Текст книги "Одинокий страж"

Алексей Грякалов
Одинокий страж

© Грякалов А. А., текст, 2023

© Ивашинцов Д. Д., рисунок на обложке, 2021

© «Геликон Плюс», оформление, 2023

* * *

Обретающие землю

Вервица

Мою отяжелевшую шуйцу оплели четки —

Хором взывают: любовно коснись,

вспомни,

Не забудь оплетенье – даже сороки

Помнят прошлогоднее полымя.

Запястье держат, теснят дыхание —

страх

Пустой отгоняют, иной зовут —

Сон в слова – на лихих ногах

Кто-то близкий неведомый —

где живут

Насельники ну́три бусин и узелков,

Постоянны иль для странников и бродяг?

Не отвечают днем —

ночью стук подков

Различаю, всадников и коняг:

То красного к хвори, то черного к небесам,

То белого – к вести, паучок подтвердит,

И в бусинах четок оказываюсь я сам,

В каждой бусине —

как землица в тверди.

2017

Бабочка-парус

Черный в узорах парус вниз острием

Воткнулся в мой взгляд —

отражение есть,

А плывущих на паруснике – живьем

несть.

Вздрогнул парус —

на два крыла,

Отражение одного в другом – без воды,

Снова выдох и вдох —

крыльца свела,

От взмахов в глазах следы.

Где то́ существует, что лишь пыльцой

И взмахом скажется наяву

В отраженьи без плоти, а лицо

В цветы,

строчки,

донник-траву?

Перетекания снов и слез

Дневных забот подсечет коса,

С округи аисты на овес —

Бабочку выпустить

в небеса.

2016

Цветы и слова

Вчера

аист издалека,

Сегодня – две красные розы,

Крыша

ластится к облакам

Белым —

день выплакал слезы.

О зачем существуют цветы?

Без роз не взглянул бы

На небо —

прикосновенье к ве́кам,

Приблизились жгучим вехом.

Как болью зовешь Ты!

Небо градом по жести,

А у цветов нет крыши,

К полудню на этом месте

Шмель лепестки всколышет.

Ты любил цветы!

Посредничают меж домом,

Теплом и градом небесным,

Камыш, железо, солома —

Насельники в теле тесном.

Меня не покинешь ты?

2016

Ночное вино

Бокал вина вместе со мной,

А я вместе с ним

по лествице,

Что ведет в забытье? – нет,

нет,

Нет забытья, вино волной

Своей полуночной песенцы

Опрокинулось себе вслед.

Верил в тепло, что хранит стекло,

Капли стекают —

ступени вверх,

А вино красным вниз,

Ток винограда – не повезло:

Прав житейский каприз,

Но это закон вины —

в самый низ,

Где хруст стекла и следы

Высохнут —

красное в утра шаг,

Чтоб вспомнился ход ночной

Вверх от неотступной беды,

Не ожидает ни брат, ни враг,

Но кто расплескал

вино?

2016

Гость

Падая, зрелое яблоко,

Среди ветвей —

в плену

На чужбине иль так высоко,

Что небо его, как луну,

Держит в своих ладонях?

Не нужно вам

на земле?

Тогда паденью в погоню

Птицы —

чтоб семечко не в золе,

А в странствии по просторам

Стало к себе спешить —

Не к вам, прежде срока ворам,

Семечко пришло жить.

2017

Братья-во́роны

Чего не хватит вам в майском небе,

Четыре врана?

И ни один на прицеле не был,

Четыре врана.

В паденье смертно бьете друг друга,

Четыре врана,

А с кем гнездовье начнет подруга,

Четыре врана?

Кучно охотник бьет,

Четыре врана —

И в четверых попадет,

Четыре врана.

Сцепившись яро, падают вместе,

Четыре врана,

Неразделимы в кровавом тесте

Четыре врана.

Гром в задранной бороде,

Четыре врана:

Красной капелью на борозде —

Четыре врана.

Одна осталась без пары в мае —

Любовь крылата,

Лежат под небом, в когтях сжимая,

Четыре

брата.

2018

Ожидание

Вода родниковая льется из ко́вша в ладонь,

Она, чуть согревшись – омоет сестру дорогую,

К глазам прикоснулись —

стихает слепящий огонь

И капля за каплей стекает на землю нагую.

Где оттиск замерзших сорочьих следов?

Трилистник неверный растет среди льда одиноко,

Среди ожидающих солнца молчащих садов —

Сретенский полдень

садовником выставит око.

И споро лучи на пороге растопят следы,

И след от сороки прогонят вослед человечьим,

Но солнцу не верят, немотствуя тихо, сады,

Откликнутся в мае холодным ладоням навстречу?

2016

Кукушка

Мать кукушкой напоминает,

Что я жив,

Вот кукушечка улетает

Поперек жнив.

Марево

на край поля,

Донник-цвет,

Родник хлопочет – такая доля

Хранить обет.

Не ждет, не ропщет,

Не смирит бег,

Кукушка ищет

Чужой ночлег.

А на рассвете

Призывный зов —

Печали сети

Иль вещий сон?

2017

Двое

Она светилась в его глазах,

Блестевших рядом на зависть,

Их бокалы, на миг разминувшись,

Звонко поцеловались.

И вот уходят —

Она берет его под руку,

Улыбаясь звону бокалов,

Что перебивают шум вечера,

Он ведет ее к выходу,

Выставив в черную полночь

белую трость.

2018

Небесные путники

Небесный гром —

куда они летят?

Так близко к небу, что почти что к тверди,

Прижатые друг другом —

к взгляду взгляд:

Не думать ни о жизни, ни о смерти.

Звезда стремится вниз,

как на земле,

И мысли те же, и желанья те же,

К светилам ближе, но в небесной мгле

Земное вспоминаются все реже.

Оно внизу в отточиях дорог,

Шаги вперед-назад —

следы остались,

А в воздухе не нужно больше ног,

И крыльев нет – ладони распластались.

Лететь в забвенье сна —

и у окна

Полет представить легче – ужас больше:

Неровная внизу скользит луна

Над Украиной, нет – уже над Польшей.

Ползли внизу козацкие возы,

На пограничье хмурые заставы,

Плетень чернеет —

молодой лозы

Вплетения белеют в рамках старых.

Беременная ждет конца пути,

Чем выше вверх, тем тяжелее

бремя,

Любовное родится в свое время —

Где ясли в неустойчивом пути?

Ни вестников, ни яслей, ни даров —

Живот ременным поясом затянут,

Ни полдней, ни блаженных вечеров,

Любые чувства в поднебесье вянут.

Любовь рождает все, но не себя,

Сама в себе сокрыта безымянно:

Сейчас себя свидетельствует странно,

Ближайший локоть в страхе теребя.

Крыло качнулось —

воды колыхнулись,

Младенец в теплой ласковой волне,

Заснувшие, как в первом дне проснулись:

Земля в огнях —

земля всегда в огне.

2015

Родник

В сумрачной долине, отстраняясь от всех,

Один родник живет, невидимый никому,

Только небо видит его,

Но небо —

это никто.

Когда-то берег древнего моря —

Хрустнет панцирь морской ракушки,

Но очень редко бывает,

Чтоб к роднику подошел путник.

Один пастух знает, как к роднику спуститься,

Но крутой спуск – даже ловкие козы

Не хотят долго ступать рожками вниз,

А в лопухах водятся змеи.

Сколько лет вечному пастуху,

Рыжему – обожженному солнцем,

Сколько лет прошло, кто-то приручил коз —

Всем говорит родник.

И если в полдень сквозь змеиный шип

Медленно спущусь к роднику,

Услышу, как сходятся говор и тишина,

Но не пойму ничьих голосов.

2012

Тайное

Она лежала и ждала

Любви, как мига возвращенья

К себе самой —

ночная мгла

Подсмотренного в воскресенье

Вернулась светом из забвенья.

Перед глазами облака,

Шпорыш-трава под головою,

Ты думала – светла, легка,

Что всё теперь уже с тобою

Влюбленной —

девою-женою?

Но ветер скрадывал шаги

Пленом живущего соседа,

Явился из немецкой мги —

Бродил теперь как непоседа,

Всем надоевшая беседа.

Он в трех шагах за головой,

Тебе невидимый разлучник,

Еще не старый

подкаблучник —

Придавлен пленом и войной,

Женой и рухнувшей стеной.

Из-под стены, из-под войны,

Из-под гуляющей жены —

(Гусей пасет там, где сударик

И в полдень вьется, как комарик) —

Он в полдень вышел видеть сны.

А наяву живот под небом,

Подвязки сброшенной кольцо

И запрокинуто лицо,

И девичье краснеет ушко —

Милуются пастух с пастушкой.

Как на расписанной стене

В который раз,

как в первом дне,

Явилось пленное виденье:

Брат брата вздернул на луне —

Уже сбывается знаменье.

И эти двое в свой черед

Как бы уже ушли в поход

От всех —

от всей примерной жизни:

И нагота торопит в тризне

Конец всему, что тут живет.

Их нужно гнать, как бесов дня:

Пусть им свиданье —

западня,

Изгнать из полдня в пленный сон,

Где каждый с каждой разлучен —

Пусть вспоминают там меня!

И впрямь —

доверчивая плоть

Одна на двух,

рванулась прочь,

Под неувиденной усмешкой

Взвилась девичьею побежкой

И полдень потемнел, как ночь.

Мгновенно сброшено ярмо —

На них наброшено оно

Непонятой разлучной силой,

Пастушка первая постигла —

Одно на двух сопряжено.

И в миг будто любови нет,

Ни встречи, ни разлуки нет —

Тесемку красную

подвяжет,

И полдень льет любовный свет,

А пленный никому не скажет.

2017

Садовник и воры

А меня грабят в собственном саду,

Разбойники разгульной шайки вешней —

Сорока —

зеркальце в игрушечном пруду,

А две вороны яйца из скворешни.

Свистеть в три свиста, чтоб вороны прочь,

Чтоб свист скворчиный в марте повторен,

А зеркальцем успеть прояснить ночь

С тем сном, где всему близок —

не влюблен

Ни в женщину, ни в песню, ни в прибой,

Ни в кромку льда, где тающий припой,

И пересилить бедную нужду,

Где меня грабят в собственном саду.

2015

Новая сказка

Старичок Соловей-разбойничек

Угнездился на пере-

кресточке

Немой-немощный волохатый:

Ни свиста́, ни яри, ни хаты.

А напротив болван устроился,

С постамента безвластьем скинутый,

Гневит землю нутром-тяжестью,

Взгляд слепой, позолота скукожилась.

Говорит ему чудо древнее:

Не по чину тебе, болван-болванище,

Не земле-землице рядом быть-стоять,

Золотой цвет потерял —

оборванище,

Себе прежнему – в заблужденье глядь.

С человечьим будто б лицом

на площади

Стоял, век себе примеряючи,

И выслушивал:

«Меня пощади,

Колосок в карман подбираючи,

Сам спастись хотел и малых спасти,

Четверых своих, пятый просится,

С панталыка сбит – воровской стези

Никогда не знал…» —

Богу молится,

Всем родным святым —

Богородице:

«У Тебя сынок ко груди прижат…».

У болвана к утру, будто на лице,

На личине знак ночи лежит,

След ночной совы смоет дождиком,

Суховей-наждак сотрет к полдничку,

И кивнет в случа́й мною-странничком

Под рассветный выкрик «Кукареку!».

А сосед в ряду,

чудо древнее

Соловей-разбойник на перекресточке

Штопал старое,

перст в наперсточке —

Петушиный ор над окрестностью,

И вождёк-болван средь полуночи,

Сам с собой-самозванцем аукая,

Стал нестрашной простой каменюкою.

След ночной совы над казенным лбом

Приумыл к утру дождь под солнышко.

Диву дивится под златым лучом

Соловей-певец —

звонко

горлышко.

Перекресточек —

однова гульба

Меж колодезем и седой скирдой,

Повела двоих под венец судьба —

Сказку вечную с лебедой-бедой,

И в просвет меж них —

мимо сказочки,

Мимо чудищей с двух обочинок,

Поверх ворота рвань-рубашечки,

Мимо брошенных

в дождь

дожиночек.

2019

Близость навсегда

Зеркало запотело – чей это жи́вый дух

Вышел погреться,

дыхание показав,

из

Холода или печали – вместе двух

Лица явить —

чьей любови каприз?

Как у ребенка рвутся в плаче слова —

Не различить, где рыдание, где молва

Лепетания, что

без слов,

Без обретения,

без оков.

Или безликий ветер сквозь дверь проник,

Не обретая мест – всегда на-

прямик,

Лишь бы вещих вещей

пела капель,

И согласно кивнула остро-

верхая ель.

Как подросла за лето – корень окреп,

Окруженье одето, есть молоко и хлеб,

Есть покаянье слез

и навсегда любовь,

Что в запотевшем зеркале мне

показалась

вновь.

2018

Лев и четки

Не по чину, глиняный лев,

тебе

четки —

Переплетения тайны,

Ушко-зародыш, личико в плаче —

Почину образы-слетки

Служат —

в борении ангелы,

Сбоку молва судачит.

Глиняный выкормыш лупоглазый —

В ожерельи

праматери-глины

Следы древней заразы

Видимы из темноты-теснины.

Вокруг головы

свеченье,

Будто стал ангел-воин —

Теперь в светлом боренье

И вниманья достоин.

От сведенных золотых крыл

До могучих собранных лап

Окруженьем четок накрыл

Все кругом —

при паденьи слаб

Глины выкормыш, но с венцом

Четок – правды древний истец

Предстает —

над немым лицом

Светит вещий венец.

2017

Троица

Троица —

ни одного видения

ангела,

Ни подобия – без молитвы

По степи род ловитвы,

Катятся колеса – птицы

видят —

Не охотники – свидетели

не обидят.

Тут объятия заветные – храмов день,

Дорогие встречи в родной любви,

Синецвет украсил плетень,

Глазурь кувшина в глаза глядит.

Ни об ангелах —

целый год,

Ни о трапезе Трех в крылах,

Род родней —

поверх всех невзгод

Вершит ангельские дела.

В Троицу день свят —

свят

Общий голос свое запел,

И рождающий память взгляд

Душ коснулся и ро́дных тел.

2017

Страж и родник

Одинокий страж – не стражник

казён-стены

Указан словом – воткнут в ограду

гвоздь,

Полдень стремится в нутрь водицы —

войны

Из-за воды не будет – гость,

А не супротивник пришел к воде,

Льется светлая в зеленец дней,

Злость уползает ящеркой —

быть беде,

Если родник заилится,

перед ней,

Пред водицей светлой

колени в пыль —

Жжет полынно пред родником —

Страж склоняет – библейски быль

Вернулась в полдень —

каким замком

Замкнуты глуби? —

иссякнет род,

Нахлынет злобы вселенский мрак,

Настигнет желтый год-недород,

И черный ворон из тучи —

Крак!

Когда вода пропадет —

склонится страж,

Земля сухая колени жжет,

И тихий глас родника —

в раж,

Приводит всех, кто водицы ждет.

А он внимает теченью вод,

Как будто слышит —

журчит поток

С рассвета в глуби —

притих народ,

Роятся лица в истоках вод.

2018

Женщины ждут

Три женщины ждут пятерых

мужчин,

В устьице

голос младшей

летит,

Каждый позван по имени: приходи!

А почтарь – лошадка одна,

Доставит то письмо, то

бумагу:

Где в начале нет —

во первых строках,

Нет последних строк, где родным

поклон,

Середины нет, где горит война.

В полдень тени нет,

с полуночи пьян

В поранении прибившийся

на три дня

По-свойски во хмелю зачужел —

Устремлен природно-дико к любви.

Зашел выпить воды —

сидит посреди троих

И желание его —

дикий зверь,

Что бросает в гон из войны.

Но даже в снах предутрия

нет

измен —

Женщины ждут своих.

2018

Рождения слез

Как болят мои глаза

В первый миг, когда печаль,

Толкнувшая из глубин слезы,

Сильнее всех сил на свете.

Потом рыдания вечный миг,

Неведомый никому,

Слышит только слух,

Не разбирая слов.

Когда слезами омыт,

Родник слез снова чист,

Будто снова

рождаюсь —

Рождаюсь для новых слез.

2018

Они не вернулись

Пахота – борозд волна,

Пласты в остьях стерни,

Жесткие глыбы —

земли война,

Бездорожье без имени.

А рядом ухожено поле в лад —

Железный ход бороны

Выровнял борозды —

спит солдат,

Будни после войны.

А еще дальше – поле в пару́,

Роздых земли к весне,

Ждали солдата в снег и в жару,

Но

возвращения

нет.

И в молотьбе полова в полет,

Жито в закром на дно,

Желтеет бумага,

свисток зовет —

Бункер набрал зерно.

И снова в озимь раскинет пласты

Земля,

мать борозды,

Время сжато до черноты,

Свет печальной звезды.

2018

Весна после войны

Станция далека

Калач,

У степняков – Калайчи,

Днем базар – посудачь,

А в дорогу молчи.

Скоро год нет войны,

Рвется в посев сезон,

Трактора для весны —

При-

тащил

эшелон.

А потом через мост,

На́ гору —

прямой путь,

Тракта захлюстан хвост,

Полой водицы муть.

Поперек степи провал —

Змея

Микула

впряг —

Землю перепахал:

На непаханой ляг.

На-

клонился «НАТИ»

Набок —

траки мелькнут

На изгибе пути —

Подстереганье тут.

Но в просветах слюды

Снова выровнен ход,

И апрельской беды

Не нанес себе год.

Дальше ровная степь —

Чернозем

в колеях,

Надо к сроку успеть

Обиходить поля.

Надо к сроку успеть —

Пот течет

вдоль

спины,

И отставшая смерть —

Ей хватило войны.

2018

Лампада

Сразу комната стала кельей,

Где в углу в молитве монах,

И привычное рукоделье

Поразил полуночный страх.

Где бродящий в прокосах аист,

Где родник – не свидетель бед,

В глубине играющий танец,

Месяц-гость краюхой в обед?

Обжигающей каплей воска

Уязвлен согрешивший перст,

И отставшей коры короста

Засыхает —

невидим крест.

На склоненной к кринице тени,

Где песчинок-звезд хоровод —

Человечьих ночных прозрений

Сжат молитвенно темный рот.

2015

Обретающие землю

Мы пере-

селенцы

Из древних Черкас —

Встревожены звери,

Встречавшие нас.

Разъезжены нами дороги-коленцы,

Дудак убегает, тяжелый для крыл,

И волк подвывает —

ощеренных рыл

Свиней диких стайку

Заметил вдали,

Дорога нагайку

Сплетает в пыли,

И дикая баба из камня —

без слез,

(Блестит серебристо овсюг – не овес)

Стоит неподвижно, питает своих

Степных невозвратных —

закатно затих

Их оклик по взлобкам меловой горы,

Роятся навстречу немые дары,

Мы их принимаем —

наш табор ползет,

Пустыне внимаем,

Водица как мед —

На губы в сухоте

Из тыковки в рот,

По капле —

в походе

Народ бережет.

Займем свое место

Вдоль Белой горы,

Чтоб первой невестой

Пространство накрыть.

А встречные воды

Текут, не спеша,

И первые роды

Под шум камыша.

Стремит, будто колос,

Арба

за арбой,

Младенческий голос,

Свивая с судьбой.

2020

К гадалке

Матка в четвертом улье нерасторопно сеет,

Земля нерасторопно входит в весну,

Борозды сохнут —

ожиданье весеннего сева,

Писем тревожно ждут с войны —

на войну

Поспешают —

в линейку страницы,

Карандаш над словами ломается разом за раз,

Во внимании вещем весенние птицы,

Паучок-вестник спускается около глаз.

Нет доверья случайной цыганке с гаданьем,

Юбками тронет горячую пыль,

Свадебок нет —

некому быть в поезжанье,

Выгон напротив освоил залетный ковыль.

Узнать про своих —

по дороге вдоль крайней бороздки

Трое к планиде идут, теребя узелки,

Яйца в гостинец и мед —

сборы утром коротки,

Дальше и дальше уходят от синей реки.

Дальше и дальше в молчании будто неспешно,

В дом, где гадалка раскинет на скрине таро́ —

Древние дрофы взлетели с кургана и спешил

Всадника полдень —

спускает в криницу ведро.

Пьет сперва сам, потом ставит на землю к копытам,

Пьет жеребец и уздечкой о дужку звенит,

Катятся в горле глотки степняками добытой,

Женщины в ковшик —

глаза обжигает зенит.

И разошлись в обе стороны, конь зарысил на охрану,

Трое к гадалке пошли, вытирая лицо,

Каждый потравщик настигнется поздно иль рано —

Трое в надежде

восходят

к судьбе

на крыльцо.

2020

Спешащий в ночи

Ворон и путник

Неутомимый вран

рассекает

полдневно жару,

Задравший башку, шарит по ясному небу,

Странно подумал: нет, я не нынче

умру,

Корочку гложет сурового гневного хлеба.

Зной над полями – зернице,

полова и пыль,

Ящерки вьются среди дерезы яровитой,

Сбегает, склоняясь под ветром, к оврагу ковыль,

Мреет под паром подошва судьбины разбитой.

Что ворону видно с невидимых снизу щедрот?

Судьбы домоганье – воткнут в пяту чертов палец,

Раскрытый от зноя клюв птицы —

и в горечи рот —

Забывший про встречи,

окликнутый зря постоялец.

2018

То, что вечно живет

По краю степи бегущие

существа

Лиц не имеют, не знают

прикосновений,

Рожденья не помнят, смерти не

признают —

Только мгновения ярого естества,

Следы земли омовений —

сами себе поют.

Песни слова не-

различимы,

Звуки не-

слы́шны,

Чибис над синим лиманом: «Чьи вы?»

Цвет подарила вишня.

Будьте – берите…

воруйте

Хоть из-под горы, хоть в гору,

В именах заночуйте:

Природному вору впору.

Нет —

неотступно вьются,

Сами себя в темницу,

Над словами несутся,

Метят в певчую птицу.

Ждут дождя, чтоб подняться

Выше, чем жаворо́нки,

Над дорогой остаться,

Где несли похоронки.

И до будущих весен

Ждать тепла и побега —

Стон обгоревших сосен,

Не при-

косновенная

нега.

2018

На закате

И думаю в смутной истоме:

Может, мне умереть?

На золотой соломе —

Если сверху смотреть,

Ручей в полдневном

разломе,

Но где золотой настил,

Августа щедрый взяток?

Тысяч стеблей непорядок

Бойкий вьюнок закрестил,

Зеленью тешит стерню —

Розовый цвет цветочка

Словно на небе точка,

Что собирает родню.

Всем в печаль и родство,

Вспомненное на случай,

Ангел, где ты, Могучий,

Что хранишь естество?

2018

Уловлен дорогой

Степной солонец дождался гостя

И этот

гость

я —

В обод впились подземные остья —

Вода и земля – семья.

Только не спутать: море и суша

Для войн —

соль-лизунец,

Ноги, руки, очи и уши

Сошлись, не веря в конец

Того, кто стоит на земле

напротив,

Или плывет вблизи —

Пропал в застывшем солнцевороте,

Пойман в вязкой грязи.

Совка ночная кинулась сбоку,

Дрожат в солонце лучи,

И неподвластно смущенному оку

Ночь-воровка молчит.

2018

Один в степи

С чем борюсь в одиночку с полуночной

степью?

Борозды-раны внушают, что я не один,

Борозды взрыли дороги – полуночною нетью

Странник под небом —

полуночи раб-господин.

Травы-лекарства льнут и пленяют —

запах

Пчел затихавших не выманит на леток —

Ловят меня,

одурманили страхом,

Вздохи врачуют – будто на вдохе исток.

Светит родник —

первозданно светящийся рай —

Еще ни жены из ребра, ни соблазна

из голоса змея,

Борозды метят степи невидимый край,

Стихли слова в полуночных потерях немея.

Жесткие комья земли

бьют в колеса, дорогу храня,

Чтоб не скакали, не ехали, не просекали —

Ночь одевает своих – отстраняет меня,

Выставит стражей —

наплывшие дальние дали.

Солнце в отлучке – закат догорел за спиной,

Месяц не светит —

смущает взбесившийся запах,

И лишь зовущий сквозь темени голос родной

Ближе, чем страх, что сползает

на бороздах-лапах.

2018

Пятничный сон

И вспомнил след следа —

ошметок от сна,

Отголосок беззвучья, стяженность,

При свете не —

различима волна,

Очевидно мерцание – не

потаенность,

Что без доверья верна.

Одна посреди суеты,

страха

Предчувствий чужих,

рубаха

Пристала как рубище —

Голым в казенный наряд,

Чужие пристанища в ряд.

Слепящие лампы, забвение, ужас чужой,

А ближе всех собственный —

снится

Как проблеск виденья, где непонятный нагой

Согнувшейся из-под простынки ногой

Пинает спросонья —

приснились неведомо лица.

2018

Ангел-водонос

Крылья почти не видны,

Их вид сливается с корой древа,

В правом углу картины сосны цвет увядает —

Агарь

и сын

жаждут.

И ангел в белых одеждах

Приносит страждущим воду.

Свет за его головой не похож на солнце,

Не похож на луну.

В обаянии света

Куда смотрит ангел?

То, что перед ним,

Ему ведомо, как и грядущее.

Вместе одни

Нет,

то не моя

жизнь

И совсем не твоя —

только в сны

Можешь попасть – стены

У входа краснел остов —

свяжись

Со своим одиноким —

гомон

Без слов, без оков и подков,

Цокающих по искрам —

шлях

Полузабытым словом вдогон,

В сон кузнечный стук молотков,

Игры словес-мальков —

где лях?

Лучше бы на войне посреди своих,

На своем коне

при живой луне —

Гон полночный под утро стих —

И не знал бы ни вестей тех,

Не знал дней, нерадеющих мне,

Не видел поля, где жгучий вех.

Не кричал бы вслед, не рыдал один

Посреди дороги, где нет конца,

Не звал бы смертно:

Господи!

Господи?

Не различал сквозь слезы лица.

Зачем несет посреди ночей,

Зачем тревожу дорогу и дни,

Забвенья краткие, где я ничей?

И все, кто рядом, тоже одни.

2018

Жалоба бедных глаз

Бедны мои глаза —

Различал травинку и муравья,

Что тащил за толстый конец —

Она колыхалась, как хлыст сосны,

С надписью на фанерке:

«Опасно —

хлыстовая вывозка леса».

Теперь в тумане леса

Все одинаковы —

из ружья

Бьет по листьям слепой свинец,

Нет ни края, ни глубины,

Ни улыбочки на лице,

Ни хвоста в бурьяне

засевшего

лиса.

Не прикоснуться —

беса

Темная полынья,

Воды ледяной игрец,

Треск льда – бедному суждены,

Сухая почка на саженце,

Из-под снега

Запах женской травы —

мелисса.

2018

Тот, кто все знает

Ребенок руки ладонями вверх

поднял,

Себя вознося

в объятья,

Без слов и без слез обаянье приятья,

Жест обретения, будто бы —

Вонмем —

Священника возглас.

Розовость щёк и снег на

ресницах,

И друга Дружочка поджатая лапка,

И первого снега, где голос синицы

Впервые по-зимнему слышен

сквозь

шапку,

Стремится на встречу – в ближайшую близь,

Не знает о вышнем ни гласа, ни слова,

Но душка под шарфом ко встрече готова —

Дыханье-свидетель

в небесную

высь.

2019

Вслед чужой строке

«…Я видел, как Христос сошел на землю,

Вновь став ребенком…»

Фернандо Пессоа

И уже на найти следострочье,

Где недавно в чужом краю

Христос в словесном узорочье

В детском играл раю.

Словно бы вместе со всеми

Жил, не страдая —

играл

Посреди сверстников – тени

Мерцали среди дубрав.

Ветром наполнены тени

В беге, в касанье рук —

Растенья среди растений

Не знают ни слез, ни мук.

Но скоро наступит вечер —

Сверстников ждут в домах,

И с онемевшей речью

Один среди всех —

в потьмах.

2019

Остановленные шаги

Пустой дороге,

отнюдь не пустынной,

Молча вверяю ночную судьбу

И признаюсь комьям земли на дороге,

оврагу с рыжею

глиной,

Звезде под крылом голубиным —

Стою на огрехе, нетронутом плугом пороге,

Услышьте меня, одинокую в ночь голытьбу.

Дым от пала стерни – опасаются,

дышат,

Слышат всегда и случайно-житейское прочь,

Степь накрывает родная вселенская крыша.

Лемех зеркальным отливом выставил звездное в ночь.

Ни к чему бороздам-ранам чужие полночные речи,

Все им едино – где руки, где сердце, где плечи,

Земля в незабвении —

борозды молча орут,

Судьба без загадок – вверяю ночную судьбу,

И одиночества нет посреди одинокой дороги,

Зеркало в росчерк —

встревоженный уточкой пруд

Ждет-поджидает смущенную в ночь голытьбу,

Встреножены вервием трепета ноги.

Вечные спутники странствий найдены только теперь

В вечере тихом —

ни плач, ни печаль, ни разлука.

Озимь поднимется – взвоет кочующий зверь

Дикой природы – не жалость, не счастье, не мука.

Снег занесет, а казалось —

следы глубоки,

Ветр-суховей накрывает озимые всходы

И посреди равнодушно рождавшей природы

Чьи-то шаги моим вслед —

равнодушно легки.

2019

Врачующий сумрак

Только смерть избавит от бес-

покойства,

Кража последа —

заботы и страхи

Теряются – не господства,

Неряхи дней,

из-

ношенные рубахи.

Нет даже утренних

опасений,

Нет бессонницы, нет сомненья,

Только пустота дней-воскресений —

Толика суеты забвенья.

И глаза широко открыты —

Вот фонарь, мерцающий светом,

Дождь – будни с пустым корытом,

Настигают весной

и зимой,

и летом.

И лучше дождь, сумрак и непогода,

Чем ясный день, где светло от неба,

И на земле свет от небосвода,

Чтоб не различать где быль, а где

не-

быль.

2019

Вор и женщины

Женщины в столбняке: в полночь

куда

идет вор?

Замерли налегке – легких одежек спор,

Тени колышет свет, женщины ловят взгляд,

Вор оставляет след —

женщин глаза блестят.

Что он хочет украсть – тело, рубаху, плод?

Чем натешится всласть любовник —

над или под?

Если замрут шаги, если притихнет тень,

Вздохи женщин нагих напрочь отравят день.

Может, ворует сны? —

может, уносит грусть?

В собственное увлечены с вором уходят —

пусть

Странствует до зари, но остается вор,

В обморочной жаре любит

хитер и скор.

Если лишиться слов,

след заметет метель,

И ни один из снов не посетит постель,

Лучше тревожно ждать рядом с нагой луной —

Телом зари дрожать —

вор приходит за мной.

2019

Игра с листа

От грубости

к нежности —

Светел листок,

Где голой без-

брежности

Слеп коготок.

От слезного – к нежному,

Ночь на дворе,

Сползают заснеженно

Звуки к горе.

Смолкают —

объяли подошву горы

В едином струенье,

как шум детворы.

Провалены в прорубь

горящих ключей —

Воркующий голубь,

бездомный ничей,

Ни пары, ни ласки,

ни места любви,

Забвенье из сказки —

зови не зови.

Замешкался в зове —

и вот без хвоста,

И смерть наготове,

Как звуки

с листа.

2019

Взгляд из оркестровой ямы

Из ямы в

яму

кочует звук,

Не доверяя мельканью рук:

Ни тем, что в свете

звучат гурьбой,

Ладони-дети —

потешный бой,

Ни дирижеру – ловцу гонцов,

Ни ревизору – портрет отцов.

Альтистки рыжей

слеза на лак,

Литавры брызжут – любовник так

Летел бы в звуке,

во влаге плыл,

Немеют руки – свиданья пыл.

А в полночь яма

собой полна,

Застыла прямо в окне луна,

Альтистки рыжей любовный гон

Ни струны нижет

насильник-сон.

2019

Неведомое

Герой не-

существующих откровений

Даже не слышу звука —

дыханье детства,

Ни одно не-

ведомо из мгновений,

Только под ладонью стук сердца.

И я умер бы без-

обманно,

В кровоток твой, падая странно,

Ни один из обликов дня-юрода

Не сравним в безумии хода.

Ни один из снов,

ни одна молитва,

Ни одно рыдание —

стынет битва

Моя битва с не-

победимым,

Святым могучим, воочью зримым.

В его воинство я не призван,

Не окликнет

до самой тризны,

Наверно, в верности я не признан

И в одиночество с тобой

изгнан.

2019

Возвращение

«Окрасить все иронией

печали…» —

Мой бедный сад, посаженный другим,

Встречает грустью —

ветры накачали

Сухоту в ветви, гений-серафим

Будто совсем покинул обиход

Стареющих дерев.

И мой приход

Из мест, где я забыл

Рисунок веток прежних милых дней —

Измена налицо, неверность —

лет без крыл,

Иллюзия, неверный ярый пыл

В себе самом —

а вся природа в ней,

Осталась там, где только ветер гость

Из сада, что встречает, не таясь,

Не сторонясь, умаливаясь в горсть,

Не сетуя, не разрывая связь.

Сухим встречает и зеленым враз,

Крону хранят объятия корней,

И кажется покой в соблазне глаз,

Где сад-свидетель всех других верней.

Гранат

Сколько тебе еще осталось,

друг-гранат?

С осени и зимы сквозь весну в лето —

первый день,

Птицы примолкли, гнездиться в сад

Переместились, заняли место —

тень

Наплывает —

внутри плода

Медленно высыхает жизнь,

беда

Сжала утробу зерен,

Базар кричит —

продан и проворонен

Плод

молчит.

2018

Художник без любимой

Остались вдвоем с другом-псом из Тибета —

обрамлены в память

В красно-черных картинах молчащие горы орут,

И ненужная взгляду осенняя синяя заводь

Привлекает лишь пса —

на прогулках на уток взглянуть,

В темных водах их много, как будто на ярой

Набежавшей волне отраженья не стерпят повтор,

Признавая лишь самость свою, и дрожащей тиарой

Голубого собора высот, отражая простор.

Здесь она просто шла,

чуть склоняясь природно-налево —

Вслед ей ветры картины сдувают цвет выпуклых гор,

И в наклоне к воде, ей по-девичьи что-то напела,

И добавила круг в непрестанный теченья узор.

Этот круг на воде

уловил непрестанную негу,

Как луна в темноте освещает объятья и лес,

Как луна в полноте —

ярый цвет первых девичьих регул,

Белый шар в каждом плеске сейчас промелькнул и исчез.

Повернуть без нее —

за театром налево и прямо,

В мастерской на подрамник упруго напялить холсты,

Без нее нет желанья —

храняще-любовного Ты,

Арарат недоступный могуче врезается в раму.

Спасающая память

Я попросил его помолиться

И помянуть со мной,

А он стал бойко словом делиться

С демоном за спиной.

Будто святой —

на лавке беспечно

Все слова претерпел,

И никого в плененную вечность

Допустить не хотел.

Может, в ответ словами взъяриться,

Что не признал меня?

Но ангел велел тихо смириться

На сходе смутного дня.

В дороге вдоль леса за солнцем в погоне

Взлетел обжигающий вех,

И тихо в Храме сказал посторонний,

Чтоб я сейчас вспомнил всех.

В домах народ беспечно-живучий,

Кружит монастырский ров,

Дорога петляет вдоль яростной кручи,

Потоком сорван покров.

Ни трав, ни цветков в разверстом проеме,

Навстречу —

ни стар, ни млад,

А память кружит в голубом окоёме

Без слов в не-

возможный лад.

2020

Весть навсегда

Светлые херувимы достигли зари —

Объятия светятся,

лица бледны окрест,

Стали невидимы фонари —

Отовсюду видимый

крест

Только вернейшим, где голуби поутру

Целуются —

парой в полет?

Сетка раскрыта —

крылья сохнут в жару,

Горечью прежний любовный мед.

Крылья позолотив, сверху бы,

Сблизив взгляд с херувимами —

с высоты

Знак таинственницы-судьбы

Разгадать —

со смертью на Ты.

Херувимы знают —

птицы не в счет,

Они в зове люботы и зернеца,

День играет грубо в нечет и чет,

Не разбирая взгляда, не пожалев лица.

А херувимы реют, роняют весть,

Весть камнем на две судьбы,

Вытекли зерна из колосков —

здесь

Только печали памяти-молотьбы.

Кровь и вода

Кровь людская не водица —

Проливати не годится.

Только кровь так стремится —

воде не под силу,

Куда водице тягаться с могилой —

Кочевье в крови —

на кру́гах смиренья

Лишь дух кровотока мог выжить —

в забвенье

Слова́ и цвета́ – даже красный в забвенье.