Текст книги "Тайная власть Британской короны. Англобализация"

В свою очередь, от французов ведет свое происхождение британская монархия. Сорок монархов правили в Англии в течение девяти столетий после нормандского завоевания, и каждый из них вел свой род от Вильгельма I. Нынешняя королева Англии Елизавета II – двадцать девятая в одной из ветвей потомков Вильгельма Завоевателя, и в ее роду было шестнадцать монархов. Представляет интерес также и тот факт, что с 1714 г. британская монархия переплелась с немецкой монархической династией[16]16
  Английская королева Елизавета II принадлежит к Саксен-Кобург-Готской династии, переименованной в Виндзорскую в начале прошлого века после того, как Георг V (двоюродный брат российского императора Николая II по материнской линии) во время Первой мировой войны отказался за себя и свою семью от всех немецких титулов и званий, приняв фамилию «Виндзор».


[Закрыть].

Французы сыграли также важную просветительскую роль и оказали огромное влияние на развитие политической мысли в Англии. До создания первых университетов молодые англичане отправлялись учиться в Париж (где вскоре после то г. был открыт университет), что было естественно для представителей высшего класса, которые, по сути, считали себя французами. О постепенном формировании английского самосознания свидетельствует открытие собственного университета в Англии, хоть и по французскому образцу.

В развитие политической культуры в Англии существенная роль отводится шотландскому историку и гуманисту Джорджу Бьюкенену, воспитателю короля Якова VI. Как пишет российский историк А.Н.Савин, политические идеи Дж. Бьюкенена «связаны больше с Францией, чем с Шотландией. Он важен тем, что перенес на остров идеи, выработанные на континенте, особенно в среде французских монархомахов»[17]17
  Савин А.Н. Лекции по истории Английской революции. М.: «Крафт+», 2000. С.70.


[Закрыть]. Таким образом, Дж. Бьюкенена можно считать одним из первых проводников идеологии гражданского общества в Англии.

Централизованное государство в Англии также формировалось под влиянием французского опыта: богатые города объединялись с баронами против короля. Как отмечает российский историк и социолог Б.Ю.Кагарлицкий, первой победой такого рода стала Великая хартия вольностей (Magna Charta Liberatum), которую принудили подписать неудачливого короля Джонна (Ионна Безземельного) в 1215 г. Новые шаги по преобразованию английского государства были предприняты в середине XIII века Симоном де Монфором (Simon de Monfort) – основателем английского парламента, положившим начало эволюции английских институтов, предопределившим впоследствии политическую специфику островного королевства[18]18
  Кагарлицкий Б.Ю. От империй – к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. М.: Изд. Дом Гос унта – Высшей школы экономики, 2010. С.76.


[Закрыть].

Подтверждением степени влияния французской культуры на формирование английской идентичности могут служить следующие факты. Английский философ Ф.Бэкон провел свои юношеские годы в Париже, где, будучи зачислен в состав английской миссии, он выполнял ряд дипломатических поручений. Именно во время трехлетнего пребывания во Франции шотландский философ и экономист Д.Юм подготовил свой главный труд «Трактат о человеческой природе». Под влиянием бесед с Вольтером и другими видными представителями парижских салонов А.Смит, один из отцов-основателей современной экономики, существенно изменил первоначальный ход мыслей в своем классическом труде о «богатстве народов». Поездка во Францию в 1920 г. оказала большое влияние и на мировоззрение известного английского мыслителя и экономиста Дж. С.Милля. Знакомство с французскими экономистами и общественными деятелями пробудило в нем живой интерес к континентальному либерализму, который он сохранил до конца жизни. И сам великий Шекспир много заимствовал у Монтеня, а Б.Джонсон у Монтеня и Жана Бодена. Сравнивая плоды творчества англичан и французов, Вольтер писал: «У англичан вовсе нет таких хороших историков, как у нас, у них нет настоящих трагедий, но они имеют прелестные комедии, восхитительные образчики поэзии и философов, которые должны были бы стать наставниками человечества. Англичане извлекли большую пользу из трудов, написанных на нашем языке, и мы, в свою очередь, должны воспользоваться их опытом, после того, как мы им дали в долг»[19]19
  Вольтер. Философские сочинения. М.: Издательство «Наука», 1989. С.177.


[Закрыть].

Вследствие переселения протестантских фабрикантов, изгнанных из Франции и Бельгии, Англия освоила выделку тонких шерстяных материй, шляп, бумаги, часов, стеклянных, льняных и шелковых изделий. У французов, в частности, англичане «переняли»: принцип свободной торговли «laissez-faire»[20]20
  Происхождение термина «laissez-faire» приписывают Жану-Батисту Кольберу, министру финансов Франции в XVIII веке.


[Закрыть], термин «политическая экономия»[21]21
  Авторство первой книги с таким названием – «Трактат политической экономии», вышедшей в свет в 1615 г., – принадлежит французу А. Монкретьену.


[Закрыть], «закон Грэшема»[22]22
  Открытие эмпирической закономерности, согласно которой «хорошие» деньги (т. е. с фактическим содержанием в них благородных металлов) вытесняются из обращения «плохими» деньгами (с меньшим содержанием благородных металлов), принадлежит французскому схоласту XIV в. Николаю Орезму. Позднее эта закономерность стала известной как закон Грэшема – по имени английского общественного деятеля, «переоткрывшего» её в XVII в.


[Закрыть], количественную теорию денег[23]23
  Основу количественной теории денег заложил в XVI веке французский политик, философ и экономист Жан Боден.


[Закрыть], идею издания знаменитой «Энциклопедии»[24]24
  Первый том «Энциклопедии, или толкового словаря наук, искусств и ремесел», известного как французская энциклопедия, был издан под редакцией Дени Дидро в 1751 г., в то время как первое издание аналогичного словаря под названием «Британская энциклопедия» было начато в Шотландии в 1768 г.


[Закрыть], кинематограф[25]25
  Технология киносъемок принадлежит французскому изобретателю Льюису Ле Принсу.


[Закрыть], рекламу[26]26
  Первой в мире платную рекламу на своих страницах разместила французская газета La Presse в 1836 г.


[Закрыть], нелюбовь к личным контактам[27]27
  Во Франции существует выраженное культурное неприятие неформальных межличностных отношений, связанное с традиционной замкнутостью французской семьи и низким доверием среди французов, при одновременном выраженном предпочтении централизованному, иерархическому государству, к которому французы привыкли апеллировать при возникновении между ними проблем.


[Закрыть] и пристрастие к изысканным винам[28]28
  В соответствии с Эденским трактатом 1786 г. в Англию был разрешен беспошлинный ввоз французских вин.


[Закрыть], архитектурный стиль и многое другое.

Однако наличие одних только идей еще не гарантировало их эффективного практического применения. Немцы оставались главным образом теоретиками, философами и были известны в Европе своей непрактичностью и неуклюжестью, что тормозило их дальнейшее коммерческое развитие. Франция была раздираема придворными интригами, в метрополии царил деспотизм, повсеместное увеличение католического духовенства было равносильно умножению непроизводительного класса, отсутствие последовательности и единства духовенства, короны и аристократии приводило к чрезвычайной дороговизне и неэффективности управления Францией.

В то же самое время, «коренное» население Британии – кельты относились к народам слабо предрасположенным к капитализму. Как утверждает немецкий экономист, социолог и историк В.Зомбарт, «верхний слой, дворянство, живет без всякой склонности к бережливости и мещанской добродетельности, а средние слои коснеют в традиционализме и предпочитают самое маленькое обеспеченное местечко неутомимой наживе… Кельты – горцы в Шотландии, главным образом шотландское дворянство: это рыцарское, любящее междоусобицы, несколько донкихотское племя, которое еще ныне держится за свои древние традиции кланов и почти не затронуто капиталистическим духом. Кельты – это те ирландцы, которые даже в вихре американской хозяйственной жизни по большей части сохранили свое размеренное спокойствие, и за океаном так же стремятся спастись в безопасную гавань какой-нибудь службы».[29]29
  Зомбарт В. Собрание сочинений в 3-х т. Т 1. Буржуа: к истории духовного развития современного экономического человека. Санкт-Петербург: «Владимир Даль», 2005. С. 262–263.


[Закрыть]

Хотя шотландцы были исключительно мужественны и воинственны (в ранней истории Шотландии было больше восстаний и свержений монархов с престола, чем в какой-либо другой стране), их чрезмерное суеверие мешало развитию городов и интеллектуальному подъему. Из-за бедности почвы, преобладания горных массивов и неудачного географического местоположения (Шотландия расположена на более чем 790 островах) шотландцы долгое время пребывали в нищете. Протестантизм, которым шотландцы гордятся, не принес им никакой пользы, и был не в силах освободить их от религиозных предрассудков. Шотландцы не могли изготовить даже оружия, которым воевали – оно завозилось из Фландрии.

Однако, характерной чертой шотландцев, как отмечает В.Зомбарт, является то, что наряду с евреями и флорентинцами, они принадлежат к величайшим народам-торговцам[30]30
  Там же. С. 266–267.


[Закрыть]. Для материализации шотландского предпринимательского духа необходимо было уничтожить шотландскую аристократию, кровь которой противилась всякому торгашеству. С XV века она быстро приходит в упадок из-за вечной нужды в деньгах и своего неумения их тратить. Англия воевала с Шотландией на протяжении более четырехсот лет, но так и не смогла подчинить ее в полной мере. Акт об объединении с Англией был подписан разоренными и подкупленными шотландскими аристократами[31]31
  Paxman J. The English. A Portrait of a People. London: Penguin Books, 1998. P.43.


[Закрыть]. Чтобы окончательно лишить шотландскую аристократию поддержки и уважения на родине, в 1748 г. английский парламент принял закон, лишивший ее права наследования земли[32]32
  Бокль Г. История цивилизации в Англии; [пер. А.Н.Буйницкаго]. С.-Петербург: Типография Ю.Н.Эрлихъ, 1896. С. 500–501.


[Закрыть].

После объединения с Англией в 1707 г. Шотландия, до этого отсталая во всех отношениях страна, пробуждается от вековой спячки и с этого момента начинается ее бурное развитие. В XVIII веке Глазго превращается в один из крупнейших промышленных центров. На этот период приходится творческий расцвет шотландских мыслителей Д.Юма, А.Смита и Джеймса Милля. Можно утверждать, что именно «шотландский фактор» сыграл важную роль в укреплении империалистического духа Британии. Шотландские рыцари, лишенные наследства, гораздо охотнее англичан выявляли желание осваивать британские заморские территории и гораздо легче ассимилировали с коренным населением. В середине XVIII века население Шотландии равнялось чуть более одной десятой населения Британских островов, однако три четверти всех британских мигрантов в Северную Америку в этот период были шотландцы и ирландцы. Шотландцы же составляли и около половины административного персонала Британской Ост-Индской компании: 47 % писарей, 48 % офицеров, 57 % клерков в коммерческих департаментах, 52 % фельдшеров [33]33
  Ferguson N. Empire. How Britain Made the Modern World. London: Penguin Books, 2003. P. 39–40.


[Закрыть]. В период между 1717 и 1776 гг. примерно половина из 40 тыс. заключенных, которые были высланы в американские колонии, были уроженцами Шотландии и Ирландии. С 1730 года 12 из 52 британских премьер-министров были шотландцами, включая Т. Блэра и Г. Брауна. Отец бывшего премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона – Ян Доналд Кэмерон – был шотландцем. Первое издание «Британской энциклопедии» подготовлено «Обществом джентльменов в Шотландии». Хотя Шотландия сохранила свой собственный парламент, церковь и систему образования, она не имела права на самоуправление, которое напротив широко применялось Англией в отношении ее заморских территорий.

Объединение Англии с Шотландией фактически стало первым в новой истории «корпоративным» поглощением, которое было визуализировано на британском флаге. Несколько иную по форме, но не менее коварную по содержанию стратегию англичане применили в отношении Ирландии, которую окончательно присоединили к себе спустя сто лет после Шотландии. Но еще раньше в Ирландии англичане завели английские учреждения – парламент (с конца XIII века), государственную церковь и местное самоуправление английского типа. В конце XV века ирландский парламент был сильно ограничен: он не мог обсуждать ни одного проекта, не одобренного предварительно английским правительством. Затем были отняты избирательные права у католиков. Ирландский парламент стал, таким образом, представителем незначительного меньшинства. Многочисленные восстания подавлялись страшными жестокими мерами. Так, в 1641 г. невыносимое положение ирландцев привело к восстанию, в котором ирландцы надеялись вступить в союз с королевским правительством Англии. Восстание было жестоко подавлено армией под предводительством О.Кромвеля. Русский историк А.Н.Савин отмечает: «Кампания Кромвеля была не менее жестока, чем войны времен Елизаветы, а его земельная послепобедная политика отличалась еще большей свирепостью»[34]34
  Савин А.Н. Лекции по истории Английской революции. М.: Крафт+, 2000. С. 471.


[Закрыть]. За время восстания ирландское население уменьшилось на одну треть – с полутора миллиона до миллиона – больше всего от голода и болезней. Для Кромвеля ирландцы были варварами «хуже шотландцев». Лорд-протектор рассматривал Ирландию как белый лист бумаги, лабораторию, в которой можно проводить любые социальные эксперименты.

Однако, в отличие от шотландцев, ирландцы были опасными конкурентами в промышленности и торговле. Они изготавливали лучшую в Европе шерсть, отличные суда и полотна. Сначала англичане отовсюду в Ирландии изгнали католиков и под страхом смертной казни запретили проповедование католицизма. Потом отобрали землю, которая находилась в общинной собственности ирландских кланов, и передали ее в руки протестантов. Затем запретили экспорт ирландской продукции за границу, разорили сельское хозяйство, полотняную и судостроительную отрасли, вырубили все дубы в Ирландии и разрешили поставлять ирландскую шерсть только в Англию. Примером безжалостной и жестокой политики англичан по отношению к ирландцам является голод 1848 г., когда в Ирландии умерло около 2 миллионов человек.

В 1848 г. будущий урожай картофеля – основной ирландской агрокультуры – был заранее законтрактован на вывоз в Англию и Европу. Но из-за неурожая картофеля оказалось недостаточно. И тогда англичане, применяя армейские части, стали насильно вывозить картофель, обеспечивая неукоснительное исполнение контрактов и силой оружия отбирать у людей последнюю еду. В связи с данными событиями российский писатель М.Калашников задается риторическим вопросом: «обратятся ли когда-нибудь ирландцы к мировому сообществу, потребовав от него признания «картофельного голодомора» геноцидом кельтов, а от Великобритании – миллиардных компенсаций за 1848 год?»[35]35
  Калашников М. Глобальный смутокризис. Минск: Харвест, 2009. С.185.


[Закрыть].

Как отмечает советский журналист-международник А.Шальнев, «победоносная армия герцога Веллингтона, участвовавшая в разгроме войск Наполеона при Ватерлоо, наполовину состояла из ирландцев»[36]36
  Шальнев А.А. Британия: меж строк «неписанной» конституции. М.: Политиздат, 1982. С. 15–16.


[Закрыть]. Сам «железный герцог» Артур Уэлсли Веллингтон был ирландцем, были ирландцами Бернард Шоу, Оскар Уайльд, Эдмунд Бёрк, Джонатан Свифт и многие другие выдающиеся деятели политики и культуры. К сожалению, не часто удается услышать упоминание этих фактов от представителей современной английской интеллектуальной и политической элиты. Характерно, что ирландцы сыграли выдающуюся роль в организации политической и религиозной жизни также и в США. «Ирландское господство в политическом хозяйстве больших городов – Нью-Йорка, Бостона, Чикаго, Буффало, Милуоки – к началу XX века уже вошло в легенду, и вместе с политическим контролем ирландцы получили возможность назначать членов своей общины на должности в полицейских департаментах и городских бюрократиях, что и обеспечивало значительный процент ирландской занятости в Америке… Большую часть энергии ирландцы тратили на американскую католическую церковь, многие годы находившуюся под руководством именно ирландских священников»[37]37
  Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию: [пер. с англ.]. М. АСТ: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. С. 495–496.


[Закрыть].

Даже своими названиями главные английские партии обязаны шотландцам и ирландцам. Прозвище «тори» было присвоено английской консервативной партии, пошедшей от роялистов, которых их враги обвиняли в сочувствии ирландскому мятежу. После подавления англичанами ирландского мятежа от боеспособных ирландцев остались лишь отряды партизан, скрывавшиеся по непроходимым лесам и болотам. Этих партизан и звали tories (от ирландского toriudhe). В свою очередь, название английской либеральной партии, виги, связано с виггаморами (Whiggamores – западные горцы, господствовавшие на западе Шотландии), с которыми Кромвель вступил в соглашение в 1648 г., после второй гражданской войны, и поставил их во главе шотландского управления.

Важно подчеркнуть, что на Британские острова не ступала нога оккупанта с 1066 г.[38]38
  Во время двух мировых войн территория Великобритании страдала только от нападений с воздуха, в то время как территория континентальной Европы была непосредственной ареной военных действий.


[Закрыть] (не считая немногочисленных французских экспедиционных корпусов), а современная конфигурация политической власти в Англии не менялась на протяжении последних 350 лет – со времени падения протектората Оливера Кромвеля. В частности, именно поэтому прогрессивные идеи реформирования, направленные на изменение политического устройства или социальную трансформацию общества, традиционно занимали незначительное пространство в умственном движении Англии.

Кромвель сыграл трагическую, но чрезвычайно важную роль в установлении современного политического уклада в Великобритании. Его реформы, связанные с упразднением монархии и верхней палаты английского парламента, по своему радикализму могли быть сопоставимы лишь с той жестокостью, с которой была осуществлена расправа над «духом» Кромвеля после реставрации монархии.

Следует в общих чертах упомянуть о событиях, предшествовавших восхождению Кромвеля к верховной власти. В 1603 г. после смерти Елизаветы I новым королем Англии стал шотландский король Яков VI (Яков I). Пренебрегая национальными интересами, он сблизился с Испанией, старым врагом Англии, нанося ущерб короне, и подрывая ее престиж. Яков I провозгласил полную независимость короны от парламента и, преследуя пуритан, проявил нетерпимость в религиозных вопросах.

В 1625 г. на престол вступил Карл I, однако политика осталась прежней: экономическое развитие страны тормозилось политикой налогов, пошлин, феодальной системой монополий. В 1628 г. парламент обратился к королю с «Петицией о праве». Со ссылкой на статуты Эдуарда I, Эдуарда III, «Великую хартию вольностей», данную еще Иоанном Безземельным в 1215 г., парламент категорично и бескомпромиссно требовал от короля уважения к правам личности в государстве и существующим законам. В ответ на эту дерзость в 1629 г. Карл I распустил парламент, и в течение и лет правил страной самолично, пытаясь подавить оппозицию путем проведения жесточайших репрессий. В конце концов, Англия разделилась на два враждующих лагеря. С одной стороны, были роялисты, приверженцы короля – аристократы, кавалеры, с другой, – плебейская часть населения, возглавляемая буржуазией и новым дворянством, – «круглоголовые» под предводительством Кромвеля. Сан короля обладал магической силой стародавних обычаев. И только огромная смелость и сила духа Кромвеля помогли сломать психологический барьер веками установившихся традиций. В 1649 г. король был казнен, а королевская власть была отменена как «ненужная, обременительная и опасная». После победы революции встал вопрос о новом правовом устройстве Англии. Мнения разделились. Представители партии «истинных левеллеров» или диггеров беднейшего крестьянства выступали за отмену частной собственности. Но Кромвель (сын небогатого землевладельца) был горячим приверженцем буржуазии и частной собственности. Он решительно выступил против всеобщего избирательного права, за которое ратовали левеллеры. Современники считали Кромвеля «самым умным по уму и энергии правителем в Европе после Ришелье». Возбудив энергию страдающего бедного народа в борьбе за свержение короля и аристократии, после победы революции, Кромвель снова заковал эту энергию в кандалы уже новой буржуазии.

Вольтер писал, что «англичане готовы повесить друг друга во имя своих устоев». В случае с Кромвелем данное качество англичан проявилось чрезмерно. Кромвель рано начал дряхлеть и скончался в 1958 г. в возрасте 59 лет в день, когда бушевал ураган исключительной силы. Спустя три года покоившиеся в Вестминстерском аббатстве тела Кромвеля и двух его соратников были извлечены из усыпальниц и перевезены в Тайбурн – ныне Марбл-Арч. Там тогда совершались массовые казни. Затем трупы были облачены в саванны и повешены. На следующий день у них отсекли головы, а их туловища зарыли в выкопанной под эшафотом могиле. Вскоре после публичной «казни» Кромвеля, ему был сооружен памятник, установленный на Трафальгарской площади. Памятник Кромвелю по сей день соседствует на Уайт-холле с памятником Карлу I, обезглавленному по приказу Лорда-протектора. Подобное соседство, очевидно, должно служить напоминанием тем, кто решается усомниться в незыблемости и священности установившейся системы конституционной монархии в Великобритании.

Таким образом, английская нация сформировалась в ходе истории из самых различных племен. В нее вошли норманны, англосаксы, шотландцы, французы, датчане. Нежелание смириться с этим бесхитростным фактом, очевидно, объясняет традиционную враждебную настроенность английских политических элит к своим континентальным предкам. Даниель Дефо в своем политическом памфлете «Чистокровный англичанин» осмеял претензии лордов на чистоту их аристократической крови и вообще чистоту крови англичан, утверждая, будто бы вся новая (на тот момент) английская аристократия ведет свое начало от «французских лакеев, парикмахеров, гувернеров, или того хуже – разнузданных норманнских пиратов».

Можно предположить, что насильственное присоединение Шотландии и Ирландии восполнило, наконец, британцам тот недостающий дух предпринимательства, коммерческую жилку, которой так не доставало им для реализации своих преимуществ над голландцами, испанцами и французами в создании собственной империи. Можно также предположить, что именно шотландский и ирландский дух непокорства сыграли впоследствии немаловажную роль в борьбе за независимость североамериканских штатов от Британской империи.

Глава 2. Завоевание рынков

Русский писатель, литературный критик и публицист В.Г.Белинский сравнивал Англию с Древним Римом, обращая внимание на сходство этих империй по масштабам их завоеваний, обусловленных корыстными расчетами и стремлением к распространению собственных цивилизаций по всему миру.

Трудно переоценить ту роль, которую сыграла «Британская энциклопедия» в глобальном распространении англосаксонского цивилизационного стереотипа. В ее подготовке принимали участие ученые с мировыми именами. По количеству переизданий, объему и многообразию содержащейся в ней информации «Британская энциклопедия» не имеет равных себе мировых аналогов.

По сведениям российского критика и публициста И.В.Шкловского, в конце XVIII века девятое издание «Британской Энциклопедии» было приобретено издательством Times, известного своей близостью к финансовым кругам лондонского Сити: «Компания, которой принадлежит это многомиллионное предприятие, задумала дать «ключ» к нему… Каждому из вышедших томов предшествует пространное «вступление»… Все эти статьи проникнуты общей идеей. Какая-то направляющая рука, затратив колоссальные суммы, решила при помощи авторитета десятого издания «Британской энциклопедии» установить определенный взгляд на группу фактов общественного характера». В частности, обращается внимание на то, что в этих статьях приводились данные, указывающие на исключительную роль традиций в развитие ранних цивилизаций; цементировалось понятие эволюции как возвышения сильных над слабыми, а также перечислялись многочисленные достижения и таланты британской расы в качестве обоснования ее права на господство над другими[39]39
  Дюнео. Очерки современной Англии. С-Петербург: «Русское богатство», 1903. С. 86–88.


[Закрыть].

Известный английский мыслитель и экономист Дж. Ст. Милль признавал факт существования колоний и выступал против ликвидации Британской Ост-Индской компании, в которой он был активным акционером. В своей работе «Размышления о представительном правлении» Дж. Ст. Милль обосновал тезис о прогрессивности процесса завоевания цивилизованными нациями «отсталых» народов. Английский священник, демограф и экономист Т.Мальтус указывал на необходимость истребления диких племен, заселяющих заморские территории, с целью «освобождения плодородных земель и поступления их в распоряжение просвещенных и промышленных народов». Академик российской Академии военных наук С.Л. Печуров отмечает: «Сама атмосфера в британских колониальных поселениях способствовала рождению и процветанию расистских, а затем и чисто нацистских идей. Принадлежность к англо-саксонской расе в британских колониях по всему миру как раз и давала такую власть, о которой у себя на родине колонисты и мечтать не могли»[40]40
  Печуров С.Л. Англо-саксонская модель «особых отношений»: история и современность. М.: Издательство Московского университета, 2013. С. 91.


[Закрыть]. Именно представители британской философской школы шотландец Т. Карлейль и «духовный отец нацизма» Х.С.Чемберлен заразили теорией расового превосходства первых лиц Германского рейха и самого А.Гитлера. В частности, в своей работе «Арийское миросозерцание», Х.С.Чемберлен провел сходство индоарийцев с германцами, доказывая чистоту расы последних.

Как отмечает профессор кафедры Американских Исследований Санкт-Петербургского государственного университета Ю.Г.Акимов, в англосаксонском сознании идея Британской империи начала формироваться во второй половине XVII века (само выражение «Британская империя» появилось в 1692 г.). Однако, имперская хозяйственная и политическая структура сформировалась только к началу XVIII века. Причем концепция «теоретической империи», исповедуемая империалистами, вовсе не соответствовала «реальной империи» с ее потрясениями и искажениями[41]41
  Акимов Ю.Г. От колониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVIII – начале XVIII в. Изд. 2-е, перераб. и доп. СПб.: Изд-во С. – Петербургского университета, 2005. – С. 57.


[Закрыть].

Небезынтересно отметить, что свою империалистическую политику Британия строила по формуле Аристотеля – великого защитника рабства классического мира. Смысл сводился к тому, что высшие расы рождены для господства, а низшие – для повиновения. Аристотель осуждал рабство греков, как осуждал и жестокость. По его мнению, раб, прежде всего, был чужой, иностранец. Британцы не только взяли эту формулу на вооружение, но и значительно усилили ее, в частности, во время колонизации Америки.

Стремительное развитие капиталистических отношений в Англии потребовало огромных социальных жертв. В период политики огораживания крестьяне в массовом порядке лишались своих земель, ремесленники разорялись, попадая в кабалу к перекупщикам и ростовщикам, – все это приводило к росту нищеты и безработицы. Превратившиеся в бродяг крестьяне наводняли города, участвовали в грабежах и убийствах, затрудняя развитие зарождающейся капиталистической экономики. По закону, запрещавшему бродяжничество и нищенство, изданному Генрихом VIII, 100 тысяч обезземеленных крестьян были повешены (число, сравнимое с совокупной численностью населения пяти крупнейших городов Англии того времени, за исключением Лондона). В данной ситуации переезд в Америку рассматривался чуть ли не единственным путем к спасению и выживанию. Основная масса переселенцев, не располагая собственными средствами для переезда через океан, была вынуждена заключать кабальные соглашения с судовладельцами и купцами. Им приходилось работать от двух до семи лет буквально в положении рабов, обязанных выполнять любую работу, которую определит им предприниматель в счет уплаты средств, затраченных на их переезд в Америку. Такие рабочие назывались «законтрактованными слугами». Они составляли от половины до двух третей эмигрантов, прибывших в Северную Америку в период 1650–1780 гг. Для английских мигрантов, подписывающих подобный контракт, эта пропорция в отдельных областях составляла семь из десяти человек.

Но белая иммиграция не удовлетворяла полностью потребности колоний в рабочей силе. Поэтому наряду с белым рабством в Америке возникло рабство «цветных». В период с XVI по XIX вв. в Америку было насильственно перевезено приблизительно двенадцать миллионов африканцев (из которых более 20 процентов умерли в пути). Эта была самая крупная недобровольная миграция за всю историю существования человечества. Она способствовала становлению крупнейшей рабовладельческой империи со времени Рима. Содержание раба-негра обходилось в два раза дешевле, чем содержание законтрактованного рабочего. Кроме того, раб-негр был выгоднее, поскольку становился собственностью хозяина на всю жизнь, тогда как законтрактованные по истечении срока контракта становились свободными.

По мнению Н.Старикова, исходя из количественных потребностей в рабочих руках, завезенные чернокожие африканцы могли быть вполне заменены местными краснокожими индейцами, однако последние оказывали активное сопротивление колонизаторам, следствием чего стала их практически полная ликвидация: «На время прихода европейцев на землях 48 штатов проживало 12 млн. индейцев. К началу XX века чистокровных индейцев осталось 250 тыс. 70 % индейцев – беженцы в собственной стране, согнаны со своей земли. США провели геноцид, не сравнимый ни с чем: они истребили 99,6 % индейцев»[42]42
  Стариков И. Кризис: Как это делается. СПб.: Питер, 2010. С. 264.


[Закрыть]. Геноцид пришелся на тот период, когда США на три четверти состояли из переселенцев с Британских островов.

Официальным выражением территориальных притязаний англичан в Северной Америке являлись колониальные хартии и патенты, выдаваемые английскими монархами. Эти документы издавались в преддверии каждого колониального предприятия. В них, как правило, перечислялись земли, передававшиеся той или иной колонии. Однако, по мнению Елизаветы I, только «реальное владение и эффективная оккупация», а не простое открытие или папское пожалование давало право на те или иные заморские территории. В данной связи необходимо отметить, что с самого начала колонизации Северной Америки английские колонии существенно превосходили французские и голландские по численности населения. Так, к 1663 г. в английских, французских и голландских колониях в Северной Америке насчитывалось 83,5 тыс. человек. При этом 48 % из них (40 тыс.) приходилось на долю Новой Англии, 36 % (30 тыс.) – на долю Виржинии и Мэриленда, 12 % (10 тыс.) составляло население Новых Нидерландов и только 4,2 % (3,5 тыс.) – Новой Франции. В 1710 г. англичан было 331,7 тыс., тогда как во всей Новой Франции в 1706 г. насчитывалось лишь 16,4 тыс. поселенцев[43]43
  Акимов Ю.Г. От колониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVIII – начале XVIII в. Изд. 2-е, перераб. и доп. / СПб.: Изд-во С. – Петербургского университета, 2005. С. 53.


[Закрыть].

Концепция Британской империи времен Елизаветы I базировалась на протестантизме и верховенстве Англиканской церкви, которые противопоставлялись и служили мощным религиозным оружием против главного на то время морского соперника Англии – Испании, исповедовавшей католицизм и сохранившей фанатичную верность Папе Римскому. Хотя англиканское духовенство сохранило многие католические обряды, особенно педантически дотошное взимание десятины, однако ни в Англии, ни в Ирландии нельзя было получить должность, не числясь среди «ревностных англикан». Как отметил Вольтер: «Англия – страна сект. Англичанин – человек свободный. Однако, истинная религия англичан – та, которая помогает составить себе состояние, это епископальная секта, именуемая англиканской, или истинной церковью»[44]44
  Вольтер. Философские сочинения. М.: Наука, 1989. С. 84.


[Закрыть].

Другим оружием сдерживания колониальной экспансии Испании было открытое поощрение со стороны британского правительства английского морского разбоя, который постепенно превратился в «грандиозную необъявленную войну против испанских судов и испанских колоний». При этом между Лондоном и Мадридом официально сохранялся мир. Когда испанский посол Б. Мендоса непосредственно обратился к Елизавете I с требованиями о возмещении ущерба, нанесенного Испании во время знаменитого рейда «Золотой лани» английского «морского пса» Фрэнсиса Дрейка, британская королева уклонилась от немедленного ответа и с тех пор под различными предлогами стала избегать встречи с испанским послом. Корсары Фрэнсиса Дрейка участвовали также и в разгроме испанской «Непобедимой армады».

Таким образом, успехам в колониальных компаниях британское правительство было во многом обязано своим непосредственным связям с организованной преступностью. Королева Елизавета I – дочь многоженца Генриха VIII от брака с бойкой придворной красавицей Анной Болейн – охотно выдавала негласные лицензии английским пиратам, дававшие им право грабить испанские корабли на условиях дележа добычи с британской короной. В период с 1585 по 1604 год в бассейне Карибского моря грабежам английских пиратов подвергались от 100 до 200 испанских кораблей, что давало около 200 000 фунтов годового дохода[45]45
  Ferguson N. Empire. How Britain Made the Modern World. London: Penguin Books, 2003. P.8.


[Закрыть]. Одним из наиболее выдающихся представителей английских пиратов был Генри Морган, который неоднократно грабил испанские колонии у берегов Нового Света. За заслуги перед британской короной Генри Моргану был пожалован наследуемый титул баронета, он был произведен в звание вице-адмирала, командующего королевской флотилией и судьи адмиралтейства, а также получил должность исполняющего обязанности губернатора Ямайки. Точно также титула баронета и звания вице-адмирала был удостоен и пират Фрэнсис Дрейк.

В более позднее время это военное превосходство на морях и роль пулемета «Максим» на суше обеспечивали Англии относительно легкое овладение заморскими территориями. Английский барон Ротшильд, выкупивший у американского изобретателя Хирама Максима монопольное право на производство смертоносного оружия, щедро снабжал им британские военные формирования во время завоевания Африки. Одного пулеметного расчета из 4 человек – скорострельность «Максима» составляет 500 выстрелов в минуту – хватало, чтобы уложить сотни аборигенов, вооруженных стрелами и дротиками.