Текст книги "Лабиринт"

Глава 10
Проход в скалах

– Ну дыра, так дыра, – продолжал развивать начатую с самого утра тему Кабонга. – Ну и народец.

Рядом с ним на откинутом борту сидели Берт Глизон и Сикихаро Сато, впервые оказавшиеся в поселке. Убедившись в тщетности слов, они с помощью взглядов, мимики и жестов пытались наладить контакт с замершими неподалеку от них манекенами в серых балахонах. Лаваль, откинув спинку водительского сиденья и сдвинув пилотку на глаза, пытался дремать.

– Ну вам, ребята, службу нести, а я пойду прогуляюсь.

Не открывая дверцы, Кийск перепрыгнул через борт вездехода.

– Ну-ну, – мрачно покачал головой Кабонга. – Если встретишь где-нибудь поблизости постоялый двор, в котором подают пиво, не забудь обо мне.

Расставленные как попало ангары соединяли едва заметные узкие тропинки, петляющие вокруг больших и мелких валунов, убрать которые с дороги, похоже, даже никому не приходило в голову. Кийск шел по ним, не заботясь о выборе направления. Идущие навстречу колонисты, завидя чужака, покидали тропу и отходили подальше в сторону, как будто замечали в облике Кийска некие признаки неизлечимой и страшно заразной болезни. Когда же он сам пытался к ним приблизиться или заговорить, они тут же разворачивались и поспешно уходили прочь.

Миновав последний купол, Кийск вышел к участку земли, размером с футбольное поле, примыкающему к скальной гряде. Участок был ровный, полностью очищенный не только от валунов, но и от мелких камней. Более сотни одетых в серые балахоны фигур, рассеявшись по нему, стоя на коленях, ковырялись в земле. Если бы Кийск не знал наверняка, что ничего, достойного столь пристального внимания, на поверхности планеты нет, он бы, наверное, решил, что они там ищут алмазы.

Не желая возвращаться той же дорогой, которой пришел, Кийск не без труда перелез через высокий вал, образованный валунами, сдвинутыми при расчистке поля.

Участок земли, на котором он оказался, острым клином упирался в склон высокой скалы. Прикрытый с одной стороны отрогом горной цепи, огибающим поселок с запада, а с другой – искусственным каменным валом, он был идеально укрыт от чьих бы то ни было взглядов.

Очень уж необычным было место, созданное будто не волей случая, а по тщательно продуманному плану. Взглянув на часы и решив, что возвращаться еще рано, Кийск повернул в сторону, где клин земли сужался.

Метров пятнадцать не дойдя до места, где стены, воздвигнутые природой и людьми, соединялись, он заметил в скале проход. Нет, это был не вход в Лабиринт, а всего лишь трещина, достаточно широкая, чтобы в ней могли свободно разойтись два человека. Глубина прохода, как определил Кийск, заглянув в него и увидев на другом конце свет, не превышала тридцати метров. Он уже собирался войти в него, когда кто-то сзади тронул его за плечо.

Вздрогнув от неожиданности, Кийск обернулся.

Рядом с ним стоял невысокого роста человек с серыми, отросшими до плеч волосами. Тело его было облачено в темно-коричневый халат с откинутым на спину капюшоном. Лицо незнакомца принадлежало к тому типу, которого Кийск терпеть не мог, – с мелкими, невыразительными, как будто полустертыми чертами. По описаниям десантников Кийск узнал в нем управляющего колонией.

Кул улыбнулся – то ли извинительно, то ли насмешливо.

– Сожалею, если напугал вас, – произнес он негромко.

– Да ничего не случилось, – ответил Кийск. – Просто ваше появление было слишком неожиданным.

– К счастью, ничего не случилось, – продолжил загадочно Кул. – Мне удалось успеть вовремя.

– И что за беду вы предотвратили?

Кул сделал вид, что не расслышал вопрос Кийска.

– Меня зовут Провозвестник, – представился он.

– Вы глава местной администрации? – уточнил Кийск.

– Я всего лишь скромный служитель Господа, выбравшего меня в качестве глашатая собственной воли, – смиренно потупил взгляд Кул. – Могу ли я узнать ваше имя?

– Игорь Костакис, – назвался Кийск.

– И с какой же целью прибыли вы к нам, господин Костакис?

Кийск сунул Кулу под нос свое удостоверение.

– Я понимаю, господин Костакис, что не имею права расспрашивать вас, – сказал Кул. – Но, возможно, я чем-то могу вам помочь?

– Меня интересуют необычные явления или объекты, которые вы, возможно, встречали здесь.

– Именно на этом месте? – ткнул пальцем под ноги Кул.

– Где угодно на этой планете.

– Нет, – отрицательно покачал головой Кул. – Это пустая, безжизненная планета, и ничего необычного для того, кто не ищет Бога, на ней нет.

– Я бы хотел поговорить с вашими людьми, но они избегают этого.

– Они заняты размышлениями о Боге и не хотят тратить время на мирские дела и досужие разговоры. Но, уверяю вас, если бы кому-то из них стало известно о чем-то необычном, я бы непременно узнал об этом и, конечно же, поделился с вами.

– Спасибо, – сухо произнес Кийск.

Он счел разговор оконченным, но Кул продолжал неподвижно стоять, пристально глядя на Кийска.

– Вы, кажется, хотите что-то добавить? – спросил Кийск, которого начало раздражать навязчивое внимание, проявляемое Кулом к его персоне.

– Мне показалось, что вы собирались войти в этот проход, – Кул подбородком указал на расщелину в скале.

– Вас это удивляет?

– Я бы не советовал вам этого делать. Подобные проходы в горах очень коварны, в любую минуту может произойти обвал. Я счастлив, что успел остановить и предостеречь вас. Если вы действительно ищете нечто необычное, – Кул усмехнулся, – то лучше вам будет поискать в другом месте, а может быть, и на другой планете.

Кийск удивленно вскинул бровь.

– Вы хотите запретить мне войти в этот проход?

– Вовсе нет. Я просто предупредил вас, что возможен несчастный случай.

Кийск хмыкнул и решительно шагнул в проход.

Он прошел около трети расстояния до противоположного конца, когда впереди него от стен отделились серые тени, и четыре высокие, грозные фигуры молча загородили дорогу.

Кийск замер и положил руку на рукоятку ножа. Фигуры впереди не двигались с места. Кийск развернулся и пошел в обратную сторону.

– Что-то вы слишком быстро вернулись, – заметил поджидавший его снаружи Кул. – Нашли что-нибудь интересное?

– Едва не попал под камнепад, – ответил Кийск.

– Вот видите, – с укоризной произнес Кул.

Кийск смерил тщедушную фигурку Кула презрительным взглядом и, не говоря более ни слова, пошел вдоль каменного вала в сторону поселка.

– Послушайте, господин Костакис, – Кул нагнал его и шел теперь чуть позади. – Обижаться вам совершенно не на что. Вы же не предъявили мне никаких документов, кроме служебной карточки, подтверждающих ваши властные полномочия. А у нас не обыкновенная колония, а религиозная община, со своими особыми правилами, традициями, укладом жизни. Мы просто не хотим, чтобы нам без конца причиняли беспокойства, лезли в нашу жизнь, учили, как нужно жить. Мы живем так, как нам нравится. Мы же никого не беспокоим, никому не причиняем никакого вреда. Почему нам не дают спокойно жить? То одна комиссия, то другая, то инспектор по делам религии, то по делам колонии, – сколько можно? И вот вы теперь со своими поисками таинственного. Скажите прямо, что вам нужно? У нас нет никаких секретов…

Кийск становился и обернулся так резко, что Кул едва не налетел на него.

– Слушай, умолкни, – с чувством попросил он.

Кул обескуражено развел руками.

– Я только хотел объяснить…

– Я разве похож на идиота? Я все прекрасно понял. Теперь можешь оставить меня в покое.

– Да пребудет с вами любовь Господа, – крикнул вслед удаляющемуся Кийску Кул.

Глава 11
Девушка из поселка

Если у Кийска и бывало когда-то настроение гнуснее, чем теперь, то он об этом успел забыть. Его самым откровенным образом выставили и посоветовали не совать нос не в свои дела. Причем сделано все было в высшей степени артистично, так что и не придерешься, не уличишь Кула в злом умысле. Кул не учел лишь одного – характера Кийска, который даже своему хозяину порой казался не в меру упрямым. Теперь-то он точно не успокоится до тех пор, пока не заберется в расщелину, чего бы ему это ни стоило, и своими глазами не взглянет на то, что прячет там Кул.

Обогнув рукотворную каменную стену, Кийск вышел к кромке поля, по которому по-прежнему ползали увлеченные своим непонятным занятием колонисты.

Один из них, на которого Кийск едва не наступил, сидел, скорчившись, под большим валуном. Из-под скрывающего лицо капюшона доносились тихие, едва слышные всхлипывания. По краю широкого рукава балахона расплывалось кроваво-красное пятно.

– Эй, что случилось? – спросил, остановившись, Кийск.

Всхлипывания прекратились, и облаченная в серое фигура сжалась в еще более плотный комок.

– А ну-ка…

Легко подавив слабые попытки к сопротивлению, Кийск схватил колониста за руку и отдернул окровавленный рукав. Ладонь была удивительно маленькой и узкой, с тонкими, длинными пальцами, но с обломанными ногтями, и вся измазанная перемешанной с кровью серой грязью. Внешнюю сторону кисти рассекал глубокий, местами достающий до кости, неровный разрез.

– Кто это сделал? – спросил Кийск, не выпуская руки из своей.

– Я сама, – ответил из-под капюшона тихий, тонкий девичий голосок. – Когда работала в поле.

– И что же ты здесь сидишь? Рану нужно немедленно обработать и зашить. В поселке есть врач?

– Помощь страждущим оказывает Провозвестник. Но до вечера он занят.

– Да уж, у вашего главного святоши дел невпроворот. И лечит он, должно быть, только заговорами и наложением руки. Обойдемся без него.

Кийск расстегнул куртку и оторвал от края майки широкую полосу, которой и перевязал пораненную кисть. Подхватив под локти, он поднял девушку на ноги.

– Пойдешь со мной, – повелительным тоном сказал он.

– Но я должна работать в поле, – робко возразила девушка.

– Много ты с такой рукой наработаешь?

– Нет.

– Ну так и говорить не о чем. Есть здесь у вас старший, которого надо предупредить?

– Нет.

– Значит, старший я. Идем со мной.

Пока Кийск держал девушку за руку, она покорно следовала за ним. Однако, заметив, что они направляются к красному куполу Храма, она сделала попытку вырваться и убежать.

– Спокойно, – крепче ухватил ее за руку Кийск. – Что тебя беспокоит?

– Посвященные, – едва слышно произнесла девушка.

– Ну и что с того? Что они тебе сделают?

– Меня могут снова отправить на перерождение. Я уже один раз прошла через обряд. Это страшно.

– Что он из себя представляет?

Голос девушки сделался ровным, бесстрастным, как у сомнамбулы.

– Я умерла. Умерла очень быстро. Боль была мгновенной, и я почти не помню ее. Ужасным было пробуждение, когда я поняла, что снова жива, но у меня нет тела. Я находилась в каком-то странном, нереальном помещении со множеством входов и выходов, но, куда бы я ни пошла, я все время оказывалась перед огромным темным зеркалом, в котором ничего не отражалось. Внезапно что-то толкнуло меня в эту пустоту. Я падала бесконечно долго. Ужас пронзал меня, но у меня не было голоса, чтобы кричать… Я снова очнулась в своем теле. Но оно было как будто уже не совсем моим. И сама я стала другой. Все вокруг было знакомым, но мне казалось, что я вижу это в первый раз; хотелось все потрогать, почувствовать, все заново узнать и понять… Иногда я не знаю, кто я на самом деле? Почему я должна делать то или иное?..

Девушка умолкла, словно захлебнулась своими собственными вопросами.

– Как тебя зовут? – спросил Кийск.

– Сестра Дана, – ответила девушка.

– А можно без «сестры», просто Дана?

– Не знаю, – неуверенно произнесла девушка. – Наверное…

– Эй, Игорь! – замахал зажатой в руке пилоткой заметивший их первым Кабонга. – Тебе удалось с кем-то подружиться или ты просто взял заложника?

Двое дежуривших у входа в Храм посвященных, увидев Кийска с девушкой, двинулись им наперерез.

– Останови их! – крикнул Кийск Кабонге.

Не задавая вопросов, Кабонга спрыгнул с вездехода и, оказавшись перед посвященными, преградил им путь.

– В чем дело, ребята? У вас какие-то проблемы? Тогда поделитесь ими со мной.

Посвященные попытались каждый со своей стороны обойти неожиданно возникшее препятствие. Кабонга, раскинув в стороны мускулистые руки, сделал шаг вперед, и оба колониста полетели на землю.

Дана снова попыталась вырваться и убежать. Кийск подхватил девушку на руки и, добежав до вездехода, бросил на сиденье.

– Извините, ребята, – склонившись над поверженными противниками, Кабонга с раскаянием приложил руку к груди. – Я порой бываю так неловок.

Вскочив на ноги, посвященные кинулись к вездеходу. Но там Лаваль и Глизон направили на них парализаторы.

– Извините, господа, – учтиво произнес Лаваль. – Но вездеход является собственностью армии, за которую лично я несу материальную ответственность.

Рука одного из посвященных скользнула под балахон.

– Не доводи до греха, покажи мне свои ручки, – в спину ему уперся парализатор Кабонги.

Посвященные отступили к куполу. Один из них, сделав другому какой-то знак, скрылся в дверях Храма.

– Не хватает им выучки, – констатировал, убирая оружие, Глизон.

Лаваль согласно кивнул.

– Ну, Костакис, – облокотился на борт вездехода Кабонга. – И кого же ты к нам такого привел, что приходится хвататься за оружие?

– Это Дана, – Кийск по локоть закатал рукав на поврежденной руке девушки и снял с кисти пропитавшуюся кровью полоску материи. – Я просто хотел подлечить ей руку. Сато, подай аптечку.

– Дана, а вам не душно под капюшоном? – спросил Лаваль.

– Капюшон можно снимать только в помещении, – ответила девушка.

– Почему?

– Так говорит Провозвестник.

– Однако сам он ходит с непокрытой головой, – заметил Кийск.

– Потому что он Провозвестник, – не очень уверенно произнесла Дана.

Кийск открыл поставленный Сато на сиденье серебристый чемоданчик аптечки и бросил окровавленную тряпку в приемник для использованных материалов.

– Но взглянуть-то на вас можно, – Кабонга пальцем отвел от лица девушки скрывающий его край капюшона. – Да она симпатичная! – радостно воскликнул он. – Если ее еще хорошенько отмыть, то она, наверно, окажется побелее меня. Когда ты последний раз умывалась, Дана?

– Кончай, Кабонга, – остановил его Глизон.

– Нет, она правда симпатичная.

Неожиданно девушка рассмеялась и откинула капюшон на спину. Ей было лет двадцать или чуть больше. Густые темные волосы коротко острижены. Чумазое продолговатое личико с острым носиком делали необычайно привлекательным большие, чуть раскосые, полные грусти глаза.

Глядя на приоткрывших рты десантников, Дана беззаботно улыбалась, но, как только в поле зрения ее глаз попала мрачная серая фигура, замершая у входа в Храм, лицо ее мгновенно осунулось, помрачнело, и она молниеносным движением снова накинула на голову капюшон.

Кийск тем временем промыл рану на руке сильной струей антисептика, смешанного с анестезином, залил в рану раствор эпидермального фактора роста, наложил швы и повязку.

– Знаешь, Игорь, если бы меня спросили, чего ты не умеешь делать, я бы надолго задумался, – сказал наблюдавший за ним Сато.

– На этот случай могу облегчить тебе жизнь, – усмехнулся Кийск. – Я не умею танцевать.

– Шутишь? – вытаращил на него глаза Лаваль.

– Честное слово, – смутился непонятно от чего Кийск. – Даже ни разу не пробовал.

– Огромный пробел в твоем образовании, – заметил Лаваль. – При первой же возможности надо будет придать ему законченную форму.

Кийск, поморщившись, как от кислой сливы, отмахнулся.

– Ну как, Дана, рука не болит? – спросил он у девушки.

– Нет, – ответила она. – Большое вам спасибо.

– Не за что. Дня два, пока рана полностью не затянется, постарайся повязку не мочить и не копайся руками в земле.

– Но я должна работать в поле, – возразила на это Дана.

– Хочешь, я скажу Провозвестнику, чтобы он освободил тебя от работы?

– Нет, – мотнула головой Дана.

– Это то самое поле, что у подножия гор? – спросил Лаваль. – Мы видели его со стороны, но так и не поняли, чем вы там занимаетесь.

– Мы сажаем оливковую рощу.

– Что?

Все пятеро одновременно решили, что ослышались.

– Сажаем оливковую рощу, – повторила Дана.

– Здесь? В этом грунте, состоящем из пыли и камней, который суше, чем песок в Сахаре в летний полдень?

– Да, – кивнула Дана.

– Ну, не знаю, – развел руками Кабонга.

– Вы что же, ждете, когда скалы, глядя на ваш безнадежный труд, прольют слезы? – спросил Лаваль.

– Если мы будем чисты перед Богом, то он услышит наши молитвы и позволит нашему саду расцвести, – плоским, невыразительным голосом, совершенно не похожим на тот, каким она говорила до этого, произнесла заученные слова Дана.

– Так говорит Провозвестник, – догадался Кийск.

– Да, но его устами говорит Бог.

– Послушай, Дана, а если я тебе скажу, что этот сад никогда не вырастет и не зазеленеет, что ваш труд безнадежен и напрасен, ты мне поверишь?

Кийск приподнял край капюшона и посмотрел девушке в глаза.

Дана опустила ресницы.

– Не знаю, – тихо сказала она.

Дверь Храма отворилась, и из нее величественной походкой вышел Кул в сопровождении инспектора и посвященного.

Серегин кипел, точно готовый взорваться паровой котел. Придуманный им хитроумный маневр с отвлечением внимания Кула по какой-то непонятной ему причине дал осечку. Инспектор явно видел, как взволновался Кул, узнав о эсбэшнике, но, когда он вернулся – как и обещал, – ровно через полминуты, то выглядел вполне спокойным и больше не отходил от Серегина ни на шаг.

Материал против Кула понемногу подбирался, но все это были лишь незначительные огрехи – несоответствие бытовых и служебных помещений санитарным нормам, отсутствие медицинского стационара, частичное нарушение правил хранения отходов. В совокупности они давали инспектору право всего лишь на вынесение Кулу предупреждения и назначение повторной инспекции через три-четыре месяца с целью контроля за устранением замеченных недоделок. Серегину этого было мало. Он обещал шефу вернуться с отчетом, после которого можно в недельный срок получить разрешение на закрытие колонии на РХ-183. А дело о «мертвых душах» так пока еще и не двинулось с места.

Едва он переступил порог Храма, как все его раздражение и недовольство вырвалось наружу.

– Что здесь происходит? – закричал он на десантников. – Кто позволил вам использовать оружие?

– Если бы мы применили оружие, то сейчас здесь было бы как минимум два трупа, – возразил ему Кабонга.

– Девушка поранила руку, и я просто оказал ей помощь, – сказал Кийск.

Серегин хотел было еще что-то сказать, но его опередил Кул.

– Не вижу никаких причин для беспокойства, господин инспектор, – сказал он миролюбиво. – Уверен, что ваши люди действовали, исходя из самых лучших побуждений. Будем считать инцидент исчерпанным.

– Девушку необходимо на время освободить от работы в поле, – обратился к Кулу Кийск.

– Видите ли, господин…

Кул вопросительно взглянул на собеседника.

– Костакис, – напомнил Кийск.

– Видите ли, господин Костакис, у нас в общине никого не принуждают что-то делать. Каждый выполняет работу, которую считает необходимой и с которой может справиться. Как ваше имя, сестра? – обратился он к девушке.

– Сестра Дана, – тихо ответила та.

– Сестра Дана, вы можете отправиться в свой корпус и отдохнуть. – Кул повернулся к Серегину. – Так вы решительно отказываетесь отобедать у нас, господин инспектор? Мы накормим и ваших людей.

Серегин вспомнил прогорклую вонь, которую ему пришлось глотать в ангаре, служащем общественной столовой, и жидкий синеватый клейстер, булькающий в котлах на плите, и ему вновь едва не стало дурно.

– Благодарю вас, – поспешно отказался он, подумав при этом, что десантников с эсбешником, пожалуй, стоило бы оставить насладиться гостеприимством колонистов. – Мне очень жаль отказываться от вашего предложения, но на корабле меня ждут дела. Я вернусь часа через два, и мы продолжим осмотр.

Глизон открыл дверцу вездехода. Дана спустилась на землю и отошла в сторону, пропуская Серегина.

– Дана, ты не хочешь уехать с нами? – негромко спросил ее Кийск. – Мы можем отвезти тебя на Землю.

Дана молча качнула головой под капюшоном и, ссутулившись, пошла прочь, в сторону поля.

– Жалко, хорошая девушка, – глядя ей вслед, грустным голосом произнес Кабонга.

– Что-то мне все больше здесь не нравится, – в тон ему добавил Лаваль.

Глава 12
Беглец

Не успев подняться по трапу «Странника», Серегин набросился на вышедшего из корабля лейтенанта Браса, обвиняя его в недисциплинированности и вызывающем поведении подчиненных. Спасло Браса только вмешательство и объяснения Кийска, после которых инспектор, одарив каждого из присутствующих взглядом, не сулящим ничего хорошего, скрылся в своей каюте, потребовав, чтобы обед ему был подан туда.

Отдых и хорошая еда настроения ему не поправили. Серегин по-прежнему грозно сопел, когда вездеход с тем же, что и утром, экипажем на борту возвращался после полудня в поселок.

Кийск на настроение Серегина особого внимания не обращал. Он обдумывал план проникновения в заинтересовавшую его расщелину. Посвящать в свои намерения кого-то из десантников он не хотел – их и без того по возвращении ожидала не самая лестная характеристика от инспектора, – а справиться с задачей самому было не так-то просто. Можно было, конечно, попробовать рвануть напролом, но тогда уж точно не обойтись без жертв, а стоило ли этого то, что находилось по ту сторону прохода в скалах?

Всю дорогу до поселка инспектор мрачно молчал.

Вездеход, как и прежде, остался у красного купола под присмотром нелюдимых посвященных, а Серегин в сопровождении Кула отправился продолжать осмотр колонии.

Мир и время как будто замерли, остановились, достигнув некой статичной точки. Каждый словно окуклился состоянием, в котором пребывал: посвященные – неподвижностью, десантники – скукой и тоской, Кийск – мрачными раздумьями о своей дальнейшей судьбе.

Неожиданно Сато ткнул локтем в бок задремавшего Лаваля.

– Посмотри-ка туда, – сказал он, скрытно указывая направление глазами.

Из-за купола, находившегося вне поля зрения уставившихся в одну точку – на вездеход – посвященных, время от времени выглядывала фигура в сером балахоне и делала призывные знаки руками.

– Кому это он? – тихо спросил Лаваль.

– Должно быть, нам, – решил Сато. – Больше я вокруг никого не вижу.

– А не утренняя ли это наша знакомая? – предположил Кабонга, также заметивший знаки странного колониста.

– Похоже, он не хочет, чтобы его видел кто-то, кроме нас, – сказал Кийск.

– Ну что ж, пойду пообщаюсь с ним, – Кабонга спрыгнул с сиденья на землю.

Увидев, что к нему направляется один из десантников, человек, размахивавший руками, скрылся за куполом.

Проходя мимо посвященных, Кабонга отсалютовал им рукой и скроил неприязненную физиономию.

Едва он свернул за купол, прятавшийся там человек вцепился ему в руку.

– Вы должны мне помочь! Спасите меня! – горячим, срывающимся шепотом забормотал он.

– Спокойно, приятель, – Кабонга высвободил руку из цепких, но слабых пальцев. – Что случилось?

– Сегодня ночью меня убьют. Спасите меня!

– Ты хочешь уехать из поселка?

– Да! Но если кто-нибудь узнает об этом, меня убьют. Так происходит всегда. Вы должны помочь мне бежать! Во имя человеколюбия, помогите!

– Да что здесь у вас происходит?

– Происходит ужасное. Половина членов общины – это существа, только внешне похожие на людей. Они перестали быть людьми, пройдя обряд перерождения. Я расскажу все, как только окажусь в безопасности.

– Ты готов дать показания против Кула?

– Да!

– Жди здесь, я скоро вернусь.

Неторопливой походкой праздно шатающегося гуляки Кабонга вернулся к вездеходу.

– Ну, что там? – спросил Глизон.

– Человек, которого надо незаметно отвезти на корабль. Мы с Сато останемся здесь дожидаться инспектора и, если потребуется, попридержим местную охрану. Вы заберете колониста, отвезете его на корабль и после вернетесь за нами.

– Интересно, что скажет инспектор на этот раз? – усмехнулся Сато, вылезая из вездехода.

– Думаю, на этот раз инспектор останется доволен. Похоже, что нашему новому знакомому есть что рассказать.

– Счастливо оставаться, – Лаваль поудобнее устроился за рулем и завел двигатель. – Эй, ребята, не хотите прокатиться с нами? – крикнул он на прощание посвященным и вдавил педаль газа.

Вездеход стремительно проскочил между двумя куполами и, вырулив к тому, за которым прятался беглец, резко затормозил.

– Сюда! – откинув дверцу пустого багажного отделения, Кийск махнул колонисту рукой.

Тот с разбега нырнул в узкую дыру.

– Давай свой балахон, – приказал Кийск.

Не задавая лишних вопросов, колонист выбросил наружу серую тряпку. Кийск на лету подхватил ее и захлопнул дверцу.

– Поезжайте, – махнул он рукой Лавалю.

– А ты? – обернулся Глизон.

– Я вернусь с остальными, – ответил Кийск.

– Как знаешь, – пожал плечами Лаваль.

Вездеход рванулся с места и, описав крутую дугу, скрылся за каменным завалом.