Текст книги "Чиновникъ Особых поручений"

– Значит, у вас все-таки получилось?!

– Не сглазить бы… Впрочем, меня больше волнует состояние Александэра.

– Ну, худшее уже позади, динамика выздоровления сугубо положительна… Впрочем, зная дядю Сашу – он посетит Госсовет вне зависимости от своего самочувствия. Вы, мужчины, безобразно относитесь к сохранению своего здоровья: дело прежде всего, да?

Неопределенно хмыкнув, представитель сильной половины человечества предпочел многозначительно промолчать… Да и вообще, девушкам положено уступать, особенно по таким мелким поводам.

– Вижу, вас можно поздравить?

– С чем именно?

Слабо улыбнувшись, восемнадцатилетняя студентка выразительно поглядела на новенький знак ордена Святой Анны третьей степени, украшающий левую сторону великокняжеской груди.

– С первым знаком отличия, который заслужил именно Михаил Романов. Предназначайся награда Его императорскому высочеству Михаилу Александровичу, я бы наверняка сейчас смотрела на нечто размером с суповую тарелку, к тому же обильно изукрашенное бриллиантами и разными геральдическими финтифлюшками.

– Ульяна я знаю вас с юных лет, и как ваш друг позволю себе заметить – порой вы бываете…

– Несносна?

– Отвратительно правдивы.

Переглянувшись, парочка тихонько засмеялась, расслабляясь и вспоминая про остывающий чай.

– Это вам за новую… Как там ее – трехдюймовую пушку для армии?

Осторожно попробовав сушку-челночок с маком, недавний выпускник Михайловской артиллерийской академии педантично уточнил:

– Я бы сказал, по совокупности заслуг: за организацию разработки, испытаний и постановку в производство полевой скорострельной пушки калибра семьдесят пять миллиметров.

В отличие от гостя, студентка мединститута была верна свежей выпечке, и не цеплялась к мелочам:

– Да-да, я так и сказала – почти три дюйма. А моих дядюшек как-нибудь отметят?

– Гм… Насколько я осведомлен, военный министр Куропаткин уже подал на Высочайшее имя представления на внеочередные награды всем, принявшим участие в разработке и постановке на производство новейшей артиллерийской системы. Как только Пермские пушечные заводы отгрузят первую трехдюймовку Военному ведомству, Александэра неминуемо настигнет орден Святой Анны второй степени… Без мечей, конечно. Что касается Григория Дмитрича, то мне шепнули про Анну третьей степени.

Невольно скосив глаза на собственный знак отличия, поручик тут же заметил мимолетную улыбку на губах медноволосой красавицы. Не смущаясь, коротко отсалютовал ей пузатым бокалом, на донышке которого маслянисто поблескивал жидкий янтарь десятилетней выдержки – коий он и употребил, придвинув к себе затем фарфоровую чашку с екатеринославским чаем. Конечно это не французский «Martell XO» с тонким ароматом цитрусов, но тоже весьма ароматный и вкусный напиток… Особенно если добавить немного липового меда. И сушек с маком – одна из которых жалобно хрупнула в широкой лапище молодого Великого князя. Папенька которого под настроение ломал в ладони по две подковы зараз с той же легкостью, с какой его сын нынче – продолговатое «колечко» из твердого пшеничного теста.

– Так-так. Это получается…

Понаблюдав некоторое время за подругой, которая довольно смешно считала что-то на пальцах, Михаил добил маковую сушку и тактично кашлянул:

– Ульяна?

– Да, я просто задумалась…

– О чем же, если это не секрет?

– Вот смотрите: через полгода вы представляете на испытания горную пушку-трехдюймовку.

– Да, а что?..

– Еще через год – четырехдюймовую гаубицу.

Вытянув из корзиночки сушку на смену съеденной, Великий князь согласился:

– Есть и такие планы.

– Потом будет еще одна гаубица, чуточку побольше…

– Шестидюймовая, а точнее – сто пятьдесят два миллиметра. Правда, с ее затвором и лафетом есть определенные сложности, но я уверен… Эм, прошу вас, продолжайте.

– Затем в ваших коварных замыслах представление на суд военной общественности большой пушки в восемь дюймов, и такой же осадной мортиры. Я ничего не путаю?

Взирая с нарастающим удивлением на подругу, Михаил согласился:

– Работы над ними еще далеки от завершения, но в целом все верно.

– Еще я слышала что-то насчет орудий большого калибра на железнодорожных платформах, и о переделке мелкокалиберных морских пушек?

– Да, я тоже слышал что-то похожее. Признаться, не ожидал, что вы так хорошо осведомлены о… Гм, перспективных планах развития русской артиллерии.

С сомнением заглянув в опустевшую чашку, разрумянившаяся от чая девица несколько рассеянно ответила:

– Оба моих дядюшки большие любители разнообразных стрелялок – тут и не хочешь, все равно наслушаешься… Однако, меня интересует иное: если за каждую новую пушку следуют новые чины и ордена, то как скоро я увижу вас в генеральском мундире?

Молодой поручик августейших кровей едва заметно порозовел скулами:

– Не все так просто, Ульяна… Так! Вы опять смеетесь надо мной?

Похлопав милыми глазками, восемнадцатилетняя барышня сложила губки бантиком и превратилась в само олицетворение невинности.

– Ну что вы!

Намечающуюся дружескую пикировку прервало появление большой собаки. В смысле, сначала послышался тихий цокот когтей по паркету, а уже после этого в комнату пожаловала лохматая зверюга, в пасти которой было зажато бумажное «поленце» – при ближайшем рассмотрении оказавшееся несколькими свернутыми в трубочку газетами. Аккуратно положив на колени хозяйки свежую вечернюю прессу, пес приветливо махнул хвостом знакомому мужчине и заинтересованно засопел влажным носом в сторону корзинки с выпечкой…

– Шарик, даже и не думай. Сладкое тебе вредно!

Поникнув ушами и носом, четырехлапый разносчик газет преисполнился печали и медленно покинул комнату. Не успели затихнуть характерные «клац-клац-клац» его когтей, как в гостиную бесшумно и плавно скользнула служанка, умудрившаяся совместить почтительный поклон драгоценному гостю и короткий доклад прямо на ушко своей госпоже.

– Пригласи в соседнюю комнату.

Вновь поклонившись, горничная-кореянка исчезла, а вслед за ней засобиралась и хозяйка, переложившая свежую прессу с колен на стол.

– Я ненадолго отлучусь…

– Вы кого-то ожидаете?

– Прибыл курьер.

– О!

Стоило Ульяне уйти, как приоткрытую дверь тут же просочился лохматый разносчик газет: присев напротив гостя, пес уставился на него столь голодными глазами, что поручик немедленно пожертвовал несчастному животному небольшой пирожок с мясом. Осторожно приняв зубастой пастью вкусный дар, «голодающий» несколько раз чавкнул и быстро сглотнул, благодарно вильнув хвостом. Подсел чуть поближе, умильно взирая на корзинку с оставшейся выпечкой…

– Шарик! Я тебя на диету посажу!..

Вернувшаяся хозяйка была как никогда сурова, разбив все надежды на близкое знакомство с еще одним пирожком. Положив принесенный с собой бумажный пакет на стол, Ульяна с подозрением в голосе осведомилась:

– Михаил, вы его, надеюсь, не баловали?

– Как можно!..

Тоскливо вздохнув, собакен распластался на полу и затих, не без успеха притворяясь элементом интерьера.

– К слову: а где же ваш кот? До этого дня он никогда не упускал возможности насажать мне на штаны свою шерсть, и вдруг такое игнорирование моей персоны?..

– Васенька теперь обитает в моей студенческой квартире.

– Хм?

– М-ну… Я нечаянно его запустила в кабинет дяди Саши, и он там немножко набезобразничал.

Под любопытным взглядом друга детства, владелица кота-экстремала нехотя призналась:

– Испортил финансовый отчет и какие-то важные чертежи.

– И что же Александэр?

– Обозвал Васеньку «полосатым камикадзе», и пообещал пристрелить сразу же, как только увидит.

Сочувственно кивнув, офицер тактично заметил:

– Н-да, неудобно вышло. С другой стороны, ваш котик определенно вырос званием…

Учитывая тот факт, что изначально князь Агренев именовал питомца своей воспитанницы «хвостатым еретиком», а последнюю пару лет не иначе как «с-сущим недоразумением!», новое (пусть и не вполне понятное) прозвище действительно было своеобразным повышением.

– Хм?!?

Уловив возмущение на хорошеньком личике хозяйки, злоязыкий гость немедленно повинился:

– Все-все, молчу!

Глубоко вздохнув и окинув поручика многообещающим взглядом, девушка сообщила:

– Так просто вы от меня не отделаетесь. Только дайте повод: я буду втыкать в вас острые иголки, сцеживать кровь на анализы и назначать самые противные лекарства…

С треском разорвав бумажный пакет, будущая мучительница извлекла из него парочку предметов, своим видом напоминающих самые обычные (пусть и несколько массивные) портсигары. Хотя, пожалуй, все же не совсем обычные: прямоугольные коробочки были туго обтянуты чем-то мутно-прозрачным, вроде обработанного рыбьего пузыря.

– А вот чтобы не давать мне такого повода, у вас будет вот это.

Подцепив ноготком почти незаметный выступ-язычок, девушка потянула за него, вскрывая неожиданно толстую пленку. Отложив ее в сторону, надавила на выступ в одном из торцов «портсигара», раскрыла его – и положила перед любопытствующим гостем.

– Вы умеете делать внутримышечные инъекции?

Опасливо разглядывая затянутый в пленку небольшой скелетный шприц с десятком сменных иголок, полдюжины стеклянных колбочек с серебристыми крышечками и прочее содержимое явно медицинского назначения, двадцатилетний Великий князь признался:

– Теорию знаю, а от практики Бог миловал… Что это?

Аккуратно взяв пальчиками одну из стекляшек с пересыпающимся внутри рыхлым порошком пастельно-бежевого цвета, Ульяна встряхнула ее и внимательно поглядела на просвет.

– Бакта. Дядя Саша распорядился доставить все имеющиеся запасы, когда…

Вздохнув, медноволосая красавица предельно серьезным тоном начала небольшой инструктаж:

– Михаил, если у вас проявятся верные признаки брюшного тифа или холеры, то… Бросайте все, и немедленно ко мне, либо к дяде Саше. Лечение Бактой требует точного расчета разовой инъекции и всего курса в целом, поддерживающей терапии, особой диеты и постоянного наблюдения. Это ОЧЕНЬ серьезное средство, и в случае неправильного применения может быть хуже самой болезни. Анти-био, то есть «против жизни» – помните?

Довольно ловко крутнув колбочку в тонких пальчиках, Ульяна заострила на ней внимание своего возможного пациента.

– В вашем распоряжении будет три разовых дозы, рассчитанных именно под ваш вес и конституцию – их с гарантией хватит, чтобы дождаться квалифицированного лечения. Применять следующим образом…

Слушая подробную инструкцию, мужественный лейб-гвардии поручик никак не мог оторвать взгляда от шприца – и в особенности иголок, предвкушающе поблескивающих своими остриями. Определенно, они только и ждали возможности впиться в его плоть!

– Михаил?

– Эм… Да?

– Вы запомнили?

– Признаться, не вполне.

– И что именно вам непонятно?

Растерянное лицо слушателя показало, что вопрос был риторическим – ибо не поняли вообще все!

– М-да. А мне дядя Саша как-то упоминал, что вы знакомы с основами первой помощи?..

– Ну, скорее с основами военно-полевой скорой помощи: наложить жгут, пережать вену или артерию, прочие вещи, полезные при покушениях…

Сообразив, что говорит что-то не то, Его императорское высочество соизволил резко заткнуть фонтан своего красноречия.

– Понятно. Тогда специально для артиллеристов: набираете в шприц состав из этой ампулы. Вводите его в емкость с Бактой сквозь пробку и осторожно встряхиваете до полного растворения порошка. Обратно набираете получившийся раствор в шприц, меняете иглу – это важно! После чего производите инъекцию в верхнюю треть своей ягодичной мышцы, не забыв предварительно обработать оную спиртовым раствором… Не всю, только место укола. Михаил?

– Будет сделано! Эм… В смысле, я все запомнил.

Подхватив второй «портсигар», девушка вручила его заинструктированному другу.

– Футляр с Бактой в специальной одноразовой упаковке – любые попытки вскрыть сразу будут видны. Препарат пока нестабилен, так что через три месяца потребуется замена: принимать только из рук дядюшек, либо моих. И знаете… Наверное, нам стоит устроить практическое занятие. Скажем, в ближайшее воскресение?

– Непременно буду.

Осторожно взвесив на ладони коробочку, оказавшуюся неожиданно легкой в сравнении с обычным золотым портсигаром, Михаил убрал ее во внутренний карман. Хозяйка же, закрыв и отодвинув в сторонку свой футляр, мимоходом прикоснулась к пузатому боку самовара и огорченно констатировала:

– Совсем остыл.

Выполнив поручение любимого дядюшки, мадемуазель Вожина расслабилась: и как-то сразу стало заметно, что произошедшее сказалось и на ней. Чуточку покрасневшие веки – предательский след пролившихся слез. Припухшие губы, которые невольно прикусили, нервничая. Замаскированные легкой косметикой тени под глазами, свидетельствовавшие о переживаниях… Подхватив узкую девичью ладошку, Великий князь очень аккуратно ее сжал, выражая тем самым дружескую поддержку:

– Все будет хорошо!

Слабо улыбнувшись, девушка ответно погладила великокняжескую лапищу и совсем собралась что-то сказать – но этому помещала трель установленного в соседней комнате телефонного аппарата. Звук был настолько раздражающе-громким, что даже отличающийся спокойным нравом Шарик не выдержал, резко вскочив на лапы и басовито высказав свое негодование:

– Х-гау!!!

Проводив хозяйку до дверного порога, умный пес быстренько вернулся обратно и умильно поглядел на лучшего друга всех голодающих, скосив затем глаза на вкусные хозяйские пирожки.

– Хм? На вот тебе, братец…

Одним слитным движением чавкнув и сглотнув, собака очень достоверно притворилась, что никакой выпечки она в глаза не видела, и даже носом не нюхала. Тем временем из соседнего помещения донесся строгий и одновременно мелодичный голос Ульяны:

– Вожина у аппарата!

Ткнув друга-человека носом в бедро, лохматый проглот намекающе поглядел на корзинку с пирожками.

– Да, дядя Гриша… Спит. И еще поставлю, если не будет спокойно лежать и лечиться!..

Голос девушки чудесным образом помягчел, что сподвигло молодого офицера пожертвовать в пользу Шарика еще один пирожок. После чего сердобольный военный передвинул корзинку с выпечкой на другой край стола, ну и для создания алиби сам взял конвертик с… Ага, ягодной пастой. Вкусный, кстати!

– Конечно, передам. И я тебя. Лике привет!

Завершив разговор и вернувшись к гостю, Ульяна увидела картину «Великий князь Михаил Александрович изволит вкушать малиновый десерт», фоном для которой выступал явно обидевшийся на такое предательство собакен.

– Не стоит наедаться, скоро будем ужинать.

– Нет-нет, я не голоден. К тому же, меня ждут в Офицерском собрании!..

Опустевшая корзинка не давала повода усомниться в хорошем аппетите молодого поручика.

– Ну, раз так…

Пройдясь с гостем по комнатам и лестницам обманчиво-пустого дома, девушка остановилась на последней ступеньке вестибюля, наблюдая за тем, как друг облачается в шинель.

– Кто еще знает?

Мило улыбнувшись Его императорскому высочеству, медноволосая красавица едва слышно перечислила:

– Дядя Гриша, я, вы. Для остальных у дяди Саши сильная ангина.

Катнув желваки по скулам, офицер четко кивнул и по-военному коротко известил о своих планах:

– Буду ждать звонка, вашего и Александэра.

Выйдя на Невский проспект, Великий князь поплотнее запахнул полы своей шинели, но застегиваться не стал – зная, что в салоне лимузина его встретит приятное тепло. Доставшийся ему вместе с автомобилем шоффэр Пьер обладал массой достоинств, был тщательно проверен сначала жандармами, а потом и Дворцовой стражей (так что Михаил даже затруднялся сказать, кому именно первым докладывают о всех его поездках), являлся страшным модником и Казановой… Все портил один ма-аленький недостаток – урожденный парижанин мерз даже в легкий питерский морозец, так что встроенный в «Волгу-Л» обогреватель салона эксплуатировался буквально на износ.

– Экселенсе?

– В Офицерское собрание.

Поначалу шоффэр хотел привычно развлечь пассажира пикантной историей про трех «курочек»-курсисток, явно желавших свести приятное знакомство c, так сказать, «рулевым» черного лимузина – но одного взгляда в зеркальце заднего обзора хватило понятливому французу, чтобы сконцентрироваться на дороге. Его императорское высочество Михаил Александрович изволил о чем-то размышлять, и похоже, на кого-то сильно гневаться…

Глава 2

Морозным московским утром середины февраля, к строению нумер восемнадцать по Мясницкой улице начали один за другим подъезжать и отъезжать дорогие экипажи. Суетились швейцар и целых три его временных помощника, хлопали (а скорее сыто чавкали) автомобильные дверцы, чинно прохаживался по тротуару суровый городовой, уже успевший несколько раз строго цыкнуть на зябнущих мальчишек-газетчиков, и сделать водителям строгое замечание о недопустимости длительной работы моторов на холостом ходу. Нечего зазря хозяйский бензин переводить, и московский воздух портить – чай не баре, и так не замерзнут! Еще сильнее и конкретнее выражались несколько краснорожих извозчиков, обнаруживших, что все привычные места заняла длинная череда самобеглых экипажей – причем особенный их гнев вызывал натуральный самоходный сарай на рубчатых колесах, раскорячившийся угловатой темно-синей тушей аж на полтора стояночных места. Заставили своими вонючими «самоварами» обочину, нормальной пролетке уже встать негде!!! И вообще, что-то слишком много развелось этих самобеглых телег – особенно желтых, с шашечками, которые самых денежных клиентов отбирают… Жаль только, что тревогу извозчицкой братии мало кто разделял. Да что там разделял, от москвичей даже сочувствия сложно было дождаться! Эвон, лет пять назад по решению городской Думы начали устраивать в Москве водопровод и канализацию, каждое лето перекапывая и перекрывая одну улицу за другой – отчего привычные маршруты становились длиннее в несколько раз. И что, хоть кто-то лишнюю копеечку доплатил лошадке на овес, или кучеру на пропой? Да ни в жизнь, разве что торговаться больше стали, или вообще на конке[5]5
  Ко́нка (конно-железная городская дорога) – вид городского общественного транспорта, бывшего предшественником электрического трамвая. Конка представляла собой открытый или чаще закрытый экипаж, иногда двухэтажный с открытым верхом (империал), который по рельсовым путям тянула пара лошадей, управляемая кучером. В местах где линии конки пересекали крутые подъёмы, экипажи поджидали форейторы (обычно мальчики-подростки), которые подпрягали ещё 1–2 пары лошадей и помогали преодолеть трудное место, затем на ровном участке выпрягали дополнительных лошадей.


[Закрыть] ездить! Ладно бы только это, но ведь среди владельцев доходных домов, гостиниц и рестораций ровно поветрие какое пошло, телефоны устанавливать. А ведь к каждому аппарату справочная книжица прилагается, где на первой же странице – сразу несколько номеров, по которым в любой час дня и ночи можно заказать таксомотор с подачей прямо к подъезду! Пожаловаться бы на такую несправедливость, только вот кому? Да и будет ли толк от жалоб, если даже московские дворники (предатели!), в открытую говорят, что чем больше мобилей на улицах, тем лучше!.. Понятно, что им легче пару раз в день присыпать песочком небольшую лужицу масла, нежели постоянно бегать с совком для конского навоза… Который попробуй только не убрать вовремя – городовой мигом замечание сделает, а то и строгий выговор прямо в харю лица!.. И все равно обидно. Нет, не та уже Москва, далеко не та, какой была в старые добрые времена…

Поглощенная негромким разговором о повсеместном падении нравов и грядущих тяжелых временах, троица мужичков в синих зипунах даже не подозревала, что совсем рядом с ними есть большой и важный господин, всемерно разделяющий их тревоги. Да-да, всего-то перейти улицу, зайти в контору Управляющей компании и подняться на второй этаж, где за дверью с бронзовой табличкой «Сонин А.В» как раз и обнаружился бы тот самый человек, озабоченный негативными тенденциями в экономике и промышленности Российской империи. Хотя… Извозчицкая братия гораздо больше изумилась бы совсем по иному поводу – а именно тому, что она, оказывается способна тревожиться на столь сложные и важные темы.

– Разрешите?..

К сожалению, спокойному течению мыслей всегда что-то да мешает: вот и в этот раз, стоило хозяину кабинета ненадолго отвлечься от сиюминутного и задуматься над чем-то действительно важным – как тут же через дверь просочился секретарь-референт. И ведь не просто проник, стервец этакий, а тут же принялся настойчиво покашливать, изо всех сил домогаясь начальственного внимания! По правде сказать, поначалу его не услышали, ибо вниманием господина Сонина владели три газеты, разложенные перед ним на столе аккуратным рядом. Всю передовицу «Аргументов и Фактов» целиком занимала статья про объявленный Инженерным советом Министерства путей сообщения всеимперский Конкурс – вернее сказать, сразу четыре! На лучший магистральный пассажирский и грузовой паровозы, а так же курьерский и маневровый. К участию приглашались все желающие, в качестве призов сулили крупные заказы – но главная интрига заключалась в том, что выигравшие образчики предполагалось сделать едиными для всех казенных железных дорог Российской империи. Перспективы для победителей Конкурса открывались… Мягко говоря, весьма и весьма заманчивые – особенно для тех, кто ухитрился загодя подготовиться к Конкурсу.

Вторая причина размышлений господина Сонина А.В. называлась «С.-Петербургскія Вѣдомости». Репортеры сего весьма солидного издания с почти двухвековой историей, разумеется, не прошли мимо полезного начинания министра Хилкова – но гораздо больше внимания они уделили «горячей» теме студенческих волнений, изначально зародившихся в Санкт-Петербургском университете, и потихонечку расползающихся по другим высшим учебным заведениям Северной Пальмиры. Политика, чтоб ее…

– Кхе-кха?

Что касается третьей газеты, то она, можно сказать, была завсегдатаем на столе хозяина кабинета – и именно с «Вѣстника финансовъ, промышленности и торговли» обычно начиналось его рабочее утро.

– Да, в чем дело?

– Пять минут до начала, господин Председатель.

По правде говоря, немолодой мужчина с седыми висками, лениво философствующий в объятиях сверхкомфортного кресла, на солидное звание господина Председателя как-то не тянул – мало того что сам был внешности откровенно блеклой и невыразительной, так еще и руководимая им Управляющая компания особой известностью не пользовалась. Нет, из ее существования не делали какой-то тайны… Но и баловать деловую и прочую общественность лишними подробностями тоже никто не спешил – отчего весьма небольшое число людей хотя бы примерно понимало, чем сия контора вообще занимается.

– Все в сборе. Ждут-с.

Не успели слова референта затихнуть, как лицо его начальника неуловимо изменилось, принимая привычное выражение собранности и спокойного внимания – и вот теперь он вполне соответствовал своей должности, ведь вместо прежнего блеклого «философа» за столом восседал импозантный джентльмен возрастом «слегка за пятьдесят», буквально излучавший ощущение ОЧЕНЬ больших денег. Так что в конференц-зал направился уже не глава какой-то там невнятной конторы, а сам Председатель Совета директоров агреневской Компании – той самой, которую иные злоязыкие (и излишне осведомленные) недоброжелатели порой называли-обзывали финансово-промышленным монстром, или даже экономическим спрутом… Ну какой там монстр, какой спрут?!? Нет, в масштабе одной империи «зверек» может и выглядел достаточно серьезно, но среди старых иностранных Компаний и серьезных фамильных Банков он смотрелся словно волчонок-сеголетка в окружении матерых волчар!.. Впрочем, завистники есть у всех и во все времена – увы, но такова природа человека! Благо, подобные мелочи ничуть не мешали здравомыслящим коммерсантам вести взаимовыгодные дела со всеми агреневскими предприятиями. Правда, даже давние партнеры порой изрядно удивлялись, когда эти же компании время от времени устраивали короткие (или не очень) свары между собой. Для знающего человека это выглядело, как свирепая борьба левой и правой руки за почетное право положить денежку в общий карман – но ведь у богатых, как известно, свои причуды?

– Господа.

Пока председатель шел к своему месту во главе большого овального стола, в конференц-зале наступила полнейшая, можно даже сказать проникновенная тишина.

– Позвольте поприветствовать вас…

Вступительная речь Андрея Владимировича была до крайности энергична и коротка, но высшие функционеры Компании ничуть не обиделись за подобную сухость. Ибо знали, что краткость есть несомненный признак таланта – а управленцем господин Сонин был ну очень талантливым.

– Что же, приступим. Первый вопрос на повестке всем известен и касается тантьемы[6]6
  Тантье́ма – вознаграждение, выплачиваемое в виде процента от прибыли директорам и высшим служащим акционерных обществ и банков. Система тантьем призвана связать интересы служащих с интересами предприятия, где вознаграждение определяется по финансовому успеху предприятия и составляет известный процент с общей прибыли.


[Закрыть] – рад донести до вас, что ее, за небольшими исключениями, утвердили в полном объеме.

Хотя никто из директоров не выказал каких-либо эмоций лицом или телом, атмосфера в конференц-зале все равно стала определено теплее и дружелюбнее. Все же одно дело просто знать, что работодатель тебя ценит – и совсем другое, когда это знание подкреплено четкими и конкретными цифрами годовой премии. Конечно, оговорка про «небольшие исключения» изрядно интриговала и даже заставляла нервничать… Однако пустое кресло директора Русской лесопромышленной компании очень толсто намекало на то, кем именно недовольны владельцы Компании. Впрочем, зачем же так сразу думать о человеке плохое? Может он просто тяжело заболел и лежит при смерти, и Председатель говорил вовсе не о нем!

– Далее у нас вопрос о реорганизации Русской Торгово-Промышленной компании и некоторых кадровых перестановках.

Директора дружно, прямо как по команде покосились на дальний угол, где под охраной троицы референтов на столике возвышались натуральные башни солидных кожаных папок, высокие стопки разнокалиберных картонных укладок казенно-синюшнего цвета и даже отдельные документы в красивых пружинных переплетах.

– Прежде всего, мне бы хотелось отметить несомненные заслуги уважаемого Аристарха Петровича, под управлением которого некогда крохотная компания выросла в крупное предприятие с многомиллионными оборотами и торговыми партнерами по всему миру!..

Пока все старательно хлопали в ладони и вполголоса поздравляли, Горенин так же старательно предпринимал попытки хотя бы немного порозоветь, показав тем самым, насколько он тронут и польщен. Увы, но его организм был категорически против столь сомнительных экспериментов.

– И как раз в связи с тем, что Торгово-Промышленная компания изрядно выросла, она будет переустроена в две независимые организации. Вопросы рекламы и продвижения наших товаров и услуг отходят в компетенцию Русской торговой компании, которую по-прежнему будет возглавлять Аристарх Петрович Горенин.

Разделение все более громоздкой и неповоротливой РТПК давно уже назревало, поэтому никто особо и не удивился. Собственно, всех присутствующих больше интересовало, кто возглавит вторую часть некогда единой структуры?

– Уже имеющиеся промышленные активы, а так же ряд новых заводов и фабрик переходит в компетенцию Русской технологической компании – должность директора-распорядителя которой будет временно исполнять Мещерский Алексей Павлович.

Шевельнувшись на своем месте, директор-распорядитель Ковровского промышленного района господин Лазорев негромко уточнил:

– Ваш третий товарищ[7]7
  В девятнадцатом веке так обозначали заместителей.


[Закрыть] в Управляющей компании?

– Именно так, Аркадий Никитич. Кстати, он как и вы питает определенную слабость к высокоточным станкам…

Сонин сделал паузу и оглядел присутствующих, но никаких вопросов или предложений так и не дождался: как уже говорилось, ничего нового или неожиданного для Совета он пока не произнес.

– Следующее в повестке: директор Лесопромышленной компании Виктор Вениаминович Лунев по собственному желанию освобожден от занимаемой должности в связи с плохим самочувствием.

Все присутствующие покосились на юрдиректора Вениамина Ильича Лунева и дружно сделали вид, что совсем-совсем ничего не знают о недавнем безобразнейшем пьяном дебоше, что учинил его старший отпрыск в престижном столичном ресторане «Роше де-Канкаль». Особенно же ничего не знал (даже вспоминать не хотел!) директор-распорядитель Русской Аграрной компании Геннадий Арчибальдович Лунев – который по результатам «небольшого обеда в родственном кругу» досыта наобщался с полицией и выслушал много интересного от тех, с кем его кузен попытался устроить драку. Ах да, еще ему пришлось оплатить солидный счет, в который вошли синяки официантов, битая посуда, а так же замена одного зеркала и трех витрин.

– Принято решение направить Виктора Винеаминовича в персидское представительство Компании, где в ближайшие пять-семь лет его самочувствие должно значительно окрепнуть…

Почтенный отец дебошира-пьяницы по-прежнему демонстрировал каменное спокойствие – но вот его младшенький, сопровождавший родителя на правах помощника-референта, покрылся красными пятнами нервного румянца. Впрочем, даже он понимал, что лучше помирать от скуки в пыльном и жарком Тегеране, нежели развлечься парочкой дуэлей в прохладном Санкт-Петербурге.

– Пост распорядителя «Лесопромышленной» займет нынешний ее технический директор Томилин Эразм Венедиктович.

С последними словами председательствующего двери в конференц-зал ненадолго распахнулись (никаких чудес, всего лишь скрытая под столом кнопка звонка), и члены Директората смогли воочию увидеть новичка. Пока тот слегка неуверенно устраивался в кресле, «старожилы» успели его не только рассмотреть, но даже и составить первое мнение, причем в большинстве своем положительное: последние полгода именно этот недавний выпускник столичного Лесного института фактически и управлял Лесопромышленной компанией. Заявки от коллег выполнял вовремя, конкурентов душил даже чуточку быстрее ожидаемого, на дополнительное финансирование особо рот не разевал, обходясь внутренними резервами… Ну а что молод, малость трудоголик и амбициозен, так это ничего – в Совете директоров почитай все такие. Кого не возьми, так или идейный борец за денежные знаки (в любой валюте, ага, главное чтобы побольше), или их личные деловые интересы так переплелись с интересами Компании, что без бутылочки хорошего коньяка вот так сразу и не разберешь…

– Что там у нас далее в повестке? Подготовка подразделений к переходу на пятилетнее опережающее планирование. Господа, все помнят, что у нас на сверстывание планов развития остался последний год? Хорошо. Надеюсь, сдать отчеты тоже никто не позабыл…

Секретарь-референт едва заметно дернулся подскочить из-за углового столика, не сразу сообразив, что последняя фраза была риторической.

– Так-с, теперь к вопросу о Сберегательном банке.

Надо заметить, что сей вопрос был для членов Директората просто-таки чрезвычайно волнительным. Кредиты на разные цели, без долгих формальностей да под низкий процент – ох, как же сладостно сие звучало!!! Понять волшебность этих слов в полной мере мог лишь тот, кто хоть раз сталкивался с постоянной нехваткой оборотного капитала. Или все более заметной недостачей наличных бумажных ассигнаций в Российской империи – причем за это благодарить надо было исключительно министра финансов Витте. Который, готовя страну к введению золотого рубля в тысяча девятисотом году, упорно «сжимал» имеющуюся денежную массу, приводя ее в соответствие с имеющимся в казне золотом – и плевать хотел на «мелкие шероховатости и временные неудобства».