Текст книги "Мой Ванька. Том первый"

– Кое-что…

– Гм… Покажешь потом?

– Попробую… Вообще полем лечат. Вспомни про знахарей всяких! Бабушек разных… в деревнях.

– Это что, всё полем? – в его вопросе звучит недоверие.

– Ну а чём же?

– А гипноз?

– Этого я пока ещё не понял, – честно признаюсь я. – Вот ещё почитаю умных книг, тогда, может, пойму.

…Просыпаюсь. Чертов будильник! Так хочется ещё поспать!

Ванька хватается за меня, точно за соломинку. Так всю ночь обнимал… Вот теперь шею не повернуть… Отлежал. Всё боялся его потревожить. Ванька спит и во сне улыбается. Провожу рукой по его шевелюре.

– Сашка… Мой Сашка… – шепчет он и открывает глаза.

– Ладно, спи дальше!

– Нет. Я тоже встаю. Надо решать свои проблемы, – говорит он с теми же жёсткими нотками.

– Это какие проблемы? – спрашиваю я осторожно.

– Надо решить с колледжем. Мне ведь остался год до окончания! Переведусь на вечерний или заочный. Надо найти работу. Я не хочу сидеть у тебя на шее.

– Ничего. Давай учись. Своя ноша не тянет, – я хмыкаю, набрасывая халат и собираясь идти в ванную.

– Саш… – Ванька подходит ко мне и заглядывает в глаза. – Я всё-таки мужчина… Хоть и… Ну ты понял. Эти вопросы я хочу решать сам.

Это было так сказано… Так твёрдо!

– Прости меня, пожалуйста, – абсолютно искренне говорю я. – Я был неправ.

– Пустое… – суховато бросает он.

– Моя помощь в чём-нибудь нужна?

– Я пока не знаю, но, может, когда-нибудь…

– Замётано! Ладно, я в душ.

* * *

Суббота.

Подъезжаем к кладбищу. Вот и ворота. Красиво тут… Особенно золотой осенью. Вообще октябрь, точнее, его начало – очень красивое время.

Паркую машину. Ванька сидит как в оцепенении.

– Мне с тобой сходить? – осторожно спрашиваю я.

– Знаешь… – чувствую, как он почему-то смущается. – Я даже хотел тебя об этом просить. Пойдём?

– Конечно! – с облегчением говорю я, потому что мне хочется быть с ним там, у могилы.

Вот и могила. Свежий холм с крестом рядом с двумя старыми могилами.

– Это мама и папа… – поясняет Ванька, увидев мой брошенный в ту сторону взгляд.

Положили цветы… Сегодня сороковой день. Ванька стоит рядом и, похоже, давится от слёз. Я боюсь смотреть на него. Поэтому обнимаю его за плечо. Плечи его вздрагивают…

– Ладно… Пошли, – выдавливает он, и мы снова пробираемся между могил, но теперь к выходу.

Ванька идёт впереди, и я смотрю на него. Обращаю очередной раз внимание на то, как он одет. Чахлая курточка, драные джинсы и такие же драные кроссовки… На себя, значит, ничего не заработал… На меня опять накатывает волна жалости. Ведь, кроме меня, у него теперь действительно никого нет. Значит, я как старший за него в ответе! В машине он сначала молча смотрит вперёд, а потом поворачивается ко мне.

– Саш… Поехали на ту квартиру. Я там так давно не был…

– Конечно! – даже с радостью соглашаюсь я.

Тягостное запустение… Видны следы торопливых сборов…

– Эта комната… была моей, – грустно выговаривает Ванька, приоткрывая дверь.

– Так она и сейчас твоя? – недоумеваю я.

– Ты не понимаешь…

И я понимаю, что я действительно не понимаю.

Ванька опускается в кресло и закрывает глаза.

Ясно, что ему надо побыть одному.

– Вань… Давай я схожу в магазин. Помянуть надо.

– Угу, – мычит он, не открывая глаз. – Можно я здесь побуду?

– Конечно! Я один схожу. Дай ключи.

Возвращаюсь с мешком продуктов и выпивки. Музыка в квартире меня оглушает. Прохожу на кухню, ставлю мешок и заглядываю в комнату к Ваньке. Он продолжает сидеть с закрытыми глазами, слегка подаваясь навстречу звукам из колонок. Только какая-то скорбная гримаса застыла на губах…

Понятно, что мешать не надо. Потерплю… Иду на кухню снова. Начинаю разбирать мешок.

Музыка такая, какой я никогда в своей жизни не слышал. Против моей воли она начинает вползать в сознание, вытесняя оттуда всё другое, к ней не относящееся. Я уже слушаю её! Этот безудержный трагизм, выражаемый и голосами певцов, и хором, и оркестром плющит мне мозги! Но мне… Но мне от этого не оторваться! Я хочу, чтобы это продолжалось! Как под огромной тяжестью, опускаюсь на кухонный табурет. Ловлю себя на том, что моё тело даже резонирует в такт этим отчаянным звукам… будто я сам часть этого оркестра или хора. Это и невыносимо и, как раньше говорили, упоительно.

Мои мысли сами выстраиваются в какие-то жёсткие оценки – меня самого, моей жизни… Нинка, Валька, Наташка и разные другие… Меня сжигает страшный стыд за самого себя! Боже, какое же я говно в этой жизни! Бедный Ванька, зачем же он со мной связался! Но я теперь уже тоже не могу без него! Нащупываю в кармане пачку сигарет, трясу пепел в какое-то блюдце… А музыка выносит мне мой бедный мозг. Вот и слёзы потекли… Правда, от этого как-то легче стало. Вот и сигарета промокла. Под затылком твердеет стенка. В блюдце полно окурков… Не могу себя заставить встать и открыть окно. Такое впечатление, что сейчас любое движение будет предательством этой великой музыки…

– Саш… Ты что?

Ванька прижимает мою голову к животу, а я продолжаю всхлипывать, хотя всё уже кончилось.

– Саш… Не надо… – он садится на корточки около меня и смотрит мне в глаза. – Ну не надо, Сашенька…

Встаю и обнимаю его. Теперь мои слёзы текут на его сухое лицо.

– Что это было? – шёпотом спрашиваю я.

– Это реквием Верди. Я люблю музыку. Опять же, спасибо бабушке…

– Это… – я пытаюсь подобрать слова, а они не подбираются. – Это жуткая, прекрасная и какая-то… выворачивающая музыка. Она меня раздавила… Она мне показала меня… Показала, какой я скот в этой жизни… Ванюха, спаси меня!

Ещё что-то бормочу ему в ухо…

– Сашка…

Ванька гладит меня, трётся об меня шевелюрой…

– Ох-х… – выдыхаю я, повернувшись к окну и глядя во двор, давлю лбом стекло. – Знаешь… Я понял, что ты чувствовал тогда… После того, что я услышал, осознал… Жить иногда не хочется…

Он поглаживает моё плечо.

– Саш… Ты мне тогда мозги на место поставил. Считай, что я тебе сейчас повторил то, что ты тогда сказал мне…

Его рука продолжает гладить моё плечо, и я, повернув голову, касаюсь её губами. Сейчас в нашем тандеме я ведомый.

– Саш… Тебе надо выпить. Я не мог предположить, что на тебя так подействует. – Ванька достаёт два стакана, открывает бутылку водки и наливает понемногу. – Пьём? – он заглядывает мне в глаза.

Стоим… У него такие расширенные зрачки! Может, потому что близко смотрим друг на друга…

– Пьем.

– Вот и правильно… – Ванька мягко улыбается. – Только чокаться не будем… Помянем…

– Да… Пусть ей земля будет пухом…

От водки действительно становится легче. Зажёвываем купленной нарезкой прямо из обёртки.

– Сегодня нам придётся остаться здесь, – виновато говорю я. – Я ведь пьяный…

– Знаешь, – признаётся Ванька, – я даже хотел тебя об этом попросить…

Спим, прижавшись друг к другу, на старой Ванькиной кровати в его комнате. Ванька так в меня вцепился! А надо, наоборот, мне за него цепляться.

* * *

Я рад: могу наконец одеть Ваньку. Ходим с ним по торговому центру. Хватит ему в старье ходить! Джинсы уже купили, ботинки на зиму тоже. Оказывается, он всю зиму раньше в кроссовках ходил.

– Сашка, ты на мне разоришься, – шипит мне на ухо Ванька, когда я заворачиваю к зимним курткам.

– Это не твоё дело! Давай меряй!

Куртка вроде неплохая, и сидит на нём хорошо.

– Тепло-то как! – Ванька блаженно улыбается. – Балдею…

– Вот и балдей, – удовлетворённо говорю я. – Сейчас ещё свитерок тебе сообразим.

– Саш… У меня же есть свитер! – протестует он. – Ещё бабушка вязала…

– Вот и храни его в память о ней, а ходить будешь в новом и тёплом.

– Ты меня просто… упаковываешь… – он опять улыбается. – Знаешь… Мне это так приятно! Так обо мне никто ещё в моей жизни не заботился…

– Неправда! Бабушка о тебе заботилась всю твою прошлую жизнь. Ты этого не должен забывать, – говорю я достаточно резко.

– Да… Ты прав. Прости.

– А что до покупок, то мне тоже очень приятно о тебе заботиться. Так что терпи!

На кухне обмываем покупки.

– Саш… Когда я выйду из финансового кризиса, я тоже буду о тебе заботиться, – по-детски произносит Ванька.

– Запомни! У нас нет финансового кризиса. Или ты забыл, что мы вместе?

– Да нет, не забыл… Но всё равно мне неудобно, что ты вот так…

– Неудобно срать на потолке. Заладил… – у меня даже возникает некоторое раздражение. – Вань, ты ко мне как относишься?

– Ну, Саш… Ты же сам знаешь… – оторопело произносит он. – Но получается, что ты вкалываешь, а я какой-то трутень! Даже на работу ещё не устроился. На твоей шее сижу! Или не так?

– Так это или не так, узнает твоя шея, если я ещё что-то подобное услышу! Понял?

Ванька встаёт, подходит и подставляет свою шею.

– На! Готов нести всю меру ответственности!

– Иди ты! – беззлобно посылаю я его.

– Можно узнать, куда? – издевательски спрашивает он и обнимает меня. – Сашка… Мне действительно очень обидно…

– Не парься. Может, это и эгоистично, но я сегодня получил огромное удовольствие, тебя одевая.

– А я когда-то мечтал, что ты получишь удовольствие, меня раздевая, – Ванька ржёт и тут же получает от меня по шее. – Дяденька, не надо! Больше не буду!..

– То-то же!

– Сашка… Хочешь честно? Я так счастлив! Ты мне дал всё. Действительно, и дом, и семью… – он делает паузу и задумчиво произносит: – И такое обалденное тепло!..

– Вот и отогревайся.

– Я отогреюсь… Обязательно! Ты пойми… После всего… В общем, наверное, я только начинаю что-то понимать в наших отношениях.

– Это «что-то» тебе непонятно или пугает?

– Нет… Не пугает. Я боюсь недотянуть. Ведь что я видел в своей жизни? Бабушку, которая дала мне воспитание, многому научила, но этим своим пуританским воспитанием сделала из меня… кисейную барышню… Школьные приятели, которых я, мальчик-отличник, сторонился… Моего первого любовника, к которому я привязался, а он меня просто пользовал… Армейские приятели… Это были грубые и циничные парни. Кроме одного, пожалуй… Сутенёра, зарабатывающего на мне деньги… Клиентов… Это какие-то страшные люди. Все как один извращенцы. И жестокие извращенцы! Друзей я не нажил. Образования пока не получил. Вот так, Саша…

– Вань… У тебя в армии кто-то был? – неожиданно для себя спрашиваю я.

– Да, Саша… Был. Тебе врать я не могу и не буду. Он из старослужащих… Тоже гей. Раскусил он меня сразу. Мне тогда было так тошно и даже страшно, что я к нему потянулся. Не было у меня опоры в жизни! Даже влюблённость какая-то возникла… Ты прости меня. Он был у меня около двух месяцев. Потом у меня всё прошло. И знаешь… может быть, если бы не эти отношения с ним, я не пошёл бы к тебе сразу после похорон. Мне вдруг стало ясно, что есть настоящее, а есть что-то искусственное, от безысходности привнесённое… Вот так, Саша…. Понимаешь теперь, какое я говно?

Ванька сидит на корточках около меня и грустно смотрит снизу вверх.

– Успокойся ты! Это всё твои тараканы, – треплю его вихры. – Мы с тобой вместе, и это самое главное. Верно?

– Вместе…

– Поверь… Мне совершенно неважно, что там у тебя было. Главное, что есть сейчас. И запомни: я уверен, что ты никакой не гей и тем более не говно.

* * *

– Саша… Я хочу тебе сказать кое-что…

Я вижу, что Ванька не в своей тарелке. Что-то его гнетёт.

– Ну, что у тебя случилось?

Мы сидим на нашей кухне и ужинаем. В последнее время готовит в основном Ванька. Он говорит, что мою стряпню есть невозможно.

– Саш… – опять пауза, и вдруг: – В общем, я уезжаю.

Видя мое лицо – а я догадываюсь, что сейчас на нём, – он кладёт свою руку на мою и грустно смотрит мне в глаза.

– Саш… Я уезжаю не от тебя. Я устроился на работу… на север. Я долго искал приличный заработок. Но мне всё время предлагали то дворника, то грузчика… В общем, я еду в Булун… Это на Крайнем Севере. Посёлок городского типа. Маленький он, как мне сказали. Правда, там есть порт и бывший военный аэродром. Даже не совсем в Булун… На метеостанцию. Там, говорят, недалеко от него. На полгода. Кочегаром ну и разнорабочим.

Это всё он выговаривает, глядя прямо мне в глаза.

– Ты… выдержишь? – я криво улыбаюсь, задавая этот – вопрос.

– Должен выдержать. Обязан! Иначе я как человек никогда не состоюсь. Ты согласен?

Согласен ли я? Всё, что он говорит, – истинная правда. Я сам в своё время решал такую же задачу – с целью состояться. Правда, состоялся или нет, пока не знаю.

– Мне будет трудно без тебя, – говорю я, не отвечая на его вопрос.

– Мне тоже будет трудно без тебя. Но я должен… Не отговаривай меня, пожалуйста. Я уже всё решил. Поэтому и к тебе не обратился за помощью.

– Жаль… По правде говоря, я и не думал тебя отговаривать. А если совсем честно, то я не представляю, как буду в этой квартире находиться один… Один после такой нашей жизни.

– Сашка! Пойми, я должен научиться обходиться без подпорки в этой жизни!

Сижу словно в оцепенении. Сказал и больше не могу. А что мне говорить? Он поступает, как настоящий мужик. Мой маленький Ванька… Девятнадцать лет…

– Ну что ты молчишь? – не выдерживает он. – Обругай меня хотя бы!

Встаю, подхожу к нему, обнимаю его кудлатую голову и зарываюсь носом в волосы. Этот уже родной запах…

– Я буду тебя ждать… – почти шепчу я. – Очень буду ждать…

– Я тоже… буду очень ждать нашей встречи… Прости меня.

Уехал… Точнее, улетел. Уже две недели не нахожу себе места. Торчу на работе до посинения каждый день. Думаю о Ваньке… Как он там?

– Сашка! Привет!

– Ванюха! Здравствуй, дорогой мой! – кричу я в трубку. – Ну как ты?

– Да ничего. Работаю… Работа нормальная. Я теперь буду тебе каждые две недели звонить по воскресеньям. Чаще в сам Булун не выбраться – работа! Знаешь… Я по тебе очень скучаю…

– Вань… Я тоже… очень скучаю…

Мой голос дрожит. Чем дальше, тем больше понимаю, что люблю его, как родного, очень близкого мне человека. Спасают книги. Глотаю их одну за одной. То классику, то литературу по биоэнергетике. Чередую. Увидел на столбе объявление о курсах по биоэнергетике. Может, попробовать?

* * *

Бегом поднимаюсь по лестнице на четвёртый этаж. Хорошо, что дыхалка позволяет! Сегодня здесь, в здании школы, первое занятие курсов по биоэнергетике, на которые я всё-таки записался, а я опаздываю уже на… семь минут!

Уф… Нахожу дверь с нужным номером, открываю, даже забыв постучать.

Меня встречает взгляд в упор очень пожилого мужчины, сидящего за преподавательским столом. Он не повернул голову при открытии дверей, он смотрел на двери в тот момент, когда я их открывал!

– Здравствуйте, – смущённо выговариваю я. – Извините за опоздание. На работе задержался.

– Я знаю, – он приветливо улыбается. – Заходите. Садитесь.

Хочу сесть на первый ряд, но он меня останавливает.

– Будьте добры, сядьте, пожалуйста, подальше, – и, заметив мое удивление, поясняет: – После занятий я вам всё объясню, если вы сможете задержаться.

Моему изумлению нет предела. Я только что подумал о том, что после занятий мне ещё нужно съездить к парням в дружественный автосервис для консультации, а они работают до девяти вечера.

Два часа занятий пролетели совсем незаметно. Столько всего интересного я услышал! И попробовал кое-какие штуки. Вообще-то я и сам пытался дома что-то делать из вычитанного в книжках, а тут, с партнёрами, это постигается гораздо проще.

Все расходятся, а я остаюсь в классе.

– Александр, вы решили остаться, – практически утвердительно произносит Илья Анатольевич, именно так зовут преподавателя.

– Да, остаюсь.

– Вы хотели у меня кое-что узнать. Не так ли? – улыбается он.

– Ну… хотел, – смущённо мямлю я, пытаясь понять, как он это узнал.

– Вы очень громко думаете, – погасив улыбку, серьёзно говорит Илья Анатольевич.

– Как? – не понимаю я.

– Садитесь… Разговор будет долгим. По своим делам вы всё равно не успеете.

Тут я наконец понимаю, что передо мной Мастер, который свободно копается в моих мыслях. Послушно сажусь и готовлюсь выслушать всё, что он про меня скажет.

– Видите ли, Саша… Можно, я вас так буду называть?

Киваю.

– Так вот, Саша… Вы хотели спросить, почему в момент вашего появления я смотрел на дверь. Это раз. Два – вы хотели узнать, почему я попросил вас сесть подальше. Так?

– Так… Всё правильно, – я обречённо киваю.

– Я объясню это всё вам, только мне хотелось бы, чтоб вы правильно поняли мои слова. Итак… Ответ на первый вопрос. Я знал, что вы сейчас войдёте. Вернее, я знал, кто сейчас войдёт в класс. Да-да! Именно КТО! Понимаете, Саша, у вас очень, очень сильная энергетика. Я бы даже сказал, что у вас редкая, редчайшая энергетика. Она очень сильна! И вам обязательно нужно научиться ею пользоваться, потому что она может принести окружающим вас людям и очень большую пользу, и очень большую беду. Именно беду! А не вред. Поэтому я и попросил вас сесть подальше. Я боялся, что вы помешаете мне работать с остальными учениками. Это ответ на ваш второй вопрос.

Сижу оглушённый.

– Что, огорошил я вас? – Илья Анатольевич довольно улыбается.

– Да… Огорошили. Но это не то слово…

– Ну если уж вы пришли сюда, значит, вы хотите чему-то научиться. Верно?

– Очень хочу. Мне это очень интересно. Я прочитал несколько книг на эту тему и даже попытался кое-что попробовать.

– А вот это напрасно. Я имею в виду ваши опыты. Такие вещи надо делать с опытным сенсом. Помните в «Звёздных войнах» историю о джедаях? Здесь – то же самое. Короче, если хотите, я готов вас учить. Вы мне симпатичны. Только учить я вас буду отдельно. Не в составе группы. Это не для вас. Согласны?

– Конечно, согласен!

– Заниматься я буду с вами дома. Жена не будет против, если вы, как истинный джентльмен, будете приносить ей хотя бы иногда цветы. Договорились?

– Конечно!

– Да! Ещё, чуть не забыл. Платить вам ничего не придётся. Вы уже сюда всё заплатили.

Вот такие пироги! Я не мог и подумать, что попаду в такие руки.

* * *

Уже месяц, как я прилежно учусь у Ильи Анатольевича. Первое, чему он меня научил, это «думать тихо». То есть уметь закрываться от вмешательства извне. Это оказалось трудной штукой. Второе – научиться чувствовать в себе и собой, своим организмом воздействия извне. Короче, что-то я уже знаю, но чем больше я узнаю, тем больше понимаю, какую глыбу знаний мне придется ещё постичь. Вот уж поистине – «Я знаю, что ничего не знаю».

Тоскую без Ваньки. Он по-прежнему снится мне каждую ночь. А когда раз в две недели мне звонит, то и сказать-то почти нечего. Ни у него, ни у меня особых новостей нет.

Меня заинтересовала диагностика. Оказывается, можно диагностировать всё, начиная от болезней человека и заканчивая болезнями техники. Правда, при этом есть свои хитрости. Можно даже определить место нахождения человека по карте или направление, где он находится. Познаю эти вещи взахлёб! Учусь диагностировать заболевания. Даже «Анатомию человека» купил, чтобы во всём разобраться. Сам Илья Анатольевич по профессии тоже инженер, только геофизик. Но ему приходилось заниматься лечением, используя свои способности, и поэтому он сначала сказал, что такое возможно. Меня это очень заинтересовало, и он решил меня немного этому поучить. Я уже привык к ощущениям, когда пальцы крючит около больного места на теле. Естественно, не на людях тренируюсь, а на их фантомах, то есть на мысленно созданных образах. Есть такой метод в биоэнергетике, когда строится фантом человека с заболеванием определённого органа. Начал читать индийские премудрости про чакры и про всё такое прочее. Безумно интересно!

Конечно, очень увлёкся своими занятиями, и они съедают всё моё свободное время. Однако нет дня, чтобы я не вспомнил Ваньку. Так хочется с ним поделиться своими успехами! Только не по телефону.

– Илья Анатольевич, а можно с вами посоветоваться?..

– Ну давайте, – и внимательно смотрит на меня.

Делаю паузу. Мне очень хочется понять, проник он в мои мысли или нет. Я постарался закрыться.

– Вы хорошо научились закрываться, Саша. По крайней мере, я сейчас не знаю, о чём вы хотите спросить, – он удовлетворённо улыбается.

– Понимаете… В моей жизни было несколько случаев, когда перед событием, которое должно было произойти с определённым человеком, я видел недвусмысленный намёк на это событие. Что-то вроде вещего сна…

Мастер смотрит на меня очень серьёзно.

– И часто это у вас было?

– Ну раза три, четыре…

– Относительно одного человека?

– Да. Только я слишком поздно понимал, что мне были предупреждения. Лишь потом догадывался.

– Да, Саша, – пожевав губами, начинает Илья Анатольевич, – во-первых, судя по всему, с этим человеком вас связывают очень близкие отношения. Так?

Молча киваю.

– А во-вторых, я с удовольствием сейчас услышал от вас, что эта сфера вам тоже доступна. Это дар, Саша. Дар такой же, как и ваша энергетика, а по сути – всё это одно и то же. Плюс гипноз… Развивать это надо, дорогой вы мой! Даже великий Вольф Мессинг работал и развивал свой дар. Работать надо!

Я вижу, как блестят его глаза, и мне приятна его заинтересованность во мне. Очень хочется оправдать его доверие.

* * *

Ох, какая классная девчонка! Прямо столбенею от восторга… Интересно, сколько ей лет? Ох… И вид такой строгий… Нет, конечно, не девчонка, а молодая женщина. Но какая у неё фигурка! И лет ей, пожалуй, наверное, столько же, сколько и мне. Она совершенно не похожа на тех, с кем я прежде проводил время!

Наверное, это хорошо, что при виде такой женщины я испытал… то, что испытал. Была не была! Познакомлюсь, может быть. Хотя бы поговорим.

– Девушка! – окликаю я её.

– Я вас слушаю… юноша, – она немного насмешливо улыбается.

– Разрешите с вами познакомиться? Я – Саша…

– С Уралмаша? – смеётся она.

– Нет. Из Питера! А вы кто?

– Знаете, Саша, у вас такой напор, что мне придётся представиться. Меня зовут Даша. Имя старинное – Дарья. Это вас не смущает?

– Имя – не характер и не внешность, поэтому смущать не может.

– Правда? А вот моего прежнего мужчину оно всегда смущало.

– Так, значит, место вакантно? – напираю я.

– Но это ни о чём не говорит, – она слегка румянится.

– Наоборот, о многом!

Она явно смущена, но видно, что уходить не собирается. И с лёгкой хитринкой вдруг спрашивает:

– А о чём это может говорить?

– Наверно, о вашей разборчивости в знакомствах.

Лесть, конечно, очень грубая, но это своеобразный тест на её человеческие качества.

– Знаете, Саша… Вы производите впечатление неглупого человека, поэтому досадно слышать от вас глупость, да ещё и в форме грубой лести, – серьёзно и достаточно жёстко говорит она.

Вот и протестировал…

– Простите меня, Даша. Честно говоря, я хотел таким образом протестировать вас, – мне действительно неудобно перед ней, и поэтому я режу правду-матку.

– Ну и как вам результат? – опять с лёгкой насмешкой спрашивает она.

– Выше всех похвал. Спасибо вам! – совершенно искренне благодарю я её.

– За что?

– За то, что не обманули моих ожиданий. И это совсем не лесть.

– И это всё? А где же приглашение на ужин? – мягко издеваясь, она переходит в наступление.

– Вообще-то я не собирался вас приглашать на ужин, но с удовольствием пригласил бы в кафешку – посидеть и поболтать о чём-нибудь.

– Ну, что ж… На кафе я, пожалуй, соглашусь, – она улыбается уже спокойно.

Вижусь с Дашей по нескольку раз в неделю в зависимости от её и моей занятости. Не могу сказать, что запал на неё, но чем-то она меня привлекает. Сейчас жду её опять около теперь уже нашего кафе на Петроградской.

– Привет! Я не опоздала? – Даша улыбается.

– Вовсе нет. Ты даже на несколько минут раньше.

– И хорошо. Ой! У тебя на щеке пятно.

– Да у нас в боксе воду отключили, и мы поливали друг другу, – оправдываюсь я. – На руки хватило, а вот на рожу нет.

– Погоди, дай сотру.

– Тогда держи платок.

Терпеливо жду, пока она трёт мне щёку носовым платком.

– Ну вот, – удовлетворённо произносит Даша, рассматривая моё лицо. – Теперь можно и идти.

В кафе людей немного, несмотря на девять вечера. Наш столик, к счастью, свободен.

– Ну, как у тебя с твоей биоэнергетикой? – без тени насмешки спрашивает она, едва мы садимся.

Начинаю рассказывать, поскольку чувствую её искренний интерес к моим делам. Мы с Дашей уже многое рассказали друг другу – каждый о своей жизни. Я уже знаю, что она живёт одна с отцом. Мать их бросила больше пятнадцати лет назад. Отец, Василий Семёнович, хорошо попивает, но человек добрый и в какой-то степени беспомощный. Я даже был ему представлен. Учится она в экономическом на вечернем. Днем бухгалтерит. Со своей стороны, я посвятил её в свою жизнь. Придумав на ходу легенду, сказал, что мой младший сводный брат Ваня уехал на работу на Крайний Север, в Булун, и что я очень беспокоюсь. Конечно же, Даша не идёт ни в какое сравнение с моими прежними женщинами. Мне с ней почти так же комфортно, как с Ванькой.

Топлю печку в дачном домике. Сегодня тридцать первое декабря. Даша после месячного знакомства пригласила меня встретить с ней Новый год у неё на даче. Вчера вечером мне звонил Ванька и поздравлял с наступающим Новым годом. Ему я тоже не стал говорить про знакомство с Дашей. Побоялся. Я ведь не знаю, как он это воспримет. Помню, как он тогда про Нину… Странно… Такое чувство, будто я ему… изменяю.

Даша пытается что-то приготовить на маленькой газовой плите. А печка горит плохо. Ну никак её не раскочегарить! Хорошо ещё, зима в этом году тёплая. Всё время вокруг нуля.

Ну вот, дом я вроде прогрел. Можно даже сидеть в одной футболке. Уже почти два часа ночи. Мы с Дашей и проводили, и встретили, и даже погуляли по посёлку. Некоторые окна светятся. Не одни мы тут!

– Ладно, Саша. Давай спать ложиться.

– Конечно, давай! Ты ложись, а я ещё потоплю немного. Потом тут на топчане и лягу.

– Нет. Так я не согласна, – заявляет она. – Ты тоже ложись. Возьмём два одеяла – будет тепло.

– Не понял. Мы что, вместе спать будем? – слегка удивляюсь я.

За всё время нашего знакомства я ни разу не предлагал ей переночевать вместе. Мы даже не целовались!

– А ты меня боишься? – поддевает она.

– А чего мне бояться? – откровенно не понимаю я.

– Вот и ляжем вместе.

На продавленной полуторной кровати мы с Дашей нормально помещаемся, поскольку оба весьма стройные. Мне почему-то странно ощущать её рядом с собой. Лежим молча.

– Саша… – нарушает она молчание. – Тебе как со мной?

– Мне с тобой очень хорошо. Честно! Иначе я бы нашёл повод отказаться от этой поездки.

– Я тебе признаюсь… Ты – первый мужчина, с которым мне так хорошо, – тихо говорит она.

– Ты ещё скажи, что влюбилась, – ехидно выговариваю я.

– Может быть…

Задумчиво это у неё выходит.

Опять лежим молча. Вдруг Даша обнимает меня за шею. Я чувствую на своём лице её дыхание. Она так нежно поцеловала меня в губы!

– Я всё правильно сделала? – шёпотом спрашивает она.

– Правильно… Только я всё равно не понял вопроса.

– Ты первый мужчина, с которым я легла в постель… сама, без настойчивых приглашений. У меня такого ещё никого не было. Это, конечно, неприлично, но…

– Это прекрасно… – совершенно искренне говорю я и в свою очередь её целую. Для этого мне приходится слегка на неё навалиться, и в этот момент две её руки обхватывают меня. Давно забытые ощущения… Прикосновения…

– Саша… Я хочу, чтобы это у нас сегодня случилось… – жарко и сбивчиво шепчет она мне в лицо. – Я не знаю, что будет у нас дальше, но я очень хочу, чтобы сегодня ты стал… моим мужчиной…

Голова моя плывёт. Всё как в тумане. Отключаю голову… Делаю всё машинально, подчиняясь одному взаимному желанию.

Открываю глаза.

Даша спит рядом со мной и улыбается. Так же вот и Ванька улыбается… Но с Дашей всё это было так прекрасно!

Она открывает глаза. Видимо, от моего взгляда. Долго на меня смотрит.

– Тебе было плохо со мной? – напряжённо спрашиваю я.

– Мне с тобой было очень хорошо… – и она целует меня. – Я поняла, что, дожив почти до двадцати семи лет, я не знала самого лучшего… И это лучшее дал мне ты.

Она утыкается лицом мне в грудь, и мы так лежим долго.

* * *

Дома ворочаюсь на тахте.

Три дня мы с Дашей пробыли на её даче. Вот первая ночь дома. Сон не идёт. Встаю и иду курить на кухню.

Да, я провёл на даче, как в песне Пугачёвой, «три счастливых дня». Нам с Дашей действительно было хорошо вдвоём. Хорошо так, что про Ваньку я почти не вспоминал. Сейчас вспомнил…

Ванька… Он один в целом мире. Какой-то сводный брат, мой тёзка, не в счёт. Вряд ли он найдётся. Так что у него есть только я, и связаны мы с ним только нашим взаимным, непонятным мне чувством. Это за меня Ванька цепляется по ночам, как за соломинку, надеясь, что я буду его надеждой и опорой. Душа не на месте. Конечно же, я ему практически изменил. Ведь если он честно пытается стать нормальным, то именно я должен способствовать ему в этом. Как это сделать? Да помочь ему найти женщину, которую он полюбит, которая станет его половинкой! Только тогда моя миссия будет хоть как-то выполнена. И здесь, помня, как он тогда отреагировал на Нину, я должен стараться не доводить его до таких переживаний. Получается, в первую очередь – устройство его личной жизни, а уж потом своей.

А Даша… Она поверила мне, хотя я ей ещё ни разу не говорил о своём к ней отношении. Её поступок дорогого стоит. Я и её фактически обманываю, не говоря всего про Ваньку и про наши с ним взаимоотношения.

Запутался… Меня очередной раз жжёт стыд. Вторую неделю под разными предлогами увиливаю от встреч с Дашей. Я должен в себе разобраться. Да и работы после Нового года навалило. После нашего с Дашей трёхдневного пребывания на даче, когда мы с ней ни в чём себе не отказывали, она находится в некоторой эйфории и, видимо, поэтому мне многое прощает.

Трусливо решил «гнать зайца дальше». Теперь наши встречи с Дашей начинаются с поцелуя. И это всё. Дальше я не иду.

Мы по-прежнему не можем видеться каждый день. Дела всё-таки! Сегодня опять встречаемся у нашего кафе.

– Привет! – подходя ко мне, она прекрасно улыбается.

– Здравствуй!

Обнимаю её и целую.

Она явно не спешит освободиться от моих рук. И у меня в голове всё плывёт…

– Может, поедем ко мне? – осторожно спрашиваю я, поскольку не знаю, как она на это приглашение отреагирует.

– Ты наконец дозрел? – укоризненно спрашивает она.

– Дозрел…

– Я согласна, – просто говорит она.

Садимся в мою машину и едем.

…Лежим с Дашей в обнимку на нашей с Ванькой тахте. Одежда разбросана по комнате.

– Ой! Саша… – спохватывается она. – Мне домой надо. Отец будет беспокоиться. Ты меня отвезёшь?

– Конечно! – и следом за ней встаю с постели.

Одеваемся быстро, почему-то не глядя друг на друга.

Просыпаюсь в холодном поту. Снился кошмар. Я видел, как Ванька опять куда-то падает. Ох, волнуюсь… Тот раз он тоже падал. Ладно. В воскресенье он должен позвонить. До этого я места себе не найду. Слишком часто я получаю подтверждения, что мы с ним как-то или чём-то связаны. Не зря я всё рассказал Илье Анатольевичу. Жаль, что сейчас не могу с ним пообщаться, поскольку он только вчера уехал на две недели с женой в санаторий и наши занятия прервались.

Прошло воскресенье, а Ванька не позвонил. Беспокоюсь… Он оставлял мне координаты офиса своей фирмы-работодателя. Надо позвонить, а лучше туда съездить.