Текст книги "В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов"

Экономическая и переселенческая политика карельского руководства

Первые планы привлечения в Карелию финнов из США и Канады были сформулированы сразу же после революции: в мае 1918 г. об этом вели разговор с Лениным красные финны Эйно Рахья и Эдвард Вастен[108]108
  Коронен М. М. Финские интернационалисты в борьбе за власть Советов. Л., 1969. С. 130.


[Закрыть]. Возглавивший в 1920 г. Карельскую трудовую коммуну Эдвард Гюллинг начал собирать в республику финнов-эмигрантов, претворяя в жизнь идею о создании национальной карельско-финской автономии. С точки зрения Гюллинга, иммиграция помогала решить сразу две проблемы: нехватку рабочей силы и тот факт, что после административно-территориальной реформы 1922 г. доля финно-угорского населения в Карелии составляла чуть больше 40 %, что ставило под угрозу саму идею национальной автономии. Причем изначально речь шла не только о политэмигрантах, участниках событий 1918 г. в Финляндии. В начале 1920-х гг. Карельский ревком и Совнарком неоднократно обсуждали вопросы об использовании в экономике республики иностранной рабочей силы. В 1921–1922 гг. между КТК и финляндским профсоюзом рабочих промышленности были заключены договоры о перевозе из Финляндии квалифицированной рабочей силы для лесозаводов Карелии, рубок леса и его сплава[109]109
  НАРК. Ф. Р-550. Оп. 1. Д. 3/37. Л. 219; Ф. 115. Оп. 1. Д. 7/70. Л. 5; Ф. Р-682. Оп. 1. Д. 1/10. Л. 5–6.


[Закрыть]. Тогда же появились в республике и первые североамериканские финны. В 1922 г. начала работать на севере края, в селе Княжегуба (Knäsö), артель рыбаков из США. Три года спустя группа канадских рабочих и фермеров создала сельскохозяйственную коммуну «Säde» на заболоченных землях Олонецкого района в южной Карелии.

Слабозаселенная сельская Карелия действительно остро нуждалась в квалифицированной рабочей силе. В начале 1920-х гг. экономика республики находилась в катастрофическом состоянии. И без того отсталое хозяйство было подорвано Гражданской войной, многие деревни опустели – после антибольшевистского восстания 1921–1922 гг. свыше трети населения Беломорской Карелии эмигрировало в Финляндию, край остался практически безлошадным, и вскоре голод повсеместно стал реальностью[110]110
  НАРК. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 80. Л. 79.


[Закрыть].

Финскому руководству Карельской коммуны удалось убедить Москву в том, что предоставление экономической автономии будет способствовать ускоренному восстановлению разрушенного хозяйства. Политический опыт и личные связи в советском руководстве позволили Гюллингу добиться для Советской Карелии особого положения в экономике РСФСР, чему во многом способствовало и пограничное положение республики[111]111
  На эту тему есть большая историография на русском, финском и английском языках. См., например: История экономики Карелии: В 3 кн. Кн. 2: Экономика Карелии Советского периода 1917–1991. Петрозаводск: ПетроПресс, 2005; Такала И. Р. Финны Советской Карелии и их вклад в развитие республики (1920-е – первая половина 1930-х годов) // Финский фактор в истории и культуре Карелии XX века. Петрозаводск: КНЦ РАН, 2009. С. 107–148; Барон Н. Власть и пространство.


[Закрыть]. Еще в 1920 г. были разработаны долгосрочные экономические планы развития промышленности, энергетики, транспорта и подготовлено их финансовое обоснование. В апреле 1921 и 1922 г. по настоянию Гюллинга СНК РСФСР принял постановления о срочных работах по развитию народного хозяйства Карелии, в которых были определены первоочередные задачи подъема экономики КТК. Краеугольным камнем всей концепции было предоставление республике особых бюджетных прав, которых не имели другие автономии. Карелия получила право самостоятельно формировать свой бюджет, освобождалась от уплаты общероссийских налогов вплоть до 1924 г. и получала от государства значительные долгосрочные ссуды, в частности для строительства бумажной фабрики и электростанции в Кондопоге, развития горной промышленности, закупки продовольствия для населения. Кроме того, республиканские власти получили исключительные права распоряжаться 25 % доходов от экспорта карельского сырья для закупки за границей необходимых товаров и оборудования[112]112
  Красная Карелия: Сборник материалов официального характера. Петрозаводск, 1925. С. 27–29, 45–46.


[Закрыть].

Следствием этих решений было быстрое экономическое развитие края, начавшееся уже в 1922 г. В основе экономического подъема Карелии были лесозаготовительные работы, масштаб которых к концу 1920-х гг. вырос по сравнению с 1914 г. почти в 4 раза[113]113
  Кауппала П. Формирование и расцвет автономной Советской Карелии. С. 329.


[Закрыть]. Осенью 1922 г. был создан трест карельского подчинения Карел-лес, продукция которого шла в основном на нужды автономии и Мурманской железной дороги[114]114
  Гардин Е. С. Советская Карелия в годы восстановительного периода (1921–1925). Петрозаводск: Госиздат КФССР, 1955. С. 48.


[Закрыть]. Лесозаготовки не только пополняли государственную казну, но и обеспечивали работой и дополнительным заработком крестьян, которые не в состоянии были прокормиться только сельским хозяйством. Помимо увеличения лесозаготовок удалось добиться и подъема обрабатывающей промышленности благодаря строительству бумажного комбината и затем целлюлозного завода в Кондопоге. Источником энергии для них стала электростанция, начавшая работу в 1929 г.

В период с 1923/24 до 1928/29 хозяйственных годов доля промышленности в валовом продукте Карелии выросла с 7 до 62 %. Одновременно происходило и восстановление сельского хозяйства, хотя в целом этот процесс шел медленно: лишь к концу 1920-х гг. сельскохозяйственному производству удалось достичь уровня 1913 г. Реальный рост валового производства в республике в 1920-е гг. в среднем составлял более 10 % в год[115]115
  Кауппала П. Формирование и расцвет автономной Советской Карелии. С. 327–329.


[Закрыть], а доходы в расчете на душу населения выросли с 34 рублей в 1924/25 бюджетном году до 136 рублей в 1930 г.[116]116
  Гюллинг Э. Героическое десятилетие // Карело-Мурманский край. 1930. № 7–8. С. 4.


[Закрыть]

Большое значение для роста экономики и стабилизации ситуации в республике имела так называемая «пограничная политика» Э. Гюллинга. Одним из важнейших факторов развития экономики края он считал обеспечение условий для того, чтобы карельский крестьянин смог «перейти со стадии первобытного крестьянского хозяйства на более рациональные формы товарного производства»[117]117
  Гюллинг Э. Бюджетные права Карелии // Экономика и статистика Карелии. 1926. № 7–8. С. 10.


[Закрыть]. Суть пограничной политики заключалась в предоставлении целого ряда льгот национальным пограничным районам Карелии с целью подтягивания их до уровня экономического и культурного развития центральных русских районов автономии. План экономического развития пограничной полосы предусматривал целый ряд серьезных мероприятий, включавших максимальное увеличение объема лесных разработок, сооружение вблизи финляндской границы крупных предприятий бумажной промышленности, усиление геологоразведочных работ, организацию железорудных разработок и чугуноплавильного дела, сооружение железнодорожных путей, усиленную сельскохозяйственную электрификацию, рост предприятий мелкой промышленности и организацию кустарных промыслов[118]118
  НАРК. Ф. П-3. Оп. 2. Д. 393. Л. 2.


[Закрыть]. К началу 1930-х гг. в сфере действия «пограничной политики» находились все населенные карелами административные районы в полосе от Мурманской железной дороги до советско-финляндской границы с населением около 100 тыс. человек[119]119
  Там же. Д. 158. Л. 1.


[Закрыть].

В целом суть концепции экономического развития Карелии, которую предлагали красные финны, заключалась в быстром и пропорциональном развитии всех отраслей хозяйства края на основе рационального использования ее богатых природных ресурсов, прежде всего лесных – их эксплуатация составляла фундамент всей экономики республики. При этом Гюллинг считал, что планы хозяйственного развития должны «рассматриваться детально и обсуждаться на местах»[120]120
  Гюллинг Э. Плановые задачи Карелии // Экономика и статистика Карелии. 1925. № 1–3. С. 1.


[Закрыть]. Иными словами, главная роль в планировании экономического развития регионов отводилась региональным, а не центральным властям. На первом этапе средства для осуществления намеченных планов предполагалось получать из центра в виде ссуд. На следующем этапе республика должна была перейти на самофинансирование, используя свои экспортные ресурсы. В качестве модели развития Карелии была избрана соседняя Финляндия, достигшая значительных успехов на основе использования лесных ресурсов[121]121
  Autio S. Suunnitelmatalous Neuvosto-Karjalassa 1928–1941. Helsinki: SKS, 2002. S. 318–319.


[Закрыть]. Заимствование финляндского опыта прослеживается во многих направлениях экономического развития, в частности в планах железнодорожного строительства в пограничных районах[122]122
  НАРК. Ф. П-3. Оп. 2. Д. 393. Л. 9.


[Закрыть], хотя публично об этом не говорили[123]123
  Как заявил в январе 1926 г. на закрытом заседании пленума обкома партии Иоганн Ярвисало, «говорить об этом где-либо, в особенности говорить о равнении нашего хозяйства и т. д., с политической точки зрения нельзя, так как это будет им на руку, в особенности в Финляндии». См.: Левкоев А. А. «Правильная политика». Крестьянский фон политики финляндского коммунистического руководства Советской Карелии в 1920-е гг. // Национальная государственность финно-угорских народов северо-западной России (1917–1940). Сыктывкар, 1996. С. 26.


[Закрыть].

Лишь некоторые из планов, разработанных красными финнами, достигли стадии осуществления. Предоставленные Карелии бюджетные привилегии с самого начала мыслились советским правительством как временная мера, действие которой должно было закончиться через три года. По запросам карельского руководства эти привилегии продлевались еще несколько лет, однако становились всё более и более ограниченными, и к 1928 г. превратились в формальность. Как следствие, Советская Карелия не могла обеспечивать экономическое развитие исключительно своими ресурсами и постоянно обращалась за поддержкой в союзный бюджет. Переход на самофинансирование не удалось осуществить и по институциональным причинам, поскольку центральные наркоматы сохранили право контролировать деятельность хозяйственных органов республики[124]124
  Подробнее см.: Барон Н. Власть и пространство. С. 79–91.


[Закрыть]. В подчинении центральных властей осталась Мурманская железная дорога. В 1923 г. был образован Карело-Мурманский транспортно-промышленный комбинат, которому для экономического освоения и колонизации на 10 лет было передано 3,3 млн гектаров земли со всеми ее богатствами, и эти территории были выведены из экономической юрисдикции региональных правительств АКССР и Мурманского округа[125]125
  Вульфов А.Б. История железных дорог России. М.: РИПОЛ-классик, 2016. С. 549; История Карелии с древнейших времен до наших дней / Под ред. Н. А. Кораблева. Петрозаводск: Периодика, 2001. С. 468.


[Закрыть].

Несмотря на эти ограничения, в июне 1927 г. президиум Совета национальностей ВЦИК СССР чрезвычайно позитивно оценил доклад Гюллинга об итогах развития республики за весь период автономии. Председательствующий на заседании А. Енукидзе должен был констатировать, что экономическая политика, проводимая в Карелии, «вполне себя оправдала и дала великолепные результаты». Главную причину достижений республики Гюллинг видел именно в экономической самостоятельности, предоставленной ей правительством. В своем заключительном слове он говорил, что экономическая система, определенная этими правами, в Карелии только сложилась и едва начинает действовать в полную силу – все ее преимущества окончательно проявятся в предстоящем пятилетии. Тогда по докладу Гюллинга было принято решение о продлении экономической самостоятельности Карелии еще на один год[126]126
  Афанасьева А. И. Первая среди равных. 20-е годы: республиканский хозрасчет в Карелии // Ленинская правда. 1990. 10 января.


[Закрыть].

В 1928 г. взгляды советского руководства на разграничение экономических полномочий между центром и периферией претерпели существенные изменения, отразив последний этап внутрипартийной борьбы в ВКП(б). В результате борьбы Сталина и его сторонников с «правым уклоном» умеренные политики, выступавшие за сохранение элементов рыночных отношений и экономической автономии регионов, в первую очередь Николай Бухарин, потерпели поражение, а в стране начался переход к форсированной централизации и индустриализации экономики[127]127
  Голубев А. В. Принципы управлении экономикой в экономическом сознании руководства Карелии в годы нэпа (1921–1929 гг.) // Регионализация и глобализация: Общественные процессы в России и на Европейском севере в ХХ-XXI веках / Под ред. С. И. Шубина и др. Архангельск: Изд-во Поморского ГУ, 2007. С. 59–90.


[Закрыть]. Этот курс нес в себе серьезную угрозу национальному самоопределению советских республик и автономий в экономическом отношении. В течение 1920-х гг. наличие автономного бюджета позволяло руководству Советской Карелии стимулировать социально-экономическое развитие на территориях с преимущественно финно-угорским населением, что усиливало позиции национальной автономии. Теперь же подавляющее большинство наркоматов стало всесоюзными, и хозяйственное развитие окраин даже на уровне республик начало определяться центром. Принятие первого пятилетнего плана (1928–1932) и подчинение Карельской парторганизации Ленинградскому областному комитету ВКП(б) в 1928 г. означали фактический конец экономической автономии и постепенное исчезновение ее «типично финских характеристик»[128]128
  Autio S. Suunnitelmatalous Neuvosto-Karjalassa 1928–1941. S. 318.


[Закрыть]. Формально особые бюджетные права сохранялись за Карелией до конца 1930 г., однако на деле они были сильно ограничены включением республики во всесоюзные планы уже в рамках первой пятилетки. Основная ответственность правительства Гюллинга заключалась теперь в контроле над исполнением планов, полученных от центрального руководства.

В грандиозной схеме индустриальных планов первой пятилетки Карелии была отведена роль поставщика сырья для советской промышленности в других, промышленно более развитых регионах, а также на экспорт[129]129
  Барон Н. Власть и пространство. С. 162–164.


[Закрыть]. Объемы лесозаготовок в 1929/30 г. возросли в восемь раз по сравнению с 1922/23 хозяйственным годом, однако для того чтобы продавать древесину на внешних рынках в условиях Великой депрессии и резко сократившегося спроса, по предписанию Москвы трест Кареллес – важнейший источник доходов республики – с конца 1925 г. начал экспортировать лес по убыточным для себя ценам[130]130
  Левкоев А.А. Национально-языковая политика финского руководства Советской Карелии (1920–1935): Препринт доклада. Петрозаводск, 1992. С. 16; Кангаспуро М. Финская эпоха Советской Карелии. С. 129.


[Закрыть]. Это было частью более широкой экспортной стратегии советского руководства, которое использовало все имеющиеся в его распоряжении ресурсы, включая сельскохозяйственную продукцию, для получения твердой валюты и покупки промышленного оборудования, необходимого для целей индустриализации, – политика, которая привела к голоду 1932–1933 гг. В сентябре 1930 г. Кареллес был присоединен к общесоюзному тресту Союзлеспром[131]131
  Сборник важнейших правительственных решений по вопросам строительства Карелии (за 1929, 1930 и январь месяц 1931 года). Петрозаводск: Совнарком АКССР, 1931. С. 55.


[Закрыть]. Лишившись доходов от экспорта леса, республика окончательно потеряла экономическую автономию.

После этого единственным обоснованием существования автономии оставались ее национальные и культурные особенности. Однако и они оказались под угрозой в результате обусловленной индустриализацией широкой миграции населения, размывавшей национальный состав республики[132]132
  Покровская И. П. Население Карелии. Петрозаводск: Карелия, 1978. С. 47–48.


[Закрыть]. В 1920 г., когда была создана КТК, титульная нация – карелы – еще составляла там большинство населения (60 %)[133]133
  Подсчитано по: Статистический ежегодник Карелии 1922. Петрозаводск, 1923. Вып. II, ч. 1. С. 12–13.


[Закрыть]. Но уже в 1922–1924 гг. территория автономии была значительно увеличена за счет смежных с ней русских районов РСФСР, что необратимо изменило национальный состав республики. По переписи 1926 г. общая численность населения КАССР составляла 269,7 тыс. человек, из них русских – 154 тыс. (57,2 %), карелов – 100,8 тыс. (37,4 %), вепсов – 8,6 тыс. (3,2 %), финнов – 2,5 тыс. (0,9 %), прочих – 3,5 тыс. (1,3 %)[134]134
  Подсчитано по: Всесоюзная перепись населения 1926. Т. 1. М.: ЦСУ Союза ССР, 1928. С. 114–115.


[Закрыть].

Амбициозные задачи по модернизации экономики еще острее обозначили и другую проблему республики – острую нужду в квалифицированной рабочей силе. В слабо населенной сельской Карелии формирование рабочих кадров шло в значительной мере за счет широкомасштабной вербовки – в республику активно привлекались промышленные кадры из соседних областей РСФСР. Производственные задания по лесозаготовкам постоянно увеличивались, ввоз же сезонных рабочих – а это ежегодно были десятки тысяч человек – оказался мероприятием дорогостоящим и мало-эффективным[135]135
  В 1929 г., например, количество рабочих, привлеченных на зимние лесозаготовки в Карелию из других регионов, составило 60 тыс. человек: НАРК. Ф. Р-690. Оп. 1. Д. 17/187. Л. 1.


[Закрыть]. Карельское правительство неоднократно обращалось к руководству страны с просьбой разрешить ему коренным образом пересмотреть кадровую политику. В одном из таких обращений в Совнарком РСФСР, например, говорилось: «Быстрые темпы социалистического строительства и реконструкция народного хозяйства Карелии, ее переустройство в район промышленного значения требуют такого количества рабочей силы, что удовлетворить эту потребность за счет имеющегося населения является абсолютно невозможным. Положение усугубляется крайней дефицитностью квалифицированной рабсилы и отсутствием в Карелии не только собственных национальных пролетарских кадров, но даже и основного ядра, вокруг которого можно было бы их организовать»[136]136
  НАРК. Ф. Р-690. Оп. 1. Д. 15/163. Л. 46–47.


[Закрыть].

При этом для того чтобы ослабить опасность дальнейшей «денационализации» Карелии, красные финны в предлагаемой миграционной политике делали ставку на финно-угорские народы России (тверские карелы, вепсы и ингерманландцы) и финнов из-за рубежа. В частности, выход из положения виделся республиканским властям в расширении переселенческих мероприятий и в увеличении притока рабочих-финнов из Северной Америки. Лучшие из более чем 300 тыс. финляндских иммигрантов, проживавших к началу 1930-х гг. в США и Канаде, по замыслам карельского руководства, должны были составить костяк национальных пролетарских кадров республики[137]137
  Там же.


[Закрыть].

Поначалу предложения Карелии категорически отвергались союзным руководством. ОГПУ СССР, Наркомат иностранных дел и Совнарком РСФСР мотивировали свои отказы тем, что «использование иностранных рабочих в советских условиях неэффективно»[138]138
  Там же. Д. 17/181. Л. 14–15, 17–18.


[Закрыть]. Решения XVI съезда ВКП(б) о привлечении в страну иностранной рабочей силы коренным образом изменили ситуацию и стали правовой основой для широкомасштабной вербовки в Карелию североамериканских финнов. Так же как и в определении судьбы карельской автономии, решающим фактором в возможности проведения переселенческой политики стало совпадение предложений Гюллинга с изменившейся национальной и экономической политикой советского правительства.

Начало переселения

Изначально правительство Гюллинга делало ставку на привлечение в Карелию прежде всего рабочих из Финляндии. Об этом, в частности, говорилось в официальном обращении карельских властей, направленном российскому руководству в декабре 1929 г. В письме, характеризующем тяжелое положение, сложившееся в лесной отрасли в связи с нехваткой кадров, предлагалось следующее: «Чтобы облегчить организацию кадров и создать ударные группы, намечено привлечение некоторого количества квалифицированных лесорубов из северной и средней Финляндии, где уже давно существует многочисленный пролетарский класс лесорубов, гарантирующий высокую квалификацию и производительность труда, привыкший кроме того к климату и условиям северной Карелии»[139]139
  НАРК. Ф. Р-690. Оп. 1. Д. 17/187. Л. 5.


[Закрыть]. Речь шла о том, чтобы разрешить переселиться в Ухтинский и Кестеньгский районы КАССР 300 лесорубам, а также их семьям.

Эти предложения сразу же натолкнулись на серьезное сопротивление центральных органов. Наибольшие возражения были высказаны со стороны Наркомата иностранных дел и ОГПУ. НКИД указал на то, что переселение финских лесорубов в Карелию, во-первых, ослабит финский рабочий класс и, во-вторых, будет способствовать утечке советской валюты из СССР, поскольку финские рабочие будут помогать своим родственникам, оставшимся в Финляндии. Кроме того, высказывалось опасение, что неудовлетворительные бытовые условия, в которых придется жить и работать переселенцам, дадут «обратные результаты, и [переселенцы] на почве их неустройства на новом месте могут стать гораздо менее расположенными к советской действительности», что приведет к их реэмиграции и падению престижа СССР среди финского пролетариата[140]140
  Там же. Л. 11.


[Закрыть].

Органы безопасности категорически выступили и против приглашения рабочих из Канады, хотя здесь фактор приграничья в расчет не принимался[141]141
  Там же. Л. 15.


[Закрыть]. Это была реакция на обращение к карельскому правительству группы канадских лесорубов, которые изъявили желание приехать на работу в Карелию. По мнению республиканских властей, эти люди, «прибыв со своими рабочими инструментами, могли бы с собой привезти и быстро привить американские методы работы на лесозаготовк[ах]»[142]142
  Там же. Л. 5. В течение первой половины 1930-х гг. советские руководящие органы попеременно употребляли применительно к иммигрантам термины «канадский» и «американский», причем и тот, и другой нередко использовались для обозначения обеих групп иммигрантов. С середины 1930-х гг. чаще встречается иное определение – «финно-канадцы».


[Закрыть].

Отказы не остановили руководство Карелии. В марте 1930 г. в СНК РСФСР было послано новое письмо, в котором еще настойчивее проводилась мысль о необходимости коренной реорганизации лесозаготовительной отрасли и о создании постоянных кадров лесных и промышленных рабочих. Приглашение группы финнов-лесорубов из Канады позволило бы решить вопрос о «наискорейшем освоении иностранной техники в области лесозаготовок», поскольку они имеют опыт работы с новейшей техникой и «наивысшую в мире производительность труда»[143]143
  Там же. Л. 23–24.


[Закрыть].

В этом же письме определялись условия приезда, жизни и работы канадских рабочих. Группа должна была быть численностью не менее 50 человек, и эти люди должны были быть выходцами из Финляндии, покинувшими родину в результате событий 1918 г., членами рабочей либо коммунистической партий Канады. Предполагалось, что каждый из лесорубов возьмет в дорогу 300 долларов, рабочую одежду и инструменты. Вместе с тем, принимая во внимание, что большинство переселенцев будут составлять безработные, правление Кареллеса намеревалось выделить для них 10 тыс. рублей на дорогу и 5 тыс. долларов на приобретение необходимой для республики техники. Планировалось поселить их всех вместе в специально построенном поселке, который находился бы рядом с одним из лучших совхозов для снабжения рабочих продуктами питания. Работать канадские лесорубы должны были на отдельных лесоучастках и всю работу выполнять сами, задание планировалось определять ежегодным договором. Для наблюдения за качеством и количеством выполняемых работ и решения других вопросов Кареллес назначал своего уполномоченного, который «не имел права вмешиваться в практическую работу и внутренний распорядок артели». Делалось это во избежание печального опыта, уже имевшегося в СССР, когда из-за незнания языка, неумелого руководства иностранными рабочими со стороны местных властей переселенцы оставались недовольными и уезжали обратно за границу[144]144
  Там же.


[Закрыть].

В конечном итоге разрешение было получено, и 25 сентября 1930 г. в Карелию прибыла первая небольшая группа лесорубов из Канады. О работе этой артели написано несколько специальных статей и брошюр[145]145
  Красная Карелия. 1930. 24 сентября; Punainen Karjala. 1930. 30.09; 19.11; Бекренев Н. Канадские лесорубы в Карелии. Петрозаводск: Кирья, 1932; Тонкель И. Канадские лесорубы в Советской Карелии. М.: Гос. лесное техническое изд-во, 1934.


[Закрыть], она довольно часто упоминалась в документах[146]146
  См., например: НАРК. Ф. Р-690. Оп. 1. Д. 20/222. Л. 32–33; Д. 20/230. Л. 9-10; Ф. П-3. Оп. 5. Л. 24.


[Закрыть], однако парадокс заключался в том, что везде указывалась разная численность группы – от 16 до 50 человек – и нигде не упоминались фамилии приехавших рабочих. По спискам прибывших из Канады рабочих, составленных в январе 1934 г. и хранящихся в НАРК, нам удалось установить фамилии 21 человека из той первой артели. Практически все они были молодыми мужчинами, по профессии лесорубами. Самому пожилому из них – Албину Кукко – было на момент приезда 48 лет, самым молодым, по-видимому, был его 19-летний сын Аксели[147]147
  НАРК. Ф. П-3. Оп. 6. Д. 12774. Л. 47–79.


[Закрыть].

Артель была направлена на недавно созданный в 35 км от Петрозаводска лесозаготовительный пункт Матросы, где работали завербованные в средней полосе России крестьяне, не имевшие опыта работы в лесу, и производительность труда была крайне низка. С приездом канадских финнов темпы заготовки древесины в Матросах резко возросли. Начали широко использоваться при вывозке леса конные и тракторные ледяные дороги. Артель применяла на заготовке леса лучковые пилы и пилы «кроскот» (американская длинная двуручная пила, предназначенная для валки и раскряжевки толстых деревьев), на вывозке пароконные сани – «панкореги» и трелевочные сани – «юмпари», на погрузке, разгрузке и штабелевке – конные и тракторные краны-деррики. Уже в январе 1931 г. один из членов артели Вяйнё Ярви писал в газете «Пунайнен Карьяла» о необходимости распространения опыта работы канадских лесорубов для повышения производительности труда в лесу[148]148
  7Järvi V. Kuulumisia Kanadan suomalaisten metsätyöarttelilta Matroosasta // Punainen Karjala. 1931. 07.01.


[Закрыть]. Вскоре Матросы, как и некоторые другие лесозаготовительные пункты, где работали североамериканские финны (Лососинский лесопункт, Вилга, Интерпоселок), действительно стали центром распространения передовых технологий по рубке и вывозке леса.

Разрешение на въезд одной артели положило начало массовому переселению в Карелию североамериканских финнов. Организации, заинтересованные в привлечении на производство квалифицированной рабочей силы, отправляли республиканским властям заявки на иностранных рабочих. В Америке к тому времени тоже появилось немало желающих переселиться в АКССР: к августу 1930 г. в республику поступило 176 заявлений от финских рабочих из США и Канады, 140 из них были объединены в группы под руководством членов компартий, в них входили лесные рабочие, строители, механики, столяры, электрики, кузнецы и др.[149]149
  НАРК. Ф. Р-690. Оп. 1. Д. 15/163. Л. 43.


[Закрыть] Учитывая это стремление и потребности республики, власти Карелии запланировали сначала приезд тысячи переселенцев. В конце сентября это предложение рассматривалось на заседании СНК РСФСР, и, согласно утвержденному плану, Карелия могла до 1 октября 1931 г. дополнительно привлечь 885 рабочих из США, Канады и Швеции, с членами семей – 1485 человек[150]150
  Там же. Л. 45.


[Закрыть].

Высшей инстанцией, утверждавшей это решение, было союзное и партийное руководство. На полях письма Гюллинга по вопросу переселения, отправленного в Политбюро ЦК ВКП(б) в конце 1930 г., сохранилась запись его рукой: «Передано через Кирова и по его сообщению мне разрешено. Лично мною вопрос предварительно согласован со Сталиным и Молотовым»[151]151
  Там же. Д. 20/222. Л. 32. Письмо без пометки на полях см.: Рабочий класс Карелии в период построения социализма в СССР. 1926–1941. Петрозаводск, 1984. С. 7–8.


[Закрыть]. Окончательное решение было принято в марте 1931 г. В постановлении № 35 СНК СССР от 5 марта говорилось: «Разрешить СНК АКССР привлечь для лесоразработок в Карелии до 2000 квалифицированных рабочих из Канады»[152]152
  Там же. Д. 19/213. Л. 2.


[Закрыть]. В сентябре правительство дало добро на дополнительный завоз еще 785 рабочих – строителей, механиков и др.[153]153
  НАРК. Ф. П-3. Оп. 2. Д. 790. Л. 1–2.


[Закрыть]

Одна из первых организованных групп североамериканских переселенцев на. пути в Советскую Карелию. Автор съемки не установлен.

Из фондов Национального архива Республики Карелия

Эти разрешения, полученные от высшего партийного и советского руководства, использовались впоследствии республиканскими властями для защиты от попыток различных органов (ОГПУ, НКИД, Внешторг, Главное таможенное управление) затормозить переселенческие мероприятия.

Однако и численность предполагаемых переселенцев, и место их исхода сразу же претерпевают существенные изменения – большая часть финнов прибывала в республику не из Канады, а из США, да и в полной мере воплотить в жизнь переселенческие идеи правительству Гюллинга оказалось не по силам.