Текст книги "Эльдорадо – не награда"

– Ну ты про подобия будешь какому-нибудь зеленому практиканту заливать! – заявил Жомов и, прекращая дискуссию, врезал Ачитометлю дубинкой по голове.

Может быть, шикарный головной убор из перьев и смягчил бы удар омоновца, но на беду аборигена это украшение крепилось вокруг золотого обруча. Вот по этому обручу и пришелся удар дубинки. Если бы Жомов бил сверху вниз, быть аборигену вбитым в землю минимум по пояс. А так как удар шел с боку, Ачитометля просто оторвало от земли и закинуло куда-то за спины оторопевших солдат. Ну а дальше остановить Жомова было трудно. Разъярившись на людоедов, нагло и откровенно попиравших Уголовный кодекс России, Ваня пошел махать «демократизатором» направо и налево, сея в рядах ацтеков хаос и разрушения. Причем первое хорошо укоренялось среди солдат, а последнее – в их оружии, поскольку дубинка Жомова, соприкасаясь с металлическими наконечниками направленных на него копий, либо крушила их в щепки, либо выбивала из рук владельцев и отправляла в свободный полет. Ни Рабинович, ни Попов, почти полностью поверившие в объяснения Ачитометля относительно здешнего «людоедства», сразу остановить Ваню не успели, а потом уже было поздно. Побежавшие в разные стороны солдаты, поначалу испугавшиеся гнева богов, увидев, что те ни молниями их не жгут, ни полчища змей не напускают, быстро пришли в себя. Сомкнув строй, ацтекские ополченцы стеной двинулись на врага, намереваясь задавить численностью. Сене с Андрюшей пришлось прийти на выручку другу. Но как они ни старались, большого физического урона противнику нанести не смогли. Сломанные или выбитые копья ацтеки тут же заменяли, получая новое оружие из задних рядов. Ну а Мурзик и вовсе ничего против плотной стены копий сделать не мог. И через пару минут неравной битвы российские милиционеры оказались прижаты к пернатому шатру и почти полностью окружены.

– Андрюша, сделай же что-нибудь! – потребовал от криминалиста Рабинович, старательно отбивая направленные в грудь копья.

Попов заорал. Конечно, коридор среди врагов он проделал немалый, но аборигены вмиг заполнили его, не желая выпускать ментов из окружения. Андрей попробовал повторить акустическую атаку снова, но эффект был тот же. Конечно, часть врагов была контужена, но ацтеков было всё равно слишком много, чтобы одного Попова хватило для победы над ними.

– Да чтобы вам на головы что-нибудь свалилось! – раздосадованно пожелал криминалист, и чудо случилось. Точнее – свалилось. Но вот только не на головы аборигенов, а прямо в центр пернатого шатра, около которого держали оборону милиционеры.

– Ну, Поп, ты, как обычно, ничего нормально сделать не можешь, – заявил Рабинович и тут же поперхнулся, поскольку на него из-под разрушенного шатра уставилась зеленая драконья морда.

– Привет. Рад вас видеть. Развлекаемся? – вежливо поинтересовалась данная часть существа, именуемого Ахтармерз Гварнарытус или, если попросту, Горыныч. – Я так и знал, что у вас тут весело.

– Горыныч, блин, сделай хоть ты что-нибудь! – тут же потребовал от бывшего соратника Сеня.

– Ну почему все существа гуманоидного типа такие невоспитанные? – удивился трехглавый дракон. – Могли бы хоть поздороваться и сказать, что соскучились по мне, что рады встрече. Делами моими и успеваемостью поинтересоваться, опять же…

– Слушай, если ты сейчас не вмешаешься, аспид ползучий, то просто некому будет твоими делами интересоваться, – рявкнул Рабинович, едва отразив одновременный удар сразу нескольких копий. – Быстрее, ящерица бесхвостая!

Как это обычно случалось с Ахтармерзом, от обиды на «аспида» и «ящерицу» он начал мгновенно раздуваться, невероятно увеличиваясь в размерах. Через каких-то пару секунд Горыныч вырос настолько, что шатер затрещал по швам, и трехглавый дракон предстал перед аборигенами во всём своем грозном великолепии, еще и облепленный перьями, оставшимися от разрушенного шатра. Увидев это зрелище, ацтеки мгновенно застыли, от удивления вытаращив глаза.

– Кецалькоатль! Кецалькоатль вернулся!!! – заорал кто-то из толпы, и остальные, подхватив его крик, бросились врассыпную.

– Куда они? – удивился Ахтармерз. – Я же еще ничего не сделал. Или они к этому… который вернулся… побежали? Кстати, а кто это такой?

– Кецалькоатль? Пернатый Змей, местный бог, – пояснил Попов, глядя в спины убегающего воинства. – И похоже, они тебя за него приняли.

– Нет, вы только посмотрите! И эти, даже познакомиться не успели, а уже обзываются, – обиделся Горыныч, от чего еще чуть-чуть увеличился в размерах. – Я же тысячу раз повторял, что к вашим рептилиям не имею никакого отношения. У нас даже физиология разная…

– Мы это уже слышали, а аборигенам ничего не объяснишь. Они слишком напуганы, чтобы согласиться прослушать лекцию по анатомии твоего вида, – прервал его Сеня, устало опускаясь на траву. – Ну вот, теперь здравствуй. Кстати, ты не мог бы немного уменьшиться в размерах и выбраться из этого чехла? А то с тобой не слишком удобно разговаривать. Да и виден ты, наверное, за версту.

– Вот-вот! Сначала обзывают, а потом уменьшиться просят, – капризным тоном заявил Ахтармерз.

– Я извиняюсь, – проговорил Сеня, и удовлетворенный Горыныч тут же начал уменьшаться в размерах.

Появление Горыныча в землях Мезоамерики имело вполне логичное объяснение. Правда, поначалу Рабинович с Поповым, измотанные схваткой, никак не походившей на потешное развлечение, оказались не в состоянии даже удивиться тому, что трехглавый огнедышащий псевдоящер появился исключительно в нужном месте и в нужное время. Ну а Ваня не спрашивал Ахтармерза ни о чем, потому что оказался в ступоре и никак не мог понять, почему это во время боя с превосходящими силами врага он так и не вытащил пистолет и не открыл стрельбу хотя бы в воздух. Ни один довод из тех, которые сам себе приводил омоновец, не могли удовлетворить его, и Жомов пребывал в такой же прострации, как у него бывало, когда на стрельбище выбивал сорок девять очков из пятидесяти возможных – в глубоком шоке от неудачи!

Горыныч, видя, что Сеня никак не желает начать разговор, хотя его просьба и выполнена, снова обиделся на всех ментов сразу и начал увеличиваться. Мурзик, увидев такое безобразие, завопил благим матом. Что именно он хотел сказать, поняли немногие, но лая верного пса было вполне достаточно, чтобы привести Рабиновича в чувство. Он встрепенулся и посмотрел на Горыныча.

– Ты еще не уменьшился? – удивился Сеня. – И долго ты собираешься окрестный народ пугать? У нас тут вроде бы отпуск проходит. А как мы будем отдыхать, если ты всё местное население по лесам разгонишь?

– А до моего появления, значит, вы именно отдыхали? – наивно поинтересовался Ахтармерз. – Согласно моим выводам, основанным на глубочайшем анализе спектра эмоциональных, паранормальных и электромагнитных излучений, испускаемых вами и толпой аборигенов вокруг вас, происходящее походило на отдых так же, как перхус троликус в период спаривания напоминает мускабрюха пестикрылого…

– Понеслось, – обреченно вздохнул Попов. – Горыныч, ты никак из двоечников и второгодников в отличники выбрался? Или просто сегодня для разнообразия уроки учил?

– Между прочим, к вашему сведению, в моем мире начались каникулы. Именно поэтому я и нахожусь здесь сейчас, – обиженно ответил трехглавый второгодник. – А насчет двоечников ты прав. У меня теперь одни тройки, и меня перевели в третий класс. Правда, с испытательным сроком. Если в первой четверти опять скачусь на двойки, вернут обратно во второй.

– Вот лафа! – восхитился Сеня. – Это что же получается, в вашем мире до самой пенсии можно в школе проторчать?

– Нет, – буркнул Ахтармерз. – Тех, кто с третьей попытки не осилит третий класс, отчисляют из школы и отправляют служить пугалом в какой-нибудь мир вроде вашего. Как Лох-Несское чудовище, например. Я ее знаю. Она мамина подружка и в отпуск приезжает иногда погостить. Заодно и передает в центр информацию о том, что в вашем мире происходит.

– Что-то Несси не больно на тебя похожа, – фыркнул Рабинович. – И башка одна, и крыльев нет…

– Их у нее тоже три. Когда одна из голов над водой находится, две другие пропитание добывают, – обиделся за соотечественницу Горыныч. – А крыльев не видно потому, что Несси под водой плавает. И вообще, что вы ей за дурацкое имя придумали – Несси! Ее, между прочим, Туавардия Пироскельция зовут. И это еще в сокращенном варианте…

– Так, ладно! – решил прекратить дебаты Рабинович. – О твоей Туавардии мы после поговорим. Расскажи-ка лучше, как ты сюда попал так удачно?

– О-о, это было просто, – и хотя произнесла это, как обычно, только средняя голова, оскалился Ахтармерз всеми тремя пастями сразу, а затем рассказал.

К удивлению ментов, они узнали, что по окончании их последнего путешествия Ахтармерз связи с миром эльфов не потерял. То есть контакт между его миром и Эльфабадом присутствовал всегда, в виде вполне упорядоченных МП-переходов, но лично Горыныч вселенной эльфов не интересовался из-за бесперспективности собственной карьеры там ввиду крайне низкой успеваемости. Однако после предложения Оберона, сделанного всей группе путешественников, Ахтармерз задумался, так ли уж он не пригоден для поиска в обозримом будущем работы в Эльфабаде? Сделав надлежащие выводы, двоечник повысил успеваемость и, дабы не дать возможность Оберону позабыть себя, принялся изредка наведываться в Эльфабад, где и узнавал новости о своих бывших спутниках, надеясь, что снова удастся вместе отправиться спасать какую-нибудь вселенную. Так Ахтармерз и пронюхал об ознакомительном путешествии российских милиционеров.

Естественно, упускать такой шанс заработать дополнительные плюсы в свое личное дело Горыныч не стал. Воспользовавшись тем, что в школе были каникулы, а родители уехали в отпуск на Землю в мезозойскую эру, новоиспеченный третьеклассник помчался в Эльфабад и нашел там Лориэля. Попросив у старого знакомого разрешения присоединиться к бывшим товарищам по оружию, Ахтармерз после консультаций эльфа с Обероном таковое получил и тут же был переброшен в Мезоамерику, свалившись ментам фактически на голову. В другое время, может быть, за такой фокус Горынычу и досталось бы от друзей на орехи, но сейчас ничего, кроме слов благодарности, он не услышал. Хотя…

– Странно всё это, – дослушав рассказ трехголового болтуна, задумчиво произнес Рабинович. – Насколько мне помнится, переходы между мирами эльфы осуществляли всегда корректно. Нам еще ни разу не приходилось падать вниз даже с полуметра, а Горыныч летел, наверное, метра четыре, если не больше.

– Шесть метров, восемнадцать сантиметров и три миллиметра, – уточнил Ахтармерз. – Про микроны я молчу, поскольку еще не научился внутренним высотомером с такой точностью пользоваться.

– Сеня, ты опять загоняешься, – покосившись на Горыныча, произнес Попов. – Ну, чего в этом странного? Тебе же говорили, что у эльфов с системой переходов проблемы. Поэтому, наверное, и выкинули наш пикирующий примус с высоты, а не опустили на грунт. Что тут такого необычного?

– Поживем – увидим, – философски заявил Рабинович и поднялся с травы. – Ладно, давайте двигаться. Тут нам пиршество не светит, поскольку это стадо бешеных ацтеков всё вокруг затоптало. Нужно идти в Теночтитлан, и заодно и узнать, что в этом мире в последнее время происходить начало. А то мне не нравится, когда столько совпадений одновременно случается.

Но претворить в жизнь предложение кинолога оказалось не так-то просто. И главным препятствием на пути в Теночтитлан оказался Ваня Жомов. Омоновец, впав в транс из-за неприменения табельного оружия в критической ситуации, никак не хотел из него выходить. Сколько Попов с Рабиновичем ни тормошили друга, сколько Мурзик ни тянул его за рукав, Ваня с места не двигался и на ужимки друзей не реагировал. За неимением нашатыря Горыныч даже сероводородом на Жомова дышал, но добился только того, что остальные члены команды отскочили в стороны, зажимая руками носы и беспрестанно кашляя, а омоновец остался стоять на месте, словно памятник Безмерному Горю. И лишь когда Рабинович заикнулся о выпивке, Иван пришел в себя.

– Да, выпить бы сейчас не помешало, – задумчиво проговорил он, а затем встрепенулся. – И чего мы стоим тут, как три тополя в парке юрского периода? Город не видите? Без моей команды идти не можете? – и, не дав кому-либо даже изумиться такой наглости, протянул свой пистолет Попову. – Держи-ка его ты, Андрюха. Что-то я в этих параллельных мирах совсем об огнестрельном оружии забываю, а ты с ним всегда таскаешься, вот и теперь носи. Только патроны экономь. У меня всего две обоймы.

Теперь, когда омоновец был благополучно приведен в чувство и путешествие можно было бы продолжить, верх благоразумия проявил единственный в группе специалист по мезоамериканской культуре – Андрюша Попов. С чувством собственного превосходства посмотрев на друзей, он поинтересовался, как именно они собираются объяснить местным жителям присутствие Ахтармерза, поскольку сам криминалист сильно сомневался, что даже привыкшие к богам на улицах ацтеки отреагируют на трехглавого монстра адекватно.

– А что тут думать? – пожал плечами Сеня. – Ты же сам слышал, они его Кецалькоатлем называли…

– Да, называли, – согласился Андрей. – Только тогда он был в перьях. Не думаю, что кто-нибудь поверит, что Пернатый Змей вдруг облысел.

– Это на что вы намекаете?! – возмутился Ахтармерз.

– А ты помолчи лучше, когда умные люди говорят, – осадил несчастного третьеклассника Жомов. – Так что ты, Андрюша, предлагаешь?

– Всё очень просто, – не привыкший быть в центре внимания Попов просто млел от удовольствия. – Поскольку Сеня уже представил нас как маленьких божков и принял в дар шапку из перьев, то никто не удивится, увидев с нами Кецалькоатля. Нужно только Горыныча перьями замаскировать.

Возражений Ахтармерза, никак не желавшего не только называться змеем, пусть и пернатым, но еще и напяливать на себя шутовской костюм, абсолютно неприличный в его мире, не слушал никто. А когда обиженный трехглавый третьеклассник начал набирать размер, ему пригрозили, что оставят тут, на берегу реки, и позволят заняться организацией каникул самостоятельно, без присутствия остальных членов группы. Горынычу пришлось сдаться, но он добился от друзей обещания, что при первой же возможности его избавят и от перьев, и от обидного прозвища. На том и порешили и принялись украшать трехглавого монстра остатками от оперения разрушенного им же шатра.

Оказалось, что сделать это не так-то просто. Во-первых, втыкать перья в Горыныча не получилось – слишком толстой оказалась шкура. Во-вторых, сам Ахтармерз наотрез отказался от предложения Жомова вываляться в смоле и по перьям же потом прокатиться. Ну а в-третьих, никто не мог сообразить, как сделать маскировку трехглавого чудища такой, чтобы она могла трансформироваться вслед за постоянно меняющимися размерами Ахтармерза. В итоге менты нашли компромисс! На Горыныча, бывшего в обычном состоянии ростом примерно с Мурзика, отрезанными от остатков шатра лентами привязали несколько крупных перьев, а остальные запихали в мешок и взяли с собой, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств просто засыпать выросшего Горыныча перьями, ну а потом действовать по обстановке. Например, обвинить аборигенов в том, что из-за их непочтения Кецалькоатль начал терять оперение прямо на глазах.

Вот так вопрос с маскировкой трехглавого летающего монстра был решен, и теперь ничто вроде бы не мешало друзьям отправиться в Теночтитлан, но тут обнаружилась еще одна проблема. Путешественники как-то позабыли, что город находится на другой стороне реки, а мост до сих пор не восстановлен. Правда, на берегу вверх дном лежали несколько каноэ, брошенные сбежавшими ополченцами, но выяснилось, что управлять этими узкими и неустойчивыми судами куда как непросто! Однако Ваня Жомов, заявивший, что в детстве катался на весельных лодках в клубе Юного моряка, решил показать всему миру свое умение обращения с плавсредствами. Вот только в каноэ он залез так, будто это был по крайней мере тримаран или плоскодонная баржа. Хотя каноэ ничуть не напоминает вышеупомянутые водные виды транспорта, а больше похож на бешеного бычка, которому вдобавок еще и репей попал под хвост. Не успев ступить на борт каноэ, Ваня оказался по уши в воде и был оглушен диким хохотом всех своих соратников, включая и оскалившегося Мурзика.

– И чего вы ржете, как мерины у кормушки? – обиделся омоновец. – Сами попробуйте на этом плавучем бревне усидеть.

Попробовали. В результате чего обычная переправа через реку вылилась в игрища на воде, которые могли бы закончиться несчастным случаем, доберись Ваня до криминалиста, якобы случайно качнувшего лодку, когда Жомов уже почти смог обрести равновесие. Подобные издевательства над основами гребного судоходства продолжались довольно долго, и неизвестно, когда бы вообще закончились, если бы Сене не надоела эта забава. Плюнув на всё, он заставил друзей наломать в ближайшем лесочке веток и, связав сразу три каноэ вместе, изобрел примитивный тримаран, который был не в пример остойчивей каждого отдельно взятого каноэ.

– Учитесь, дети! – довольно заявил Рабинович, и, погрузившись на новое судно, смешанный милицейско-иномирный отряд благополучно переправился через неширокую реку.

При этом Горыныч, мгновенно ощутивший приступы морской болезни, несколько раз пытался подняться в воздух и долететь до противоположного берега на собственных крыльях. Однако без должной взлетно-посадочной полосы сделать этого Ахтармерз никак не мог, а трое милиционеров отказывались подкинуть его в воздух, боясь привлечь к себе излишнее внимание разбежавшихся ополченцев, которые уже могли успокоиться и попробовать выяснить, так ли всемогущ новоявленный Кецалькоатль, как о нем говорят в легендах. Все трое помнили, что командир отряда ополченцев куда больше боится правителя Теночтитлана, чем всех богов, вместе взятых, и не хотели рисковать, провоцировать новое обострение отношений. Поэтому Горыныч остался в лодке до конца переправы и, едва выбравшись на берег, бросился пожирать местных насекомых, компенсируя этим деликатесом перенесенные страдания.

– Хватит жрать, проглот несчастный, – наконец, устав смотреть, как аппетитно Ахтармерз поглощает местную прыгуче-ползуче-копошащуюся живность, осадил Горыныча Попов. – У нас вон, между прочим, с утра во рту маковой росинки ни у кого не было, но мы же терпим.

– Зачем терпеть? Хочешь, я с тобой поделюсь? – предложил Ахтармерз и вытянул в сторону криминалиста правую голову с зажатым в пасти пауком-птицеедом. – Могу и еще парочку дать. Тут у них гнездо.

После такого издевательства спасти Ахтармерза от лютой смерти смогло только укоренившееся с годами службы у Попова знание того, что вину обвиняемого определяет суд, а никак не эксперт-криминалист. А поскольку судить Горыныча было некому, то он остался жив, но поглощение насекомых вынужден-таки был прекратить из-за настоятельных понуканий остальных членов группы. Решив, что обязательно побывает еще раз на этом богатом деликатесами берегу, Ахтармерз вынужден был подчиниться настойчивым требованиям друзей и, как обычно, забравшись на руки Жомова, согласился отправиться в город.

Глава 5

Ну что же, начнем экскурсию.

Иван Сусанин

Лично я появлению Горыныча почти не удивился. Честно говоря, чем бы именно ни являлось это наше путешествие, чего-то подобного от эльфов я и ожидал. Не знаю, каким образом, но в большинстве случаев этот народец оказывается в курсе практически всех событий, происходящих в том или ином мире. По крайней мере тогда, когда они хотят что-то узнать. Вот и в нашем случае, я думаю, едва мы столкнулись с аборигенами, как эльфы об этом узнали.

Ну а появление Горыныча можно объяснить двумя способами. Во-первых, предоставив нам бесплатное турне по Мезоамерике, эльфы должны были позаботиться о нашей безопасности и быть готовы подстраховать нас каким-либо образом, окажись мы в кризисной ситуации. Вот тут просьба Горыныча отправиться с нами была как раз более чем уместна. Эльфы просто выждали подходящий момент и заслали к нам трехглавый пикирующий огнемет в качестве средства защиты.

Ну а во-вторых, Горыныч появился бы у нас в любом случае. И основано это утверждение на том, что я, так же как и Сеня, никогда особо эльфам не доверял… Вот только не надо ухмыляться, строить морды и бормотать, что пастух и овца преподобны с лица! За «овцу» я могу и откусить какие-нибудь ненужные отростки. Голову, например.

В общем, так! Если Сенины подозрения верны и эльфы каким-то образом, хоть я и не могу понять, каким именно, запланировали наше путешествие в Мезоамерику, Горыныч просто обязан был появиться. Если вы помните, раньше он участвовал в каждом путешествии нашей команды и часто был очень полезен. Вот и во втором варианте развития событий Ахтармерз был бы с нами. Ну а то, что он явился так вовремя, можно назвать случайным совпадением. Хотя и тут я с Сеней согласен. Что-то слишком много всяческих совпадений в последнее время случается.

Так или иначе, но Горыныч был бы с нами, чему я, если честно, очень рад. И дело не только в том, что Ахтармерз единственный член нашей команды, способный меня понимать. И не в том, что без его санобработки я рискую нахвататься в этом примитивном мире прожорливых блох, а в том, что Ахтармерз, при всей своей ворчливости, кичливости и заумности, отличный товарищ, на которого в трудную минуту можно положиться.

До города оказалось не так близко, как мы думали. Километров шесть или семь нам пришлось пройти по дороге, до того как появились первые дома. И если по пути нам не встретилось ни единой живой души, что было и понятно ввиду боевых действий, ведущихся в окрестностях, то в пригороде оказалось такая уйма народу, что не часто встретишь и у нас даже в час пик!

Если честно, я немного опасался, что появление Горыныча в образе новоявленного Кецалькоатля посеет среди жителей такую же панику, как в войске ополченцев, но этого не произошло. То ли маломерного Горыныча на Ваниных руках принимали за какую-то диковинную птицу, то ли Кецалькоатль ужаса горожанам, привыкшим к власти Чимальпоке, который, как известно, с самим Уицилопочтли на короткой ноге, ни капли не внушал, но шарахаться от нашей компании никто не стал. Так, провожали мимолетными взглядами, и всё. Зато мы пялились во все глаза, как деревенские дурачки на ярмарке.

Вот уж каких только типов мы тут не увидели. Большинство, конечно, выглядели точно так же, как встреченное нами ополчение, но были среди них и вовсе необычного вида люди. В частности, на нас едва не налетели трое уастеков с длинными косами, одна из которых была окрашена в желтый, другая – в красный цвет, а всё тело расписано синей краской. Встретились нам и несколько так вычурно одетых женщин-миштечек с детьми, что было невозможно разобрать, где кончается их костюм, а начинается всё остальное. В общем, эстетическому наслаждению Попова, как и его объяснениям, что это за люди и чем они занимаются, никто абсолютно не мешал. Андрюша даже забыл, что хотел есть, пока Сеня не ткнул рукой в сторону одного из зданий.

– Андрей, это не кабак случайно? – поинтересовался он у зарвавшегося Попова. Тот втянул воздух носом.

– Ну, знаешь, как таковые места общественного питания тут не кабаками называются, – начал было объяснять наш эксперт, но Жомов его оборвал.

– Ты давай свои лекции заканчивай и просто скажи, можно там выпить и пожрать или нет? – поинтересовался омоновец.

– Я думаю, вполне можно. Только чем мы платить будем? – пожал плечами Андрей.

– Оберон заплатит, – буркнул Сеня и вошел в открытую дверь.

После яркого уличного света полумрак внутри на секунду ослепил даже меня, но затем глаза адаптировались, и я смог рассмотреть внутренности этой забегаловки. Выглядело всё вполне прилично. Не так, конечно, как в «Метрополе», но в Скандинавии нам приходилось питаться в местах куда более грязных, чем то заведение, в которое мы вошли. Жомов сразу прошел к одному из столиков и бесцеремонно уселся за него, согнав двух аборигенов. Те, недовольно покосившись на нашу компанию, спорить, к неудовольствию Вани, не стали и спокойно перебрались на другие места.

– Вот, блин, какие тут все послушные. Даже досада берет, – сердито буркнул Ваня, глядя вслед удалившимся аборигенам.

– А то тебе драки на берегу не хватило, – огрызнулся мой Сеня, усаживаясь на скамью. – Дай хоть поесть спокойно, а потом уж ищи, к чему придраться.

– Как скажете, гражданин начальник, – покорно согласился омоновец. – Что пить будем?

– Воду, – отрезал Рабинович.

– Это с какого перепугу? – удивился Жомов. – Ладно, я понимаю, ты прошлые разы оторваться не давал, потому как мы на задании были. Теперь нам что выпить мешает, когда мы в отпуске?

– Так еще неизвестно, чем этот отпуск обернется, – покачал головой мой хозяин, но, когда к Жомову присоединился и Попов, был вынужден уступить. – Ладно, выпьем чего-нибудь. Только до поросячьего визга не напиваться. Нам еще ночлег искать!

Решив, что сказанного вполне достаточно, Сеня повертел головой в поисках кого-нибудь, кто должен был нас обслужить. Не найдя ни одной подходящей на роль официанта личности, мой хозяин уже собрался гаркнуть во всё горло, подзывая к столику кого-нибудь из обслуживающего персонала, но я в этот момент заметил направлявшегося к нам довольно толстого типа в белом балахоне и тихо зарычал, указывая Рабиновичу направление, куда следует смотреть.

– Добрый день, почтенные жрецы. Рад, что вы посетили мое заведение, поскольку лучшей кукурузной каши, маисовых лепешек и пульке вы нигде в округе не найдете, – скороговоркой затараторил хозяин заведения. – Меня зовут Капелькуаль, и я всегда к вашим услугам. У меня вы можете купить всё по самым дешевым в Теночтитлане ценам, а также заказать пищу на дом. Я со скидкой сдаю комнаты гостям и…

– Спасибо, всё ясно, – остановил его болтовню Рабинович. – Принеси, почтенный, нам что-нибудь поесть и выпить, на твое усмотрение. Только тащи всё самое лучшее. Ясно? И кстати, а с чего ты решил, что мы жрецы?

– Так в таких необычных одеждах только жрецы могут ходить, – расплылся в улыбке Капелькуаль. – А разве вы не жрецы?

– Жрецы, – кивнул головой Ваня. – Особенно вот этот, – он кивнул головой в сторону Попова. – Столько жрет, что годовалый кабан от зависти удавится!

– Ха-ха! Рад, что у моих почтенных гостей хорошее чувство юмора, – прежде чем Андрей успел открыть рот, опять залопотал трактирщик. – Кстати, если хотите повеселиться, за отдельную плату могу пригласить сюда нескольких певцов и танцовщиц, чтобы они бодрой музыкой и плавными движениями усладили ваш слух и зрение, ибо…

– Не надо нам никого, – отрезал Жомов. – Неси выпивку и еду. А потом мы сами решим, что делать дальше.

На лице моего Сени было написано такое откровенное сожаление по поводу излишне поспешного отказа Жомова от услуг танцовщиц, что мне, честное слово, стало жалко хозяина. Впрочем, Рабинович свое всегда возьмет, и уж лучше совсем без танцовщиц, чем очередная Ровена-Ингвина-Немертея на его голову. Будет потом, когда мы домой вернемся, сохнуть целыми сутками и на свои обязанности по уходу за мной сквозь пальцы смотреть. Впрочем, на муки моего Рабиновича, кроме меня, похоже, внимания никто не обратил. Ваня плотоядно осматривался по сторонам, то ли ища повод для драки, то ли глядя, кого и за что можно арестовать, а Попов с увлечением рассматривал настенную роспись. Я даже поразился, как сильно здешняя атмосфера на нашего криминалиста повлияла. В любой другой обстановке Андрюша сейчас от запахов, которые он лишь чуть хуже меня различает, слюной бы исходил, а его бездонный желудок уже бы и арию Мясной Отбивной из оперы «Комплексные Обеды» исполнил, а тут Попов даже про голод забыл.

Если честно, я попытался понять, чем же мезоамериканская культура так поразила моего сослуживца, но ничего впечатляющего в ней не нашел. Конечно, дома они строят добротно и одеваются живописно, но и хороших домов у нас в стране в избытке, и кучу живописных одежд на любом проспекте увидеть можно. Может, конечно, я чего-то не понимаю, но по мне Мезоамерика ничуть не более культурной, чем Древняя Греция, выглядит. А вот по поводу последней Попов восторгов почему-то никаких не высказывал. Напротив, вечно чем-то недоволен был.

Пока трактирщик, или как он тут назывался, организовывал нам ужин, Горыныч, изрядно измученный своим маскировочным костюмом, попытался избавиться от перьев. Но мой Сеня, хоть и загрустивший из-за невозможности лицезрения местного «тодеса», бдительности не потерял. Цыкнув на трехглавого мятежника, он призвал его к порядку, пригрозив лишить до конца путешествия возможности тоннами поглощать любимое лакомство – местных насекомых. Я хоть и не знаю, каким образом Сеня собирался выполнить свою угрозу – все три пасти Горынычу, что ли, здешним аналогом цемента залепить? – но летающую грозу тараканов, клопов и пауков этим обещанием напугал. Ахтармерз, что-то проворчав по поводу расовой дискриминации, наиболее распространенной среди гуманоидных видов, маскировку свою оставил в неприкосновенности.

– Слушай, ты, горелка газовая, – услышав последнюю фразу Горыныча, обиделся Жомов. – Еще раз нас гуманоидами обзовешь, будешь огонь вместо трех одной дыркой выделять. Той, что у тебя с кормы!

– Между прочим, гуманоиды – это не оскорбление, а название вида, – начал новую лекцию Ахтармерз. – Основными признаками гуманоидных существ является преимущественное хождение на двух конечностях, обычно пятипалых, наличие…

– Ну-ка, помолчи, – оборвал его Рабинович, увидев приближавшегося к столу трактирщика. – Тебе, как ручной зверушке, разговаривать не положено уметь!

От такого заявления моего хозяина Горыныч мгновенно обиделся и начал увеличиваться в размерах, грозя проломить стол, по которому он до этого с умным видом расхаживал, но Ваня мгновенно прихлопнул его ладонью и, сердито зашипев на гневного троечника, заставил вернуться к привычному объему. Я на всякий случай, чтобы не оказаться придавленным тушей Ахтармерза и обломками столешницы, если наш летающий истребитель мух не справится с обидой, выбрался из-под стола и удивленно уставился на трактирщика.

Честно говоря, удивился не я один. Дело в том, что хозяин заведения нес в руках нечто, совершенно не вяжущееся с трактирами, кабаками, барами и прочими питейными заведениями. На подносе, который ацтек разместил на голове, оставляя руки для довольно большого горшка, от которого вкусно пахло тушеным мясом, стояли странные сосуды, удивительно напомнившие мне крупные клизмы. По крайней мере, именно так они и выглядели – грушевидные сосуды, оканчивающиеся сужающимися к концу трубками. Вот уж не знаю местных порядков, но лично я здорово сомневался, что употреблять пульке из таких сосудов будет удобно. Мои менты, видимо, были того же мнения.