Текст книги "Комьюнити"

10

«Глеб, почему вы не отвечаете?» – написала Орли. Потом: «Что всё это значит?» Потом: «Нет, я не поняла». Потом она позвонила.

К тому времени охранник уже утащил Глеба в подсобку клуба, и здесь какие-то люди захлопотали над Глебом: сняли пиджак, уложили на кушетку, накрыли лоб конвертом из полотенца со льдом.

– Избили его? Обчистили? – слышал Глеб над собой. – Истерика?

– Кокса, что ли, передёрнул?

– Не, он просто бухой.

– Он брал-то вроде немного… Я его видел краем глаза, стоял там у входа за столбом всё время.

– Может, он эпилептик?

– Скорую вызвали?

Кто-то раскрыл бумажник Глеба и прочитал визитку в окошке:

– Тяженко Глеб Сергеевич, медиаменеджер, компания «ДиКСи».

– «ДиКСи» – крутая контора, не фуфло. Парень просто промахнулся с нормой. Со всеми бывает.

Глеб сбросил со лба тяжёлое, сырое и ледяное полотенце и сел, его поддержали за плечи.

– Извините, – глухо сказал он, не глядя по сторонам. – Сорвался…

– Да нормально всё, чувак, – ответили ему, – Только там за стакан разбитый надо заплатить.

Через полчаса Глеб, умытый и в пальто, неуверенно выбрался из дверей клуба во дворик. Он был сильно пьян, еле держался на ногах. Из кармана у него торчала открытая бутылка виски, купленная в баре. Влажное лицо обожгло морозом. В это время и зазвонил айфон.

– Глеб, что-то случилось? – сразу спросила Орли.

– Нич-чё-о… – промычал Глеб, мотая головой, – Тока-а я тут демона в-вашего ув-виэл-л, Орли…

– Вы где?

– Вэ-э-э Мо-оскве!

– Вы на улице? Я слышу гудки. – Действительно, со Звенигородки доносились гудки. – Вы один?

– Х-х-к перс-ст!

– Глеб, соберитесь, скажите, где вы? – настойчиво допытывалась Орли. – Это же опасно! Ночь, холод, а вы пьяный и один!

– Глеп-п в клубе «Хлеп-п»… Риф-фма!

– Стойте, где стоите! – распоряжалась Орли. – Пейте, курите, что вы там ещё делаете?.. Я знаю этот клуб. Сейчас вас заберут!

– Пю, – кивнул Глеб. – К-рю…

Он не очень-то соображал, что происходит, с кем он говорил, что ему приказали делать, но почему-то остался во дворике. Он курил, потихоньку трезвел на морозе и глядел на небо сквозь железные конструкции кровли. Звёзд не было видно: их гасил свет города.

А потом рядом с Глебом оказался невысокий молодой человек в короткой курточке и в полосатой вязаной шапочке с бомбошкой. Он виновато улыбался Глебу. Улыбка у него была хорошая, открытая.

– Вы Глеб Сергеевич? – спросил он, подхватывая пошатнувшегося Глеба под локоть.

– Похож-же, да, – пробормотал Глеб. – К сож-жалению…

Шея молодого человека была объёмно обмотана шарфом.

– Меня Орли за вами послала. Я вас отвезу. Где ваша машина?

– Да где-то там!.. – Глеб махнул рукой в сторону Ваганьковского кладбища и едва не свалился.

– Я – Слава. Если запомните…

Слава крепко взял Глеба под руку и потащил вперёд.

– К-худа поэд-дем? – спросил Глеб.

– К нам домой. Отлежитесь у нас.

– Х-к вам – х-кому?

– Ко мне и Орли. Мы вместе живём.

– А-а… – шатаясь, сказал Глеб. – Вы э-ё муж?

– Ну, можно и так сказать, – улыбнулся Слава. – Осторожнее, Глеб Сергеевич, тут лужа замёрзла, катушка…

Слава бережно вёл Глеба по улице, держась ближе к витринам, огороженным поручнями: здесь навстречу попадалось меньше народа, проще было лавировать. Прохожие шли сквозь зарево витрин, как сквозь разные световые объёмы – белый, зелёный, жёлтый, красный, голубой. В потоке людей, в потоке машин было что-то гипнотическое, хотелось стать частью этого движения. Голова у Глеба прояснялась.

– Вы давно… вместе? – Глеб подбирал слова ещё с трудом.

– Года два.

– Орли… очень… хорошая… э-э-э…

– Девушка, – подсказал Слава.

– Ну да, – кивнул Глеб и тотчас поскользнулся. – У нас же в ощ-ществе пре… презуп… – Глеб выговорил максимально тщательно: – Презум-м-бы-ци-я не-вин-но-сти! Орли – девушка!

Слава засмеялся – легко и без всякой обиды. Он был приятный парень. Видно, что интеллигентный и миролюбивый. В нём, как и во многих коренных москвичах, не ощущалось оголтелых амбиций: это спокойствие было наследием третьего благополучного поколения.

– Орли очень хорошая девушка! – трепетно повторил он.

Да, понятно. Орли нашла себе вполне милого москвича – и живёт с ним. Сердечность и уют – что же в том дурного? Глеб вспомнил лицо Орли: нервное, еврейски-чувственное… Её глаза: мягко-нагловатые и смеющиеся… Её чёрно-красные губы… Орли не сочеталась со Славой. Слава был простоватый и некрасивый, округлый и мягкий, как матрас, – в общем, никакой. А Орли – упругая, как боксёрская перчатка.

– Это Орли придумала… меня… э-э… обогреть?

– Мы оба. Мы квартиру снимаем на Кубинке, две комнаты. У нас места хватит. А вас, извините, пока что надо контролировать.

– Я не мальчик.

– Ну что вы, Глеб Сергеевич… При чём тут всё такое?..

Глеб вывел Славу на улицу Макеева, где оставил машину. Прямая длинная улица с оградой кладбища, заиндевелыми кронами деревьев и фонарями чем-то напоминала строгую и благородную концертную флейту. «Лексус» слегка припорошило снежком, словно обдуло мукой, и казалось, что автомобиль поседел, преданно ожидая хозяина.

– Вы ведь доверите мне руль? – на всякий случай уточнил Слава.

Он замёрз в своей короткой курточке и пританцовывал, ожидая, пока Глеб найдёт ключи. Бомбошка болталась у него, как у Буратино.

– Да ради б-бога… – пробормотал Глеб.

Сигналка квакнула, «лексус» мигнул подфарниками и щёлкнул фиксаторами. Слава взял ключи и поспешил к двери водителя. Глеб подумал, достал из кармана бутылку виски, свинтил крышку и глотнул. Он знал, что сейчас опять захмелеет, но зато станет говорливым. А потом начнёт материться и страдать по какой-нибудь фигне.

Холодный алкоголь без трения провалился сквозь горло в желудок и только там расцвёл жарким чумным цветком. Глеб занюхал рукавом. Кашемировое пальто Cavalli пахло по-русски: снегом и бензином.

Глеб вложил себя в салон на переднее пассажирское место. Слава уже завёл двигатель и, виновато ёжась, держал ладони возле жалюзи кондишна – проверял, не пошло ли тепло от печки.

– Подождём, пока согреется, или поедем так? – спросил он.

– Я уже только что… э-э… с-с-согрелся, – сообщил Глеб.

– Понятно, – Слава тронул автомобиль с места. Движения его были размашистыми и неуверенными, он то и дело смотрел на свои руки.

– Какая приятная машина… – с уважением произнёс он.

– Потому что эта машина создана вовсе не людьми, а эволюцией, – покровительственно заявил Глеб. Новая порция алкоголя выводила его из косноязычия. – Каждый месяц с морской базы в Норфолке выходит флагман Второго флота атомный авианосец «Энтерпрайз». Огромными пелагическими тралами он тралит Саргассово море и разоряет гнёзда морских драконов, а в этих гнёздах – кладки из тысяч яиц. В яйцах дракона и находятся новорождённые «лексусы».

Слава, похоже, даже растерялся.

– Здорово, – смущённо сказал он.

По светофору он пересёк Звенигородку, направо не повернул, а докатил почти до Пресни и только там ушёл на Шмитовский проезд.

– Согласитесь, что похоже, будто «лексусы» вылупляются из яиц морских драконов. Такие уж это машины по дизайну: стремительные, сильные, эргономичные. – Глеб закурил. – По-настоящему крутые и стильные вещи всегда кажутся какими-то нерукотворными. Это верный признак качества! А вот по клубу «Хлеб» и группе «Муха» сразу видно, как и чем их делали. Я и сам такую хню могу сварганить!

Слева в темноте сияли футуристические звездолёты Москва-сити. Даже недостроенные, они всё равно выглядели творением совсем не человеческим. Казалось, что их создали инопланетяне из какой-то удивительной материи, которая людям неизвестна и неподвластна.

– Вот это, – Глеб ткнул пальцем в стекло, указывая на небоскрёбы, – нерукотворно! И не потому, что оно очень большое и очень дорогое! Я не знаю почему! Только оно не из нашего мира!

«Лексус» по дуге огибал светящиеся башни Москва-сити и всё никак не мог убежать от них. Он поднырнул под эстакаду развязки, свернул на Третье транспортное кольцо, перекатился по мосту через Москву-реку – а башни всё висели в небе и словно даже немного взлетели, чтобы не потеряться из виду.

– Вы москвич, Слава?

– Угу, – простецки согласился Слава.

Глеб уже разгорячился.

– Из-за МКАДа кажется, что в Москве – всё нерукотворное. Всё такое, как это! Особенно если новое, бля, и модное! Если актуальное, бля, и креативное! А потом осваиваешься, смотришь – хера с два! Туфта! Слабали такие же, как ты, и ничего в том нет гениального или просто умного! Секонд-хенд! Вторяк! Нифиля – спитая заварка!

– Вас группа «Муха» расстроила? – улыбнулся Слава. – Бросьте. Кто к этому серьёзно относится? Поп-культура, однодневки…

– Я не об этом! Я о том, что я через жопу вывернулся, в лепёшку разбился – всё ради того, чтобы жить здесь. Я, бля, победил! Я здесь! – Глеб приспустил стекло окошка и выбросил окурок. – Здесь – всё лучшее: я согласен с этим, иначе и не рвался бы сюда! Я потребляю это самое лучшее! Но бля-а-а… Я не хочу, чтобы лучшее было таким!

За Москвой-рекой, словно уворачиваясь от прямоугольной пасти тоннеля, освещённой изнутри жёлтыми фонарями, «лексус» ушёл вправо, на пандус Кутузовского проспекта. Потом впереди на фоне темноты площади Победы обрисовалась чёрно-белая Триумфальная арка, вся фигурно-оперная и странная здесь, как балетный танцор на танковых учениях. За ней светлела вогнутая строка музейного здания и высокий штык обелиска, будто подпёртый лучами прожекторов.

Глеб вытащил из кармана пальто бутылку вискаря и приложился к горлышку. Оказывается, как давно он не напивался вдрызг…

– Всё вокруг какое-то рукотворное, ремесленное – клубы, музыка, чувства, авторитеты, власть… – несло Глеба. – А подлинная реальность ощущается как нерукотворная. Выходит, я прорвался сюда, за МКАД, чтобы потреблять этот самопал, самосад, самогон?..

«Лексус» летел по Кутузовскому. Слава был спокоен и позитивен. Он и одет-то был как ребёнок, словно демонстрировал радость жизни.

– Глеб Сергеевич, критика бездуховности уже была в «Духлессе».

– Того, о чём я говорю, в «Духлессе» не было, – возразил Глеб. – Я-то как раз не про нищих духом. Я и сам нищий духом. Я про то, что у нас все бренды – подделки. А я-то рвался сюда за брендами.

– Машина у вас не подделка. И пальто не подделка.

– Жизнь – подделка. Надел пальто, сел в машину, а ехать некуда. Вот, зарулил в клуб на модную группу… Это место называется клубом только в журнале «Афиша». А эти люди называются группой только в ЖеЖе. Кто раздувает эту фальшивую реальность? Кто выдаёт самопал за брендовый товар? Кто накачивает байду ложным значением?

– Вы же сами сказали. Журнал «Афиша». Жежешечка. Тусовка.

– А для чего?

– Надо же как-то развлекаться. Так всегда и везде. – Слава ничем не возмущался, никого не винил: все имели право на жизнь, ничто не ново под луной, прав тот, кто ко всему подходит с иронией.

– А у меня с лажей развлекаться не получается! – зарычал Глеб, – У меня лажовые гондоны рвутся! Лажовый мир вокруг меня лопается, как пузырь! И я вдруг вижу, что вокруг – чума!

Слава сбросил скорость и под светофором повернул на Кубинку.

– Утро вечера мудренее, Глеб Сергеевич, – мягко сказал он. – Вы отоспитесь, успокоитесь и день начнёте с того, что напишете в Твиттер: «Был вчера на концерте группы „Муха“, круто!»

Слава ведал тайну благополучия даже не разумом, а генетикой.

Да, наверное, так и будет, подумал Глеб. Он побуянил, размазал слёзы по небритой харе, разорвал тельняшку на груди… И теперь немолодой хипстер может тональным кремом убрать из-под глаз тени усталости, а потом ещё выпить виски, если найдётся содовая.

11

Первым делом Глеб попросился в душ. Орли и Слава, наверное, подумали, что гость борется с опьянением, а гость боролся с чумой. Глеб разделся, сделал воду погорячее и тщательно вымыл голову с шампунем. Потом взял одёжную щётку, намылил её и немилосердно надраил себя везде, где дотянулся. Саднящие места он намазал кремом, что стоял у Орли на стеклянной полочке возле умывальника, а зубы почистил пальцем. После этой экзекуции стало полегче.

Глеб одевался, разглядывая маленькую ванную. Сама ванна – в чёрных пятнах отбитой эмали, с потёками и порыжевшим дном. Гибкий душ сочится всеми суставчиками. Сочленения крана белеют налётом извести. Раковина треснула. Зеркало – с чёрными крапинами по краям, словно с глаукомой. Стиральная машина – старый Ariston, недорогая и маломощная. Одна бельевая корзина переполнена бельём для стирки, другая – постиранным, но не глаженным. В общем, коммунальный быт съёмной квартиры, улучшать который нет смысла.

Волей-неволей Глеб увидел, какая тут у Орли стоит парфюмерия и косметика. Лучшее из сегмента эконом-класса. Ясно, что хозяева пока ещё не одержали победы над Москвой…

Приглаживая мокрые волосы, Глеб вышел из ванной в кухню. В тесную кухню совковой панельной многоэтажки. Белые шкафы-пеналы и холодильник. Жёлтая лампочка в плафоне. Темнота за окном. Слава возился у плиты, а Орли курила, сидя за столиком, втиснутым в угол.

– Славка, дай табуретку, – велела Орли.

– Присаживайтесь, – сказал Слава, придвигая Глебу табурет.

– Спасибо… И вообще – спасибо. – Глеб присел к столику сбоку.

Показывать своё жилище – дело, в общем, довольно интимное, поэтому Орли нервничала, а напряжение маскировала сигаретой.

– Хотите кофе? Славка, сделай нам.

– Щас-щас, – пробормотал Слава, бренча на плите чайниками.

– Как ваше самочувствие?

– Н-ну, сейчас стал человекоподобным…

Глеб ощущал себя каким-то мутным и стеклянным. То ли хмель, то ли похмелье. То ли выпить ещё виски, то ли лучше кофе. Но в любом случае приятно быть чистым. Вот бы и бельё сменить…

– Курите, – предложила Орли.

– Пока не хочу. Сенк ю.

Орли была в длинной футболке, поверх которой она набросила вязаную кофту. Кудри, насколько возможно, она собрала в пучок на затылке и стянула зелёной резинкой. Ещё на Орли были цветастые штанишки типа как арабские шароварчики. И большие тапки в виде сиреневых кошек с колдовскими глазами.

– Я недавно в первый раз в ваше комьюнити зашла, – сказала Орли. – Забавно… А вам-то эта ерунда зачем?

– Такова моя работа. Придумываю чушь, чтобы сетевая шатия-братия получила возможность покривляться и самовыразиться.

– Зачем?

– Любой, кто начинает писать у меня в комьюнити, оказывается объектом анализа «ДиКСи». Потом мы предлагаем ему услуги сервисов «ДиКСи» – и клиент наш. Главное – зацепить. Я – ловец душ.

– Много-то не поймаете.

– Работает геометрическая прогрессия. Закон эпидемии. Это как чума: если сначала заболел один – то потом заболеют все.

Глеб провоцировал Орли на разговор, ведь в его комьюнити, сообразно методике «ДиКСи», Орли попала на трёп о чуме. Да и демон Орли, который явился Глебу, тоже был связан с чумой.

Неужели и вправду в жизни как-то вдруг возникла тема чумы? Или это механическая последовательность несвязанных эпизодов, где чума – только эстафетная палочка, а не смысл всего?

– А что у вас за комьюнити? – спросил Слава.

– Чайник закипел? Ты кофе обещал.

– Всё готово. – Слава принялся выставлять на стол кружки, банку растворимого кофе Nescafe и сахарницу.

– У нас в «ДиКСи» существует сервис блогов, типа ЖеЖе, – пояснил Глеб, накладывая кофе. – Каждому клиенту, которого протестировали, сразу предлагают блоги, где клиенту будет интересно. Конечно, это делается для того, чтобы приманить клиента и приучить пользоваться и другими инструментами «ДиКСи», которые уже платные. Бизнес.

– А в чём фишка?

– Про пирамиду Маслоу слышали?

– Нет, – улыбнулся Слава.

– Это иерархия человеческих потребностей. Высшая – потребность в самоактуализации. Проще говоря, желание самовыразиться. Можно написать на Мавзолее слово «жопа». А можно тешить внутреннего тролля в блогах. Наша фишка в том, что «ДиКСи» по индивидуальным критериям и запросам предоставляет такие блоги для самовыражения, которые даже лучше, чем Мавзолей для слова «жопа».

– Надо как-нибудь попробовать, – заинтересовался Слава.

– Да всегда пожалуйста…

В общем-то, Слава хотел попробовать на вкус цикуту. Глеб обещал принести. Орли не возразила.

– А какую работу вы могли дать мне? – спросила она.

– Придумывать темы себе для постов. Писать и создавать из своих постов новые комьюнити. То есть расширять наш ассортимент.

– Писать о чём угодно?

– Угу. Тема не важна, лишь бы на неё набежали посетители. Я вот написал про могилу Абракадабры. Работа ведущего блога сходна с работой колумниста. Потом, когда механизм самовоспроизводства болтовни раскрутится на полную мощь, можно будет отойти от дел.

– Вы невысоко оцениваете свою миссию.

– А что в ней особенного? – Глеб не удержался и полез в карман за сигаретами. – Знаете, Орли… и Слава… Могу привести вот такую аналогию. Здоровье добывают физическим трудом на свежем воздухе. Или спортом. Или тренажёрами. Уподобим здоровье интеллекту. Тогда интеллектуальный труд – решение реальных задач. Интеллектуальный спорт – состязания типа брейн-рингов или шахмат. Интеллектуальные тренажёры – всякие ребусы и шарады. А блоги – просто игры. Какие-нибудь догонялки или «цепи кованые». Развлечения. Инфотейнмент.

– Ну почему же, – не согласился Слава, – В блогах умные люди обсуждают многие вещи…

Глеб не ответил. Про суть блогов он отспорил своё уже лет десять назад. Сейчас рядом с Орли ему хотелось быть усталым и циничным.

– Игры, конечно, дело хорошее, но объективно – только паллиатив высшего уровня в пирамиде Маслоу. Эта имитация нужна хозяевам сервиса лишь для завлечения клиентов. Помните, в романе Пелевина избирают президентом хмыря по фамилии Смирнов, чтобы лучше продавалась водка «Смирноff»? Такая же фигня.

Орли, Глеб и Слава сидели за столом на тесной московской кухне и пили растворимый кофе. Кружки были – Nescafe, Lipton и Hyleys: рекламная продукция с различных акций по продвижению товара. На стол эту посуду можно было ставить лишь от бедности. А в сахарнице лежали пакетики с сахаром, прихваченные из разных кафе.

Квартира у Славы и Орли была двухкомнатной, но, судя по всему, одну комнату хозяева беспардонно заперли от жильцов: на двери туда висела какая-то картинка с каменным Буддой. Эта запретная комната напоминала отнюдь не про «Гарри Поттера», а тоже про нищету.

– А где вы сейчас работаете, Орли? – спросил Глеб.

Слава его не интересовал. Игнорировать Славу, конечно, свинство, но Глеб уже немного ревновал Орли. У неё такие штанишки, и так легко стянуть с кудрей зелёную резинку…

– Пока что мы со Славкой опять фрилансеры, – сказала Орли. – Я пишу арт-критику, Славка снимает.

Н-да, подумал Глеб, хорошую статью случайно не напишешь. А хороший снимок можно сделать и ненароком. Слава пристроился на творческую работу без творческих способностей. Это и есть креатив.

– А может быть, мы выпьем? – вдруг предложила Орли.

– Извините, забыл! – спохватился Глеб, – Я свою бутылку там, в прихожей, на полочку для обуви поставил…

– Славка, принеси.

Слава встал, протиснулся между спиной Глеба и стеной и ушёл в прихожую. Глеб смотрел на Орли. А Орли вдруг отвернулась.

Слава вернулся, выставил на стол бутылку и достал из навесного шкафчика три рюмки.

– А тебе лучше не надо, – не поворачиваясь, сказала Орли.

– О’кей, – согласился Слава и убрал одну рюмку обратно в шкаф.

Глеб разлил виски и взглянул на Орли:

– И всё же как-то неловко перед Славой…

– Ничего-ничего, – заверил Слава, улыбнулся и вышел из кухни.

Орли подняла свою рюмку и, не чокаясь, выпила без тоста. Глеб удивлённо покачал головой и тоже выпил.

– Жизнь хреновая, – мрачно пояснила Орли.

– Если не секрет, почему? Ведь вы же, э-э, унаследовали «ДиКСи»…

– Скажите, Глеб, – вдруг заговорила Орли так, словно бы на что-то решилась, – А вот в вашем комьюнити… эти игры с Абракадаброй… Это что? Откуда это всё взялось? Вы подстроили?

– Что подстроил?

– Абракадабру.

– Могилу? – не мог понять Глеб. – Она просто была там рядом. А в комьюнити всякие умники уже растолковали, кто такой Абракадабра…

В кухню вернулся Слава с планшетником в руках. Он опять протиснулся за спиной Глеба и снова сел за стол.

– Вот это ваш блог в «ДиКСи»? – спросил Слава, показывая Глебу экран с фотожабой открытой могилы демона.

– Да, – кивнул Глеб, постепенно соображая. – Орли, извините… Всё-таки тогда были похороны вашего отца… Я оказался бестактен? Вы считаете, эта моя тема в «ДиКСи-нете» – кощунство?

– Да я совсем не про то…

– А в чём тогда дело?

Он понял, что Орли притащила его к себе в дом вовсе не потому, что пожалела одинокого пьяного человека посреди холодной Москвы. И даже не потому, что внезапно подвернулась возможность поближе познакомиться с мужчиной, который понравился. Увы, нет. Орли надо было спросить о важной вещи. И по телефону не получилось бы.

– Мой отец… – начала Орли.

– Оль, может не надо?.. – мягко предостерёг Слава.

– Помолчи.

Слава печально вздохнул и принялся скролить «ДиКСи-нет».

– Мой отец сделал большую работу, чтобы собрать воедино все протоколы «ДиКСи», – сказала Орли, – Вообще, они были… как бы… Ну, растворены в программном обеспечении, чтобы их не опознали и не скопировали. А отец решил передать их мне и сгенерил их обратно.

– Я примерно представляю ситуацию с протоколами. – Глеб неплохо помнил объяснения Борьки Крохина.

Орли потеребила на столе пачку Vogue, вытрясла сигарету, закурила и сигаретой показала на бутылку. Глеб налил ещё по рюмке.

– Чтобы что-то завещать, нужно иметь эту вещь. Нужно её как-то формализовать… Отец собрал свои протоколы в файл, оформил на него авторские права и запер файл на пароль. Пароль сказал только мне. Там был даже не просто пароль, а очень-очень хитрый пароль.

– Ольчик, не переживай, – тихо попросил Слава.

– Короче, Глеб Сергеевич. – Орли сощурилась. – Совсем недавно я проверила отцовский файл, а он… Оказался совершенно пуст.

– Отец вас обманул?

– Что вы говорите! – Орли зло сверкнула глазами. – Конечно нет! Я видела все протоколы, когда отец их собрал воедино! Но кто-то их скопировал себе, а потом стёр в моём файле! Кто-то взломал пароль!

– Вы думаете, это я? – изумился Глеб.

И тогда Орли заплакала. Похоже, она и сама не ожидала от себя такого – просто сорвалась. Она закрыла лицо ладонями, чтобы Глеб её не увидел. Слава вскочил, торопливо сунул планшетник на подоконник и бросился обнимать Орли. Орли мотала головой, вырываясь.

А Глеб вдруг подумал, что Орли плачет вовсе не потому, что её обокрали. У неё хватило бы гордости скрыть, что она потрясена. Орли плакала, потому что её унизили. Её обидели. В первую встречу с Глебом она могла произвести впечатление королевы, а сейчас её будто лишили короны: она стала обычной девчонкой, которая ищет у мужчины помощи и не может сохранить стать королевы.

– Я вас не подозреваю… – прохлюпала Орли. – Просто я подумала, может, вы что-нибудь знаете… Этот ваш пост – неужели совпадение?.. Таких совпадений не бывает…

– Вы о чём, Орли? – всё более изумлялся Глеб.

Слава гладил Орли по кудрям.

– Понимаете, Глеб, у вас в комьюнити сфоткана могила демона чумы, – гнусаво сказала Орли, вытирая нос. – Его имя – Абракадабра. А пароль, который отец сообщил только мне, – то же самое латинское слово «абракадабра»!.. Что же всё это значит?