Электронная библиотека » Алексей Доронин » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Поколение пепла"


  • Текст добавлен: 23 мая 2016, 01:20


Автор книги: Алексей Доронин


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Алексей Доронин
Поколение пепла

Призраки Ямантау

22. Так сказал Ахура-Мазда Йиме: «О Йима прекрасный, сын Вивахванта, на этот плотский злой мир придут зимы, а от них сильный смертельный холод. На этот плотский злой мир придут зимы, и сначала тучи снега выпадут снегом на высочайших горах на глубину Ардви.

25. И ты сделай Вар[1]1
  Вар – авест. Вара, глинобитная крепость или замок, служащий убежищем для людей, скота, растений и огней во время смертельных холодов зим, снегопадов и наводнений.


[Закрыть]
размером в (лошадиный) бег на все четыре стороны и принеси туда семя мелкого и крупного скота, людей, собак, птиц и красных горящих огней. Сделай же Вар размером в бег на все четыре стороны для жилья людей и размером в бег на все четыре стороны для помещения скота.

26. Там воду проведи по пути длиною в хатру, там устрой луга, всегда зеленеющие, где поедается нескончаемая еда, там построй дома, и помещения, и навесы, и загородки, и ограды.

27. Туда принеси семя всех самцов и самок, которые на этой земле величайшие, лучшие и прекраснейшие. Туда принеси семя всех родов скота, которые на этой земле величайшие, лучшие и прекраснейшие.

28. Туда принеси семя всех растений, которые на этой земле высочайшие и благовоннейшие. Туда принеси семя всех снедей, которые на этой земле вкуснейшие и благовоннейшие. И всех сделай по паре, пока люди пребывают в Варе.

29. Пусть там не будет ни горбатых спереди, ни горбатых сзади, ни увечных ни помешанных, ни с родимыми пятнами, ни порочных, ни больных, ни кривых, ни гнилозубых, ни прокажённых, чья плоть выброшена, ни с другими пороками, которые служат отметинами Анхра-Манью, наложенными на смертных.

«Миф о Йиме», Видевдат[2]2
  Видевдат – собрание священных текстов и мифов зороастрийцев, часть Авесты, старейшего памятника древнеиранской литературы.


[Закрыть]
(перевод И. М. Стеблин-Каменского)

Интермедия 1. Исполняющий обязанности

Владимир Бобров нервничал. Бывший вице-премьер страны бежал по коридору, на ходу набрасывая пиджак. Стильные ботинки от миланского дома моды были надеты на босу ногу, ширинку он застегнул только минуту назад, а галстук даже не потрудился завязать. Прическа, за которой он следил даже здесь, тоже сбилась.

К счастью, в поздний час, после отбоя, коридоры были пусты, и никто кроме приближенных не мог видеть этого безобразия.

Десять минут назад локаторы засекли приближение с северо-запада шести воздушных целей, которые были вскоре классифицированы как конвертопланы V-22 Osprey.

«Откуда они?» – прокричал Бобров в трубку внутреннего телефона.

«С моря, господин президент, – ответил дежурный офицер, и Боброву почудился сарказм в этом обращении. – С авианосца или универсального десантного корабля».

Как ему объяснили, долететь сюда от побережья эти диковинные машины, сочетающие возможности самолёта и вертолета, могли с помощью дозаправки в воздухе. И несли они наверняка десант. Все шесть, судя по всему, приземлились к северу от Горы, за пределами слабых средств ПВО Ямантау.

Пока скоростной лифт поднимал их на командный уровень, и.о. президента распекал своего помощника Виталия Акимова за то, что тот не сообщил ему раньше.

– Вы были недоступны, – в глазах главы администрации читалось неприкрытое издевательство.

Лампы в коридорах административного блока зажигались при их приближении, а когда они удалялись, все снова погружалось во мрак. Даже здесь, в VIP-зоне, как они между собой называли 7-ой уровень, действовал режим экономии. Если не энергии, то ресурса ламп.

«Хоть что-то в этой дыре меня слушается, – с горечью подумал Бобров. – Хотя бы лампочки».

При их появлении монтер в синем комбинезоне, копавшийся в электрощите, ушел с дороги и встал у стены, как изваяние. Хорошо еще, что не поклонился.

Бобров чувствовал, что все техники, как и силовики, с трудом прячут ненависть к нему под маской равнодушия. А тех, кто пришел с ним, и вовсе считают кучкой паразитов. Ну что ж, в последнем они правы.

Его личная охрана, два откормленных мордоворота, прибывшие с ним из столицы, едва успевала за коротконогим шефом. Бобров был уверен в их лояльности, но не в боевых качествах.

Акимов, расторопный координатор по молодежной политике, ныне взлетевший до административных небес, шагал спокойно и нагло. Альбина Кулик, секретарша Акимова и их общая любовница, семенила за ними.

Она была выше на целую голову, но Боброву, как Наполеону, это не мешало повелевать ею. Он знал, что паршивец из «гитлерюгенда» при этом часто подсматривает. Тому как главе администрации был открыт доступ и в серверную, и на посты служб безопасности, а во всей Горе не найти места, где не были бы установлены камеры.

Но это шефа только распаляло.

Хотя в последние дни даже хитрые придумки с латексом, костюмчики медсестры и ангелочка, которые она с готовностью надевала, не могли прогнать его мрачные думы. Его, мастера дворцовых интриг, постепенно оттирали на обочину. Генералитет, среди которых выделялся генштабист Рыбин и еще два упрямых ФСБ-шника, грубые мужики, любившие не Верди и Босха, а охоту и рыбалку, постепенно отжимали у него власть. Его, царедворца, в котором жила душа поэта – «сапоги» и спецслужбисты хотели выкинуть на помойку.

Он знал, что его дни сочтены, но понимал всю ответственность, которую возложила на его плечи история. Последний номинальный глава России должен уйти, как последний император Византии. Пасть от руки настоящих врагов, в жарком бою, как Каддафи.

Но боя не будет. В случае штурма при любом исходе его сметут. Для отражения атаки военные заберут всю полноту власти. Причем не станут довольствоваться отставкой. Как только мираж легитимности рухнет – странно, что он еще держится – его живьем сбросят в шахту недостроенного лифта. А там пока летишь, можно о многом успеть подумать, всю биографию вспомнить.

Поэтому Бобров принял решение.

Переговоры вел он сам, говоривший по-английски получше, чем некоторые выпускники Йеля.

– Это временно исполняющий обязанности Президента Российской Федерации Владимир Бобров. С кем имею честь говорить? – произнес он в микрофон.

– Грегори Линдерман, специальная комиссия по эвакуации при Конгрессе.

Должность тот мог выдумать из головы минуту назад. Ну и что? Он мог назваться хоть специальным помощником Санта – Клауса, все равно Бобров не изменил бы свое решение.

– Зачем вы пришли?

– Чтобы оказать содействие в эвакуации вас и ваших людей. Как и следует из названия нашей конторы.

Судя по лексикону и манере держаться, он явно был из мозгокрутов ЦРУ или еще более засекреченного агентства.

Уловив в голосе собеседника нотку скепсиса, Линдерман пять минут разливался соловьем про то, что, несмотря на тяготы войны и гекатомбы жертв, а также несомненную вину Российской Федерации в развязывании мировой бойни, правительства держав Коалиции готовы протянуть руку помощи гибнущей стране, содействовать в благородном деле спасения ее лучших людей, нравственной и интеллектуальной элиты, укрывшейся в Ямантау.

– Ведь пока живы они, жива и Россия… Вам будут выделены земли в штате Новый Южный Уэллс, Австралия. Триста тысяч квадратных миль в полное распоряжение.

Движением руки Бобров открыл виртуальную карту, проецирующуюся на стену. Карту, которая до 23-го числа регулярно обновлялась по данным со спутников. Ничего так землица… Но им хватит меньше. Гораздо меньше.

– В данный момент «Владивосток», ваш бывший вертолетоносец класса «Мистраль», чей экипаж капитулировал, в соответствии с действующими международными конвенциями введен в состав «Флота мира», – продолжал велеречивый агент. – Он находится у побережья Таймыра, в Карском море с гуманитарными целями. На борту уже три тысячи ваших сограждан, спасенных нами из городов Севера России, и он может принять еще четыре.

«Может, и сможет принять, – подумал Бобров. – Но как вы довезете нас туда? На шести конвертопланах, каждый из которых поднимает, если не врут спецы, по две тонны груза?»

– Нас больше, чем четыре тысячи, – вмешался в разговор Акимов. Шеф зло зыркнул, но ничего не сказал.

Минутная задержка…

– Оставшимся найдется место на авианосце ВМФ США. Ну же, не тяните.

– Дайте нам полчаса на размышление, господин Линдерман, – стараясь не выдать волнения, ответил Бобров.

– У вас их нет, – хриплым басом проговорил на том конце кто-то другой. – Это полковник морской пехоты Свенсон. Готовьте своих людей к эвакуации, мистер Бобров. У вас есть десять минут. Но ворота лучше открыть уже сейчас.

Против воли Бобров представил этакого матерого викинга. Синие пронзительные глаза, седина в волосах, грубые обветренные ручищи, которыми удобно держать и весло драккара, и рукоять топора. У его предков была интересная традиция вырезать еще живым людям сердце вместе с ребрами – это называлось «кровавый орел».

– Хорошо. Мы согласны на ваши условия, – произнес Бобров и отключил связь.

Он обвел глазами собравшихся на командном пункте. – Объявляйте общее построение. Всем, включая дежурные службы и охрану.

– Вы уверены, шеф? – Глаза ближайших соратников были наполнены тревогой.

Жить хотели, сволочи. Но приказ побежали выполнять.

– Им можно верить. Это же цивилизованные люди.

Внезапно Бобров почувствовал, как в комнате повеяло холодом. Интуиция и раньше спасала ему жизнь, но сейчас он был готов поклясться, что слышит какой-то звук на пределе восприятия. На ум ему пришли строчки из композиции «Doors», которую очень любил один из прошлых президентов:

«This is the end… Beautiful friend… The end».

Было тихо, но он кожей ощущал, как достигает крещендо бой невидимых барабанов.

Шум в коридоре. Хлопок, в котором Бобров узнал выстрел с глушителем, чей-то слабый всхлип. Ответные выстрелы пистолетов охраны, крики, стук падающего тела.

– Рыбинцы! – запоздало заорал один из бодигардов.

Трясущейся рукой Бобров нажал на кнопку, опускающую аварийные двери – предусмотренные на случай пожара или затопления, они надежно отсекли командный пункт от остального бомбоубежища.

«I’ll never look into your eyes again…»

Главный инженер объекта Симченко, вызванный минуту назад по тревоге, был белый как полотно.

– Открывайте внешние транспортные ворота, вашу мать, – Бобров направил на него свой пистолет с золоченой рукоятью, второй протянул дрожащему Акимову.

Но рука у того настолько дергалась, что в последний момент и.о. президента сунул оружие Альбине. Если есть хоть кто-то на свете, кто умрет за него, то уж скорее она, чем этот червь. Но задержат ли эти паразиты (в исконно греческом значении слова – «прихлебатели») хоть на пару минут толпу взбешенных офицеров?

Его человек на энергоблоке в этот момент уже вывел стержни из реактора. Дублирующие сети питания тоже удалось вывести из строя. Даже если захотят, рыбинцы не сумеют быстро закрыть ворота.

А большинство людей, включая всех гражданских, уже построились в главном зале. Обесточенные лифты, закрытые аварийные двери и погасший свет дополняли картину. Непримиримым будет очень трудно. Да и их всего-то человек сто. Часть камер слежения внешнего периметра еще работали, и Бобров невольно залюбовался пришельцами с другого континента, которые уже занимали позиции у главного лифта. Они были похожи на роботов: в дыхательных масках, с футуристически выглядящими автоматами. Куда там нашим лапотникам… Этим гостям темнота не помеха, у каждого есть nightvision googles на бронированной башке.

Но внезапно восхищение сменилось яростью.

«Я передал вам все явки и пароли, что вам еще надо? Вы и здесь меня нашли, сволочи? Но мою душу вы не получите. Я ее уже продал тому, для кого вы всего лишь лакеи…»

Кресло в его личном кабинете, куда Бобров забежал, отрезав себя еще одной бронированной дверью даже от своих клевретов, приняло его спину неохотно. Оно было сделано с учетом антропометрических данных другого человека. Тоже невысокого, но более атлетически сложенного.

Это офис был вознесен на высшую точку пробуренных в горе катакомб, словно строители угадали желание заказчика, которым был, конечно, не Бобров.

Перед его глазами – терминал, откуда можно было лично, как дирижеру, контролировать почти все процессы в бьющемся в агонии убежище Ямантау.

Несколько маленьких синих таблеток, которые помогали лечиться от депрессии, были проглочены еще за их ужином с Альбиной и запиты вином, и плевать он хотел на противопоказания. Палец елозил на спусковом крючке.

– Это конец, – произнес он в коммутатор, обращаясь ко всем еще живым в Ямантау и захлебываясь слезами. Но это были не слезы боли, а слезы творческого прозрения, как у художника, создавшего новую картину.

Они все обещали ему жизнь. И те американцы, и рыбинцы, которые уже прорвались и устроили бойню на командном пункте. Но они не понимали, что здесь после Армагеддона он, как никогда раньше, понял величие смерти. Ведь Смерть – это не только конец боли и страданий. Это еще и моментальное фото. В смерти человек приобретает вечность, и вечность обнимает человека. Живое тленно, а мертвое вечно. Надо только подобрать подходящий «формалин». Нет, не как для Ильича – можно остаться в истории и без дурно пахнущего тела. Но еще лучше забрать с собой как можно больше.

Наверно, только Нерон понимал это не хуже него.

Бобров знал, что последний акт его драмы должен быть именно таким. Второй роман, который он начал писать уже в Ямантау, так и останется недописанным.

Первый, «Ниже нуля», был в духе Пелевина, про богему и развращенную московскую тусовку, с легким добавлением порнухи и чернухи. В частности, речь там шла о подпольных съемках порнографии с реальным изнасилованием и смертельным исходом. Второй, «Последний рейс Costa Victoria», он начал писать уже в Ямантау, под впечатлением того, что увидел во время своего бегства из столицы. Это был чистый вымысел про тех, кого катастрофа застала на роскошном лайнере в Средиземном море. И крови там было на порядок больше, как и грязи.

Распиленная резаком дверь рухнула, по мягким коврам затопали сапоги.

– This is the end, – повторил Бобров и нажал на спуск. Часть его черепной коробки взлетела к потолку.

Но в последнюю секунду, пока зрительный нерв еще не разорвала свинцовая пуля, он увидел на мониторах системы безопасности, что американские морпехи уже внутри Горы.

Где-то далеко на севере еще плавали в воде объеденные рыбами тела в спасжилетах с надписью «Владивосток, ВМФ РФ»… А глубоко на дне, на богатом нефтью арктическом шельфе лежал разорванный пополам труп первого русского «Мистраля».

Часть 1
Экспедиция
 
Проклятое место: смыкаются линии в круг.
И в чёрный квадрат упираются стороны света.
Здесь руку подаст пустота и заявит: я – друг.
И ты ей поверишь, и рукопожатьем ответишь.
Она позовёт и навек уведёт в никуда,
Твой след на земле, словно грязь на ковре, затирая.
И самая близкая к нашей планете звезда
Внезапно погаснет для тех, кто тебя потеряет.
Проклятое место. Маршрут роковой измени.
Десятой дорогой его обойди, ради бога!
Холодные камни, что были когда-то людьми,
Тебя умоляют свернуть с этой страшной дороги.
Холодные камни и чёрная мёртвая пыль,
И, помнящий судьбы бесследно исчезнувших, ветер…
И тот, кто тебя столько лет от несчастий хранил
Тебя умоляет… Неужто ему не ответишь?
 
С. Костюк, «Проклятое место»

Глава 1. Дорога на Урал

Вначале речь шла о месяце, затем о том, чтобы вернуться до сильных холодов. Потом и про это обещание забыли, а спрашивать командиров было бесполезно. Понимая, насколько растяжимо это понятие, Александр не рассчитывал снова увидеть город, ставший вроде бы родным, раньше ноября-декабря.

Продуктов у них с собой было много, и все длительного хранения. Только в их машине четыре коробки консервов, и Данилов хорошо понимал – зачем. Запасы топлива еще можно было пополнить по дороге. За патроны – универсальную валюту, верно предсказанную фантастами – им налили бы солярки легко. Продукты за эти же патроны калибра 7.62 им не продали бы никогда. Еду можно было только отнять силой, и Александр подозревал, что если понадобится, они пойдут и на это. Слишком многое было поставлено на карту. А пока им каждый день выдавали хоть и скудный, но питательный паек: вдвое сытнее, чем в Подгорном.

Еще было далеко до полудня, а они уже добрались до Новосибирска. Данилов думал, что коль скоро они двинутся по одному из уцелевших мостов, он сумеет хорошо рассмотреть и запечатлеть то, что осталось от Новосибирска. Но ни поснимать, ни даже взглянуть одним глазком не удалось – город проскочили на предельной скорости и с задраенными окнами.

Металлическую створку разрешили открыть, но совсем ненадолго. Уровень радиации не спадал.

Колонна ехала вдоль берегов разлившейся Оби и бывшего Новосибирского водохранилища, превратившегося в гигантское болото. Берега покрывала маслянистая жирная грязь, и трудно было понять, чего в ней больше, органики или химии. Если приглядеться, можно было рассмотреть увязшие тела и кости людей и животных, предметы обихода – от покрышек до телевизоров. Теперь в этом мусоре рылись жирные вороны и непонятно откуда взявшиеся взъерошенные серые чайки. Пару раз они замечали собак, но ни одну подстрелить на ходу не удалось – твари стали гораздо осторожнее. Данилов читал, что когда построили плотину ГЭС и заполнили Новосибирское водохранилище, под водой оказалось много населенных пунктов. После таянья снегов великая сибирская река отхватила где сто, где двести метров береговой полосы, но за пару летних месяцев уровень воды немного спал – и та обнажила прежний берег, уже успевший размыться, и вытолкнула из себя все, что накопилось в ней за время половодья.

Осенние дожди снова наполнили и Обь, и те прудики и болотца со стоячей водой, которые отрезала от нее летняя сушь. Под колесами то и дело начинала чавкать грязь, а когда приходилось высаживаться, надо было очень внимательно смотреть, куда ставишь ногу. И было разумно с их стороны выехать с первыми заморозками, иначе заели бы комары и гнус.

Вскоре река осталась далеко позади, земля стала гораздо суше. Два раза за этот день им попадались встречные машины – это были небольшие караваны из трех-четырех машин. Уже то, что кто-то рискнул выехать на дорогу, показывало, что здесь если и убивают путников, то не всегда. При приближении колонны те боязливо жались к обочинам и останавливались. Кто-нибудь из идущей впереди штабной машины выходил, они перебрасывались несколькими словами, затем гонка продолжалась.

«Договариваемся на берегу, журналист, – сказал Александру еще в первый день Дэн, бывший сурвайвер, назначенный старшим по машине. – Нянькаться с тобой никто не будет. Лямку будешь тянуть как все».

Саша согласно кивнул, принимая это как само самой разумеющееся. Тот, кто был с ним на вылазках, знал, что новенький не белоручка. Еще до экспедиции новые товарищи смотрели на него с подозрением из-за недавнего прошлого – слухи распространялись быстро. Но он делом доказал, что может быть своим. Пусть со странностями, пусть диковатым, но тем, на кого можно положиться. Простые как сибирские валенки, не знающие ученых слов типа конгениальность, они жили одним днем и не забивали головы всякой ерундой. Зато с ними было просто, и велик был соблазн самому стать таким же…

Вскоре Данилову показалось, что он узнал один из отрезков дороги. И точно: он тут когда-то проходил.

К полудню проехали через Коченево, предварительно обследованное разведгруппой, двигавшейся впереди них с опережением на пару километров. Как и все города, где было больше двадцати тысяч жителей, этот стоял брошенным – в таких было трудно даже просто следить за санитарией.

Где когда-то был прилепившийся к городку лагерь беженцев, только ветер шевелил размокший мусор и куски мокрого брезента – на том месте, где стояли палатки карантинной зоны. Тут и там попадались черные пятна – следы то ли костров, то ли бушевавшего пожара, среди которых попадались предметы, похожие на обгорелые тела. Мимо супермаркета, где был пункт раздачи продуктов и где Данилов впервые увидел настоящий бой, завершившийся кровавой бойней, они не проезжали, чему Саша был только рад.

На дороге часто попадались сожженные остовы машин. Данилов вглядывался, насколько позволяло забрызганное окно, и иногда замечал в металле пулевые отверстия.

Как будто судьбе вздумалось сжигать за мной все мосты, подумал Данилов. Чуть больше года назад он брел здесь один-одинешенек. Уже не интеллигент, но еще не бродяга. Беженец. Что изменилось с тех пор? Он все так же несется не по своей воле, как лист, увлекаемый потоком. «Или болтается, как кусок дерьма в унитазе», – подумалось Саше. Ну нет. Он больше не один.

Боль в левой стороне груди, скользкий комок в горле, пощипывание в уголках глаз говорили ему, что он снова становится человеком. Не неандертальцем, которому важно только пожрать и поспать. А вот хорошо это или плохо – черт знает.

Колонна двигалась на запад стремительно, похоже, стараясь обгонять слух о своем появлении. Ели на ходу, только несколько раз останавливались на пятнадцать минут, чтоб оправиться, покурить, да и то в таких местах, куда никому не пришло бы в голову сунуться, вроде заброшенных ферм, где не осталось даже призраков забитого и съеденного скота.

Только теперь, когда они выбрались из своего карманного мирка, Саша смог оценить, как сильно пострадала страна от войны. Цивилизация сжалась как шагреневая кожа. Равнина, которая называлась Барабинской степью и тянулась до самой Омской области, была худо-бедно заселена, хоть и выглядела как вымершая. Вдоль трассы им то и дело попадались деревни и села, в которых обитаемыми были где десять, где двадцать, а где и сто дворов. Но это были остатки, а не семена нового. Везде, где проезжала колонна, люди вели натуральное хозяйство без намека на организацию более высокого уровня. Как и тысячи лет назад, они жались по берегам рек, только не больших водных артерий, а второстепенных речушек, которые меньше подверглись загрязнению; ловили рыбу и огородничали.

Выращивали в основном картошку – ему на глаза попадались кучки ботвы на полях. Поля крупных хозяйств стояли заброшенными; трактора, если и были, то не находили применения.

Как и в Подгорном, тут недавно собрали урожай, и теперь пища у деревенских была; но, даже видя только их жилища, Данилов хорошо представлял себе отечные и заморенные лица людей, для которых кусок бурого картофельного хлеба так же ценен, как раньше золотой слиток.

Какое-то время он считал и ловил в объектив указатели поворотов, на которых сменяли друг друга незнакомые названия. Карган, Ермолаевка, Орловка, Новоселово. Поворот на Куйбышев. Антошкино, Покровка… Венгерово.

Шестьсот километров они пролетели за один световой день – с завидной скоростью по новым временам. Первая настоящая остановка колонны была в поселке Кузнецово, уже недалеко от границы с Омской областью.

С ним у Подгорного были налажены отношения, которые, впрочем, не шли дальше пары радиосообщений в месяц и всего одного визита за все время контакта. Здесь же их снабдили и топливом – не задаром, а в обмен на привезенные медикаменты. Как догадался Александр, смысл этой операции был в том, чтобы не везти с собой через опасный Новосибирск вереницу автоцистерн, которые горят как свечки. Такой не то «аэродром подскока», не то «дозаправка в воздухе».

Стали табором на территории пожарной части, так чтобы ни с одной стороны к ним было не подобраться. Машины, в том числе их бронированный «Урал» с турелью, который между собой они называли «Железный капут», вольготно расположились в кирпичных гаражах.

Сами они перешли в административное здание. Данилову с товарищами по «Капуту» досталось помещение, где раньше хранился пожарный инвентарь.

– Не расходиться, – сразу же объявил командир их звена Дэн, прежде чем уйти вместе с парой других командиров на переговоры.

Как при своем американизированном прозвище он умудрялся ненавидеть пиндосов, для Саши было загадкой, но сам по себе сурвайвер показался ему неплохим человеком. У него не было начальственной ауры Богданова и с ним можно было общаться на равных. Но, несмотря на его демократичный нрав, нарушать приказ не стоило. Поэтому снимать оставалось разве что свернутые пожарные рукава да коридоры, по которым лениво бродили обрадованные передышкой поисковики.

Разговор переходил от одной темы к другой, пока не остановился на том, что, похоже, пришло многим на ум еще по дороге.

– Отгадайте загадку, мужики. Чем они питались зимой? – произнес Василий Петрович, бывший работник авиазавода, которого из-за возраста все звали по отчеству. Говоря, он почему-то покосился на Сашу.

Проезжая через поселок, участники экспедиции рассматривали местных с куда большим любопытством, чем те – их. Но рассмотреть удалось немного. Навстречу им не высыпала толпа – наоборот, при их приближении закрывались калитки, а человеческие фигурки исчезали во дворах.

– Рыбой, наверное, – предположил бывший шофер Семен, который вел их машину так же уверенно, как когда-то свою фуру.

– Очумел? Этот ручеек промерзал почти до дна. В нем и сейчас разве что на закуску хватит, – он говорил про протекавшую рядом речку.

– Ну, тогда хабар с города, – предположил Презик.

Позывной был сокращением от слова «президент», а уменьшительный суффикс отражал его габариты. Когда-то на заре девяностых он успел побывать президентом какого-то АО «Рога и копыта», но потом разорился и над нижней границей среднего класса больше не поднимался.

– Ближайший мало-мальски крупный в тридцати километрах, – веско возразил Петрович. – Тут даже нормального леса нет. Чуешь, к чему я клоню?

– Людоедством перебивались?.. – полушепотом спросил водитель.

– Ага.

– Спалить бы это гнездо, – пробормотал Презик. – Жаль, нельзя. Друзья вроде как.

– Да тут тогда каждую вторую деревню придется жечь. Все помаленьку баловались зимой.

Данилов наконец-то заметил обращенные на него взгляды.

– А чего это вы на меня так смотрите? – напрягся он. – Вы, блин, на что намекаете?

– Не обращай внимания, Санек. Это мы так, о своем, – развел руками бывший рабочий.

Александру все стало ясно. Им скучно, вот и провоцируют его. Не со зла, просто из спортивного интереса.

Данилов не был силен в такой пикировке. Одно дело жонглировать датами и цитатами, подавлять оппонента артиллерией логических аргументов, и совсем другое – перебрасываться грубыми остротами.

– Да вы че, ребят, я не обижаюсь, – он обвел их открытым и дружелюбным взглядом, – Если вам интересно, я не ел. Но видел людей, которые ели. Паре даже снес башку.

Это была самая длинная фраза, произнесенная им за последнее время, и она произвела впечатление. А может, тон, которым была сказана. На этом разговор прекратился, и каждый занялся своими делами.

Вскоре Александру пришла очередь идти на наблюдательный пункт. Даже днем, находясь в условно дружественном месте, они выставляли часового, а ночью и вовсе будут стоять двое.

Данилов замечал, что ему как молодому обязанностей достается чуть больше, но не видел в этих проявлениях «дедовщины» несправедливости. В конце концов, он был моложе и по возрасту, и по опыту, и по стажу в отряде. Да и ничего унизительного ему не поручали. Идти на наблюдательный пункт сейчас всяко лучше, чем под утро.

Над пожарной частью возвышалась платформа с облупившимся красным резервуаром, на низкое ограждение которой не стоило облокачиваться.

Данилов легко забросил свой вес по приставной железной лестнице наверх и оказался в двадцати метрах над землей. Там не было ничего, кроме коврика, рации и бинокля, которые ему уступил сменяемый им незнакомый боец. У этого места был еще один плюс: отсюда можно было хорошо рассмотреть поселок.

Первое время после их появления большинство селян сидело по домам – все переговоры шли через старосту и двух его помощников, которых, впрочем, во временный лагерь не провели. Наверняка именно с ними командир обсудил приобретение машин и топлива. Но к тому времени, как три полных автоцистерны перешли к новым хозяевам и въехали через железные ворота части, жители уже успокоились и вернулись к своим повседневным делам.

Данилов досыта насмотрелся на степные травы, облупленные крыши и уходящую вдаль ленту дороги, поэтому с радостью направил бинокль на заселенные дома.

Худая женщина с преждевременно постаревшим усталым лицом, в заношенной куртке стирала белье в ручье. Мужик поднимал воду из колодца. Дед в бликовавших на солнце очках колол дрова на большой колоде. Данилов подумал, не впитала ли та за зиму крови, как хороший жертвенный алтарь? Хотя, может, зря они на селян наговорили. Можно было пережить зиму и без людоедства. Саша по своему опыту знал, что наесться можно и парой сухарей. Когда поменьше думаешь о том, что нужно телу, легче преодолевать его потребности.

В ближайшем к лагерю дворе за невысоким забором стучали топоры. Там велись какие-то плотницкие работы. Присмотревшись и покрутив ручку фокусировки, Данилов понял, что мужики сколачивают гроб из свежих сосновых досок, и лишний раз подумал, как же ему хочется быть кремированным. Почему-то он все чаще думал о смерти, хотя еще недавно, когда она была куда ближе, стояла рядом, мысли эти в голову вообще не приходили.

Среди ржавых машин на дороге расположилась стайка грязных рахитичных ребятишек. Наверно, они думали, что оттуда могут наблюдать за пришельцами, сами оставаясь незамеченными.

Данилов вспомнил, что когда колонна проезжала через село, те глазели на машины не с детским любопытством, а с настороженностью дикарей, готовых бежать при первом признаке опасности и в то же время надеющихся на добычу. Александр подумал, что в этом и была главная причина, чтобы выставлять часовых. А то можно недосчитаться не только мешка продуктов, но и цинка с патронами.

«Ё-мое, что будет, когда эти волчата подрастут», – подумал он.

Через пару минут к укрытию, где скрывались дети, подошел один из грободелов. Это было смело с его стороны, ведь на Сашином месте мог быть и более нервный, и более меткий. Черт его знает, как тому удалось разглядеть этих бесенят, но его окрика оказалось достаточно, чтобы малышня и подростки как тараканы брызнули в сторону дворов. После этого к месту стоянки никто не подходил, хотя Александру казалось, что за ними продолжают скрытно наблюдать.

«Живем всего в одном дне пути, – подумал Данилов. – А мы для них все равно, что фашисты. Наверно, уже засело глубоко в подкорке».

Тут он понял, что не совсем омертвел душой. Ему было жалко не только этих детишек, но и всю растерзанную страну. Соберется ли она когда-нибудь? Или это так же невозможно, как склеить разбитую вдребезги вазу?

Дежурство прошло до безобразия буднично. Данилов пару раз представлял себе, что сейчас из-за холма выскочит банда мародеров-пикаперов. В смысле, тех, что ездят на пикапах «Тойота» с пулеметами – Саша видел такие в репортаже про гражданскую войну в Сомали. А то и вовсе повылазят агрессивные марсианские буказоиды, которые на самом деле подстроили всю ядерную катавасию, чтобы захапать эту замечательную планету под свои нужды.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 3.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации