Текст книги "Города под парусами. Рифы Времени"

Алексей Калугин
Города под парусами. Рифы Времени

Он вам не кот Шредингера!

Вальтер Зунгл. Кропашки

© Калугин А., 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Пролог

Корнстон стал для нас домом.

И случилось это скорее, чем можно было ожидать.

А кто-то ведь просто собирался перекантоваться тут какое-то время и при удобном случае свалить.

Не вышло.

Из кучки неудачников и разгильдяев, коротавших свой бестолковый и в прошлом никому не нужный век в Зей-Зоне, сложилась неплохая команда. Никто об этом пока не говорил вслух, но в мыслях все мы связывали свое будущее с Корнстоном.

После того как Корнстон вернется из своего первого рейда, наш поход станет легендой. За капитаном Элмором Ван-Снарком закрепится слава самого лучшего и удачливого капитана. Желающих служить под его началом будет столько, что, если с каждого претендента брать по аллару, то вскоре все кладовые Корнстона окажутся забиты золотом.

Тогда можно будет вовсе забыть об опасностях и приключениях. Не скользить больше по гравитационным волнам, а сидеть себе в кубрике, попивая херес – не абы какой, а самый лучший! – и предаваться воспоминаниям о прошлых победах.

– А помните, парни, как Энгель-Рок и Финн МакЛир распороли брюхо четырехмачтовому Хоперну? – спросит кто-то. – И слили из его танка всю воду!

Остальные задымят трубками и дружно примутся кивать – ну как же, разумеется, такое разве забудешь!

– А помните, как Фэт Кастро своим мясным топориком перерезал глотку громиле из абордажной команды? – вспомнит чуть погодя кто-то другой.

И все снова примутся дымить и кивать.

А после прозвонит рында, и мы двинемся на камбуз. Чтобы выяснить, что там сегодня приготовил для нас Фэт Кастро.

Нет! Не так!

Почему это Фэт Кастро должен работать в то время, как остальные будут сосредоточенно предаваться безделью? Фэт Кастро будет вместе со всеми курить табак, играть в трик-трак и вспоминать о былом. Готовить еду для ветроходов и бойцов станет специально нанятый для этого повар. Не кок, а – повар! Фэт Кастро будет снимать пробу с приготовленных им блюд и, недовольно морщась, перечислять допущенные ошибки.

– Соус к утке, приятель, слишком густой, к тому же с комочками. Саму утку ты держал на вертеле ровно на две с половиной минуты дольше, чем требовалось. Попробуй-ка! Попробуй сам!.. Что скажешь? Такой должна быть утиная грудка?.. И не нужно сыпать так много зиры!

Слова, слова, слова…

Никогда Корнстон не будет стоять на приколе.

Никогда мы не станем курить трубки, зная, что завтрашний день будет таким же, как вчерашний.

Нас все время будет тянуть куда-то вдаль, по гравитационным волнам.

Потому, что мы – ветроходы.

Мы, как верно обозвал нас Энгель-Рок, дети бездны.

Нам нужен только отчаянный капитан. За которым мы пойдем хоть на край Сибур-Диска. Хоть за Рифы Времени.

Такая уж у нас работа.

Нам не привыкать.

Глава 1

– Живее, дети бездны! Живее! – орал боцман Кемон По, взмахами рук подгоняя бегущих вдоль борта ветроходов. – Живее! Иначе пропустите все веселье!

Бойцы абордажной команды топали тяжелыми, подкованными башмаками по плиткам палубы, спеша занять места, согласно расписанию.

Три дня назад впередсмотрящий Корнстона заметил небольшой двухмачтовый город. Чужак следовал параллельным с Корнстоном курсом. Соблюдая дистанцию, он не выпускал Корнстона из поля зрения. Если Корнстон снижал скорость, двухмачтовик тоже притормаживал. Если же Корнстон набирал крейсерскую скорость и уходил вперед, двухмачтовик, поотстав, продолжал следовать прежним курсом, стараясь сохранять визуальный контакт. На запросы, сделанные с помощью семафора, чужак не отвечал.

Сутки спустя появился другой двухмачтовик. В отличие от первого, шедшего по левому борту от Корнстона, этот держался правее.

– Не нравится мне это, – сказал Энгель-Року Финн МакЛир, глядя на два трапециевидных паруса, белеющие за кормой.

Офицеры прогуливались по деревянной галерее, соединяющей капитанский мостик, рулевую и навигационную рубки.

– А почему, собственно, тебе это должно нравиться? – поинтересовался Энгель-Рок.

– Распущенные паруса должны смотреться красиво, – ответил МакЛир.

– Если ты знаешь, кому они принадлежат, – уточнил Энгель-Рок.

– Разумеется, – согласился МакЛир. – И если этот парус не преследует тебя, не отвечая на запросы.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Энгель-Рок.

– Это могут быть пираты, – предположил МакЛир.

– Не-а, – отрицательно мотнул головой Энгель-Рок. – Пираты бывает, что охотятся парами и даже тройками. Но они не пасут свою жертву, а сразу атакуют. Их излюбленная тактика – неожиданное нападение. Прием избитый, но все еще результативный.

МакЛир посмотрел в другую сторону.

Двухмачтовик, держащийся по правому борту, шел почти вровень с Корнстоном. Но при этом находился на таком расстоянии, что даже в зрительную трубу невозможно было рассмотреть очертания города достаточно хорошо, чтобы найти его в Атласе Барта.

– Кто же это в таком случае? – спросил МакЛир.

– Может быть, случайные попутчики? – предположил Энгель-Рок.

Лицо его при этом сохраняло убийственно серьезное выражение. А в глазах будто чертики кувыркались

– Брось, – кисло скривился МакЛир.

– Почему?

– Потому, что они не отвечают на сигналы семафоров.

– Кстати, это их молчание удивляет меня больше всего. Будь это шпионы Клана Ур-Вир или те же пираты, они, по логике вещей, должны бы были ответить: город такой-то, следую туда-то, помощь не требуется. И инцидент был бы исчерпан. Эти же двое уперто играют в молчанку. Как будто намеренно хотят вызвать подозрение.

– Или напугать.

– Тебе страшно?

– Мне – нет.

Энгель-Рок сделал жест рукой, означавший: тогда какой в этом смысл?

– Тогда что им нужно? – спросил МакЛир.

– Ты меня спрашиваешь? – удивленно вскинул брови Энгель-Рок.

– Здесь есть еще кто-то? – недоуменно посмотрел по сторонам МакЛир.

– Мне тоже хотелось бы это знать, – сказал Энгель-Рок и хитро прищурился.

– Так! – МакЛир щелкнул пальцами и направил указательный Энгель-Року в грудь. – У тебя есть план!

– Ну, вообще-то не план, а только идея, – смущенно крутанул кистью руки Энгель-Рок.

– Все равно – рассказывай! – потребовал МакЛир.

– Нужно провести разведку боем.

– Что?

– Нужно захватить один из этих городов. Тогда мы получим ответы на все наши вопросы.

– Ты полагаешь, это этично?

– Что именно?

– Ну, просто так, ни с того ни с сего напасть на город…

– Который вторые сутки идет параллельным с нами курсом и не желает вступать в переговоры, – напомнил Энгель-Рок.

– Ну, в общем, да, – вынужден был согласиться МакЛир.

– Я считаю, что неопределенность гораздо хуже открытой угрозы. Поэтому следует свести ее к минимуму.

МакЛир кивнул.

– Ты уже говорил об этом с капитаном?

– Двадцать минут назад.

– И что?

– Он дал навигатору задание рассчитать маневр, который позволит нам атаковать двухмачтовик, что держится по левому борту.

– Выходит, Бет побежала готовить абордажную команду?

– Ты становишься необычайно проницательным, друг мой. – Энгель-Рок улыбнулся и похлопал Финна по плечу. И с очень серьезным видом добавил: – Когда захочешь.

Финн обиженно поджал губы.

Скажи это кто-нибудь другой, МакЛир с ходу врезал бы шутнику по зубам.

Но только не Энгель-Року.

И дело было вовсе не в том, что здоровяку Энгель-Року удар кулака МакЛира был бы все равно что комариный укус – неприятно, но и несерьезно. Энгель-Рок имел право говорить все, что захочет. Потому, что, во-первых, он всегда говорил правду. А во-вторых, Энгель-Рок никогда ни на кого не держал зла. И если подшучивал, то опять же по делу.

По центру палубы, в два ряда, в шахматном порядке, уже были установлены и надежно закреплены катапульты. Им предстояло каменными ядрами и зажигательными снарядами обстреливать неприятельский город в момент сближения, дабы не дать противнику возможности организовать эффективную защиту.

– Шевелитесь, дети бездны! – попыхивая трубочкой, покрикивал на бойцов Кемон По.

Вообще-то, это была не его работа. У каждой из трех абордажных команд имелся свой командир. А общее командование осуществляла старший офицер Анна-Луиза Бетанкур Дель-Градо Иннуэндо. Но боцману нравилось чувствовать себя причастным к тому, что затевалось. Ну, а поскольку он никому не мешал, никто не обращал на него особого внимания. Боцман По воспринимался всеми как неотъемлемая часть палубного интерьера. Вот если бы однажды, выйдя на палубу, бойцы и ветроходы не увидели на ней отчаянно дымящего трубкой Кемона По, это повергло бы их в недоумение. А может быть, и в трепет. К тому же боцман По обладал одним удивительным и чрезвычайно полезным свойством – любая необходимая вещь всегда оказывалась у него под рукой.

Глава 2

– Добрый день, дамы и господа! Я безумно рад видеть всех вас снова!

Одетый в облегающее темно-синее трико, Зум-Зум вышел на середину танцевального класса.

Для занятий ему выделили один из залов учебного корпуса. Вернее, Зум-Зум сам его выбрал, а городской глава распорядился освободить зал от лишней мебели. Прежде в зале размещался городской музей. Среди экспонатов были: забранный в застекленную раму первый выпуск городской газеты «Городской вестник», с полдюжины чучел диких животных, которые во время оно вроде как обитали на территории Корнстона, побитая молью малиновая мантия первого городского главы, несколько портретов маслом, десятка полтора фотографий улыбающихся людей, три больших серебряных блюда, два кубка, полторы дюжины различных изданий стихов Таркуса и красные спортивные трусы. Трусы принадлежали знаменитому Гаю Грохану, единственному пятикратному чемпиону Мира Сибура по ки-нахо. Как с удивлением узнал Зум-Зум, Гай Грохан был уроженцем Корнстона. Правда, родился он еще в те времена, когда Корнстон именовался «Город, что на отшибе». Грохан покинул свой родной город еще во младенчестве и больше никогда сюда не возвращался. Так что, скорее всего, у него не сохранилось никаких воспоминаний о городе, где он появился на свет. Тем не менее у жителей Корнстона имелся законный повод для гордости.

Все эти экспонаты легко удалось разместить в помещении поменьше. Где они смотрелись ничуть не хуже.

Выбранный Зум-Зумом зал идеально подходил для занятий танцами. Пол в нем был паркетный. Две противоположные стены – застеклены. А на стене, противоположной входу, по просьбе Зум-Зума повесили несколько больших зеркал. Нашелся даже клавесин. И пожилая дама по имени Уна Марисель, которая, по словам школьного учителя младших классов Иктора Прикса, замечательно на нем играла и давала уроки всем желающим.

Признаться, когда Зум-Зум впервые увидел, как госпожа Марисель входит в танцевальный класс, у него возникли сомнения в том, сможет ли она сыграть ту музыку, что ему требовалась. Уна Марисель оказалась очень маленькой, можно даже сказать, миниатюрной старушкой, одетой в голубое платье, с рукавами-воланами и множеством кружевных оборочек. Ее седые кудряшки покрывал голубой кружевной чепец. Во время беседы госпожа Марисель непрестанно улыбалась и смотрела куда угодно, только не на говорившего с ней.

Одним словом, Уна Марисель производила впечатление человека не от мира сего.

Однако, когда она села за клавесин и пальцы ее забегали по клавишам, Зум-Зум был поражен виртуозностью ее игры и феноменальной экспрессией, свойственной только истинным мастерам. У госпожи Марисель одинаково искусно получалась как игра по нотам в классическом стиле, так и импровизация на любую заданную тему. Кроме всего прочего, она оказалась неплохо осведомлена и о современных музыкальных течениях. Позже, ближе познакомившись с госпожой Марисель, Зум-Зум был вновь удивлен, узнав, что она отдает предпочтение многим из тех исполнителей, которые нравились и ему.

– Вижу, у нас новичок! – Изящно изогнув руку, Зум-Зум указал на невысокого, коренастого мужчину лет тридцати в лиловой полотняной рубашке, заправленной в синие штаны до колен. – Будьте любезны, представьтесь.

– Карл Пронт, ветеринар. – Мужчина провел руками по штанам, будто пытаясь разгладить на них складки. – Я обещал своей девушке, Миле, научиться танцевать. А то она все время пилит меня за то, что на каждом городском празднике ей приходится весь вечер сидеть со мной в углу. Поскольку танцевать со мной – стыдоба одна. Надеюсь, вы не против?..

– Ни в коем разе! – с улыбкой вскинул руки с открытыми, будто тоже улыбающимися, ладонями Зум-Зум. – Искусство принадлежит всем! Не могу обещать, что сделаю из вас великого танцора, но то, что вашей девушке будет не стыдно выйти с вами на танцпол, – это я гарантирую! Разумеется, при условии, что вы приложите максимум усердия и стараний.

– Все, что в моих силах! – клятвенно прижал кулак к груди ветеринар.

– И еще – обувь вам придется сменить на более удобную. – Зум-Зум пальцем указал на ноги Пронта, обутые в тяжелые, шнурованные ботинки на подошве в палец толщиной. – Сегодня можете заниматься босиком.

Карл Пронт сел на пол и принялся стягивать с ног ботинки.

– Ну, что ж…

Зум-Зум сложил ладони перед грудью и обвел взглядом своих учеников. Восемь женщин разного возраста и очень разной степени изящества. Пятеро мужчин – троим чуть больше двадцати, двоим под сорок. И чертова дюжина ребятишек – восемь девчонок и пятеро мальчишек. Женщины ходили в танцкласс, чтобы подтянуть фигуру, научиться изящным движениям и красивым поворотам головы – все они хотели выглядеть как настоящие леди. Мужчины в большинстве своем, подобно Карлу Пронту, мечтали просто научиться танцевать, чтобы не чувствовать себя пентюхами на городских праздниках. Зум-Зум с радостью готов был помогать и тем, и другим. Ему нравились эти простые, открытые люди. И он чувствовал свою ответственность за них. Он просто обязан был сделать все от него зависящее, чтобы даже в том случае, если они вообще ничему не смогут от него научиться – а такое, увы, случается не только в танцклассах, но и вообще где угодно, – даже если движения их не станут более изящными, а чувство ритма по-прежнему будет сбоить – их самооценка поднялась бы на несколько пунктов. И Зум-Зум был уверен, что это в его силах.

Среди мужской части учащихся имелся один по имени Граус Корт. Ему только-только стукнуло двадцать. Он работал помощником садовника. И он очень хотел танцевать. Не как все остальные, а по-настоящему. Всей душой! Но, к сожалению, время было упущено. Все могло бы сложиться иначе, встреть его Зум-Зум ну хотя бы лет на пять раньше. А сейчас, даже если бы Зум-Зум смог научить Грауса всему, что умел сам, и если бы сам Граус проявил сверхчеловеческие настойчивость и упорство, из него мог бы получиться лишь танцор средней руки, которому никогда не достичь вершин славы. Стоило ли ради этого ломать парню жизнь, обещая несбыточное? Зум-Зум полагал, что нет.

Все свои надежды Зум-Зум возлагал на детей. Их в танцевальный класс пригнали не богатенькие родители, считающие необходимым дать своим отпрыскам классическое образование по полной программе. Нет. Эти мальчишки и девчонки пришли сюда сами. Привело их желание научиться самовыражению посредством пластики тела. А это значило – из них могло что-то получиться. Самое главное – суметь разглядеть в ребенке искру таланта. И не дать ей погаснуть. Последнее, увы, случается слишком часто. Человек с задатками математика становится каменщиком, а блестящая в потенциале актриса занимается тем, что обстирывает других, и в подметки ей не годящихся.

Зум-Зум тряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и вновь улыбнулся.

Он должен всегда улыбаться.

Чтобы ученики видели, что искусство танца – это не только тяжелый труд, но и упоительная радость.

– Начнем, как обычно, с разминки. Госпожа Марисель, будьте добры, сыграйте нам что-нибудь в среднем темпе.

Уна Марисель заиграла хорошо известную мелодию Чарли Берда «Потерянное воспоминание», идеально подходящую для легкой разминки.

– Раз!

Зум-Зум раскинул руки в стороны и пальцами правой ноги коснулся чуть согнутого колена левой.

Ученики, каждый в меру своего умения и гибкости, попытались повторить движение.

Не успел Зум-Зум начать поправлять тех, чья поза не соответствовала даже очень заниженным стандартам, как дверь танцкласса с треском распахнулась.

Уна Марисель, будто обжегшись, отдернула руки от клавишей.

Музыка оборвалась.

– Внимание! – крикнул вбежавший в зал человек. – Семафорное сообщение с палубы! Город готовится совершить крутой маневр! После чего нам предстоит абордажный бой с другим городом! Всем следует позаботиться о том, чтобы потери при маневрах и боевых действиях оказались минимальными. Ну, то есть загнать скот в стойла, закрепить все, что может свалиться, и тому подобное. А после – укрыться в безопасном месте. – Человек возвел глаза к потолку, вспоминая, ничего ли он не забыл, после чего сказал: – Все!

– Замечательно, – саркастически усмехнулся Зум-Зум. – Ничего не поделаешь, – развел он руками. – На сегодня занятие закончено. Все знаете, где тут у вас безопасные места?

Горожане, и большие, и маленькие, дружно закивали.

– Ну, тогда – вперед! – взмахнул руками Зум-Зум.

Учащиеся бросились к выходу.

Зум-Зум повернулся на пятке и посмотрел на сидящую за клавесином аккомпаниаторшу.

Госпожа Марисель сидела, сложив ручки на коленках, чуть наклонив голову к правому плечу.

– Я могу проводить вас домой, госпожа Марисель, – предложил Зум-Зум.

– Если вы будете продолжать называть меня госпожой Марисель, я стану называть вас господином Зум-Зумом, – строго посмотрела на него из-под кружевных оборочек чепца старушка. – Сколько раз вам повторять – просто Уна!

– Боюсь, Уна, в скором времени тут будет небезопасно, – сказал Зум-Зум.

– В моем возрасте нигде и никогда не безопасно, – беспечно махнула ладошкой Уна.

– И все же…

– У вас дома есть чулан?

– Чулан?

– Ну, да. Такая маленькая комнатка без окон. Самая большая опасность, которая может подстерегать вас в городе под парусами, – это скатиться за борт. Если у вас не окажется страховочного фала, вы будете обречены вечно падать в бездну. Закрытая комната – надежная гарантия того, что с вами ничего не случится. Так у вас есть чулан?

– Не знаю, – растерянно развел руками Зум-Зум. – Я, вообще-то, тут недавно. Еще не успел осмотреться…

– Понятно. – Госпожа Марисель спрыгнула со стула и протянула Зум-Зуму маленькую ладошку. – Идемте со мной. У меня дома есть чулан. И места в нем хватит для двоих. Может быть, еще и чаю успеем выпить. Вы знаете, я делаю повидло для всего города…

Глава 3

– Свернуть паруса! Убрать мачты!

Вахтенная команда бегом кинулась к мачтовому треугольнику.

С ходу запрыгивая на мачты, ветроходы проворно карабкались наверх.

То и дело слышались короткие, отрывистые команды старшин.

– Выше, господин Энг!

– Подтяните шкот, господин Корнилов!

– Дальше!.. Дальше!..

– Достаточно!

– Еще!

– Осторожно, господин Руфус!

В большинстве своем все эти окрики носили ритуальный характер – старшины должны были показать, что они за всем следят и у них все под контролем. На самом же деле ветроходы отлично знали свое дело и действовали как надежный, хорошо отлаженный механизм. Все рассчитано по секундам. Ни единой ошибки, ни одного неточного действия.

– Есть!

– Есть!

– Есть!

Паруса всех трех мачт были свернуты. Реи – сложены.

Оставалось только опустить сами мачты в предназначенные для них колодцы.

Как только створки люков сомкнулись, на городском семафоре, невидимом с палуб других городов, появилась команда: «Готовность к маневру!»

– Взяться за страховочные петли! – громко прокричала Анна-Луиза.

Ее команду тут же повторили командиры абордажных команд.

Каждый из бойцов снял висевшую у него на поясе ременную петлю, продетую через кольцо на головке девятидюймового кованого штыря, и загнал штырь в предназначенное для него отверстие в палубе. После этого оставалось только дождаться, когда щелкнет захват, проверить надежность фиксации штыря и продеть кисть руки в ременную петлю.

Город резко завалился на левый борт.

– Эх! Пошла веселуха! – не вынимая трубки изо рта, прорычал боцман По, так и не покинувший палубу.

Развернуть на сто восемьдесят градусов такую махину, как трехмачтовый город, можно одним-единственным способом – не снижая скорости, положить город на борт, чтобы в таком положении он начать соскальзывать с несущей гравитационной волны. Нос при этом следовало как можно дальше развернуть в сторону борта, на который ложился город. В таком положении был шанс, что нос подхватит гравитационная волна, движущаяся встречным курсом, которая и развернет город вокруг оси.

Выполнение такого маневра требовало высочайшего мастерства от капитана, точности от рулевого и слаженности действий всей палубной команды. Рисков было множество. Но наибольшую опасность представляли два момента. Первый: если город был недостаточно прочен, а крен на поворотный борт оказывался мал, движущиеся в противоположные стороны гравитационные волны могли попросту разорвать город надвое. Второй: если городу не удастся вовремя выправить крен, встречная гравиволна могла перевернуть его кверху днищем. И это была бы уже подлинная катастрофа. Как черепаха, опрокинувшаяся на спину, город не мог без посторонней помощи вновь встать килем вниз. А находящиеся в нем люди оказывались подвешенными над бездной. Если, конечно, они успели за что-то ухватиться. Все, что оставалось в таком случае, это выбираться на днище города и ждать помощи. Хотя, как правило, если кто и находил перевернувшийся по той или иной причине город, бывало уже слишком поздно. Среди ветроходов ходило немало жутких историй о том, что случалось с теми, кому удавалось выбраться на днище перевернувшегося города. Сейчас – не время их вспоминать.

Корнстон все сильнее заваливался на левый борт.

Сидя на корточках и держась левой рукой за ременную петлю, Анна-Луиза чувствовала, как ее все сильнее тянет в сторону бортового ограждения.

В какой-то момент она почувствовала, что уже не стоит на палубе, а только упирается в нее ногами – вес тела теперь приходился на просунутую в ременную петлю руку.

Анна-Луиза посмотрела в бездну и почувствовала легкое головокружение. Ее жизнь была подвешена на вбитом в палубу штыре. И если вдруг окажется, что он закреплен не слишком прочно…

Услышав грохот наверху, Анна-Луиза вскинула голову.

По палубе, стоящей уже почти вертикально, на нее катился деревянный бочонок. Вернее, не катился даже, а падал ей на голову, время от времени ударяясь о выступы на палубе.

– Берегись! – крикнула Анна-Луиза, предупреждая тех, кто находился ниже нее.

Оттолкнувшись каблуком, она качнулась в сторону.

Бочонок едва не со свистом пролетел мимо.

– Голову оторву тому, кто оставил бочонок на палубе! – злобно пыхнул дымом боцман По.

Анна-Луиза ничего не успела ответить.

Нос города резко ухнулся вниз, будто сорвался с уступа, за который цеплялся.

Палуба взлетала высоко вверх.

Бойцы, державшиеся за ременные петли, будто маятники качнулись в сторону носа.

– А вот это уже не смешно, – недовольно буркнул Кемон По. – Совсем не смешно!

Город замер в до странности неустойчивом положении.

Казалось, еще секунда-другая – и он рухнет носом вниз, в бездну. Увлекая следом за собой всех, кто в нем находился.

Но в тот момент, когда тонкая нить бытия уже, казалось, готова была оборваться, весь корпус Корнстона содрогнулся, как будто город на что-то налетел.

Вниз полетели плохо закрепленные фанерные ящики и жестяное ведро.

Подхваченный встречной гравитационной волной, нос города начал разворачиваться.

Корнстон на удивление плавно соскальзывал с волны, на которой он прежде стоял.

Крен постепенно уменьшался. И практически сошел на нет к тому моменту, когда город уверенно встал на новую волну, следующую противоположным курсом.

Бойцы поднимались на ноги. Растирали затекшие руки.

Боцман По выбил трубку о ладонь и заложил в нее новую порцию табака.

– Славно пошумели. – Он зажал трубку зубами и поднес к ней зажигалку. – Пойду-ка, наваляю люлей обормотам, оставившим на палубе незакрепленное барахло.

– Может, не надо, – сказал кто-то из бойцов. – Никто ведь не пострадал.

– Надо! – ткнул в него чубуком Кемон По. – Еще как надо! Иначе в следующий раз тебе на голову наковальня свалится!

Боцман По сунул трубку в рот и пошел заниматься своими прямыми обязанностями.

Будучи опытным ветроходом, он отлично понимал, что, когда начнется абордаж, он будет только мешаться. И, ох, не приведи случай угодить под руку разгоряченному в пылу драки бойцу!

Корнстон на крейсерской скорости шел навстречу преследовавшему его двухмачтовику.

С учетом того, что двухмачтовик пока еще не понял, что произошло, и бодро двигался вперед, встретиться они должны были минут через двадцать.

– А что, если он тоже развернется и станет убегать от нас? – спросил у Элора Болгера Игорь из Ридла.

– Для этого ему сначала придется сбросить скорость, развернуться и снова разогнаться, – ответил Болгер. – Мы настигнем его раньше.

– А что, если он проделает тот же маневр, что и мы?

– Нет, – уверенно качнул головой Болгер.

– Почему это?

Элор Болгер провел кончиками пальцев по идеально выбритому подбородку и улыбнулся.

– Таких безумных офицеров, как в Корнстоне, больше нигде не сыщешь.

Игорь только хмыкнул в ответ – со сказанным трудно было поспорить.