Текст книги "Мечты и реальность. Повесть"

В воскресенье, с самого утра, Кирилл с Петром засобирались в город – прогуляться, да может в киношку какую. Ну и в шахматы поиграть, конечно.

– Джон, погнали с нами!

– Не, репетиция у меня.

– Да успеешь.

– Не, вдруг не успею, ключи-то у меня. Не поеду, короче.

Ничего страшного, у каждого свои дела, ребята отправились вдвоем. Вернулись не слишком поздно, однако Джон уже лежал в кровати, с головой укрывшись одеялом.

– Чего не на репетиции?

В ответ тишина. Змей подошёл ближе:

– Случилось чего?

Саня медленно стянул одеяло с головы и друзья увидели кошмарную картину: всё лицо парня было разбито – глаза заплыли, губы распухли до неузнаваемости, из носа сочилась кровь…

– Кто? – вскочил Змей.

– Бирюк.

Бирюком в училище звали самого отъявленного хулигана, Бирюкова, которого уже третий год пытались выгнать, но почему-то безуспешно, хотя он на занятиях появлялся раз в неделю в лучшем случае. Лет ему уже было под двадцать, но в армию не брали – отсрочка же до конца учёбы. Ростом под два метра, да и силой природа не обделила, а занимался он исключительно тем, что пьянствовал в своей комнате со своим другом Зайцевым, периодически собирая мелочь на выпивку с младших курсов.

Громко хлопнув дверью, Змей исчез, а Петруха остался хлопотать над другом – протирал ушибы, смазывал их бадягой. Через несколько минут из коридора послышался шум. Явно различался голос Кирилла:

– Вызовите скорую! Человек порезался!

Петро выглянул в коридор. Шум раздавался с нижнего этажа. Спустившись, он увидел несколько человек, столпившихся возле комнаты Бирюкова. Доносился голос дежурного по этажу, разговаривавшего по телефону, очевидно, с оператором станции Скорой помощи. Протиснувшись к двери, Петруха увидел Бирюка, корчившегося от боли и зажимавшего рану на животе, из которой текла кровь. Рядом стоял Зайцев с огромным фингалом под левым глазом. Дежурный, вызвав скорую, разогнал всех зевак, которые, впрочем, не особо и подчинились, только отошли немного дальше.

– Что произошло? – обратился он к Кириллу.

– Спускаюсь по лестнице. Слышу крик отсюда. Забегаю – нож торчит вот у него в животе, – Змей показал на Бирюка, – а этот над ним наклонился чего-то. А он от боли как звезданёт этому прям в глаз. Ну, я нож вот вытащил, тряпку приложил, чтоб кровь остановить, сказал, чтоб рукой держал. А сам побежал чтобы скорую вызывали. Так же? – Змей посмотрел на Зайцева, который поспешно закивал головой.

Дежурный недоумённо посмотрел на него:

– Так нож-то как ему в живот попал?

– Да баловался он, крутил в руке, нож и сорвался, да прям в живот… А он равновесие потерял, пьяный ведь, и упал. Прямо на нож… – пояснил Зайцев.

– Так? – дежурный обратился к Бирюкову. Тот, морщась от боли, сквозь зубы проговорил:

– Да-а-а…

Скорая приехала на удивление быстро. Раненого загрузили в машину и отправили в больницу. После этого в училище его не видели. Как и Зайцева, который на следующий день забрал документы и исчез в неизвестном направлении. Поговаривали потом, что рана неглубокой оказалась, Бирюк пролежал в больнице несколько дней и сбежал, недолечившись. Участковый правда приходил разок, опрашивал свидетелей, в том числе и Кирилла, но всё формально – понятно же, несчастный случай…

Летние каникулы имеют одно препротивное свойство – они очень быстро заканчиваются. Вот и сейчас закончились самым подлым образом, не успев даже толком начаться. Нужно входить в учебный процесс, хоть совсем и не охота. Но и в учебном времени есть свои положительные моменты. Джон, например, в день приезда побежал в актовый зал, несмотря на отсутствие коллег по ансамблю, Петруха – к женскому общежитию, а Змей с удовольствием слушал рассказы одногруппников как они провели это лето. Постепенно всё входило в своё русло, повседневные заботы и учебный процесс вытеснил воспоминания о беззаботных летних днях.

Утром в воскресенье Саня с Кириллом собирались в город на концерт группы «Круиз». Билеты они купили уже давно, несмотря на обещание Джона самому себе не брать Кирюху на рок-концерты. Приоделись соответствующе мероприятию, даже побрились. Да вот проблема – одеколон закончился. Да ладно, можно и так. В общаге почти полная тишина, все разъехались на выходные – кто домой, кто по друзьям, кто в город погулять. Только из-за одной двери шум доносился.

– Может зайдем, попросим одеколона побрызгаться? – махнул Джон рукой в ту сторону. Кирюха пожал плечами, мол, хочешь – зайдём. Постучав, ребята вошли. В комнате находились двое первокурсников. Один из них – обычный с виду тщедушный подросток, но вот второй – под стать Петрухе. А может и поздоровее будет. Увидев вошедших, тщедушный насторожился и на простой вопрос Джона: «Ребят, у вас одеколона нет? Дайте побрызгаться, а?», последовала гневная тирада:

– Давайте валите отсюда, фиг вам, а не одеколон. Нам говорили, что вы можете прийти, вымогать деньги будете. Ничего вам тут не обломится.

Вошедшие ошарашенно смотрели то друг на друга, то на говорившего, а он продолжал, обращаясь к своему сокурснику:

– Васёк, вмочи им пару раз чтоб дорогу сюда забыли.

Васёк поднялся с кровати, подошёл к оппонентам. Он был настолько их выше, что Джону даже голову задрать пришлось, чтобы рассмотреть – где же он заканчивается? Мелкий тем временем тоже подскочил, начал подпрыгивать по-козлиному рядом с Джоном, размахивать руками зачем-то. Вся эта картина ну никак не соотносилась с праздничным, предконцертным настроением, и, чтобы окончательно не расстроить группу «Круиз» своими кислыми рожами, ребята просто отмахнулись от надоевших уже им хозяев комнаты, и отправились своей дорогой. Ну, как отмахнулись: Джон оттолкнул прыгающего козла, а Змей, случайно, конечно, попал правой рукой в челюсть великана. От такой отмашки оба они отлетели к стенам в разные стороны и с разным результатом. Тот, что поменьше, с небольшим шумом, только тумбочку сломал, а другой грохнулся с такой силой, что оконные рамы ходуном заходили, да и последствия для металлической кровати были более плачевны, чем для тумбочки. Об инциденте друзья забыли, даже не дойдя до выхода из общежития – впереди ведь такой интересный и насыщенный день!

Концерт удался на славу. Джон даже горло сорвал, подпевая, да и потом, по дороге к метро через парк Победы, периодически затягивая: «Крутится волчок, ок, ок, ок!». Даже Кирюха на концерте не мог усидеть на месте, махал руками, хлопал, кричал что-то невразумительное, топал ногами… В общем дома парни появились весёлые и довольные, упали на кровати и заснули со счастливыми лицами.

На следующий день после третьей пары к ним подошёл Михалыч с каменным лицом:

– Александр, вместе с Кириллом немедленно к директору!

Джон смотрел на мастера с полнейшим недоумением: во-первых, он никогда не слышал, чтобы его полным именем называли; во-вторых, он понятия не имел о причине каменного лица Михалыча и вызова на ковёр.

Ребята вошли в кабинет вслед за мастером. Перед ними сидел директор, завуч, воспитатель, участковый и незнакомый парень.

– Рассказывайте, – предложил Олег Михайлович.

Ребята переглянулись, посмотрели на присутствующих, недоумённо пожали плечами:

– О чём?

– Ну как о чём? О том, например, как вы вчера драку устроили в общежитии, избили первокурсника, так, что он в больнице сейчас.

– Мы? Кого? Да мы вчера в городе были… – совершенно искренне оправдывались подростки.

– Ну да, ну да. А до этого? Макарова кто избил? – вступил в разговор участковый.

– Кто это – Макаров? Да не трогали мы никого!

– А у меня другие сведения. Вот его показания: «Вошли, требовали одеколон, чтобы выпить, потом избили…»

Ребята переглянулись ещё раз:

– Это тот здоровяк, что ли?

– Так ещё и здоровяк какой-то был?

– Не, вообще никого не было, не дрались мы вчера ни с кем, никакого одеколона не требовали, тем более чтобы выпить, враньё какое-то. Я оттолкнул только одного, что на меня прыгать пытался и всё. Не знаю, Макаров это или нет. Больше на козла похож был.

– Короче, – резюмировал директор, – Макаров сегодня на уроке потерял сознание, сейчас в больнице с сотрясением. Показания есть. Заявление о привлечении вас к ответственности от его брата – тоже. Вам реальный срок грозит, неужели непонятно? По закону вас прямо сейчас задержать нужно и в КПЗ отправить.

– По закону, значит… – задумчиво протянул Кирилл. – То есть за то, что Джон оттолкнул этого козла, на него прыгавшего, нам реальный срок грозит. А что-ж полгода назад, когда он весь в фингалах две недели валялся на койке, никому никакой срок не грозил? Или не знали вы об этом? Или не знали, что Бирюк с Зайцем весь первый курс трясут ежедневно и половина первокурсников в синяках от их рук ходит? Так и дальше всё продолжалось бы, если-б ему… он сам себе дырку в пузе не сделал. Где же тогда ваш закон был?

– Ты разговор-то не переводи. Сейчас о вас речь. В общем так. Есть заявление – есть дело. Нет заявления – нет дела, – подвёл итог участковый, глядя на незнакомого парня. Тот согласно кивнул головой.

– Всё ясно? – уточнил Михалыч. – Тогда свободны. Пока.

Друзья в раздумьях вышли из учебного корпуса.

– Видимо брат это его сидел? Может поговорить с ним? – спросил Саня. Кирилл безразлично пожал плечами.

Молодой человек вышел минут через пять. Джон подошёл к нему:

– Я извиняюсь, можно с Вами поговорить?

Парень стоял молча, не глядя на подростков, глубоко засунув руки в карманы, а лицо в воротник куртки.

– Но ведь это несправедливо… Он же сам на нас прыгал… Я просто отмахнулся. Да и не ударился он головой, вроде. Может и сотрясение-то не от этого… Может не надо это, ну, заявление, в смысле, – запинаясь и не зная толком о чём говорить, мямлил Саня.

– Если бы мы были виноваты – то готовы были бы понести наказание. Но здесь не за что. Если было бы за что извиниться – мы бы извинились. Но опять же – не за что. Если ты считаешь, что мы должны сидеть – Бог тебе судья, – громко и чётко выговорил Змей.

Молодой человек, не выказав совершенно никакой реакции, спокойно и неторопливо двинулся в сторону автобусной остановки.

Через день потерпевшего выписали из больницы. Удивительным образом слух об этом распространился по училищу гораздо быстрее, чем в нынешнюю эпоху смартфонов, и, естественно, достиг слуха его «обидчиков». Они прошлись по учебному корпусу в поисках товарища Макарова и обнаружили его выходящим из учебной части.

– Поговорим?

Макаров молча проследовал за друзьями в уединённое место. Подростки сели на ступеньках запасной лестницы.

– Понимаешь, я бы извинился перед тобой, но думаю – не за что… Потому и просить тебя не буду заявление забирать … – начал разговор Кирюха.

Макаров поднялся со ступеньки и повернулся к ребятам:

– Брат ещё позавчера заявление забрал. А я хотел вам спасибо сказать – из-за вас я понял, что здесь мне не место. Не моё это всё… За документами только пришёл. Прямо сейчас домой еду, – и Макаров быстрым шагом направился к выходу.

Кроме шахмат у Кирилла было ещё одно увлечение – стихи Высоцкого. Он собрал довольно внушительную их коллекцию, отпечатанных самиздатом или переписанных лично. На этой почве он сошёлся с одногруппником Дениской. Это был примерный и скромный подросток, никогда не снимавший очки и державшийся несколько особняком. Жил он с родителями в городе, в спальном районе.

Дениске однажды дали почитать сборник малоизвестных песен Высоцкого, чем он не преминул похвастаться Кириллу. Тот, конечно же, упросил дать ему книжку на пару дней, в течении которых обязался переписать её и себе, и ему. После занятий поехали к Дениске, а в компанию ещё и Петруха напросился, чтобы время до вечера скоротать.

Компания подошла к Денискиному подъезду. Пока Дениска бегал за книжкой домой, ребята сгоняли в магазин – надо ведь отблагодарить сокурсника, а возвращаясь, увидели совсем неприятную картину: трое рослых парней возили Дениску лицом по грязному снегу. Книга распалась на листочки, которые в беспорядке валялись рядом. Обалдев от такой неожиданности, парни подскочили к дерущимся. Двоим из них пара ударов стала достаточным стимулом чтобы отбежать в сторону. А вот третий не унимался. Он раз за разом пытался попасть ногой в лицо лежащему Дениске. Пришлось Петрухе схватить его сзади за руки чтобы успокоить, а Змей, стоя перед ним, начал проводить воспитательную беседу на тему: «Как нехорошо маленьких обижать». Парень попытался вырваться, но куда там, от железной хватки Петра Ивановича ещё никто не уходил. Тогда парень со всего размаху ударил Змея ногой по ляжке. Тот аж присел от неожиданности и боли. А обидчик, воспользовавшись секундным Петрухиным замешательством, бросился наутёк что есть силы, а с ним и вся его компания. Петруха – за ними. Змей, прихрамывая – тоже, да и Дениска не отставал. Убегавшим, видимо, придавала сил реальная опасность возмездия, поэтому ребята никак не могли их настичь. Добежали до угла здания, за которым только что скрылись обидчики, и встали как вкопанные – тех нигде нет.

Увидев рядом двери кафе, подростки решили, что оппоненты спрятались там и заскочили внутрь, громко хлопнув дверью. Посетителей было немного – рабочее время ещё не закончилось. Они, совершенно не торопясь, поглощали котлеты по-киевски, тщательно пережёвывая и обсуждая при этом текущую международную обстановку. Услышав грохот дверей все на секунду оторвались от трапезы и посмотрели на ворвавшихся тяжело дышавших посетителей, которые, внезапно осознав свою ошибку, застопорились на входе. В кафе воцарилась тишина. Посетители, официантки, бармен и кассирша вопросительно смотрели на пришельцев. Причем у отдельных посетителей вилки с кусочками котлеты так и остановились в промежуточном положении, не дойдя до рта. Тогда, видимо, чтобы как-то разрядить обстановку, Змей схватил столовый нож, лежавший на ближайшем столике, и с размаху воткнул его в столешницу с диким криком: «Что, б… дь, не ждали!?» После чего с гордым видом, полный удовлетворения, как от хорошо выполненной работы, развернулся и вышел на улицу. А за ним и вся компания. Посетители вернулись к трапезе, котлета по-киевски достигла своей цели, кассирша принялась пересчитывать мелочь, а официант со вздохом поплёлся вытаскивать нож из стола.

Выйдя из кафе, Петруха с Дениской, до этого давившиеся от смеха, не смогли больше его сдерживать. Даже дверь кафе задребезжала от раскатов хохота, от чего посетители более активнее задвигали челюстями. Змей с крайне серьёзным видом смотрел по сторонам. Наконец он изрёк, махнув рукой в сторону кафе: «Их там нет!», чем вызвал ещё более громогласный хохот приятелей и, соответственно, более интенсивную работу челюстей посетителей кафе.

Вернувшись к подъезду, друзья заботливо подняли, отряхнули каждый листочек книги и собрали всё воедино. Дениска торжественно вручил её Змею. А Змей, соответственно – презент Дениске. На том начали прощаться. Змей, правда, несколько раз предложил помощь: «Ежели они ещё хоть раз… Короче – обращайся!» Дениска интенсивно кивал головой, с готовностью и благодарностью, а потом показал презент, врученный Змеем:

– А может это, ну, того…

– Ну, а что ж, за чудесное спасение можно!

Потом ещё сгоняли в магазин. И ещё. Дениску развезло. Заплетающимся языком он благодарил своих спасителей, пытался их обнять и пожимал ежеминутно руки. Наконец, вдоволь наслушавшись дифирамбов в свой адрес, ребята подхватили нового друга под мышки и доставили к двери квартиры. Прислонили, позвонили, и, посчитав свою миссию выполненной, оперативно ретировались.

С остановки электрички Петруха двинулся к женской общаге – надо ведь перед Светкой извиниться, встретиться же договаривались. Попытки извинения не приносили никакого успеха в течении целого часа. Хотя их слышали практически все жильцы общежития, но только не Светка. В расстроенных чувствах Петруха двинулся к себе, решив продолжить завтра на свежую голову. На пороге общежития его встретил дежурный:

– Что так поздно? Я уж закрывать собрался…

– А тебе-то что?

– Опа. Да ты бухой, похоже! С какой группы, кто мастер?

– Соловьёв. Да отстань ты уже… – и Петруха, не обращая внимания на бесплодные попытки дежурного его остановить, направился в свою комнату.

Пробуждение было тяжёлым. Петруха продрал глаза под громкие возгласы Михалыча: «Что, головка бо-бо?»

Все ушли на зарядку, в комнате только он и мастер, который взял стул и присел рядом:

– Ну, рассказывай. Где пил, что пил, с кем пил…

– Да что рассказывать-то, ну выпил бутылку пива в электричке, с непривычки развезло…

– Ага. Пива. Бутылку. Один. Ты что – алкаш? Только алкаши в одиночку пьют.

– Чего сразу – алкаш-то? – обиделся Петруха, – не один я, со Змеем…

И тут же прикусил язык. Но было поздно. Михалыч ругался не долго, но громко, на тему: «Ещё хоть только раз услышу… Вылетите оба к чёртовой матери!!!» А потом, уже спокойнее:

– Выпивать, конечно, я вам не смогу запретить. Свинья грязи найдёт. Учтите только главное: пить можно, но нужно знать, что пить, с кем пить, где пить и когда. А вы этого не знаете и не хотите знать. И потому позорите наш город – шляетесь в непотребном виде где попало. А у нас город культурный. Туристов немерено, иностранцы, опять же. Какое у них впечатление от ваших полупьяных рож останется? Короче. Хотите пьянствовать – отправляйтесь в свой родной город, его и позорьте. А здесь вам делать нечего.

С этими словами мастер тяжело поднялся со стула, медленно подошёл к двери и взялся за ручку.

– Олег Михайлович! Подождите, – подскочил Петр, – я клянусь вам, не будет ничего подобного больше! Точно, не будет!

Молча кивнув, Михалыч вышел, а расстроенный Петруха тяжело упал на кровать.

Третий курс начинался с практики. Её проходили в том совхозе, в котором и предстояло работать по окончании училища. Совхоз, с тривиальным названием «Красное знамя», располагался недалеко от училища, буквально в сорока минутах езды на автобусе или на электричке. Практика должна была начаться первого сентября, но молодым механизаторам оказалось достаточно одного месяца для того, чтобы насладиться каникулами и уже в конце июля они были в совхозе, чем бесконечно удивили всё его руководство. Но, так как лишних механизаторов на уборочной не бывает, ребят встретили с распростёртыми объятиями, заселили в общежитие и предоставили по трактору.

В качестве общежития использовался один подъезд нового пятиэтажного дома. Друзьям предоставили трёхкомнатную квартиру – по комнате каждому. При этом заведующая хозяйственной частью совхоза, которая и показывала им новое место жительства, не преминула несколько раз повторить: «Когда отслужите и женитесь, такая вот квартира каждого будет ждать. Если работать у нас будете, конечно». Расположившись, практиканты двинулись в гараж, осмотреть трактора, на которых им предстояла битва за урожай. Технику с гордым видом показывал главный механик Георгий Матвеевич с прозвищем, естественно, Жорж, который, как и завхоз, несколько раз повторил: «Когда отслужите – новые трактора вам дадим, а пока на вот этом», – Жорж махнул рукой в сторону стоявших под забором закопчённых и явно уставших железных коней. «И женимся, да?» – невесело пошутил Джон, на что механик не обратил ровным счётом никакого внимания.

Кони были так себе. Немного постарше наездников, раза в полтора. Заводились хорошо, но долго. И двигались, правда недалеко и недолго. Битва за урожай грозила закончиться, не начавшись и потому началась она с ремонта. Всеми правдами и неправдами начинающие механизаторы раздобыли инструменты. Запчасти выпрашивали у механика, наладчиков и кладовщицы, снимали более-менее пригодные со списанной техники, а в отдельных случаях обменивали на «жидкую валюту» в соседней «Сельхозтехнике». Желание привести трактора в рабочее состояние было столь велико, что друзья ими занимались с раннего утра и до позднего вечера, приходя домой только поспать. Заслуженные механизаторы совхоза поначалу посмеивались над этой активностью, подтрунивали и подшучивали. Однако через несколько дней поняли, что целеустремлённость практикантов поистине не имеет границ и им не удастся сбить их с намеченного курса, а потому прекратили это дело, даже помогать стали некоторые. Советом, конечно.

Дней через десять всё было готово. Даже более того, трактора, путём небольшой доработки, увеличили свою максимальную скорость в полтора раза. Правда и расход топлива тоже. Но кто ж его считает, когда на кону сохранность урожая? Молодёжь выехала на широкую асфальтированную дорогу на отремонтированных тракторах для ходовых испытаний. Дачники – жигулисты и москвичисты, только пальцем у виска крутили, глядя как мимо них со зверским рёвом, металлическим лязганьем и густым чёрным дымом пронеслись три покорителя полей.

Полностью удовлетворённые результатами, друзья отмыли с тракторов многолетнюю грязь и поставили в ряд на стоянке.

– Красота! Даже не отличить друг от друга, – резюмировал Джон.

Кирилл подошёл к трактору Петрухи, который в это время отлучился по срочной интимной надобности, и написал мелом на капоте: «Петрухин».

– Теперь отличить, – удовлетворённо разглядывал он надпись.

Подошедший Петро несколько озадачен был прозвищем, которое дали трактору без его ведома и попытался стереть эту непотребность. Однако получилось не очень – мел поцарапал краску и надпись всё равно была достаточно различима, даже с приличного расстояния. Тогда Петруха махнул рукой: «Ну, Петрухин, так Петрухин».

А наутро все трое уже разглядывали рисунок на капоте трактора Кирюхи, исполненный разноцветными мелками. В принципе, обладая даже недюжинным воображением, можно было распознать героя русских народных сказок с небольшими крыльями и тремя головами, каждая из которых изрыгала огромное пламя. Но, видимо для тех, у кого воображение отсутствует напрочь, под творением красовалась надпись «Змей Гарын». Счастливое лицо и широченная улыбка Петрухи не оставляли сомнений в авторстве шедевра.

Кирилл внимательно осмотрел новое украшение трактора, смотался в покрасочный цех, принёс несколько баночек краски разного цвета и кисть. Через несколько минут «Змей Гарын» заиграл свежими, яркими расцветками. Вдоволь налюбовавшись на доработанную картину, ребята отправились за путёвками.

За короткое время практиканты настолько влились в коллектив механизаторов совхоза, что, когда практика подошла к концу и они пришли за характеристикой к Георгию Матвеевичу, тот какое-то время недоумённо смотрел на них: «Какая характеристика? Какая практика? Как ещё год учиться? Чему вас учить-то?» Но потом, покачивая головой, он написал каждому такую характеристику, с которой можно смело в космонавты направляться, и спросил:

– А кто мастер у вас?

– Соловьёв, Олег Михайлович.

– Огромный привет ему передавайте. Хорошую смену подготовил.

После приезда третьекурсников с практики, в училище решили организовать танцевальный вечер с громким названием «Осенний бал». Играла, конечно, группа «Зазеркалье». Буквально несколько репетиций восстановили сыгранность коллектива, не встречавшегося больше трёх месяцев. Вот только Виктор морщился, играл с какой-то неудовлетворённостью, без особого энтузиазма.

– Вить, что-то ты какой-то не такой сегодня, – заметил Джон.

– Да звук не нравится. Вроде всё как обычно, а не нравится. Видимо, потому что не развиваемся мы. Два года одно и тоже. Ни в стиле ничего нового, ни в звучании, ни в композициях. Я, кстати, на танцы знакомого пригласил из Соснового Бора, он лидер группы «Листопад», очень там популярной. Послушает, поговорим, может подскажет чего.

Осенний бал прошёл без особых эксцессов, если не считать классического: «Куда прёшь, козёл!» – «Сам козёл!» – «Кто козёл, я козёл? Ну ты и свинья!» – «Сам свинья!» – «Кто свинья, я свинья?..», ну и далее в том же духе. Да ещё несколько пьяных выгнали и пару драчунов успокоили. Зато музыкальная часть всех танцоров устроила более чем. Довольные музыканты несколько раз исполнили на бис «До свидания, милый друг», попрощались с милыми друзьями и собрались в подсобке, выслушать резюме приглашённого специалиста. Тот восхищаться особо не стал, вкратце прошёлся по небольшим помаркам в той или иной композиции, посоветовал что-то углубить, где-то усилить.

– Но это всё мелочи. Самое главное – отсутствие у вас клавишей. Без них вы никуда не продвинетесь, – сказал он на прощание, – приезжайте к нам, послушайте и прочувствуете разницу.

На том официальная часть разбора была закончена. А в течении неофициальной части Костя, так звали главного «Листопада», ещё не один раз повторил: «Приезжайте, послушайте, будем ждать, – и, уже в конце встречи на высшем уровне, – не приедете – обижусь!»

На следующей репетиции Виктор подвёл итог прошедшего мероприятия и указаний гостя:

– Ну, вы всё сами слышали, нужен клавишник. Насчет синтезатора я договорился, сегодня привезу. Твоя, кстати Саня, классная руководительница, предложила дочь свою попробовать. Она с детства в музыкальной школе на фортепиано играет.

– Да знаю я её! Ей лет четырнадцать или пятнадцать. Что она делать-то будет у нас – Моцарта играть? Мы-ж разговаривали – более рок-н-рольное звучание должно быть, а не классическое. Да и Костя вон, говорил…

– Джон, а ты играть в своем «Солнечном круге» начал во сколько лет? Вот и угомонись. Или может клавишник у тебя есть какой? А насчёт остального – послушать нужно, попробовать.

Алина, так звали дочку классухи, прибыла на репетицию как на отчётный концерт, в школьной форме с белым передником и большим белым бантом. Музыканты ей наигрывали, она пыталась повторить и потом безуспешно встроиться в композицию, но ничего толком не получалось. Расстроилась страшно. Витя, как мог, утешал, говорил – ничего, это только первая репетиция, всё ещё будет. Хотя и сам, похоже не верил.

Всё продолжилось в том же духе и во второй, и в третий раз. У Джона даже раздражение начало появляться:

– Ну чего сложного-то? – в который раз он показывал партию гитары. – Подыграть только мне нужно и всё!

– Ну… Ты вот тут «До-диез мажор» играешь, а по-моему «До-диез минор» должен быть. Я тут ноты записала, вот, посмотри, пожалуйста…

Ошарашенный Джон несколько растерянно проговорил:

– Какой «До-мажор», какой «До-минор»? Обычный гитарный рифф…

– Хватит на сегодня. Давайте по домам, послезавтра встречаемся, – прервал разговор Витя.

Саня направился было домой, но остановился на выходе и дождался клавишницу. Алина вышла, низко опустив голову. Тихонько всхлипывая, неторопливой походкой она направилась на автобусную остановку. Саня молча шёл рядом. Он может и хотел как-то успокоить девушку, приободрить, но совершенно не знал как это сделать. Так молча и дошли. Дождавшись автобуса, Алина шагнула в открывшиеся двери, и только тогда Джон сунул ей в руку магнитофонную кассету: «Послушай, там синтезатор так классно звучит…»

Следующая репетиция началась с того, что Алина молча уселась перед инструментом и разложила прямо на него рукописные ноты. Сосредоточенно сыграла несколько небольших отрывков, неотрывно глядя в свои записи, оглянулась на Виктора, чего, мол, стоим? Ребята оторвались от созерцания Алининых манипуляций и приступили.

На этот раз синтезатор звучал по-другому. Он совершенно не выбивался из гитарного строя, даже наоборот, дополнял его, привнося дополнительные полутона, отчего звучание стало гораздо объёмнее и глубже.

Прозвучал последний гитарный аккорд, Витя придвинулся ближе к Джону:

– В принципе нормально. Немного клавиши потише сделаем, и пойдет.

И тут зазвучало соло на синтезаторе. Алина, не отрывая взгляда от нот, сосредоточенно выдавала мелодию, в которой риффы только отыгранной песни соединялись аранжировкой в рок-н-рольном стиле. Соло звучало совершенно уникально, а стиль исполнения поразительно напоминал композицию «Lazy» группы «Deep Purple». Оно длилось минуты две – три, в течении которых челюсти музыкантов опускались всё ниже, а брови поднимались всё выше. Последние ноты растворились в тишине зала, Алина повернулась к ребятам с вопросительным видом. Саня незаметно от всех показал большой палец и её лицо озарилось счастливой улыбкой. Витя придвинулся ближе к Джону:

– В принципе нормально. Немного клавиши погромче сделаем, и пойдёт.

В субботу танцы отменили, заняться было решительно нечем. Кирилл, собираясь в город по делам, предложил Сане составить ему компанию, на что тот согласился не задумываясь. День был довольно морозный. Вдоволь нагулявшись по холоду, выпив для «сугрева» по кружке пива, друзья отправились домой, еле успев заскочить в последний вагон электрички. Джона даже дверью прищемило. Уютно устроившись на сиденьях и согревшись, пацаны задремали, прислонив головы к замерзшему стеклу.

Разбудил их недовольный голос попутчицы: «Конечная, просыпайтесь уже…» Ребята вышли на перрон, продирая глаза и позёвывая. Остатки сна как рукой сняло:

– Это мы где? Не на ту электричку, похоже, сели… Как выбираться теперь отсюда? – спросил Кирюха.

Оглядевшись по сторонам, Саня констатировал:

– Сосновый Бор. Это, Кирюх, не надо выбираться… Костян, лидер группы местной, «Листопад», звал к ним, послушать. Сильно звал. Как раз сегодня танцы, они в ДК играют. Может мотанём?

– Ну куда ж от тебя денешься. Поехали. Только где этот ДК здесь?

Друзья двинулись к остановке. Возле дверей автобуса стояла подвыпившая компания трёх парней, лет на пять старше Джона со Змеем, и молодой девушки. Пытаясь просочиться сквозь них в автобусные двери, Джон случайно наступил одному на ногу, но извиняться почему-то не стал. Друзья заскочили в автобус и встали на задней площадке. Подвыпившая компания – следом за ними, двери закрылись, автобус тронулся. Кроме них пассажиров в салоне не было. Двое парней встали возле дверей, облокотившись на них, а третий с девушкой остановились позади Джона со Змеем.

– Извиниться бы надо. И вообще, ботинки почистить мне, раз испачкал, – сказал он, обращаясь к Сане под хихиканье девушки.

Ребята недовольно отвернулись в сторону выхода, где стояли его спутники. А тот, не видя огромного желания преуспеть в чистке его ботинок, продолжал:

– Ну так что? Извиняться будем? Или по морде получать? – и всё такое в этом роде. Минут пять упражнялся в красноречии, а девица – в хихиканьи. В это время автобус подошёл к остановке, водитель открыл двери. Подвыпившие парни чуть посторонились, чтобы не мешать дверям выполнять свою работу, и встали в проёме. Змей посмотрел Джону в глаза, перевёл взгляд на его ботинок, а потом на пах парня, что стоял напротив него. Джон еле заметно кивнул. В следующую секунду оба соперника схватились за причинное место, пострадавшее от ботинок Змея и Джона, а потом и вовсе вывалились из автобуса от их ударов в лоб. Водитель закрыл двери и автобус тронулся дальше. Джон поднял руку с вытянутой ладонью вверх с расчётом, что водитель увидит его благодарность в салонное зеркало, и повернулся к третьему парню. Хихиканье девицы приобрело нервно-истерическую окраску.