Текст книги "Собрание стихотворений. Том 2. In vitro nigro"

Алексей Долгоруков
Собрание стихотворений. Том 2. In vitro nigro

© Алексей М. Долгоруков, 2013

* * *

Mittelspiel

“…с момента начала турнира… игрок превращается в диковинную помесь: схимника с хищником. Схимника – в самозабвенном служении той области истины-красоты, в которой он может дать своё максимальное выявление; хищника – в том часто психологически-самодовлеющем подходе к окружающему миру, подходе, который может и должен дать ему достижение поставленной себе – выше и вне себя – цели…”

Александр Алехин

(статья «О «технике» шахматных мастеров», газета «Последние новости», № 3902, 28 ноября 1931 года, Париж)

Спасибо за терпение при чтении эпиграфа, уважаемый Читатель!

“Почему здесь, в начале поэтического труда – столь специфическая цитата?” – спросит, возможно, любопытный поклонник поэзии. Постараюсь, по-своему, пояснить мысль, заложенную корифеем шахмат в давней статье и объединить два пересекающихся мира: Евтерпы и Каиссы. Поэзия и шахматы всегда стояли, и будут стоять, рядом в иерархии чувств людей мыслящих, неординарных. Не секрет – рождение строф, передвижения фигур на чёрно-белой (как и вся наша жизнь!) доске до сих пор не поддаются алчному алгоритму, особо присущему нынешнему компьютеризированному поколению. Выразить свои мысли, да ещё в предельно лаконичной поэтической форме, так же как выстроить армию Короля и Королевы, заставить нас с Вами сначала поверить в силу замысла, а затем увидеть результат воочию – это непросто! Наверное, так же, как пройти поле жизни – ход за ходом, порою не всегда прямо (иногда важно сделать шаг в сторону!), но всегда, везде, при любых обстоятельствах стремиться вперёд – к манящей восьмой (пока играем за Белых!) горизонтали…

 
Как конь на шахматной доске
За шесть ходов диагональ
Перешагнул, – перешагну
Свою печаль…
 

Но дебют (см. Convallariae inferni) – позади, начинается новая фаза жизни-игры, ибо Любители поэзии, несомненно, уже знакомы с предыдущими произведениями Автора, и поэтому мне, сегодня, вдвое легче выполнить непростую литературную задачу – сотворения преддверия ко второму тому Собрания стихотворений Алексея М. Долгорукова.

Талантливый человек всегда многогранен, и поэтому часто бывает, словно монах-схимник, недопонят современниками, которым через призму повседневности кажется, что он напрасно растрачивает свои усилия в неподвластных им ипостасях. И где они теперь – былые «ценители»! Видеть бы сейчас их глаза… (Точнее – век бы их не видеть!) А нечто глубинное, не казавшееся тогда истинным, но бывшее глубоко личным, сохранило свою значимость и красоту спустя годы. Время предельно безжалостно к сиюминутному, мнимому, и несоизмеримо благодарно – к лично выстраданному, гармоничному! Время не имеет (по крайней мере, пока) обратного отсчёта, поэтому расставляет всё на свои заслуженные места.

Итак, перед нами открывается 4-я книга Автора.

«Sancta simplcitas»

Предсмертные, ставшие бессмертными слова Галилео – «Святая простота» – так ли они предельно просты для понимания? Сколько веков решается этот непростой вопрос! И сколько было попыток его решения! Сколько разочарований они посеяли, сколько надежд растаяло – где-то на гранитной набережной под ехидно-насмешливой Луной, где-то на привокзальной площади, под неумолимо движущимися стрелками часов.… Но каждый раз приходится всё начинать вновь – с чистого листа, с нетронутых рядов фигур на шахматной доске, с пустеющего вечернего перрона, на котором безмолвно исчезают под неторопливо падающими первыми снежинками Её удаляющиеся следы…

Выбор Начала – всегда дан нам свыше, порой он нам неясен, кажется неказистым, порой кажется вычурным или гениальным… Кто даст ответ, как Начало отзовётся в дальнейшем, но он, Первый ход, сделан! Мы – в игре!

 
Рассеянный юноша встал на качели.
Рассеяно звёзды на Землю глядели.
 
 
Рассеянный юноша вымолвил слово.
И звёзды смеялись и ждали улова.
 

Наша повседневность, казалось, создавала абсолютно неприемлемые условия для какого бы то ни было творческого самопроявления! Но вспомним: перед нами – Человек творческий, ему было нестерпимо тесно в установленных рамках – будь то военный порядок, догмы научной школы, или даже узы амуров…

 
Приторная жизнь, горькая весна…
Я шёл по лесу без всякой цели…
Сколько же влачить кирзовый канат…
Цветы смеялись, цветы желтели…
 

Молодость мудрости и жажда нового! Во все времена это было и остаётся в каждом из нас двигателем развития и поиска себя. «Лечить – так лечить, любить – так любить…» – эти строки коллеги-барда были для нас одним из негласных девизов эпохи регулярной смены Генсеков. Мы учились ИСКУССТВУ.

 
Я исцеляю всех – кому дано
Переплетать невидимые гранки
И ощущать непитое вино.
Я вас люблю, монгольские славянки…
 

Так, может, вот он – источник вдохновения? Может быть он – вечная и всё же юная Любовь? Не секрет, Поэт не может быть не влюблён, не может не страдать, не может не творить! Но как открыть Тайну происхождения мысли, порыва, страсти? Чем измерить полноту чувства? И перед нами – ответ! Конечно, он внутри тех же мыслей, порывов – порой сиюминутных, но от этого не менее близких! А может, на то и порыв, чтобы, отбросив спуд разума, отдаться страсти – безотчётно и безоглядно?

 
Давайте будем очень откровенны:
Зачем нам междометия любви,
Зачем себе напрасно портить вены,
Зачем переброжения крови.
 
 
Я плачу об ещё неразделённой,
Душевной, непоруганной никем…
И разве может этот стан склонённый
Склонить меня… воистину он нем!
 

Читаем дальше! Летим по воле пенных волн. По воле игристого настроения. И перед нами всё чаще, среди неторопливых созерцаний и красочно-изысканных описаний появляются новые мотивы, сродни смутным предвидениям-мечтам. Сейчас же рождаются и живут мысли о стране, об окружающей чёрно-белой (да, да – снова клетчатое сочетание) действительности, о своём месте в грядущем мироустройстве:

 
Художнику нельзя подвластным быть у снов,
Нельзя – у суеты.
Стремления души и ненависти ков –
Вот творчества киты!
 
 
Художнику нельзя корону услаждать,
Иначе – он погиб.
Художнику нельзя народам обнажать
Отчаянья полип.
 

Пролог немного затянулся: пора делать шаг вперёд! Впереди, несомненно, нас ждёт то сокровенное и желанное, ради чего мы и совершаем путешествие. Поэтому «нет!» остановкам и перерывам. Действительность может опережать самые изощрённые фантазии, давайте убедимся! Да и Хищник исподволь уже рвётся из глубин души на раскинувшийся окрест бескрайний простор! Итак! Часы пущены, стрелки начали свой путь…

 
Перила вздрогнули – взглядом монашки,
Задорный хохот слетел с потолка…
Налей, хозяюшка, сладенькой бражки,
Пока не рухнула стрелка флажка!
 

* * *

И вот он – давно ожидаемый, но ошеломляющий (для противника, конечно!) скачок коня! «Fiat Lux!» – Да будет свет! – эйфория, таившаяся под спудом глобальной Тайны. Нечто – Чувствующее, скорее Предчувствующее!

 
Я качусь на огромных волнах,
Но далёко – в вечерних огнях
Полыхая –
Всё маячит, маячит мираж,
Возбуждает неистовства раж
Над столетьями пошлого хая!
 

Снова перед нами вновь ожившие «последние герои» из грозовых лет…

 
Тринадцать – число мировое:
Двенадцать святых и Христос.
Тринадцать не делят на двое.
«Тринадцать!» – боятся всерьёз.
 

Кстати, вспомним – в недавно ушедшие годы говорить о Всевышнем было не то, что немодно… Это сейчас бывшие партийные бонзы беззастенчиво работают «подсвечниками» в храмах, безучастно взирая на таинства пустыми глазницами лоснящихся черепов… Витиеват был путь, приведший к краху довлеющей не один десяток лет псевдонаучной теории:

 
Ведь явный признак эры коммунизма
Тупой и необтёсанный сапог,
Большой в среде нежданных катаклизмов,
Кандально обернувшихся вкруг ног.
 

Как хочется порой обмануться, и в результате мы легко обманываемся.

 
Народ призвал крикливого Сыча.
Умён, боец, талантливейший лектор.
(Я жив: смеётся лысенький прозектор…)
Но Сыч разросся в Горе-палача.
 

Слова Провидца всегда печальны, особенно когда сбываются (кажется, новый афоризм!). Любое событие, независимо от его истинной сути, предопределено на нашем пути, поэтому подобно ступени на лестнице, ведущей нас к Цели. Увидеть его заранее, приготовиться к его свершению – шанс увидеть Истину! Но стать, а тем более быть, прорицателем – несомненно, удел избранных, их путь освещён сверху!

 
Благодарствуй, исподняя Русь,
Благодарствуй, смиренный народ!
Литургию служить берусь:
Не зависит ведь сердце от мод.
 

* * *

Но вот на нашем пути передышка! Довольно с нас интеллектуальных коллизий! И здесь очень кстати короткая сказка-притча, неожиданно прерывающая рутинную действительность… Короткий росчерк на мозаичном панно – причудливый «Вензель белой магии» – сродни синкопе в джазовой импровизации, сбивая (но, не прерывая) ритм повествования, чтобы взорваться заново, обрести новые грани…

 
Один я остался: хранителем
Исчезнувших предвзятостей магических.
Во мне расцветают – томительно –
Сказания кудесников лирических.
 

Нет, не буду продолжать далее! Вы сами взвесьте их в своих ладонях, почувствуйте вкус этих строк, ощутите неизменно сладко-терпкий аромат заморских бриллиантов, завершите свою огранку драгоценной россыпи!

* * *

Ещё один прыжок фигуры с гордым гривастым профилем – и мы в центре нашей виртуальной книги-доски! Перелистаем следующую, уже 5–ю книгу Автора.

«ЛЕКАРЬ В КИМОНО»

Почему «Лекарь»?

 
С хмельными лицами, лицами –
О двух столицах – глупа, горда…
Ты – клетка с птицами, с птицами…
 

Кто и что вокруг, какие персонажи появляются в реалиях повседневности – присмотритесь! Друг за другом перед нами предстают интереснейшие живые маски! Здесь и новый Вождь со всеми узнаваемым, а немного времени спустя – проклинаемым, профилем… По гранитным подмосткам Белой Ночи фланирует и некогда знакомый «загорелый мальчик» («…кто ему воздаст»!); рядом с ним взбудораженные духи предков; тут и мартовские забавы юнцов (не котов, заметьте) с мартовским же пивом:

 
Там – за оградой – весёлые губы,
Лёгкая шаткость походки.
Здесь – обращение пошло и грубо,
В голосе – гневные нотки.
 

Пожалуй, теперь стоит задуматься: а при чём здесь кимоно? Правда, что это лишь очередная аллегория, или – конкретный предмет причудливого заморского гардероба? Попробуем узнать вместе, перелистывая последующие страницы, пройдя через неизбежные ливни и призрачные туманы, далёкие бури и порочно-тёмное ненастье, короткие майские грозы и бесконечные северные ночи!

 
Ещё один гротеск,
Души – ночной разбег.
В ногах – вода, моллюсков треск…
Ещё одна заря маячит… валит снег.
 

Мы бродим по чёрно-белым перекрёсткам – который уже день ли, ночь! Кажется, что идём вперёд, но дорога петляет и вдруг неожиданно приводит нас обратно. Наши шаги то легки, то неожиданно тяжелеют металлом подков. Призрачная Цель то близка, то скрывается за дымкой тумана. Путь не близок, и, устав, мы возвращаемся назад, откуда мы когда-то вышли (казалось, на час-другой…). Возвращаемся – но куда? Конечно, всегда к истокам, к истории, к корням. Без чего не было и не будет высшего Понимания жизни, души, духовности, наконец! Всего лишь краткая остановка в пути, посреди неторопливо-молчащей дороги. К себе манит густеющая тень старых парков, спрятавшихся среди знакомых корпусов Академии, бронзовые бюсты и гипсовые изваяния, затаившиеся в свеже-зелёной листве. Ага, кто перед нами? Да ведь это сам James Willie, барон и меценат, на своё жалование построивший здание для больных и оставивший свой затейливый вензель в его архитектуре. Вглядитесь пристальнее:

 
Запасается светом листва.
С каждой весной зеленею больше.
Скоро в зелени счахнет моя голова.
По-привычке – гуляющий глянет едва:
Всюду теперь процветают мойши.
 
 
На задворках, без лент и цветов…
Я иностранец, но сын России!
 

Да, мы возвращаемся на Родину! К родным и любимым! К манящим теплом очагам, одрам и колыбелям, к пожелтевшим страницам под знакомым кожаным переплётом, стоптанным ступеням и запылённым гардеробам. А что там, за скрипнувшей высокой октавой дверью? Вот же оно! Чуть не забыл про него, бродя между взволнованных рифм! Таинственное и вычурное, дразнящее воображение –

 
Кимоно я выкрал в простом магазине,
Где у аистов свито гнездо.
А окрасил – синькой на горькой рябине;
Простирнул в расцветающей тине.
Берегитесь, коль вам не по-вкусу оттенок Кусто!
 

И вновь, словно рыцари с поднятым забралом, пусть и в непривычном громоздком облачении, шагаем смело и безоглядно – путь пролагая непримиримо вперёд, к новым сражениям, поединкам, к новым загадкам и ответам! Пусть капризная госпожа Удача будет снисходительна, позволив одержать победу лишь силой слова, неожиданным созвучием, оттенком рифмы и мелодией стихотворения!

 
Я начал день – когда боялись слова.
Я начал день – когда боялись петь…
 
 
Я русский, и во мне другая школа! –
Лихих, лихих, могуче-злых ветров;
Нежданно-нежных душащих паров.
 

Окончен бой усталого паладина, в пути привал, тлеют угли под стынущей снедью, усталые веки вот-вот сомкнутся. Перед глазами, словно по коридору времени, проносятся видения былого, порой давно забытые, порой незабываемые. А не пора ли, прямо здесь, подвести итоги? Хотя бы предварительные, не бронзовоспелые! Ну что же, они перед нами – как всегда неоднозначно сентиментальные, порою даже чуть грустные:

 
Опять я один на дороге, с цветами, и целый.
Но кровь запеклась на губах у цветов.
Родной, онемелый,
Болезненно белый
Мне ветер шепнул «будь здоров!»
 

А что же наш неугомонный Конь, где он, что сталось с ним? Приглядитесь внимательнее! Да он теперь не просто лакированная фигурка на шахматной доске, у него выросли крылья! Теперь он предстаёт в новом обличье! Вместе с нашим взрослением, укреплением Веры, появлением Надежды, пробуждением Любви, свершилось его таинственное перевоплощение, и вот сейчас он самодовольно мчится вперёд, поднимаясь всё выше и выше! Конь-Пегас нетерпелив, за спиной распущены крылья, он рвётся к известной только ему заветной цели, ведь там – новая, неизведанная даль! Осеняя феерическими взмахами нашу многомерно-клетчатую действительность, он переносит нас на новые поля. Знакомьтесь! Перед нами 6-я книга стихов, всеми литерами пристально всматривающаяся в своего будущего читателя:

«ГЛАЗА»

Открывает её «Ваза хрусталя» – первая часть книги. Пространство вокруг безупречно, скорее кристально напряжено, но оно звучит почти невесомо, в ушах стучат нежные молоточки, попадая по косточкам-наковаленкам в замысловатых спиралях лабиринтов височных пирамид… Прозрачные, словно хрустальные, порой еле осязаемые строки пронизывают пространство строф. Несите их трогательно-восторженно! Будьте бережнее с ними и сохраните их в своей «душе-вазе»!

 
Снова ложная идиллия
Под окном моим проходит.
Свежевыжженная лилия –
На Востоке солнце всходит.
 

Ощущение отвлечённо возвышенного, словно реальности другого измерения, охватывает при чтении первой части книги. Смутное, но до боли знакомое чувство, будто вновь я бреду (как в бреду…) по прихотливо извилистым улицам Петроградской стороны. Чуть пасмурно на улице, более – на душе… Привычно-знакомые выбоины асфальта прерываются чудом уцелевшей булыжной мостовой. И тут, лишь приподняв взгляд, в мнимом проблеске незажжённого фонаря, не вижу – ощущаю сетчаткой глаза:

 
Две розы в занавесках – дежа-вю.
Знакомый до безумия кварталик
Прорезался фасадными «люблю»…
 

Как хочется порой вернуться на десяток-другой лет назад, побыть в гостях у прошлого, всеми порами ощущая прохладу калёного фабричного кирпича насквозь продрогшей проходной подворотни, украшенной лишь обрывком провода, безнадёжно повисшего в её проёме, так и не дотянувшегося до бывшего там некогда цоколя 25-ваттной лампочки…

 
Неясно проявился Млечный путь.
И пригоршня неясных звёзд слетела.
Эстамп, пытавшийся уснуть,
Несмело принялся за дело.
 

Пасмурно-гранитное очарование северной Столицы за свою чуть более 300-летнюю, весьма скромную по историческим рамкам, историю, пленившее верхушку русского самосознания, издавна манило и вдохновило не одно поколение неофитов на литературные опыты. Пьянящая атмосфера Белых ночей, эклектическое смешение стилей и Эпох, многомерно существующих на одной плоскости, они сделали своё дело, возможно, не спросив дозволения сверху:

 
Необъяснимое приходит не спросясь…
Меня пленяет гуттаперчевая вязь:
Так развевающийся свитер у гетер
Напоминает мне изысканность манер.
 

Как предсказуемо короток бывает порой осенний, особенно непогожий, день! Словно скользя по невидимому лезвию, незаметно пролетает светлая полоса бытия (всего-то: от рассвета до заката несколько часов). Словно от рождения до смерти! Такова жизнь, пока её не пересечёт внезапно… «Гильотина» – вторая часть книги:

 
Поздравь,
поздравь меня, сегодня день особый.
Рождён был сегодня для людей.
Да-да,
по прихоти всевидящей особы –
Для мысли и для пламенных идей.
 

Утро… Неспешно начинает свой издревле предначертанный путь к зениту по своду неба солнечный диск, просыпается очередной раз природа, продолжается городская круговерть, но, как и раньше, передаётся от сердца к сердцу звёздный импульс:

 
Зажгу Вас искусством, зажгу.
Любимая, верьте искусству.
Ведь даже пинаемым бюстом
Почётнее быть, чем рагу.
 

День незримо уходит, по кругу Сенатской площади смещается тень от шпиля Адмиралтейства, пронизывая время, незаметно прерываясь у копыт величавого Всадника, с достоинством и мощью несущего свет-корону на вьющихся кудрях. Не потому ли бывает так тяжко нести бремя бытия, что уходит без спроса былая лёгкость, заносятся песком времени и опыта потемневшие скрижали. И слышен тихий зов:

 
Вернись – моя былая лёгкость.
Верни мои заветные скрижали.
 

Вот и долгожданный вечер! Добро пожаловать в уютный подвальчик неподалёку от Невского проспекта! Как говорливы и возбуждённо-чувственны после пары пинт пенистого напитка его посетители! Так же мутны их глаза, как и осадок на дне пол-литровой кружки! Так же непредсказуемы и нравы дам и кавалеров полусвета!

 
Вам первая дрянь кабака
На голову вылила кружку?
Вы в ней увидали подружку?
Синьор – не вернёте века.
 

Прерывает несколько гладкое течение нашей древней игры-путешествия всплеск свежего «Гейзера» – 3-й части книги, где Автор переносится в центр Златоглавой! И вот, уже вместе, мы гуляем по горбато-нисходящей Тверской, причудливо-изогнутому Гоголевскому бульвару, по ново-гламурному Арбату:

 
Когда я прохожу, кусаемый неоном,
Я чувствую в стоцветности витрин
Чужие времена и радости Нерона.
Карету мне! где Чацкий паладин…
 
 
Единственная грусть, единственная вера,
(Я знаю: я не знаю ничего) –
Пройдет когда-нибудь витринная химера
С салютами бессилья своего…
 

Недолго будем бродить мы спокойно. Приключения уже на пороге! Иначе и быть не может в центре соприкосновения векторов мультивалентной Силы! Ведь только здесь, на стыке древних миров и современных цивилизаций, Востока и Запада, возможны настоящие Чудеса! Поверьте, они не заставят себя долго ожидать! Вот и они! Навстречу уже плывут вечно молодые богини; каждая очаровательна по-своему, своенравна и обречённо-пристрастна:

 
Фауна львом прокинется,
Свалится подле ног.
Здесь для людей – гостиница.
Душам – родной чертог.
 

Да, смесь культур, языков, лиц, настроений – всего в избытке на перекрёстках Столицы! Куда ни брось взгляд – всюду круговорот слов, мотивов, фантазий! И, пробежав по уставшему Садовому кольцу, пройдя по задумчивым аллеям, мимо молчаливых Патриарших прудов, и даже заскочив в припозднившийся вагон метро, никуда от этого не скрыться. Перед глазами вдруг возникает новая коллизия! Через широко раскрывшиеся двери царственно вплывает «Лиро-дева» (часть 4-я). Как отражение Мечты, отблеск яркой Звезды, далёкой, недоступной, но зовущей!

 
Глаза в темноте – отраженье стекла.
Из бездны туннеля – Желание дразнит очами.
О, тонкая нимфа! – несмело дрожит волосами –
Я сзади, но спереди страсти игла!
 

Но что делать дальше? Как очаровать Её? Покорять снова и снова? Пройти по нескончаемому круглосуточному лабиринту, бросая Ей под ноги свежесорванные бутоны роз и смятую фольгу, беспечно меняя их на скорую влагу приветствий? Сыпать стихами и льстивыми дифирамбами в ожидании снисхождения? Но ответ прост и молчалив:

 
Я не буду цветы собирать – на гербарий.
Я не буду чужие молитвы скрипеть.
Я не буду оплакивать родину в баре…
И не время ещё за неё умереть…
 

Просто пришло время обернуться и посмотреть в зеркало, вернуться внутрь сокровенных Сфер Автора, предчувствуя в себе стезю пиита. А на ней снова и снова встречать и провожать тонкостанных кудесниц, ощущая порой только мимолётность полёта…

 
И было очень заманчиво
Проплывать по ночам с тобою.
И космос, вечно обманчивый,
Нас солёной лизал губою.
 

Перед нами открывается 5-я часть книги – «Плащаница», позволим Вашей фантазии определить энтомологию фасада заданного литературного здания! Я могу всего лишь грезить… и предлагаю Вам, любезный читатель-путешественник, самому пропасть в бездне круговорота открывающейся фантасмагории!

 
Садитесь, будьте спокойны,
Сегодня небо чудесно,
Вы Ход увидите Крестный
И – мысли и чувства войны.
 

Куда нас выносит очередной виток прогулки? Кажется, оторопев от ослепительных реклам и витрин проспектов, стоит свернуть чуть в сторону от шумных магистралей. Но, пройдя по манящему мокрой брусчаткой непредсказуемо-извилистому переулку, мы неожиданно (?) оказываемся на той же самой улице! Что же это? Шутка архитектора-итальянца, вспомнившего родные улочки припортовых лабиринтов?

 
Параллельно большому проспекту –
Закоптелая улочка Тайна.
Нарушает надежды проектов –
Как бездушная догма Einstein’а.
 
 
Эта улица видела много
Откровений, лампад и распутства.
И сюда – в малолетства берлогу –
Уползало с проспекта искусство.
 

А может… стоит только приоткрыть глаза, как вокруг материализуется наш грешный Мир, пусть полный суеты и тщетности, но не лишённый своего академического очарования и прелести? Как сейчас не хватает сумасшествия, называемого просто и счастливо – студенческая вольница, пусть и зажатая в рамках «осознанной необходимости»!

 
Прекрасен час последней парты.
Профессор вычурно трескуч,
А мы – кто спит, кто тянет карты,
Кто зеркальцем наводит луч.
 
 
Учёным стать – такая мука.
Работы, речи, имена…
 

Да-да, чуть не забыл, наш непререкаемый девиз – не останавливаться ни на миг! Не закончена извечная борьба Светоча с Болваном, перемешивание Порядка и Хаоса, а значит – не прерывается исконная русская традиция!

 
Немного мундиров поэты сносили.
Их голос немолчный – набат.
Их голос немолчный – по-прежнему в силе!
 

Где наш вездесущий крылатый Пегас? Он уже во всю прыть несётся над жизнью-доской, прихотливо меняя направления, ритм, возвращая нас на столетия назад: к правителям Сиона и Руси; к поднимающимся стягам соратников Петра; на мозаичные полы древнего Херсонеса; в Петербург на заседание Сената… А то вдруг навевает предчувствия дальних скитаний:

 
Феи, Нимфы и Снегурки
Нас заманят за Урал…
 

Неужели, вот она, наконец, наша всё ещё недостижимая Цель – долгожданный край доски!? Нет, это, скорее, горные кряжи, за которыми, пролетев по воле Пегаса, нас ждёт встреча с задумчивым теоретиком-гурманом, окутанным тайной и сигарным дымом, первым, пожалуй, привнёсшим психологию в шахматные баталии. Что, может быть, и позволило ему быть Чемпионом мира дольше всех предыдущих мастеров и последующих гроссмейстеров?

 
Ласкер играющий эндшпиль…
Пара слонов остролобых
Справиться разве поможет
С прытью коней вороных!..
 

* * *

 
Мы вместе кофе попивали,
Мы вместе в шахматы играли.
И я, конечно, проиграл…
 

Но псевдопроигрыш равен Победе, ведь партия ещё далеко не завершена! И пусть наш Конь, уже в новом ранге, сменив курс, помчал в известном только ему направлении – это уже не так важно: Вдохновение теперь не покидает Автора, оно уже не существует одиноко, вне сопряжённых с Автором Измерений, они теперь единое Целое!

* * *

Ну что же! Наш Пегас ныне скачет, как ему вздумается, высекая из-под копыт всё новые искры-родники, а мы, вместо того, чтобы логически подойти к 8-й горизонтали (вспомните, мы ещё идём по доске!), попали в «Лес» – 6-ю часть книги! Путешествие продолжается:

 
Леса тропа не заезжена, стро’йна.
Столб верстовой – муравейник кишит.
Силы лесные впитай и утрой!
Даром… недаром Вселенная сшита.
 

Прихоть крылатого вдохновителя поэзии не зря направила нас в дремучую глушь, ведь только там можно вдохнуть свежего воздуха, пусть и сдобренного писком алчущего крови гнуса, провалиться по колено в мох, обнаружив невзначай по соседству ядрёный боровик…

 
Рассвет – комариные стаи исчезли,
Кустарник подёрнулся влагой – рассвет.
Сонные сосны похожи на кегли.
Запоздало кукушка кидает совет.
 

Как же не хочется возвращаться обратно, в суету Городов, меняя поросшие вереском поляны на бетонные панели; глухие, заросшие рябиной тропы на асфальтовые трассы! Но не вернуться уже невозможно, все мы пожизненно отравлены необходимостью ощущать неизбежность взаимопогружения в Мегаполисе. Бросим прощальный взгляд, чтобы запомнить картину:

 
Встала берёзка антенной.
Скоро обманет дорога,
Но над планетой надменной
Выросли прутья Порога.
 

Незаметно сменяется над нами круг созвездий, дни становятся всё короче, листья на деревьях безропотно желтеют, наступает пора менять босоножки и зеркальные очки на зонт и скрипучее кресло с потрёпанным томиком, к окну приходит «Осень-лень», фатально неизбежная – заключительная поэтическая плеяда книги.

 
Осень разгоняет жаждущие пары:
Он и Она нетерпеньем горят.
В комнатках, в подъездах балуют их лары.
 

Ну что ж, осень – так осень! Всего лишь несколько скучных дождливых месяцев. Закончился лишь очередной благодатный сезон, но жизнь, без сомнения, продолжается, ведь впереди обязательно – Весна, а она баловница…

 
Осень сгорает в Надежде, –
Та умирает весною.
Радость сгубила Весну…
Дождик целует – как прежде,
Солнце идёт стороною,
Листья сложились в струну.
 

Неуёмна и ранима Душа, а особенно Душа Поэта, находящегося в той фазе самодовлеющего подхода к своему творчеству, которая и превращает его в настоящего Хищника, терзающегося, разрывающегося между высотой Духа и низменностью окружающего мира! Извечный вопрос стоит перед ним: как сохранить единство материальной и астральной сути, стоя на земле и одновременно паря над ней?

 
Хочу ночей необъяснимых –
Страстно и томно, нежно и смело, –
Когда, желанием гонима,
Душа растрачивает тело.
 

Ну вот, связь между Душой и телом пришла в хрупкое равновесие, но, сколько ещё нерастраченных сил сохраняет разум, какие ещё замыслы роятся в мыслях, какие неведомые цели поставлены неуёмным воображением Автора – о сём мы узнаем вместе!

 
Последние слетают строчки…
Ах, стойте, баловницы, что вы!
Не скоро расстегнут сорочки
Весенние юницы-почки…
 

Заканчивается моё вступительное слово. Трепетно надеюсь, что часть моих мыслей стала Вам ближе.

Ау, наш Конь, превратившийся силой слова в мифического собрата! Проводив нас до последних строк книги, он своенравно изменил курс, взалкав новых свершений: объявить Шах (а то и Мат!) Королю, напасть на некогда непогрешимую Королеву, осадить крепость-башню, по пути сокрушив цепь пеших ратников…

Оглянитесь вокруг! Он и сейчас витает где-то и над и между нами, и каждый раз, расставляя знакомые резные фигуры, читая строки фолиантов, или, может, совершая променад с неотразимой почитательницей чёрно-белых композиций по вечернему Городу, мы незримо, но явственно, ощущаем его манерную сущность! Поддайтесь его соблазну, смело идите вдоль дерзновенных строк, наслаждайтесь! Верьте, впереди ещё много необычайного и красивого!

Александр Баженов