Текст книги "Проект хаоса"

– Кстати, по поводу единоборств, – поучал инструктор. – Смысл слова ясен – бой один на один. Но это редкость. Гораздо чаще один против нескольких или группа на группу. Так и будет – никто вам вызов на дуэль не бросит. Привыкайте работать с группой. Готовьтесь морально, это сложнее, чем кажется.

Не сразу, но Толик втянулся. И уже не допускал ляпов при защите от ножа или освобождении от захвата. Хотя вначале инструктор здорово на него наседал из-за ошибок.

– Что ты застыл? Ждешь, пока он тебя обнимет? Ты не девка, чтобы ждать! Протянул руку или только цапнул – сразу работа! Сбивай локтем, или бери на прием. Что в захвате главное?

Парни молчали, переводя дыхание и вопросительно глядя на инструктора.

– В самом захвате нет ни хрена! Его выполняют для того чтобы…

И инструктор демонстрировал на Толике все эти «чтобы».

– Рывок на себя и удар коленом в пах! Или головой в переносицу! Или локтем в шею! И дальше сброс и добивание!

Толик получал крепкий удар (не во всю силу, конечно) и летел на пол, вдогонку принимая еще один удар.

– Либо толчок назад или в сторону и снова удар! Это ведь удобно – схватить врага и ударить, когда он не сможет ни разорвать дистанцию, ни толком провести свою атаку. Поэтому чтобы не получить плюху, работайте сразу!

Работали. Сперва медленно в статике, потом медленно в динамике, потом быстро, а потом на время. И кто не успевал – получал по шее. А затем условия усложнили и соперник теперь держал в руке нож или кастет (учебные).

– Захват и удар! В печень, в пах, в шею, в грудак! Один, второй, третий! Видно? Вот так! Это цена промедления даже в одно мгновение. А если их двое? Трое?

Но были и другие тренировки. В составе группы. Тут все сразу сообразили, что их учат противостоять полиции. Да и никто не скрывал. Как ни странно, такие занятия вызывали больше азарта. Хотя почему странно?

Действительно странным был вид инструкторов. Все с бородами, в очках и в кепках. Не хотят светить свои лица перед учениками, это ясно, но они вообще на территории клуба не прекращают маскарад. Значит, не доверяют никому?

Но разгадывать причины такого поведения Толику да и остальным парням было некогда. Хотят люди прятаться – их дело.

Несколько позже Толика отобрали в отдельную группу на дополнительные занятия. Двенадцать человек, все с опытном армейской службы, да не в связи и спецвойсках[18]18
  Вопреки распространенному заблуждению это никак не супер-спецназ, а например, трубопроводные войска, понтонные части, инженерные, ветеринарные и прочие. А Спецназ – это войска специального назначения. Вот тут от перемены мест слов смысл меняется.


[Закрыть], а в разведке, пехоте, десантуре. Те, кто умел обращаться с оружием и получил хорошую подготовку.

Курс был непродолжительным. Убедившись, что все умеют стрелять и попадать в цель, инструктор основное внимание уделил тактике и боевому слаживанию группы. Парни работали с пистолетами, автоматами и дробовиками.

– Как оно там повернет, еще не ясно, – говорил инструктор. – Но лишнего оружия не бывает. Хотя надеюсь, до этого не дойдет.

Обычно Толик воспринимал слова инструкторов с пониманием и одобрением. Но в этот раз что-то в голосе наставника заставило напрячься. Словно тот наоборот, совсем не исключал «горячий» вариант. Почему?

8
Горинск. Варяги

Их было четверо, тех, кто в планах организаторов операции проходил как группа инструкторов. В отличие от многих других, привлеченных к делу, инструкторы давно работали по найму и имели репутацию опытных специалистов, мастеров своего дела.

Они родились здесь, в России, только в другой стране, а когда она погибла, автоматически получили новое гражданство. Совсем молодыми угодили на вторую чеченскую войну, правда, не зелеными лопухами, а неплохо подготовленными бойцами. Повезло, что попали в часть, которую далеко не сразу бросили в мясорубку, оттого командование смогло организовать учебный процесс. Повезло, что натаскивали молодняк ветераны прошлой войны и еще той, афганской, они-то хорошо знали чего стоят неопытные пацаны в бою. Да и сами новобранцы имели за плечами спортивные разряды, так что не выглядели вахлаками.

Выжив на войне и получив бесценный опыт, парни продолжили постигать воинскую науку. А потом ушли на вольные хлеба и вскоре попали в одну иностранную организацию полувоенного толка, ныне более известную как ЧВК. Расшифровочка не нужна? Ну и хорошо.

Затем были годы службы, рост в должностях, рост в финансах. От рядовых бойцов они дошли до командиров нижнего, затем среднего звена. Перешли на преподавательскую деятельность и на ней закрепились. За эти годы их знания и умения достигли пусть и не апогея, но весьма и весьма высоких величин.

Они тренировали специальные подразделения азиатских и африканских стран, обучали десантников, разведчиков и пехоту. Готовили охрану важных персон, в том числе и королевских. Консультировали шейхов и принцев по вопросам личной безопасности. Одно время даже возглавляли службу охраны диктатора небольшой, но весьма богатой страны. Диктатор, хорошо знакомый с мировой историей, понимал, что варяги из Европы надежнее, чем собственная знать. Потому и пережил пару покушений и один госпереворот. Потом с помощью тех же инструкторов нашел общий язык с важным шишками в Штатах и благополучно покинул страну с солидным капиталом, дабы ему, детям и внукам было на что шиковать.

Инструкторы неплохо заработали на этом деле и добавили хороший куш к своим счетам. Заказчики были довольны и обещали новую работу. И сдержали слово.

Задание было сложным, но вполне выполнимым. Вернуться домой и принять участие в подготовке нескольких групп «народных мстителей». А заодно провернуть пару операций под прикрытием тех событий, что должны были произойти в определенное время.

Ничего запредельного, ничего особенного. Нечто подобное они уже делали раньше. Правда, тогда были чужие страны. Хотя и эта страна, самый большой осколок их Родины, тоже стала чужой. Она так увлеченно следовала своим ходом прямо в пропасть, что вставать на ее пути было глупо и опасно.

К их приезду все уже было готово. База, тренировочные залы, стрельбища, полигон. Личный состав отобран, проверен, хорошо мотивирован и готов к работе. А личная мотивация в таком деле очень много значит. Вникнув в обстановку, инструкторы распределили роли и приступили к делу.

Ник и Сэм взяли на себя ударные группы, их всего четыре, каждая по сорок человек. Требовалось дать им курс общего рукопашного боя без оружия и с оружием, научить работать в группе в различных условиях. Том занялся технической стороной вопроса – амуниция, снаряжение, оборудование. Док взял на себя тактику, стрелковую подготовку и общую координацию.

Разделение было скорее условным, каждый мог обучать по любой теме, что иногда и происходило. Все-таки четыре инструктора на полторы сотни человек маловато. Но, в конце концов, они не спецназ тренировали, а скорее расходный материал. Правда, этот материал должен был выполнить свою задачу как надо, так что поблажек и пропусков быть не должно.

На занятиях инструкторы появлялись только в маскировочном наряде – накладные волосы, бороды, усы. Кепки и очки не снимали. Курсанты обращались к ним коротко – мастер. Никаких имен и даже прозвищ.

Сами инструкторы давно уже называли друг друга только по кличкам. Когда-то придумали и с тех пор не меняли. К настоящим именам клички никакого отношения не имели. И были выбраны исходя из простых принципов – коротко и четко. Но даже их здесь никто не знал. Ни координатор, ни местные спецы. Мастер – и вся недолга.

Создать настоящее боевые группы было делом непростым. Хотя среди курсантов хватало спортсменов, в то числе бойцов-ударников, но схватка в ринге или на татами – это одно, а бой в составе группы совсем иное. Тем более с использованием различных предметов.

Здесь не единоборство, не просто махач стенка на стенку, не свалка любителей. Слаженная работа группы здорово напоминает бой в средние века, когда строевая выучка и знание тактических приемов определяли победителя сражения.

Что творили новоявленные «борцы за свободу» на занятиях – тихий ужас! От неловких действий, размашистых ударов, поворотов невпопад и запоздалой реакции на команды большей частью страдали свои. То строй растянут, то сожмут, давя соседей, то не выдержат ритм шага и тогда ровные линии превращаются в пунктиры.

Непросто было научить шагать слитно, бить одновременно, поворачивать по команде и не терять соседей при перестроении или атаке. Не будь на курсантах защитного снаряжения, половина выбыла бы из дела еще в начале подготовки.

И только через две недели стало кое-что получаться. Когда учебный бой был завершен выполнением задания без потерь, инструкторы впервые не охрипли от криков, а довольно кивали и вздыхали. Вдолбили-таки!

Дальше уже пошло по накатанной. Освоение новых приемов ускорилось.

– Бейсбольная бита – прекрасно! Но не всегда сбалансирована. Тут надо смотреть, какую модель брать. А можно взять обычный обрезанный черенок от лопаты. Часть черенка под хват рукой чуть сточить, навершие рукоятки обмотать изолентой. Не соскользнет при махе и немного утяжелит.

– А намотать на конец проволоку можно?

– На свой – сколько угодно! (смех в строю) На черенок не надо.

– А арматура?

– Тоже неплохо. Как и металлические трубы. Подобрать размер, сделать намотку под хват.

– Уголок еще приварить. Будет как клевец.

Среди парней хватало эрудированных личностей с хорошей смекалкой.

– Ножки от табуреток пойдут.

– От столов тоже.

– Все можно, – соглашался Ник. – Прижмет – ветка дерева, какая потолще сгодится. Насчет уголков, ножей, топоров и стальных прутьев из ограды – это уже работа на уничтожение. Вы уверены, что готовы будете убивать? В этом случае проще взять в руки пулемет.

Строй молчит. Впервые поднята тема противостояния в бою. Это граница готовности идти до конца и не останавливаться ни перед чем.

– Мы учимся защищаться и защищать других. Да, используя силу. Но это не значит, что надо обязательно убивать. Хотя в схватке может произойти что угодно.

Курсанты (так их по привычке именовали инструкторы) молчат. Ненависти к властям и к полиции им не занимать. Но вот готовности убивать пока никто особо не проявлял. Да и не проявит до того момента, когда начнется противостояние.

Ник едва заметно усмехнулся. Сейчас он лукавил. Исход открытого боя с полицией подразумевал возможность уничтожения. Более того, такая вероятность была высока. Но говорить об этом сейчас не имело смысла.

Вот когда сойдутся пару раз, пустят в ход руки, ноги, дубинки, нюхнут своей и чужой крови, посмотрят в выпученные глаза врагов, потеряют кого-то из своих, тогда внутренние тормоза слетят гораздо легче. И уговаривать не придется. А пока надо усиленно втирать, что все это – только для самозащиты. И никак иначе.

Но фантазия у парней работала хорошо. Да и опыт киевского майдана не забыт, было, откуда черпать вдохновение. Так что кроме уже названного предлагали использовать и отравленные заточки, фейерверки, самодельные цепы. Еще газовые баллончики, доработанную бытовую химию, перетертые в пыль люминесцентные лампы. И спортивные рогатки, которые по эффективности не уступали травматическому оружию.

Инструкторы хвалили смышленых учеников и осаживали не в меру увлекшихся.

– Газ, химия, стеклянная пыль – все это палка о двух концах. Не так кинул или угодил под ветер и вся эта дрянь прилетит к вам. Полиция использует газовые гранаты, но кидает их метров на двадцать-сорок. Насчет отравы – надо чтобы она еще попала в тело, то есть нужно поражение кожных покровов как минимум. Достаточно просто воткнуть заточку в землю – вот вам заражение. Но вы уверены, что пробьете защиту?

– По ногам! – подсказал кто-то.

– Можно и по ногам. Но опять же, это если дело дойдет до боя, а не просто до толкания на улице.

Надо было немного сдержать боевой пыл парней еще и потому что полной аналогии с майданом следовало на первых порах избежать. Кстати именно поэтому никого с Украины сюда не приглашали, хотя там хватало специалистов по уличным боям. Но они могли быть засвечены и их появление здесь сразу бы привлекло внимание и дало бы властям лишний козырь в противостоянии. Одно дело, когда восстает возмущенный народ, другое – специально приехавшие «наймиты подлого Запада».

Не меньше внимания уделяли защите тела. Использовали хоккейную экипировку, она хорошо защищала корпус и конечности и не особо стесняла движения. Брали бронежилеты скрытого ношения первого и второго классов, к ним добавляли спортивную защиту для рук и ног. Энтузиасты вообще создали полный комплект защиты из подручных материалов, он хорошо предохранял от ударов палкой, кирпичом, заточкой.

Но иметь защиту одно, а активно работать в ней – другое. Нужен опыт и привычка. Так что теперь курсанты обливались потом на занятиях, таская на себе полный комплект защиты со шлемами в придачу.

– Ничего, в средние века рыцари бегали в доспехах и воевали неплохо. Терпите!

Терпели. Вытирали пот со лбов, жадно ловили воздух, поправляли сползшие нагрудники и протекторы и упрямо шли вперед, отрабатывая маневры, удары, защиту. Всех подстегивали личная ненависть, желание поквитаться и отомстить. Ко всему этому добавилось чувство братства по оружию и осознание того факта, что вокруг свои и предавать их нельзя.

Занятия подразумевали и психологическую подготовку, морально-волевой тренинг, взращивали эмоциональный настрой. Ближе к концу курса все группы представляли собой спаянный сплоченный коллектив единомышленников, обученный открыто противостоять полиции и нацгвардии. До определенного момента, конечно. Когда уличные столкновения должны были перерасти в прямые бои с использованием огнестрельного оружия.

По плану до «огневого контакта» могло дойти, только если противостояние не будет погашено переговорами, а народ уже не будут сдерживать никакие ограничения. Фактически это уровень гражданской войны. Она хоть и фигурировала как один из возможных финалов операции, но реальность ее начала аналитики оценивали весьма скромно.

Однако подготовку к такому варианту провели. Из всего отряда курсантов отобрали двадцать четыре человека, имевших за плечами армейскую службу в боевых частях и подразделениях. Разбили на две «огневые группы» и провели короткий курс тренинга. Эти группы должны были вступить в дело в крайнем случае и при необходимости прикрыть работу «резервной команды». Ну а если уж и впрямь дойдет до полноценных столкновений, группы станут костяком народных формирований и поведут за собой гражданскую гвардию.

Эту тему на одном из последних совещаний перед началом операции и обсуждали координатор Крон и инструкторы.

– В общем-то, у нас все подготовлено. Люди доведены до предела, обстановка накалена. Приходится немного сдерживать, чтобы раньше срока не вылезли. Что у вас?

– Группы готовы, – отвечал Док. – Снаряжение развезено по точкам. Места сбора определены. Отработаны все варианты вступления и отхода. Техническое обеспечение есть.

– А «огневые группы»?

– Тоже готовы. Если до них дойдет.

– Может дойти, – подтвердил Крон. – Власти совсем берега потеряли, фактически устроили неофедализм с бесконтрольным давлением. Еще немного и народ вытащит из сейфов ружья. О митингах и шествиях я уже молчу. Пороховая бочка в кольце факелов. Мы реально опасаемся потерять управление ситуацией.

Док не отреагировал на эмоциональное выступление координатора, только кивнул.

– По «мишуре» данные подтверждены?

Крон чуть помедлил, тоже кивнул.

– Все операции проведены, последний завоз был вчера. Обратная активность заморожена.

– Хорошо.

«Мишура» – кодовое обозначение операции, которую предстояло провести под прикрытием народного восстания. Для этого и была тайно доставлена в город «резервная команда». О сути операции знали всего несколько человек, а проводить ее должны были лично инструктора. Даже Крон имел лишь общее представление о задании и только снабжал информацией.

– Хорошо, – повторил Док. – Ждем начала. Главное сейчас, чтобы полиция и ФСБ не вмешались. Если вдруг будет утечка.

– Они не влезут, – уверенно заявил координатор. – Им не до того, идет внутренняя свара, погоны и кресла летят во все стороны.

Вопреки ожиданию инструктора особой радости по этому поводу не выразили. Они слишком хорошо знали, что от спецслужб можно ждать чего угодно и когда угодно. Издыхающий зверь все равно опасен. А если он только болен, то риск попасть под удар всегда есть.

– Мы на связи, – сказал на прощание Док. – Готовность выступления – три часа. Особая – два.

Координатор распрощался с инструкторами и поспешил к себе. Он не преувеличивал, когда говорил об обстановке в городе. Он реально опасался выхода ситуации из-под контроля в самый последний момент. И поэтому не мог позволить себе потерять нить управления даже на миг.

9
Сурсак. Что-то тут не так

– Тут что-то не так! Не нравится мне такой поворот. Что отомстить хотел – понятно. Чужими руками – тоже понятно. Но зачем сразу? С чего вдруг спешка? Двадцать лет не виделись, ты же мог не узнать его, тем более он внешне изменился… Или это испуг? Или что-то еще?

Храмов задумчиво стучал пальцем по столешнице, глядя на сидящего напротив Сазонова. Тот подцепил вилкой ломтик буженины, макнул его в горчицу и пожал плечами.

– Или я зря гоню?..

– Закаев не рядовой боевик. Командир отряда, резидент. А сейчас объявился в городе, значит, или что-то ищет или что-то готовит. Может и не сейчас, может давно. Узнать бы.

Сазонов отправил в рот буженину, заел куском хлеба. Храмов ждал, когда гость заговорит снова. Но тот пока молчал. Наворачивал угощение, словно с голодного края приехал. Стол был уставлен тарелками, салатницами и судками, в центре стояли две бутылки вина и одна водки. Но ее так и не открыли. Оба не жаловали крепкое питье, предпочитая что-то полегче и то редко.

– Я попробую узнать, – наконец, сказал Храмов.

– Как? Под каким он именем, неизвестно, никаких данных нет. Только номер микроавтобуса. Но он может быть и не его.

– Словесный портрет…

– Да какой на хрен портрет. По нему искать будут лет сто.

– Все равно, через знакомых в отделе можно уточнить, – не сдавался Храмов. – Хотя бы по автобусу.

Сазонов пожал плечами.

– Тоже не ахти.

– Почему?

– А если он здесь давно? Значит, оброс связями, может с администрацией под ручку ходит, с губернатором взасос целуется. Мы же не знаем. Полезем справки наводить и нарвемся.

Храмов недовольно посмотрел на Сазонова.

– Что-то ты, Борисыч, совсем загнался. Конечно, не каждый день в тебя стреляют, но все-таки, не стоит так уж паниковать.

Сазонов вытер губы платком, довольно отодвинулся от стула. Он и впрямь оголодал, видимо, организм решил заесть стресс, а не запить водкой. Так даже лучше.

Полковник крякнул, с интересом посмотрел на бутылку португальского портвейна «Тауни».

К Храмову он заявился поздним вечером, здорово удивив хозяина. Раньше о встречах они договаривались заранее, а тут вдруг так внезапно. Полчаса ушло, на то чтобы рассказать историю, только после этого Храмов, обалдевший от услышанного, повел полковника на кухню, совмещенную с гостиной.

Храмов жил в двухуровневой квартире в шесть комнат плюс несколько подсобных помещений. Сам дом имел всего три этажа и был рассчитан на четверых владельцев. У каждого отдельный вход, огороженный двор, садик и подземный паркинг на три машины.

После недавнего застолья огромный холодильник был полон всяких блюд, так что проблем с ужином не возникло. И выговорившийся Сазонов при виде такого богатства почувствовал, как взвыл желудок. Пока он ел, Храмов так и сяк вертел рассказ, соображая, чтобы это все могло значить.

Им обоим совсем не нравилась история с Закаевым, причем, больше своей непонятностью. Ну не мог вот так с панталыку матерый боевик, едва завидев давнего неприятеля, сразу ринуться в бой. Что-то стояло за всей этой торопливостью и дурацким покушением. И желательно, узнать, в чем тут дело, любым способом прояснить обстановку. Иначе за первым последует второе покушение, а там и за третьим дело не станет.

Сколько еще Закаев будет ошибаться? Может и сам взять в руки оружие или найти настоящих спецов, а не каких-то дебильных отморозков, не способных толком мяч поднять. Нет, тут надо подумать. А главное, спрятать пока Сазонова до прояснения обстановки.

– Поживи пока у меня, – предложил Храмов. – Хотя бы несколько деньков. Мы пока справки наведем. Может, через этих кретинов выйдем на Закаева. Одного-то живым взяли?

– Посидеть я могу и дома, – вздохнул Сазонов.

– Вряд ли. Если знают твой дом, могут и засаду устроить. Кинут в окно гранату и все. Или вообще, под видом ментов войдут.

– Зачем под видом? – горько усмехнулся Сазонов. – Заплатят, те сами приведут в наручниках.

– Ну это, Борисыч, перебор, – не согласился Храмов.

– Да какой там! – махнул рукой полковник. – За деньги на любое преступление пойдут. За большие деньги вообще город сожгут. Кто их тронет? Кто остановит?

– Что-то ты, товарищ полковник, совсем хреново о своих бывших коллегах думаешь, – покачал головой Храмов. – Твой же корешок в управлении нормальный? И другие есть. Мало, но есть.

– В том-то и дело, что мало, – вздохнул Сазонов. – Ладно, все это лирика. До завтра у тебя перекантуюсь, а там решим. Дожили, бляха, в своем городе от бандитов прячемся, а власть даже не моргнет. Когда такое было, капитан?

Храмов промолчал, а Сазонов вдруг поймал себя на том, что стал сильно брюзжать. Возраст или просто еще не отошел от шока?

– Ладно, – оборвал он себя. – Давай-ка на боковую. Что-то я раскис.

Храмов посмотрел на крепкую хорошо тренированную фигуру полковника и подумал, что вряд ли кто-то из молодых смог бы вот так пережить покушение, ухлопать двух киллеров, а третьего слепить живым, тихо уйти с места и два часа проторчать за столом.

Прибедняется отставник, хотя и порох сухой в пороховницах и силенка есть. Самому бы так в его годы попрыгать – как бы себя чувствовал?!

В полицию Сазонов отправился в сопровождении адвоката, который тесно работал с Храмовым и был специалистом широко профиля, в том числе и по уголовным делам. Но особого давления со стороны правоохранителей он так и не ощутил. Сыграла свою роль вчерашняя встреча с бывшим сослуживцем, тот успел позвонить следователю и растолковать суть дела.

Следователь, молодой еще парень, записал показания Сазонова, задал несколько уточняющих вопросов, а потом задумчиво протянул:

– Со слов свидетелей, вы начали драку. Напали на двух ребят.

Сазонов усмехнулся, посмотрел на невозмутимого адвоката.

– А свидетели точно описали напавших? Дали их приметы? Рассказали как именно я начал драку? И все совпало?

Следователь покачал головой. Потерпевший бил точно в цель. Из пяти свидетелей реально видели происходящее только двое, причем один вообще обратил внимание на драку только после начала стрельбы. Основной свидетель – семидесятилетний мужчина был метрах в сорока от места происшествия и разобрать детали не смог. Остальные трое видели лишь быстрый уход Сазонова.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнул Сазонов. – Фактически, ничего о зачинщике драки не сказано. А начал все один из парней, тот, кто хотел ударить меня ножом.

– Но не ударил же… – заикнулся следователь.

Адвокат деликатно кашлянул, обращая на себя внимание, и хорошо поставленным мягким тенором заявил:

– Согласно статье тридцать седьмой УК РФ нападением могут считаться действия преступников, имеющие однозначное толкование. Как следует из показаний моего клиента, один из нападавших пытался ударить его ножом. Мой клиент защитил себя. Замечу, без применения оружия. А стрелять начал только в ответ на стрельбу третьего нападавшего. Соизмеримость мер защиты характеру нападения налицо.

– Так-то оно так…

– У вас есть сомнения? – чуть повысил голос несколько раздраженный Сазонов.

Этот пацан строит из себя аса следствия, а сам толком не может сформулировать суть претензии. И чего он тянет, ведь знает, что у потерпевшего есть прикрытие?! Да и сам он бывший сотрудник.

– Вас что-то не устраивает? – повторил Сазонов.

Следователь, не глядя в глаза полковнику, покачал головой.

– Да нет, все вроде понятно. Непонятно только, зачем они на вас напали.

– Поверьте, и я в недоумении. Этих людей я раньше не встречал, общих дел не имел. Что и показал в объяснительной.

– Возможно, родственники э-э… этих людей выдвинут встречное обвинение.

– В чем? Что я защищал свою жизнь?

– Послушайте, уважаемый Рудольф Аркадьевич, – встрял адвокат. – Действия потерпевшего носят вынужденный характер и, что самое главное, полностью соответствуют нормам закона. Даже эти ваши свидетели говорят, что первым стрелял один из нападавших.

– И попал в своего подельника. А Сазонов им прикрывался.

– Не прикрывался, – адвокат тронул за руку вскипевшего, было, полковника. – А защищал себя от нападения. Замечу так же, что закон не регламентирует место нахождения участников события.

Следователь промолчал. А адвокат спросил:

– Позволено мне будет узнать, установлены ли личности нападавших?

Следователь кивнул.

– Наверняка, это законопослушные граждане, не имеющие проблем с уголовным кодексом?

Следователь насмешку уловил, но отметил мирно.

– Двое имели неоднократные приводы, один на условном сроке за хулиганские действия. А тот, кто стрелял, по данным полиции бывший участник организованной преступной группировки. Правда, в последние годы в поле зрения полиции не попадал.

– Прекрасная характеристика! Отлично демонстрирует личности преступников. Надеюсь, у вас нет сомнений, кто в этом деле правонарушитель, а кто потерпевший.

Щеки следователя чуть порозовели, взгляд утратил невозмутимость. Явную насмешку он готов был отвергнуть.

– Я не первый день работаю, – сухо отчеканил следователь. – Прошу посерьезнее. Гражданин Сазонов, у меня больше нет вопросов. Прошу вас находиться в поле зрения следствия и пока не покидать город без особой необходимости.

– Хорошо, – так же сухо ответил полковник.

– Ваше оружие прошло проверку?

– Еще до награждения. Экспертизу провели сегодня утром.

– Понятно, – следователь бросил на адвоката быстрый взгляд, словно желая о чем-то его попросить, но потом передумал. – Можете идти.

– Чего он прицепился? – дал волю эмоциям на улице Сазонов. – Ведь дело ясное, как пятак!

– Андрей Борисович, дорогой! – адвокат вытер лоб платком и недовольно вздохнул. – Даже такое ясное дело при правильном подходе может принести некоторую выгоду. Пусть оно и на контроле областного управления.

– Думаете, он взятку хочет? – не поверил Сазонов. – Но он же влетит с ней! Или считает, что я промолчу?

– Не знаю, – адвокат посмотрел на часы. – Он может затянуть дело, таскать вас на допросы, крутить на одном месте, топить в деталях, нюансах, подключить липовых свидетелей, которые будут говорить обратное. Пока вам не надоест и вы сами не предложите уладить это дело мирно.

Полковник недоверчиво смотрел на адвоката. А тот сокрушенно кивал и пожимал плечами.

– Нынешнее поколение считает свою работу или службу средством личного обогащения. А ради него можно идти на любой подлог, любое нарушение. Все равно система своего не выдаст, пока тот не отмочит вовсе уж несусветное. Вот этот мальчик и прикидывал, стоит ли давить на вас или все же провести дело чисто. Судя по всему, звонок вашего сослуживца и мое появление заставили его передумать. Не будет он рисковать. Да и вы не со стороны пришли, сами были при погонах. Думаю, еще одна-две встречи и все. Та сторона никаких встречных обвинений не выдвинет, некому это делать. Если у бандитов вообще есть родственники.

– Благодарю, Рудольф Викторович, – пожал Сазонов руку адвоката. – Вы со следаком тезки.

– Не самое лучшее известие, – вздохнул тот. – Что ж, я все время на связи, а завтра попробую уточнить, как идет процесс. Берегите себя.

Прощальную фразу адвоката Сазонов вспомнил в обед, когда встретился с Храмовым в кафе рядом с охотничьим магазином. Храмов с утра проверял доставку новых образцов оружия. Заказав обед, они успели обсудить встречу со следователем и возможные варианты развития событий.

– Я сейчас домой поеду, – сказал Сазонов. – Хватит уже скрываться.

– Давай я хоть парней возьму, вместе проверим дом, – предложил Храмов. – Хрен его знает, может, стережет кто.

– Там сейчас стремно сидеть, полиция мелькает. Нет, к дому они больше не полезут. Если только ночью. Но врасплох не застанут, а перестрелку устраивать себе дороже. Я о другом подумал…

В этот момент принесли заказ и собеседники прервали разговор, уделив должное наваристому борщу.

– Мои знакомые пробили номера микроавтобуса, – вернулся к теме Храмов, когда они вышли из кафе и направились к машине. – Торговая фирма, овощи-фрукты, орехи, специи. Держат несколько мест на рынке. Машины ходят в Абхазию, Азербайджан. Командует некто Мурад Гулиев. Переехал сюда лет пятнадцать назад из Баку.

– Закаев имел выход на Баку, – вспомнил Сазонов. – То ли родня там жила, то ли каналы поставок шли через Азербайджан. Может, восстановил контакт.

– Тогда его можно вычислить. В городе хватает приезжих с Закавказья.

– Да у нас тут вообще скоро филиал Баку и Ташкента будет. Едут и едут, как медом намазано.

Они сели в «БМВ» Храмова, тот завел машину и вдруг замер, что-то вспомнив.

– Есть у меня знакомый парень. Недавно на работу пришел, я ему еще помог с тренировками. Может, слышал историю с изнасилованной девочкой? Ее какой-то узбек трахнул.

Сазонов прищурился.

– Это еще по весне? Слышал вроде.

– А это ее брат старший. Так вот он зациклился на мигрантах. Купил ствол, учится стрелять, на рукопашку ходит. Все мстить рвется, только пока некому. Насильника хлопнули менты, а остальных валить вроде не с руки.

– Ну, это ты к чему все?

– А? Да, вот Игорь, его зовут так, стал собирать все, что касается мигрантов. Кто, что, сколько, где работают, на кого. Информация вроде не секретная, хотя никто, конечно, на показ это не выставляет. Но в сети много чего нарыть можно.

– И что он накопал?

– Толком не знаю, но Игорь говорит, что там как странно все идет. Большие завозы гастарбайтеров последние несколько месяцев. До этого приезжали небольшими партиями, а после шестнадцатого года многие уехали, платить стали мало. И вдруг новый наплыв. И непонятно с чего.

Сазонов покрутил головой.

– Ну это все к чему? Думаешь, Закаев тут… – полковник осекся, замер в кресле, глядя на торпедо, побарабанил по нему пальцами. – Он что-то задумал? Ладно, может так… а на хрена ему гастарбайтеры? Мечети строить?

Сазонов посмотрел на Храмова.

– Слушай, познакомь меня с этим твоим мстителем. Что-то интересно стало, что там с мигрантами и зачем они тут.

– Не вопрос.

– Может, и хрень все это. Даже наверняка! Но если Закаева искать, так хоть знать, среди кого. Познакомь!

Храмов кивнул, вывернул руль и направил машину на выезд со стоянки. По пути набрал номер своего помощника по тиру и попросил прислать двух парней к дому Сазонова, чтобы они посмотрели обстановку и прикрыли их приезд.