Текст книги "Одинокий страж"

И взгляд, что испуган, стремится бежать

От собственных видов —

побег непорочен,

И в дар землепашца колосья не сжать,

Где образ обмана библейски упрочен.

И кровь вопиет от впитавшей земли —

Кровянит ладони…

темнеет в пыли,

«Где брат твой?» —

«Я брату не сторож!»

В деснице к груди перво-

кованный нож

Падает вечно, чтоб снова в ладонь,

Зажатым

стремиться к ближайшему брату,

Водица течет и не гаснет огонь,

В кровце повстречались —

сегодня к закату

Накатят вдвоем, будто в лад братовьё

Помирятся на́ век – разместятся ладно

По дням и ночам – обиходят жнивье,

Скотом и снопом обойдутся не жадно,

И будет иное начало —

«Восстань!» —

Кровца не плеснет ни в ладони, ни в землю,

Тому, что прихлынет полночно в гортань,

Водица криниц:

«Красноты не приемлю».

Но грех первородный водице вослед —

Ладони к зрачкам – колыхнулись в рассвете,

Глаза успокоили —

кровь-домосед

Вернулась к себе, где

библейские дети.

Сны и строки

«Ошибочный взгляд и ошибочный мир…» —

Тени куражатся, явь прогоняя,

Будто потворствует морок-кумир,

Жизнь и нежившее разом ровняя,

Себя одного возвышает в суде

Живущей природно словесной палаты,

Ошибок не знающим в речи-труде

Диктует решенья —

себе без утраты.

И тех, кто воспринял порядки его,

Кто правила принял и вновь снарядил их,

Встречает ухмылкой —

всех как одного,

Лишает свободы, чтоб в строчках утихли,

А завтра и вовсе отвыкли идти

Своею дорогой, где страхи и цели

Забыли, чтоб первые смыслы пути —

В потоке повторов покорно истлели.

И вроде бы дождь за окном не исчез,

И гроздья рябина краснеют привольно,

Стоит первозданно явившийся лес

И телу словесно-душевному больно.

Схватил, как во сне настигает чужак,

Не виданный в яви, жестокий в виденьях

Словесный пленивший дыхание мрак,

Рождающий днем повторенье-забвенье.

В строке ясновидящей

жертвенно быть,

Рождаясь в навершии сна-обормота,

Рождаясь неузнанным —

прежних любых

Смещает неузнанно строчка-забота.

Слова-странники

Они ускользают —

самих себя,

Стремясь в строках обрести,

Измена любовна —

себя возлюбя,

Раскроется на пути.

Но путь непроторён —

Заново каждый раз

Слагается в строчке —

словес почтальон

Не ведает свой запас,

Тащит ношу —

ремень на плечо,

Адресок ведет в путь:

Где холодно – где горячо?

Не смеет в суму взглянуть.

Только верит – весть приведет,

Пока не знает – куда,

Дождь забвение на следы льет,

Буйствует лебеда.

Слова-странники ясных сильней,

Ведут письмена-пути

Поперек строчки —

под ней и над ней,

Стремясь себя обрести.

2021

Голос поверх судьбы

В больничной карете

Мерцание над головой —

Увозит

карета

спасенья,

И вслед лишь старик-домовой

В жалеющем недо-

уменье —

Людское всегда налегке

Сбирается в путь не-

забвенье,

А он на пустом чердаке —

Из страхов и ахов творенье —

Живет без прощаний и дней,

В полуночи лапой наляжет

На женское лоно —

над ней

Не любленной слова не скажет.

Лишь близким дыханьем в лицо

И тушей мохнатой желанно

Прикинется тем молодцом,

Что встретится жадно и странно.

И к утру, утешив ее,

Зашлепал ногами босыми —

Вращается круг-лезвиё,

Мелькает

взыскующий

синий.

2020

Взгляд из окна

Тишайший дождь —

сломавшаяся слива,

На зло излому продолжают зреть

Плоды —

неведома простому древу смерть —

Зовут с земли со смертью незлобиво.

Сильнее дождь

смывает взгляд и след,

Стучит по крыше птицей-одиночкой,

И памяти краснеющий послед

Прикинулся промокшею сорочкой.

Придавлена упавшим деревцом,

Веревка порвана,

как страшный день в судьбе,

Зиянье ворота над мокнущим лицом

И скрип ворот навстречу голытьбе,

Из почвы тянут —

выпростать еще

Весенней силы —

дни наперечет,

А рвутся жить, краснеют на земле

Среди травы —

пустые ожиданья

Прикосновений – в сумрачной золе

Прощальное, но все-таки свиданье.

Сгорят, растрескавшись —

остались половинки,

Наполнены забвеньем и золой —

Кто был заботлив, кто случайно злой?

Неведомы житейские картинки.

Вид из окна —

обломок-сухостой

Нутром засохшим взгляд к себе

принизит,

А тот, кто видел цвет весны простой,

В неколебимой и печальной близи.

2019

Гармонист

Гармонист с отрезанным пальцем —

Кровельщик по не-

воле,

Стал собственным постояльцем

В жестяном наперстке —

не боле

Чем чужак в жести,

Согнутой заковыкой,

Знаком железной мести

Зубьев пилы —

великой

Страсти побега пальцев

Даже в мороз проворных,

Песней в беде скитальцев,

Неудержимых

черных

И белых тварей,

Теперь не уловлен в руку —

Каждой твари по паре —

Полнится род без звуков.

Где домовой —

там мыши,

Шорох полночный странный,

Дождь в стукоем по крыше —

Звук жестяной

обманный.

2020

Голос поверх судьбы

Женский голос

заговаривает судьбу,

Идет судьба напролом,

Ворон-вещун на сухом дубу

Гнездовье прикрыл крылом.

А другое крыло в свежей крови —

Мелкой дроби

следы,

Ни до охоты, ни до воды,

Ни до люботы-любви.

Но высохнет кровь —

солнце печет,

Высушит кровушку —

пьет,

Крыло заживет —

паденье в полет,

Не́чет сподобится в чет.

И женский голос в объятье слез

Стихает —

к полудню в пасть

Канет весть, что ворон принес —

Судьбы не свершилась власть.

2020

Двое и ангел

В полдень тень короче столба

Присела в не-

бытие,

Прижаты к подошвам разом оба,

Полдневное забытье —

Из-за слова —

колючки-крошки,

Мгновенно ненависть в гон —

Стальными зубцами монтерские кошки

Царапают небо-

склон.

Простое дело

залез и слез —

Сети для неба ткут —

Тешит утробу полдневный бес,

Железный плетет паут.

Два монтера —

спасаемый свет,

Свидетель —

без тени столб,

Друг против друга посреди лет,

Злобы на плечи горб.

Длинный без страха и чувства вины

Сильный —

может побить,

Низкий пришел с японской войны,

Молча может убить.

Так и стоят —

полыхает полынь,

Коготь стальной в руке,

Над картузами небесно синь,

Ангела тень в реке.

И хоть далеко река Толучай,

Степняк оставил словца,

От берега Ангел спешит —

Случа́й!

Крыла́ на

оба

лица.

2019

Из давнего сумерка

Пастушок и пастушка —

сестрица и братец,

Арина римская и библейский Иосиф

Поверили облаку, а не солнцу,

Рано пригнали телят от курганов,

Где под камнями черные жабы —

Навстречу в глаза злой палец

И голос грозит – назад-назад

к солонцу

Гоните до каменных истуканов!

Там каждый истукан баба,

А своя неродная гонит,

Батог ременный

из кожи-сырицы,

Кисточка кожаная трепещет,

Кнутовище розовое из вишни,

Слова половой глаза порошат:

«Ни на кого я не оглянусь!»

Не жаль ни братца ей, ни сестрицы,

Лентяев хитрых, приемных-пышных!

Как из стручка капли горошин —

Кровца брызжет:

«Крови боюсь я!».

А страшней самого страха

Кнут-змея вдоль лодыжек,

Следы стерни до коленей,

Страх и боль от побоев,

Трепещет сухо рубаха —

Кто солнцем по небу движет,

На рожках солнце у двух теляток?

В пыли топочут в рыданье

двое.

2019

Дождь и женщина

Словно бы извиняясь,

чуть приласкался дождь,

Словно бы повинуясь – против себя

Капли роняет —

землицы жалоба-дрожь,

Где наловчились грошик выдать за грош.

Хлебца можно купить – пахнет свежий привоз,

День без даров,

торжище напоказ,

Будто на свете больше ничего нет,

Бублик за рублик схватится

про запас,

Завтра торжище снова на белый свет.

И пока дождик ласкает наставший день

Встреч и свиданий, а за холмом

война,

Не показалась на явь ни едина тень,

Тучи виновны – какая неба вина?

Женщина спорым шажком

вдоль возков и рядов,

Будто узнала, где судьбу при-

смотреть,

Пыльные капли в суете от следов

И ожиданья взгляд в плакучую

нынче

твердь.

2019

Ночные звуки

Хлынули волны в холодное лоно Луны,

Ночь неприветлива,

сталь отвечает свеченью —

Острой косы во мгновениях взблески видны,

Крови готовой коснуться в случае-недоуменье.

Мыслю не я —

мыслят и чувствуют мной

Росные травы, цветы, закрывавшие нутри,

Сумраки слов порождаются —

немтырь ночной

Слышит себя, отражаясь в проясненном утре.

Отблеск косы отделяет меня от себя,

Демоны ночи приблизились в шорохе шага —

Рвутся в деяния,

ворот судьбы теребя,

Молча прочитана ночи пустая бумага.

Посланье без слова —

взыскуют ночные писцы,

Ангелы светлые темных толкают под руку,

Шествуют молча ненужные ночи косцы —

Взгляды без веры —

вверяются вещему

звуку.

2019

Неотступное рядом

Ни голос собаки, скулившей от боли в грозу,

Полосицу голую

молонья по хребту

Выжгла в июньский день,

Ни жалкий в полдне намек на слезу

В невыносимую дня духоту,

Ни задевший колесо пень

Не намекали на что-то свое

Природной дня кочергой,

Ступой, пустой с весны,

Но вблизи блестело дня лезвиё,

Грозило бумагой нагой,

Грозило проникнуть в сны.

И нельзя его допустить,

И прогнать тоже нельзя,

Надо было с ним жить в днях —

Собаку скулящую напустить?

По сумраку дня скользя,

Не вздрогнуть во тьме в сенях,

Не надо по имени называть,

В молитве известен зов —

Сердце без слов зовет,

Плотник пришел починить кровать —

Скрипит от дурных снов —

Из радостей

только мед.

2020

Ночные свидетели

Дорога стала совсем непроезжей,

Остановилась в провале —

во тьме перестала быть,

Лай бросившейся собаки

Кажется из провала под землю.

Скажут: беспутный проезжий

настигнут

Невидимой ведьмою-са́мой,

Соблазном сейчас заманившей

В провал заблуждений —

нет даже следа.

Вода, зеленевшая днем, чернеет в двух колеях,

И брошенный сбоку тележный остов обездвижен,

В жердях, замостивших дорогу,

Белые точки цветков от поветрий ожины.

Собака ярится —

нет хлебца в спешащей руке,

Загривок в репьях и шипастая пряжка на горле,

И мост на привычной к разлукам реке

Толкает колеса —

цепляет изъезженным комлем.

Назад повернуть —

прочь и прочь от провалов-колей,

Вывернуть к месту, где ход хоть немного проворней,

И в путь по равнине, где темень заснувших полей

Надежней, чем выси манящей неясности горней.

Комком шевелящимся роя над сморщенным лбом

У правой руки верба свесила гнутую ветку,

Оборвана сталь – под нагим колченогим столбом,

А первый глас – в ужас, не знавшую нови соседку.

Матка внутри шевелящейся в вере семьи —

Вызнать пристанище,

встретить пустующий улей,

Заботу единственной в жизни люботы-любви

Блюдет над осиной уловленным смертным жучком —

вросшей пулей.

Дорога назад —

пропускает качнувшийся мост,

А мог бы в измене пропасть поперечно-продольно,

Манившая в омут ведьмака терзает захлюстанный хвост,

Но ангел-хранитель вослед покивает —

привольно,

Беспутия нет —

заблестит в колоброде луна,

Предвестья спасли, темный берег почившего моря

На взлобках белеет —

в словах прикоснулась война,

Остались следы безутешно-прощального горя.

И полночь кругом —

обступили следы и слова,

Дорога ровняется – дань предыдущим проездам,

А рой за спиной шевелится, как будто молва

Приравнена свету – премирным

свидетелям-звездам.

2018

Огонь и крылья

Выгнал осу на волю —

Вой неволи

пропал,

Вороватую долю

Встретил апрельский пал.

Вслед камыша метелкам,

Осоки сухая прядь

И окна синей светелки

Красным стали играть.

И огневищем вздета,

Крылец сжигая край,

Оса со всем белым светом

Из ада

влетает в рай.

2018

Одиночество

Художник читает древние

письмена —

Напротив в картинах поименована им стена,

Пес тибетский хранит пусто место в углу —

Верный службе загнал в загородку мглу.

Из нее, обживаемой художником и псом,

Будто бы свет течет —

таинственный окоем,

Но не достать женской руке —

высоко на небесах,

Мужское плечо или загривок рыжего пса.

Что сторожить облаку-псу – звезду?

Облака раскрыли объятья —

дева в райском саду,

В глазах начатые картины – прожигают тьму,

Пес и мастер в заботах

невидимы

никому.

2019

Слепой водонос

Ходят по́ поводу —

не за водой,

За водой в поводу́ —

не

Вернуться назад – со слепой бедой

Встретился

на войне,

Остались зрячие – родник один

Означил место —

он

Средь сухостоя слов господин —

Богом в землю внедрен.

Фляги-трофеи с обеих рук,

Гнется лом на плечах —

Каждому корню водица-друг,

Чтоб в жару не зачах.

В гору с поклажей ведет вода,

Несущий в слепоте наг —

Лом-коромысло гнется,

когда

Слепой сбивается

шаг.

2019

Слушающие сверчка

Сверчок, пере-

ползавший через тома

Остывших за зиму книг,

Не ведает вед – там тюрьма и сума,

Трели свиданий миг.

Жилье не выстыло в снежной зиме —

Встречи поверх разлук,

Светел взгляд в ночной полутьме,

Любовно слиянье рук.

А тот, кто любил песни сверчка,

Давно погиб

на войне,

Он тоже слышит – моя рука

Страницу кажет луне,

И в белом свете, бледней всех лиц,

На воле сверчок поет —

Меж покрытых влагой страниц,

Будто растаял лед.

Святой Гавриил —

вещает строка,

И Гавриил-воин —

сверчку

Внимают согласно, пока рука

Не закроет

строку.

2018

Слово

Не будет

скрываться

Глаголющий сам от себя —

Метафор не любит

И не признает недомолвок,

Словесную плоть незабвенно собой теребя,

Начнет вдоль огрехов виновно

скитаться,

В ловитве наивен и ловок

И сам себя в сказанном губит.

Пресоздан губами,

Рожден немоты языком,

Отпущенный в поле, где цвет зарожден в первоцвете,

Где нет повторений и близости вида —

Вьюнок сам собой первородно влеком

Поверх колоска – не столкнутся

зелеными лбами —

Растеньям неведома злая обида,

Каждому каждый в природном ответе —

Злакам неведом житейский

конец

И страх не толкает к объятью,

Природная вечность

в цвету

Родится – плоть ластится к силе,

Рука, обнажая – к ненужному платью,

Как будто бы слово-птенец

Вовек не подвластно словесной могиле

И высушит слезы касаньем одним

на лету.

2020

Время квадратных часов

Я не уловлен временем,

и

Квадратных часов циферблат,

Зря вымеривает шаги,

Где один другому не брат,

Но и не ненавистник —

нет,

Даже кивнет вослед,

Рожденье минут не дает ответ

О том, кто сожрет послед.

Прямо среди тихих толчков

Вдруг в вечере светлом гром,

Во мгновение тысяча кулаков

В нападеньи на бедный дом.

И сперва покажется, что пройдет

Этот час и вернется жизнь

Прежних дней —

майский мед

Неизменно бел и душист.

Цвет на месте – шмели в лет,

Кукушка летит вдоль жнив,

А внедрившийся час поперек лег —

И некому спросить,

сколько

еще

жить.

2019

Вечер и книга

Голоса вечера собой полны

Без надежды на отклик,

Эхо вода присвоит —

волны

Словам подобны – лик

Небесный над реченьем

Тоже без слов —

в попеченье

Все немоте отдал – ждет мига,

Когда в молчанье вымолвит Книга

В вечере, брошенном в темноту,

Слова, воззвавшие немоту.

2018

Предупреждение

Ожиданье без веры —

дымится закат

И в смятенье посланцы – взгорает свобода,

Улетают —

ко гнездам вернутся назад

Или пал подступивший лишает их года?

Где гнездовья весенние скрылись в дымах

И река потерялась в темнеющем вале —

Навалился на вид,

настигает в домах

И рождает явление душной печали.

Гарь от розовых, красных и белых цветков

Упреждает пред вдохом и выдохом вечер,

И бесшумно, где нет ни узды, ни подков

Приближается всадник, обличья калеча.

Пал-наездник на темном надменном коне,

Подгоняемый жаром и дымом-удушьем,

Зародился в невидном подземном огне

И приблизил себя к представленьям в грядущем.

В том, где нет упреждающих слов,

Есть лишь те, где намечены крайние сроки,

Будто нет, кроме пала, надежных послов —

И в спасенье бездомное рвутся

сороки.

Перепляс

Плясун дня невод разом разорвал,

Врывается на середину стрежня,

И ждут вскричать: «Упал, упал, упал!»

А он в кругу смеющемся не прежний

Трудяга дней —

рубанку, долоту

В котомке-ящике ждать завтрашнего утра,

Ногами попирает пустоту —

Обрел в момент случайно и не мудро

Себя средь стружек заурядных дней,

Будто припал к молозиву истока,

И ждал всегда такого взлета-срока

Восставший в пляске —

голому видней

Вся нагота вокруг мелькавшей жизни,

И смерть отстала от мельканий лиц,

И слово школьное вблизи – прощанье-тризна

В забвении пропало —

пало ниц

Все то, что было утром, в полдень, в вечер —

Теперь лишь пляс отчаянно хмельной,

Даже любота то ли в чет, то ль в нечет,

Сейчас без пары танец наливной.

Наутро вспомнит —

стыд вослед полету,

Топорик в руки, след наметит шнур,

И глаз-алмаз, сопутствуя расчету,

Стропила высит —

скоро перекур,

В покое вспомнит прежнее стремленье,

Хмельное и летящее —

сквозь сеть,

И дым окружит недоразуменье,

Где плотник в пляске осмелел взлететь.

2021

Армянский художник

В разных виденьях картина взрастала

пред ним,

Виденья роились в цветах не-

возможных расцветок,

Но синий, как небо, невидим в ночи Серафим

Вослед неотступною тенью

среди неспасавших рассветов.

Упавшее небо на землю —

высо́той щедрот

Живое к спасенью житейски-упорно стремится,

И молча орущий над всеми страдающий рот

Распят средь стонов – пред-

смертная вещая птица

Живет своей жизнью поверх исчезающих тел,

В синеющем смертно потоке гонимо идущих,

И только смотрение вслед —

живописца удел

Хранит от забвения лица страдавших и души.

Гвоздей-ухналей, что пригодны для ковки коней,

Следы на подошвах гонимых,

ревущих от жизни,

От боли в шагах – полумесяц-насильник над ней,

Картина-ковчег —

к Арарату, оттуда видней

Страданья исхода – свидетель страданий отчизны.

2019

Жатва слов

Неузнаваем

проникаю в свои слова —

Открыт в строке напоказ,

Записан письмен судьбой?

А чей навстречу прищурен глаз?

Его различаю едва,

Занят жнивой и молотьбой.

Нашел слова и учредил толк,

В просвете схвачен иным —

Не-

различим исток,

Вдруг вызверил пустоту волк,

Вслед страх рылом свиным —

Ловитвы замысел смолк.

Рождаемый напогляд,

Несуществующий

до

строки,

Здесь встречаю себя,

Колоски теребя —

С неудобной руки —

Жнет никем не видимый

взгляд.

2021

Ночь и рассвет

В рассвете ночь по-

казала добычу —

Провод из стали или ударивший

ястреб

Полет прервали? —

упала птица,

Уже не слёток, еще не сила.

Хохол-плотник зашел позычить

Хлеба с утра: «Если б я царь, я бы

Стал вольняшка-синица».

В клеверах белых

белы подкрылья,

В клеверах красных

капелька крови,

Желтеют в клюве сухие былья —

Лететь по ветру, а наготове

Земля —

лопата на штык в суглинок,

Добыча корню, воде и почве,

Красное в жертву плодам малины —

Превоз-

могание жертвы ночи.

Хохол-строитель глаза отводит,

Таким голодным он еще не был:

Какой могучий всем верховодит?

Глаза у птицы открыты в небо —

И плотник смотрит —

учтиво сплюнул:

«Уже тут падаль…» —

сухой мукой

Обсыпан хлебец – на пальцы дунул

И хлебец утра прикрыл

рукой.

2019

Голуби в храме

Круг голубиных следов,

Непохожих на духа бесследье —

Колея огневых ободов,

След давно невзыскуемой снеди.

Рев мотора в приделе настиг,

Убегающих в ужасе смуты,

И мучицы струящий побег

Знак навершья последней минуты.

Купола оживленно зовут,

Ржа лишь времени голос —

повержен,

На назначенный времени суд

Собираются знаки, как прежде:

Голубей хлопот крыльев в пролет,

Вырастает кружалом для глаза

Круг без смысла —

наметан помет,

Удобренье, а словно зараза

Мимо окон в решетках метёт,

Нагоняет сухоту и скуку,

Словно гибельный па́девый мед

В конец света —

навечно в разлуку

Разместил купола и луга,

Пчел рассеял, колосья скукожил,

Купола просяганьем врага,

Ободрал до краснеющей кожи

Мёд-подельник грозит —

бытие

В иней смертный и близкий вместится,

Голубятня привычно резвится

В ожидающей дня литие.

2020

Встречи без встреч

Приходящие в сны голоса,

Говорят внятно, но не звучат,

Даже блазнятся телеса,

Но не может никто быть зачат.

В сновидениях кровь ярка,

И желанный для встреч приник —

Видны лица, дает рука,

Живей жизни любви родник.

И встречаясь в желанном сне,

Кого утром благодарить,

И что в следующем на дне —

Светит солнце или горит

Вдоль дороги осенний пал?

Плоть ночная не говорит

И встречаемый вдруг пропал,

Будто не было никогда.

Никогда не касался плеч,

Рядом не было —

лишь беда

Приголубила тайну встреч.

2020

Раненый щепной ангел

Что,

милый ангел? —

в растреске крыло и плечо,

Солнце играет, лучи сохранив от паденья,

Лик непроясненный – щеки горят горячо

Или глаза непроявленно стали усталы от бденья?

Дерево в ро́сщепах – нимб золотистых лучей

Все одеяние —

ангела тело не стыдно,

Боли нет, страха нет —

словно приблудный ничей

Странник явился в утрате наряда обидной.

Словно проникли в разрывы одежды щепной

Холод и боль – накатили

вселенские

муки,

И ни прикосновенья, ни плоти родимой-родной,

Ни переживанья – ни даже житейской

разлуки.

Милый мой ангел —

теперь босиком по земле?

Крылья ветрами бросает на голые плечи,

Знают глаза на всевидящем светлом челе

Все, что случается —

встречи уже недалече.

Милый, жалею – разрыв в оперенье

гудит,

Ветер свистит сквозь древесные рваные перья,

Смотришь всеглазно и явленный жертвенный вид

Верит в страдании —

льется полета доверье.

2018

Там, где свидетелей нет

Кровь и голоса

Рогатое ре́вище в стыке дорог —

На перекрестье

кровь,

Втоптан в пыль отломанный рог,

Дикое буйство —

вновь

Рев повис над любым ремеслом,

Над железом, что под рукой

Стянуто гайкой – словцо послом

Ярого гнева

с клюкой,

Будто забвение дней в ночи,

Рев на крестах дорог,

Теплый огонь из родной печи

Жаром болезным

лег

На все видения знойных часов,

Где ревище утро рвет,

Хворь отодвинет дубовый засов,

Скажется горьким мед.

Но зов любовный

сквозь рев-голоса,

Что валят сознанье в ров,

Кажется утром, где ноги роса

Омыла —

любовный покров.

Рев присмирел и высохла кровь,

Расправил плечи пастух,

Хлестнул ближайших —

день начался вновь

От слов, что связали двух.

Чистое утро

Глаза без взгляда —

взгляд без лица,

Смывает течение то и другое,

Потоку речному не видно конца —

Один тот же путь, что как горькое горе,

Имеет начало, но будто всегда

Уж было текущим —

навечно притекшим,

Зеленые травы в теченье —

вода

Свершение дней в пустоте быстротечных,

Где нет ни людей, ни коней на мосту,

Нет даже меловой горы

из забвенья

Существ, что из панцирей лишь пустоту

Оставили знаком хрустящего бденья.

Напомнят о бреге на Лысой горе,

Которая тысячи лет в поезжанье

Под звездами неба —

в прошедшей поре

Еще не рождается конское ржанье —

Ни лиц, ни копыт, ни моста над рекой,

Ни взгляда на все, подлежащее взгляду,

Лишь первый прохожий, нарушив покой,

Ступает на мост,

прозревая награду.

2020

Вестница-ива

Упавшая ива

в грозу,

Чернея на темной дороге,

Хозяйки взглянувшей слезу

Позвала, как будто бы ноги

У дерева павшего есть —

Издали темную крону

Сюда принесли, чтоб весть

Пред окна —

полночному схрону

Забытых печалей явить

Все полузабытые страхи

И темным пятном закрестить

Следы на белевшей рубахе.

И в сумраке павших ветвей,

И молний расщелинах ночью

Явить непришедших гостей,

Древесно представших воочью.

Полночно стихает печаль,

В дрожаньи ресницы и крона,

И теплой руки на плечах

Касанье —

в грозе оборона.

Под утро в надежде светло,

Нестрашно лежит наважденье

И только ночное виденье

Вдруг стукнется птичкой в окно.

2020

Случай и день

Во дни потопа, выпустил Ной голубя на поиски земли. И когда обессилел голубь, судак высунул голову из воды, голубь смог отдохнуть, чтоб вернуться с обнадеживающей вестью.

Нет слова —

двинулись зубья валов

Внутри молотилки, где мастер с ключами

Взревел, будто пара понесших волов

Ярмо на него —

над худыми плечами

Нависла неволя – хрипи в борозде,

Сечет хворостина по ребрам и выям,

Моргают глаза в каждодневной вражде

Погонщика-отрока —

пахоту выем,

Как волк требуху —

морда вместо лица,

От солнца всходящего вдоль до заката

Дичание, где вместо слова —

словца

И брань на судьбу по-бедняцки богата.

До бойни недели скотины длинны,

И нет воскресенья для топчущих поле,

В утробе машины без чувства вины

Ревет машинист, слепо стиснутый

болью.

Но шкив приводящий ножом рассечен,

Обрывки распластаны гадом весенним,

Дождется хозяина вздрогнувший челн

И сон судаком из воды —

во спасенье.

2020

Дорога без языка

Свидетель надежды и плача

Дорога —

зелень средь солонца,

Себе изменяет с самою собой —

В сторону дома,

означа

Возвращенье родного лица,

В сторону-высылку —

на убой,

Выпотрошенных из домов.

Сорок фунтов отвесил безмен,

Иконка —

пристанище на груди,

Верша навек пленила сомов,

Нет уловленным

перемен,

Паровоз дымит впереди.

Из песен родных одна

Колыбельно под стук колес,

Неслышимо для других —

Схватила своя война,

Неподступно ни для каких слез

Младенец у груди притих.

В дороге-судьбе пришлось,

В даль от тех, кто в земле,

От порогов стертых —

родной насест,

В путь язык – казенное помело,

Лучше бы немым угольком в золе

Тлеть невидимо никому в окрест.

Ни людей,

ни дорог,

ни лихой судьбы,

Ни безмена – мерил жизнь впереди,

Ни активиста —

наган в кулак,

Сплошь железо для судьбы-голытьбы,

Сплошь дорога —

гляди-не гляди,

Будто навсегда победил

враг.

2020

Пастушок и арифметика

Необъятны дроби вещей,

Где в знаменателе-солнце,

Слились молоко и небо,

Оба сверху к земле

Из высокого

полдня.

Чей голос разумно вещий,

Вещает на солонце?

Вещует природно небыль

Невидно —

свидетели-трели

Знойны с утра

сегодня.

Кругом колючки-цветки,

Горький запах мгновенья —

Хранитель-ангел в дремотах,

Пастух одиноким пленен,

Сгорают слова

без страха.

Без устали и легки

По краю степи виденья

Книги, что в переплетах

Теперь без глав и имен,

Всех ближе

своя рубаха.

Виденья святых имен

Лишились вечности в полдне,

Вонзились колючки в тени

Имен – в треске табачном

горят,

Заботе полдня

в служенье.

Пастух заботой пленен,

На самом глубоком дне

Посреди крыл и растений

Строит виденья в ряд —

В неопалимом

горенье.

2020

Дом в Тобольске

Подъем на Верхний Тобольск —

святые угодья,

Пушки навстречу, жерлища древней пальбы,

Невидимый путник вверх по склону поводья

Тянет —

ждут упертые в небо столбы.

Вниз склонились просторы небес,

раскидано торжище лавок,

Синих четок сплетения —

отсветы вниз к торокам,

Купчишка удалый исторгнет товар на прилавок —

Добришко сплывет, приставая к случайным рукам.

А потом синих четок, любуясь дарами,

Дальше в город, где место наполнил народ,

За блестящим стеклом никого в выцветающей раме

И никто не заметит печально приближенный год.

Там перила к ладони —

нестрашно в ограде решетки

Ограничили место, где точные лягут шаги,

И глазам в подступающем полдне не видно ни зги,

И темнеют в руках голубые плетеные четки,

Но Царевича взгляд, сквозь замерзшую наледь

на стеклах,

Рад найти у горы ледяной вольный бок,

В молчаливом рыданьи надежды и выдохов теплых

Ревом близится страшно спасающий Бог.

2021

Встреченная в степи

Каменной бабы одежка – прибитая пыль,

Дождь приголубит, неспящего взгляда не тронет,

Ветер обнимет —

волнами подходит ковыль,

Птица на темя перо неразумной уронит.

Стронуть не можно ни лемехом,

ни тросом,

Ориентир подорожный рядом – топо-

графический знак,

Вышка трехногая с задранным вверх носом,

Дней самозванка, в тучу упершийся зрак

Метит в соседство, как голый худой человек,

Скоком на трех ногах каменной бабе вослед,

Жерди-ходули дубовые —

каменный век,

Не выжить среди подстерегающих бед:

Молонья бьет метко и страшно в полночь,

Дерево тлеет – нет в рассвете истца,

Баба из камня неведомо чья дочь,

Не видно в молнийном блеске

ни праматери, ни праотца.

Но в хранящем приятии меж грудей,

Вода, словно жертвенно молоко,

Капли дождя косого ждут детей —

В ожидании

каменно-далеко.

2021

Одинокая ночь в лесу

Черные косы —

ночующая в лесу

Еще без единой сединки,

Косы в раннем утре уложены,

Вслед —

водица из кружки в ладонь,

Каменные ступени на землю из сна,

Тепло после тысячи легких шагов —

Вол белолобый руку лизнул.

Ярмо на две выи – пара

Цоб и Цобе,

Потом тюки —

табак своим на войну.

Белоликая, с высоким голосом

Теперь в лесу одинокая —

волки вокруг,

Молча волы лежат, копыта к мерзлой земле,

Бока с двух сторон тепло хранят,

И ночь смещается —

ползет со взлобков к реке,

Ни на одно мгновенье глаз не сомкнуть,

Слова молитвы сами к себе в близь,

И утра рассвет —

из полночных молений свет.

2021

Полдневный беглец

Намек на странствия —

библейские страницы

До слов прокинулись рекою и горой,

На дикой грушке из ковчега птицы,

Но по огрехам не страниц герой,

А беглый в форме бывшего матроса

Откуда и куда?

И кто прознал?

У жестких губ краснеет папироса —

Ларек ограблен —

позади вокзал,

А впереди настороженно

встречи —

Случайный взгляд то вслед, то поперек,

Доносчик-ворон сумрачные речи

Из поднебесья, прозревая, рек.

Бредет, не тронут ни одним приветом,

Обжился в мареве —

не показал лица,

Беглец, молвой рожденный первым летом,

Библейским летом, где нет ни конца,

Ни по-житейски найденного края,

Бежит гонимый странник смутных дней,

И в полдне близится невидимо видней

Он, этим утром

изгнанный

из рая.

2021

Преодоление

И как всегда на середине дня,

Даже чуть раньше —

на истоке полдня

Полдневный бес, в свои следы маня,

Показывал себя —

так и сегодня:

Взлетели птицы —

крик бросают вниз,

На небе туча выгнулась покосом,

И все сметает в сумрачную близь,

А существо из тучи с длинным носом

Нависло тяжко —

где веселье дня

И легких марева течений в окоеме?

Побежка в утре звонкого коня

И ласточек мелькание в проеме?

Полдневный бес без вида и шагов

Кругами близится и к сердцу тянет руки,

И только вера —

день хранить готов

В объятьях теплых —

не дает разлуки.

Притихнет бес – не смеет долго ждать

Своих минут —

слабеет смутный оклик,

И день серпом выходит вольно жать,

Чтоб в сноп тугой связать бесстрашный облик.

2021

Марфа-влюбленная

Безумие сотворено

чужим разумением —

Не в пустой простоте-молве,

Сперва простым опьянением —

В еще не проросшей траве

Намеки почвы на верность —

Порвется желанная вечность

С болью и кровью в родстве.

Будто бы в первой встрече

Библейских вечных людей

Без обещаний речи —

Верный клик лебедей

Лишь знак для людского ненастья.

Ни слова вслед, но зачатье

Ведомо телу —

плоть

Еще в бореньи и страсти

Провесила все на безмене,

Молозиво желтым на миткале,

Рожденный не ведает ни об измене,

Ни о словесной золе.

Безумие Марфы —

на мысли замок,

А то, что разумно, лишь призрачно рядом,

И месяц на свежий песчаный холмок

Глядит человечьим без разума взглядом.

2020

Ожидание

Поверить не может – плоти закон не-

правдив?

Ягненок дрожащий облизан,

певучий прилет

Попарно в гнездовья —

скворцы из библейских олив

Притихли ненастно и в нечет, и в чет.

А кровь, первоздано природная в лунные дни,

Вдруг разом отступит

люботе февральской вослед,

И пара на снежной перине —

в полночи одни,

Не встретится больше —

плоти взыскующей нет.

Но блазнится днями, ночами греховно видней,

И мартовских полдней водица сквозь снег протечет,

И полнится тело —

растет разом в ней и над ней,

Судачат соседи, как птицы —

вновь нечет и чет.

Одна в ожиданье – ни ангел навстречу, ни дед,

Житейски мудреный ее пожалеть не идет,

Не радует в праздник семейный смущенный обед

И петел-заботник, гоня наважденье, орет.

Растет полноты дословесный природный прилив,

Зачатие рода на суд —

рассуждает грешок,

Младенец толкнулся, не ведая ждущей земли,

И треснул при родах наполненный тестом горшок.

2021

Вспомненное отчаянье

И даже река не бессмертна.

Куга зеленая по венчик в течении,

Верше приблудной ловитва воды в попеченье —

Уходит

водица

под землю,

Волнами безмолвно: «Тебя не приемлю» —

Никто поцелуем нежным не припадает к руке —

Берег не брат —

служка пыльной отравы

Тянет случайное к бедной сестрице-реке.

Упряжь ременная рвется, лопнул хомут,

Возница склонился к колесам —

ездок неудалый,

А утром был прям и уверен —

Гвоздок – с утра о себе в подорожной судьбе,

Не то что других не доставил

до места —

Себя самого вмуровал в прибрежную жижу,