Текст книги "Крым. Большой исторический путеводитель"

Во время дальнего перехода от Вислы до Среднего Днепра готы, конечно, сплотились, выдвинулись люди выдающиеся, авторитетнее стала племенная знать. Это современным историкам легко говорить «впечатляющий бросок от берегов Балтийского моря (или от берегов Вислы) к берегам Черного». У историков свои мерки, а если мерить продолжительностью человеческой жизни? У кого-то вся сознательная жизнь вместилась в эти десятилетия – и других походных вождей, кроме тех, что его вели, он не знал. Поэтому власть многих конунгов закрепляется как постоянная (с соответствующими ограничениями военной демократией, разумеется), а кое-где становится наследственной.

Но централизации, необходимой для того, чтобы можно было говорить о государстве, пока не видно. По приходе в Ойум происходит разделение на остготов и вестготов, племена уходят к Дунаю, на берега Понта, в Крым. Не видно «генеральной линии» в отношениях с аланами и прочими кочевыми племенами, да и между собой. Все вроде как «сами по себе мы господа».

Но постепенно оформляется ядро остготской общности в Поднепровье и соседних областях, а потом складывается держава, создание которой Иордан связывает с именем великого короля (уже именно короля) Германариха, или Эрманариха, как его называют некоторые авторы. Готами были подчинены (силой оружия или добровольно подчинились) племена самого разного происхождения – германского, балтского (айсты), славянского (венеты, анты, склавены), аланского, финского (чудь, мордва, меря, мещера). У Иордана названы и такие, кого историки до сих пор не могут идентифицировать.

Заметим, что о славянах Иордан говорит слова, не льстящие нашему национальному чувству: «… Германарих двинул войско против венетов, которые хотя и были достойны презрения из-за слабости их оружия, были, однако, могущественны благодаря своей многочисленности и пробовали сначала сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно в том случае, когда и бог попускает, и множество вооруженных подступает. Эти венеты… происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов. Хотя теперь, по грехам нашим, они свирепствуют повсеместно (Иордан имеет в виду современные ему набеги славян на земли Византии. – А. Д.), но тогда все они подчинялись власти Германариха».

В целом география державы впечатляет: Прибалтика, Поднепровье, Карпаты, Поволжье, Приуралье… Сбор дани со всех этих племен, ответное обеспечение (пусть пока в минимальной степени) безопасности и свободы передвижения для всех, регулирование взаимоотношений, организация совместных походов – для решения одних только этих первоочередных задач без государства было не обойтись. Пусть самого примитивного, когда нет даже наместников – задачи решаются через посылаемых дружинников, через обязательные посольства от подвластных народов, через полюдье для сбора дани (ежегодный объезд государем с дружиной всех своих владений – вспомним, как ездил и доездился к древлянам киевский князь Игорь). А внешние отношения, а казначейство, а содержание двора… Голова кругом – без государства никак. Вскоре у германцев появятся и наместники, известные как герцоги и графы – но сначала это будут титулы германской знати.

И все эти свершения Иордан приписывает одному лишь Германариху. Правда, и срок он ему для этого намерил немалый -110 лет (это при том, что закончил свою жизнь король в 375 г. самоубийством).

Как шло в те времена расслоение готского общества, читаем у Г. В. Вернадского: «Первоначально их организация была схожа с существовавшей у тевтонских племен. Люди принадлежали к трем классам: свободные, полусвободные и рабы. Лишь первая группа представляла нацию политически. Вооруженные свободные граждане каждого племени или рода составляли племенное собрание, которое выбирало вождей племени… Благодаря формированию кавалерийских подразделений класс свободных был теперь разделен на две части: всадники и пешие. Поскольку значимость кавалерии в готской армии быстро возрастала, всадники рассматривали себя как цвет нации. Таким образом, аристократический социальный режим постоянно вытеснял старый демократический стиль жизни. Все высшие должности в армии и администрации были заполнены всадниками. Следующим шагом было получение ими прав на землю от герцога (здесь в смысле вождя племени. – А. Д.). Итак, среди готов появилась земельная аристократия, постепенно обретая феодально выглядящую власть над крестьянским населением. Ситуация местного населения, а среди них славян, должна была выглядеть ненадежной».

* * *

Что касается самоубийства Германариха, на этот счет предание таково. Один знатный придворный из германского племени росомонов изменил своему королю, а тот (т. е. Германарих), «движимый гневом», приказал разорвать его жену Сунильду на части, «привязав к диким коням и пустив их вскачь. Братья же ее, Сар и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом». Король очень мучился от раны, не мог в полную силу вести дела. Об этом разнюхали подступившие уже к донской границе королевства гунны и решили, что для нападения самый подходящий момент. Германарих же, оценив ситуацию, понял, что успешно противостоять не сможет, – и предпочел уйти из жизни.

Может быть, это и не легенда. Гунны действительно стояли на пороге, так что супруг несчастной Сунильды вполне мог перебежать к ним, тем более что он не был готом. Что же касается чудовищной расправы – в те времена (как и во все времена) каждому предоставлялось право на произвол, извинительный для его ранга.

Глава 16. Гуннское нашествие

Согласно преданию, один готский конунг приказал собрать всех колдуний, проживающих среди его народа, и выгнать в степь. В степи эти ведьмы совокупились со злыми духами, рыскающими по ней без счета, – плодом этой любви и стали гунны.

Если же быть ближе к истории, чрезвычайно судьбоносным для Европы стало то, что еще в конце III в. до н. э. монголоидные кочевые племена хун-ну, или сюн-ну, а попросту – гуннов стали вламываться в Китай с явно грабительскими намерениями. Крови пролилось много, но китайцы в конце концов их разгромили и отбросили куда подальше в степь. Это если верить одним источникам. Хотя источники не менее надежные сообщают, что в той войне гунны китайцев одолели, но их выбили из Поднебесной другие кочевые охотники до чужого добра. Кому верить – дело вкуса историка.

Впрочем, неважно, чья это заслуга. Факт то, что далеко зайти на китайскую территорию гуннам не дали. А тут еще, как утверждает Лев Гумилев, бескрайние евразийские степи поиссохли, местами до степени полупустынь. И гунны двинулись на запад. Но до этого они многое успели позаимствовать из достижений китайской цивилизации. Появился вкус к украшениям, к шелковым нарядам. Это, конечно, баловство. Главное, в Поднебесной было на высоте военное искусство, а гунны не только внимательно приглядывались сквозь раскосый прищур к ранее незнакомому, но еще и довольно милостиво обходились с пленными китайскими полководцами и другими военными специалистами. Те шли к ним на службу, да у них и не было выбора – вернись они на родину, их, как живьем сдавшихся врагу, согласно обычаю, ждала бы мучительная смерть.

Так что в дальний поход гунны устремились с присущим им боевым задором и во всеоружии новых знаний. Это был впечатляющий марш огромной конной орды. Гунны захватывали чужие кочевья, а прежде пасшие там скот племена или погибали, или сторонились, отскакивая или на холодный север, или на пустынный юг (впрочем, за пустынями и горами были богатые, населенные земледельцами страны, и некоторые неплохо устраивались среди них – хотя бы в качестве завоевателей). А некоторых орда гнала перед собой, и они сами бесцеремонно расправлялись с теми, кто жил еще дальше от них на закат солнца.

Но не надо слишком сгущать алую краску. Конечно, иногда победители бывали беспощадными – ведь даже в спокойные времена кочевники (да и не только кочевники) не мыслили мир без элементов «борьбы всех против всех». Однако была не только борьба, но и сосуществование – большинство племен и народов давно было знакомо друг с другом (насколько густо нити торговых и культурных связей пронизывали всю Евразию – предмет особого разговора, читайте Георгия Вернадского и Льва Гумилева). Так что кого-то гунны оставляли на прежних (или почти прежних) местах, но ясно давали понять, чьи это теперь места и как надо себя вести, чтобы земля эта не стала для них преждевременной могилой. А кого-то брали с собой: тоже, конечно, обозначив приоритеты (но со временем акценты могли измениться).

Насчет этнической принадлежности гуннов, которые подступали к Северному Причерноморью, наиболее распространенное мнение таково. Те, изначальные хун-ну, были монголами, а потом произошли значительные тюркские и индоевропейские (иранские) напластования.

Вот какими увидел гуннов поздний римский историк Аммиан Марцеллин: «Никто в их стране никогда не вспахивал поля и не дотрагивался до рукояти плуга. У них у всех нет постоянного дома, очага или оседлого типа жизни, и они скитаются с места на место, как беженцы, сопровождаемые фургонами, в которых они живут… На своих конях каждый из этой нации покупает и продает, ест и пьет и, склонившись над узкой шеей животного, предается глубокому сну, в котором видит множество снов… Они не нуждаются ни в огне, ни во вкусной пище, а едят коренья диких растений или полусырое мясо любых животных… Они воюют на расстоянии метательными снарядами, имеющими заостренную кость вместо металлических наконечников, с чудесным мастерством присоединенную к древку. Они галопируют по местности и сражаются в боевом столкновении мечами, не задумываясь о своих собственных жизнях. В то время как враги пытаются уберечься от ранений мечом, они кидают арканы из завязанных узлами полос материи на своих противников и вяжут их».

* * *

Выйдя на подступы к Причерноморью около 200 г., потеснив аланов и утвердив этим свой авторитет, гунны дальше на запад в тот раз не пошли – подались даже назад. Причина этого была опять китайского происхождения. Вспомним, что с начала II в. стал складываться Великий шелковый путь – до сих пор не воспроизведенная магистраль Восток – Запад. Конечно, от этой магистрали шли мощные (в смысле прибыльные) ответвления на юг. И везли по ней не только шелк, но шелк был товаром приоритетным. Л. Н. Гумилев (может быть, вследствие своего евразийски-ироничного отношения к Западу) язвил, что в шелковых сорочках особенно нуждались греческие и римские дамы. Потому что обитатели и обитательницы античного мира изрядно завшивели, но за шелковые рубахи вши не могли зацепиться лапками, а потому беспомощно летели вниз, под безжалостные элегантные сандалии.

Монопольным производителем шелка был Китай, и был он таковым много веков. Только в эпоху расцвета Византии тамошние монахи-миссионеры забрались в такую даль и в полых рукоятках своих дорожных посохов тайно вынесли личинки шелкопряда. Но это будет не скоро, а пока гуннские вожди рассудили, что самое прибыльное дело – контролировать возможно больший участок Великого шелкового пути, желательно – поближе к его исходной точке и у поворотов на Индию, Иран и прочих крупнейших потребителей. Поэтому виднейшие гуннские вожди пока не спешили на Запад.

* * *

Но вот около 370 г. гунны вернулись на когда-то оставленные позиции. Первыми опять подверглись удару аланы. После недолгого сопротивления часть их ушла на Северный Кавказ и стала предками осетин, другие покатились к Дунаю, третьи, и их, пожалуй, было большинство, подчинились завоевателям.

Дальше на пути гуннов была земля Ойум, где располагалось ядро державы Германариха. Если вернуться к истории о смерти ее основателя, то представляется, что все же никакой женщины он конями в тот раз не рвал и никто его за это ножом не пырял (людям всегда было свойственно привнести в свое повествование о событиях что-нибудь душещипательное, а еще лучше душераздирающее). Вероятнее всего, что в 375 г. старый король сам вывел свою армию на битву и в битве пал, как и многие его воины.

Некоторые историки задаются вопросом – а с кем была битва? Есть основания полагать, что на готов напали не гунны, а аланы. Гуннские предводители решили на этот раз не задействовать свою основную орду, а проверить в деле примкнувших к ним аланов. И те послушно, а может быть, и не без азарта, не без боевого задора напали на своих вчерашних… ну, приятелей, что ли.

От гуннов, от аланов ли, несмотря на гибель своего вождя, поражение остготы понесли не разгромное. Но часть их и союзных им герулов сразу признала над собой гуннскую власть, часть ушла на Северный Кавказ к тем аланам, которые тоже не пожелали жить по гуннское воле, часть ушла к сородичам в Крым, часть – к римлянам за Дунай. Однако большинство, вместе с примкнувшими бургундами, герулами и другими германцами стали отступать в низовья Днепра.

Новым королем был избран Витимир (Иордан называет его Винитарием, Г. Вернадский считает, что у него было оба этих имени, одно славянское, другое германское, а сам он, возможно, был смешанного происхождения). Но путь германцам заступили славяне-анты под предводительством своего верховного вождя Боза (Буса).

По Аммиану Марцеллину, анты уже успели признать над собой власть гуннов (вполне возможно, что они смотрели на пришельцев как на освободителей из-под гнета державы Германариха). Началась война. В первой битве германцы опять потерпели серьезное поражение, но, собравшись с силами, во второй разгромили славян наголову. Расправа над побежденными была зверской: захваченные в плен Боз, его сыновья и 70 антских старейшин были распяты.

Но долго радоваться готам не пришлось. Подоспели гунны (или опять верные им аланы?) и нанесли им поражение, Витимир погиб. Иордан приводит малоправдоподобное описание сражения: оно свелось якобы к перестрелке из луков двух вождей, в которой гунн Баламбер оказался искуснее.

После этого побежденные остготы и их союзники признали превосходство гуннов. Те оказались снисходительными: позволили остготам остаться на прежнем месте, их вожди (конунги) сохранили свою власть. Но у остготов больше не было державы, они сами стали зависимым народом. Их обязанностью стало снабжать гуннов плодами своих земледельческих трудов, а при необходимости ходить с ними в походы. В них германцы проявили себя с лучшей стороны, и вскоре в числе первых полководцев многоязычной гуннской армии оказалось немало остготов.

Есть другая версия развития событий. Согласно ей, война остготов с антами произошла уже после подчинения их гуннам. Свою досаду от поражения германцы решили выместить на славянах, поэтому и погибли такой страшной смертью Боз, его сыновья и старейшины. Но гунны насторожились: не слишком ли много они предоставили конунгу Витимиру свободы действий, как-никак анты их союзники, и решили обуздать его. Далее, как по первому сценарию: проигранная остготами битва и павший в ней Витимир.

Существует и еще один вариант: часть остготов сохранила независимость, сын погибшего Витимира, Видерих, стал их королем, а за молодостью его лет командовали полководцы Алатей и Сафрах. Однако гунны быстро отбросили германцев к Днестру.

* * *

Одновременно одна из гуннских орд прошла через Крым. Она или обогнула с востока Азовское море, или пришла со стороны Кавказа: в любом случае в Крым она ворвалась через Боспор (Керченский пролив).

Позже сложилась легенда, что гунны долгое время жили на азиатском берегу Боспора (на Таманском полуострове) и знать ничего не знали ни о Крыме, ни о Боспорском царстве, ни о готах. За морем, мол (или за Большим озером), ничего не видели. Но однажды то ли бык, спасаясь от замучившего его овода, то ли убегавшая от охотника лань навели их на брод – и гунны оказались на Крымском полуострове. Мудрено, конечно, было и без быка, и без лани не поинтересоваться, что же там за Керченским проливом (ширина которого в самом узком месте всего 4,5 км) – даже если ты совсем уж сухопутный гунн. Еще мудренее не заметить множество боспорских городов по азиатскую сторону пролива, сидя прямо под их стенами. Ну да в легендах чего только не бывает – лишь бы бык с оводом дорогу через море указали.

Согласно некоторым описаниям, картина того, что представляло собой Боспорское царство во время этого нашествия, предстает страшная: сплошной разгром и море пламени. Но на самом деле Боспорское царство уцелело и даже материально не очень пострадало. Возможно, вторжение не было внезапным, боспорское правительство смогло договориться с предводителями гуннов, откупившись от них. Но и гуннские вожди не могли удержать всех своих горячих раскосых молодцов от того, чтобы погулять, пограбить, утолить страсть и поиграть со спичками, да и не все вожди пожелали отказать себе в такой радости. Погром, море пламени были – но пылали селения и предместья, большинство же населения отсиделось за стенами уцелевших городов. Перед ликом бесстрастной Истории, к судьбам отдельных людей равнодушной, это главное. Сколько раз горела наша Москва, наша Русь – ничего, отстраивались.

Херсонес уцелел во многом благодаря тому, что Рим расселил на его землях в качестве федератов империи немало готов и аланов, а еще незадолго до нашествия выделил средства для укрепления защитных сооружений.

Но в степном Крыму и в предгорьях орда похозяйничала от души, об этом неоспоримо свидетельствует археология. Жители, в том числе крестьянствовавшие здесь готы, искали спасения в труднодоступных горных местах.

В крымских степях главным хозяином стало гуннское племя альциагиров, хватало места и аланам.

* * *

Следующими в западном направлении на пути гуннов были вестготы, расселенные на правах федератов в оставленной римлянами Дакии, на левом берегу Дуная. Только к тому времени их права были урезаны: в 367–369 гг. произошла война между ними и Римом. Причиной стало то, что германцы поддержали мятеж некоего узурпата Прокопия против Валента, главенствовавшего в этой части римской державы соправителя императора Валентиниана. Война закончилась для вестготов плачевно, они понесли огромные потери, и по условиями мира их вождь Атанарих (носил титул, означающий «судья») должен был поклясться, что ноги его соплеменников больше не будет на римской территории.

Удара гуннов вестготы не выдержали, хоть и собрали большое войско. Те тактически переиграли их, лунной ночью, не встретив сопротивления, переправившись через Днестр и нанеся неожиданный удар.

Германцы были в ужасе. Кто-то искал убежища в Карпатах, но основная их масса ринулась к Дунаю – искать спасения на территории Римской империи. Вождь Фритигерн (враждовавший с Атанарихом и к тому времени пользовавшийся поддержкой большинства соплеменников) отправил посольство к Валенту (этот соправитель тоже носил титул императора) с мольбой позволить их народу переправиться через Дунай и поселиться на землях провинции Мезии – обязуясь беззаветно стоять на страже границ империи.

Валент решил внять мольбам. Началась переправа и расселение. Но распоряжавшиеся процессом римские чиновники продемонстрировали многим из нас знакомые черты. Во-первых, по условиям договора германцы должны были сдать оружие – распорядители за взятки оставили его им. А во-вторых, они не обеспечили беженцев обещанным хлебом, и у тех начался страшный голод. Дело дошло до того, что несчастные стали продавать в рабство жен и детей, чтобы спасти их и самим спастись от голодной смерти. Чинуши первыми стали скупать славящийся своим здоровьем и силой товар.

Но кончилось тем, о чем они за своими вороватыми делами не подумали, но чего стоило ожидать. Выведенные из себя варвары с оружием в руках ворвались во Фракию, разоряя все на своем пути. Сюда же, прослышав о происходящем, подоспели другие германцы, отряды аланов и даже гуннов. Здесь оказалось немало и германцев-рабов, к восставшим присоединялись фракийцы-рудокопы с золотых приисков, условия на которых были не лучше каторжных. Местные жители охотно служили проводниками.

Фритигерн через христианского священника предложил императору примирение, настаивая лишь на точном выполнении прежнего договора. Валент отверг мир и сам возглавил римскую армию, двинувшуюся на восставших. В его распоряжении были опытные воины и командиры, но численно его армия не имела превосходства над готской. Однако Валент был слишком уверен в победе и слишком желал ее, завидуя военным лаврам своего западного соправителя императора Грациана. Тот спешил на подмогу, но так и не успел.

После взаимного маневрирования стороны встретились 9 августа 378 г. у Адрианополя (ныне Эдирне в европейской Турции). Перед сражением римляне совершили утомительный марш, а битва началась в жаркие послеполуденные часы.

Готы выстроили традиционный для себя вагенбург – кольцо из повозок, защищающее пехоту. Но исход дела решила в первую очередь атака тяжелой готско-сарматской панцирной кавалерии, проломившей строй легионов (что стало примером на грядущие столетия – в открытом бою тяжелая конница имеет явное преимущество перед пехотой). Римляне бежали, но спастись от преследования удалось далеко не всем (потери армии составили две трети от ее численности).

Раненого Валента вынесли с поля боя и укрыли в какой-то лачуге. Но враги мимоходом подожгли ее, и повелитель Востока погиб в огне.

* * *

Но империи повезло – престол занял Феодосий Великий (346–395, правил в 379–395 гг.), последний император, объединявший под своим скипетром восток и запад империи. Искусной дипломатией ему удалось разъединить силы противников: примкнувшие к вестготам аланы ушли в Бессарабию. Феодосий привел в порядок армию, она опять представляла собой грозную силу. Так что оставшихся пришельцев удалось призвать к порядку. Вестготы стали федератами во Фракии, остготы, та меньшая их часть, что ушла от нашествия гуннов к вестготам или присоединилась к ним позднее, отправились в Паннонию, где обосновалось уже немало разноплеменных германцев. Остготы получили также возможность селиться в малоазийских Лидии и Фригии – поближе к границам вновь набирающей силы Персии. Есть основания полагать, что тогда же в Паннонии стали селиться гунны.

* * *

В тот раз гунны не вступили всей ордой в пределы Римской империи, римское правительство не считало их еще врагами, даже строило планы, как использовать их против германцев. Кочевникам пришлись по душе недавно завоеванные степи между Днестром и Нижней Волгой – там они и обосновались, поддерживая связи с другими частями своего огромного гуннского сообщества.

Где-то с конца IV в. можно говорить о Гуннской державе, а не о совокупности племенных орд, связанных общностью текущих целей и традиционными связями. Слишком разноплеменным стало войско, широка география подчиненных земель и народов. Необходимо было стать солидней: не довольствоваться немудреным грабежом земледельцев во время набегов, а переходить к относительно мирной их эксплуатации. Тем более что представители некоторых этих народов, таких, как готы и другие германцы, были и соратниками в битвах.

Возникла потребность в большей централизации власти – чтобы она стояла над племенными объединениями, и не только во время войны, а на постоянной основе. Процесс начался довольно давно, но у каждого из возникавших межплеменных объединений были свои местные, манящие на грабеж соблазны – это мешало дальнейшему слиянию. Теперь же, когда обозначился такой гигантский объект приложения сил, как Римская империя, все стало выглядеть иначе, это было интересно всем. Выдвинулся знатный род, из которого вышел впоследствии «бич божий» Атилла. Нашелся и удобный географический центр державы – придунайские степи Паннонии.

Примерно полтора десятилетия гунны не давали о себе знать античным историкам – можно надеяться, что они относительно тихо провели это время в своих кочевых трудах. Археология, по крайней мере, дает основания утверждать, что оставшиеся на Днепре и на Дону остготы, а также анты и другие земледельческие народы спокойно жили и выращивали урожай: степняки получали часть его в виде дани.

* * *

Но в 395 г. гунны опять выходят на арену писаной истории, и с большим грохотом.

Одна волна племен устремилась на юг: через кавказские проходы в Армению, далее – на земли Восточной Римской империи (после смерти Феодосия империя была поделена на две части между его сыновьями). Были разгромлены малоазийские Каппадокия и Киликия, земли в верховьях Евфрата, кочевники ворвались в Сирию и, как утверждали христианские писатели, намеревались в конце концов уничтожить Иерусалим – «по грехам нашим».

У одного из этих авторов, блаженного Иеронима (342–440), читаем: «Сколько монастырей было захвачено, сколько рек окрасилось человеческой кровью!.. Толпы пленников были вытянуты из дома; Аравия, Финикия, Палестина и Египет были охвачены страхом. Но даже если бы у меня была сотня языков и сотня ртов, и сильный голос, я не смог бы пересчитать названия всех бедствий… В то время римская армия была далеко, гражданская война в Италии помешала ей вовремя оказаться на месте… Пусть Иисус в будущем избавит Римскую империю от этих зверей! Они появились всюду раньше, чем их ожидали, со скоростью, опережающей скорость распространения слухов. Они не испытывали жалости ни к монахам, ни к старикам, ни к плачущим детям… Было точно известно, что они направились к Иерусалиму из-за безумной жадности к золоту».

Насчет безумной жадности к золоту это хорошо сказано, содержательно. В те предстоящие шесть десятилетий, что гунны проведут на территории Римской империи, Западной и Восточной, денежный эквивалент всех плодов трудов человеческих и всех благ земных станет главной их целью, а грабеж, военная добыча, взимание дани – едва ли не единственным способом существования.

* * *

Зима 395 г. была очень холодной, низовья Дуная замерзли – и по этому природному мосту орды устремились на запад. Их кровавый путь начался в и без того многострадальной Фракии и протянулся до Далмации на Адриатическом побережье. Именно тогда значительная часть гуннов прошла в Паннонию и на дунайские равнины нынешней Австрии, чтобы совершать оттуда набеги на Восточную империю (на Придунайские и Балканские ее области), не забывая о Западной.

У Западной империи и без них бед хватало. Сразу после смерти Феодосия в 395 г. взбунтовались поселенные в Македонии федераты империи вестготы. Они подняли на щит, т. е. провозгласили конунгом, удалого Алариха (Аларих в переводе с готского – «могущественный король», он первым королем вестготов и стал). Он объединил под своей властью большинство соплеменников и двинулся с ними на Грецию. Были разграблены Афины и Коринф. Греция – это земли Восточной империи, и Аларих явно нацелился на ее столицу – Константинополь. Однако царьградские придворные мудрецы убереглись от нашествия по-византийски изящно: Аларих был «принят на службу», получил огромное жалование и вдоволь оружия из имперских арсеналов, а потом ему и всей его ораве (воинам, их семьям и близким) пожелали успеха на Западе – и те повернули туда.

На Западе им противостоял выдающийся римский полководец, большой государственный деятель Стилихон – германец-вандал по происхождению. По ходу борьбы он не раз ставил вестготов в практически безвыходное положение, но Алариху каждый раз удавалось ускользнуть. А как раз под новый 407 год (31 декабря 406 г.) Стилихону стало не только до него: по предварительному, несомненно, сговору, перейдя по льду Рейн, в Галлию одновременно хлынули со своих племенных территорий германские племена бургундов, вандалов, свевов, а заодно с ними и аланы. На поток и разграбление сразу были пущены будущие Майнц, Трир и другие прекрасные прирейнские города. Во всей Галлии из больших городов уцелела только Тулуза.

Стилихон, задавшись целью не допустить варваров в Италию, эвакуировал легионы из Британии (там закончилась эпоха римского правления и началась эпоха легендарного короля Артура и его рыцарей Круглого стола). Стилихон призвал на подмогу наемников-гуннов. Но враг в Италию все же прорвался.

Стилихон действовал по-прежнему довольно успешно. Но он понимал, что в создавшейся ситуации всех победить невозможно, и предложил сенату ввести чрезвычайный налог, чтобы откупиться от вестготов. Налог должен был лечь бременем в первую очередь на богатые слои, и ему этого не простили. Императору Гонорию нашептали, что германец Стилихон (хотя он по воспитанию и по духу был высокообразованным человеком латинской культуры) все свои действия согласовывает с германцем Аларихом, что он прочит на императорский трон своего сына Евхерия. Подозрительный Гонорий поверил или сделал вид, что поверил, – по обвинению в государственной измене Стилихона приговорили к смерти. Он бежал в Равенну, укрылся там в церкви, но его выманили обманом и убили. В Риме произошел погром проживавших там германцев, уцелевших изгнали из города.

В конечном итоге 24 августа 410 г. измена открыла Алариху ворота Вечного города – событие, потрясшее весь античный мир, воспринятое как предвестие конца света.

Но это был еще не конец. Вестготы с несметными награбленными сокровищами ушли на юго-запад Галлии, где основали свое государство. Однако Алариху править им не довелось – он вскоре после взятия Рима скончался от болезни.

Алариха похоронили на дне реки, прорыв на время обходное русло. Вместе с ним в гробницу положили несметные сокровища, потом воду пустили прежним путем, а всех причастных к тайне рабов умертвили. Возможно, после этого и родилась легенда о сокровищах Нибелунгов, о «золоте Рейна».

* * *

Гунны внимательно следили за тем, что происходит на Западе. Не только следили: они тоже иногда получали статус римских федератов, их отряды служили в качестве наемников обеим империям против германцев или присоединялись к германцам. Или действовали самостоятельно против обеих империй и против германцев, или нанимались стражей к богатым галло-римским латифундистам. Около 408 г. гунны возобновили систематические набеги на Фракию и другие земли Восточной империи (император Феодосий II предусмотрительно обнес Константинополь дополнительными стенами, которые были прозваны Феодосиевыми). А около 420 г. смекнули, наконец, что рискуют остаться в стороне от слишком лакомых дел, – и двинулись на Запад основными своими силами, которые обосновались к тому времени в Паннонии.

Первым действительно державным (с некоторыми оговорками) повелителем гуннов считается Ругила (имя его в источниках и исторической литературе приводится по-разному: Руа, Руас, Руга), хотя список «гуннских королей» начинают с правившего еще в 360–378 гг. Баламбера (помните, того самого, который якобы собственноручно застрелил из лука остготского конунга Винитария). Правил Ругила до 434 г., когда умер поразительной в прямом смысле смертью – был сражен молнией (так в источнике, но, может быть, имелся в виду «гнев господень» или «удар судьбы»). Долгое время он правил вместе со своим братом Октаром – как братья делили власть, неизвестно, скорее, каждый имел свою территориальную сферу влияния – совместно принимать решения у гуннов вряд ли получилось бы, не тот менталитет. С 432 г. Ругила упоминается как единоличный правитель. Был еще и третий брат, Мундзук, но он в делах управления или не участвовал, или участвовал незначительно, а в историю вошел потому, что имел сыновей Бледу и Атиллу – «бича божия».