Текст книги "Эталон зла"

14. Операция 2

Искомый дом стоял на отшибе, отгороженный густым кустарником и небольшим садом. Некогда крепкий забор, теперь наполовину разрушенный, сарай и собачья будка, скрытая в лопухах.

Сам дом стоял в глубине двора. Из трех окон одно заколочено, два закрыты изнутри кусками ткани зеленого цвета. Дверь крыльца рассохшаяся с ржавой ручкой. На полу следы грязи.

«Лада» влетела во двор, едва не задев столб забора. Остальные машины встали за оградой. Поисковики и сотрудники «Молнии» выскочили наружу и рассредоточились, готовые стартовать по сигналу.

– К сараю! – скомандовал Денис качку, вытаскивая из кобуры ствол. – Встань боком, чтобы из дома не было видно. А ты бери сумку и к крыльцу.

Оба бандита с похвальной быстротой выполнили приказы, когда машина встала у сарая, второй бандит – Сом – выскочил наружу, состроил подобие довольной улыбки и пошел к дому. Глеб и Денис осторожно покинули машину. Глеб сразу побежал к тыльной части дома, а Денис крадучись прошел вдоль сарая.

Скрипнули ржавые петли, и на крыльцо вышел одетый в спортивный костюм мужик лет тридцати. Нескладная фигура, рыжие волосы, мутный настороженный взгляд. В руках помповое ружье.

Он глянул на приехавшего, перевел взгляд на сумку и скрипучим голосом проговорил:

– Вы где паритесь? Время сколько?!

– Не шуми, Жорик. Нормальное время.

– Бабки привезли? – не сводил тот с сумки взгляда.

– Привезли. А эти где сидят?

– Тебе-то чё? Сам шлепнуть хочешь? Так я с радостью!

Жорик осклабился, перекинул помповик в левую руку, а правую протянул к сумке. Сом отступил назад, судорожно сглотнул и совсем уж неуверенно произнес:

– Делить будем?

Пока Сом отвлекал Жорика, Денис успел пробраться вдоль стены почти до крыльца. Он хотел взять старшего бандита тихо, но Сом уже был на грани срыва, и старший бандит мог что-то заподозрить. И Денис рванул вперед.

Жорик уже набрал в грудь воздуха, чтобы поставить наглеца на место, но краем глаза схватил движение слева от себя. Он отпрянул, поднимая ствол помповика, но большего сделать не успел.

Тяжелое тело врезалось в него, мощный удар в голову разом вышиб дух. И Жорик потерял сознание еще до того, как упал.

Денис отбросил помповик в сторону, дал сигнал своим, притянул обмершего Сома к себе и шепнул:

– Пошли. Позовешь второго.

* * *

В доме царил полумрак. Слабый свет едва проходил сквозь ткань, но в дальнем углу за занавеской горела лампочка. Там кто-то шебуршился.

– Жорик! – раздался сильно пропитой голос. – Чего там?

Денис толкнул Сома вперед, сам пошел следом, держа пистолет наготове.

– Жорик! – повторил голос более настойчиво.

– Это я, Сом, Жорик у машины. Мы бабло взяли.

– Ну наконец-то!

Занавеска отлетела, и в комнату, прищурив глаза, вошел среднего роста парень в джинсах и майке. В руке он держал бейсбольную биту.

– Этот мудак уже достал нытьем!

Костян – четвертый бандит – замолчал, рассматривая Жорика, и не сразу увидел Дениса. А когда заметил незнакомого человека, сразу сообразил что к чему. Вскинул биту и с криком бросился вперед.

Денис, как на тренировке, выбросил вперед правую ногу, и каблук кроссовки угодил точно в пах бандиту. Тот утробно охнул, осел и подставил шею. Второй удар свалил его напрочь.

– Илья! – позвал Денис. – Ты где там?

Из-за занавески раздалось мычание.

Денис шагнул вперед и увидел лежащего на полу Вакида со связанными за спиной руками. Рядом с ним сидел маленький мальчик и смотрел на Дениса затравленным взглядом.

В этот момент где-то с другой стороны дома раздался грохот, потом злой голос:

– Какой идиот бросил дрова на пол?

Затем заколоченная задняя дверь комнаты вылетела от мощного удара, и в проеме возникла большая фигура Глеба.

– Опоздал?

– Как раз вовремя. К раздаче…

Машины полиции приехали через три минуты после за хвата дома. К тому моменту парни Штурмина сорвали с окон занавески, выбили доски, и в комнате стало гораздо светлее.

Жорика и Костяна бросили в углу, и они понемногу приходили в себя. Вакида развязали, им занялся Федор Хромов из группы Штурмина. Он же осмотрел ребенка, сделал ему укол и смазал ссадины специальным составом для быстрого заживления.

Старший офицер полиции представился Навруцкому.

– Наша помощь нужна?

– Составляйте протокол, опрашивайте задержанных. Эти двое, что приехали с нами, раскололись, проблем не будет. Что с нотариусом?

– Взяли дома. Приехал и сразу стал собирать чемоданы. Видимо, ждал только денег.

– Говорит?

– А куда он денется!

Подошел Глеб, поставил на стол видеокамеру. Ее отняли у бандитов. Глеб включил просмотр. На экране мелькали моменты допроса Вакида. Допрашивал Жорик. Потом ракурс сменился: видимо, оператор отошел к печке.

Теперь Жорик бил ребенка. Он наносил удары с оттяжкой по груди и голове. Маленький мальчик плакал, не смея закрываться руками, смотрел на мучителя полными слез глазами и гладил того ладошкой по руке. Тихий домашний ребенок, не слышавший никогда грубого слова, не понимал, почему чужой дядя больно бьет, и пытался задобрить его, чтобы прекратить мучение.

За кадром через кляп кричал его отец, не в силах хоть как-то помочь ребенку.

Денис почувствовал, как пересыхает во рту, а по спине прокатывается холодок. Стоявший рядом Глеб резко побледнел, глотнул воздух и вдруг прыгнул к лежащему в углу Жорику. Бандит уже пришел в себя и смотрел по сторонам со страхом и злостью.

Глеб схватил его за грудки и швырнул на дверь. Та распахнулась, и бандит улетел в коридор. Глеб шагнул за ним. Донесся звук удара, еще один. Дверь встала на место, приглушив шум. Но она не удержала дикий вой бандита и какой-то звериный крик Глеба.

– Размажу, паскуда!

Денис глубоко вздохнул, отводя взгляд от экрана камеры, посмотрел на второго бандита. Костян тоже побелел и со страхом смотрел на дверь. Потом поймал взгляд Навруцкого, вжал голову в плечи и захрипел:

– Это не я! Я не бил! Я не бил! Я только снимал! Это Жорик!!

Лучше бы он молчал. Денис, чувствуя, что вот-вот сорвется, подошел к бандиту и двинул его ногой в живот. Того сложило пополам. Второй удар угодил в печень. Костян откатился в сторону и завыл.

Денис с огромным трудом остановил себя, отошел. Офицер смерил бандита тяжелым взглядом, потом развернулся и вышел из комнаты.

Через пять минут от дома отъехали три машины. Вызванная «скорая помощь» увезла Илью Вакида и его сына. Уехали сотрудники «Молнии» и группа Штурмина.

Из дома выволокли обделавшегося Костяна. Полицейские бросили его в лужу и велели смыть дерьмо.

К стоявшим во дворе Денису и Глебу подошел офицер.

– Жорик готов. Никаких признаков жизни.

Глеб, еще не пришедший в себя, тяжело дышал и смотрел в сторону.

Офицер перевел взгляд на Дениса.

– Думаю, они передрались из-за денег. А тут и вы подоспели.

Глеб остро глянул на офицера.

– Правда, Костян может сказать иное. Но ведь не обязательно ему доехать до отдела?

Копавшийся в луже бандит услышал эти слова и замер, не замечая стекавшей по рукам грязи.

– Это я! – сипло выдавил он. – Я его. Защищался. Только не убивайте!

Он упал в лужу.

– Не убивайте! У меня мать есть!

– Мать! – протянул офицер. – Ну, посмотрим. Марш в машину!

Полицейские загрузили Костяна и захлопнули за ним решетчатую дверь.

– Мы поехали, – сказал офицер. – Кстати… У меня двое детей, мальчик и девочка.

Глеб молча пожал ему руку. Денис тоже распрощался с офицером и глянул на часы.

– В Комитет! Срочно!

Глеб придержал его за локоть.

– Извини. Сорвался. Не мог смотреть, как он пацана…

Денис хлопнул его по плечу.

– Ты опередил меня на секунду. Иначе бы сам. Все, некогда! Поехали!

15. Денис Навруцкий

– Сигнал держится устойчиво. Координаты взяли с минимальной погрешностью, – докладывал Савостин. – Правда, захватить блок не смогли, но он там.

– Сколько у нас времени в запасе?

– Часов пятнадцать. Если вдруг он опять прыгнет, мы его заметим сразу. Флуктуации хоть и бессистемны, но теперь это не важно.

Термины больше не ставили меня в тупик, я уже знал, что все прыжки пропавшего выносного блока происходят из-за неравномерности излучаемого поля. И когда поле достигает критической отметки, происходит новый прыжок. Раньше заметить прыжки было нельзя, но теперь техника позволила это сделать.

– Сейчас блок находится на точке минус двадцать семь и три.

Это значит, от нашего времени его отделяют двадцать семь веков и около трехсот лет.

– Хорошо. Мы готовим группу. А вы продолжайте следить за ним.

Я посмотрел на часы. Вечер. На улице темнеет. А моим парням вместо приятного отдыха в кругу семьи или друзей светит переход в далеко не самые благополучные места.

– Мы следим, – проговорил Савостин, немного помолчал, а потом спросил: – Что с Ильей?

– Все в порядке. Они в клинике. Серьезных травм ни у кого нет. Но мальчик… я пригласил лучших психологов. Они заверили меня, что никаких последствий произошедшего не будет.

Я не успел снять кобуру с оружием, и сейчас взгляд Савостина все время скользил по оперативке. А слегка взъерошенный вид наглядно говорил о недавних событиях. Да и Глеб выглядел не лучше.

Кстати…

– Операция на тебе, – сказал я Глебу. – Бери Штурмина. Их, правда, трое. Рустам-то выбыл. Но, думаю, справитесь.

– Без вопросов!

– Аркадий, с Ильей все будет хорошо, – повторил я. – К сожалению, такое случается. Но мы своих не бросаем. А гадов наказываем!

Савостин о том, что сделал Глеб, не знал и знать не мог. Но он хорошо знал нас и не сомневался, что бандиты получили сполна.

– Все, за работу! Через час выводим группу.

С корабля на бал. Не успели мы приехать с операции, а готовим новую. Но медлить нельзя: если сумеем взять блок, исчезнет источник многочисленных провалов в прошлое. Правда, тогда у тех, кто угодил в ловушку, не будет шансов вылезти обратно. Хотя, если честно, у них и так шансов почти нет.

Если смотреть трезво и непредвзято, человек, угодивший в другую эпоху, почти обречен на гибель. Особенно если он не подготовлен к действиям в экстремальных условиях. А таковых у нас девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента.

Это в книжках героям хорошо – пришел, дал всем по шее, нашел мешок золота, влюбил в себя принцессу и весь в шоколаде! В жизни чуть иначе. И этого «чуть» хватает, чтобы занести в разряд безвозвратных потерь тех, кто угодил в прошлое. Хотя у нас есть документальные свидетельства об успешном возвращении.

Это танковый взвод, улетевший в сорок третий год. Без потерь парни вышли, попутно поучаствовав в войне. Это один ветеран локальных войн, выскочивший из сорок первого с девчонкой на руках. А вот их товарищи по несчастью (пятеро или шестеро) так и остались там[7]7
  Роман «Боль отражения».


[Закрыть].

Есть и другие, о них мы просто не знаем. Но все же счастливчиков мало. Так что блок надо ловить и уничтожать. Или тащить сюда, чтобы ученые умы разобрали его по винтику, они это любят.

Задачи Глебу и парням Штурмина я ставил прямо перед переходом.

– Найти блок и вернуть. Проверить наличие новых «дыр» и тех, кто в них мог угодить.

Глеб недовольно поморщился. Искать попутно – значит не искать вовсе. А прыгать адресно некуда. И потом, группа идет в полном боевом облачении. Двадцать семь веков назад на севере Европы хватало народу, и явление четырех гостей в такой форме вызовет излишнее любопытство. А если и найдутся следы какого-либо несчастного в более поздние времена – поиск и вовсе закиснет.

– Действуйте по обстановке, – закончил я. – Связь держать постоянно. Успеха!

Переходная камера – целое помещение, где аппарат переноса занимает один из углов. Активационная камера у стены, «колодец» – стартовая площадка – перед ней.

Как всегда, процесс перехода выглядел ненатурально. Люди только что стояли в «колодце», а потом раз – и исчезли. Без эффектов, звуков, вспышек, сияний. И только скачки напряжения и пиковые характеристики полей как-то доказывали факт переброса.

А где-то там, почти три тысячи лет назад, в относительно подходящих условиях возникали люди, не должные там быть никоим образом. И теперь их возвращение зависело только от них самих. Ну и еще от работы аппаратуры.

Поэтому лаборатория в Комитете оборудована двумя дублирующими системами энергопитания, поэтому при самом плохом раскладе электричество сюда будет подаваться даже при глобальном обесточивании всего региона. А стены лаборатории способны выдержать взрыв авиабомбы.

Романтика путешествий во времени? Увлекательный вояж? Только многократный расчет и кропотливая работа. И риск, съедающий нервы.

Детективная история с Вакидом и отправка группы на поиск как-то заслонили от меня главную тему – розыск ковбоев. Я пропустил дежурный звонок Севы и не переговорил с заместителем первого главка КГБ. Упущенное наверстывал уже затемно, когда нормальные люди ложились спать.

Но в нашей работе, как и в работе госбезопасности, нормальных людей мало. Либо фанатики своего дела, либо карьеристы, либо лентяи. Так что режим дня соблюдается через раз, а то и через сто.

Зарубежные резидентуры копали глубоко и вроде бы вычислили почти всех, кто прямо или косвенно мог быть связан с ковбоями. Во всяком случае, определенные лица уже стали известны. Но этого мало. Нужны непосредственные участники операций, те, кто включает «станок», кто переходит в иной мир.

Кстати, по поводу терминологии. Наши ребята как-то не очень любили термин «иной мир». «Словно на тот свет отправляют», – говорили они. Чаще называли – другой мир. Чужой.

А вообще Савостин и Гудков разрабатывали целую классификацию других миров. И судя по тому, как долго они это делают, в ходе работы нарыли нечто такое, о чем предпочитают не упоминать даже при мне. А я и не лезу, пока хватает и нынешних дел. Фокусы ученых и их изыски вызывают головную боль, и чем дальше, тем больше.

* * *

Кумашев тоже ничего нового не сказал. Группа сидит на конспиративной квартире в полной готовности и ждет сигнала. Но его нет. А есть ежедневные послания из резидентуры: «Быть готовым в любой момент».

В голосе Севы сквозила тоска, зная его, я понимал, что он пытается донести до меня некую мысль. Но я его поползновения гашу в зародыше.

– Сиди и бди! И никаких стонов! Это ваша работа по профилю! Вот и отрабатывайте зарплаты и премии.

Мой несколько шутливый тон Кумашева не обманул, он достаточно хорошо меня знал и понимал – перечить шефу нельзя. Он непререкаемый авторитет! До сих пор мой вояж на Бакар считается эталоном оперативно-поисковой деятельности.

Я это знал, но считал нелишним настроить бравого оперативника на нужный лад.

– Все наши труды насмарку, если вы не выйдете на ковбоев! Весь Комитет зря протирает штаны, если не может сделать то, ради чего создавался! Так что!..

– Бдим! – заверил Сева, возможно, изобразив там, у себя, стойку «смирно». – Всех повяжем. Если только нам их покажут.

– Так-то!

Закончив разговор, я вдруг вспомнил, что числящий меня корифеем поиска Сева и сам в бытность свою игроком на пару с Глебом показали класс оперативной работы во время игр большого пула. Если их не раскололи заговорщики, а они дошли до финала. И вот теперь мы все умелые стоим во главе Комитета.

«Интересно, если бы во время войны руководящие посты в среднем и высшем звене занимали энтузиасты дела, пусть и без спецподготовки, но со знанием темы, может быть, нужный результат достигался бы быстрее и меньшими потерями? Ведь этому есть немало примеров. Красная Армия хоть и привлекла на свою сторону офицеров царской армии, но в основе своей состояла из дилетантов военной науки. А разбила не только беляков, но и Антанту! И во время Великой Отечественной бывшие гражданские люди заменили кадровый офицерский корпус, выбитый в первый год. Сколько старших офицеров и даже генералов вышло из вчерашних инженеров, агрономов гражданских специалистов, партийных работников! Один Ковпак чего стоит! Видимо, дело не в том, какая должность прописана в личном деле или в трудовой книжке. А в том, на что способен человек в момент высшего напряжения. Вот и мы возглавили структуру, по рангу не уступающую КГБ и МВД. А опыта-то с гулькин нос!..»

Сам себя не похвалишь – никто не похвалит! Это была последняя мысль на тему нашей «уникальности», а потом я выбросил все это из головы и пошел к Савостину. Может быть, есть новости о новом мире?

16. Срочный вызов

Было у Навруцкого такое желание – всегда просыпаться в женских объятиях. Вполне нормально для взрослого мужчины, кстати, очень полезно и приятно.

Увы, с исполнением желания дело обстояло не очень. После гибели подруги никого постоянного он не завел. Так, временные подружки, девочки на день, неделю, редко на месяц.

Хотя кандидаток хватало. Молодой, здоровенный мужчина, самостоятельный, обеспеченный. Мечта одиноких дам от двадцати до сорока.

После истории с Бакаром Дэн едва не заполучил себе мировую звезду и ослепительную красавицу – Сабину Ковач. Заморская супердива, пообщавшись с Денисом несколько часов, пожелала увидеть его еще раз. И еще. И их сугубо дружеские встречи грозили перейти в нечто иное. Ибо Ковач, как и ее клон, воспылала к Навруцкому чувствами.

Каково было Денису – песня отдельная. Кто устоит перед чарами Сабины? Верно – никто. Если не считать отдельных личностей, о которых и упоминать-то нельзя в приличном обществе.

И Денис не устоял. Почти. Но к тому моменту уже оформился и начал существование Комитет. Работа отнимала все свободное время, а строжайшая степень секретности ставила крест на любой публичности директора.

Рядом же с Сабиной оставаться в тени решительно невозможно. Она как фонарь в ночи: светит сама и бросает отблески на тех, кто поблизости.

Может быть, в конце концов как-то все утряслось бы, но Дэн отлично знал: Ковач свою прежнюю жизнь не оставит. Даже ради него.

А он не сможет быть только лишь мужем «самой-самой-самой» актрисы мира. У него свои понятия о семье и роли мужчины и женщины в ней.

Вот и вышло, что они расстались. Тихо, мирно, без газетных публикаций и сплетен. Ибо об их романе почти никто не знал.

Правда, Ковач предпринимала шаги к возвращению, однако Денис ступать в одну реку дважды не привык.

Словом, женское тело далеко не всегда было в его объятиях по утрам. И далеко не всегда это было одно и то же тело.

Вика, бессменная секретарша на протяжении трех с лишним лет, все еще питала надежды, но ее настрой увядал. А ведь она ради шефа заочно училась в институте, повышала эрудицию и культурный уровень, познавала хитрости кулинарии и создания семейного очага.

Девочка была далеко не глупа, но очень уж хотела выйти замуж за Дениса. И просто не видела, что она для него не пара. По его мнению. А это главное…

В этот раз Денис тоже проснулся один. Что совсем неудивительно – он спал в личной комнате отдыха в своих апартаментах в Комитете. Такое бывало редко, в самые важные моменты работы.

Выскочив из сна, Денис понял, что разбудил его звонок сотового телефона. Впрочем, называть это чудо техники просто телефоном слишком уж скромно, но название шло из прошлого, так что индивидуальные коммуникаторы так и оставались телефонами.

Денис не стал включать видеосеанс, его помятая физиономия – не самое приятное зрелище в… о! в семь утра!

– Навруцкий! – отозвался он, принимая вертикальное положение.

– Денис, это тезка! – выдал телефон голосом Гудкова. – Разбудил?

– Нормально.

– Мы нашли то место, – сразу перешел к делу Гудков. – Аппаратура совершенно четко фиксирует чужой мир, канал без сбоев. Но захват вышел странным.

– Да? – переспросил Денис, и только тут до него дошло, что сказал Гудков. Он вскочил. – Нашли?! Когда?

– Час назад в нашей лаборатории смогли повторить все характеристики чужого «станка». Канал есть!

Денис не сразу попал ногой в кроссовку, босиком дошел до стола и положил руку на клавиатуру коммуникатора.

– Я вылетаю немедленно!

– Один?

– Нет, с Савостиным! Будем часа через три. Ждите. Только канал не потеряйте.

– Не потеряем, – засмеялся Гудков. – Это не очки и не ключи, чтобы терять. Ждем!

Опустив руку с телефоном, Денис зашел в ванную, сунул голову под струю холодной воды, постоял так полминуты, потом вытер волосы полотенцем и вернулся в комнату. Вывел домашний номер Савостина и дал сигнал вызова.

Через десяток секунд сонный голос ученого прозвучал в кабинете.

– Вылет через час, – не здороваясь, сказал Денис. – Гудков открыл «дверь»!

17. Институт и самолет

– Поле стабильное, связь на уровне. Но мы периодически теряем контакт… и тут же он возвращается. Причина не ясна.

– Но переход возможен?

– Вполне.

– А если связь пропадет во время перехода?

– Исключено.

– Значит, можем готовить группу?

– Вам виднее.

Константин Ларченков взглянул на настенный монитор, тронул джойстик, изменяя масштаб, и посмотрел на Навруцкого.

– Кофе хотите?

– Не пью, – рассеянно отозвался Денис. – Нестабильный контакт. Раньше такого не было. Что это значит?

– Пока не знаем. Вышлете разведку, может быть, они уточнят.

– Разведку…

Денис глянул на часы. Савостин все еще совещается с Гудковым. Оба торчат возле «станка», все вымеряя, проверяя и считая. Денис в ученые споры не лез, для него главное – обнаруженный мир. Следовало готовить переход, но этот странный обрыв связи тревожил.

Ларченков, вынужденный выступать в роли гида, уже трижды объяснил суть дела, но Дениса сомнения не оставили. Ведь туда идти его парням, а не ученым. И все их теоретические выкладки ничего не стоят, если там, в другом мире, будет что-то не так со связью.

Пока он размышлял, вернулись Савостин и Гудков.

– У нас все готово, – заявил Савостин. – Павел уже настроил наш «станок» и дал пробный сигнал. Связь с миром есть, контакт надежный.

– А обрывы?

– Обрывы кратковременны и не мешают работе, – ответил Гудков. – Мы готовим дублирующий канал, чтобы нивелировать обрывы. Так что никаких неприятных сюрпризов не будет.

– Так что решаем, Денис Эдуардович?

Денис посмотрел на Савостина и после паузы ответил:

– Тестовый переход. Отправим контейнер, посмотрим. Потом люди.

– Откуда будем отправлять?

– От нас. Но вы, – Денис повернулся к Гудкову, – держите свой «станок» наготове. На всякий случай.

Гудков кивнул.

– Там могут быть нужны наши спецы. Разобраться с проблемой обрыва. Есть хорошие ребята, спортсмены.

– Не стоит. Что там, кто там – мы не знаем. Так что пойдут специалисты.

Денис заметил тень недовольства на лице Гудкова и слабо улыбнулся.

– Денис Анатольевич, все, что узнаем, тут же сообщим вам. Будем работать вместе.

– Да, конечно.

Навруцкий повернулся к Савостину:

– Нам пора.

– Что, даже не пообедаете? – спросил Гудков.

– В полете. Теперь надо спешить.

Денис пожал руку Гудкову и Ларченкову и первым пошел к выходу.

Весь обратный путь Савостин смотрел на монитор ноутбука и держал связь с Поздняковым и Гудковым. От обеда отказался, от кофе и чая тоже.

Денис к нему не лез, сидел у другого борта, смотрел на облака и размышлял о своих проблемах.

В его распоряжении одна группа. Для разведки хватит с запасом, но, судя по всему, в том мире только разведкой не обойтись. Ковбои, кем бы они ни были, не на экскурсии туда ходят. А значит, предстоит работа навроде той, что в свое время выполнял он. Только раз в десять сложнее. Справятся ли парни? Денис своих людей знал и доверял им. Но сейчас нужны гарантии. Как оно там выйдет?!

Денис бросил взгляд на часы и стал вспоминать личные дела поисковиков. И начал с командира группы.

Артем Андреевич Орешкин. Двадцать девять лет. По образованию историк. Специалист по историческому фехтованию. Служил инструктором в десантно-штурмовой бригаде. Холост.

В Комитет попал по рекомендации родственника Евгения Елисеева – консультанта Комитета. Хорошо зарекомендовал себя на работе, заслуженно получил должность командира группы.

Фанат дела, как и все в Комитете. Образован, эрудирован, коммуникабелен. Профессиональные навыки на высоком уровне. С детства тяготеет к истории, в том числе рыцарству, военному делу Средних веков. Основная сфера работы его группы как раз Средние века, античность.

Орешкин участвовал практически во всех операциях в прошлом, действовал грамотно, четко. И что особенно радует – без шума. В сложной ситуации во время спасения пропавшего человека сумел не только уйти от погони, устроенной аборигенами, но и не убил никого.

В коллективе пользуется непререкаемым авторитетом. Начальник отдела Глеб Щеглов тоже высокого мнения о нем.

Но Денис заметил одну странность в Орешкине. Тот весьма неохотно вспоминал о своем детстве.

Навруцкий знал, что Артем рос без отца. Тот ушел из семьи, когда ребенку было около двух лет. Мать Артема погибла в автокатастрофе. Воспитанием занимались бабушка и дедушка по материнской линии. Дед вроде бы умер лет двенадцать назад. Бабушка – пять лет назад.

Насколько знал Навруцкий, Артем бывал на их могилах в Рязани. Но что абсолютно точно – он никогда не был на могиле матери. И никогда нигде ни при каких обстоятельствах не говорил о ней.

От Елисеева Навруцкий слышал, что с матерью Артем сильно поссорился и почти не общался. Хотя ему тогда было едва ли тринадцать лет. И поводом стали какие-то сведения о ее личной жизни.

Что-то такое там было, что мальчика напрочь оттолкнуло от матери. Во всяком случае, когда она вернулась из Москвы, где работала, обратно в Рязань, он остался жить с бабушкой.

Что могло послужить причиной столь резкого неприятия? Что натворила мать Артема?

Разумеется, эту тему Навруцкий никогда не поднимал. Но видел, насколько мрачным становится Орешкин, когда при нем кто-то вспоминает о детстве и о родителях.

Кстати, в восемнадцать лет он сменил фамилию. Стал Орешкиным, как бабушка и дедушка.

К работе прошлое Артема не имело никакого отношения. Но как директор, Навруцкий был обязан учитывать все самые незначительные детали. Его контора не продукты продавала и не дома строила. Здесь мелочей не было. Особенно когда человек уходит в другой мир или в другое время.

Нет, Денис не сомневался в сотруднике. Но в уме держал все странности и нестыковки.

«Идти ему, – думал Денис. – Справится. Да и ребята у него хорошие. И знают меру. Во всем. В нашем деле это очень важно. А вот кого посылать еще, если одной группы будет мало? Надо решать. И побыстрее…»