Текст книги "Сокровище книголюба"

8

Драматург написал бы в тексте пьесы: «Явление второе, те же, и Дияр».

– Это кто? – спросил Грэм, не оборачиваясь.

– Это Дияр, мой племянник, – ответила Флавия и зачем-то подняла руки.

– Его тон и мое знание людской натуры подсказывают, что он предлагает не поделиться книжкой, а хочет нас ограбить, да? – спросил Грэм.

– А ты против? – спросил в ответ Дияр, и Грэм все же оглянулся.

Тяжелый тупорылый револьвер с коротким стволом смотрел на него из руки своего владельца, которого вполне можно было описать теми же словами, что и оружие.

– Разумеется, я против! Но спорить с человеком, у которого есть пистолет, было бы не вежливо, так что я совершенно не собираюсь вам возражать! – Грэм поднял руки. – И вообще я всегда был против свободной продажи оружия. И против насилия! И против свободного оборота красных воздушных шариков! А то их покупают клоуны, это очень жутко, и…

– Заткнись! – гаркнул Дияр.

– Я уже и так молчу, чего вам еще надо? Молчу, как немая рыба с кляпом во рту, вот послушайте!

Грэм умолк и прислушался. Он действительно молчал. Замолчали все.

– Так, хватит! – Дияр запоздало вспомнил, кто тут главный. -В сторону! К стене!

Грэм отошел к стене, и почти силком утащил Флавию за собой.

– Все в порядке, пусть юноша откроет шкаф. Его ждет большая радость! – пообещал он.

Дияр боком, как краб-мутант, прокрался к шкафу, не отводя ствол от команды искателей кладов. Потянул дверцу. Не просто смотреть сразу на тех, в кого целишься, и заглядывать внутрь темного старого шкафа. Ему пришлось отвести взгляд. Флавия приготовилась к рывку. Отвлечь врага, кинуться вперед, отобрать оружие! Как только детектив Грэм начнет атаку, она будут готова.

Грэм не сдвинулся с места.

Племянник вынырнул из-за дверцы шкафа.

– Да тут пусто! – завопил он.

– Ну да, пусто – согласился Грэм. – А я не сказал? Я вчера еще заглянул в шкаф, между делом, и видел, что он пустой. Так что теперь надо искать все сначала. Настоящее приключение! Это ли не радость?

– Где они? – заверещал Дияр.

– Да, где они? – Грэм, игнорируя пистолет, отошел от стены и встал рядом с Дияром. – Где книги из этого шкафа? Нам тут всем интересно это знать, Флавия! Поделись с классом!

– А ты чего сюда приперся? – Дияр уткнул в него ствол пистолета.

– Очевидно же! Вы – хозяин положения. Я обещал найти сокровища, и решил уже три загадки, так что я очень нужен. Я могу найти клад для тебя. Не надо только тут орать, что я предатель! – он обернулся к Флавии. – Все идет точно по плану. Так, где книги?

– В подвале, – ответила Флавия. – Когда Луис умер, мы хотели сперва распродать книги, думали, вдруг они ценные! Сложили все в коробки, собирались отнести букинисту. А потом пришло письмо, и все запуталось. А книги должны так и лежать в подвале.

– Ой! – сказал Дияр и чуть опустил ствол.

– Что еще за «Ой»? – рявкнул Грэм, как сержант перед строем солдат.– А ну соберись! Что за пессимизм? Никаких «Ой!», наш выбор только «Ура!», понятно? Потрудитесь объясниться, молодой человек, что значило это ваше «Ой!»!

И молодой человек потрудился. По молчаливому согласию он уже не целился в Грэма, а Грэм не просил гонорар за свою работу. Он поможет найти сокровище и не умрет – отличная сделка. И пока Грэм привязывал Флавию к стулу бельевой веревкой (ее Дияр предусмотрительно прихватил с собой), он выслушал печальную историю книг из шкафа.

Письмо с обещанием клада отвлекло всех от продажи книг, и те остались валяться где-то в подвале. Но Дияр не пытался решать загадки. Он ждал, пока их решит кто-то еще – куда проще отобрать сокровище, чем искать его. Но время шло, сокровища никто не нес, и что бы скрасить ожидание, Дияр последовал первоначальному плану – продал книги из коробки.

– А сборник Тома Балмута был одной из тех книг, которые ты толкнул, – закончил Грэм. – И теперь его надо добыть обратно. Верно?

– Угу! – буркнул Дияр

– Что «Угу»? Угукает он мне тут, чуть все дело мне не испортил! Наверняка в книге была новая загадка, и кто ее решит, кроме меня? Дай бог, что бы ты тут еще не все профукал! Пора ехать, искать ключ. Едем на твоей, ты за рулем! Пошли!

Грэм вышел, и его новый компаньон поплелся следом за ним. Он все еще держал пистолет в руке, но уже не держал в ней контроль над ситуацией. Если бы кто-то спросил Дияра, почему он, здоровяк с оружием, выполняет чужие приказы, он бы не смог ответить, и вышиб бы зубы тому, кто задает лишние вопросы. К счастью, таких любопытных в округе не нашлось.

9

Потрепанная машина Грэма печально стояла слева от входа в дом. В ней скучали все его вещи, заначка денег, мусорный пакет с бумагами детектива. Он повернул направо, к сверкающему свежим лаком спортивному Цитрису, на котором приехал Дияр. Эту марку прославили мгновенный разгон и нервные подушки безопасности, способные реагировать на чих пролетающего воробья. Сценарий предстоящего выступления окончательно оформился в голове Грэма.

Он услужливо открыл дверцу водителя, дождался, пока Дияр усядется за руль, трусцой обежал Цитрис и приземлился на сидении рядом с водителем. Дияр не пристегнул ремень. Многие так делают, и это тонкая деталь решала почти все в предстоящем спектакле.

Если ремень не пристегнут, а подушка безопасности сработала, то ее удар по лицу может быть пострашнее, чем сама авария. Вот почему подушка не срабатывает, если ремень не пристегнут! И вот почему Грэм воткнул свой ремень в замок на водительском сидении. Подушка Дияра включилась, и затаилась в засаде. Она ждала своего часа и выбирала жертву.

– Отличная тачка, дружище, просто отличая! – затарахтел Грэм.– Сколько жрет? А за сколько до сотни сделает? Секунды за две-три? Подушки работают?

– Да все работает! Заткнись! – почти умоляющим тоном приказал Дияр, и Грэм охотно заткнулся.

Секунд на десять. Этого хватило, что бы Дияр завел мотор и двинулся по дорожке, огибающей чашу пересохшего фонтана.

– Обожаю такие вот подъездные дорожки, как в старинных дворцах, когда надо ехать не прямо, а кругами! – снова затарахтел Грэм. – Говорят, это создает правильный феншуй. Смотри-ка, а это Флавия там что ли?

Грэм оглянулся.

– Ну да, она! Отвязалась. Это ружье у нее? Гониии!

Последнее слово Грэм внезапно завопил тонким истерическим голосом. Однажды Грэм попытался пройти без очереди в кабинет врача, в обход милой старушки, сидевшей в коридоре. Ее вопль звучал примерно так же, и Грэм запомнил его, что бы использовать при случае. И случай представился!

Снова, как часто бывает, множество событий произошли одновременно. Дияр вздрогнул, и чуть сильнее нажал на газ. Мотор зарычал. Правая рука Грэма вцепилась в руль и потянула его на себя.

Машина ускорилась и вильнула в сторону. Каменная чаша фонтана встретила ее бампер, как своего лучше друга. Цитрис успел разогнаться, и удар вышел неожиданным, хотя и почти пустяковым. Пустяковым для людей! Но подушки безопасности рвались в бой.

Дияр качнулся вперед, и подушка коварно врезалась в его лицо. Не самое приятное ощущение, если его стоны что-то значили. Он вяло мотал головой, пытался нащупать собственный нос, и бормотал что-то оскорбительное.

– Сам такой! – не согласился Грэм, на всякий случай, и врезал локтем туда же, куда до него попала подушка. Потом подумал, и добавил еще пару ударов. Грэм не верил в насилие и ненавидел драки, а еще больше ненавидел отстирывать кровь с рубашек, но жизнь порой заставляет идти против принципов. Дияр затих. Грэм на четвереньках выбрался наружу и рванулся к дому.

Флавия жевала кляп и прожигала Грэма взглядом. Он вынул тряпку из ее рта.

– Скотина! Тварь! – завопил рот, и Грэм вернул тряпку обратно.

– Я же говорил – все по плану! Ты почему не встала-то? Узлы же не настоящие! Фокусные, на вид все нормально, а дерни – и веревка падает, вот так!

Он дернул. Веревки упали.

– Я же тебе подмигивал, знаки глазами делал, думал, ты поняла. Уходим! К моей машине.

– А где?.. – Флавия растерянно поднялась со стула и пока никуда не спешила. Хотя стоило бы.

– Снаружи, в отключке. Я увел его наружу, что бы ты ни рисковала, если будет стрельба, и там на него напал. Мы подрались, я ногой выбил пистолет, а в него еще и нож был, но я все равно его вырубил. А теперь надо бежать, пока он не очнулся. Пошли!

Дияр уже очнулся. Он шел дому, чуть пошатываясь на ходу и капая кровью из носа на дорогу.

– Стоять! – он прицелился в голову Грэму.

– Садись в мою, заводи! – Грэм сунул ключ Флавии, и обернулся к стрелку.

– Ты не выстрелишь! – сказал Грэм и загородил собой Флавию. – Легко угрожать оружием, но не так-то просто нажать на спуск и забрать чужую жизнь. Я вижу людей насквозь, и ты наглец, но не убийца! Ты не нажмешь на спуск.

Дияр нажал на спуск.

Револьвер чуть вздрогнул в руке и тишину прорезал щелчок. Не выстрел, а тихий щелчок. Еще один, еще. Дияр жал на спуск без всякого результата.

– Я же говорил, не выстрелишь! – Грэм нырнул на заднее сидение своей же машины.

– Жми на газ! – завопил он, и Флавия нажала.

– Что это было вообще? – спросила Флавия, когда дом пропал из зеркал заднего вида.

– Что? – не понял Грэм. – А, ты про пистолет? Я его сперва хотел себе забрать, пока твой племянничек валялся в отключке. А потом стало интересно, на что он готов пойти? Сможет убить или нет? Да и красть орудие – незаконно, а я же не вор! Так что я спер только все его патроны. И вот это!

Грэм вытащил телефон из кармана.

– Он даже блокировку не поставил. Тут явно остались следы. И эти следы нас выведут на барыгу, который купил книги. Надо только позаботиться о твоей родне.

Грэм набрал номер на экране телефона Дияра.

– Полиция! – ответил голос на той стороне.

– Я хочу сообщить об угоне! Какой-то мужик с револьвером выкинул меня из машины и уехал! Да, красный Цитрис, номер 42—24 ММ. Передний бампер помят.

Дияр – настоящий милашка! Он легко использует свое обаяние и объяснит полиции, что машина его, что он не угонщик, и все это дурацкая шутка. Потом объяснит, что шутник не он, хотя звонили с его телефона. С делом разберутся довольно быстро. Но быстро в масштабах работы полиции Лойчестера, так что в запасе будут сутки форы, а если повезет, то и больше.

Что-то часто в последнее время приходится обращаться в полицию! Чаще, пожалуй, чем за всю нелегкую жизнь фокусника. Хотя, что делать, Грэм и сам теперь детектив? Получается, он просто обратился к коллегам! Снова. И новая работа начинала нравиться.

– Кстати, – спросил он, – а какого числа вы перетащили те книги в подвал?

10

Флавия молча крутила руль, всем видом выражала презрение и недоверие. А сверх того – сожаление, что вообще связалась с детективом Грэмом. Грэм совершенно не походил на крутых агентов из полицейских боевиков, или гениальных сыщиков из старых романов. Вот и сейчас он перебрался заднее сидение, улегся на него, как мог и молча копался в телефоне.

Пригород сменился огнями большого города, потянулись светящиеся рекламы и витрины, когда Грэм подал голос:

– Мы уже в центре?

– В центре! – ответила Флавия тоном: «Сам не видишь, идиот?».

– Отлично. Сворачивай! Нам в другую сторону.

Флавия резко затормозила, и Грэм слетел на пол.

– Я понял, кому Дияр продал книги! – объяснил он с пола.

Сотовый телефон придумали вовсе не для звонков, а для шпионажа. Грэм всегда так думал, и только что получил еще одно подтверждение. Каждый шаг записан в этой проклятой всеми богами коробочке, и что-то найти там легче, чем спрятать.

Особенно если делать, так как делал Дияр – не ставить пароль и не стирать историю браузера. Грэм знал примерную дату, до которой книги еще стояли в шкафу, и через два дня после этой даты историю поиска в интернете заполнили фразы вроде: «Кому продать старые книги?» и «Где в Лойчестере есть букинист?». Страницы с поисковыми запросами сменялись сайтами магазинов и книжных лавочек, аукционов и коллекционеров. Их становилось все меньше, ручеек информации иссыхал, пока одна страница не вытеснила их все.

Магазин «Экслибрис» продавал и покупал старинные книги. И как только его сайт стал единственным в истории странствий Дияра по сети, номер магазина появился в истории звонков. А его адрес снова вел на окраину города.

– Ты рули, а я позвоню букинисту, – распорядился Грэм, все еще лежа на полу машины.

Флавия крутнула руль, развернулась под знаком «Разворот воспрещен», и поехала обратно, а Грэм все же вскарабкался на сидение, вынул платок и обернул им телефон. Несколько гудков прервались мужским голосом, вежливым и усталым.

– Магазин «Экслибрис», здравствуйте, чем могу помочь?

– Поверьте, очень немногим! – ответил Грэм вместо приветствия, и Флавия покосилась на него через плечо. Что за чудак шепчет через платок и швыряет громкость собственного голоса то вверх, то вниз?

– Тут проблемы со связью, – повысил голос Грэм и тут же убавил его до шепота. – Сеть скачет. Вы узнали голос? Нет? Я Дияр…

Он замешкался и замахал рукой на Флавию, с выражением лица человека, который только прищемил самое дорогое молнией на брюках, но стесняется вопить от боли.

– Санчос! – шепотом подсказал Флавия.

– …Санчос! Да, Дияр Санчос! – Грэм благодарно кивнул. – Который с книгами, да. Да, я вас тоже не узнал! Связь такая, что едва слышно. Нет, это я могу вам помочь! Я вам продал книги. А теперь передумал и хочу забрать обратно, по двойной цене. Там где-то среди них – томик стихов Эдгара По. Это последнее, что купил мой дядюшка перед смертью, и завещал похоронить книгу с ним. Если я не отнесу книгу на его могилу, меня измучает совесть, а вас – его признак. Я подъеду и…

– Нет! – ответил голос на той стороне, и Грэм осекся.

– Я уже продал книги! – чуть виновато покаялся владелец «Экслибриса» и его книжных сокровищ. -И если я скажу, кому…

– То я найду покупателя, куплю книгу впятеро дороже, чем ее купил он, и столько же вышлю вам, в знак признательности! – перебил Грэм. -Иначе я не смогу исполнить свой сыновий долг и моя совесть никогда не будет чиста перед лицом моего почившего дядюшки.

Грэм впустил немного грусти в голос и слегка всхлипнул. Главное – не переигрывать.

– Мы были очень близки с ним. Когда мне было восемь… А, да-да, я записываю! Диктуйте.

Он слушал, кивал и ничего не записывал.

– Хорошо. Спасибо! Хотя знаете, я тут подумал, – тон Грэма внезапно утратил всякое дружелюбие, а всхлипы сменились льдом. – Получается, ты не только у меня купил мою книгу, так ты еще и продал ее без моего разрешения. Кажется, это именно то, что называется наглость!

Грэм взвизгнул на последних словах, и Флавия снова изумленно оглянулась. Сбавила скорость и притормозила у обочины.

– Как вообще ты посмел продать мою вещь без моего ведома? Ты что думаешь, раз купил – так все, хозяином ей стал, продавать можно? Да я тебя засужу! Хана тебе и твоему магазинчику, вешайся, я приеду – я и тебя закопаю и книжки твои!

Грэм посмотрел на экран телефона. Связь прервалась где-то в середине этой речи.

– Секундочку, пожалуйста! – он прижал палец губам, призывая Флавию молчать, и коснулся кнопки вызова.

– И не смей мне трубку бросать, я тебе со всех номеров буду звонить! – завопил он, как только книжник снял трубку. Связь снова прервалась. Грэм открыл окно и выкинул телефон.

– Отличная новость! Ты опять не туда поехала. Разворачивайся, нам надо на вокзал.

– Какого черта ты учудил? – спросила Флавия. Она не шевельнулась, и не подумала заводить мотор.

– У тебя произношение не правильное! – поправил Грэм. – Правильно говорить не: «Какого черта», а «Боже мой, как гениально». Вот так: «Боже мой, как гениально ты учудил!». Книжник уже толкнул книгу своему корешу. А кореш живет в Блотгете, и мы на колесах будем ехать туда целую вечность, и еще два дня сверх того. Тут нужен скорый поезд! Так что нам на вокзал, в Лойчестер.

– А какого черта ты скандалил?

– А-а-а! – Грэм снова прижал палец к губам. – Произношение!

Флавия глубоко вдохнула. Пришибить его? Выкинуть из машины? Или смириться, что загадки он решает куда лучше нее? Сложный выбор!

– А боже мой, как гениально, ты скандал устроит? – сказала она после долгой-долгой паузы. – Вот зачем было на него орать?

– А что будет делать Дияр, когда объяснит косолапым из полицейского патруля, что машина – его, и она не в угоне? – спросил в ответ Грэм. -Правильно говоришь! Он сразу кинется к книжнику. А книжник теперь думает, что Дияр только что на него сорвался, орал, обещал закопать, и грозился звонить с разных номеров. Книжник не станет с ним говорить по телефону, а когда наш любезный друг Дияр приедет к нему лично, букинист его спустит с лестницы. Надеюсь, с высокой!

Грэм снова улегся на заднем сидении, и это было не просто с его ростом. Но нет ничего невозможного для гибкого человека, который занимался йогой больше двух недель своей жизни.

– А самый цимес11
  Цимес – сладкое овощное рагу из еврейской кухни. Или, в переносном смысле: «Самый смак!», самая вкусная часть


[Закрыть] в том, – продолжил он, – что я еще в доме, когда про портрет рассказывал, срисовал, как это болван, твой племянник, подглядывает за нами в окно. Так что я придумал какого-то Тома Балмута. Пожелаем Дияру успехов в поиске его книг! Потому как ее не существует, а слова: «Тьма – и больше ничего!» были цитатой из стихотворения Эдгара Алана По «Ворон». Оно-то нам и нужно! А этот джахнун пусть гоняется за книгой, которой нет. Как говорится, поступай с другими так, как хочешь, что бы они не успели так поступить с тобой. Чего стоим? Разворачивайся, билеты на вокзале сами себя не купят, деньги-то у тебя!

Ради выгоды люди часто идут на сделку с совестью и выступают против своих желаний. Пришить Грэма было бы куда приятнее, но Флавия смиренно повернула ключ, рванула руль, и видавшая виды колымага Грэма легла на обратный курс. Ее ждал вокзал Лойчестера, полный суматохи, криков и мелких воров. Полный всего, что так любил в больших городах детектив Грэм, и так ненавидела Флавия, которая за всю дорогу не сказала больше ни слова.

11

Поезд – это шанс почувствовать себя домашним котом, который спит, ест, ходит в туалет, ничем больше не занимается, и проводит свои дни в замкнутом пространстве. Котов Грэм любил, а поезда ненавидел. Деятельная натура требовала активности. Он выпил на вокзале и купил кейс, в который уложил папки с досье. Куда лучше, чем пакет для мусора! Потом выпил еще, купил билет, выпил, сел в поезд, немного выпил. И стало скучно.

Хотелось куда-то идти, что-то делать, но полет души упирался в стены вагона. Хотелось показывать фокусы, устраивать спектакли! Но что толку, если из поезда нельзя незаметно выйти, до того, как публика поймет, что ее карманы опустели? Вот почему Грэм терпеть не мог поезда, в которых нужно ехать дольше суток. И вот почему он предложил поезд – ехать предстояло всего шесть часов.

И это время вполне скрасит хорошая компания! Экономить деньги Флавии он не стал и купил прекрасное двухместное купе в поезде с отличным рестораном. Стейк и вино – вот хорошая компания для дальней дороги! Да и общество Флавии тоже делало путь приятнее. Делало бы, если бы та не продолжала упорно молчать. За два часа дороги молчание стало слишком утомительным, а Грэм почти протрезвел и вошел в режим монолога.

– Все идет отлично! – вещал он. – Хотя мы не идем, а едем. Но все идет отлично. Мы движемся в нужную сторону, приближаемся к кладу, неотвратимо, как могильный червь в глазнице трупа! Ну ладно, да, согласен – не лучшее мое сравнение, не спорю. Но и не самое плохое! А Дияр бродит где-то, так же далеко, как обещанный правительством экономический рост. И я постараюсь, что бы там он и остался!

– Да, – неохотно ответила Флавия. – Мы движемся и все такое. Но я не так себе представляла поиск сокровищ. Я думала, будет загадка и отгадка, а там чек на миллионы.

– А у братца были миллионы? – оживился Грэм.

– Наверное, нет. Но он зарабатывал бешеные деньги, а тратил еще больше. Я не знаю, что там у него было! Все превратилось в какой-то цирк с клоунами. Только у клоунов – оружие!

Грэм взял ее за руку.

– Мы все уладим. Я все улажу, обещаю! У меня всегда есть план, хотя я не всегда знаю, какой. Но сейчас знаю – я иду обедать. Ты со мной?

Грэм поднялся. Флавия помотала головой и снова замолкла. Кажется, нападение с оружием, гонка на машине, и прочие забавные развлечения не пришлись ей по вкусу.

– Я вернусь через час! – пообещал Грэм. – А если не вернусь – жди дольше.

И вышел в коридор вагона, со своим верным чемоданчиком в руке. Не стоит оставлять папки без присмотра, кто знает, как далеко зайдет любопытство Флавии, пока он обедает. А он как раз нагулял аппетит, и часа вполне хватит, что бы слегка выпить и перекусить.

Коридор довел его тамбура, за которым открылась святыня – вагон-ресторан. Живот заурчал. Поесть не доводилось давно, да шанса выпить не было уже несколько часов. Грэм вошел в царство ароматов, в мир соусов и специй, во вселенную счастливых людей, жующих и запивающих.

И увидел мажора.

А мажор увидел его.

Тот самый мажор, бывший владелец золотых часов и ябеда, который чуть что – сразу бежит жаловаться полицейским. Это он нанял детектива Ахиру и втравил Грэма в неприятности! И винить за все он должен только себя. Но винил Грэма.

Он только что поднялся из-за столика, где остались тарелка (очень маленькая) и пустая бутылка из-под чего-то крепкого (очень большая). Поезд покачивало, и мажор покачивался вместе с ним, хотя он покачивался бы и стоя на гранитной скале. Выпивка не прибавляет быстроты ума, и сперва он просто смотрел на Грэма. Потом взгляд обрел осмысленность. Глаза широко открылись, а следом за ними открылся рот.

– Полиция! Старший следователь Ян Палек! – отчеканил Грэм и заткнул рот мажора. Почти буквально – пока тот поднимал руку, что бы ткнуть в сторону Грэма и завопить: «Я тебе узнал! Держи вора!», Грэм уже достал служебное удостоверение и воткнул его в лицо мажора.

«Старший следователь Ян Палек» – так там и было написано. А если так написано в документе с красивой печатью, то так и есть! Удостоверение частенько выручало из беды, хотя Грэм нарисовал его, когда был еще молодым и не опытным, так что результат работы страдал аллергией на внимательное рассматривание. Но как можно рассмотреть документы, которые почти уткнулись в лицо?

Мажор захлопнул рот и шарахнулся назад. Он вышел на дистанцию, на которой можно читать, и удостоверенные захлопнулось.

– Сесть на место! Без паники! – коленом Грэм ткнул мажора под коленку, его нога подломилась, и мажор приземлился на стул. Грэм упал на соседний.

– Не привлекать внимание! – рявкнул он суровым шепотом, и демонстративно убрал уже закрытое удостоверение в нагрудный карман.

– В смысле – полиция? – пролепетал мажор.

Такую породу людей Грэм знал хорошо. Их мысли крутятся очень медленно, особенно в состоянии растерянности. Им нужно ощущать себя хозяевами положения, довлеть и возвышаться, а стоит сбить с них спесь, как они уже не знают, что делать.

Мажор носил витиеватое имя Сантин Луис Алехандро Альберто Сайрус Второй. Но милостиво разрешал друзьям и подругам звать себя просто Сантин Луис Алехандро Альберто, а те звали его Сантиком.

Сантик демонстрировал свою значимость надменностью и оскорблениями, которые щедро изливал на людей вокруг, а поэтому был счастливым обладателем трех золотых зубов. Трижды ему довелось повстречать людей, чем терпение оказалось короче, чем его собственное имя, и на место выбитых зубов он упорно вставлял только золото. Впрочем, это не его вина! Его мать не разрешала использовать платину или инкрустировать новые зубы бриллиантами. А именно она и оплачивала и зубы, и часы, и машины, которые регулярно разбивались во время ночных гонок.

– Пошел вон с глаз моих! – сказал однажды отец, когда новая машина разлетелась на куски после трех дней жизни. И Сантик ушел из дома. С тех пор он слонялся по миру, как блудный сын, всеми брошенный и никому не нужный, вот уже почти два месяца. Его жизнь стала суровой. Он вызывал такси, как пролетарий, ел в ресторанах, где ножи даже не из серебра, и играл в казино, где швейцары не кланялись, когда он входил.

Вдобавок наличка закончились, часы вдруг превратились в подделку, а детектив Ахиру не выходил на связь. Даже родная мать предала его, и перестала посылать деньги! Над Сантиком, невинным юношей двадцати восьми лет отроду, нависла угроза голода. Последней каплей стала касса вокзала, где чернь, вроде строителей и банкиров, отказалась пропускать его без очереди. Такого обращения Сантик Луис Алехандро Альберто Сайрус Второй вынести уже не смог. Вот почему он ехал домой, в Блотгет, с пустыми карманами, полным желудком и опустошенной душой.

И слова: «Полиция. Сесть на место, не привлекать внимание!», который изрыгнул на него вор, размахивающий полицейским удостоверением, не вписывались в его картину миру. А когда эта картина ломается, с ней ломается и человек.

– Ты же мои часы спер! – пролепетал Сантик, пытаясь нащупать знакомый маршрут в тумане. – Я же в полицию…

– Заявил! – прозорливо закончил за него Грэм. – Все верно, дело номер 76-42-2-12, следователь Альтио Маженти. Оно уже закрыто, можешь проверить, сам позвони!

Грэм протянул Сантику телефон, и убрал его обратно в карман, как только рука мажора потянулась к пластиковой коробочке.

– Вот, сам видишь – дело закрыто. И тут ты побежал к тому, кого считал детективом!

– А откуда…

– Откуда я знаю? – снова перебил Грэм. – Я следователь! Все знать о таких, как ты – моя работа. Думаешь зря существует система глобальной слежки и следящие микрочипы в прививках от гриппа? А ты едва не запорол все дело.

Грэм осторожно ударил кулаком по столу. Мажор отшатнулся.

– Сидеть на месте! – рявкнул Грэм. —Мы месяцами выслеживали карманника, который крал драгоценности в парке. Мне пришлось влиться в местную тусовку, работать под прикрытием, делать вид, что я фокусник. А потом объявился ты! Ты вообще понял, кого ты нанял, что за человек этот детектив Ахиру?

– Не, погоди! – Сантик собрался с мыслями, и чуть воспарял. Разговор коснулся знакомой темы – вора в парке. – Часы-то мои реально…

– Украдены! – закончил Грэм. -Конечно, украдены, и вор арестован. Кстати, до тебя не смогли дозвониться. Телефон твой где?

Сантик поник.

– Нет телефона! – ответил сам себе Грэм. —Потому что ты и его заложил! А мы тебе звонили, что бы предупредить. Давай вспоминай, где часы оставались без присмотра? А ну, отвечай! Где ты терял их из виду?

Грэм умолк. Пришло время Сантику потрудиться и самому придумать для себя объяснение. Он думал. Новое дело давалось с трудом. Но тем приятнее добиться успеха!

– В скупке! – ответил он напуганным шепотом.

– Именно! – Грэм опять осторожно ударил по столу. Не стоит привлекать внимание жующих посетителей ресторана, но надо поддерживать образ.

– Ты отдал их, кому попало, и минут пять не видел. А потом их тебе вернули и сказали, что часы – фальшивка. Так все было?

Сантик печально кивнул.

– Классическая схема! – сообщил Грэм. – Но ты не парься, мы тоже не сразу разобрались. Карманник в парке? Нет, конечно, все оказалось куда проще – в скупке брали вещи на оценку и быстренько подменяли поделками. Идеальный бизнес! Был, пока я их не накрыл. Но хозяин скупки спрятал наворованное и ушел в бега, вместе с твоими часами. Настоящий obitorio22
  Obitorio – это «морг» на итальянском. Грэм снова промахнулся с выбором слова


[Закрыть], как говорят у нас в Риме, что значит «Подонок». И ты поперся к детективу Ахиру. А он не детектив вовсе, а мошенник и шантажист. Стоит попасть к нему в лапы, и все, хана тебе, птичка! Он собирает компромат, следит за тобой, ходит следом. А потом выдаивает из тебя все, как молоко из страуса! А стоит моргнуть не в сторону и – раз! Ты уже труп.

Грэм оживленно жестикулировал, объясняя смерть не только не словах, но и на пальцах. Сантик все еще созерцал пустоту бессмысленным взглядом, но придет время, и он начнет всплывать из того омута, в который Грэм спихнул его своим решительным наскоком. Голова уж показалась на поверхности моря вранья, и сколько бы ни лил его сверху Грэм, Сантик всплывал, и уже высунул нос на поверхность.

Он вот-вот начнет задавать вопросы, дырявить и без того дырявую историю, сложенную из сплошной импровизации. Пора наносить последний удар. Грэм поставил чемоданчик на стол. Открыл. Вынул папку.

– Смотри! – он небрежно бросил ее под руки Сантика.

В папке, оказавшейся сверху, лежало фото, снятое скрытой камерой. На нем увековечился немолодой ювелир, а вместе с ним – молоденькая любовница и дорожка странного белого порошка. Грэм смутно подозревал, что это вовсе не сода. Имя, адрес и телефон ювелира детектив Ахиру аккуратно записал на листе бумаги, рядом с числами, похожими на солидную сумму денег.

– Видишь? – показал Грэм. – Эти числа. Столько бедолага платит твоему другу, детективу, каждую неделю, что бы его маленькие секреты оставались секретами, а он сам оставался живым. А вот еще! И еще, и еще.

Он бросил несколько папок на стол.

– Ну вот, а твое досье… – Грэм выудил папку со дна кейса. – Хотя ты и сам знаешь, что в нем, да?

Грэм бросил папку в кейс, так и не открыв. Сантик чуть вздрогнул, его лицо побледнело и вытянулось. Будь здесь его досье на самом деле, оно бы наверняка оказалось захватывающим.

– А вот это – смотри! – Грэм открыл еще папку.

Главное, что бы он ни ошибся, когда брал ее. Внутри должен быть снимок – мужчина с ребенком. Просто слежка по делу о разводе и опеке над ребенком. Грэм не глядя водрузил палец на снимок и только тогда посмотрел, на что показывает. Он не ошибся! Палец уперся точнёхонько в девочку лет семи. Грэм захлопнул папку.

– Это девчонку Ахиру выслеживал сам, по своей инициативе. Она пропала, и только теперь стало понятно, куда.

– Пропала? – прошептал мажор.

– Пропала, пропала. Исчезла, испарилась, улетучилась, инопланетянопохителась. Ее искали, пока ты не вышел на того детектива и не предложил ему следить за мной. Он тебе же ничего не сказал о результатах слежки? Нет. А почему? Потому что понял, что следит за полицейским. Но поздно! Мы раскрыли его. И нашли фото пропавшей девочки и остальных. И место, где он хранит их тела.

Голос дрогнул. Глаза Грэма наполнились слезами. Трупы – это ужасно! Пусть и воображаемые, все равно это ужасно, особенно для такого тонкого и чувствительного человека, как Грэм.

– Ну да ладно! – прервал он скорбную паузу. – Зато мы знаем, кто этот маньяк. И все – благодаря тебе! Конечно, он сбежал и ищет тебя.

– Меня? – опять прошептал мажор. Если бы он мог вдавиться в стул, растечься лужицей и впитаться в пол вагона, он бы так и сделал.

– А кого еще? Ты же его выдал, и он захочет отомстить! – разражено объяснил Грэм – По нашим данным он в Блотгете, ищет тебя. Я за ним туда и еду. Он сядет в Блотгете на этот самый поезд, мы уже отследили его билет. Будет захват, спецназ, стрельба! Но раз ты здесь, то ты покажешься ему на глаза, он решит тебя убить, отвлечется, и мы возьмем его без риска для себя. Своей жертвой ты спасешь много жизней! Так что езжай в Блотгет, не привлекай внимания, а как только Ахиру начнет тебя убивать – мы его арестуем!