Текст книги "Посмертные приключения. Что может случиться с вашим телом после смерти?"

Архимандрит Амфилохий, также присутствовавший при обнаружении останков Иоанна, подтверждает слова Пантелеимона: «Мы ожидали увидеть одни лишь святые кости, а почувствовали дивное благоухание. Когда мы сняли крышку гроба, то увидели отца Иоанна словно пребывающим во сне; разложение не затронуло его тела, оно было таким же и в момент смерти. Как будто мы положили его здесь всего несколько часов назад, даже не часов, а только что; облик его был без малейших изменений. Тление не коснулось ни его рук, ни бороды и волос, ни рясы и обуви».

Многим читателям, вероятно, трудно представить, каково было Пантелеимону чувствовать непреодолимое желание «облобызать прах с лица» Иоанна Румынского, но ненамного легче разделить радость схиархимандрита от лицезрения высушенных временем пожелтевших костей умершего.

На протяжении столетий нескончаемый поток страждущих из разных уголков мира, оставлявших у гробов святых богатые дары и пожертвования, позволял духовенству не задумываться о завтрашнем дне, обеспечивая безбедное существование. Мощи святых всегда были важной частью любого монастыря или храма. Останки почитаемых праведников были для священников тем, что в наши дни можно назвать личной нефтяной вышкой.

Однажды Пол Кудунарис, американский искусствовед, доктор, изучающий склепы и мощи святых, прозванный за свое увлечение Индианой Боунс (от англ. bones – «кости»), оказался в старой немецкой церкви на границе с Чехией. Там он наткнулся на нишу, заколоченную досками. Заглянув в щель, он увидел череп, в глазницы которого были вставлены драгоценные камни. За этим необычным открытием последовали другие аналогичные находки. Так Кудунарис познакомился с «катакомбными святыми», чтимыми католиками, а в некоторых местах их до сих пор почитают как небесных заступников.

Катакомбными святыми называют скелетированные останки, обнаруженные в разное время в римских подземельях. Считается, что эти кости принадлежат христианам, и датируются они II–III веками.

Римляне называли катакомбы цеметерием, что в переводе с латинского означает «усыпальница», «кладбище». Именно здесь, в темных залах и коридорах, освещенных лишь мерцающим пламенем свечей, первые христиане еще в те годы, когда их религия была под запретом, совершали службы, слушали проповеди и устраивали захоронения в нишах катакомбных стен.

Первые скелеты стали находить уже в VI веке. Тогда они быстро разошлись по церквям как особо ценные реликвии. В VII веке при папе Бонифации IV из катакомб извлекли столько останков, что их пришлось увозить на 28 повозках. В IX веке по распоряжению папы Пасхалия I монахи вынесли из римских катакомб останки еще более 2 000 человек. Как и до этого, все они были объявлены мощами христиан-мучеников и заняли почетные места у церковных алтарей. В то же время разграбление катакомб привело к заметному сокращению числа паломников, которых манила возможность прикоснуться к останкам первых приверженцев учения Христа.

В XVI столетии создание мощей превратилось в массовое производство. В 1578 году рабочие, трудившиеся недалеко от Соляной дороги, случайно открыли проход в катакомбы. Под землей они нашли несколько сотен тысяч скелетов. Позже Святой Престол объявил их мощами христиан, отдавших жизнь за веру, несмотря на то, что среди захоронений могли быть останки и иудеев, и язычников. С этого момента кости стали распространяться по всей Европе. В основном они были востребованы в Германии и Швейцарии, где бушевала Реформация, и католические приходы особенно остро ощущали нехватку мощей: выступавшие против пышных религиозных обрядов реформаторы попросту выбрасывали останки святых, которым поклонялись католики. По самым скромным подсчетам, Ватикан разослал по церквям около 2000 скелетов, не говоря уже о бесчисленном количестве единичных костей.

Катакомбные святые – это скелетированные останки, обнаруженные в разное время в римских подземельях.

Святость останков из римских катакомб определяли в буквальном смысле на глаз. Если они сохранились настолько хорошо, что еще две сотни лет могли находиться в стенах церкви, не вызывая при этом сильного отвращения, их объявляли мощами христианских мучеников и отправляли в Ватикан. Останки, утратившие «товарный вид», либо отбраковывали, либо разбирали на отдельные кости, которые затем использовали для придания целостности скелетам, лишившимся каких-либо частей. Обывателям монахи говорили, что распознают христианские мощи по сиянию, которое якобы излучали останки, и сладковатому запаху.

Впрочем, Ватикан раздавал реликвии не просто так: за них нужно было платить. Приходы, которые хотели ими обзавестись, всеми правдами и неправдами наскребали требуемую сумму, чтобы выкупить вожделенные останки. После того как деньги были собраны и все формальности улажены, из Ватикана приезжал ящик с костями. К нему прилагалась бумага с именем «святого» и иногда даже с его жизнеописанием. На документе стояла печать какого-нибудь кардинала, поэтому никому и в голову не приходило сомневаться в достоверности полученной информации.

Хорошо, если это был целый скелет. Но зачастую служители культа получали религиозный конструктор, составные части которого, вполне вероятно, принадлежали нескольким людям. Монахи и священники собирали его сами и, разумеется, не обладая достаточными знаниями в анатомии, нередко путали кости местами. Хотя, надо думать, это мало кого заботило.

Останки в катакомбах, утратившие «товарный вид», либо отбраковывали, либо разбирали на отдельные кости, которые использовали для придания целостности другим скелетам.

Готовый скелет украшали полудрагоценными и драгоценными камнями. Итог зависел от фантазии и искусности тех, кто этим занимался. Этот процесс мог длиться несколько лет. По его завершении взорам верующих представал наряженный в пышные одежды скелет, кости которого были усыпаны сверкающими камнями. Останки обтягивали тонкой тканью наподобие марли, чтобы защитить их от пыли и грязи. К тому же так легче было крепить украшения и скрывать некоторые бросающиеся в глаза изъяны. Бывало, черепа покрывали восковыми масками (полностью или частично, это зависело от сохранности костей), надевали на них короны и вставляли им искусственные глаза. Видимо, считали, что тем самым мощам придавался более естественный вид, но в действительности выглядели они все равно жутко. Одевая скелет в дорогие платья, монахи специально оставляли некоторые места непокрытыми, дабы продемонстрировать верующим, что перед ними подлинные человеческие останки, а не какая-нибудь кукла. Скелеты усаживали на троны, укладывали на бок в расслабленной позе, вставляли им в руки сосуды с ценными реликвиями или даже с кровью самого мученика. Понятно, что эта кровь была такой же «подлинной», как и сами останки.

Такие святыни занимали почетное место в храме и неизменно привлекали толпы паломников. Рядом с новообретенной реликвией начинали происходить чудеса: больные исцелялись, слепые видели, глухие слышали, прекращались эпидемии, войны и пожары. Что неудивительно. Все эти случаи заносились в специальную церковную книгу и свидетельствовали не только о могуществе Всевышнего, но и о том, что прихожане не зря потратили сбережения на приобретение чудотворных костей.

«Катакомбный святой» мог оказаться и в частной коллекции. Представители богатых семей заказывали скелеты для домашних часовен. Старались обзавестись личным покровителем и ремесленные гильдии, устраивавшие сбор средств на покупку останков того или иного мученика.

Так продолжалось до конца XVIII века, пока германский король Иосиф II не повелел, чтобы церкви провели ревизию реликвий и убрали из божьих домов те, чье происхождение невозможно было установить. Богато украшенные скелеты из римских катакомб, которые выкупались у Ватикана за немалые деньги, тихо и незаметно перекочевали в церковные и монастырские подвалы. Некоторые из них исчезли без следа или были уничтожены, многие разграблены, и только единицы сохранились до наших дней.

Вот лишь некоторые цифры, свидетельствующие о том, как при помощи «святых мощей» служители культа набивали церковную казну, не забывая пополнять и собственные карманы.

Посол Великого княжества Литовского в Крымском ханстве Михалон Литвин в книге «О нравах татар, литовцев и москвитян» рассказывает, как вера людей в святость останков позволяла монастырям безбедно существовать на протяжении многих столетий: «Есть и весьма богатые монастыри, особенно тот, что посвящен благой Деве Марии. Он хранит в своих подземельях и подземных ходах многие гробницы, в которых лежат нетленные и иссохшие останки: поскольку они считаются святыми, то с благоговением почитаются рутенами. Ибо они полагают, что души тех, чьи тела погребены здесь, обрели от этого вечное спасение. Поэтому вся самая высшая знать, даже из отдаленных мест, и деньгами, и дарами стремится заслужить право быть погребенными здесь. Князь москвитян собирает ежегодно значительные доходы с тех владений этого монастыря, которые отошли к нему».

Одевая скелет в дорогие платья, монахи оставляли открытыми некоторые места, чтобы продемонстрировать верующим, что перед ними настоящие останки.

Суздальский Спасо-Евфимиевский монастырь, основанный в середине XIV века, благодаря «найденным» останкам настоятеля сумел существенно поправить свое благосостояние – к началу XVIII века ежегодный доход монастыря составлял 3 тысячи рублей. Аналогичная ситуация сложилась с Ризоположенским монастырем в том же Суздале, когда были обретены останки монахини Евфросинии.

В 1861 году церкви удалось заработать более 25 000 рублей только лишь в день открытия мощей Тихона Задонского. На обретение «святых останков» пришли посмотреть около 300 000 верующих. «Во время открытия путь, по которому несли мощи, был устлан грудами жертвенных вещей, затруднявшими даже крестный ход; жертвы сыпались, как дождь: бросали под раку угодника деньги, куски полотна, полотенца, платки, шарфы, елецкие кружева; снимали с себя и бросали пояса, жилеты, шапки, шляпы, шляпки и прочее», – такое описание происходившего в 1861 году оставил И. Тарадин в книге «Задонский богородицкий монастырь и св. Тихон».

Чтобы заполучить мощи, иногда шли на крайние меры. В 1655 году богобоязненный русский царь Алексей Михайлович попросил афонских монахов привезти в Москву Крест Константинов и голову Иоанна Златоуста, пообещав вернуть реликвии. Заплатив монастырю за услугу 2000 рублей, отдавать крест и мощи передумал. Дабы сохранить хорошую мину при плохой игре, на Афоне заявили, что в Москву голову Иоанна Златоуста не отправляли, а под ее видом прислали таковую Андрея Кесарийского (надо полагать, обладающую меньшей ценностью по сравнению с аналогичной частью тела Иоанна Златоуста). Разгорелись нешуточные страсти. В результате до сих пор нет единого мнения о том, где же на самом деле находится настоящая голова Иоанна Златоуста (и существует ли она вообще). Это обстоятельство, впрочем, нисколько не мешает обеим сторонам утверждать, что именно их церковь обладает истинными мощами святого.

«Глава Иоанна Златоуста находится у нас, в Богоявленском соборе. А на Афоне считают, что у них, – говорит пресс-секретарь Московской патриархии священник Владимир Вигилянский. – И это не единственный подобный случай. В Греции говорят, что у них – глава Андрея Первозванного, но в Италии она тоже есть».

Раз уж разговор зашел о поддельных реликвиях, то продолжим. Неприятная ситуация произошла с мощами Николая Чудотворца, которые почти век хранились в Анталье. В 1925 году под видом святых останков их передала в музей некая итальянка. По инициативе Международного совета мира имени Святого Николая была проведена экспертиза, доказавшая, что останки не принадлежат святому Николаю, и в 2011 году Министерство туризма Турции постановило убрать псевдомощи из экспозиции. Вероятно, мы так никогда и не узнаем, чьи кости долгое время считали останками Николая Мирликийского.

В 2007 году российская общественность была шокирована попыткой продажи на интернет-аукционе мощей святого Филиппа. Реакция РПЦ последовала незамедлительно. Церковь обвиняла всех и вся в падении нравов и совершении «глумливого акта», считая, что он ни в коем случае не должен остаться безнаказанным. Религиозная организация потребовала от органов внутренних дел Санкт-Петербурга инициировать расследование, возбудить уголовное дело и наказать человека, совершившего это «кощунство» – продажу через интернет черепа предположительно святого Филиппа. Однако прямого закона, запрещавшего торговлю останками или мощами, в российском законодательстве тогда найти не удалось, и служителям культа пришлось успокоиться. Позже эксперты установили, что останки принадлежали вовсе не святому Филиппу, а женщине, жившей в XVII веке, ничем особым перед Богом не отличившейся.

Долгое время эти останки хранились в коллекции новгородского краеведа Василия Передольского. После его смерти и вплоть до 1940 года череп находился в фондах Кунсткамеры, пока не был списан как не представляющий научной ценности. После останки очутились в частных руках, и в 2007 году их выставили на продажу, замаскировав под святые мощи, – понятно, что за них заплатили бы гораздо больше, чем за обычные безымянные останки.

В 2012 году во Владимирской области между местной епархией РПЦ и раскольничьей Российской православной автономной церковью (РПАЦ) разразилась настоящая война. Причиной судебного разбирательства стало желание служителей культа из РПЦ заполучить останки святых, которыми в то время владела автономная церковь.

Первое, с чего РПЦ начала свое наступление на раскольников, – объявила хранение мощей святых Евфимия и Евфросинии Суздальских у автономной церкви неприемлемым и противозаконным. После этого православные подали в Арбитражный суд заявление о признании незаконности действий РПАЦ, вынесшей святыни из постоянного места хранения – Цареконстантиновского храма Суздаля. «Владимирская епархия считает, что мощи преподобных Евфимия и Евфросинии должны быть возвращены к местам молитвенного поклонения в Спасо-Евфимиевский и Ризоположенский монастыри Суздаля, где для святынь приготовлены раки[8]8
   Рака – ковчег с мощами святых, изготавливаемый обычно в форме гроба.


[Закрыть]», – заявляла глава информационного отдела Владимирской епархии Светлана Мартьянова.

В ходе судебного разбирательства выяснилось, что мощи святых были переданы РПЦ в 1988 году Владимирской епархией на вечное хранение в Цареконстантиновском храме Суздаля. Однако в 1990 году в епархии произошел раскол, и храм (официально или нет) перешел в собственность РПАЦ, а мощи оказались во владении раскольников.

На новый виток судебный процесс по мощам вышел в мае 2012 года. К этому времени ими уже занялось Федеральное агентство по управлению государственным имуществом. Арбитражный суд Владимирской области обязал РПАЦ вернуть государству мощи святых преподобных Евфимия и Евфросинии Суздальских.

В 2017 году священники Белорусской православной церкви задумали вскрыть могилу святой Валентины Минской, скончавшейся в 1966 году и пользующейся большой популярностью среди верующих. В епархии получили согласие родственников на эксгумацию и начали готовиться к торжественному мероприятию.

В апреле 2018-го Минский облисполком неожиданно признал могилу историко-культурной ценностью, что поставило крест на обретении святых мощей. Решение властей вызвало негодование главы БПЦ митрополита Павла – он предположил, что здесь не обошлось без вмешательства сатанинских сил.

Осенью 2019 года в Челябинской области православные верующие выступили против служителей культа из РПЦ. Всерьез опасаясь того, что батюшки из Троицкой и Южноуральской епархии, падкие до чудотворных реликвий и нетленных мощей, раскопают захоронение и перенесут останки Евдокии Чудиновской (Маханьковой) в соседний район, где находится строящийся монастырь, они попытались защитить ее могилу.

Несколько дней группа прихожан Вознесенского храма села Чудиново дежурила на кладбище, охраняя могилу Евдокии от посягательств представителей православного монастыря. Маханькова, скончавшаяся в 1948 году, почитается верующими как большая праведница, а на ее могиле происходят чудеса – по молитвам к Дунюшке, как ее ласково называют верующие, случаются исцеления и беременности, решаются бытовые вопросы и даже распахиваются заброшенные земли. В Челябинской епархии РПЦ признались, что давно собирают информацию, необходимую для канонизации Евдокии. Служителям культа, похоже, недостает самого главного – нетленных мощей.

Пресс-служба Челябинской епархии заявила, что опубликованная в СМИ информация о сорвавшейся процедуре эксгумации (цитата) «имеет основание и вызывает смущение в умах православных Южного Урала», не преминув напомнить, что не несет ответственности за действия главы Троицкой епархии епископа Пармена, на канонической территории которого находится захоронение. По словам местного прокурора, именно епископ направил письмо главе района, сообщив, что божьи люди намерены изъять останки Евдокии с кладбища.

В 2017 году священники Белорусской православной церкви решили вскрыть могилу святой Валентины Минской, и даже получили согласие родственников на эксгумацию.

Широкая огласка истории с битвой за мощи привела к тому, что на сайте Троицкой епархии было опубликовано официальное обращение епископа Пармена. Высокопоставленный служитель культа сожалел о своем решении выкопать останки Евдокии Чудиновской и заверял, что «без благословения святейшего патриарха и согласия верующего народа никакое перезахоронение чтимой подвижницы невозможно».

А вот останки преподобного схиигумена Иоанна Валаамского, канонизированного церковью в ноябре 2018 года, похоже, отстаивать было некому. В октябре 2019 года, получив разрешение местных властей на эксгумацию, кости монаха выкопали насельники[9]9
   Насельник – коренной житель, обитатель местности.


[Закрыть] Ново-Валаамского монастыря в Финляндии. Вскрыв захоронение, служители культа извлекли почти истлевший гроб, сгнившие остатки одежды и кости, которые, как отмечалось, «сохранились хорошо». Обрадованные сохранностью останков божьего человека, они не отказали себе в удовольствии сфотографироваться с человеческими костями, пролежавшими в земле более полувека.

Представители Московской патриархии РПЦ 26 марта 2007 года выкопали и вывезли мощи святой Марии Гатчинской, которые с 1992 года покоились на Смоленском кладбище в Петербурге. На месте былого захоронения святой оставили лишь крест да аккуратно присыпанную могилку – никаких надгробий или памятников. Лишь через несколько дней РПЦ решила поделиться с паствой радостной вестью: свежеобретенные мощи святой Марии Гатчинской будут выставлены на всеобщее обозрение и поклонение в Павловском соборе города Гатчины.

Церковь натолкнулась на непонимание со стороны представителей РПЦЗ (к тому времени они еще не успели официально присоединиться к РПЦ). Последние назвали всю эту историю «примером воровства со стороны Московской патриархии». Весьма символично по этому поводу высказался епископ Дамаскин (Балабанов): «Взяли и выкрали мощи, и Московская патриархия, заметим, не в первый раз уже это делает – ворует святыни. Так было и со святым Лаврентием Черниговским, и с Феодосием Северо-Кавказским… Ведь у них своих-то святынь нет, да и быть не может, вот они воруют или возят по разным городам, для того чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, для своего дохода».

В первые годы советской власти специальные государственные комиссии, преследовавшие цель наглядно продемонстрировать верующим то, во что те верили и чему поклонялись, занялись публичным вскрытием церковных мощей. Под ударом оказались останки известнейших католических и православных святых, культ почитания которых, пожалуй, впервые в истории буквально разобрали по косточкам. Состояние и внешний вид церковных останков, именуемых служителями культа не иначе как нетленными мощами, играли на руку большевикам – даже при беглом осмотре реликвий было ясно, что сохранившиеся с божьей помощью тела представляли собой довольно жалкое, а местами даже отвратительное зрелище.

Первого марта 1919 года Народный комиссариат юстиции «по многочисленным требованиям трудящихся» дал добро на вскрытие церковных мощей. В последующие годы в присутствии органов власти, врачей, представителей народа и священников было проведено в общей сложности 63 вскрытия. Духовенству не оставалось ничего другого, как засвидетельствовать весьма плачевное состояние всех без исключения «нетленных» останков святых. Святые мощи в основном заменяли вата, тряпье, стружки, металлические каркасы, изображавшие силуэт человека. Реже находили почти истлевшие человеческие кости, остатки волос и бороды, привязанные к черепу. Об этом свидетельствуют дошедшие до нас официальные документы, акты и протоколы, подписанные в том числе и присутствовавшими на вскрытиях служителями культа.

«Серебряные гробницы, блистающие драгоценными камнями, содержат в себе или истлевшие, превратившиеся в пыль кости, или имитацию тел с помощью железных каркасов, обмотанных тканями, чулок, ботинок, перчаток, ваты, окрашенного в телесный цвет картона и т. п.», – говорилось в постановлении Наркомата юстиции от 25 августа 1920 года.

От Тихона Задонского, чьи останки были изучены комиссией в январе 1919 года, остался череп бурого цвета, который рассыпался при малейшем прикосновении; грудь состояла из картонного остова и железного каркаса, набитых ватой; довершали картину дамский ботинок и огромное количество тряпок. До войны его останки хранились в Елецком и Орловском музеях, затем в 1949 году они были переданы во владение церкви, чудесным образом вновь превратившись в нетленное тело с якобы сохранившимися кожей и ногтями.

О поклонении останкам Тихона Задонского еще в 1861 году писал А. Герцен в своем памфлете «Ископаемый епископ, допотопное правительство и обманутый народ»: «Ископаемый епископ, „во благоухании святыни почивший“, пожалован государем в святые, а тело его, за примерное нетление, произведено в мощи, с присвоением всех прав состояния, т. е. пользования серебряной ракой, лампадой, восковыми свечами и, главное, кружкой для сбора, коею иноцы будут руководствоваться по особому внушению божию и по крайнему разумению человеческому. Мы останавливаемся перед этой нелепостью и спрашиваем: для чего эта роскошь изуверства и невежества, эта невоздержность идолопоклонства и лицемерия? Может, инок Тихон был честный, почтенный человек – но зачем же эта синодальная комедия, несообразная с нашими понятиями, зачем же тело его употреблять как аптеку, на лекарство?»

Митрофан Воронежский, вернее, его останки, были представлены черепом с прикрепленными к нему волосами, костями, ватой, тряпками, перчатками и мешком с трухой.

От Ефросинии Суздальской осталась лишь матерчатая кукла с обломками костей, а мощи Артемия Веркольского на поверку оказались ватой, ворохом церковного облачения и опечатанным сундуком, внутри которого находились уголь, гвозди и мелкий кирпич.

10 февраля 1919 года, вскрыв раку с мощами князя Константина, чад его Михаила и Федора, матери Ирины, большевики обнаружили «четыре мешка с костями, вату и тряпки, которым придана форма груди». «При вскрытии мешка, в котором должна была находиться голова Ирины, оказался череп с провалившейся срединой, набитый, как и другие, ватой и тряпками. На дне раки под головами фигур с левой стороны найдена костяная брошка с надписью „Шура“», – говорилось в официальном отчете.

Святые мощи заменяли вата, тряпье, стружки, металлические каркасы, изображавшие силуэт человека.

Вскрытие мощей Сергия Радонежского состоялось 11 апреля 1919 года и было запечатлено на видеопленку. Вероятно, именно поэтому оно стало одним из самых известных случаев ревизии церковных останков. Вместо нетленного тела святого были найдены вата, «масса мертвой моли», полуразвалившиеся кости, череп и практически полностью истлевшая одежда. От духовенства на вскрытии присутствовали наместник Сергиевской лавры архимандрит Кронид, настоятель Вифанского монастыря иеромонах Порфирий, настоятель Гефсиманского монастыря иеродиакон Сергий Большаков, а также монахи лавры.

Останки Александра Свирского 22 октября 1918 года были определены как восковая кукла, покоящаяся в литой раке. Скорее всего, это были настоящие человеческие останки очень хорошей сохранности, что, впрочем, не свидетельствует о святости покойника или факте религиозного чуда.

При инспектировании гробницы Макария Жабынского не было обнаружено ровным счетом ничего – рака оказалась пустой. Не ограничившись этим, члены комиссии исследовали место погребения, выкопав яму прямо под спудом. Но и там не удалось найти останков Макария.

В 1922 году пустой оказалась и рака, в которой, как утверждали священники, находились останки легендарного князя Александра Невского.

Вместо Саввы Сторожевского 17 марта 1919 года была обнаружена кукла из ваты, внутри которой хранились обломки костей, а также монеты номиналом 10 и 20 копеек. Кирилла Новоезерского заменяло чучело, изображавшее человека «с формою лица человеческого и со всеми его частями…».

В рамках ревизии церковных останков в 1922 году была вскрыта рака, где, как утверждали священники, находились останки легендарного князя Александра Невского, но она оказалась пустой.

25 сентября 1920 года большевики в присутствии архимандрита Ксенофонта продемонстрировали верующим останки святого Симеона Верхотурского, хранившиеся в Верхотурском монастыре. Церковные источники опускают подробности того, что представляло собой нетленное тело, ограничиваясь фразами вроде: «Монахи… вынесли раку из церкви, открыли ее и выложили мощи на стол».

В газете «Советская Сибирь» от 17 октября 1920 года приводится описание содержимого гроба, в котором находилась почитаемая верующими реликвия: «…вата, стружки, полуистлевшие костяшки, небольшой кучкой лежавшие на дне гроба, и по всей видимости, принадлежавшие не одному, а нескольким святым». Там же лежал детский череп и челюсть взрослого человека.

Мощи Симеона Верхотурского были вывезены из монастыря в 1929 году с целью их дальнейшей демонстрации в антирелигиозном музее. Те же самые кости, какие большевики извлекли на свет божий в 1920 году, были возвращены церкви в 1989 году и вновь стали объектом почитания.

С мощами Сильвестра Обнорского вышел еще более забавный казус. В ходе вскрытия гроба с нетленными останками преподобного «не нашли даже костей». Сейчас же в церкви если и упоминают некогда почитавшиеся останки Сильвестра, то исключительно так, как это делает, например, диакон Михаил Кудрявцев, заявляющий, что «мощи святого были утрачены в безбожные 20-е годы во время кампании по вскрытию мощей».

В Иркутске 25 января 1921 года при вскрытии гробницы комиссия обнаружила лишь «истлевшее тело, пыль, плесень, прах, а в прахе – мертвых червей и личинки червей». Главный безбожник Советского Союза Емельян Ярославский высмеял этот факт в своей статье «12 фунтов сибирских мощей».

Удивили большевиков и мощи преподобной Евфросинии Полоцкой. Обследование останков княгини состоялось 13 мая 1922 года в Спасо-Евфросиниевском монастыре в Полоцке. В комиссию вошло более 50 человек, а накануне по всему городу развесили афиши с анонсом грядущего мероприятия.

«Известия Витебского губисполкома и губкома РКП» докладывали с места событий: «Въехали через широкие ворота на большой просторный двор, окруженный со всех сторон белой каменной стеной. Людей пока еще немного – человек 500, не считая членов комиссии и красноармейского караула, но толпа все больше ширится и увеличивается. Каждый лезет вперед, стараясь протиснуться через расставленный караул».

Мощи Евфросинии хранились в стеклянной раке. Покрывало было уложено таким образом, что создавалась иллюзия лежащего под ним нетленного тела. Когда комиссия сняла с останков одежды, выяснилось, что фигура для создания объема и формы (по словам монахинь, для сохранности при транспортировке) была обложена тряпьем. Внутри гроба была найдена записка, составленная иереем Клавдием, – в ней были краткие инструкции, как обращаться с мощами Евфросинии. Череп преподобной отделился от туловища в результате разложения останков. Лицевая часть черепа для «товарного вида» была замазана мастикой, волосы не сохранились. Грудная клетка провалилась, а на ребрах остались заплесневевшие мумифицированные частички мышечной ткани и кожи. Комиссия пришла к выводу, что останки, выдаваемые за мощи Евфросинии Полоцкой, принадлежат одному человеку и мумифицировались естественным путем вследствие благоприятных свойств почвы, в которой были погребены.

Не меньший конфуз приключился 24 февраля 1924 года во время вскрытия мощей Ульянии Лазаревской. В раке была найдена гора тряпья, дохлая мышь «в полной сохранности, с хвостом», а также мышиные экскременты, обгорелые кости, череп и два позвонка другого грызуна.

По результатам вскрытия мощей в 1920-х годах нарком юстиции постановил направить мощи в музеи, а лиц, причастных к обману и фальсификациям, привлечь к ответственности. В отчете VIII (ликвидационного) отдела Наркомата юстиции говорилось: «Лучше совсем не приступать ко вскрытию мощей, чем, вскрыв их, остановиться в раздумье и нерешительности перед ворохом гнилых костей и всякого тряпья. Если же ликвидация начата, то необходимо ее закончить вплоть до помещения останков в музей».

Советский журнал «Безбожник» в № 7 за 1926 год, рассказывая историю обретения православной церковью мощей некоторых божьих угодников, иронично обещал удовлетворить потребность верующих в частицах останков святых: «Мы организуем крупное фабричное производство мощей (по Форду): все столовые Москвы будут снабжать нас для частиц костями от баранины, свинины, говядины и всякой птицы; все зубные врачи будут поставлять нам выдергиваемые ими у пациентов зубы, деревообделочный цех даст нам в изобилии частицы „св. дерева“. Оправу для таких мощей сделаем не хуже, чем делали монахи. Оптовым заказчикам мощей будем делать большую скидку. По желанию заказчиков сфабрикуем мощи на любое имя. Беремся также сочинять самые душеспасительные жития для тех „святых“, мощи которых мы будем фабриковать. Шлите заказы», – предлагал журнал.

Но даже после серии разоблачений советских безбожников культ почитания святых останков в православной церкви не перестал существовать. Более того, в сборнике «Атеизм и религия – вопросы и ответы» за 1986 год отмечалось: «…в современных изданиях Московской патриархии словосочетание „святые нетленные мощи“ употребляется с каждым годом все чаще, в том числе и по отношению к тем останкам, которые обследованы в 1918–1920 гг.».