Текст книги "Земля – Паладос"

– Почему не пьют? – нетрезво усмехнулся Исаак.

– А как же запрет Церкви?

– На путешественников запреты не распространяются. А я сейчас в дороге, – объяснил Исаак.

Девушка посмотрела на него с еще большим удивлением, и рыжий следователь почему-то почувствовал себя неловко, словно его застали за каким-то крайне неприличным занятием.

– Понимаете, у меня боязнь безвоздушного пространства и аллергия на синий цвет. А тут в открытом космосе и в такой компании. – Исаак скосил глаза на примолкшего спута. – Вы поймите, если не эль, я просто сойду с ума, а кому нужен свихнувшийся священник? И потом, вы знаете, насколько полезен эль для человеческого организма?

Девушка покачала головой.

– Принесите кружечку, и я вам расскажу, – пообещал священник.

– Вот уж не думал, что ты знаешь о том, что запрещено и разрешено священникам света второго и третьего тысячелетия, – восхищенно выдохнул спут, стоило только бортпроводнице отойти в сторону.

– С чего ты взял, что я это знаю? – не понял рыжий следователь.

– Ты же сам сказал, что в дороге запреты Церкви смягчаются. Эти запреты и разрешения не имеют отношения к служителям Церкви Света, но были широко распространены в…

Исаак схватился за голову и завыл:

– Прошу тебя – помолчи.

– Но это же информация, – удивленно выпучился Антрацит.

– Это ненужная, лишняя информация, – зарычал Исаак. – Пойми же, мой синий друг, я – не ты. Я примитивное существо со своими примитивными потребностями. Я хочу выпить и забыться, а меня гонят на другой конец галактики, и ты еще трещишь без умолку. А я хочу только выпить и подремать.

– Маслоу, – констатировал Антрацит.

– Чего? – не понял Исаак.

Спута снова понесло.

– Была такая школа психологии. Это еще до того, как психологию признали лженаукой.

– Земля, второе тысячелетие, – пробормотал Исаак и тут же мысленно отругал себя за длинный язык.

– Нет, – радостно подхватил Спут. – Земля, третье тысячелетие. Эта психологическая школа возникла в третьем тысячелетии. Принято считать, что она основывалась на трудах некоего Абра Хама Маслова, но это спорные данные. Именно благодаря последователям этой школы, а также школы некоего Анна Зиг Муда Фрейна в двадцать седьмом веке психологию признали лженаукой. Позднее, в двадцать восьмом столетии…

На счастье Исаака, вновь появилась стюардесса. Священник-следователь подхватил кружку и сделал мощный глоток. Прохладная пьянящая жидкость ринулась внутрь, расслабляя и успокаивая.

– Вы обещали рассказать о пользе эля, – мило улыбнулась девушка.

– Да-да, конечно, – кивнул Исаак и повернулся к спуту: – Извини, дружище, но даме требуется информация, а дамам отказывать неприлично.

– Почему неприлично?

– Это я тебе потом объясню.

– Но как же психология?

– И психология потом, всё потом, – Исаак похлопал инопланетянина по плечу, обернулся к девушке и принялся вещать так, как вещают искусные актеры или политики, но никак не священники-следователи Церкви Света.

Тело давно уже пришло в нормальное состояние. Габриель понял это, когда смог без последствий для самочувствия напрячь и расслабить каждую мышцу. Однако вида не подал. Зачем противнику знать, что он может в любой момент вскочить на ноги и легко уложить несчастного Топора?

Насчет «легко уложить» священник слукавил. Легко бы получилось вряд ли. Именно поэтому он уже четверть часа прикидывал, в какой момент лучше подскочить и ударить. Собеседник говорил много и по большей части ни о чем. Предавался воспоминаниям детства, отрочества и юности, потом вернулся к лучевой конструкции и закопался в технических пояснениях.

Габриель не слушал. Он считал шаги. Пять шагов вправо, шаг на разворот, пять шагов влево, еще шаг на разворот. Бить надо на развороте, значит, вскочить за мгновение до того. Причем вскакивать тогда, когда на него не смотрят. Например, когда Топор закатывает к потолку глаза. Определить этот момент не составит труда. Священник давно уже обратил внимание на манеру крысолова говорить что-то, повышая тембр голоса, и заканчивать реплику глазами к небу и тяжелым вздохом. Теперь осталось только дождаться нужного момента, когда глаза закатятся за мгновение до разворота.

Увлеченный своими мыслями, Габриель напрягся, готовый ринуться вперед. Но планам не суждено было сбыться, несмотря на тонкий расчет священника. Топор резко остановился, прервав себя на полуслове, и пристально посмотрел на Габриеля. Вместе с изобретателем на представителя Церкви Света скосилось и лучевое изобретение.

Неправда, что оружейный ствол смотрит угрожающе, или бесстрастно, или еще как, мелькнуло в голове следователя. Это всё придумки беллетристов и сходящего с ума воображения. Просто человек, на которого наводят ствол, чувствует себя не очень-то весело, вот и очеловечивает оружие.

– Ты это… – Топор повел стволом своего изобретения, – того… в смысле без глупостей.

– В смысле? – осклабился священник.

– В смысле драк устраивать не будем.

– Я и не собирался, – Габриель миролюбиво улыбнулся, потянулся и неторопливо поднялся на ноги.

– Ну-ну, – кивнул Топор.

По глазам изобретателя было видно, что священнику он не поверил.

– Ты пойми главное, – поспешил объяснить он, глядя, как Габриель разминает ноги. – Я не враг. И ты не враг.

– А кто враг? – словно между делом поинтересовался Габриель. – И потом, я на тебя не набрасывался, свои изобретения на тебе не испытывал. И в бессознательном состоянии тебя на дальние расстояния не перетаскивал.

Священник поглядел в глаза собеседнику. Тот опустил излучатель и насупился. По всему было видно, что Топор обижен. С другой стороны, стало ясно, что нападать он не собирается. И расстройства по первому поводу Габриель испытывал явно меньше, чем радости по второму.

Изобретатель засопел, словно собираясь что-то сказать, но промолчал. Только фыркнул, крякнул, выдал еще парочку нечленораздельных звуков и умолк. Священнику стало чуть более совестно, он хотел уже было извиниться, не очень понимая, за что, но Топор снова засопел и на этот раз разразился тирадой:

– Во-первых, не на дальнее расстояние. Всего-то в подвал спустил.

Он прервался, но только для того, чтобы еще раз обиженно посопеть. Не дав Габриелю вставить и слова, порывисто продолжил:

– Во-вторых, я ничего ни на ком не испытывал. В-третьих, хороших людей здесь давно уже не осталось, а на плохих лучше нападать первым, пока тебя не прибили. Кто знал, что здесь окажется священник, а не эти…

Последние несколько сапов вышли совсем уж натужными и не столько грозными, сколько смешными.

– И вообще, я тебя спас.

– Ты?

– Да.

– И от кого же?

– От них, – Топор кивнул куда-то в сторону. – Пока ты со своей пушкой за монитором наблюдал, четверо тварей к тебе с тыла подбирались.

– Хм-м. Интересно, и почему я их не засек?

– Да потому, что они за титановыми ящиками прятались, а ящики эти сигналы сканеров отражают…

Объяснения Топора звучали убедительно и, что самое главное, искренне. Священник-следователь улыбнулся.

– Ладно, извини. Не хотел тебя обидеть.

– Не хотел, – передразнил успокоившийся изобретатель. – Уволокли его… на дальние расстояния… Надо было там оставить. Там как раз сейчас какая-то дрянь ходит.

Внутри похолодело. Габриель почувствовал, как лоб покрывается испариной.

– Какая дрянь?

– Да ты особенно не суетись. Он хоть и синий, как утопленник, и страшный, как сороконожка, но мелкий. Один точный выстрел – и всё!

– Синий, – Габриель облегченно вздохнул. – Это не враг. Это спут.

– Кто? – не понял Топор.

– Спут, представитель одной очень известной инопланетной расы. Ты что, – искренне удивился Габриель, – спутов никогда не видел?

Топор покачал головой.

– Счастливый, – искренне позавидовал священник. – Пойдем наверх, познакомлю.

Свет ударил в лицо так ярко, что стало больно смотреть. Габриель зажмурился, но только в первый момент – спустя несколько секунд глаза адаптировались. Топор, напротив, щурился, опускал голову, прикрывал лицо ладонью, второй рукой хлопая себя по карманам. Наконец достал очки с темными стеклами и, поспешно надев, немного расслабился.

– Последнее время чаще всего прячусь по подвалам. Редко выхожу на свет, отвык, – пояснил изобретатель. – Снаружи опасно.

– А внизу? Нет?

– Внизу тоже опасно, – пожал плечами Топор. – Но дома и стены помогают. Верно?

Ответить Габриель не успел. К ним вразвалку приближался спут. Видом своим он сейчас больше всего напоминал мыльный пузырь – синий и надутый.

– Ты меня очень расстроил, – выпалил он и застыл в ожидании реакции.

– Это Топор, – представил Габриель. – Это 100 ГЦ.

– Вообще-то мое полное имя 100 градусов по Цельсию, – быстро вернулся к привычно трескучему состоянию спут, – но…

– Но, пожалуйста, обойдемся без длинных историй, – прервал священник-следователь.

– А с тобой я не разговариваю, – с достоинством сообщил 100 ГЦ. – Мало того что не научился выражать свои мысли, не в состоянии объяснить, чего хочет. Мало того что всё время обрывает меня на полуслове, так еще и уходит неизвестно куда. И даже не предупредил. Я уже подумал, что задание мое завершилось…

Священник повернулся к Топору. Взгляд его за темными стеклами угадать не удалось, но отвисшая челюсть говорила о многом.

– Это спут, – со злорадством, недостойным священника Церкви Света, пояснил Габриель. – Типичный представитель.

Космопорт выглядел довольно паршиво. Небольшой, основательно замызганный. В конце зала горел старомодный светящийся рекламный щит с изображением шахтера в допотопном костюме. У шахтера фальшиво светилась белозубая улыбка, а рядом с ним моргала надпись «Добро пожаловать на Паладос». Причем несколько буковок почему-то не горели, отчего надпись выглядела загадочно.

Картинка вырисовывалась весьма прискорбной. Впрочем, если развлечения здесь выдержаны в том же допотопном духе, то это может быть интересно. Дремучая экзотика.

Утешив себя такой мыслью, Исаак потопал к контрольному пункту. Проблем с таможней не возникло, так как самой таможни толком не было. Просто под мерцающей надписью, подвешенной, видимо, вместе с рекламным щитом сотни лет назад, стоял скучающий дядька в форме.

– Оружие, наркотики, драгоценности…

– Отсутствуют, – закончил рыжий.

– А жаль, – вздохнул таможенник, – могли бы договориться.

От подобного Исаак слегка растерялся, но взял себя в руки и попытался принять серьезный вид.

– О чем вы? Я же священник, – голос прозвучал фальшиво. Оставалось только надеяться, что лицо сохранило благостность и солидность. Впрочем, лицу Исаак доверял меньше, чем голосу.

Таможенник покосился на следователя равнодушно. Пожал плечами.

– А что, священник не человек? Проходи. Не задерживай.

Исаак двинулся вперед, за спиной притормозил Антрацит.

– Имя, номер, – так же бесстрастно вопросил таможенник.

– Простите? – не понял спут.

– Шучу, – ухмыльнулся таможенник, и рыжий следователь понял, что это первая эмоция, которую он увидел на лице паладосийца. – Добро пожаловать на Паладос.

В городе было чище, чем в космопорте, но ожившая древность здесь словно напитала воздух. Создавалось впечатление, что когда-то давно возведенная столица планеты умерла для всякого рода строителей, архитекторов и прочих гениев инженерной мысли. Будто бы люди, равно как и представители других цивилизаций, забыли, что здесь можно что-то построить или хотя бы отремонтировать. Возможно, так оно и было на самом деле.

Исаак со смешанным чувством поглядел на спута и решил всё же не уточнять у синего попутчика подробности местной истории и географии. Во всяком случае, до той поры, пока эти подробности не станут жизненно важными.

Главный город забытой богом и строителями планеты светился всё теми же допотопными рекламами, вывесками и табличками. Правда, среди абсолютно идиотских встречались и весьма приятные. Например «Кафе-бар». Причем у этой надписи светились все буквы, а даже если б вдруг перестали светиться все разом, то огромную пивную кружку Исаак не пропустил бы никак.

Ноги сами понесли к заведению, и рыжий священник не стал противиться рефлексу.

– Думаю, – подал голос спут, – нам сперва нужно отправиться к местному правительству и выяснить…

– Неправильно мыслишь, – благосклонно отозвался Исаак. – Для начала надо выпить.

– Зачем? – заморгал спут.

– То есть как… Здоровье поправить.

– Ты говорил, что у тебя боязнь безвоздушного пространства, но мы уже не в космосе.

– В космосе, дружище, в космосе. Планета – тот же космолет, только побольше и естественного происхождения. И он точно так же несется через безвоздушное, темное, страшное… И потом – ты забываешь про аллергию на синий цвет. Пока ты рядом, я буду пить.

– А если я уйду? – заинтересовался Антрацит.

– Я всё равно буду пить, – пожал плечами священник-следователь. – Только никто не будет задавать мне идиотских вопросов.

До бара оставалось совсем немного, и он ускорил шаг. Антрацит еле поспевал следом. Даже запыхавшийся, он не мог противиться своей природе.

– А как же задание? – сделал он последнюю попытку. – Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

– У тебя устаревшие данные. Записывай в свой блокнот, на подкорку или куда вы там пишете… фиксируй важную информацию: не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра. Или вот… Работа не… впрочем, это тебе пока рано. Идем.

И он толкнул тяжелую деревянную дверь.

Глава 7

«До чего я дожил?»

Этот вопрос терзал рыжего священника-следователя Церкви Света крайне редко и относился к ряду вопросов, ответа не имеющих. Что произошло раньше: курица или яйцо? Кто убил Цезаря? Кто такой этот самый Цезарь? До чего я докатился? Как жить дальше? Подобные штуки приходили в рыжую голову на той редкой стадии опьянения, когда становится грустно за прошлое, страшно за будущее и хочется поплакать о настоящем.

Посетителей в питейном заведении было немного. Пара завсегдатаев в зале, бармен по ту и спут по эту сторону барной стойки. Исаак поманил бармена.

– А что, дружище, плесни-ка еще по рюмке. Могешь?

Бармен повел плечом и выставил на стойку три рюмки.

Сперва Исаак подсадил на алкоголь спута. Антрацит сопротивлялся как мог, но обещание массы новой информации подействовало на синекожего инопланетянина. После третьей рюмки спут раздухарился, после пятой приобрел странно лиловый оттенок, чем немало напугал собутыльников. После шестой сообщил, что без алкоголя больше никогда не сможет медитировать, и завис.

Третьим стал сам бармен. Этот был явно не прочь выпить за счет клиента, и долго уговаривать его не пришлось. Хотя дежурную фразу: «Я на работе» – он произнести успел… пока протирал пыльную бутылку. Сейчас жидкости в бутылке осталось меньше половины.

Бармен поднял пузатый сосуд темного стекла и бережно принялся разливать мутноватую жидкость по рюмкам.

– Могу, – прокомментировал он свои действия. – Если клиент платит, почему не смочь.

– Не знаю, – пожал плечами Исаак. – Обычно людей смущает то, что я в рясе.

– Не на Паладосе, – покачал головой бармен и закупорил бутылку. Пробка с недовольным скрипом втиснулась в узкое темное горлышко. – Здесь у нас на чин не смотрят. Есть деньги – живи, как хочешь. Нет денег – живи, как получится.

– На Земле иначе, – вздохнул Исаак. – Если священник, то будь добр соответствовать. Если полицейский… если… да кто угодно. Кругом камеры наблюдения, каждое движение записывается. Попробуй не посоответствуй статусу, и всё: проблемы обеспечены.

Бармен поднял рюмку и покосился на спута. Исаак перехватил взгляд и пихнул Антрацита в бок. Тот сидел с закрытыми глазами, растопырив все шесть конечностей, и молчал, чего за спутами отродясь не наблюдалось. На беспардонный тычок спут только блаженно улыбнулся, но глаз не открыл.

Исаак махнул рукой, поднял рюмку и, чокнувшись с барменом, выпил.

– Не знаю, – продолжил тот, ловко убирая рюмки. – Я Землю только на картинках видел в журнале. У нас ее не любят, но это вслух только. А так все спят и видят, как бы туда слинять. На периферии вот мечтают сюда, в столицу, перебраться, здесь мечтают с планеты свалить. Лучше, конечно, на Землю. А на Земле куда мечтают?

– Кто как, – задумчиво протянул Исаак. – Я вот неделю назад никуда не хотел. Сейчас, может, мечтаю здесь остаться. А как протрезвею, может, снова на Землю захочу.

– Там хорошо, где нас нет, – философски заметил бармен. – Еще по одной?

Исаак кивнул.

– Только спуту не наливай. С него хватит.

Бармен налил в две рюмки, поднял свою.

– За то, чтобы оставаться самим собой.

Собравшийся было выпить Исаак поперхнулся и отставил рюмку.

– За это пить не буду.

– Почему?

– Потому что я не хочу быть тем, кто я есть. Я не хочу быть священником. Мне не нравится.

«Зачем я это говорю?» – пронеслось в голове, но тут же и вылетело.

– Зачем тогда становился священником?

– Священником-следователем, – поправил Исаак и заглотнул содержимое рюмки. – Ты уверен, что это коньяк?

Вместо ответа бармен просто протянул бутылку:

– Читай.

– Это же не по-нашему!

– Тут написано, что это настояно на буке. Значит, коньяк.

– Сам ты бук! Коньяк настаивается не на буке, а в дубе. Точнее, в дубовых бочках. Кажется.

– За это стоит выпить, – тонко намекнул бармен. – Так чего ж ты стал священником, если тебе не нравится?

Чего он стал священником? Исаак горько вздохнул, положил руки на стойку и водрузил сверху голову. Взгляд у священника-следователя стал пустым и печальным.

– А меня кто-нибудь спрашивал? Мои добрейшие родители, которых я никогда в глаза не видел, оставили меня на ступеньках часовни. Я вырос в Церкви, среди священников. Кем я мог стать?

Бармен посмотрел на клиента-собутыльника с новым интересом. Но не нашел что ответить и пожал плечами. Исаак опечалился еще больше.

– Они сделали из меня священника-следователя. Обеты, запреты, правила. То не делай, сюда не ходи. А я хочу радоваться жизни. Развлекаться. Что в этом плохого? Все развлекаются. Ты видел утконоса? Вот шутка так шутка. А павлин? Разве это не издевательство – обрядить курицу в яркие перья, но оставить ей куриные мозги? А мне говорят, что я священник и не могу пить или перекинуться в карты. Потому что я должен являть собой пример праведности. А я разве не являю? Я же не убиваю, не краду, Призраков, как и учили, ненавижу всем сердцем. Даже отца с матерью почитаю, хоть они меня и бросили. Я не желаю жены ближнего своего. Да и зачем, когда вокруг столько незамужних дамочек? Но к ним клеиться почему-то тоже нельзя. Хотя в священной литературе об этом ни слова. И почему я должен это терпеть? Я и так праведник. А если мне не дадут выпить, стану святым. Давай по последней, и я пойду.

– Куда?

– К вашему начальству. Где у вас тут местное правительство?

– А тебе зачем? – глаза бармена загорелись любопытством, словно масла в огонь плеснули.

– Надо, – уклончиво отозвался Исаак. – Я ж к вам по делу прилетел, а не пить тут с тобой.

– Что за дело?

– Секрет, – твердо заявил Исаак.

Бармен еще подлил в рюмку и сказал:

– Я очень хорошо умею хранить секреты.

– Точно?

– Абсолютно точно! Ни единой душе!

– Ладно, – Исаак влил в себя спиртное, сузил глаза и прошептал: – Призрака буду ловить.

– Призрака? Да ладно заливать!

– Да, настоящего Призрака. Он тут у вас давно безобразничает, вот я и приехал разобраться.

С этими словами Исаак медленно сполз с высокого барного стула. Предмет меблировки опасно накренился, грозя упасть на пол и уронить седока. Но рыжий следователь удержался. Какое-то время стул и священник, замерев, подпирали друг друга, составляя странную шаткую конструкцию. Скрипнуло. Исаак неимоверным рывком развернулся и в панике вцепился в стул, опасаясь, что тот всё же рухнет. Но звук к мебели отношения не имел. Скрипнула дверь, впустившая нового посетителя. Клиент окинул помещение беглым взглядом. Когда глаза его зацепились за обнимающегося со стулом священника, на губах возникло легкое подобие улыбки. Вновь прибывший двинулся к стойке.

Рыжий вдруг понял, что готов спорить. Готов поставить десять… даже сто против одного, что клиент идет сюда не для того, чтобы выпить, а совсем по иному поводу. И повод этот – не бармен и не медитирующий спут.

Незнакомец приближался не спеша, словно не шел, а нес свое достоинство. Исаак распрямился, оставив в покое стул, оперся спиной о стойку и принялся разглядывать нового клиента. Тот был среднего роста, среднего телосложения, с абсолютно не запоминающимся лицом. Из деталей Исаак смог бы запомнить, пожалуй, только короткие черные волосы, торчащие ежиком, и строгий костюм странного покроя.

– Здравствуйте, брат Исаак, – казенно улыбнулся приблизившийся вплотную незнакомец.

– Вы меня? – священник сделал круглые глаза.

– А вы видите здесь еще кого-то, кто мог бы быть следователем Церкви Света? Не валяйте дурака. Мы можем поговорить?

– Когда?

– Сейчас.

Едва начавшийся разговор становился Исааку все менее приятен. Ему вообще не нравилось что-то не понимать. Обычно за свое непонимание он получал нагоняй от старших братьев. Теперь же неизвестна была даже степень риска, и это нравилось еще меньше.

– Сейчас я не могу, – уклончиво ответил он. – Мне нужно встретиться с местным управлением. Я как раз собирался туда. Это срочно.

– Не поймите меня превратно, – голос незнакомца звучал безлико, под стать внешности, – но мне нужно поговорить с вами до того, как вы туда попадете. И это не менее срочно. Я искал вас с тех пор, как вы приземлились и проскочили мимо наших людей на таможне. Не знаю, как вам это удалось, но я потратил на поиски несколько часов. Думаю, это дает мне право на разговор, который займет у вас несколько минут.

Ровный бесстрастный голос завораживал. То ли незнакомец владел какими-то хитрыми гипнотическими методами, то ли выпитое мешало сосредоточиться. Исаак тряхнул головой и пристально посмотрел на собеседника. Ничего, за что бы мог зацепиться взгляд, он не увидел. Словно перед священником стоял манекен. Исаак понял, что, если потом кто-то спросит, он не сможет ни объяснить, ни даже описать, с кем говорил.

– Кто вы? И что вам, в конце концов, нужно? – рассердился рыжий священник.

– Я представляю местную организацию техномагов, – легко отозвался незнакомец. – Теперь мы можем побеседовать?

Исаака качнуло. Значит, техномаги. Алкоголь немного выветрился из головы. Мысли очистились, насколько это было возможно. При всей нелюбви к родной Церкви он всё же оставался священником, поэтому техномагов, составляющих прямую конкуренцию Церкви Света, любил еще меньше. Эта организация зародилась не так давно и активно пыталась завладеть той властью, какую имела Церковь. При всех стараниях техномагов это было невозможно. За Церковью стояла многолетняя история, полная солидных свершений, за магами – только попытки что-то совершить. Чтобы иметь претензии на власть, требовалось действовать, и техномаги не упускали такой возможности.

Повод выйти на Исаака у техномагов мог быть только один – его задание. Инструкций по этому поводу, как показалось следователю, он не получал, а если и получал, то успешно прослушал.

– Хорошо, – рыжий решил плыть по течению. – Говорите.

– Если можно, не здесь.

Исаак нахмурился, и техномаг поторопился объясниться:

– Снаружи мое авто.

Несмотря на старомодность местной жизни и архаичность употребленного техномагом названия, «авто» оказалось шестиместным летательным аппаратом самого последнего поколения. Техномаг остановился у распахнувшейся дверцы, пропуская Исаака вперед. Священник, нехотя подставив спину, полез внутрь. Впрочем, ничего такого не произошло. В спину никто не ударил, и внутри его не заперли.

– Могу я поинтересоваться, что вам нужно?

Было очевидно, что техномаг и сам готов рассказать «что нужно», затем сюда его и притащил. Но рыжий решил, что первое и последнее слово в этом разговоре останется за ним, чтобы техномаг не чувствовал вседозволенности и не считал себя победителем. Если судить по неизменившемуся выражению лица собеседника, то его это нисколько не тронуло.

– Всё очень просто, – кивнул техномаг, переходя к делу. – Нам известно, что вы прилетели сюда с определенным заданием.

– Это не новость, – пожал плечами рыжий. – Священник-следователь вряд ли попрется через всю галактику без «определенного задания».

– Мы осведомлены и о том, что именно вы должны расследовать серию убийств, в которых предположительно замешан Призрак. Не так ли?

Техномаг был предельно серьезен. Посмотрев на него, Исаак закашлялся. Хорошенькие новости, если это на самом деле так, а не шутка. Собеседник ухмыльнулся, истолковав реакцию рыжего следователя по-своему.

– Вот видите, мы всё про вас знаем. Более того, я не стану скрывать, источник информации – ваше начальство. Вас это удивляет?

– Меня удивляет, что вы до сих пор ничего не сказали по сути. Что вы от меня хотите?

– Содействия, – коротко бросил техномаг.

– Насколько мне известно, это вы должны содействовать следствию, – схватился за слово, как за соломинку, Исаак. – Предоставлять необходимую информацию и…

– И именно это я вам и предлагаю. Ведь вы ничего не знаете об этом деле. Совершенно. Все инструкции и вводные, которые выдали вам на Земле, ничтожны. Между тем, мы находимся здесь с самого начала и владеем если не ситуацией, то информацией. На введение вас в курс дела уйдет неделя, не меньше. Неделя упущенного времени. За это время может случиться черт знает что. Так не будем его терять.

– Кого?

– Время, время, дорогой мой, – казенно улыбнулся техномаг. – Давайте так: мы ведем дело, периодически снабжаем вас материалами, по которым вы можете составить отчет для своего начальства, а вы нам не мешаете. Сидите, пишете отчеты и всё. Занимайтесь чем хотите. Можете осмотреть достопримечательности, можете вернуться в бар, можете отправиться в бордель. Совсем рядом есть очень неплохой.

Исаак поморщился.

– Вы предлагаете такое священнику Церкви Света?

– Я предлагаю это Исааку Лимору Фрэнсису Брауну. Я уже просил вас: не валяйте дурака. У нас на вас очень подробное досье. А бордель и в самом деле хороший. И финансовых проблем у вас не будет, мы берем это на себя.

«Интересный оборот», – мелькнуло в голове. Мысли давно уже скакали диким галопом. Кто и чего от него хочет? Как ему себя вести? Что делать? Пойти напиться, а через недельку протрезветь и написать отчетик для отцов Церкви?

– Хотите меня купить? – прищурился Исаак.

– Нет, что вы! Просто содействуем Церкви Света, как и предписано договором.

– Хорошо, – кивнул священник-следователь. – Чего вы хотите от меня за такое «содействие»?

Собеседник отшатнулся, на лице его впервые проявилось хоть какое-то проявление эмоций. Хоть и наигранное, но раньше и такого не было.

– Ничего. Я же сказал, мы не мешаем вам, вы не мешаете нам, и всё.

– Значит, за то, что я буду развлекаться за ваш счет и писать отчеты по выполненной вами работе, вы проведете за меня следствие? – Исаак сам поразился проскочившей в голосе жесткости.

– Совершенно верно. И еще – пожалуйста, отложите свой поход к местному губернатору на несколько дней, ну и когда будете писать отчеты, отметьте, что следствие ведется при всесторонней поддержке техномагов. Это ведь на самом деле так.

– Я подумаю, – Исаак повернулся к выходу.

– Подумайте. Где вы остановились?

– Пока нигде.

– Тогда позвольте предложить вам чудесный отель. По меркам Земли, конечно, не фонтан, но здесь это лучший. Вот адрес.

Техномаг протянул допотопную визитную карточку. Исаак поколебался, но, решив, что принятые рекомендации по поводу гостиницы его ни к чему не обязывают, взял кусочек картона.

– Вот и прекрасно, – выдохнул техномаг. – Номер на ваше имя там уже забронирован. Туда же доставят необходимые для вашей работы материалы. И в течение получаса на ваш счет поступит достаточное количество кредитов, чтобы вы ни в чем не нуждались.

Собравшийся выйти Исаак замер.

– Откуда вы взяли номер моего счета?

– Я же говорил, – приклеил очередную улыбку техномаг. – У нас обширное досье.

Спут сидел в баре на том же месте, где его полчаса назад оставил священник-следователь. Он снова поменял цвет, став бледно-голубым. Антрацит больше не медитировал, а держался за голову четырьмя из шести конечностей. Вместо рюмки перед несчастным сборщиком информации стоял стакан с водой. Рядом со стаканом заботливая рука бармена выложила какие-то капсулы.

– Выпей, полегчает.

Спут оторвал от разламывающейся головы одну конечность, сгреб со стола пилюли и заглотнул всю горсть разом. После того как опустошенный стакан вернулся на стойку, спут снова обхватил голову четырьмя лапами и сокрушенно вздохнул.

– Похмелье? – поинтересовался Исаак вместо приветствия.

– Почему ты не сказал, что будет плохо? – обиженно поинтересовался Антрацит.

– Ты же информацию собираешь? А информация добывается и личным опытом. Вот тебе опыт. Чем лучше вечером, тем хуже утром. Закон сохранения. Странно только, что так быстро.

Спут болезненно поморщился.

– Ничего странного. У нас другой метаболизм. Гуманоидные расы похожи процессами жизнедеятельности, но разнятся скоростью воспроизведения этих процессов. Иными словами…

– Вижу, тебе уже полегчало, – улыбнулся Исаак. Странное дело, но после того, как они вместе набрались, он начал испытывать к Антрациту симпатию.

– Где ты был? – спросил спут.

– Потом расскажу, а сейчас давай собирайся.

– Куда? – оживился спут.

– В гостиницу, нам тут номер привалил.

– Что это значит: привалил?

– Значит, нам повезло, и теперь у нас есть где остановиться на ночь.

– Но…

– Никаких «но», вперед, и всё. Гостиница, душ, пиво и спать.

Но мирным планам рыжего не суждено было сбыться. На выходе из бара священника и его говорливого попутчика ожидала группа икс-ботов. Три типичных представителя расы роботов.

– Священник-следователь? – произнес один из иксов.

– Да? – остановился Исаак.

– Служба безопасности правителя Ксая.

– Кого?

– Главы Паладоса.

– Должно быть, это ошибка, – вставил спут немного растерянно, – на Паладосе нет никаких правителей. Согласно последнему изданию межгалактического справочника Федеральной информационной службы, управление этой планетой возложено на офис губернатора и планетарную администрацию. Никаких правителей здесь не может быть.

– Правитель Ксай и есть губернатор, – пояснил икс-бот.

– Если он уже губернатор, зачем ему понадобилось называться правителем? – поинтересовался Исаак.

– Этот вопрос не в нашей компетенции. Следуйте за нами.

– Что значит «следуйте за нами»?! Вы вообще знаете, кто я?

– Да, вы Исаак Лимор Фрэнсис Браун, священник-следователь Церкви Света, прибывший сегодня с Земли рейсом 234-89.001 Федеральных линий межпланетного транспорта, в сопровождении спута-регистратора с внешним именем Антрацит.

– Верно, – согласился Исаак. – Тогда по какому праву вы нас задерживаете?

– Мы вас не задерживаем, а доставляем.