Текст книги "Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг"

Так или иначе, контрудар группы Болдина можно считать завершившимся в полдень 25 июня. Каковы же были его итоги? Немецкий исследователь белостокского «котла» Хейдорн писал:

«Без сомнения, советские атаки 24 и 25 июня южнее и юго-восточнее Гродно завершились тяжелым тактическим поражением. Несмотря на использование большого числа танков русским не удалось разгромить расположенные на не слишком удачных позициях часть германского ХХ АК.

Напротив, были понесены тяжелые потери в танках. По данным ХХ АК, число уничтоженных советских танков было следующим:

256-я пд – 87;

162-я пд – 56;

2-я рота 4-го полка зенитной артиллерии – 21;

VIII авиакорпус – 43;

Итого – 207»[102]102
  Heydorn V.-D. Op. cit., S.235-236.


[Закрыть].

Конечно, две сотни танков из тысячи не были смертельным ударом для 6-го мехкорпуса. Даже если прибавить к ним 63 «разбитых и разогнанных авиацией противника» машин из 7-й танковой дивизии. Также неизвестное число машин вышло из строя на маршах и было задействовано на обороне фронта по Нареву. Однако мехкорпус Хацкилевича к 26 июня еще сохранял боеспособность и как мы увидим далее, еще смог себя проявить.

Вместе с тем оценивать контрудара группы Болдина однозначно отрицательно, безусловно, было бы ошибкой. Тот же Хейдорн пишет: «На оперативном уровне, однако, советские атаки принесли успех. Германский ХХ АК оказался настолько серьезно скованным, что лишь 27 июня оказался в состоянии вновь перейти к наступлению. Таким образом, он потерял 3,5 дня»[103]103
  Heydorn V.-D., S.236.


[Закрыть]. C этим тезисом не поспоришь: поставленные командованием XX корпусу задачи к моменту отхода группы Болдина от Гродно выполнены не были. Фактически контрудар 6-го мехкорпуса предотвратил быстрое смыкание кольца окружения советских войск в районе Волковыска силами немецкой пехоты. В условиях количественного превосходства двух немецких полевых армий над противостоявшими им 3-й и 10-й армиями это само по себе было достижением. Напомню, что контрудар пришелся не по фланговому заслону немцев, а по имеющему наступательные задачи XX армейскому корпусу.

Отход частей 6-го мехкорпуса от Кузницы и Сидры начался уже в ночь с 25 на 26 июня. Борзилов в своем отчете с досадой пишет, что «по предварительным данным, 4 ТД 6 корпуса в ночь [с] 25 на 26.6 отошла за р. Свислочь, благодаря чему был открыт фланг 36 кав. дивизии»[104]104
  ЦАМО РФ, ф.38, оп.11353, д.5, л.53.


[Закрыть]. По словам Борзилова отход проходил недостаточно организовано 128-й мотострелковый полк 29-й мотодивизии и 36-я кавдивизия отходили беспорядочно, в панике. Порядок удалось восстановить уже ближе к Волковыску.

В итоговом донесении группы армий «Центр» за 26 июня указывалось «Сильные атаки противника против XX и VIII армейских корпусов прекратились, отмечены лишь атаки местного значения и бои с разрозненными вражескими частями»[105]105
  ЦАМО РФ, ф.500, оп.12462, д.547, л.115.


[Закрыть].

В связи с контрударом группы Болдина необходимо также упомянуть о боях на Нареве, в которых принимали участие подразделения 4-й и 7-й танковых дивизий 6-го мехкорпуса. Ввиду упреждения в развертывании войска Западного фронта уступали количественно противнику не только на направлениях главных ударов немцев, но и в центре намеченных германским командованием «канн». Вследствие этого им пришлось задействовать для сдерживания натиска немецкой пехоты на фронте 10-й армии части 6-го мехкорпуса. Опорой обороны в этом районе стал рубеж реки Нарев.

По данным немецкой разведки на Нареве и у устья Орланки действовали следующие советские части и соединения:

– 86-я стрелковая дивизия;

– крупные части 113-й стрелковой дивизии;

– 25-я танковая дивизия 13-го мехкорпуса;

– крупные части 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса;

– корпусная и армейская артиллерия.

Долго ждать атак противника на рубеже Нарева не пришлось. С юго-запада к нему подошел VII армейский корпус, двигавшийся в направлении на Гродек – Белосток. Согласно приказу штаба корпуса от 20.30 23 июня его задачами на 24 июня было:

«2) VII ак продвигается 24 июня к Нареву, пытается быстрым ударом захватить мосты через Нарев и готовится к переправе через реку;

3) 268-я, 7-я и 23-я дивизии начинают движение к Нареву в прежнем порядке в 04.00 24 июня. Передовые соединения следует заранее выслать вперед».

24 июня плацдармы на другом берегу Орланки и Нарева были успешно захвачены. Уже вечером по плацдармам 23-й дивизии были нанесены контрудары, однако все их удалось отразить. На следующий день было запланировано наступление с захваченных плацдармов.

Однако действиями занявших оборону фронтом на запад советских частей эти планы были вскоре нарушены. Сопровождавшиеся мощным артиллерийским огнем атаки пехоты и танков обрушились на плацдармы 7-й (особенно в первой половине дня) и 23-й (здесь главным образом во второй половине дня) пехотных дивизий. Немцы смогли сохранить и даже несколько расширить плацдармы, но ни 7-й, ни 23-й дивизиям не приходилось думать о продолжении наступления. Тем самым была сохранена дорога Белосток – Сокулка для маневрирования группы Болдина. Вскоре группе она понадобилась для отвода в район Волковыска.

В журнале боевых действий VII корпуса прямо указывается «авторство» относительно результативны контратак на плацдармы: «Несмотря на неоднократные контратаки 4-й и 7-й тд к 18.00 достигнута линия Павлы – Рыболы – Ходоры перед Ухово».

Происходило это, напомню, в то же время, что и контрудар под Гродно. Вместе с ним оно и завершилось. В ночь 26 июня отступление началось по всему течению Нарева. Начинался новый этап сражения за Белоруссию.

Глава 4. Первый «котел» войны.

Само начертание советско-германской границы по периметру белостокского выступа словно приглашало к проведению операции на окружение. Однако она могла быть проведена множеством различных способов, что создавало определенные трудности как наступающему, так и обороняющемуся. Первый метался относительно распределения сил и глубины «клещей», второй – терзался теми же вопросами с точки зрения противодействия этим ходам противника. Если несколько упростить постановку задачи, то вопрос был в точке схождения танковых клиньев после их прорыва в глубину обороны на флангах Западного фронта. В апрельской 1941 г. директиве Наркома обороны и Начальника Генштаба Д. Г. Павлову указывалось, что в Белоруссии немцы могут проводить первую операцию «концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи». Т.е. от немцев ожидали операцию на окружение, но с замахом «клешней» на небольшую глубину, с их схождением в районе Волковыска или Барановичей. Оба плана выглядят достаточно реалистично.

Однако даже если бы мифический Штирлиц в Берлине выкрал бы планы группы армий «Центр», то это бы не сильно помогло. Метания относительно глубины «клещей» окружения были достаточно характерны для немцев. Это касалось как планирования операции, так и модернизации плана в ходе ее проведения. Начались метания уже на второй день войны. Фон Бок писал в дневнике 23 июня: «Глубокое проникновение танковой группы Гота ставит на повестку дня весьма актуальный вопрос: должен ли Гот продвигаться в направлении севернее Минска, как было приказано ранее Армейским командованием, или ему следует нанести мощный удар по линии Витебск-Полоцк. Я склоняюсь ко второму варианту». Однако обращение к главнокомандующему сухопутными войсками фон Браухичу было безрезультатным. Браухич считал, что выдвижение далеко вперед войск Гота чересчур опасно. Указание было однозначным: согласно первоначальному плану танковые группы Гота и Гудериана должны соединиться в районе Минска. Только после этого, по мысли германского верховного командования, они могут совместно продолжить наступление в направлении Двины и Днепра.

Фон Бок скрепя сердце подчинился воле верховного командования. В 11.30 24 июня он по телефону сообщает Готу: «Большое значение имеет успешное доведение до конца битвы западнее Минска. […] Продвижение всей группы Гота в направлении Полоцк-Витебск в настоящее время полностью отходит на задний план. Прежде всего, будет проведено сражение западнее Минска»[106]106
  ЦАМО РФ, ф.500, оп.12462, д.115, л.2.


[Закрыть]

Однако не только у Гота и фон Бока возникли мысли о смене плана операции на ходу. Вскоре после того, как было отклонено предложение о прорыве вперед 3-й танковой группы, творческий зуд вдруг обуял штабистов в самом Берлине. Германское верховное командование решило модернизировать «котел». Теперь вместо одного «котла» было решено образовать два: один в районе Белостока и второй к востоку от Минска.

Уже в промежуточном донесении штаба ГА «Центр» от 19.45 24 июня 1941 г. появляются первые наметки этого плана: «Группа армий планирует всеми средствами ускорить намеченное соединение обеих танковых групп в районе Минска, в то время как пехотные корпуса будут уничтожать противника на своих участках наступления. В целях уничтожения или обезвреживания Белостокской группировки противника приняты следующие меры: внутренние фланги обеих армий [4-й и 9-й – А.И.] должны соединиться в районе между Волковыск и Лунна»[107]107
  ЦАМО РФ, ф.500, оп.12462, д.547, л.68.


[Закрыть].

Постепенно этот план принимает все более четкие очертания. Однако нельзя не отметить, что решение верховного командования отнюдь не вызвало восторгов в штабе группы армий «Центр». 25 июня фон Бок записывает в дневнике: «Гальдеру видится движение южного фланга его «клещей» в направлении Зельвы и Волковыска, и сосредоточение на этом фронте главных сил 9-ой армии, которые должны завершить окружение. Я в ярости, так как при этом мы, добившись крупного тактического успеха, упустим возможность достижения куда более значительной победы!».

Что же вызвало гнев фон Бока? Принятое под нажимом сверху решение означало попытку образования промежуточного «котла» исключительно силами пехотных соединений. Пехота в общем случае не самый подходящий инструмент для проведения маневра на окружение. Она не обладает для этого превосходством в подвижности над окружаемым противником. Чаще всего пехоте доставалась задача сковывания противника с фронта, в то время как танки прорываются в глубину для смыкания «клещей» в его тылу. Соответственно после замыкания танковых «клещей» пехота возможно скорее сменяет танки на внутреннем фронте окружения, обжимая «котел» и уплотняя его периметр. Ставя пехотным соединениям 4-й и 9-й армий задачу двигаться навстречу друг другу, немецкое командование тем самым лишало пехотной поддержки прорывающиеся к Минску танковые «клещи». Соответственно медленное смыкание пехотных «клещей» благоприятствовало прорыву из белостокского «котла» на восток, а в районе Новогрудка можно было смело прорываться через относительно редкие и разреженные танковые заслоны.

25 июня план действий определился. В вечернем донесении (от 19.00) группы армий «Центр» было сказано: «4-й и 9-й армиям приказано окружить и уничтожить вражескую группировку в районе Белосток – Волковыск. Для этого 4-я армия выдвигает правый фланг (без XII AK) через линию западнее Слоним – Волковыск, чтобы во взаимодействии с 9-й армией завершить окружение с востока в общем направлении Мосты. 9-я армия […] выдвигает крупные силы в направлении Мосты для завершения окружения, а силы левого крыла армии использует для наступления на Лида»[108]108
  ЦАМО РФ, ф.500, оп.12462, д.547, л.90.


[Закрыть]. Так определилась точка схождения пехотных «клещей» двух армий – Мосты. Выбор, надо сказать, был сделан толково: у этого населенного пункта имеется несколько переправ через Неман. Нелишне также будет отметить, что XII армейский корпус не планировалось привлекать к операции на окружение. Это, как мы видим, было специально оговорено в приказе. Было понятно, что оставлять танковые «клещи» вовсе без пехотной поддержки, по меньшей мере, неразумно. Обращаю на это внимание т. к. будет любопытно посмотреть, что из этого в итоге получилось.

Две карты, три корпуса

Военное дело в значительной мере искусство, а не наука. Поэтому что делать в том или ином случае полководец решает, опираясь на свой опыт и чутье. Тем не менее, существуют типовые решения и шаблоны. Одним из таких рецептов периода Второй Мировой войны звучал так: «В случае прорыва фронта – наносить контрудар мехсоединением из резерва». Именно такое решение было принято командованием 4-й армии для стабилизации положения на брестском направлении.

В приказе, отданном в 18 ч 30 мин 22 июня 1941 года, на 23 июня ставились следующие задачи: «Войска 4-й армии, продолжая в течение ночи твердую оборону занимаемых рубежей, с утра 23.6.41 г. переходят в наступление в обход Бреста с севера с задачей уничтожить противника, переправившегося через р. Зап. Буг».

Брошенная на обочине дороги 203-мм гаубица Виккерс из состава 120 гап 4-й армии.

Главной ударной силой контрудара должен был стать 14-й механизированный корпус в полном составе. Атаковать предполагалось в пять утра 23 июня. Обладая послезнанием о реальном соотношении сил на вечер 22 июня, решение штаба Коробкова кажется абсурдным. Потеряв в первый день главные силы двух своих дивизий в брестской мышеловке, 4-я армия осталась один на один с паровым катком 2-й танковой группы. Одному мехкорпусу на танках старых типов Гудериан мог противопоставить сразу два моторизованных корпуса.

Советские легкие танки, сгорающие как свеча в бою с немецкими «панцерами» – такой образ событий 1941 г. долгое время навязывался массовому сознанию. Однако не следует думать, что таких сражений не было вовсе. Под Пружанами, в районе Сцене ранним утром второго дня войны разыгралось танковое сражение между советской и немецкой танковыми дивизиями. Советская 30-я танковая дивизия к началу атаки имела 120—130 боеспособных танков. Это были легкие Т-26 разных типов. Ввиду проблем с 45-мм бронебойными снарядами шансов на успешное противостояние немецким «тройкам» и «четверкам» было немного. Немецкая 18-я танковая дивизия заявила об уничтожении в утреннем бою 120 советских танков.

За разгромом советской танковой дивизии последовал еще один успех. В журнале боевых действий XXXXVII моторизованного корпуса отмечалось: «Захват мостов через Ясольду в неповрежденном состоянии представляет особую ценность для продолжения операций. Болотистый участок шириной 5 км, который на протяжении 50 км пересекается лишь одним шоссе, стал бы в противном случае сложным препятствием»[109]109
  NARA T314 R1097 f38.


[Закрыть]. Если взглянуть на карту, то результат действительно выглядит впечатляюще: обширная трясина, через которую тянется ниточка шоссе. Прорыв через нее был большой удачей для немцев. Вечером, в 20.00 обе дивизии XXXXVII корпуса совместными действиями берут Ружаны.

В соседнем XXIV корпусе группы Гудериана всю ночь с 22 на 23 июня шло строительство временного моста через Мухавец рядом с дымящимися останками сожженного советскими частями в первый день войны. Танкисты спешили наверстать упущенное время и начали наступление уже в 05.00 23 июня, как только был готов мост. В 11.00 3-я танковая дивизия подошла к Кобрину, прошла через город и захватила мост через канал Буг-Днепр в неповрежденном состоянии. Сам Кобрин был захвачен подходящими с западами частями 3-й танковой дивизии и подходящими с юго-востока частями 4-й танковой дивизии. Противником немецких танкистов в этих боях были избежавшие мышеловки Брестской крепости части 6-й и 42-й стрелковых дивизий. Части смешались и слабо управлялись, одним словом, обладали весьма условной боевой ценностью. Кроме того, немецкой авиацией были выбиты артиллерийские части армии Коробкова.

Поскольку единственная пригодная для использования дорога (немцы называли его шоссе №1) вела через лесисто-болотистую местность в низинах рек Ясельда и Щара, обе танковые дивизии XXIV корпуса вынуждены были двигаться по ней гуськом, друг за другом. Впереди была поставлена 3-я танковая дивизия Моделя. Прорыв на шоссе сразу же увеличил темпы наступления. Дивизия Моделя успешно преодолела Ясельду у Березы Картузской. Вечером в 22.00 она достигла в 22.00 моста через Щару у Бытеня, на западной стороне большой излучины Щары, захватила его в неповрежденном состоянии и образовала плацдарм на другом берегу реки. Таким образом, авангарды 3-й тд продвинулись 23 июня на 130 км и прорвали линию Щары на ее южной оконечности. Это был рекорд, с лихвой компенсировавший неудачи предыдущего дня. Наступление 2-й танковой группы начинает набирать обороты.

Что самое печальное, командование Западного фронта на второй день боев, 23 июня оставалось в неведении относительно действительной силы удара под Брестом. Согласно журналу боевых действий фронта считалось, что 30-й танковой и 205-й моторизованной дивизиям противостоят «до одной тд и парашютный десант до 500 человек». Наступающий в районе Кобрина противник оценивался как немоторизованный – «до 3-х пд с танками». Сообразно заниженной оценке сил противника 4-й армии ставилась задача стабилизировать положение за счет передаваемых ей резервов – 55-й и 121-й стрелковых дивизий. Комфронта Павлов приказал Коробкову: «Силами 121-й стрелковой дивизии и 14-го механизированного корпуса решительно атаковать противника от Ружаны в общем направлении на Пружаны». Однако в целом Павлов требовал от 4-й армии сугубо оборонительных действий, удержания рубежа реки Ясельда. Остальные поставленные им вечером 23 июня задачи звучали так: «Приказываю упорной обороной остановить противника» и «прочно окопавшись, создав искусственные препятствия перед фронтом армии и дать решительный отпор всякой попытке противника прорвать фронт армии».

Командование фронта информировало штаб 4-й армии, что 55-я стрелковая дивизия перевозится в район Березы Картузской. Судя по вечерней оперативной сводке от 22.00 23 июня, штаб фронта и сам Д. Г. Павлов еще не догадывались о том, что через Березу Картузскую уже несколько часов назад прошли немецкие танки. Речь уже не шла об удержании рубежа реки Ясельда – этот рубеж был уже прорван. Более того, немецкие передовые части уже преодолели следующий рубеж – реку Щару. Во фронтовой оперсводке перечисляется положение частей 4-й армии на направлении наступления XXIV корпуса группы Гудериана – они сгрудились к востоку от Кобрина. Скорее всего, они действительно были именно там. Трудно ожидать от пехоты отступления темпом 130 км в сути. Даже в форме «драпа». Остатки 6-й и 42-й дивизий и другие части были просто отброшены с дороги. Немцы не опасались таких маневров. За целостность коммуникаций отвечала идущая по пятам дивизии Моделя 4-я танковая дивизия, а с запада подходили для зачистки территории две пехотные дивизии XII армейского корпуса.

К слову сказать, в связи с этим весьма сомнительным выглядит утверждение Сандалова, предложившего следующий рецепт успешной обороны для 4-й армии: «единственно правильным решением было бы использовать все выдвигаемые из глубины войска второго эшелона (55, 155, 121 и 143-ю стрелковые дивизии, 17-й механизированный корпус и формируемые десять артиллерийских полков РГК) в районе Слоним, Барановичи, Бытень для организации противотанковой обороны с передним краем по р. Шара»[110]110
  Сандалов Л.М. Указ. соч. С.124.


[Закрыть]. Похоже Леонид Михайлович даже после войны, в период написания книги не очень четко себе представлял реальную обстановку. Через Щару передовой отряд немецкой 3-й танковой дивизии уже переправился, и приказывать занимать рубеж этой реки было уже более или менее бесполезно. Более того, Сандалов всерьез рассуждал о том, что вечером 23 июня командование 4-й армии «решило все наличные силы использовать для обороны района Березы-Картузской, то есть для прикрытия хотя бы одного основного направления вдоль Варшавского шоссе»[111]111
  Сандалов Л.М. Указ. соч. С.123.


[Закрыть]. Через Березу-Картузскую уже вовсю шел «восточный экспресс» из двух поставленных в затылок друг другу танковых дивизий немцев.

Фактически направленные фронтом в полосу 4-й армии резервы шли прямиком в пасть тигра маршевыми колоннами. «Изящное решение» из плана прикрытия ЗапОВО с перевозкой дивизии к границе автотранспортом показало себя в условиях июня 1941 г. неожиданным образом. Разумеется, перевозка столкнулась с серьезными трудностями. Сандалов пишет: «В 6 часов [24 июня] на новый командный пункт армии был вызван командир 55-й стрелковой дивизии полковник Д. И. Иванюк, который доложил, что перевозка дивизии автотранспортом еще не закончена. Не прибыли еще в район сосредоточения большая часть тылов дивизии, часть 128-го стрелкового полка и артиллерия на конной тяге (84-й артиллерийский полк и артиллерия 111-го и 128-го стрелковых полков, а также 79-й отдельный разведывательный батальон). Командир дивизии также доложил, что горючее во фронтовом автомобильном полку, который перевозил дивизию, на исходе, а запасы бензина в Слуцке исчерпаны»[112]112
  Сандалов Л.М. Указ. соч., С.126.


[Закрыть].

Тем не менее, 55-я стрелковая дивизия прибыла на автомашинах как раз вовремя, чтобы ввязаться во встречный бой с 3-й танковой дивизией. По последнему предвоенному донесению она насчитывала 10 089 человек и даже не в полном составе могла дорого продать свою жизнь. Она действительно оказала танкистам Моделя ожесточенное сопротивление в излучине Щары, продержавшись почти сутки. Только 25 июня 3-й танковой дивизией был захвачен второй плацдарм на Щаре, на другой стороне излучины. Сопротивление дивизии полковника Иванюка (он погиб в бою как раз 24.6) заперло на шоссе сразу две немецкие дивизии. Кроме того, последовали атаки оставленных немцами в своем тылу разрозненных подразделений разбитых дивизий армии Коробкова. 4-я танковая дивизия 24 июня получила приказ на «отражение вражеских ударов между Березой Картузской и Кобрином». Ускорившееся было наступление вновь замедлилось.

Наступление XXXXVII моторизованного корпуса началось утром 24 июня достаточно энергично и многообещающе. Уже утром обе его дивизии выходят на рубеж Щары, к городу Слониму. Как записано в журнале боевых действий корпуса «Танки 17-й тд, находящиеся северо-западнее Слонима, отразили с 6.00 до 8.00 танковую атаку противника. Вместе с 18-й тд они в 7.30 захватывают Слоним. 18-я тд продвигается через Слоним и захватывает около 11.00 юго-западные переправы через Щару в неповрежденном состоянии. К 12.20 она, преодолевая сопротивление врага, создает плацдарм в восточном направлении»[113]113
  NARA T314 R1097 f40.


[Закрыть].

В связи с этим довольно странно выглядит утверждение Сандалова о действиях противника: «В период с 8 до 14 часов [24 июня] танковые дивизии 47-го моторизованного корпуса противника атаковали наши войска в районе Слонима. Однако, несмотря на настойчивость атак, противник не смог добиться успеха. Атаки в первой половине дня закончились для него потерями в людях и танках»[114]114
  Сандалов Л.М. Указ. соч., С.130.


[Закрыть]. В действительности для двух немецких танковых дивизий в это время обстановка складывалась достаточно благоприятно. Более того, с 18.00 18-я танковая дивизия продолжила свое наступление восточнее Щары в направлении на Барановичи и остановилась только примерно в 20 км восточнее Слонима.

Практически одновременно с выходом на Щару немцев, на этот же рубеж вышли в маршевых колоннах части 155-й и 121-й стрелковых дивизий. Сюда же прибывала 143-я стрелковая дивизия. Поскольку управление 47-го стрелкового корпуса пока задерживалось, эти несколько дивизий поступили в распоряжение помощника командующего фронтом по ВУЗам генерал-майора И. Н. Хабарова. Как позднее вспоминал Павлов уже на допросе, он направил генерала Хабарова на брестское направление после известия о потере Кобрина.

Вступив в бой с противником, прибывшие стрелковые дивизии естественным образом выбрали рубеж реки Щары для занятия на нем обороны. Несмотря на внезапное столкновение с немецкими танковыми частия, они быстро пришли в себя. Вскоре был организован ряд контратак. Во второй половине дня советские контратаки делают положение передовых немецких частей в Слониме критическим. В журнале боевых действий XXXXVII корпуса мы находим такие слова: «противнику удается неоднократно прорваться на шоссе юго-западнее Слонима. Около 15.30 одна из этих проводимых при поддержке многочисленных танков вражеских атак, сила и упорство которых все время увеличивается, приводит к прорыву, сопровождающемуся уничтожением множества машин с горючим, которые двигались по шоссе для пополнения запасов топлива у танковых полков. В 15.30 противник пересек шоссе в восточном и юго-восточном направлении. Тем самым частично обездвиженные и испытывающие недостаток боеприпасов части обоих танковых полков отрезаны в Слониме»[115]115
  NARA T314 R1097 ff40-41.


[Закрыть]

Из-за советских контратак и нехватки горючего принятое ранее решение о продолжении продвижения из Слонима на Барановичи приходится отменить. Фактически передовые подразделения двух дивизий группы Гудериана оказываются изолированы в Слониме.

Надо сказать, что сам командующей 2-й танковой группой в своих воспоминаниях превращает этот эпизод в случайность и демонстрацию своей личной храбрости. Гудериан пишет: «Затем я поехал обратно на командный пункт группы и вдруг наскочил на русскую пехоту, которая на грузовых автомашинах была переброшена к Слониму; солдаты как раз намеревались сойти с машин. Сидевший рядом со мной водитель получил приказ “Полный газ”, и мы пролетели мимо изумленных русских; ошеломленные такой неожиданной встречей, они не успели даже открыть огонь»[116]116
  Гудериан Г. Указ. соч., С.211-212.


[Закрыть]. Не знаю уж, чем были изумлены эти «русские», но советским частям удалось не только прорваться на шоссе, но и какое-то время контролировать его. Немцам не удается восстановить сообщение со своими частями в Слониме по шоссе. Напротив, вечером обстановка все больше и больше накаляется. До полуночи в штаб корпуса потоком идут радиограммы из 18-й танковой дивизии – «Тревога», «Прошу помощи», «Прорыв вражеских танков». В конце концов, даже радиосвязь с дивизией прерывается, и поток панических радиограмм иссякает. В журнале боевых действий корпуса Лемельзена появляется запись: «приходится предположить, что русским удалось уничтожить штаб 18-й тд».

Неудачи второй половины дня в штабе Лемельзена гармонично дополняются известиями из тыла. Находящаяся на марше 29-я моторизованная дивизия достигла утром 24 июня вышла в район северо-восточнее Бреста. В 10.00 движение было нарушено авиаударом советских бомбардировщиков по шоссе в 15 км юго-западнее Ружаны. Кроме того, в Ружане рухнул мост. Необходимый наступающему XXXXVII корпусу резерв безнадежно задерживался.

Вскоре была разгадана загадка с мольбами о помощи из 18-й танковой дивизии: «Отправленный в 3.00 для выяснения ситуации в направлении Слонима офицер установил следующее: фактически накануне с 21.00 происходили мощные вражеские атаки на позиции 17-й и особенно 18-й тд, включая КП 18-й тд. Тем не менее, противник не смог во второй половине дня расширить свой прорыв, атаки были повсюду отбиты с большими потерями. Наши потери тоже велики»[117]117
  NARA T314 R1097 f44.


[Закрыть]. Скорее всего эти контратаки были организованы частями прибывших в район Слонима 155, 121 и 143-й стрелковых дивизии.

В вечерней оперсводке штаба Западного фронта мы находим такие слова: «4-я армия потеряла средства управления. Данных о положении частей армии в течении 24.6.41 г. не поступало, высланные делегаты связи из армии еще не вернулись». Тем самым были потеряны еще сутки на выяснение сил противника на фронте 4-й армии.

Однако в этот момент штаб Западного фронта получает неожиданный удар, словно обухом по голове. Началось все в 4.00 утра 24 июня в районе 5–6 км юго-западнее Слонима. Здесь частями 155-й стрелковой дивизии (разведбатом и стрелковым полком) был рассеян немецкий моторизованный отряд. В ходе боя была взяты трофеи. Как доносил командир дивизии генерал-майор Александров в 8.30 24 июня: «Подобрано в машине две польских карты. Одна из них с нанесенной обстановкой, другая фуражка».

Под «польских» видимо следует понимать происхождение самой карты – немцы могли использовать трофейные карты. Но наносили на нее обстановку уже, разумеется, немецкие офицеры. Поначалу захваченной карте не придали значения. Действительно, трудно ожидать от взятого на передовой трофея каких-то откровений. Кроме того, именно в это время, в 3.00–4.00 24 июня штаб фронта выехал из Минска в Боровую (6–8 км севернее Минска) и на какое-то время утратил связь с войсками. В силу всех этих обстоятельств только через несколько часов после захвата трофей отправили в вышестоящие инстанции. Там немецкая карта произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Она сразу давала картину на достаточно высоком уровне, не на уровне полка и даже дивизии. Из нее следовало, цитируя оперсводку штаба фронта: «в районе Клещели действует 48 Пц. К. В направлении Пружаны, Слоним наступает 47 Пц. К., в направлении Кобрин, Бытень – 24 Пц. К и 12-й армейский корпус, южнее Влодава действует АОК 6». «48 Пц.К» это, скорее всего, опечатка уже в советском в документе. Правильнее «46 Пц.К» – резервный моторизованный корпус 2-й танковой группы. Немецкий 48-й корпус действовал на Украине. Номера корпусов у немцев писались римскими цифрами, спутать на карте написание XXXXVIII и XXXXVI, прямо скажем, затруднительно. «АОК 6» это немецкое сокращение от Armeeoberkommando 6–6-я армия Рейхенау из соседней группы армий «Юг».

Положение соединений всей танковой группы и даже соседней группы армий отображалось отнюдь не на полковых рабочих картах. Захваченная карта явно была прямым следствием разъездов штабных автомобилей 2-й танковой группы по шоссе на Слоним, о которых так хвастливо повествовал Гудериан. Утрата такого документа была серьезным упущением. Однако эта информация исключительной важности не дошла до штаба Западного фронта, по крайней мере, до вечера 24 июня. Во всяком случае, в вечерней оперсводке эта история не описывается. Она появляется в оперсводке штаба фронта только в 10.00 утра 25 июня. Когда говорят об инертности управления войсками и прохождения донесений в Красной армии 1941 г., то речь идет именно о таких случаях.

Так или иначе, Павлов и Климовских получили возможность заглянуть в карты противника, причем в прямом и переносном смысле. Комфронта срезу же сделал правильные выводы. Танкисту Павлову не требовалось объяснять, что такое «ПцК» (PzK)[118]118
  Небезынтересно отметить, что официально обозначение PzK т.е. «танковый корпус» появилось в германской армии намного позже, в 1942 г. До этого корпуса назывались официально «армейскими моторизованными» – AK(mot.). Тем не менее, в документах 1941 г. обозначение PzK уже встречается. – Прим. авт.


[Закрыть] – Panzerkorps, танковый корпус. Возможности целого мотомеханизированного корпуса по прорыву в глубину обороны он также прекрасно осознавал. Словно пелена спадает с глаз командующего фронта. Вместо одной танковой дивизии из предыдущих донесений под Слонимом и Слуцком стояли три вражеских танковых корпуса. Угроза со стороны 2-й танковой группы наконец-то была осознана советским командованием. Думаю, схожие ощущения были у впередсмотрящего «Титаника» когда он увидел в полутьме серую громаду айсберга впереди по курсу. Позднее на вопрос о причинах прорыва обороны фронта Павлов ответил: «На Брестском направлении против 6-й и 42-й дивизий обрушилось сразу три механизированных корпуса, что создало превосходство противника как численностью, так и качеством техники». Справедливости ради стоит сказать, что обрушились все же только два немецких механизированных корпуса, третий XXXXVI корпус в боях поначалу не участвовал. В любом случае, оценка сил противника менялась самым радикальным образом.