Текст книги "Вторая дорога: Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера"

Два разговора, которых Жан не слышал

Первый разговор:

– Ну, и почему мальчишка еще жив? Я за что тебе, мерзавец, деньги плачу? Ты что, решил, что можешь не исполнять мои приказы? Мои?! – следует могучий удар кулаком в рыло.

– Ваша милость, ваша милость, помилосердствуйте, – раздалось с пола, – никто не ожидал, что сопляки выйдут из трактира засветло и на своих ногах. Хозяин трактира клялся, что ни разу первокурсники сами от него не уходили. Всегда их уносили его слуги, и всегда глубокой ночью. Он говорил – традиция. Мы не виноваты, мы все сделали правильно!

– Значит так, свинья. Я пошел на доклад. Молись, чтобы мне не приказали пустить тебя на корм твоим родственникам!

Второй разговор:

– Ваше сиятельство, вернулся Живчик. К сожалению, у него провал, а запасного варианта мы не готовили.

– Конечно, не готовили – это же не основная операция. Не хватало нам вспомогательные планировать, как штурм Лувра. Всего-то надо было убить одного щенка. – Седой благообразный господин с досады шлепнул ладонью по столу и продолжил: – С другой стороны, видимо, мы сами виноваты – не следовало это дело поручать простому исполнителю. Не тому его учили.

– К сожалению, когда поступил приказ на операцию, никого другого у меня под рукой не было.

– Операцию… – седой господин сделал брезгливое лицо. – Честно говоря, не нравится мне это дело, противно мальчишку резать. Но уж больно Идальго на этом настаивает, а у этого мерзавца сейчас очень перспективная позиция. Да, очень. Так что хочешь – не хочешь, а помогать надо. Пожалуй, будет лучше один раз послать специалиста и забыть об этом навсегда. Как думаешь?

– С Острова вернулся Маэстро – может, направить его?

– Не слишком ли? Хотя… Только пусть отдохнет пару недель – заслужил. Такое привез! Я лично Его Величеству представление направил! Да, пожалуй, пусть съездит – не всегда же ему подвиги совершать. И пусть Зоркий ему поможет – мало ли что…

– А с Живчиком что?

– Ну уж это не ко мне, это, мой друг, вы сами… На что-то же он годен… Так что сами разбирайтесь – у меня своих дел хватает. А вот Маэстро поставьте срок – до Рождества. И задачу поинтереснее – пусть заодно всю эту семейку обгадит. И ему так веселее, и Идальго будет полегче.

Глава IX

И началась учеба, – нет – УЧЕБА! С занятиями такой интенсивности я сталкивался только однажды, когда после института год учился на специальных курсах в Минске. Тогда за год преподаватели умудрились вбить в нас такой же объем знаний, какой в обычном вузе давали за пять лет.

Та же методика сверхинформативных лекций и изматывающих семинаров, зубодробительных самостоятельных работ. И это в эпоху позднего Возрождения, барокко – эпоху неспешную, склонную к созерцанию и размышлению, когда создавались новые науки и направления в искусстве. Как, откуда здесь смог появиться такой потогонный конвейер по производству офицеров, работающий с эффективностью, достойной двадцать первого века? И почему он прижился только в этой Академии? Ведь по численному составу она является явно самой маленькой в стране – всего семьдесят пять курсантов, по двадцать пять на курсе. И далеко не все они пойдут в армию – представители высшей знати сразу уверенно заявляют, что лейтенантский патент положат к личным бумагам и навсегда о нем забудут. Однако и они пашут на занятиях, не давая себе ни малейшей поблажки.

Кстати, безусловным неформальным лидером нашего курса стал именно такой мажор – Филипп Шарль де Бомон сюр Уаз граф Амьенский, третий сын владетельного феодала. Первый по успеваемости, лучший фехтовальщик и кавалерист, именно у него шар силы окрасился в фиолетовый цвет. А выглядел… Одно слово – красавец, с лицом мужественным, как у бюстов римских героев. Высокий рост, широкие плечи, голубоглазый блондин. Вылитый образец истинного арийца.

Он сразу отмел всякие попытки общаться с ним как со знатным вельможей. Вместе с тем у него было врожденное умение становиться центром любой компании, делая это ненавязчиво и не принижая своим лидерством. А ведь в курсанты отбирали людей незаурядных, склонных к самостоятельности. Чтобы таких повести за собой – действительно талант нужен.

Естественно, сказанное не относилось ко мне. Просто потому, что неинтересно мне было с пацанами долго общаться. Это я выгляжу, как они, но прожитые годы никуда не делись, для меня пятидесятилетний де Ри – мальчишка.

А учиться было по-настоящему интересно. Особенно меня удивили занятия по боевой магии. Две пары в неделю, нечто среднее между лекцией и семинаром. Преподаватель, полковник де Мертен, постоянно расхаживая по тренировочному залу, объяснял, что и как делать – движения, заклинания (есть и такое), ментальные посылы, но вот результат его абсолютно не интересовал. Постоянно нахваливал меня, хотя я был единственным, у кого ничего не получалось. Вот вообще ничего. В точности, как и все, делаю какие-то жесты, что-то бормочу, морщу лоб, у всех результат – у меня ноль. Но преподаватель меня хвалит – ничего не понимаю. При этом по предмету даже зачет не предусмотрен, по крайней мере в первом семестре.

Все разъяснилось через два месяца, когда преподаватель впервые встал за кафедру и произнес речь.

– Курсанты, сегодня я намерен рассказать вам, пожалуй, единственное, что мы знаем о магии достоверно. И это – безусловно установленная зависимость между умением воспроизводить магию и видеть ее проявления. Способности к магии у всех людей различны, но в нашей академии разработано заклинание, которым по вашему желанию можно увеличить или уменьшить ваши возможности ее применения. Да-да, и уменьшить, постарайтесь придерживать свои эмоции. Потому что ничего не бывает даром. Мы можем поднять ваши способности творить магию. В пределе вы можете оказывать максимально возможные для вас магические воздействия, но расплатой за это будет полная утрата возможности их видеть. То есть атакующее вас заклинание вы гарантированно пропустите.

В течение двух месяцев вы смогли выявить свои сильные и слабые стороны. И, в соответствии с установленным в Академии порядком, для вас пришло время определиться с соотношением атакующих и регистрирующих способностей. Эту коррекцию можно провести только один раз в жизни и для дальнейшего продолжения учебы вы должны в этом вопросе определиться.

После проведенной коррекции для каждого будет разработана индивидуальная программа подготовки по моему предмету, рассчитанная до окончания обучения. Сегодня суббота, ровно через неделю вы должны мне доложить о принятом решении. Решение должно быть только вашим, можете посоветоваться с курсантами старших курсов, но обращаться за советом к кому-либо вне стен Академии категорически запрещаю под угрозой немедленного отчисления. На эту неделю вам запрещена любая переписка по любому каналу и в любом виде.

Вопросы?

Первый, конечно, у лидера:

– Скажите, господин полковник, а насколько максимально увеличивали силу ваши ученики и, если можно, к чему это привело?

– Хороший вопрос, курсант де Бомон. Максимально сила была увеличена до 90 % от возможной. Офицер в войне с Кастилией совершил подвиг, лично уничтожив взвод противника. Был убит первым же ответным магическим ударом. Затем, оставшись без командира, была уничтожена возглавляемая им рота. Господа, помните, что мы готовим не дуэлянтов, а командиров, на которых лежит ответственность за жизни подчиненных. Еще вопросы.

Тут уже включился я.

– Господин полковник, а были ли обратные ситуации? Решался ли кто-либо уменьшить свои возможности?

– Да, пятнадцать лет назад братья-близнецы де Пуан уменьшили свои способности один на десять процентов, сейчас он крупнейший специалист по магической медицине, второй на двадцать – через неделю он сошел с ума. Больше никто и никогда этот эксперимент не повторял. Поймите, мы все родились с магией, для нас она как воздух – попробуйте на двадцать процентов уменьшить количество воздуха вокруг вас – вы гарантированно умрете. Да, есть притча о святом Артемии Отказнике, человеке, который отказался от магии, ушел в монастырь и стал отшельником, впоследствии он был причислен к лику святых. Но мы из вас не монахов готовим. Вы все знаете, что есть обряд лишения дворянского достоинства, в ходе которого человека полностью лишают магии. Так вот, ни один из прошедших обряд не прожил более семи суток. Все либо умерли, либо покончили жизнь самоубийством. Поэтому я настоятельно не советую даже думать в сторону уменьшения своих возможностей. Все, на сегодня занятия окончены, впереди воскресенье и я желаю вам хорошо отдохнуть.

Да, интересный поворот. Значит, если сейчас я и так кидаю камни дальше всех, то потом смогу их за горизонт забрасывать? И сараи поджигать, чтобы сгорали за минуту? При этом о том, чтобы поджигать на расстоянии или кидать горящие снаряды, речь все равно не идет. Только камни, хоть ты тресни.

Ладно, об этом у меня еще будет возможность подумать, а пока надо убить свободное время. Пьянствовать с молодежью и шататься по борделям мне было категорически неинтересно. А попытка проводить выходной в праздности привела к плачевному результату – в ночь на понедельник я стал видеть сны. Жену, дочерей, разговаривать с ними… Наверное, я никогда от этого не избавлюсь, и слава богу, но утром же надо быть в форме, а у меня вся подушка в слезах, как у юной барышни.

Пришлось придумывать, чем себя занять. Нашел два дела.

Первое – мордобой. В Галлии в это время у простонародья вошла в моду драка за деньги, предшественник будущего профессионального бокса. Как и в моем мире в Англии, дрались мужики на потеху публики без перчаток и били чем попало и куда попало. Кроме паха и пальцами в глаза. Только, в отличие от Англии, здесь были врачи, которые выбитые зубы запросто выращивали и прочие травмы залечивали. Если, конечно, сразу не убьют и у бедолаги деньги есть.

А началось все случайно – сцепился в Клиссоне с каким-то мужиком, а он уворачиваться уклонами и нырками начал и даже попытался подсечку провести, кстати, достаточно грамотную. Когда он от нокаута отошел, стал я его расспрашивать, где он такой дури набрался? И выяснилось, что мужик – бывший кузнец, который молот забросил ужасно далеко, куда подалее, и теперь зарабатывает на тех самых боях. Получает в разы больше. Вот по его рекомендации я в этот бизнес и зашел. Не каждую неделю, но один-два раза в месяц по воскресеньям стал ездить в Нант кулаки чесать.

А что – двадцать пять километров для бешеной собаки и курсанта не крюк. Утречком на лошадь сел, к девяти часам приехал, подрался, подлечился, а вечером назад. И ночь уже точно спать без сновидений. Плюс неплохой доход. У меня тысяча экю, которую барон перед отъездом из замка дал, практически нетронута. Кроме того, из поместья деньги высылали, но немного, баронесса явно опасалась, что ее милый ребенок в загул ударится. Так что запас есть, но это деньги не мои, не привык я за чужой счет жить. А с боев – мой честный заработок.

Тут главное, чтобы никто в Нанте о моем дворянстве не прознал, поскольку для дворянина это занятие – самый настоящий позор. Для безземельного шевалье еще ничего, а вот для барона де Безье – точно моветон. Пришлось придумать легенду о наличии у меня в Нанте замужней любовницы. Так что подъезжал я на лошади к трактиру, конечно без форменного плаща, оставлял там транспортное средство и шел якобы на свидание на съемную квартиру. Там переодевался в небогатого горожанина и через черный ход уже направлялся к месту боев. Дороговато, но конспирация – наше все, не дай бог де Безье узнает. Мне-то ничего не будет, а его и удар хватить может.

А в благодарность, да и в свое удовольствие, стал я со своим поручителем два раза в неделю на полянке около замка рукопашкой заниматься. Его, кстати, Гримо звали – везет мне на персонажей «Трех мушкетеров», осталось с д’Артаньяном познакомиться.

А второе дело – стал прежнюю профессию вспоминать. Местные не то что о дактилоскопии – о словесном портрете понятия не имели. Вот я и стал методику словесного портрета расписывать; что помнил, а что додумывал. Дело это не быстрое, много времени заняло. Как и попытка освоить здесь дактилоскопию.

В том, что отпечатки пальцев и здесь строго индивидуальны, я еще в Безье убедился. А дальше дело техники – сажа, кисточка из беличьего хвоста, ну и практика – мало ли когда пригодится.

Прежде чем начать рассказ о воскресенье, во многом определившем всю мою дальнейшую жизнь, я должен повторить, что в Академии не только учились, но и работали одни мужчины. Преподаватели, охрана, обслуживающий персонал – все мужчины. И только одна особа женского пола – совершенно очаровательная дочь начальника школы виконтесса Сусанна де Ри девяти лет от роду. Зеленоглазая черноволосая непоседа, естественно всеобщая любимица. Сам де Ри был вдовцом, близких родственников не имел, поэтому Сусанна проживала в его апартаментах в замке. Сюда к ней приезжали учителя всех наук, которые должна знать девушка из высокого рода – этикета, музыки, иностранных языков. Довольно странно было во время занятий по строевой подготовке слышать из окна надвратного донжона звуки клавесина или гитары.

Но к делу. В это воскресенье около полудня я, совершенно измотанный, возвращался в замок после тренировки с Гримо. Загонял он меня в этот раз настолько, что сил осталось только ноги переставлять, думать мог только об одном – добраться до кровати и завалиться спать.

А навстречу мне – сам виконт де Ри, явно в изрядном подпитии. Ну, я ему честь и отдал. Не так, как здесь принято, – на манер римских легионеров прикладывая руку к сердцу и выбрасывая вперед, а по-русски – ладонь к головному убору. А маршал тоже взял под козырек, да еще лихо так, с оттяжкой, в лучших традициях Советской Армии. Что это означает, я понял только после того, как в казарму вошел. С меня всю усталость как рукой сняло. Так я здесь не один? Есть еще замененный, да наш, русский?! Так, надо проверить, но аккуратно – а как?

К счастью, барон довольно быстро вернулся с покупками, а на улицу вышла Сусанна с гитарой. Села на скамейку во дворе и стала наигрывать что-то бесконечно заунывное. А что – день теплый, солнечный, вот и решила девочка на воздухе позаниматься, благо выходной и в замке пусто.

Моментом было грех не воспользоваться. Подошел к ней.

– Привет, меня Жан зовут. А хочешь, я научу тебя красивой мелодии?

– А кто ее написал? Мне мадам Жанетт говорит, что приличные девушки должны играть только музыку известных композиторов, а не ту, что на ярмарках и в трактирах играют.

– Ну, я автора не знаю – мне ее мама играла, но она ведь баронесса, и тоже не будет играть трактирные песни. А я маму давно не видел, соскучился, вот и захотелось эту мелодию сыграть.

– Ты счастливый, у тебя мама есть, а я свою никогда не видела – она умерла, когда я родилась. Мне папа говорит, она была красивая и добрая, – девочка говорила грустно, но спокойно, как о чем-то давно отболевшем, о том, чего нельзя изменить и от чего нельзя убежать. В этот момент она показалась мне удивительно похожей на моих новых сестренок и, конечно, дочерей, которые сейчас уже взрослые женщины, но когда-то… Видимо, для отцов их дочери всегда остаются вот такими чистыми и наивными девчонками. И в их двадцать, тридцать и сорок лет мы видим не то, что показывают глаза, а то, что показывает наше сердце.

– Ты, наверное, очень прилежная ученица? Даже в воскресенье занимаешься, – серьезно поинтересовался я.

– Конечно. Папа говорит, что я должна быть очень прилежной и трудолюбивой. Ведь я же виконтесса, а дворянки должны много знать и уметь, чтобы заменить мужчин, когда они воюют. И мадам Жанетт говорит, что женщина должна уметь ждать, потому что мужчины всегда уезжают делать свои мужские дела, и это очень важно, – не менее серьезно ответила девочка. – Папа рассказывал мне сказку о бедной девушке, которую принц выбрал в жены, потому что она была добрая и трудолюбивая.

Господи, если бы все виконтессы были такими! Ну, хотя бы некоторые! Де Ри, конечно, молодец, правильно дочь воспитывает, но каково же ей будет во взрослой жизни? Ведь по положению круг ее общения – королевский двор. Интересно – какой из героинь «Трех мушкетеров» могла бы стать Сусанна? Герцогиня де Шеврез? Констанция Бонасье? Миледи? – Чур меня, не надо.

– Я когда-то, кажется, тоже слышал эту сказку. А как звали эту девушку?

– Синдерелла. – Попался, виконт! Таких совпадений не бывает, неоткуда здесь этой сказке появиться.

– Какое странное имя – никогда такого не слышал.

– Ты не глупый – папа говорит, что здесь глупые не учатся, но ты такой смешной! Это же было в другой стране! Конечно, у нее не наше имя, а по-нашему оно значит Золушка, ее так прозвали злые сестры, потому что она много работала и часто пачкалась золой. Но ты не думай, она была аккуратная и каждый день мылась и зубы чистила. Вот. Я тоже каждый день моюсь, а зубы чищу даже два раза в день.

Правильно, мыться надо каждый день, особенно в то время, когда каждая помывка искренне приравнивается к подвигу. И что де Ри для нее готовит? Его, конечно, проблемы…

– Молодец! Ну что, сыграть тебе мелодию?

– А ты умеешь?

– Ну, конечно не так, как ты, но давай попробую.

А надо сказать, что местная гитара хоть и пятиструнная, но строй у нее тот же, что и на нашей шестиструнной. Правда, каждая струна двойная, но, в общем, приноровиться несложно. Музыкант я в свое время был аховый. Годился только для дворовых посиделок и то не в качестве первого гитариста. Но несколько мелодий выучил в классическом исполнении. И одна из них – «Черный ворон». Если де Ри наш человек, он не узнать ее не может. А вот как среагирует – это интересно.

Он таки среагировал. Вылетел во двор чуть не в исподнем, растрепанный. Вылетел и уставился на меня. Я вскочил, вытянулся во фрунт. А чего говорить, ни он, ни я не представляем. Ну не спросишь же: «Ты русский?» А если ошибка? Могут… нет, наверняка будут проблемы.

Дальше состоялся содержательный диалог по-русски.

– Че? – это виконт.

– А че? – это я.

– Наш?

– Ага.

– Будешь?

– Наливай.

Вроде как паролями обменялись. Даже если кто и слышал наш разговор – двое пьяных друг с другом помычали и пошли напиваться дальше. А что – воскресенье, имеют право. Правда, для начальника Академии пить с курсантом – моветон, но где тот герой, который решится ему об этом сказать?

Виконт сделал приглашающий жест рукой, и я прошел в его апартаменты на пятом этаже надвратного донжона, выглядевшие как стандартная трехкомнатная квартира. Прихожая, гостиная с большим камином и выходившие из нее две комнаты, вероятно спальни. Была еще лестница на четвертый этаж, но, естественно, что там располагалось, я не видел.

На столе стояла начатая бутылка вина, лежал копченый свиной окорок и блюдо с зеленью. Дальнейший разговор тоже велся по-русски.

– Ну что, курсант, давай знакомиться?

– Воронин Борис Леонидович, 1949 года рождения, москвич, попал сюда в две тысячи девятом из Москвы.

– Викентьев Иван Тимофеевич, 1913 года рождения, родился в поселке Спасская Губа около Петрозаводска, сюда попал в сорок пятом из Литвы.

– После Победы?

– Нет, в феврале, еще война шла. А как все закончилось?

– Девятого мая, того самого, сорок пятого, полная и безоговорочная капитуляция.

– Обидно, немного не дожил.

– Я не понял – ты на судьбу жалуешься?

– Типун тебе на язык! И вообще, потомок, давай за Победу! Девятого мая говоришь? Ну, готовь к этой дате печень!

– С удовольствием, господин полевой маршал! За Победу!

Мы выпили, и я продолжил:

– Подожди, Литву же вроде в сорок четвертом освободили.

– А я уже после этого, из МХАТа, – мой собеседник горько усмехнулся, а я вспомнил.

– Послушай, а тебе фамилия Мирковский ничего не говорит?

– Точно! – удивленно воскликнул… ну не де Ри же, Иван. – Я с Евгением Ивановичем с сорок первого. Всю войну без единой царапины, а в Литве разинул варежку. А ты о нем откуда знаешь? Вроде он не артист, не певец. О нас фильмы снимать и книги писать не принято.

Перейдя на русский язык, мы сразу стали «на ты». Что, впрочем, естественно – двое русских в чужом мире – что может быть ближе.

– Операцию легендированной группы «МХАТ»[17]17
  Легендированная группа «МХАТ» НКВД СССР занималась борьбой с бандами бывших карателей и националистов. Действовала на территории Литвы в 1944–1945 гг.


[Закрыть] мы проходили на курсе истории органов госбезопасности. Об ОМСБОНе[18]18
  ОМСБОН – отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР – диверсионно-разведывательное формирование времен Великой Отечественной войны. Подчинялась Второму отделу НКВД СССР, возглавляемому П. А. Судоплатовым.


[Закрыть] и отряде «Ходоки»[19]19
  Отряд «Ходоки» – диверсионно-разведывательный отряд ОМСБОН, возглавлявшийся, как и группа «МХАТ», героем Советского Союза Е. И. Мирковским.


[Закрыть] нам тоже рассказывали, но вкратце – все же это не наш профиль – из нас не диверсантов, а контрразведчиков готовили.

– Так на твоих погонах просветы тоже были васильковые?

– Формально – да, а по жизни всегда в штатском ходил.

– Ну, тогда за ЧК!

– Вздрогнули!

Эх, сейчас бы не вина, а водочки, только где ж ее взять…

– Значит, помнят нас в Союзе – это хорошо.

– Ну, не всех конечно, но Судоплатова, Медведева, Ботяна[20]20
  Ботян А. Н., Медведев Д. Н. – Герои Советского Союза, командиры диверсионно-разведывательных отрядов. Последний также известен как писатель, автор книг «Сильные духом» и «Это было под Ровно», по которым сняты художественные фильмы.


[Закрыть], а Ботян, кстати, жив был, когда я сюда того…

– Ну, тогда за них!

– За них! – выпили. – А Судоплатов потом пятнадцать лет отсидел как враг народа.

– Врешь! – Иван грохнул кулаком по столу.

– Если бы. Потом реабилитировали, ордена, звание вернули. Здоровье, правда, не смогли. Да, Союз тоже того… В девяносто первом, на пятнадцать осколков.

– Да что ж вы за чекисты такие, мать вашу, куда смотрели – такую страну просрали! – мой собеседник побагровел, лицо перекосилось. – А я-то здесь каждое седьмое ноября отмечаю – оказывается, зря!

– Ну что ты на меня кричишь? – я тоже повысил голос. – Я тогда майором был, старшим опером. Много от меня зависело? Агентуру свою прикрыл, и то слава богу. Я так думаю, что спецслужбы не способны бороться с предательством руководителя страны. А у нас именно это и произошло. В последний момент несколько человек попыталось спасти страну силовыми методами, но им решительности не хватило, замараться, видите ли, побоялись. А то, что потом во внутренних конфликтах десятки тысяч погибли, – так это не они же виноваты. А потом собрались на даче три коммуниста-руководителя России, Украины и Белоруссии, нажрались, как свиньи. Первый россиянин ночью вышел на балкон, поссал на природу и перед лесом речь на час толкнул. А утром с бодуна встали и подписали то, что их помощники ночью состряпали. И все, нет страны[21]21
  К сожалению – правда.


[Закрыть].

– А что же вы?

– А нам приказали соблюдать дисциплину и сидеть по норам тихо. А что, ты пошел бы без приказа празднующую толпу расстреливать? Я же говорю, народ вначале к этому подвели, убедили, что идем в светлое будущее. Потом люди поняли, как их кинули, но это лишь потом. Только в России и только в конце девяностых возрождение началось, но сколько времени на него потребуется, я даже предположить не могу. Белорусы, казахи, многие вроде тоже в себя пришли, делом занимаются. Но много, слишком много дерьма всплыло, о чем и говорить не хочу. Не сегодня. У меня радость, земляка встретил, можно сказать однополчанина! Не хочу! Давай за встречу!

Мы выпили еще, и я продолжил:

– Ваня, а ты здесь как оказался?

– Да тридцать лет назад во время войны с Кастилией кавалерийская рота, тогда еще эскадронов не было, попала в засаду. Лейтенант, молоденький мальчишка, упал с лошади, треснулся головой о камень. А что такое рота без командира, да еще попавшая в такую передрягу – набор покойников и только. Но с ними был сильнейший маг, я так понял – на него засада и была выставлена. Вот он в момент ритуал и провел. И объяснить сумел ситуацию – а выкручиваться мне не привыкать.

– Да какой не привыкать? Это ж другая эпоха. Кони, оружие, тактика – все другое!

– Это для тебя может быть другое, а я кавалерист, закончил кавалерийскую школу в Тамбове. Потом взводом, эскадроном командовал. В ЧК меня перевели уже перед самой войной, в начале сорок первого, направили на учебу, но мы только полгода отучились, а дальше – кого куда. Я кавалерист, в своей Карелии на лыжах ходить начал раньше, чем пешком – так на стадионе «Динамо» и оказался, где ОМСБОН формировали. Не знает здесь обо мне никто, потому что в горячке драки бойцам было не до наблюдений. А маг тот все же погиб. Представляешь, уже оторвались от погони, вот тут его лошадь и споткнулась. Упал и шею свернул. Ну, у меня же голова тоже была разбита, я потерю памяти и сымитировал. Год делал вид, что лечусь, вникал в обстановку. Потом опять война с кастильцами. Успехи лучше всех, потери меньше всех, плюс я все же виконтом оказался, возможным наследником виконтства. Так что дальше у меня жизнь наладилась. А ты здесь давно?

– Позапрошлым летом попал. Из мирной жизни прямиком во времена барокко. Слушай, а мы получается ровесники. Смотри – ты тридцать два там и тридцать здесь, а я шестьдесят там и два здесь.

– Верно, только ты здесь моложе, есть шанс, что проживешь дольше. Хотя с нашей специальностью… Ты хоть понял, кого из вас готовят?

– Теперь да – диверсантов и войсковых разведчиков, чему еще «ходок» будет учить? Только почему обучение здесь уникально? Разве любой твой ученик не способен повторить курс, хотя бы в основных чертах? Тогда такие специалисты должны появиться во всех странах.

– А вот это дудки. Ты что думаешь – Тайна Академии – пустой звук, типа рыцарского слова, которым здесь вовсю благородные торгуют? Здесь заклятие наложено – тому, чему человек научился в замке и километре от него, он научить других не может. Вернее может, но только здесь. Хочешь – сам попробуй, а хочешь – предложи поучительствовать тому мужику, которому ты рукопашный бой преподаешь. Вы же рядом со стенами занимаетесь. Кстати, а зачем?

– Мало ли – вдруг пригодится, не хочу, чтобы навык пропадал. Да и нравится мне это дело.

– Ага, и сабельный бой, и стрельба из лука. Сабля – это я, как кавалерист, понимаю. Практически шашка – лучшее оружие для реального боя в наше время, но лук-то зачем?!

– Скорострельность. Я на сто метров прицельно в воздухе две стрелы могу держать. В армейском бою, согласен, это лишнее, а в какой другой ситуации может и пригодиться.

– Ладно, чем бы дитя ни тешилось… Если интересно, я тебя лично погоняю – меня самого шашечному бою старые казаки учили, были у них свои секреты.

– Кто же от такого откажется, только ведь шашка не сабля, впрочем, тебе виднее, я не специалист.

– Есть, конечно, различия, но не принципиальные, да ты сам все поймешь. Значит, ты у нас специалист шпионов ловить?

– Только в теории, сам ни одного не поймал и даже не пытался. Я преступников ловил, особо опасных. Бандитов, расхитителей.

– Но этим вроде милиция у нас занималась?

– Разумеется, но в особо опасных случаях, или когда рядом с преступниками серьезные иностранцы крутились – тогда мы в дело вступали. Так что я по опыту скорее полицейский.

– Ты здесь с этим словом поаккуратнее – уважать перестанут. Местная полиция работает как гестапо – ищет, кто чего не так сказал, не о том подумал. Ну и взятки выжимает при любой возможности. А преступников ловить – если только на горячем бдительные граждане кого схватят, – тогда да, в суд передадут. А самим искать – такого нет, не умеют и не хотят. Видок[22]22
  Видок – Эжен Франсуа Видок – французский преступник, создавший и возглавивший Главное управление национальной безопасности Франции (Сюртэ). Герой многочисленных детективных рассказов и фильмов.


[Закрыть] и сыщик Путилин[23]23
  Сыщик Путилин – Иван Дмитриевич Путилин – первый глава Сыскной полиции Санкт-Петербурга. Герой многочисленных детективных рассказов и фильмов.


[Закрыть] здесь не скоро появятся.

– Тогда о другом. Ваня, у нас через неделю будет коррекция магической силы. Поделись опытом, к чему обычно она приводит?

– Э нет. Здесь только сам. Я за тебя жизнь не проживу. У нас мальчишки сами эти решения принимают, а уж тебе с твоим опытом за советом обращаться просто грешно.

– Но я-то не все! Хорошо, не хочешь советовать – не надо, но хоть опытом поделись. Вот лично у тебя как с магией сложилось?

– А ты знаешь – спокойно, как будто я с ней и родился. Вот хочешь верь, хочешь нет – у меня все само собой получаться стало, причем сразу. Талант, наверное. Единственный совет – хорошо подумай. Ты помнишь, вас на шаре силы проверяли?

Очень интересный вопрос, я ведь так про себя ничего и не понял.

– Помню, но я так и не въехал, что это вообще такое было?

– Да ничего сложного. Шар цветом показывает уровень силы. Чем дальше от красного и ближе к фиолетовому, тем ее больше.

– Тогда все правильно, у де Бомона и безо всякого шара ясно, что ее больше всех.

– Ошибаешься, больше всех ее у тебя – на испытании шар просто ушел в ультрафиолетовый спектр. Строго говоря, тебя наши маги еще в детстве должны были на учебу в магическую академию направить, странно, почему этого не сделали?

Ну, это мне как раз понятно. Судя по тому, что мне обо мне же рассказывали, юного барона должны были не в школу, а в изолятор забирать, для социально опасных. Наверняка барон с баронессой его старались держать от окружающих подальше и о способностях не распространяться. Но мне интересно другое.

– Так почему я ничего не могу? Если я уникальный маг – почему у меня ничего не получается?

Де Ри усмехнулся:

– Умеешь ты вопросы задавать… Чтобы ты знал, по тебе мы с преподавателями специальный научный семинар провели, с приглашением столичных знаменитостей. Единственную реальную гипотезу предложил виконт Транкавель. Он считает, что в управлении магией важна интуиция, когда человек не знает, а чувствует, что надо делать. И чем интуиция лучше развита, тем управление лучше. Например, весь смысл многолетнего обучения в магической академии – именно развитие интуиции. А ты ярко выраженный логик. Да это мы и на занятиях видим. Пока знания через мозг не пропустишь – правильного ответа не даешь, даже не пытаешься. Хотя и с дефицитом информации работать умеешь, но всегда через версии и гипотезы, строго, как ученый.

– Ничего себе ты меня по полочкам разложил! – я на самом деле был поражен, оказывается, учителя не только знания вколачивали, но и нас изучали буквально под микроскопом! Целый научный семинар по мне провели!

– А ты как хотел? После Клиссона вы все на королевскую службу пойдете, надо очень хорошо понимать, где каждого использовать.

Сегодня точно день открытий.

– Как все? Да некоторые уже сейчас говорят, что служить не собираются! А кто-то ведь и за границу поедет – разве нет?

– Это я сказал «все»? – Де Ри даже протрезвел, хотя и ненадолго. – Забудь немедленно и навсегда. Приказываю! Не говорил я такого никогда, ясно?

– Понял я, понял, не говорил ты ничего и ни о чем, – успокоил я собеседника. – Но хоть о Транкавеле можешь рассказать? Он вроде мой родственник и придворный врач?

– Так, для начала выпьем. Чтобы всякая чушь в голову не лезла! – Мы выпили, и де Ри продолжил.

– Шарль Батист Транкавель, виконт, личный врач, кстати, прекрасный врач, регентствующей королевы-матери, глава попечительского совета Военной академии Клиссона. Возглавляет приемную комиссию, я в ней всего лишь его заместитель. Допущен к самым сокровенным секретам двора, причем нашел подход как к королеве-матери, так и к юному королю. Официальных должностей не занимает, кроме врачебной, но прочно входит в десятку, если не пятерку, самых влиятельных вельмож страны. Так что при случае очень советую воспользоваться родственными связями.