Текст книги "Руны на шевронах"

Но это не всё! Русские и раньше ни с кем не церемонились на морских дорогах, но с того момента они стали целенаправленно охотиться на транспорты, которые везли хоть что-то в Японию. На все претензии европейцев и американцев они приводили данные о неких «зверствах» японцев на оккупированных территориях и предлагали впрячься за них в полный рост – просто объявить Московскому княжеству, а с ним вместе и всей Гардарике войну.

Европейские и американские представители бормотали о необходимости международной проверки «зверств» и временно затыкались. Как раз до очередного потопленного или захваченного транспорта. Но это уже редко – слишком дорого стало снаряжать корабли в Японию. Приходится японцам самим собирать конвои из своих транспортов и нести потери.

То есть эти варвары ведут практически полномасштабную войну – только города ещё не бомбят! Но они нейтральные! Попробуй только тронуть судно под флагом Гардарики!

Тут самураи надолго переходили на местный язык из-за скудости собственного в плане ругательств. Опустим ненужные художества.

Вот облегчив полностью самурайскую душу русским матом, японцы впадали в отстранённую созерцательность и начинали даже русским завидовать. Допустим, их во всём мире считают варварами. Но!

Они по всему миру так сдерживают всех неугодных. Япония просто не угодила им больше остальных. Русские наёмники сражаются со своим оружием на стороне Китая, и просто Гардарика даёт китайцам оружие в долг. Но ведь они, как бог, помогают только тому, кто помогает сам себе. Китайцы это очень хорошо понимают – продвижение японцев остановлено ценой больших жертв, их войска несут всё более серьёзные потери.

Однако на этом месте японцы начинают сдержанно улыбаться каким-то своим мыслям. Те же мысли светятся во всех японских глазах. Японцы многое могут долго терпеть…

Просвещённая Европа просто вынужденно пойдёт учить варваров жизни. Тех варваров, что почти пятьсот лет не воевали – наёмники, карательные походы и пиратство, конечно, не в счёт! И внутренняя структура у них дурная – нигде нет такой структуры!

Вот где основа политики Империи – пусть Европа рыпнется на Гардарику! Отоварится, конечно, но не сразу. Япония за это время, может, принудит к реальному миру Восточное Царство и за ним Китай. А там посмотрим…

Глава 6

Так что можно понять радость Кати, когда она ушла с секретной службы. К русским во всём мире ужасное отношение на бытовом, народном уровне! Официальные лица предельно предупредительны, но опять же с официальными русскими. А если ты представитель секретной службы и тебе этот народ требуется неофициально вербовать?

Не! В койке боярина и мага Кате намного лучше! Сама так сказала, и я ей поверил. Трудно соврать магу в глаза. Говорит, что любит, и сама в это верит…

В постели часто просит жалобно:

– Хочу быть твоей вещью! Поработи меня ещё на немножко! Пожалуйста!

Вот как отказать своей девчонке? Порабощаю. Но только не надо думать лишнего, никаких глупостей себе не позволяю. Да ей и обычного хватает за глазки, ведь главное тут – ощущение беспомощности.

Но это лишь вечерами в спальне, хоть и оставалось у нас всего четыре дня каникул. Так-то почти ничего не изменилось. Как проснулись, вместе зарядка, душ и завтрак. Потом для меня, Авдея и Мухаммеда Катя читает политинформацию. По-английски. Она просто всех уже достала этим английским, но терпим.

Затем физкультура, и ещё вопрос, кто кого жалеет. Я намного моложе и более сильный маг, у меня сил больше. Зато мои старшие товарищи намного больше умеют, особенно Катя. Она спокойно демонстрирует то, чему её научили в секретной службе. Боярину и его охранникам можно.

После обеда съездили к ней. Забрала она немного белья и платьев. Машину её пока оставили на подземной парковке дома. Кстати, из сюртука она взяла пока удостоверение и пистолет, а приказ Серёжи сказала мне спрятать у себя. Я его храню в сейфе рядом с документами папы, мамы и брата…

Кате намного комфортнее считаться сотрудницей внешней разведки, выполняющей особое задание. Ну, удостоверение с пистолетом при ней, она залезла ко мне в койку. А что результата нет, так об этом спрашивайте господина Жучирина – как он писал своей подчинённой приказы и где их разбрасывал.

Не! Я как маг её намного сильнее, даже беру под полный контроль, однако клятвенное обещание жениться она у меня выцарапала. Ну, не подчинять же её постоянно! Заревёт же!

Вот выцарапала у меня Катя обещание жениться и решила пока с этим не спешить. Мне надо доучиться хотя бы до второго курса, ей потребуется формальное согласие её боярина, что он отказывается от клятвы мага – никуда не денется, подпишет, или я как боярин и сильный маг его просто унасекомлю. Ну, и ей как боярской жене своя машина не положена. Два автомобиля на семью – это никак не объехать.

Потому почти по-родственному Катя отвезла меня в стрелковый клуб. Пускают туда магов с допуском спецслужб, бояр всех княжеств и их детей с девяти лет, кто помешан на стрельбе. Катерине просто по службе положено, а папа мой к пистолетам явно не испытывал страсти.

Не могу понять предка! Ну… пусть родителя моего тела не понимаю. По-моему, маг просто не может не любить оружие! В пистолете взрыв, пуля разгоняется, идёт по нарезкам! И, выталкивая воздух, медленно-грациозно летит к цели!

Или мимо, но это уже детали. Главное, я мог спокойно слушать выстрелы…

На огневом рубеже не считается. Там только отстрелялся, сразу встал в струнку и доложил инструктору:

– Кадет Большов стрельбу окончил!

Ну, кадетами из курсантов мы стали после присяги. Так вот лишь в клубе, где никто не стоит над душой, я слушал выстрелы, представлял себе взрыв в стволе и плавный разгон пули. Это так здорово!

Кстати, с пистолетом я вполне освоился, только Катя не советовала покупать. Пусть оружия я могу иметь, сколько угодно, но на территории части при мне должно быть только положенное по штату – то есть никакое. От греха подальше. Ну, иногда всё-таки случались у кадетов нервные срывы…

Так покупать мне пистолеты Катя пока отсоветовала. Также она сунула носик в практически общее уже имущество и скривилась. Это же просто ужас какой-то! Самое моё доходное предприятие приносит не более десяти процентов дохода, самый доходный дом около семи. А банк Москвы начисляет всего два процента на остаток средств!

То ли дело в Европе! Там можно купить казначейские бумаги государств в шесть процентов доходности, а банки дают по срочным вкладам почти десять! Можно и больше, но для этого нужно уметь играть на биржах…

Меня насторожили её слова. Я осторожно переспросил:

– А когда стала расти доходность?

– Да почти три года уже! – азартно выкрикнула Катя. – А у нас всё талдычат про загнивающий запад!

У меня словно пелена упала. Я откинулся в кресле и небрежно спросил:

– Ты всё ещё хочешь замуж за меня?

– Хочу, – растерянно проговорила она.

– Тогда продавай всё своё европейское имущество, и деньги в дом, – сказал я на полном серьёзе.

– Ты рассуждаешь, как реакционер! – воскликнула Екатерина, подскочив и опершись ладонями об стол.

– Ну, как хочешь, – молвил я вальяжно. – Иди к куратору за другим заданием – это же ты провалила. И приказ его забери, – я потянулся к сейфу.

Она упала обратно в кресло и сварливо проговорила:

– На что хоть тратить будем? На твои доходные дома?

– Нет, – сказал я деловито. – Давай вместе посмотрим, какие предприятия арендуют у нас землю. Чью продукцию можно использовать в обороне, а с кем разорвём договоры и построим патронные заводы.

– Вон даже как! – задумчиво молвила Катерина. – Ты хуже ортодоксов! Они хоть просто гундят, своих денег не тратят…

– Не отвлекайся, – проговорил я строго, вставая. Подошёл к шкафу и взял несколько папок. – Вот с них и начнём рассмотрение…

Просмотрели всех, накидали примерный план. Я составил договор с Катей, как управляющим над управляющими. Ну, я же кадет, кого выпускать ближайшие полгода не будут. И мы ведь ещё не женаты, у неё никаких полномочий управлять моим имуществом нет. А она уже выберет себе зама из моих уполномоченных – у неё ведь ещё кадеты в Корпусе!

В первом часу только мы закончили, наскоро перекусили и в койку. Утром сначала подвезли не выспавшуюся Катерину до её дома, вернее до её машины, и повезли не выспавшегося меня в Кадетский Корпус при Академии Генштаба Московского княжества. Каникулы закончились, свою невесту я встречу только на первом уроке английского.

* * *

Ха! Невесту я не увижу! А что война на секундочку, уже забыл? Да не та, что будет со всей Европой, с этой фигнёй ещё есть время разобраться. Я о той, что началась с моим появлением здесь – о моей войне с целым миром магии!

Определённые успехи всё-таки со всей скромностью признаем. Вот думаю о себе как о попаданце в юное тело Большого, и голова уже не болит. Вообще думаю что хочу, моё это тело. И тело ведь непростое – сиротка, ничего никому не должен. И боярин! Акромя нематериальных и чисто боярских ценностей, ажно пятнадцать миллионов рублёв, если по чистогану!

И Катю трахнул…

Хотя трахнул не ту Катю и как бы не я, так что не забываем о войне. И скромность, скромность и ещё раз скромность!

Кто сказал, учиться, учиться и ещё раз учиться? Ну, его аналог вполне мог появиться и в этой реальности, только в Гардарике магам неинтересно, что говорят отдельные не-маги. Они формируют мнение не-магов скопом, безжалостно корчуя отдельных сильно учёных представителей. Скорей всего, просто зачистили на ранних стадиях, не доводя до Швейцарии.

Так что учёба неглавное – об этом нам двоим поведали ребята, что вернулись из похода. Пришли они на лыжах в располагу около трёх утра. Уложились в каникулы. Пока лыжи сдали, потом поверка, спать легли около четырёх. А в шесть начался новый семестр – подъём за две минуты, на зарядку с пробежкой. Потом завтрак, и на политзанятия как раз мы двое приехали.

Думали, что задерживается третий, может, заболел. Через неделю сообщили, что он повесился в последний день каникул. Оставил записку, мол, никого не винит. Просто не хочет возвращаться в этот ад.

А я невесту свою увидел! Сказала мне Катя:

– Самый неактивный у нас сегодня Большов.

– Извините, Екатерина Васильевна, – ответил я, поднявшись. – Меня уже наказали на первом уроке.

– Тогда просто два, садись, – сказала мне Катя и продолжила. – Второй на очереди самый неактивный будет Никитин.

– Извините, Екатерина Васильевна, – подскочил второй отличник. – Меня наказали на прошлом уроке.

– Тогда тоже два, садись, – мило улыбнулась Катя. – Ну, раз виновные закончились, просто… – она ткнула в список. – Во! Селиванов был сегодня неактивным.

– Так точно, Екатерина Васильевна! – проорал кадет, подрываясь.

Две недели я и Дима топтали плац. Остальные-то сменялись, просто я и Дима торчали там каждый день. Даже надоели немного инструкторам, нас оставляли на индивидуальные занятия через день. И через день мы с Димой делали уроки, когда группа спала.

Я-то всё в уме ещё на плацу решал, в комнате самоподготовки только записывал, а он просиживал после отбоя по два-три часа. Вот Димон и сломался первый – просто кинулся на препода и, пока его не связали, хорошо того покусал. Увезли в дурку, а там посмотрят.

Через две недели я остался один. Индивидуальные занятия на плацу каждый день, кроме выходных. Господи! Как я ждал воскресенья, чтобы нормально выспаться!

И ещё через две недели, наконец, победил. Моим истязателям просто надоело меня истязать. В грустный понедельник капитан, начальник черчения, сказал, что ему не нравятся мои глаза и велел пройти в медкабинет. Я направился туда легко, даже весело.

Другой капитан для проформы заглянул в мои покрасневшие, но смеющиеся зенки и прописал мне месяц отдыха и службу в строевой части. Пока он делал запись в журнале, я сказал, что с его заключением пойду в независимую экспертизу.

– А разве есть ещё независимые?! – воскликнул он насмешливо.

– Для московского боярина Большого найдётся, – проговорил я равнодушно. – И даже если я конченный псих, мне почему-то кажется, что признают меня совершенно здоровым.

– Думаешь, что боярин, так всё можно! – озлобился капитан. – Моё слово всё равно решающее, хоть проведи десять экспертиз!

Я его насмешливо оглядел и сказал ласково:

– Достаточно и одной! Что написано в Христианском писании? «Сказавший ближнему своему «безумец» уже достоин геены огненной». А я как раз христианин!

Капитан слегка побледнел.

– То есть твоё заключение станет причиной вызова тебя на дуэль. Ты ведь маг, капитан? – проговорил я задушевно.

Он судорожно кивнул.

– А будешь дохлым магом, – улыбнулся я холодно. – Если напишешь сейчас не то заключение.

Капитан завис на целую секунду. Затем решительно выдрал из журнала страницу, засунул её в рот и, делая новую запись, прошамкал мне:

– Ифи уфифся ваффе. Фсё ноффавно.

Я пожал плечами и вернулся на урок. Глядя в попутавшие глаза чертёжника, доложил, что доктор моё состояние для учёбы признал удовлетворительным. Он несколько удивлённо велел мне проходить на место и в конце даже забыл назначить меня неактивным.

Все преподаватели не стали меня наказывать, даже Катя! И во вторник тоже! Ребята в группе удивлялись перемене моей судьбы и предполагали для меня вызов к декану или даже ректору. А вызвала Катерина! Ну, двоек же мне она наставила прилично, следовало как-то закрывать.

Проходили консультации у неё в комнате по целому часу после уроков. Знания мои по предмету у неё вопросов не вызывали, так что мы только старались слишком громко не стонать. Лишь в первый день она виновато проговорила:

– Извини, но такие правила. Трое самых усердных должны сломаться, чтоб остальные держались золотой середины…

– Да понял уже, – сказал я и закрыл ей рот поцелуем.

Потом, минут через сорок, она смогла добавить:

– Было за тебя немного страшно, но я в тебе не сомневалась! Даже интересно, что ты сказал медику?

– Спросишь у него или у декана, – проговорил я недовольно. – А сейчас запрещаю тебе говорить, только выполнять мои команды. Обопрись на стол и листай какую-нибудь тетрадь.

Она недовольно на меня посмотрела, но ничего не сказала. Просто уже не могла. Порабощение такая штука – стоит только начать, а потом как втянешься! Опёрлась Катя голышом на стол, эротично оттопырив попку, и открыла тетрадь Жени Чигаркова, мы ей как раз писали контрольную.

А я встал сзади. Ну, первые разы казалось мне глупым тратить время на что-то другое. Но только первые несколько раз! Через неделю уделял ей не более часу, и то не каждый день.

* * *

Предприниматель Жучирин Сергей Викторович славился в деловых кругах не только лёгкой до не обыкновения общительностью, но и правильным поведением и даже строгой набожностью. Он отстаивал на великие праздники службы в православных храмах, соблюдал посты и часто исповедовался.

Тут нужно указать, в какую церковь Сергей ходил. Наперво, крестился он двумя перстами и службы там проводились по древнему канону, хотя купола и кресты на них позолоченные, и никто не называет церковь старообрядческой.

Пусть почти половина населения и считала себя православными, особенно в сельской местности целыми деревнями принимали православие – иначе тупо выживут из деревни. Но ведь в той же местности на тех же основаниях были и языческие деревни! Да что там – многие новые поселения устраивались мусульманами, католиками, буддистами и даже иудеями.

Особенно старались при заселении обезлюдевших или просто безлюдных территорий. И Православной церкви совсем не приходилось в этих обстоятельствах щёлкать клювом – какой при таких делах может быть раскол!

В городах же совсем иное! Там храмы разных конфессий часто разделялись всего одним кварталом. И человек сам решал, к какой конфессии принадлежать. Если только он не становился воином с правом голоса, тогда муж и жена его обязаны пройти посвящение одному из родных богов. Ну, в другом случае просто не стать воином с правом голоса!

Кстати, жена получала это право лишь после третьих удачных родов в браке с означенным мужем. Раньше это считалось формальностью, хотя и количество детей, доживших до тринадцати лет, равнялось пяти. Но в просвещённом двадцатом веке стало делом принципа.

Матушке Артёма достаточно было считаться боярской женой, на большее она не претендовала, а сестрице того же боярина потребовалось и мужа запихнуть на службу, и самой родить пятерых деток. Зато из них старшенький Миша со способностями мага…

Но речь пока о церкви. Её никто от государства не отделял, она изначально была отделена, как и другие конфессии. Никто не мог назвать её устаревшей или старообрядческой – просто все называвшие объявлялись экстремистами, оскорбляющими чувства верующих. Главное – никто не мог послать солдат против этих верующих.

А что где-то в Греции недовольны и не признают епископат, так данный епископат мнение оной Греции на колу вертел. Даже не интересовался ни разу. Так что некому в Гардарике было устроить церковный раскол – его устроить можно было только сверху вооружённой силой.

Конечно, Блистательная Бизантия профинансировала создание в Гардарике Новогреческой православной церкви, а то старая совсем от рук отбилась. Эти русские такие идиёты – кто угодно может профинансировать создание у них церкви!

Вот только название «Православная» уже занято, пришлось везде добавлять «Новогреческая». И нельзя хулить оппонентов, за этим тоже оппоненты следят и сразу доносят. Первый раз можно нарваться на очень крупный штраф для всей организации, а на второй её могут объявить экстремистской. Тогда просто убьют всех к ней причастных.

Епископат Новогреческой Православной церкви сразу признали за рубежом! Хотели даже отозвать признание епископата просто Православной церкви, но, к своему сожалению, обнаружили, что не признавали его никогда.

Первое время в переписке назло ортодоксам именовали новообразование «Православной церковью», да ответа не получали. Эти тупые русские, игнорируя адрес, несли письма иерархам единственной в их понимании Православной церкви, а там послания читали и просто выбрасывали. И никакие протесты не действовали, сами «неверно указали получателя». Пришлось супостату использовать законные названия хотя бы официально.

Не сказать, что у Блистательной Бизантии ничего не получилось. В Новогреческой православной церкви собрались все недовольные своим положением иерархи, а так же прихожане, кого не устраивала недостаточная прогрессивность просто Православной церкви. Всего пять процентов.

И они таки заставили иерархов Православной церкви ещё сильнее прижаться к языческим магам Гардарики. Проникновение во власть такая штука, не бывает только в одну сторону. Потому исповедовался Сергей непростому священнику, искал поддержки своей веры не у обычного старца.

В тесной келейке он стоял на коленях и, потупив взор в каменные плиты, смиренно докладывал. Старец же…

Он, вообще-то, старцем не являлся. Ну, не по годам. Крепкий пятидесятилетний мужик среднего росту, широкий в плечах, в чёрной хламиде восседал на деревянном кресле и внимательно слушал доклад, прямо держа русую голову с русой же бородой. Его зелёные глаза словно спали, хотя тонкий нос и острый подбородок выдавали в нём человека сильной воли.

Когда Сергей закончил докладывать, старец ещё немного помолчал и заговорил вдруг густым басом:

– Итак, сначала о главном. У тебя нет никаких доказательств, что Большов попаданец. Но ты отчего-то уверен, что он именно попаданец. На чём основана твоя уверенность?

– Мальчишка просто не мог принять таких решений, так разговаривать с людьми, его старше, – почтительно сказал Сергей.

– Изучали его до аварии? – уточнил старец.

– Но, отче! Кому бы понадобился пацан! – воскликнул Серёжа.

Мужик в кресле усмехнулся и продолжил далее:

– Потому я и говорю, что даже косвенных доказательств у тебя нет. Что мы имеем по факту? Ты уверен, что в Артёма Большова вселился некто из другого мира. Далее ты письменно приказал Екатерине Стрелковой проникнуть в его постель. Кстати, сколько раз ты на неё дрочил?

– Вообще ни разу! – выкрикнул Серёжа, вскинув глаза. Дядька смотрел на него насмешливыми зелёными глазами, и тот смутился, снова потупившись. – Ну, старался. Особенно в пост.

Старец покивал и заговорил дальше:

– Учтём, что Большову нет восемнадцати, то есть он малолетка. Из его койки Катенька выползла его вещью или он иначе заставил её следовать своим интересам. Теперь твой приказ у Артёма, и Катя никому не подчиняется. Я ничего не напутал?

– Ты забыл упомянуть, что Большов успешно учится в Кадетском корпусе, а Стрелкова там же преподаёт английский.

Дядя снова кивнул и задумчиво пробасил:

– Да, это важно. Что же нам делать? Твоя ликвидация ничем делу не поможет. Из-за спины Артёма Катя пошлёт даже своего боярина, и к Артёму у нас без неё нет никаких подходов…

– Главная задача – Артём, – сдавленно проговорил Серёжа.

– Да, я могу рискнуть из-за тебя, – серьёзным басом сказал старец. – И случай не надо искать – ежегодный парад училищ Московского княжества по случаю удачно завершённого года. Меня пригласят от епархии. Просто при его ректоре назову Большова попаданцем. Первый вариант, он со мной согласиться, тогда вместе с Катей будет выполнять все твои приказы…

Дядька подмигнул напряжённому Сергею и понизил и так низкий голос:

– Катя тебе даст под угрозой, что ты отымеешь Тёмку. А потом ты отымеешь Тёму при ней! Прямо в жопу!

– Ужас какой! – закрестился Серёжа с горящими глазами.

– Вариант два, – сказал мужик уже равнодушно. – Он не является попаданцем, что спокойно докажет в суде. Тогда мне придётся тебя убить.

– Он попаданец! – упрямо проговорил Сергей.

– Третий вариант, – уже со скукой пробасил старец. – Он ничего не скажет и как боярин боярина просто вызовет меня на дуэль. И я его убью. Тогда всё вернётся, как оно и было до боярина Большова.

– Хм, – скептически сказал Серёжа. – Что-то я не пойму, в чём ты рискуешь.

– А потеря попаданца?! – гневно воскликнул дядя. – По-хорошему сейчас тебя нужно ликвидировать и искать с ним диалог! – он смягчился. – Но ты всё-таки мне люб. И слишком много моего времени уйдёт, чтобы искать с Большовым контакт. Так что два миллиона, Сергей.

Тот смиренно кивнул. Мужик усмехнулся и насмешливо пророкотал:

– Ты, наверное, не понял. Два миллиона рублёв.

Серёжа опять вскинул на него горячечный взор. Тот снисходительно пояснил:

– Да, это немного больше, чем всё, что ты успел стяжать на службе. Но ведь речь не о простой взятке, буквально о твоей жизни и смерти!

Сергей поник головой.

– Вот и славно! – по-отечески басил старец. – Ты молодой, успеешь ещё вдвое наворовать. А сейчас собери указанную сумму и составь фонд. Дарственную епархии подпишешь, когда вопрос с Большовым будет закрыт так или иначе.

– Слушаю, отче, – смиренно молвил Сергей. – Только я соберу деньги гораздо раньше парада. Чем будет заниматься фонд?

– Помощью отечеству, – сверкнув зелёными глазами, басом проговорил дядька с важным видом. – На моих землях, что я пожизненно даровал епархии, фонд построит пороховые, патронные и снарядные заводы! – он сделал лицо проще и сказал. – Я на твоё счастье не боярин Большов, хватит всего двух миллионов, – старец задумчиво поскрёб русую бороду. – Может, и прав Артёмка, быть большой беде. Надо успеть нажиться.

– Да, отче, – молвил Серёжа.

– Ну, так ступай! – раздражился мужчина. – Ищи побыстрей деньги!

Господин Жучирин встал с колен и покинул келейку. Пройдя прохладными коридорами и надевши в вестибюле обители пальто и шапку, лишь на снегу под ярким солнышком дал в душе волю эмоциям.

Два миллиона рублёв! Практически двадцать миллионов марок или франков! Из них от продажи своего европейского имущества он до лета получит миллионов семнадцать, а остальные ему требуется украсть или занять, чтобы всё равно потом украсть! И чего ради?! Ну, Артёмка! Ну, Катя!