Текст книги "Время лживой луны"

Кстати, о Ворном.

Третье. Майор Российской службы безопасности Ворный Владимир Леонидович. Человек, в обязанности которого входило присматривать за мной во время моих визитов в Москву. И, как ни странно, ставший моим другом. Может быть, единственным настоящим другом, которому я могу доверять. По крайней мере, мне очень хочется в это верить.

Я опрокинул третью стопку.

Отлично!

Все оставалось на своих местах. Реальность не плыла и не изменялась. Провалов в памяти не наблюдалось. Значит, все, что произошло со мной после возвращения из России, случилось на самом деле.

Вопрос номер один: и что же мне теперь делать?

Не успел я подумать об этом, как на левом запястье, между большим и указательным пальцами замигал зеленый индикатор вызова. Я раскрыл ладонь. Прежде чем ответить, я хотел узнать, кому это я понадобился в два часа ночи? На прилипшем к ладони виртуальном экране высветилось имя жены.

Вот это да! Звонка от Настасьи я никак не ожидал.

Хотя, если подумать, почему бы и нет? Кто еще сможет привести в чувство сбрендившего мужика, как не родная женушка. Она ведь пока даже не подозревает о том, что мне уже все про нее известно.

Указательным пальцем правой руки я перетянул виртуальный экран на стол, немного увеличил его в размерах, прилепил на заиндевевший бочок водочной бутылки и, подперев голову кулаком, уставился на него.

Индикатор на запястье мигал, не переставая.

Минуту. Другую. Третью…

Я налил водки.

Выпил.

Отгрыз уголок от сухаря.

Пожевал.

И только после этого ответил:

– Слушаю тебя, дорогая.

Так, будто ничего не произошло.

На экране появилось Настино лицо. Спокойное, как у покойника. Даже и не скажешь, что не так давно она в истерике каталась по траве.

– Петя?

Я протяжно вздохнул.

– Ты ошиблась номером?

Тень улыбки, скользнувшая по Настиным губам, дала понять, что она оценила шутку.

– Где ты сейчас, Петя?

Они что, за полного идиота меня держат?

– Ты не знаешь, где я сейчас нахожусь?

Настя даже не попыталась изобразить растерянность или смущение.

– Я не понимаю, почему ты там находишься.

– Почему? – Я озадаченно почесал затылок.

А в самом деле, почему?

– Понимаешь, мне захотелось выпить.

Настя тихонько головой качнула.

– Не понимаю.

Ясное дело. Не всякую земную женщину подобное объяснение устроит. Что уж говорить о собранной из уинов инопланетянке.

– Ну, в общем, я сейчас пью водку.

– Когда ты вернешься домой?

Ну, ничего себе! Как будто действительно ничего и не произошло!

– Не знаю… У меня почти полная бутылка.

– Ты собираешься выпить ее всю?

– Не знаю… А как там, дома?

– Все в порядке.

– Все? – недоверчиво прищурился я.

На этот раз Настя по-настоящему улыбнулась. Почти как живой человек. Вот только морщинки в уголках глаз у нее при этом не появились. Прежде я бы на такую малость внимания не обратил.

– Конечно!

– А Гюнтер?.. Сосед?.. Он как?..

– Нормально. Я объяснила ему, что мы сначала немного повздорили по поводу перепланировки заднего двора, а потом начали дурачиться. Он все понял. Просил передать тебе привет. И пригласил нас на барбекю в следующую субботу. Я согласилась.

– Не знал, что ты любишь жаренное на открытом огне мясо.

– Мне все равно. Но ты ведь любишь.

– А башня?

– С башней тоже все в порядке. Ты совершил глупость. С кем не бывает. По счастью, все обошлось. Без последствий.

Ну, это смотря с какой стороны посмотреть.

– Так когда мне ждать тебя?

– Утром, – соврал я и мило улыбнулся. – Не прямо рано с утра, но – до полудня.

– Хорошо, – Настя улыбнулась в ответ. – Что приготовить на завтрак?

– Что-нибудь на твой выбор.

– Мне все равно.

– Мне тоже… Извини, дорогая, меня тут зовут…

– Разве ты не один?

– Нет! Нас тут целая компания! Таких же, как я, лунатиков-полуночников!

– Ты уверен?..

– Прости, дорогая, мне пора. Перезвоню, когда буду выезжать. Целую. Пока.

Я хлопнул в ладоши – экран исчез. А вместе с ним и изображение жены. Или, лучше сказать, теперь уже бывшей жены? Возвращаться домой я ведь не собирался.

А что же я тогда собирался делать?

Честное слово, не знаю!

Одно из неоспоримых достоинств жизни в зоне единого информационного пространства заключается в том, что, уходя навсегда из дома, не надо собирать чемоданы. В этом я сегодня убедился на собственном опыте. О документах, деньгах, кредитных карточках, записных книжках – можно даже не думать. Я ведь сам собой ходячий документ и бумажник в придачу. Все мои уины при мне, плавают в крови и цитоплазме. Любой документ я могу восстановить за две минуты, использовав свой идентификационный код, занесенный в чип уин-перстня. Точно так же я могу восстановить весь свой личный архив, хранящийся в памяти моего домашнего секретаря. Значит, чисто теоретически, я могу отправиться в любое приглянувшееся мне место, снять там квартиру или даже дом и жить в свое удовольствие, пока уины не кончатся. Могу уволиться с прежней работы и найти себе новую. Могу даже оформить развод через единую информационную систему, а потом снова жениться. И даже не один раз, поскольку полигамия уже не под запретом. Вопрос только – зачем мне все это нужно?.. Ну, в смысле, уины, жены и прочие радости жизни?.. Может быть, начать агитационную работу? Разъяснять несведущим, что происходит вокруг, выявлять рипов, выдающих себя за людей, и предавать их имена огласке. Звать народ на борьбу с инопланетным вторжением…

Да нет, глупость, конечно. Подавляющее большинство отреагирует так же, как сосед Гюнтер, заставший меня с топором в руках. Проще говоря – решат, что я спятил. И вовсе не потому, что я очень уж похож на сумасшедшего. И не потому, что вещи, о которых я попытаюсь им рассказать, будут здорово смахивать на горячечный бред. А потому, что им не хочется расставаться со своими иллюзиями. Им спокойно и комфортно жить в своем тихом и сытом мирке. Здесь, на Западе, это не проходили, но в России каждому известно, что проще всего заткнуть человеку рот батоном колбасы. А чтобы он после этого почувствовал себя и вовсе счастливым, сунуть в карман карточку на льготный проезд в городском транспорте и пообещать через десять лет стопроцентную прибавку к зарплате. Проблемы у российских властей начались, когда кончилась колбаса. И тогда народ в массовом порядке рванул за кордон, где колбасы, а также сыра, масла и сахара было в избытке. У информационных башен запас жратвы, по идее, неиссякаемый. Вопрос только в том, как долго они собираются нас кормить? И что произойдет, когда они перестанут это делать? Вся голодная и голозадая кодла хором затянет «Back in the USSR»?

Ох! От таких мыслей голова может треснуть!

Я быстро провел ладонью по лицу, налил в стопку водки и выпил. Сухарик пожевал. Не сказать, что сильно полегчало, но зато мысли замерцали в несколько ином ракурсе. Мир, понятное дело, надо спасать. Но для начала нужно все же решить, что самому-то делать? То есть как сохранить себя для дела спасения мира? Кто ее знает, эту систему информационную, что ежели она начнет на меня охоту?.. Хотя, если подумать, какая уж тут, к лешему, охота. Ежели нужно меня прикончить, достаточно в водку, что я сейчас пью, какую-нибудь дрянь подмешать. Или сорганизовать притаившихся в моем организме уинов так, чтобы они мне инсульт устроили… Нет, с инсультом ничего не выйдет – я уинов из мозгов водкой вытравил… Ну, значит, инфаркт! Разрыв аневризма аорты! Прободение язвы толстого кишечника!.. Так почему же я до сих пор жив? Либо я не представляю никакой угрозы для системы. Либо… Либо в ней не предусмотрена сама возможность возникновения подобного отклонения.

Нда-с, интересная задачка. Не знаешь даже, с какой стороны подступиться.

Я так задумался, что не сразу заметил снова мигающий на запястье индикатор вызова. Ну, надо же, какой спрос на меня сегодня. Среди ночи! Я подцепил виртуальный экран ногтем и прилепил его к скатерти.

Все! Финиш! Приехали!

Со мной хотел пообщаться мой шеф из Мирового экологического форума. А сколько у нас на часах? Два сорок одна! Мило.

– Слушаю! – бодро гаркнул я.

– Господин Максин, я вас не понимаю, – в своей обычной манере загнусавил шеф. – Почему вы вернулись из России на три дня раньше намеченного срока? Вы видели реликтовые Облонские болота?

– Я пытался до них добраться, но не смог.

– Как это? – удивленно вскинул кустистые брови шеф. – Что значит не смог?

– По дороге меня пытались убить. Несколько раз.

– Кто?

– Злодеи. В основном.

Шеф наклонил голову и провел кончиками пальцев по морщинистому лбу.

– И все равно, господин Максин, мне нужен ваш отчет о поездке. Вы понимаете? Нужен!

– Прямо сейчас?

– Как можно скорее!

– Хорошо, – сказал я и, скомкав экран в кулаке, бесцеремонно обрубил связь.

Определенно, мир сошел с ума. Я говорю «определенно», поскольку уверен, что я-то как раз в своем уме. Звонка от кого мне теперь ждать? От мэра Мундэнса? От зятя моей покойной тетушки? От Первого Секретаря единого информационного пространства?.. А ну их всех!

Я погрыз сухарик, хлопнул еще стопку водки и решил позвонить полковнику Ворному. А что такого? В Москве сейчас вечер. Хотя и поздний. Интересно, ждет Владимир Леонидович от меня звонка или нет? Прежде я ему не звонил из Закордонья.

Я приложил уин-перстень к контактной ячейке на торце столешницы.

– Я к вашим услугам, Петр Леонидович, – прожурчал знакомый голос сирены.

– Я хочу воспользоваться услугами международной связи.

– Назовите код региона или город, куда вы хотите позвонить.

– Москва, – сказал я. И на всякий случай уточнил: – Та самая Москва, что в России.

– Я поняла, – отозвалась сирена.

– Звонок на сотовый телефон.

– Номер?

Я назвал номер.

– Предпочитаете громкую связь?

– Нет, переключите на мою персоналку.

– Готово.

В левом ухе сначала что-то негромко щелкнуло. Затем раздались длинные гудки.

Один… Другой… Третий…

– Да!

– Владимир Леонидович!

– А, Петр Леонидович, – сразу же узнал мой голос Ворный. И при этом вроде как ничуть не удивился. – Ну, как ты там?

– Паршиво, – честно признался я. – Водку пью. Один.

– По какому поводу?

– Моя жена – рип.

– А, выходит, убедился?

– Да.

– И что теперь думаешь делать?

– Не знаю… Мы поругались, я ушел из дома… Еще и сосед…

– А что сосед?

– Заявился, как раз когда я у себя на заднем дворе башню рубил.

– Рубил башню? – не поверил Ворный. – Чем?

– Топором… Понимаю, что глупо…

– Слушай, да ты у нас герой!

– Ага, – уныло кивнул я. – И что мне теперь делать?

– У самого идей, как я понимаю, никаких?

– Абсолютно.

– Где ты сейчас?

– Я же сказал, водку пью.

– Где именно?

– В смарт-кафе «Восемьдесят восемь».

– То есть пока у тебя никаких проблем?

– Ну, если не считать того, что я ушел из дома…

– Это фигня. Я про настоящие проблемы.

Я на всякий случай посмотрел по сторонам. Дабы убедиться, не притаились ли где-то рядом проблемы, которыми интересовался Ворный.

– Пока нет.

– Ясно, – голос Владимира Леонидовича зазвучал четко, по-деловому. – Значит, так, сиди и жди моего звонка. Сильно на водку не налегай. Я перезвоню часа через полтора-два. Перезвоню обязательно. И будь готов быстро и без вопросов выполнять все мои указания. Усек?

– Ну, да…

– Конкретно усек?

– Да.

– Тогда – будь здоров.

В ухе короткий сигнал отбоя.

Можно ли сказать, что после разговора с Ворным я почувствовал себя спокойнее?

Да вроде нет.

Увереннее?

Тоже нет.

Но я уже не чувствовал того одиночества, что рвало в клочья мне душу, когда я только сел за столик.

Я приложил уин-перстень к контактной ячейке.

– К вашим услугам, Петр Леонидович!

– Пришло время горячее подавать!

Глава 7

Задание было самое обыкновенное. Простое настолько, что с ним могла справиться бригада ликвидаторов. В самом центре реликтовых Облонских болот группа воздушного наблюдения отметила резкий рост информационной активности. Проросли на болоте информационные башни – это и к гадалке не ходи. То, что растут башни эти проклятущие в особо глухих, диких, а порой просто непроходимых местах, дело обычное. Закордонники, забрасывающие эту пакость в Россию, считают, что там ее не найдут. Прикидываются экстремалами или учеными степенями прикрываются и лезут в самую что ни на есть глухомань. Благо мест таких на необъятных просторах матушки-России все еще предостаточно. Там они втихаря бросают споры в землю, устраивают рядышком свое информационное камлание, дабы споры стимул к росту получили, а после убираются восвояси. Довольные и счастливые. Уверенные, что свершили благое дело. Ну, прям как дети малые. А бригадам ликвидаторов после них приходится порядок наводить.

Причин, по которым на задание тем не менее отправили группу сержанта Макарычева, было две. Во-первых, реликтовые Облонские болота были внесены во Всемирный фонд экологического наследия. Прежде чем десантировать в центр заповедной зоны роту ликвидаторов с передвижной техникой и тоннами оборудования, группа сержанта Макарычева должна была точно определить месторасположение башен и их число. Чтобы, значит, понапрасну камыш не ломать, осоку не топтать и занесенных в Красную книгу комаров не давить. Во-вторых, в зоне повышенной информационной активности находился поселок. Странный поселок. Без названия. Не отмеченный ни в одной переписи. Если верить легендам, что рассказывали жители Облонского края, в незапамятные времена, еще при царе Горохе, никаких болот в этих местах не было. А стоял среди полей монастырь. Когда же вороги на землю Русскую нагрянули и стены того монастыря обступили, хлынула из-под земли вода и поглотила все строение вместе с обитателями его. И образовалось на месте монастыря озеро. А дабы вороги-злодеи окаянные уйти просто так не смогли, разверзлась вкруг того озера трясина непролазная. В которой все те супостаты и сгинули. Популярный историк Тус Константинович Исинский был уверен в достоверности сей легенды. События, случившиеся на месте будущих Облонских болот, Тус Константинович относил к временам татаро-монгольского нашествия. Имелись у господина Исинского и оппоненты – куда ж без них! – утверждавшие, что легенда об ушедшем под воду монастыре не более чем сказка, подобных которой на Руси полным-полно. И нет никаких фактов, подтверждающих ее достоверность. Да только ведь люди в подавляющем большинстве своем предпочитают верить не серьезным ученым, умеющим обращаться с фактами, а хитроумным фиглярам, ловко манипулирующим именами и датами, которые и красивую историю тебе покажут, и дадут понять, что ты и сам в науке сей разбираешься не хуже признанных авторитетов, и позволят почувствовать себя не кем-нибудь, а наследником предков, чье величие не тускнеет с годами, а, напротив, только ярче блещет. Как бы там ни было, в окрестностях якобы сгинувшего в водах озера монастыря стали селиться святые люди. Отшельники, схимники, тягомотники да юродивые. Кто в шалаше жил, кто землянку себе откапывал – нормальных домов, в каких людям жить пристало, никто не строил. А еще позже, уже при царе Петре, несколько семей, состоящих из глубоко верующих людей, приехали в Облонск аж из-под Саратова. Прикупив в городке всякую мелочь, в деревенском быту потребную, пришлые побросали свои телеги да лошадей, загрузили на спины здоровенные мешки заплечные и направились в глубь трясины. Бога средь святых мест искать. Все как были – мужики, бабы, старики со старухами да дети малые. Ушли – и с тех пор ни слуху об них, ни духу. Будто сгинули. И лишь в семидесятых годах прошлого века группа ученых, занимавшихся переписью редких растений Облонских болот, по чистой случайности набрела на поселок, в котором жили потомки богоискателей, в свое время на болота жить отправившихся. Было их на тот момент двадцать семь человек. Жили они в небольших рубленых домах. Молились богу да натуральное хозяйство вели. Все, что имели, сами добывали или своими руками делали. О том, что происходит во внешнем мире, и не догадывались. Самолеты, порой пролетавшие по небу, считали дьявольским наваждением. Тогда о них много в газетах и журналах писали. Какой-то журналист целый год среди отшельников прожил, а после книгу о том состряпал. Облонские отшельники с опаской, но все же научились пользоваться некоторыми благами цивилизации – складными ножами, керосинками, электрическими фонариками. Консервированные продукты произвели на них огромное впечатление. Вот только, попробовав еду из жестяных банок, кое-кто из отшельников занемог. Покидать свою деревеньку отшельники напрочь отказались. А вскоре интерес к ним пошел на убыль. Ну, в самом деле, сколько можно про одно и то же писать? Тем более что в стране происходили события куда более значимые. Сначала генсеки начали помирать один за другим, будто мухи, дустом травленные. Потом грянула перестройка. Следом за ней – развал Союза, неудавшийся путч, тотальная капитализация всего, что можно и, в особенности, чего нельзя, разгул преступности и повальная коррупция. Старого президента сменил новый и принялся по-новому гнуть старую линию – мол, потерпите малость, дорогие сограждане, скоро у вас всего будет в достатке, будете кататься, как сырки глазированные, в маргарине. Народ ругал президента, но терпел. И тут – появились информационные башни. Случайностью ли было то, что зона информационной активности среди Облонских болот почти точно наложилась на местоположение поселка отшельников-богоискателей? Безбородко полагал, что слепой случай вершит свои дела лишь там, куда люди не успели добраться. А раз так, значит, прежде чем предпринимать какие-либо действия, нужно было разобраться с ситуацией на месте. Что и предстояло сделать группе сержанта Макарычева.

Макарычеву задание сразу не понравилось – не было у него ни малейшего желания с религиозными фанатиками разбираться. В подобных делах нужно опыт иметь. Да и склад характера особый требовался. Но, поскольку это была не просьба, а приказ, спорить не приходилось.

– Тарья, а Тарья, – окликнул негромко девушку Стецук. – А кто ты на самом деле?

– В каком смысле? – не поняла Тарья.

– Ну, в смысле, реальный прототип у тебя имеется?

– А то как же!

– И познакомиться с ней можно?

– Зачем? – сдвинула широкие черные брови Тарья.

– Ты не думай ничего плохого, – быстро заговорил Стецук. – У меня намерения серьезные. Нравишься ты мне, Тарья… И по характеру, и вообще… Но мне же, понимаешь, реальная девушка нужна. Вот я и хочу познакомиться.

– Ничего не выйдет, – решительно отказала ефрейтору Тарья.

– Почему?

– Она живет далеко.

– Ну и что? У меня скоро отпуск будет, вот и съезжу.

– Ты не в ее вкусе.

– Откуда ты знаешь?

– Я и есть она.

– Да, но тебя ведь Портной придумал. Ты – его виртуальная подруга…

– Ой, не морочь мне голову, ефрейтор, – недовольно поморщилась Тарья. – Поищи лучше себе другую девушку.

– Легко сказать, – обреченно вздохнул Стецук. – А где ж мне ее искать?

– Съезди в отпуск куда-нибудь на курорт. Или – в Закордонье. Посмотришь на тамошних красоток.

– Не, их не хочу, – решительно отказался Стецук. – Они все ненатуральные. Раньше телки тупые себя силиконом накачивали, теперь – уинами пользуются. Они и лишние калории сожгут, и жирок, где требуется, подчистят, и фигурку подкорректируют, и кожу упругой сделают.

– И чем же плохо?

– Тем, что все это ненастоящее. Все равно что соевый бифштекс…

Стецук определенно собирался развить интересующую его тему, но не успел.

– Стой! – скомандовал негромко Макарычев.

Стецук одним движением выдернул из-под локтя автомат.

Рядом сухо щелкнул затвор автомата Портного.

– Постреляем? – шепотом спросил у Портного Стецук.

– Что-то я сегодня не в настроении, – так же тихо ответил Михаил.

– Сколько до цели? – спросил у Герасима Макарычев.

– По прямой – около семи километров.

– Смотри, – рукой указал направление сержант. – Что это за огни?

Там, куда указывал Макарычев, среди редких деревьев проблескивали тусклые огоньки.

Портной поднял на лоб маску инфравизора и на несколько секунд плотно закрыл глаза. Огни были отчетливо видны и без приборов ночного видения.

– На болотах встречаются так называемые блуждающие огни, – сказал Петрович. – Причин, их порождающих, несколько. Это может быть гниющее при определенных условиях дерево. Или электростатические заряды. Огни святого Эльма. Или горючие газы, выделяемые трясиной…

– Окстись, Петрович, – перебил оратора Дробинин. – Это что, похоже на горящие газы?

– Больше всего это похоже на огни электрических ламп, – спокойно ответил Синеглаз.

– Ну!..

– Этого не может быть.

– Почему?

– Потому что мы в центре Облонской трясины. Здесь нет и не может быть электрических огней.

– А как же деревня?

– Отшельники не пользуются электричеством.

– По имеющимся у Безбородко данным, их деревню никто не посещал уже более двадцати лет.

– Так что же это тогда?

Макарычев сдвинул на лоб маску инфравизора и приложил к глазам бинокль. Нажал кнопку автоматической подстройки резкости. Огни сделались крупнее, но более отчетливыми не стали.

– Нам – туда? – кивнул в сторону огней Макарычев.

Прежде чем ответить, Пущин сверился с показаниями планшета.

– Туда.

– К утру как раз дойдем, – усмехнулся Стецук.

Оптимизма в его словах не чувствовалось. Да и откуда ему взяться-то было, оптимизму? Если с того момента, как группа вышла к берегу безымянного озера, они шли уже без малого пять часов. Все время вдоль кромки воды. И при этом были все так же далеки от цели, как и в начале пути. Нет, Пущин не сбился с пути. Он точно знал, куда идти. Но при этом ему ни в какую не удавалось проложить прямой маршрут к выбранной точке. Будто погань какая болотная глумилась над ними да противно посмеивалась, притворяясь, будто это лягушка квакает.

– Ах ты плешь гнилая!.. – выругался вполголоса Дробинин.

Надо ж было так неудачно выбрать место, чтобы ногу поставить! Именно там, где слой дерна не то прогнил, не то продавлен был, не то просто оказался тоньше, чем в других местах. Нога Игоряши по колено провалилась в холодную полужидкую грязь.

– Давай, – Муратов подхватил Игоряшу под локоть, стараясь помочь выкарабкаться.

Опершись на руку Муратова, Дробинин потянул ногу вверх, медленно, сантиметр за сантиметром, вытягивая ее из болотной жижи. В какой-то момент Игоряше почудилось, что он чувствует под стопой опору. Хотя, если подумать, откуда ей было взяться? Но Игоряша в тот момент ни о чем не думал – потому что хотел как можно скорее выбраться на относительно твердую почву, – а может, решил, что это бревно какое или камень. Как бы там ни было, Дробинин перенес вес тела на увязшую ногу и еще глубже провалился в грязь.

Тут уж стало ясно, что одному Муратову Игоряшу из трясины не вытянуть. Уложив Дробинина на живот, с него сняли рюкзак, затем все разом, ухватившись, кто за руки, кто за ремень, кто за штаны, принялись тянуть. Игоряша тихо поскуливал, будто нашкодивший и получивший за это взбучку щенок. Ему было нестерпимо обидно и стыдно. Таким же беспомощным он чувствовал себя лишь однажды, в детстве, когда, забравшись с приятелям на заброшенную стройку, решил спуститься в вырытую бог знает зачем траншею по лежащей наклонной трубе. И застрял примерно на середине пути.

Когда совместными усилиями ногу Дробинина таки вытянули из грязи, оказалось, что на ней нет ботинка. Вот уж действительно диво дивное. Не расшнуровав, стянуть с ноги армейский ботинок с высоким, чуть меньше, чем у сапога, голенищем, в принципе, невозможно. А с Игоряшиной ноги к тому ж и носок пропал.

– Ну, здорово, – только и сказал Макарычев, глянув на босую, перемазанную грязью ногу Дробинина.

– А я тут при чем? – обиженно развел руками Игоряша.

– При том, что под ноги смотреть надо, – Стецук взмахнул рукой, будто собирался отвесить Игоряше подзатыльник.

– Так темно же! – на всякий случай втянул голову в плечи тот.

Естественно, лишнего башмака ни у кого не оказалось. А в одном ботинке далеко не уйдешь. Даже по болоту. Ситуация – глупее не придумаешь. Задание под угрозой срыва из-за потерянного башмака. Макарычев очень легко мог представить выражение лица Безбородко, когда тот получит сообщение: «Срочно высылайте вертолет с левым ботинком сорок второго размера». Вертолет-то он, скорее всего, вышлет. И даже ботинок нужного размера подберет. Но ведь это, помимо задержки на сутки, еще и стыдобища-то какая. Такую историю как анекдот рассказывать можно. И ведь будут рассказывать. Непременно будут. И поминать в ней станут не какого-то там растяпу, башмак потерявшего, а именно что растяпу из группы сержанта Макарычева. Вот так-то. Командир за все в ответе.

Тарья сложила руки на груди и посмотрела на Игоряшу так, будто он был смертельно ранен и следовало решить, что гуманнее – позволить ему умереть самому или добить, чтоб не мучился.

– Что делать будем? – спросила она, непонятно к кому обращаясь.

– Я так дойду!

Игоряша проворно вскочил на ноги и закинул на спину рюкзак. Как будто всерьез испугался, что его могут бросить, а то и пристрелить.

Макарычев озадаченно прикусил губу и машинально поднял руку, чтобы почесать кота. Спиногрыз мелодично замурчал в ухо хозяину. Этому злодею, похоже, было все равно, что группа застряла среди Облонских топей. Реликтовых, так их. Он знал, что хозяин его не бросит. А в кармашках сержантова рюкзака лежат пакетики с вкусным кормом. На который никто, кроме кота, не претендует.

Макарычев долго не думал. С одной стороны, ясно было, что в одном ботинке далеко Игоряша не ходок. При этом с другой стороны вообще ничего не высвечивало.

– Доставай смену носков и натягивай оба на одну ногу, – скомандовал сержант.

Дробинин улыбнулся, быстро и преданно, и полез в рюкзак за носками. Чувствовал он себя при этом полным идиотом. Но, как ни странно, идиот этот был счастлив.

– Дурака-то не валяйте, молодцы.

Незнакомый голос прозвучал совсем рядом. Густой, сочный, принадлежащий явно уже не молодому мужчине, голос звучал спокойно и уверенно. Не громко, но убедительно.

Реакция бойцов была вполне закономерной – все разом схватились за оружие, ловя на прицел того, кто назвал их дураками.

Чужак стоял всего в пяти шагах. Лениво привалившись плечом к покосившемуся деревцу, на сгибе другой руки он держал охотничью двустволку. Он и не думал таиться. Даже странно было, что никто не заметил его приближения. Рост и стать незнакомца совершенно не соответствовали его голосу. Если бы не реденькая бороденка, оторачивающая сморщенное личико, в темноте его можно было принять за четырнадцатилетнего подростка. Одет он был в телогрейку, подпоясанную армейским ремнем, рабочие штаны с карманами едва не до колен и кирзовые сапоги. На голове у странного мужичка была шапка из полинявшего меха, больше смахивающая на ночной колпак.

– Ты кто такой? – спросил у незнакомца Стецук.

– Я-то? – мужичок усмехнулся, но с места не двинулся. – Я-то местный. А вы откудова?

Говор у местного был необычный. Как у русского, долгое время жившего за кордоном. Он правильно строил фразы и верно ставил ударения в словах, но некоторые звуки странным образом растягивал, а другие, наоборот, будто сглатывал.

Положив руку на ствол автомата, Макарычев заставил ефрейтора опустить оружие.

– Вы из поселка?

– Все мы из какого-нибудь поселка, – философски изрек чужак. – Из одного поселка идем, в другой поселок направляемся. Так и бродим цельную жизнь туда-сюда… – Мужичок чуть приподнял кисть левой руки, качнул ею из стороны в сторону, еще раз, нараспев, повторил: – Туда-сюда, – и вдруг ткнул пальцем в Дробинина. – А вот ты, парень, в одном башмаке далеко не уйдешь!

– Мы из Облонского военного гарнизона, – начал выдавать заготовленную легенду Макарычев.

Но мужичок будто и не услышал его. Сделав несколько шагов вперед, он сунул свое ружье в руки Муратову:

– На-ка, подержи!

Выхватив из-за пояса здоровенный охотничий нож, смахивающий на тесак, и взмахнув им ровно четыре раза, абориген срезал с дерева прямоугольный кусок коры. Присев на корточки возле Дробинина: – Ну-ка, давай сюда свою ногу! – он приложил к Игоряшиной пятке кору, обрезал немного с краю и довольно хмыкнул.

– Полотенец есть?

– Есть, – кивнул Игоряша.

– Ну так давай!

Дробинин достал из рюкзака полотенце и протянул мужичку. Тот полотенцем прижал кусок коры к Игоряшиной стопе, обернул концы вокруг щиколотки и закрепил обрывком веревки, что вытянул из своего кармана.

– Ну – так! – довольно хлопнул он Дробинина по коленке. – Не башмак, стать, а идтить-таки можно!

Мужичок поднялся на ноги, забрал у Муратова ружье и представился:

– Ну, Антип я.

– Мы из Облонского гарнизона, – еще раз попытался рассказать свою легенду Макарычев.

– Ну, вижу я, что вы из служивых, – перебил его Антип. – Да только, может, ты мне о себе по пути расскажешь? Или вы прям тут заночевать собрались?

– Да нет, мы…

– Ну, так потопали!

Антип положил ружье на плечо и уверенно зашагал вперед. Будто ни секунды не сомневался, что остальные потянутся за ним следом. Хотя, с другой стороны, а куда им было деваться?

– Так вы из поселка? – спросил, догнав мужичка, Макарычев.

– Ну, – кивнул тот. И скосил взгляд на Спиногрыза. – Славный у тебя котейка.

Он как будто только и делал, что искал, как бы уйти от разговора.

– А там что за огни? – кивнул на недавно замеченные таинственные болотные огни Макарычев.

– Это-то? – Антип даже не глянул в ту сторону. – Ну, так поселок наш.

– Как так? – удивился сержант.

– А вот так, – ответил Антип.

– У вас есть электричество?

– Ну, есть, понятно, – Антип как будто смутился отчего-то. – Немного, но – есть.

– Откуда?

– Ну, генераторы керосиновые. Хорошие.

– А керосин?..

– Ну, керосина нам на вертушке доставляют, – Антип покрутил рукой над головой, и сержант догадался, что речь идет о вертолете. – Один паренек из-под Облонска. Валеркой его зовут. Не знаешь такого?

– Нет, – растерянно качнул головой Макарычев.

То, что рассказывал Антип, как-то не очень здорово увязывалось с тем, что говорил об облонских отшельниках приглашенный Безбородко лектор.

– Хороший парень, – продолжал меж тем Антип. – Исправный. Всегда в уговоренный срок керосин привозит. Ну, мы с ним шкурками выдровыми расплачиваемся. И грибками синенькими.

– Это что ж за грибки такие? – заинтересовался ботаникой Петрович.

– Ну, маленькие такие, на тонких ножках. Шапочки к ножкам льнут. Бледные, с синеватым отливом.

– Поганки, что ли? – хмыкнул Стецук.

– Ну, точно, они и есть. Натурально – поганки. Только особые – синенькие.

– И зачем же эти синенькие поганки вашему вертолетчику?

– Ну, он говорит, они сознание расширяют… Хотя честно, парни, я не понимаю, что это значит. Что за сознание такое? Как его можно грибами расширить? И главное – куда? И еще – зачем?

– Не иначе как галлюциногенные ваши грибочки, – заметил Петрович.

– Ну, может, и так, – не стал спорить Антип. – Только мне от этого понятнее не становится, зачем Валерке наши поганки. Как будто их в других местах нет?