Текст книги "Разорванное время"

В дверях появился новый отряд контролеров, которые быстро скрылись за перегородкой, успев кинуть в помещение несколько изрыгающих фиолетовый дым гранат.

– Как будто без них здесь дыма мало, – морщась, проворчал Баслов.

От лезущего в ноздри дыма начала кружиться голова, в ушах раздавался звон, контуры предметов перед глазами сделались нечеткими, расплывчатыми. В какой-то степени людей спасало только то, что все окна в зале были выбиты и большую часть фиолетового дыма вытягивало на улицу. Но заглядывающие в дверь дравортаки то и дело подбрасывали новые дымовые гранаты.

С чудовищным грохотом часть стены ниже трещины раскололась на несколько неровных частей и рассыпалась, открывая низкий проход шириной около метра. Вейзель успел схватить за руку и отдернуть в сторону от прохода кинувшегося в него Баслова. Верхняя часть рухнувшей стены, потеряв опору, просела вниз и обвалилась, взметнув в воздух тучу пыли и разметав по сторонам бетонные осколки.

Баслов взлетел на гору обломков и, забыв сбросить мощность гравимета, со всей смертоносной мощностью своего грозного оружия ударил по сбившимся в кучу, растерявшимся контролерам. Трое дравортаков упали, размазанные по дорожному покрытию, остальные кинулись врассыпную. Несколько беспорядочных ответных выстрелов в направлении почти не различимого за стеною пыли и дыма противника не достигли цели.

Стоявший до этого на перекрестке механик развернулся и двинулся к месту боя. На плечах его раскрылись лепестки сферических диафрагм, и вперед выдвинулись тускло поблескивающие стволы готовых открыть огонь лазеров. Но для того чтобы нанести точный удар, ему было необходимо ясно видеть перед собой противника.

Тщательно, насколько позволял раздражающий глаза едкий дым, Баслов прицелился в ячейку лазера на правом плече механика и плавно надавил на спусковой крючок. Удар развернул железного монстра на четверть оборота, однако на ногах механик устоял благодаря безотказно сработавшей системе гравикомпенсации.

– Вперед!

Не дожидаясь, когда контролеры опомнятся и под прикрытием механика организуют ответную атаку, Баслов, а следом за ним Вейзель и Киванов, перелезли через кучу строительного мусора и на предельной скорости понеслись к стоящему неподалеку вагону с откинутой на землю дверью.

Уменьшив мощность поражения гравиметов до минимума, Баслов и Киванов на бегу вели огонь по дверному проему вагона, не давая возможности выглянуть укрывшимся в нем контролерам.

Они уже почти достигли цели, когда выстрел откуда-то со стороны настиг Киванова. Вскрикнув, Борис споткнулся и, увлекаемый инерцией бега, проехался грудью, локтями и животом по дороге.

– Помоги ему, Вейзель! – не останавливаясь, крикнул Баслов.

Взбежав по пандусу, он прикладом ударил в лицо притаившегося за стеной у входа дравортака и, мгновенно развернув гравимет, почти в упор выстрелил в грудь второму. Других контролеров в салоне не было.

Выглянув в открытую дверь, Баслов помог Вейзелю втащить в вагон Бориса.

Лицо Киванова было мертвенно-бледным. Держась обеими руками за правый бок, он упал на сиденье и согнулся пополам.

– Со мной все в порядке, – не поднимая головы, едва слышно произнес он. – Просто дыхание перехватило.

Баслов сунул в руки Вейзелю гравимет Киванова.

– Следи за входом, но сам не высовывайся.

Вейзель занял позицию напротив двери, укрывшись за спинками сидений, расположенных по центру салона.

Тем временем Баслов добежал до начала вагона, осмотрел торцевую стену, ощупал ее руками и недовольно цокнул языком.

– Что ты там ищешь? – кривясь от боли, спросил он.

– Вход в кабину водителя, – не прерывая своего занятия, ответил Баслов.

– Ты уверен, что она есть?

– Даже если эту машину ведет автопилот, у нее должна быть контрольная система ручного управления.

Баслов нащупал щель и, вставив в нее лезвие ножа, надавил на рукоятку. Сталь, звякнув, переломилась.

– Проклятие!

Баслов в ярости саданул кулаком по запертой двери.

– Попробуй-ка это. – Вейзель кинул ему пульт, которым пользовался контролер.

Баслов поймал черную коробочку.

– Ты думаешь, я успею перебрать все возможные комбинации? – язвительно поинтересовался он.

– Ты где-нибудь видел хотя бы один замок? – раздраженный непонятливостью капитана, закричал на него Вейзель. – Дверь должна открываться простым нажатием какой-то одной клавиши!

Баслов направил пульт на дверь и стал торопливо нажимать все кнопки подряд.

Уязвимость позиции землян заключалась в том, что они могли контролировать только узкую полосу пространства, видимую через раскрытую дверь. Дравортаки могли свободно обойти вагон с тыла и подготовить массированную атаку, отбить которую, имея на вооружении лишь два гравимета, было невозможно.

В проеме двери возник выпрыгнувший откуда-то сбоку долговязый дравортак. Вейзель нажал на курок. Дравортак, вскрикнув, упал на спину и скатился по пандусу на землю. Попытавшись подняться, он снова упал и, судорожно дергаясь всем телом, пополз в сторону. Подвывая при каждом толчке, он то и дело оглядывался на дверь, словно ожидал добивающего выстрела в спину.

Не обращая внимания на стоны раненого, мимо пробежали двое дравортаков. Один из них на бегу поднял гравимет и выстрелил, но заряд угодил в борт вагона.

Судя по тому, как неорганизованно и сумбурно действовали контролеры, тактической подготовки и боевой практики им явно недоставало. Должно быть, прежде им никогда еще не приходилось действовать против вооруженного противника, использующего активную тактику. Но зато в резерве у них было такое мощное наступательное оружие, как механик, который был где-то рядом, но пока никак себя не проявлял.

Киванов обратил внимание на сумку с длинным ремнем, лежавшую рядом с ним на сиденье. Открыв ее, он увидел с десяток металлических цилиндров – запасные энергоблоки к гравиметам. Борис перекинул ремень сумки через плечо и, стиснув зубы, поднялся на ноги. Он взял оставленный Басловым гравимет и, с трудом перевалившись через сдвоенные спинки сидений среднего ряда, занял позицию рядом с Вейзелем. Взглянув на Бориса, Вейзель натянуто улыбнулся. Киванов в ответ ободряюще подмигнул ему, хотя и сам прекрасно понимал, что ждать развязки оставалось недолго.

– Есть!

Очередная кнопка, нажатая Басловым на пульте, сработала, и часть стены, откатившись в сторону, открыла узкий проход в кабину водителя. На невысоком сиденье с широкими подлокотниками сидел дравортак. Баслов молча схватил его за шиворот и выкинул в салон. Дравортак ошалело огляделся по сторонам, увидел двух вооруженных людей, засевших за средним рядом сидений, двух мертвых контролеров на полу и, парализованный страхом, замер на месте.

– Пошел отсюда! – рявкнул на него Киванов.

Дравортак кинулся к открытой двери, оступившись, скатился по пандусу и, проворно вскочив на ноги, в одно мгновение скрылся из виду.

Баслов с трудом втиснул свое большое, широкое тело в кресло водителя. Приборной доски в кабине не было. Перед ним было только стекло с односторонней светопроводимостью, через которое он увидел, как водитель подбежал к группе контролеров и, что-то рассказывая им, замахал руками.

Баслов положил руки на подлокотники. Правая его ладонь легла на теплую, чуть шероховатую, сразу же словно прилипшую к коже поверхность шара, выступавшего наполовину из прорезанного в подлокотнике гнезда. Шар легко и плавно скользил в любую сторону, подчиняясь движениям кисти руки. Под левой рукой оказался торчащий из другого подлокотника короткий рычаг с удобной горизонтальной рукояткой.

Баслов потянул рычаг на себя, и машина рванулась вперед. Испуганно шарахнулись в стороны стоявшие на ее пути дравортаки.

Баслов сбавил скорость и, повернув шар, попытался изменить направление движения транспорта. Система управления оказалась настолько чувствительной, что вагон, заложив пару крутых виражей, едва не врезался в стену.

Освоившись с управлением, Баслов разогнал машину, затем резко остановил ее и развернул на месте. Машина, громоздкая и неповоротливая на вид, на деле оказалась послушной и проворной.

Баслова распирала взрывоопасная смесь безумной радости с гордостью победителя, готовая вспениться и вырваться через горло восторженным криком. Но крик замер на губах, когда в лобовом стекле возникла громоздкая, уродливая фигура механика.

Удар, нанесенный в правое плечо, вывел из строя лазер, но в остальном не причинил механику вреда. Он двигался в сторону противника, и лазер на его левом плече был готов к бою.

– Ну что ж, хочешь сразиться – давай попробуем…

Зубы Баслова оскалились в злорадной усмешке. Дернув рычаг на себя, капитан бросил машину вперед.

Навстречу ударил лазерный луч.

Механик, наверное, знал, что противник находится в кабине, расположенной в лобовой части машины, однако действующая независимо от сознания автоматическая система наведения орудий выбрала иную цель. Лазерный луч, распоров крышу вагона, вскрыл его, как консервную жестянку.

– Целы? – не оборачиваясь, крикнул Баслов.

– Порядок, – ответил ему Вейзель.

Ни он, ни Киванов не видели ничего, кроме серой стены здания, проносящейся мимо них в узком дверном проеме, а потому и не поняли толком, что произошло. Их больше беспокоила оставшаяся незакрытой дверь, которая с грохотом и лязгом волочилась следом за ними по дорожному покрытию, высекая фонтаны искр, отлетающих назад, подобно хвостам комет.

– Держитесь! – закричал Баслов.

Вагон, ударив механика по ногам, подбросил его вверх. Лобовое стекло покрылось частой сеткой трещин, сквозь которую ничего не было видно. Подняв ногу, Баслов каблуком вышиб стекло.

Корпус механика с грохотом обрушился на изуродованную крышу машины. Рессоры просели настолько, что днище начало скрести по бетону. Механик вцепился руками в проделанный лазером разрез на крыше и рванул его края в стороны. С душераздирающим скрежетом лист металла начал рваться, словно бумажный. Пытаясь пролезть в салон, механик просунул в образовавшуюся дыру голову.

Вейзель перекинул регулятор мощности на максимум, приставил ствол гравимета к шару на плечах механика и выстрелил. Голова механика, или то, что только внешне напоминало голову, с хрустом, словно ломались настоящие позвонки, отделилась от туловища, взлетела вверх и упала на дорогу позади несущегося вперед на бешеной скорости вагона.

На месте, где она была, из плеч механика торчали обломанные стальные штыри, между которыми болтался обрывок многожильного изолированного кабеля. Но руки железного монстра по-прежнему цеплялись за крышу вагона. Все дальше растаскивая в стороны края прорехи, механик не оставлял попыток протолкнуть в нее свой корпус.

Резко повернув шар управления влево, Баслов кинул машину бортом на стену здания. Затем еще раз, еще и еще.

Огромный, тяжелый корпус механика с грохотом бился о борта вагона, перелетая с одной стороны на другую, но железные руки его словно вросли в металл крыши.

Киванов знал, что нужно было сделать, чтобы скинуть механика с крыши, но удары машины о стену отдавались нестерпимой болью в раненом боку, и ему все время приходилось держаться за поручни, чтобы не вылететь невзначай в распахнутую дверь. В конце концов он просто разжал руки и, заорав от боли, пронзившей все тело, скатился на пол между соседними рядами сидений. Перевернувшись на спину, он уперся ногами в стойки, поднял ствол гравимета и принялся палить, целясь в похожие на скобы пальцы, вцепившиеся в края рваной дыры на крыше. Тело Киванова моталось из стороны в сторону по проходу, от боли перед глазами у него все плыло, а он орал и давил на гашетку до тех пор, пока не почувствовал, что машина идет ровно. Тогда он уронил гравимет и закрыл глаза.

Вейзель подбежал к нему и приподнял голову.

– Борис?..

– Да, все еще Борис, – вяло улыбнулся Киванов и, опершись руками о пол, попытался подняться.

Вейзель помог ему сесть.

– Как вас там, не укачало? – крикнул из кабины Баслов.

– Входную дверь закрой! – ответил ему Киванов. – Я чуть не вылетел на ходу!

– Если бы я знал, как это сделать, – усмехнулся Баслов. – Хотя…

Повернув шар управления, он ударил машину о стену бортом, с которого находилась дверь, и тащившийся все это время за ней покореженный кусок металлической секции отлетел назад.

– Нравится мне эта машина! – обернувшись в салон, радостно сообщил Баслов. – Не машина, а танк!

– Куда мы теперь? – спросил Вейзель.

– Надо отыскать Кийска с ребятами, – ответил Баслов. – Заберем их и прямым ходом через пустыню – к Барьеру. Здесь нам больше оставаться нельзя.

8. НЕЙРОШОК

Кийск сделал шаг за угол и удивленно замер.

– Это уже что-то новое, – произнес он, обернувшись на своих спутников.

Они прошли пять типовых кварталов, абсолютно ничем не отличающихся один от другого, и начали уже думать, что в городе нет вообще ничего, кроме одинаковых серых домов, выстроенных по прямым линиям. и вдруг очередной вывел их к широкой площади.

Расставшись с командой Баслова, Кийск решил положиться на природное чутье дравора и предложил Чжои самому выбирать дорогу. Хотя дравор и жаловался постоянно на то, что на территории дравортаков ему ориентироваться трудно, но альтернативой такому варианту мог стать разве что только поиск вслепую.

Кийск опасался, что, когда транспортные средства развезут всех дравортаков по рабочим местам, на улицах, кроме них троих, никого не останется. Однако этого не произошло. Без дела по улицам никто не прохаживался, но то и дело мимо пробегали дравортаки, спешившие куда-то со столь сосредоточенным видом, что, казалось, ничего не замечали вокруг. Временами хлопали двери встречавшихся на пути производственных зданий, впуская и выпуская то одного, то двух человек, которые, быстро перебежав улицу, скрывались в доме напротив либо оставались у дверей ждать прибытия шестиколесного вагона.

Берг обратил внимание на то, что ни у одного из встреченных ими дравортаков в руках не было никакой ноши: ни сумки, ни свертка, ни какого-нибудь инструмента. Исключением из общего правила являлись только контролеры, изредка также попадавшиеся на пути, которых безошибочно можно было распознать по гравимету, висевшему у каждого из них за спиной. Кийск наметанным глазом сразу же определил, что ремень гравимета, перепоясывавший грудь любого контролера, был слишком короток, да к тому же еще и очень туго затянут. Носить таким образом оружие было, конечно, удобно, но в случае внезапного нападения дравортаку потребовалось бы время для того, чтобы привести гравимет в боевое положение. Выслушав это замечание, Чжои высказал предположение, что гравимет в руках контролера является не средством устрашения, а чем-то вроде опознавательного знака. Из истории Чжои знал, что в давние времена, когда народ Дравора был един, оружие часто исполняло символические функции. В зависимости от того, насколько дорогим и искусно сделанным оно было, оружие указывало на общественное положение и заслуги своего обладателя.

Пару раз встретились им и механики. Чжои ощущал их приближение, когда самих механиков еще не было видно. Он старался скрыть неосознанный, почти инстинктивный страх, испытываемый перед ними, но всякий раз, когда видел механика, напрягался и бледнел.

Механики, казалось, никуда не спешили, а просто неторопливо прогуливались. Дравортаки их словно и вовсе не замечали, пробегая мимо с опущенным в землю взглядом, так, будто это были не высшие существа, а фонарные столбы.

Прав или нет был Киванов, утверждавший, что между Кийском и Лабиринтом существует некая таинственная связь, но только сейчас Кийск и сам был почти уверен, что, найдя Лабиринт, он сможет получить ответы на все свои вопросы. Он рассчитывал встретить нечто такое, при взгляде на что он сразу бы понял, что Лабиринт где-то рядом. Он не знал, что это будет. Не знал до тех пор, пока они не увидели площадь.

Площадь, как и все в городе, имела безукоризненно правильную форму. Прилегающие к ней дома четко очерчивали периметр огромного квадрата, на котором могли бы разместиться два стандартных жилых квартала. Единственными строениями на площади были две большие полусферы, возвышающиеся в самом ее центре. Серые, без окон и дверей, сделанные из того же материала, что был под ногами, они казались похожими на гигантские пузыри, вздувшиеся на ровном дорожном покрытии.

Видеть округлые формы в городе абсолютно прямых линий было все равно что встретить механика, сажающего цветы. Ясно было, что, изменяя привычные очертания зданий, дравортаки руководствовались не новыми взглядами на эстетику градостроительства, а какими-то чисто прагматическими соображениями. Нестандартная форма зданий скорее всего определялась некими свойствами того, что находилось внутри их.

Площадь была пуста, и Кийск, заинтригованный тем, что же представляют собой здания на площади, решил подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть загадочные купола. Как опытный охотник, притаившийся в засаде, готовый часами и сутками терпеливо ждать, чтобы в нужный момент произвести один точный выстрел, Кийск приготовился наблюдать, надеясь, что в конце концов произойдет что-то, что даст ему хотя бы намек на разгадку. Про себя он, усмехнувшись, подумал, что Баслов на его месте, наверное, уже разрабатывал бы план, как отыскать скрытый от посторонних взглядов вход в купола и незаметно проникнуть внутрь.

От мыслей его отвлек Берг.

– В чем дело? – недовольно спросил Кийск, когда парень осторожно потянул его за рукав.

– Чжои, – ответил тот и взглядом указал на дравора.

Чжои сидел на тротуаре, привалившись спиной к стене и откинув голову назад. Лицо его было бледно-серым, похожим на гипсовую маску, волосы – влажными от пота, который большими, тяжелыми каплями выступал на лбу и широкими полосами стекал по вискам, глаза бесцельно блуждали по сторонам. Все его тело сотрясалось неудержимой судорожной дрожью, от которой, казалось, должны были сместиться суставы.

Увидев такое, Кийск не на шутку перепугался. Он подбежал к дравору, присел перед ним на корточки и схватил руками за плечи.

– Чжои! – Кийск приподнял легкое тело дравора и несильно встряхнул. – Чжои, что с тобой?

Чжои попытался держать голову прямо и сфокусировать взгляд на расплывающемся, как в густом тумане, лице Кийска.

– Простите… – едва слышно пролепетал он. – Простите меня, господин Кийск…

– К черту «простите»! – заорал на него Кийск. – Что с тобой стряслось?

Чжои вяло махнул рукой в сторону серых куполов.

– Это там… Там…

– Что «там»?

Чжои снова махнул рукой и ничего не ответил.

Глаза его закатились под веки, дыхание сделалось прерывистым.

– Надо уносить Чжои отсюда, господин Кийск, – сказал Берг.

Кийск без особой надежды посмотрел по сторонам. Укрыться было негде. Вокруг находились только производственные здания, имевшие в отличие от многоподъездных жилых домов всего лишь один, редко – два входа.

Из дома напротив вышли двое дравортаков. Проходя неподалеку, они посмотрели на трех человек, присевших у стены, но, ни о чем их не спросив, продолжили свой путь.

– Давай, Толик, цепляй его…

Кийск и Берг с двух сторон подхватили Чжои под руки и потащили по улице в сторону от площади.

Чжои был в сознании, но некая таинственная сила парализовала его мышцы, превратив их в тряпки, и сдавила горло, не позволяя произнести ни слова. Силясь что-то сказать, дравор поворачивал голову то к Кийску, то к Бергу, но изо рта у него вырывались только невнятные, сипящие звуки.

Постепенно, по мере удаления от площади, Чжои начал приходить в себя. Перебирая ногами, хотя пока еще и не слишком уверенно, он все же уже старался идти сам. Кровь прилила к его лицу, смыв пугающую смертельную белизну. Лицо дравора сделалось багровым, словно пышущее жаром, но взгляд при этом стал осмысленным, способным фокусироваться на окружающих его предметах.

– Простите, господин Кийск, – снова произнес Чжои. Голос его был все еще слабым, но язык и губы полностью подчинялись ему, четко и правильно выговаривая слова. – Со мной все в порядке. Я думаю, что смогу идти сам.

– Уверен? – с сомнением спросил Кийск.

Чжои кивнул.

Они остановились.

Освободившись от поддерживавших его рук, Чжои подвигал плечами и сделал шаг, чтобы убедиться, что полностью пришел в норму.

– Все в порядке, – сказал он и смущенно улыбнулся.

– Ну, Чжои, – улыбнувшись в ответ, покачал головой Берг, – мне казалось, что ты уже концы отдаешь. Что за припадок с тобой случился? Ты чем-то болен?

– Нет, это был нейрошок.

Кийск посмотрел на часы.

– Нам уже пора возвращаться. К тому же здесь не принято беседовать с приятелями, стоя без дела на свежем воздухе. Если Чжои уже может идти сам, то обо всем поговорим по пути. Давай, Чжои, включай свой автопилот.

Быстрой, деловой походкой, как ходят все дравортаки, они направились в сторону, куда указал Чжои.

– Когда мы подошли к краю площади, я ощутил плотный поток сознания, источниками которого являлись купола, – начал рассказывать Чжои. – Я решил воспользоваться им, чтобы проникнуть внутрь одного из зданий. Так на своей территории поступают все драворы, когда им нужно мысленно перенестись в иное место. Мне удалось войти в поток, но он оказался слишком мощным. Информация в нем передавалась в бешеном ритме, спрессованная сверх всяких мыслимых пределов. Меня окружали изуродованные обрывки сознаний миллионов живых существ, которые метались в потоке, не находя из него выхода, потому что какая-то неведомая мне сила удерживала их, спрессовывая в плотный, бесформенный ком. Я быстро потерял направление и запаниковал. Поток подхватил меня и начал увлекать за собой, засасывать куда-то в глубину… – Чжои побледнел только при одном воспоминании о том, что произошло с ним. – Если бы вы не вынесли меня из поля действия этого потока, я скорее всего не сумел бы вырваться.

– Так, – мрачно произнес Кийск. – А поставить в известность о своих планах меня и Берга ты не счел нужным?

– Извините, господин Кийск, – в который уже раз с искренним раскаянием произнес Чжои. – Я хотел сделать как лучше… Не думал, что все так получится…

Кийск прекрасно понимал, что дравор совершил свой опрометчивый поступок только затем, чтобы доказать ему и остальным, что они не зря взяли его с собой, и все же счел нужным устроить ему серьезный выговор.

– Своим безответственным поведением ты мог всех нас подставить под удар. Прежде чем что-либо предпринять, ты обязан доложить об этом старшему группы. В данном случае таковым являюсь я, в мое отсутствие – Берг. То, чем мы здесь занимаемся, слишком серьезно и опасно, и здесь не самое подходящее место и время, чтобы изображать из себя лихого героя. Уверяю тебя, для этого еще представится случай. Если ты член группы, то в первую очередь должен думать не о себе, а о товарищах. Если собственная жизнь для тебя ничего не значит, то, прежде чем рисковать ею, подумай о том, чем может обернуться твоя гибель для остальных. Усек?

– Да, господин Кийск, – чрезвычайно серьезно произнес Чжои.

– А ты не улыбайся, – повернулся Кийск к усмехнувшемуся Бергу. – То же самое касается и тебя.

– Да я же все это знаю, – обиженно произнес Берг.

– Ну так надо было Чжои объяснить. Для чего я тебя к нему приставил? Чтобы ты ему армейские анекдоты травил?

Берг пристыженно опустил взгляд.

– Чжои, – снова обратился Кийск к дравору. – Тебе все же удалось что-нибудь узнать?

– Практически ничего, – покачал головой Чжои. – Поток сознания, в контакте с которым я находился, не выходит за пределы пространства, ограниченного стенами куполов, но источник его находится где-то в другом месте. Купола – это своего рода приемники, осуществляющие контакт с источником. Объем информации, содержащейся в потоке, колоссален, но она совершенно не систематизирована. Чтобы разобраться с ней хотя бы в самых общих чертах, потребовалось бы немало времени. А я был напуган и растерян. До сих пор не могу себе представить, кто и каким образом смог создать столь мощное психическое поле. В нем, должно быть, заключен целый мир, но мир, созданный искусственно и к тому же совершенно безумный. Простое объединение сознаний живых существ не способно дать подобного результата.

– Ты часто слышал, как мы говорили о Лабиринте. Не связано ли с ним каким-то образом то, что происходит в куполах?

– Не знаю, – подумав, ответил Чжои. – В какой-то момент мне показалось, что я оказался в зале, заполненном множеством вращающихся призматических зеркал. Это было последним, что я запомнил.

– Зеркала? – Услышав последние слова Чжои, Кийск даже на мгновение остановился. – Киванов тоже видел в Лабиринте зеркала…

Предчувствие снова не обмануло его – и здесь не обошлось без Лабиринта. Ему одному только так везет или же действительно без участия Лабиринта и лист с дерева по осени не упадет?