесли вклад в здоровье моей кожи? Не знаю, с расспросами об этом я ни к кому не приставал.

Ну что, новая попытка? Я оторвал еще кусочек, от первого я избавился, вряд ли он мог бы стать предметом коллекционирования, и сам я не ощущаю себя тем, кто рад жизнь положить на это. Ай, больно! Я не из тех, кто находит усладу в боли. Судьба распоряжается, кому падать в обморок от боли, а кому блаженствовать от нее, – а что в моём случае? На мою долю выпало явно не последнее, у кого бы занять стойкости, чтобы переносить боль, стойкость должна быть нешуточной. Я ахнул и даже не удержался от того, чтобы выругаться, и поморщился. Другого рефлекса и не ожидаешь. Курсов по укрощению боли я не проходил, не подфартило, а укрощать пришлось бы основательно – о чувстве, будто мне в кожу втирают мелкие обломки бритвы, не скажешь: «Смягчил его, и вполне сойдет». Умопомрачительное обличие боли. Фрагмент красного узора на коже стал еще ярче. Великолепно, хуже стало вдвое! Стоп, кровь – как бы ею не испачкать всё, а то уборки будет по горло. Боль вообще цепкое зло, и потому скажу: «Стоп, кровь и боль!» Случилось ужасное – почему до сих пор не прописывают таблетки для смягчения ужаса? – я спугнул удачу, в этот раз всё для меня, и прелестям боли не видно ни конца ни края. Очевидно, я сделал нечто, что ее оскорбило. Но как бы там ни было, боль не задержится надолго, поизнуряет меня и успокоится. Пожалуйста – чем не смягчение ужаса? И таблеток не надо.

4

Теперь завтрак? Да. Незачем откладывать его. Тридцать минут – не двадцать четыре часа и близко. Что можно за них успеть? Прекрасный момент разгрузиться от части дел, которые были запланированы. (Уже вижу, как в игру вступает прокрастинация. Славься, откладывание дел на потом!) Процесс пойдет быстрее, если придерживаться намеченной последовательности: что? зачем? почему? Минута, другая и третья – и вот у тебя – или у меня, я лучший пример, чем кто-то посторонний, – в распоряжении жалкий, сказал бы катастрофически жалкий, остаток времени, которым не распорядиться. И это при том, что под рукой есть всё, что только может потребоваться на благо. Какие возможности дают минута, две или – почти забыл, но, перечитав, вспомнил, что писал после двух – три минуты? Чай с сахаром, но без лимона. Лимон – изюминка что надо! Что надо? Эти изюминки для моей жизни обходятся недешево: аллергический зуд, опухание и слезы. Это не мой выбор, и ничто не подтолкнуло бы меня сделать его; они моя дань, которую непонятно кому и за что приношу с рождения. Хороши изюминки! Ну что я разнервничался? Мои таблетки – вот изюминки! Я же больной человек, как же не вспомнить об этом?! Настало время загрустить. Это мой завтрак на сегодня, звучит, конечно, так, будто я живу на копейки, перебиваясь с воды на хлеб и с хлеба на воду. Однако это вздор – ну как по чаю можно судить о моём благосостоянии? Не пойму, почему не сытная еда? На работе чуть легче с ней и не надо бежать впереди паровоза со своим беспокойством о сытости. На работе не проблема заморить червячка, но именно плотный завтрак успокаивает организм. Под успокаиванием я понимаю насыщение; обед и ужин не заменят завтрак и не компенсируют его отсутствие, ибо обед – это обед, а ужин – ужин. С голоду работа разлаживается. Не так чтобы ужас, ужас, – но как можно погрузиться в работу на пустой желудок? Перед одной кружкой чая голод разве отступит? Я про эту минуту, потом эта проблема упростится.

Я залпом с не испытываемой до этого жадностью осушил кружку. Давай, память, работай. Столько эпизодов через тебя проходит, что-нибудь да припомнится. Однако нет ни одного воспоминания о таком ослепляющем и несокрушимом чувстве жадности. И вообще, в какой момент ей удается воспользоваться уязвимостью человека? При всей поспешности я еще и не облился, зато, наверное, ожогов заработал уйму. Почему? Разве теплым чаем можно обжечься? Для того и существует оптимальная температура, чтобы избежать травмирования кипятком, а мой чай остыл настолько, что не заметишь, как прикончишь его одним глотком. Жутко представить – между прочим, а не любитель ли боли подсказал мне такие фантазии? – представить ожоги во рту и горле. Бр-р! Думаешь, у тебя железные нервы, ничем не их согнуть, а проверь их на прочность на деле, так сразу же стошнит.

Чай не для того миру был открыт, чтобы его залпом пили. С водопроводной водой можно как угодно поступать, любишь растягивать удовольствие – подойдет глоток за глотком, не нравится размусоливать, что же, тогда одним залпом – то что нужно. В водопроводной воде эстетики и культуры нет. Я налил из чайника кипяченой воды (вода, вода, от любви к тебе не откажусь никогда – получился стих?) и запил таблетку – аллергия ждет своего часа, рассчитывая выбить меня из колеи, – не дам ей такого шанса. Пока есть альтернатива водопроводной воде, я имею в виду кипяченую воду, ничто не заставит меня смочить в водопроводной воде губы. Моя жажда – сумасшедшая потребность, и это не фигура речи: у меня таланта для этого не больше, чем хотелось бы, и уж тем более не метафора, тут всё далековато от идеала. Она заставила вести себя, как… не пойму, то ли как животное, то ли как дикарь, не знающий, что такое чай, в общем, некультурно. Чудесное слово!

Стоит ли ждать многого от одного стакана чая? Вероятно, стоит. Не буду писать «обычно всего одна чашка чая». Хотя, может, и надо бы. Да, напишу: обычно всего одна чашка чая. И как долго (до конца рабочего дня) я мог не думать о питье, не удивительно ли, что мой лексикон не покидало слово «жажда». Жажда не прошла, получается, благотворное воздействие напитка недостаточно благотворно. У себя ли спрашивать, у дневника ли – ну почему всё так безрезультатно? Сухость во рту и горле как были, так с ними ничего и не произошло, хотя мой организм обязан был предчувствовать их. Вот до чего же прилипчивые гадости! В моей кружке пусто – увы! Заваривать чай снова – не время. Что теперь торчать в кухне – ботинки и одежду на меня никто не наденет. Ох, расторопность ну никак не мое второе имя, да и ни на каком другом месте ее тоже не встретишь. Место грязной кружке – на столе? Разве уже не в моде быть прилежным, чистоплотным хозяином? В моде, только едва не промахнулся мимо раковины. Ничего не забыл? Ключи – со мной, телефон – в кармане, кошелек там же. Я вышел в коридор обуваться.


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации