Текст книги "Золото самурая"

8. Двое с подлодки

Катакура, лежащий на земле, быстро приходил в себя: сказывались годы упорных физических тренировок.

– Головной корабль был набит золотом, – сказал Сигемицу, поддерживая голову сослуживца.

– Почему я остался жить? – в голосе кайтена слышалось пренебрежение к ценностям земной жизни.

– Твоя лодка ударила под слишком острым углом к корпусу эсминца. Тебя рикошетом выбросило на берег. Но сейчас не время об этом говорить, надо уходить. Скоро сюда могут подойти русские или американцы. Поторопимся спрятать золото. Оно необходимо нашей стране для победы в войне. Пойдем. Ты можешь идти?

– Да, – Катакура пошел за лоцманом, пошатываясь на широко расставленных ногах.

Шлюпка оказалась за поворотом. Ее, прибившуюся к скале, облизывали утихающие волны. Второй шлюпки видно не было. Японцы нашли лишь обломок весла, застрявший в широкой трещине скалы. На берегу обнаружили еще два ящика, другие, очевидно, затонули. Лоцман зашел в воду в надежде нащупать их, но ноги путались в наносах длинных водорослей, к тому же, даже у берега было довольно глубоко, и он, безнадежно махнув рукой, выбрался на сушу. Они перенесли эти два ящика к остальным десяти, лежавшим в уцелевшей шлюпке.

– Поплыли туда, – лоцман указал на север вдоль побережья, – поищем, где можно спрятать золото. Но для начала надо утопить «Красного дракона».

В шлюпке обнаружился длинный железный штырь с багром на конце. Используя его как рычаг, они раскачали лодку-торпеду, буквально по сантиметру передвигая ее к воде. Наконец удалось спихнуть В-46 на глубокое место.

– Надо поскорее убраться отсюда, – сказал Сигемицу.

Якумо с трудом оторвал взгляд от пучины, поглотившей его «дракона», и кивнул.

Они долго плыли вдоль неприступного берега. Над океаном нависали высокие обрывистые скалы, а их собратья, местами торчащие из воды или скрывающиеся у самой ее поверхности, создавали опасность для продвижения в прибойной полосе.

– К берегу, – скомандовал Сигемицу. – Вон по той расщелине, похоже, можно подняться в горы, – и лоцман указал на довольно пологий распадок.

Ценой нечеловеческих усилий удалось перенести на полукилометровую высоту двенадцать тяжеленных ящиков. Японцы оказались на небольшом плато. Здесь было относительно безопасно. Если русские и будут искать пропавшее золото, то в горах их найдут не скоро. Сигемицу открыл вещмешок, который снял с убитого моряка. В нем он нашел тушенку и хлеб. Перекусили, напились воды из ручья. Где-то послышался гул.

– Якумо, ты слышишь?

– Что, Кацуо сан?

– Где-то летит самолет. – Сигемицу всматривался в небо. – Смотри! – Он указал на появившуюся над горой точку.

– Вижу.

– Скорее! Надо спрятать золото.

Откуда только взялись силы? Как одержимые они прятали ящики в густых зарослях кедрача, росших поблизости. Тем временем стало ясно, что самолет пролетит прямо над ними. Он быстро приближался.

– Русские, – зло произнес Сигемицу.

Ящики наконец удалось спрятать, но где укрыться самим? Вблизи не нашлось вертикальных скал, к которым можно было бы прижаться, а кедровый стланик для человека – укрытие неподходящее. Все-таки Сигемицу умудрился втиснуться под ветки разреженного кедрача, Катакура же метался из стороны в сторону, потом застыл, не прячась, и стал стрелять по самолету, который уже поливал землю свинцовым дождем. Пули ложились близко, с визгом дробя камни. Сигемицу, перевернувшись на спину, вскинул автомат и сквозь ветки тоже выпустил очередь уже вдогонку самолету, который пошел на разворот. Катакура, тяжело дыша, смотрел ему вслед.

– Туда! – Сигемицу показал товарищу на покатый валун, который мог служить хоть каким-то укрытием.

Он пристроил автомат поудобнее и выжидал, подпуская самолет ближе. Летчик начал стрельбу с дальней позиции. Пули крупнокалиберного пулемета крошили камни, заставляя инстинктивно съеживаться. Катакура, открывший огонь первым, бесстрашно вскочил на колени и продолжал стрелять. Вдруг его отбросило назад. Жгучая боль пронзила плечо, но смертник справился с шоком и стрелял по уже удаляющемуся самолету. Неожиданно тот начал терять высоту. Пилот направил крылатую машину в сторону океана, и вскоре она скрылась из виду.

– Попал, попал! Я попал, – Катакура затряс над головой автоматом, но тут же скорчился от боли в плече.

– Сильно задело? – Сигемицу подскочил к товарищу, осмотрел рану. – Сядь, тебя надо перевязать.

Он снял поясной ремень, перетянул руку раненого и, оторвав от своей нижней рубахи полосу ткани, перевязал окровавленное плечо.

– Судя по всему, кость не задета, – сказал лоцман. – Тебе повезло. – Потом помолчал и добавил: – Но дело совсем плохо. Если летчикам удастся спастись, нас рано или поздно начнут искать. Надо надежно спрятать золото и уходить отсюда как можно дальше. Если что, будем выдавать себя за местное население – коряков. Я немного знаю русский язык. До войны мне приходилось работать с этим народом.

9. Новое знакомство

Нил сидел за дощатым столом в «келье», как он называл свой флигелек. Перед ним был раскрыт ноутбук. Три главы будущей книги Нил написать успел. Он сумел убедить хозяина, что предыстория деловой жизни бизнесмена читателям необходима, и тот два вечера напролет надиктовывал начинающему летописцу хронику своего лидерства в школе и университете, рассказывал об успехах в учебе и спорте. То, что Йонаса отчислили с третьего курса, естественно умалчивалось: кому на далекой Камчатке вздумалось бы поднимать прибалтийское прошлое будущего видного политика, да и вожделенные «корочки» в свое время были куплены. Теперь Нил размышлял, как доходчивее донести до читателя информацию о предпринимательских успехах хозяина. Йонас не давал ему никаких цифр, предлагая, а точнее навязывая писателю свободу творчества, но при этом мрачно шутил: «Гляди, ежели что не так будет, я спрошу». Нил пытался объяснить, что надо же отчего-то отталкиваться, но в ответ слышал одно: «Пока работай. Потом посмотрим, что добавить».

Нила отвлек от мыслей недовольный голос хозяина, раздавшийся где-то рядом. Йонас за что-то шерстил Миколу.

«Появился, может, найдет время поработать со мной», – подумал Нил и вышел на крыльцо.

– А, писарь! – неожиданно зло воскликнул Йонас. – Я и по твою душу пришел. Мне доложили, что ты, мил человек, отлучался с вулкана. Значит, нормальной речи не понимаешь? Хочешь, чтобы я держал тебя на цепи, как собаку? Будет и цепь.

Нил возмущенно вскинулся, но наткнулся глазами на пустой от жестокости взгляд хозяина и поперхнулся. Было ясно – это не пустая угроза. Страх противной струей пополз вдоль позвоночника. Йонас удовлетворенно кивнул. Казалось, он видел все, что творилось у Нила в душе.

– А для начала, чтобы жизнь медом не казалась, вам с этим хмырем, – он кивнул в сторону Миколы, – задание. Там, за цехом, штабель кирпича, чтобы к утру он был сложен возле забора.

Нил опешил, не зная, что ответить, а Йонас повернулся и направился к вилле. В это время с улицы постучали, и Серый доложил, что хозяина кто-то спрашивает.

Вошел крепкого телосложения совершенно седой бородач, обликом поразительно похожий на Йонаса. За плечами у него висел большой рюкзак, из которого торчала ручка длинного геологического молотка.

– А, Стас, коллекционер-миллионер, какими судьбами? Входи. – Йонас пожал руку вошедшего. – Опять приехал наши камешки собирать? Ты как, в отпуске? Ах, да… Я слышал завод твой того, встал.

– Остановился, – вздохнул Станислав. – Сейчас вся страна остановилась. Как Лия?

– Что ей будет, молодая, здоровая, – буркнул Йонас и сменил тему: – Но ты там еще директорствуешь?

– Нет, на вольных хлебах. А точнее, временно нигде не работаю. Я к тебе с просьбой, может разрешишь у тебя остановиться? – попросил бородач. – Сунулся я было к Шамраеву, а он говорит, его поисковые экспедиции нынче на приколе. Совсем государство не финансирует геологию.

– Да, государственная сфера сегодня не в моде. Но и у меня все, лавочка для вас, путешественников, закрыта. Я теперь на постой никого не беру.

– Йонас выручай, пристрой, хотя бы на какое-то время, пока я в горы не укачу.

– Не могу, я же сказал, – поморщился хозяин.

– А ведь я тогда помог тебе с банком в Москве…

– Да негде мне тебя разместить, – Йонас озадаченно почесал подбородок. – Ну ладно, до завтра вон с тем парнем поживешь: у него в хибаре есть раскладушка. Одеяла в шкафу найдешь. А дальше решай с Сахатым или Шамраем – пусть они тебя пристраивают. У меня здесь дисциплина, постороннему человеку находиться нежелательно.

Йонас повернулся, чтобы уйти.

– А что, не выпьем, как бывало? – окликнул хозяина гость.

– Я не пью.

– Неужто, спортом стал снова заниматься?

– Угадал.

– Надеюсь, хоть в картишки не бросил играть? Может, как в былые времена в «секу» по копеечке?

– Во-первых, по копеечке это не игра, а во-вторых, и в азартные игры больше не играю. Я к бабке ездил порчу снимать. Теперь от рулетки и от карт держусь подальше. Ну, пока, балабол.

Йонас ушел.

– Вот что деньги с людьми делают, – сказал гость Нилу. – А ведь был мужик, как мужик, прижимист, но сговорчив. Да, познакомимся: Стас.

– Нил.

– Имя, как река. Издалека сам-то?

– Москва.

– О, зема! Чем занимаешься у Йонаса?

– Чем придется, – буркнул Нил.

– На икре сидишь? Он на этом деле целое состояние сделал! Ну-ну…

– А вы, значит, коллекционер. Что коллекционируете?

– Камешки, – глаза Станислава загорелись. – Разные там кристаллики, друзы. Ох, если бы ты видел какая у меня в Москве коллекция. Загляденье! Два десятка выростов кристалла берилла в породе, как ежик, – он растопырил пальцы. – А какой морион у меня есть – это такой черный, но прозрачный камень. Во какой! Величиной с семенной огурец.

– Ну, проходите, – Нил провел гостя в дом.

– Да, давненько я у Йонаса не был, разрослось у него хозяйство. – Станислав принялся разбирать свой рюкзак. Он выложил на стол пакет с туалетными принадлежностями, сухую колбасу, буханку ржаного хлеба, свежие помидоры и огурцы. – А раньше я каждое лето сюда в отпуск летал. Теперь не получается конечно, билеты дорогие. Выпьем за знакомство?

Станислав извлек из рюкзака бутылку «Столичной» и, услышав отрицательный ответ, прибавил настойчиво:

– Ну, мы же русские мужики, давай с приездом.

– Не могу, нам еще с Николаем работать всю ночь.

– И что делать?

– Кирпичи таскать. Как в той сказке, жил осел у мельника, он кульки таскал.

– А дня не будет?

– Нам в ночь приказано работать. Мы провинились.

– У вас тут прямо как в армии. Ну, ладно, давай по соточке за мой приезд, и я вам помогу. Я хоть и дед уже (у меня, кстати, внучка этим летом родилась), но еще здоровый мужик.

Нил пригляделся к лицу гостя: на вид еще совсем молодой.

– Что рассматриваешь, – улыбнулся Станислав. – Думаешь, вру, что дед? Мне уже пятьдесят. Просто я все время в движении, а движение – это жизнь. Где у тебя стаканы?

– Тогда и Миколу надо позвать…

– Зови, конечно. Работать вместе и пить, стало быть, вместе.

Нил привел украинца, выпили и до полуночи втроем носили кирпичи.

10. Ты должен доплыть

Японцам повезло. Побережье окутал сильный туман, при такой видимости поисковые работы было вести невозможно. Два дня раненый Катакура отлеживался в пещере, а Сигемицу, тем временем, бродил по берегу на месте высадки, ожидая отлива, в надежде разыскать что-нибудь полезное с потопленных кораблей.

Когда начался отлив, оголилась прибрежная отмель, и совсем недалеко от берега он увидел ящики с затонувшей шлюпки. Лоцман насчитал восемнадцать ящиков, каждый килограммов по сорок-пятьдесят. Понимая, что такое количество золота одному в горы не перетащить, Сигемицу отправился по берегу искать надежное укрытие для сокровищ и обнаружил в скалах удобную расщелину. Лоцман перевез к ней на шлюпке ящики и тщательно засыпал их камнями. Хорошенько запомнив место и притопив в стороне шлюпку, он вернулся к раненому товарищу.

Как и предполагал самурай, когда туман рассеялся, русские продолжили поиски пропавших кораблей. Несколько раз мимо пролетали самолеты и совсем близко проходили корабли береговой охраны. Но они не смогли обнаружить ни золота, ни прятавшихся в горах японцев.

Солнечным утром, Катакура, уже начинающий чувствовать прилив сил, вдруг вспомнил о кодексе самурая. Он лежал на бушлате погибшего русского моряка и бесстрастно рассматривал ослепительно-голубое небо.

– Кацуо сан, – сказал он, – я не выполнил задания и должен умереть.

Лоцман, вернувшийся от крошечного водопада с двумя касками кристально-чистой воды, пристально посмотрел на юношу.

– Нет, Якумо, ты выжил не для того, чтобы умирать. У тебя будет новое задание. Говорю тебе это, поскольку я старше по званию и теперь я твой командир.

Якумо некоторое время молчал, потом сказал:

– Хорошо, Кацуо сан, я готов выполнить любое задание, если оно принесет пользу моей Родине.

– Надо будет убедиться, что русские прекратили поиски, и тогда ты поплывешь в шлюпке к нашим островам. Добраться до них будет нелегко, поскольку нас могут искать не только русские, но и американцы.

– А как вы?

– Я буду ждать твоего возвращения.

– Но это случится не скоро.

– Ничего. Я буду ждать сколько нужно. У меня есть оружие и патроны, бинокль, а уж на крайний случай, я попробую выйти на местных жителей, которые недовольны властью. Но, думаю, этого не понадобится.

– А если вас найдут русские?

– Тогда моя смерть будет достойна звания самурая. И еще… – Лоцман на мгновение задумался. – Запомни, сынок, вот что: спрятанное нами золото – это не все, главное богатство лежит на дне. Я уверен, что русские в бою не могли погрузить на шлюпки все золото, а наши подводники сумеют его поднять. Ты должен доплыть!

11. На склонах Авачи

На следующий день Нил проснулся в девять часов. Станислава уже не было – ушел в город по своим делам. Нил умылся, сделал зарядку и сел за рукопись. В обед вернулся Станислав, слегка огорченный.

– Говорят, Йонас уехал на пару дней на какой-то свой объект, а транспорт до Мильково только через три дня идет. Что делать? Йонас ведь только ночь разрешил переночевать. Характер у него, сам знаешь, какой!

– Что делать, что делать? Ночуй нелегально. Все равно, говоришь, Йонаса не будет. А я, если что, отоврусь, мол, не знал, как он там порешил.

– И то верно, – облегченно вздохнул Станислав. – Слушай, сейчас видел, мужик вот такую корзинищу грибов тащил откуда-то. Может, тоже рванем? Я место классное знаю, там всегда белые росли.

Нила не надо было долго уговаривать, он с детства любил собирать грибы, да и в подмосковные леса они частенько с отцом выбирались побродить, особенно осенью, с ее прохладой и живописными красками. Николай за грибами идти отказался. Сказал, что пока нет хозяина, он хоть поспит как следует.

Сели на рейсовый автобус, идущий в аэропорт Елизово, отъехали немного от города и вышли на шоссе возле лесистого склона Авачинского вулкана.

– Пойдем по этой тропе влево. Здесь в березняке всегда белые попадались, – указал Станислав.

Они вошли под сень низкорослых корявых берез, и Нил тут же увидел плотную, слегка погрызенную улиткой шляпку боровика.

– С почином, – одобрил Станислав и тут же сам нашел аж три красавца-гриба.

Дело пошло. Грибов было много. Попадались и подберезовики, и сыроежки, но брали только белые. Тропинка забирала немного вверх и вскоре вышла на небольшую отлогую поляну.

– Во, глянькось, кто-то нас уже здесь опередил, – Станислав указал на стоящий под березой мотоцикл.

– «Хонда». У хозяйки такой, – Нил пошел к мотоциклу, чтобы получше рассмотреть заморскую диковинку, но тут же смущенно извинился, увидев неподалеку Лию и еще одну, незнакомую ему девушку. Сидя на широком полотенце, они ели бутерброды с ветчиной и запивали их импортным бутылочным пивом.

– Хорошо вы здесь устроились, – сказал, подходя, Станислав.

– Ой, кого я вижу! Стас, ты ли это? – воскликнула Лия, вставая.

– Я. Здравствуйте! – Станислав подошел и поцеловал обеим девушкам руки.

– Опять приехал в наши края собирать золото-бриллианты?

– Скажешь тоже. Золото, бриллианты! Если нормальный кристалл горного хрусталя найду, и то слава Богу.

Лия обернулась к подруге.

– Это Нил – писатель из Москвы, а это Станислав – известный коллекционер минералов, а еще он ювелир. Украшения делает – загляденье! Познакомьтесь – Катерина, моя подруга.

– Пива хотите? – Катя протянула нераспечатанную бутылку.

– Благодарствуем. – Станислав открыл металлическую пробку, нажав на нее снизу подушечками больших пальцев.

– Ну, ты молодец, – похвалила Лия, – все такой же сильный. – Обернувшись к подруге, спросила: – Правда, он на Дикуля похож?

– Ага, – ответила та, восхищенно посматривая на пришедших.

– А грибов вы что-то немного набрали, – Станислав заглянул в аккуратный кузовок. – Мы только пришли, а смотрите у нас сколько!

– Да и мы недавно приехали, – сказала Катерина и протянула Станиславу свою бутылку. – Хотите?

– Да нет, спасибо.

– Берите, берите. Я пиво не люблю, просто меня жажда мучает.

– А здесь неподалеку родник есть. Могу проводить, – предложил Станислав.

– Ой, проводите! – Катерина с готовностью встала. – Пойдешь, Лия?

– Нет, я отдохну, сходите сами, – и, провожая парочку взглядом, добавила: – Ну, старый ловелас расправил перья. – Немного помолчав, снова заговорила. – Нил, я давно хотела спросить, у вас брата не было?

– Нет, разве что двоюродный. А почему вас это так интересует?

– Вы очень похожи на одного человека… Его уже нет в живых. Когда-то я очень любила этого парня. Собственно, из-за него и оказалась на Дальнем Востоке.

– А мне Йонас говорил, что вы сюда вместе с ним приехали из Прибалтики. Вы литовка?

– У меня много чего намешано. – Лия задумалась. – Да, теперь я уверена, что с тем парнем у нас была настоящая любовь. А тогда этого не понимала. Как говорится, что имеем – не храним, потерявши плачем…

– Как его звали, того парня?

– Александром. Я даже испугалась сначала, увидев тебя. Уж очень ты на него похож.

Нил пожал плечами, не зная, что ответить, потом дурашливо произнес:

– Ты так красива, что быть похожим на того, кого ты любила, уже высший кайф.

– Не ерничай, – попросила Лия. – Лучше представь себя, сильного и смелого, но еще талантливого как Высоцкий. Все через край – только вы, русские, так можете. И вам – все сразу без отказа. И я не смогла отказать… Потом мы с Сашей собирались пожениться, да я что-то все тянула, сомневалась, не рано ли… Хотелось еще пожить свободной жизнью. Потом Йонас сказал, что он далеко-далеко на Сахалине сколотил артель по добыче морской капусты, что коллектив у них молодежный, природа кругом замечательная, быт налажен и денег они зарабатывают много. Словом, все прекрасно. Поедемте со мной, говорит, не пожалеете. Мы с Сашей и клюнули… Конечно, все оказалось не так: в бригаде половина подонков, да и все остальное не соответствовало словам Йонаса, кроме природы, естественно. А потом Саша утонул. За капустой они уходили по двое, по трое в лодке. Вблизи берега капуста была уже сильно выбрана, и им приходилось уплывать за дальний мыс, где берег сплошь состоит из скал. Йонас был главным и выжимал из людей все соки. Они ныряли в любую погоду, лишь бы вода была достаточно прозрачная, правда, и сам, Йонас, трудился наравне со всеми. Я всегда оставалась на берегу – работала на сушке капусты, хотя мужики чередовались по сменам: день ныряют, день сушат. А тот вечер никогда не забуду… Был красивый закат над горами, и вода в море казалась желтой. И вдруг на чистом небе с юга стало нарастать черное облако. Оно двигалось быстро, так, что мы не успели как следует прижать бревнами ряды уже почти высохшей капусты. Вскоре приплыла одна лодка, и ребята стали помогать нашей бригаде укреплять палатки, которые уже во всю трепало налетевшим шквалом. А Йонаса и Саши все не было… Они в тот раз работали вдвоем. Ребята с первой лодки говорили, что они давали Йонасу знак уходить, но он их не слушал. Короче… Потом вернулся один Йонас и сказал, что их лодка разбилась о скалы, а Саша утонул. Все так просто… Только что был самый дорогой для тебя на свете человек, ел с тобой из одного котелка, пел песни у костра. И все – его нет. Нашли Сашу на следующий день. Он был здорово изуродован о скалы. Похоронили его прямо на берегу. Так и лежит он сейчас там, смотрит на море с горы. Я же уехала с Йонасом на Камчатку. А что было делать? Возвращаться в нищую коммуналку? Спросишь, ну, зачем же с Йонасом. А куда мне было деваться? Я ведь осталась, Бог знает где, совсем одна. Тогда подумалось, может быть, мы в нем ошибались, он, в общем-то, делал все разумно, не будь его железной дисциплины, никто бы не заработал денег, ведь за тонну сухой капусты платили гроши. А со мной он вообще всегда был очень ласков…