Текст книги "Стрелы в полёте"

5
Передислокация

Серый «пежо» нагонял его. Впереди был тупик. Он остановился и обернулся, вжимаясь спиной в стену, – и встретил беспощадный взгляд сидящего за рулем человека. Губы Лондара, как резиновые, растянулись в холодной усмешке. Автомобиль неумолимо приближался. Он выставил перед собой руки, хотя понимал, что это бесполезно, выбросил вперед ногу, пытаясь упереться в бампер надвигающегося механического зверя, отбросить его от себя – и проснулся от собственного резкого движения.

Вокруг было темно, откуда-то сбоку доносился негромкий, но сочный храп. Затылок и спина взмокли, словно он на самом деле только что во весь дух убегал от преследующего его «пежо». Сергей сел на кровати, нащупал скомканное, отброшенное в сторону одеяло, и наконец-то сообразил, где находится и кто это храпит в темноте.

Он пошарил рукой по стене и включил бра над изголовьем кровати. Потянулся к своим наручным часам, лежащим на тумбочке. Было двадцать минут седьмого. Плотно задернутые тяжелые шторы не пропускали света, да и откуда было взяться особому свету? – утро в феврале всегда имеет мрачный лик.

Обстановка спальни гостиничного номера была по-спартански скромной и вполне подходящей для какой-нибудь монашеской кельи: две кровати, две тумбочки, шкаф, два пустых графина да литография на стене, изображающая неведомую скалистую местность. В другой комнате этого полулюкса, расположенного на седьмом этаже двухзвездочной гостиницы «Турист», имелись диван, стол, стулья, пара кресел и телевизор.

Юра-Большевик продолжал аппетитно похрапывать, зарывшись носом в одеяло; его черная трость приткнулась в щели между кроватью и тумбочкой. Сергей перевернул влажную подушку на другую сторону и снова лег, заложив руки за голову. Спать ему не хотелось, и прошло уже время сна: в девять предстояла встреча с Гостем.

Большевик… Лондар… Гость… Вика… Ситуация весьма смахивала на рядовой фантастический фильм, но считать ее фильмом можно было если только рассматривать жизнь, как конгломерат различных телесериалов. И было одно очень существенное отличие от тех фильмов, что доводилось Сергею смотреть по своему телевизору: в этом фильме принимал участие он сам, не играл, а именно – принимал участие. Самое непосредственное. Он, Сергей. Гортран…

Накануне, промчавшись несколько километров по окружной дороге и убедившись в отсутствии погони, они вернулись в город. Оставив Вику в машине, Сергей обменял на отечественную валюту одну из заокеанских купюр Большевика и, отойдя в сторонку от обменного пункта, попробовал, сосредоточившись, мысленно связаться с напарником по Ритуалу.

После нескольких неудачных попыток, отозвавшихся ломотой в висках, ему удалось таки нащупать луч Большевика. Зеленый луч. Стиснув зубы и сконцентрировав всю свою волю, Сергей начал передавать мыслеобразы – атака Лондара, встреча с Гостем, бегство с вокзала вместе с Викой… «За нами следят, – мысленно твердил Сергей. – Твой дом знают. Нужно искать какое-то другое место… Слышишь, другое место!»

На какое-то мгновение мелькнул в его голове нечеткий образ знакомой уже кухни с торшером и пепельницей – и пропал. А потом вдруг представилось ему многоэтажное здание, вознесшееся над парком, с двумя блестящими металлическими, «под золото», звездами на плоской крыше – гостиница «Турист». И он понял, что парасвязь действительно возможна, нужно только как следует потренироваться, набить, так сказать, руку, то бишь мозг.

Однако, сейчас не время было для таких тренировок – Лондар мог уже предпринимать какие-то новые действия, направленные на срыв Ритуала, – и Сергей вернулся в машину, где терпеливо ждала его Вика, и связался с Юрой-Большевиком по мобильному телефону.

Большевик подтвердил, что принял информацию Сергея («Сначала чуть не обалдел, думал, что с ума схожу, а потом понял: это ты!»), и выслушал его рассказ, сопровождая слова Сергея невнятными междометиями. Вика тоже слушала Сергея, глядя на него с изумлением и любопытством, и Сергей еще раз отметил, что девушка вовсе не напугана происходящим. («А случись такое не сейчас и не с нами, – мимоходом подумал Сергей, – а веке этак в пятнадцатом, с какими-нибудь ремесленниками или крестьянами – как бы они реагировали? Небось, точно бы свихнулись… А у нас и психологическая устойчивость повыше, и мы несравненно более подготовлены к разным необычным ситуациям. Да и фильмам спасибо – помогли…»).

Выслушав Сергея, Большевик сказал, что сейчас позвонит в свою контору и попросит ребят оформить два номера в «Туристе» и отвезти его туда. «А жене скажу, что опять наезжают те уроды, что мне ногу сломали, потому и приходится временно лечь на дно. А для пущей достоверности к ней охранника приставлю, есть у меня один – куда там тем ниндзя…»

«Годится, – сказал Сергей. – Мы пока посидим где-нибудь за твои деньги, а потом я перезвоню, часика через полтора. А теперь слушай внимательно, и вы, Вика, тоже слушайте. Урок самообороны, полученный от Гостя».

И он изложил поведанный ему Гостем способ экранирования.

Потом он направил «опель» с городской окраины в глубь кварталов и припарковался возле одного из средней руки кафе, которых развелось в городе за последние годы огромное количество, так же, как и всяких банков, адвокатских контор, аптек и парикмахерских – видать, выгодные это были дела. Чем-то напоминало все это Сергею уездный город N из нетленного произведения классиков советской эпохи…

Кафе называлось «У Гарика», там было тепло и почти безлюдно – только за столиком у окна играли в карты несколько небритых и слегка опухших молодых людей «кавказской национальности». Сергей с Викой устроились в противоположном углу, Сергей заказал «горячих собак» и кофе, и они принялись знакомиться.

Ничего такого необыкновенного в биографии Виктории Шатко не было. Окончила школу и швейное профтехучилище. Побывала замужем и развелась. («Пить начал по-черному, и руки распускать», – лаконично пояснила Вика). Швейная фабрика работала от силы пять-шесть дней в месяц, что такое зарплата там давно забыли, и Вика, чтобы не сидеть на шее у родителей, решила поискать счастья в другом месте. Она устроилась агентом косметической фирмы «Орифлейм» и хоть и не купалась в роскоши, но все-таки на поверхности держалась. В общем, история была вполне типичной, в духе времени.

Они пили кофе и обсуждали свой неожиданный новый статус участников непонятного Ритуала, а потом Сергей вновь позвонил Юре. Тот уже все устроил и можно было направляться в гостиницу «Турист».

Было уже около пяти, и над городом начинали сгущаться сумерки, когда Сергей и Вика покинули кафе. Попетляв на всякий случай по улицам, Сергей подъехал к «Туристу» со стороны парка и поставил «опель» на стоянку. Зловещего «пежо» поблизости не наблюдалось, и у входа в гостиницу никого не было. Редкие прохожие шли по своим делам, не обращая внимания ни на Сергея, ни на Вику. Однако Сергей был вовсе не уверен в том, что за ними не наблюдают чьи-то недобрые глаза.

Большевик поджидал их в двухкомнатном полулюксе; за стеной находился одноместный номер Вики. В комнате было накурено, на столе устроились пивные бутылки – две из них уже опорожненные, – большое блюдо со всякой снедью и непочатая бутылка коньяка. Телевизор показывал что-то традиционно-американское, набившее оскомину – стрельба, перекошенные рожи нехороших парней и мужественный лик очередного героя-борца-со-злом…

Не тратя времени на расшаркивания и неторопливые светские беседы, они приступили к главному. Выключили телевизор, расположились за столом и, попеременно глядя в глаза друг другу, начали настраиваться, вживаться, нащупывать лучи друг друга.

Розовый… Зеленый… Синий… Розовый… Зеленый… Синий…

И вновь растворилось окружающее, и растаяло февральское похмельное небо за окном, и стихли голоса в коридоре – а вместо всего этого возникли картины давно сгинувшей Атлантиды, и чей-то неведомый голос из головокружительной дали веков повторял и повторял звучащие, как заклинание, слова Ритуала.

И вновь – не было понимания смысла этого таинственного действа. Даже собравшись втроем, объединив свои усилия, они так ничего и не узнали о цели Ритуала…

На этот раз и Сергей, и Юра сравнительно легко перенесли «погружение в винегрет» (по определению Большевика), а вот Вика, хотя и подготовленная рассказом Сергея, все-таки была потрясена – ведь одно дело слышать, а другое – почувствовать и испытать на себе. Она отдышалась и понемногу пришла в себя лишь после полстакана коньяка, налитого расторопным Юрой…

Да, их было уже трое, но это пока не прибавляло им знания. Оставалось надеяться на разъяснения Гостя – и нужно было искать остальных участников Ритуала.

Коньяк, кажется, пошел Вике на пользу. Она оживилась, раскраснелась, и с рвением подключилась к поиску новых сигналов. Сергей и Юра уже без всякого труда настраивались друг на друга, словно всю предыдущую жизнь только этим и занимались. Все то подспудное, чудесное, что таилось в них до поры, до неизвестно кем назначенного часа, проявилось, прорвалось и представлялось уже им обоим чуть ли не как само собой разумеющееся. Раскрепощенное коньяком сознание Вики тоже неплохо справлялось с этой новой неожиданной функцией.

Все так же сидя за столом, они «включились» друг в друга, и общее неведомое поле их мозга – или их душ? – превратилось в чувствительнейший приемник, в уникальнейшую антенну, предназначенную для приема и передачи особого сигнала – зова, заложенного в каждого из них, потомков атлантов, неведомо кем и когда.

Ни один из них не мог бы определить, сколько времени – пять минут? час? два? – понадобилось на то, чтобы это удивительное единение сознаний дало результат. Но в этот раз не было луча, не было четких образов. В какой-то момент перед мысленным взором двух парней и девушки возникла туманная фиолетовая точка, медленно выплывающая из темноты. Точка увеличивалась в размерах, словно приближалась, превращалась в зыбкий текучий фиолетовый шар, который, казалось, вот-вот распадется, расползется на множество бесформенных клочков… Затаив дыхание, сконцентрировав волю – словно кто-то подсказывал им, что именно и как нужно делать, – они старались удержать этот призрачный шар, не дать ему рассыпаться, превратиться в ничто. Шар дрожал, мелкая зыбь то и дело пробегала по его поверхности, шар излучал какую-то непонятную тоску и тревогу – но не пропадал; его цепко удерживали тиски объединенных волевых усилий трех человек, сидящих за столом. Из фиолетовой трепещущей мглы проступило что-то белое… и бледно-зеленое… – кусок стены? – подоконник… коричневый потертый линолеум пола… что-то еще…

Шар все-таки выскользнул из тисков и, медленно уменьшаясь, удалился назад, в извечную темноту, унеся с собой тоску и тревожное томление. А откуда-то сбоку приплыла вдруг серая дымка – серый занавес, неизвестно что скрывающий, – и сидящие за столом в гостиничном номере почему-то были абсолютно уверены в том, что это – еще один сигнал, подобный фиолетовому шару по своей сути, но исходящий от кого-то другого. От еще одного партнера по проведению Ритуала.

Чувствуя друг друга, ощущая друг друга какими-то неведомыми запредельными рецепторами, они мысленно раздвинули этот серый занавес – но за ним оказалась не ярко освещенная сцена с декорациями и актерами, а еще один занавес. Такой же серый, подобный дымке. Общими усилиями они попытались раздвинуть и его – но у них ничего не получилось. Безуспешной была и попытка проникнуть сквозь занавес. Серая дымка, такая эфемерная на вид, оказалась непроницаемой преградой.

Первой не выдержала Вика. Она, с силой прижимая ладони к вискам, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Сергей и Юра еще некоторое время продолжали мысленный штурм, но все оставалось по-прежнему: неподвижно застыла серая дымка, и где-то в стороне угадывалось присутствие тоскливого фиолетового шара. И ничего другого больше не прощупывалось в этом неведомом поле, и ничье сознание не вступало в резонанс с их объединенным сознанием. Еще трое участников Ритуала почему-то не выходили на связь, словно канули в какое-то иное измерение.

В конце концов Сергей тоже не выдержал и, по примеру Вики закрыв глаза, опустил голову и уткнулся лицом в свои сложенные на столе руки. Голова у него слегка кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Впрочем, эти неприятные ощущения исчезли довольно быстро и Сергей не отказался от предложенного раздосадованным Юрой коньяка. Коньяк снял напряжение и сгладил жесткие грани ошеломительной в своей неожиданности ситуации, в которую Сергей попал, переступив казавшимся теперь таким далеким утром порог квартиры Юры-Большевика.

Они немного посидели в молчании, и когда Вика окончательно пришла в себя, наметили план дальнейших действий. Без особых споров было решено, что Юре с его «костяной ногой» следует сидеть здесь, в гостинице, и не высовываться, дабы не «засветиться», а Вике – охранять его и чуть что поднимать шум. И совместными с Юрой усилиями продолжать поиск сигналов от шестого, седьмого и восьмого участников Ритуала. А поиском четвертого и пятого участников, после встречи с Гостем, должен был заняться Сергей – единственная фигура в их бригаде, которой можно и нужно было передвигаться в любых направлениях, вне пределов гостиницы «Турист». Принимая все меры предосторожности, какие обычно принимают герои боевиков – с этой стороны даже самые тупые боевики были неплохим пособием для «чайников».

Итак, Сергей был волен в своих передвижениях, надежно экранированный от ищущего луча Лондара, – но Юрин «опель» для этой цели совершенно не подходил, поскольку тоже был «засвечен» неведомым противником. Нужно было искать другое авто, а «опель» оставить на стоянке у гостиницы и чем-нибудь накрыть. Большевик и здесь не сплоховал. Он моментально кому-то позвонил и договорился о машине.

«Подрули на Симеоновскую, к нотариусу, – давал он наставления своему телефонному собеседнику, – и оформи доверенность. Плати, сколько скажет, я тебе сегодня же компенсирую. – Он повернулся к Сергею: – Паспорт у тебя с собой?»

В последнее время паспорт у Сергея был постоянно с собой – как же без паспорта ходить устраиваться на работу?

«Записывай, Михалыч, – продолжал Большевик в трубку, раскрывая потрепанный документ, удостоверяющий личность Сергея. – Соколов Сергей Алексеевич, паспорт серии…»

В общем, Большевик все уладил, а на недоуменный вопрос Сергея относительно того, как можно оформить доверенность на вождение автомобиля без присутствия того, на кого она оформляется, веско ответил: «Помнится из учебника, во времена социалистической реконструкции народного хозяйства товарищ Сталин мудро заметил: «Кадры решают все». Сейчас другая эпоха, Серега, и другое тысячелетие, и строим мы уже не социализм, поэтому хочу не менее мудро заметить: «Бабки решают все!» Согласен? Так что не беспокойся, все будет оформлено в лучшем виде. Тачка, правда, не ахти, бэ-у, Михалыч ее только на шашлыки да на рыбалку, там где его «вольвуха» не пролезет; но для нас сойдет. Ведь еще неизвестно, в какие дебри тебе на ней пилить придется…»

И действительно, буквально через час-полтора Сергей, спустившись в холл гостиницы, получил от полноватого, пахнущего дорогим одеколоном гражданина в длинном пальто доверенность и ключи от неброского, цвета кофе с молоком, «жигуля», приткнувшегося у тротуара напротив стеклянных входных дверей. В свою очередь, Сергей передал «Михалычу» оговоренную сумму – из денег Большевика – и они без лишних слов расстались. Юрин приятель никаких вопросов не задавал. В той страте, к которой принадлежал Большевик и, судя по всему, «Михалыч», не принято было выказывать видимого любопытства к делам другого. «Ну конечно, один из краеугольных камней: «Меньше знаешь – крепче спишь!» – подумал Сергей и, криво усмехнувшись, направился к кофейной легковушке, чтобы отогнать ее на стоянку.

На стоянке он лишний раз убедился в справедливости озвученного Большевиком еще одного краеугольного камня-тезиса насчет решающих все «бабок», когда для «опеля» тут же нашелся подходящий чехол. Разумеется, за отдельную плату.

Часов в восемь они втроем совершили вылазку в расположенный двумя этажами ниже буфет, поужинали, а потом Вика ушла к себе, сославшись на усталость, а Сергей и Юра устроились в креслах перед телевизором и сидели, попивая пиво и глядя что-то очередное, то ли со стрельбой, то ли с ожившими злыми мертвецами. Говорить ни о чем не хотелось…

А когда они уже ложились спать, Большевик, вздохнув, негромко произнес:

– Дай-то Бог, чтобы все у нас обошлось. Как-то мне не по себе…

У Сергея тоже было тревожно на душе.

…И вот наступило утро, и нужно было вставать и ехать на встречу с Гостем. Сергей готовился задать Гостю множество вопросов и надеялся получить на них ответы. Его и привлекал, и страшил предстоящий разговор, в котором могли открыться какие-то мрачные истины.

Мысленно перекрестившись и пожелав себе удачи, Сергей выбрался из постели и, не одеваясь, направился в ванную. Там он обнаружил, что Юра обо всем позаботился: полочка над раковиной была буквально завалена всякими парфюмерно-косметически-гигиеническими причиндалами, включая две зубные щетки, бритвенные лезвия, кремы и дезодоранты.

Приняв душ, побрившись и умастив свою кожу благовониями, Сергей вернулся в спальню. Большевик уже полулежал на кровати под включенным бра, подложив под спину полушку, и курил, тонкими струями пуская дым в потолок.

– Привет брату по крови, – встретил он Сергея. – Готов?

– Угу, – кивнул Сергей, снимая со спинки стула джинсы. – Если бы еще знать, к чему. Что новенького он мне поведает, мой черный человек…

Большевик нахмурился:

– Ты мне это прекрати, Серега. Нам еще реквиемов не хватало! Значит, так: берешь мобильник, пистолет…

– Нет, – решительно отказался Сергей. – Пистолет не возьму, не хватало еще подзалететь. Шансов меня засечь у Лондара практически нет

– все-таки не в деревушке обитаем, населения триста с лишним тысяч, и у меня же экран. А что касается Черного… Мне почему-то думается, что против него, в случае чего, никакой пистолет не поможет. И даже гранатомет.

– Мне тоже так кажется, – признался Юра. – Ладно, действуй по обстоятельствам. А мы с Викторией попытаемся связь с тобой держать – парасвязь, так ты ее назвал? Но ты все равно после встречи позвони, мало ли что…

– Непременно, – пообещал Сергей, оправляя свитер. – А потом – на поиски Фиолетового и Серого.

– Хорошо. А мы с Викторией здесь попробуем, остальных будем выуживать. Ты иди в буфет, завтракай, а я еще немного поваляюсь. Айболиту своему звякну – пусть проведает. В общем, давай, Сережа. Ни пуха!

– К черту.

«А уж не к нему ли на встречу я и отправляюсь?» – мелькнула вдруг у Сергея совершенно дикая мысль.

Подкрепившись в буфете и захватив с собой пару бутербродов с ветчиной, он вышел из гостиницы и, обведя окрестности внимательным взглядом и чувствуя все-таки себя персонажем заурядного боевика, направился на автостоянку. «Жигуль» завелся почти сразу, добродушно зафырчал, словно выказывая свое к Сергею расположение, и медленно тронулся в путь, шурша шинами по подмерзшей за ночь снежной каше.

Утро было точно таким же серым, как и вчера, будто кто-то, не желающий особенно утруждать себя, просто шлепал ксерокопии в своей небесной канцелярии. Тянулись к центру города – этакому местному «сити» – рогачи-троллейбусы, автобусы и переполненные маршрутки, и никто из занятых своими каждодневными хлопотами людей даже и не подозревал, что тут, рядом с ними, в этом самом обычном городе, творится что-то необычное – и пока необъяснимое…

Сергей не торопился и всматривался во все идущие сзади и навстречу ему легковушки. Но серого «пежо» среди них не было. Перед тем, как выехать с автостоянки у гостиницы, он, сосредоточившись, проверил свой защитный экран и не сомневался в том, что Лондар не сможет «запеленговать» его. Однако, расслабляться он не собирался, потому что в случае чего неприятности могли грозить именно ему, Сергею Соколову, а не киногерою или лихому бойцу из компьютерной игры.

Было без пяти девять, когда он, миновав заснеженную пустошь – обиталище собаки Баскервилей, – свернул на дорогу, ныряющую в сосняк, к мотелю «Соловьиные трели».

Под обледеневшими соснами лежал нетронутый снег. Сергей тащился на самой малой скорости, внимательно глядя по сторонам, но Гостя нигде не было видно. За поворотом, в отдалении, показалось уже серое бетонное ограждение мотеля. Справа от дороги уходила к деревьям узкая, протоптанная в снегу тропинка, ведущая на утрамбованный пятачок, посредине которого находились сооруженные из обрубков стволов подобия двух скамеек, а между ними виднелись следы от костра. Разбросанные вокруг бутылки из-под водки и шампанского вперемежку с пластиковыми «кока-кольными» емкостями свидетельствовали о том, что эта полянка облюбована постояльцами мотеля для нехитрых развлечений на свежем воздухе. Сейчас полянка была безлюдной…

Сергей вздрогнул и затормозил. Только что возникшая легкая тень, которую можно было посчитать каким-нибудь обманом зрения, внезапно, словно скачком, материализовалась в отделившуюся от ствола сосны черную фигуру. Черный, высоко, как аист, поднимая ноги, выбрался из снега на пятачок и остановился возле кострища, лицом к дороге.

Сергей взглянул на часы: было ровно девять. Он съехал на обочину и, видя, что Гость не собирается идти к машине, выбрался из «жигуленка» и, оскальзываясь на заледеневшей тропинке, направился к пятачку.

Ничего в наружности Гостя не изменилось со вчерашнего дня, и теми же черными поблескивающими угольками казались его глубоко сидящие глаза, в которых не отражалось никаких эмоций.

– Доброе утро, – сказал Сергей, остановившись напротив Гостя и невольно напрягаясь всем телом; он чувствовал себя готовой вот-вот взорваться гранатой. Человек («Человек ли?» – внезапно мелькнула все та же дикая мысль), стоявший в двух шагах от него, был словно бы не от мира сего…

Гость коротко кивнул в ответ и, заложив руки за спину и в упор глядя на Сергея, произнес:

– Наша встреча не может быть долгой, Гортран. И ты поймешь, почему. Поэтому поступим так: я буду говорить, а ты будешь слушать. Чем дольше ты будешь слушать меня, тем меньше у тебя останется вопросов. Если все же после моего рассказа у тебя останутся вопросы, ты задашь их – и я отвечу. Если успею. Не если смогу – а именно если успею. Но главное ты узнаешь именно сейчас. Все остальное – в следующий раз. Постараюсь, чтобы такая встреча состоялась, хотя это уже зависит не только от меня, и в значительной степени – не от меня. Ты поймешь это, когда выслушаешь меня. Ты готов слушать, Гортран?

– Да, – хрипло ответил Сергей, внутренне поежившись от этой интродукции.

– Слушай и постигай. Знание даст вам уверенность и устойчивость, вы будете непоколебимы и сделаете свое дело. Невзирая на противодействие. Слушай, Гортран, а потом расскажешь другим. Вы должны отчетливо понимать свое предназначение, а не быть слепыми орудиями. Я убежден, что именно так изначально и следовало поступить, но не я все это начинал… Слушай о сути Аэнно, о твоей родине и о тебе.

Так они и стояли лицом к лицу обыкновенным невзрачным февральским утром, и Гость говорил, а Сергей внимательно слушал, и у него кружилась голова от этого нового знания, которое открывал ему неведомый пришелец. Это новое знание настолько ошеломило его, что он в конце концов опустился на неказистую скамью, а Черный продолжал говорить, не прерываясь ни на секунду, словно вот-вот должен был прозвенеть звонок, возвещающий об окончании лекции.