Текст книги "Роковая неверность"

Красавчик

Поднявшись в квартиру, Привольнов позвонил Кременчуку на мобильник. Участковый тотчас отозвался:

– Да, слушаю.

– Привольнов беспокоит, – сказал Жорик. – Узнаешь, Гриша?

– Конечно. В чем дело, Жорик?

– По номеру машины хозяина тачки определить можешь?

– Как же я тебе определю? – удивился участковый. – Такие сведения только в ГИБДД имеются.

– А если постараться, Гриша? – стал настаивать Привольнов. – Очень нужно.

– Но зачем тебе?

– Так, вышел здесь на одного типа, – уклончиво ответил Жорик.

В трубке раздался короткий смешок.

– Никак частным сыском занялся? Ты это дело брось. Если следакам не удалось преступника вычислить, тебе и подавно не удастся. Не теряй зря времени.

– И все-таки, Гриша, мне очень нужно знать номер машины, – уже требовательным тоном произнес Привольнов.

Капитан наконец сдался:

– Черт с тобой. Есть у меня среди гибэдэдэшников пара знакомых. Попробую пробить. Говори номер.

– Эс девяносто пять семьдесят два УР.

В трубке на некоторое время воцарилось молчание, очевидно, Кременчук записывал номер в блокнот, потом произнес:

– До связи, Жорик. – В трубке раздались гудки отбоя.

Привольнов сбегал в магазин, купил кое-какие продукты и на скорую руку приготовил обед. В первом часу вернулся из школы Сашка. Вспотевший, взъерошенный, довольный.

– Я пятерку получил! – объявил он с порога и кинул сумку в угол прихожей.

Чтобы польстить парню, отец сделал вид, будто ужасно обрадовался.

– Ну, так и отличником недолго стать, если с первого дня учебы хорошие оценки домой приносить.

Парень прошел в комнату и плюхнулся на диван.

– Почему стать? – Мальчуган с серьезным видом посмотрел на отца. – Я первый класс на пятерки закончил. У меня где-то лента через плечо лежит, а на ней красными буквами «отличник» написано.

Привольнов остановился в дверях, закинул на плечо посудное полотенце, которое держал в руках.

– Правда? – удивился он. – Тобой, значит, гордиться можно! А за что, если не секрет, пятерка?

Сашка вытер ладонью пот со лба и заявил:

– Рассказ придумать нужно было о том, кто как лето провел.

Привольнов неожиданно обеспокоился:

– Надеюсь, ты не говорил о том, как умерла мама и о твоих приключениях на улице?

Парень покачал головой.

– Не-а, я историю придумал, будто я, ты и мама на море отдыхать ездили. А там мы с тобой на рыбалку ходили и во-от такую рыбу поймали! – Он широко развел руки.

Привольнов печально улыбнулся:

– Ничего, Санек, придет время, и мы с тобой обязательно поедем на море. А на рыбалку и здесь сходить можем. Ну, давай! – Жорик снял с плеча полотенце и махнул им перед собой, приглашая сына пройти. – Иди умывайся, и будем обедать.

После обеда позвонил Кременчук.

– Жорик! – раздался в трубке его самоуверенный, хорошо поставленный голос. – Узнал я, кому тачка принадлежит. Записывай. Крохин Богдан Николаевич. Проживает на улице Краснозаводской, дом пятнадцать, квартира восемьдесят пять. На всякий случай я и рабочий адрес его узнал. Записываешь?

– Да-да, – подтвердил Привольнов, черкая на листе бумаги данные Крохина. – Диктуй.

– Северовосточная, два. Офис там. Крохин этот на мелкой торговой фирме менеджером работает. Только так, Жорик, ты у меня ничего не спрашивал, я тебе ничего не говорил.

– Идет! Ладно, Гриша, спасибо за информацию. – Привольнов нажал на кнопку выключения телефона.

Он посмотрел по карте Москвы, где находятся названные участковым адреса, схему проезда к ним на метро. Затем, наказав сыну сидеть дома, вышел из квартиры. Рассудив, что Крохин в этот час на работе, Привольнов сразу отправился в офис.

Улица Северовосточная располагалась неподалеку от центральной части города. Добирался до нее Жорик на метро. Ехал минут тридцать. Оказавшись на поверхности земли, поинтересовался у прохожего, где находится нужный адрес. Мужчина подсказал. Привольнов обогнул большой китайский магазин, вышел на неширокую улицу и, прошагав по ней метров пятьсот, наткнулся на дом номер два.

Здание было пятиэтажное, отделанное мрамором, с четырьмя подъездами с длинными козырьками над ними. Привольнов вошел в первый подъезд и оказался в холле. Охранник, худой высокий мужчина в синей униформе, узнав, в чем дело, указал на дверь в коридор. Жорик прошел в указанном направлении, уперся в дверь с вывеской «Торговое предприятие АРНИКС» и нажал на кнопку звонка.

– Здравствуйте, – прозвучал из динамика мелодичный женский голос. – Вы к кому?

Жорик кашлянул.

– К менеджеру Крохину Богдану Николаевичу.

– До конца коридора и направо, – ответил голос, и дверь, щелкнув, автоматически открылась.

Привольнов переступил порог. Коридор был отделан в современном офисном стиле. В нем у дверей стояло несколько кресел для посетителей, пара журнальных столиков. Работал подвешенный к потолку телевизор. Посетителей в этот час не было. Привольнов дошагал до крайней двери, постучал и вошел.

В небольшой комнате с дорогими обоями стояли большущий стол с компьютером и оргтехникой, шкаф с документацией, несколько стульев. На стенах висела пара картин, на пластиковом окне – наполовину прикрытые вертикальные жалюзи.

За столом восседал молодой мужчина лет тридцати – тридцати двух. У него было холеное красивое лицо с немного тяжеловатой нижней челюстью, сочные губы, густые широкие брови, тонкий аристократический нос, темные глаза. На голове ежик черных волос. Женщины от таких типов бывают без ума. Та часть тела, что возвышалась над столом, была одета в шикарную безупречной белизны рубашку с туго затянутым галстуком. Можно было предположить, что и нижняя часть тела красавчика была упакована не хуже.

– Добрый день, – расплылся в дежурной улыбке хозяин кабинета. – Прошу вас, проходите, садитесь.

– Вы Крохин Богдан Николаевич? – на всякий случай, перед тем как воспользоваться приглашением, с порога поинтересовался Привольнов.

– Да-да, уважаемый, я именно тот, кто вам нужен, – продолжая растягивать уголки губ в улыбке, ответил хозяин кабинета.

– Георгий, – Жорик прошел к столу и сел.

– Очень приятно, – обволакивающим голосом прожурчал Крохин. – Чем обязан, Георгий?

Мужчина из кожи вон лез, чтобы показать свое расположение. Эх, жаль, старается напрасно.

– Я вот по какому делу, Богдан. Двадцать второго августа сего года вы посещали квартиру Натальи Привольновой? – огорошил Жорик хозяина кабинета.

С лица Крохина медленно сползла улыбка.

– Простите, вы кто?

– Я уже говорил – Георгий. Извините, фамилии не назвал. Привольнов. Муж погибшей Натальи.

Если Крохин и был убийцей Наташи, то он обладал прекрасной выдержкой. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Я понимаю всю глубину вашего горя, – изрек он сухо, – и искренне вам сочувствую. Но не соображу, какое отношение лично я имею к смерти вашей супруги?

– По-моему, прямое. – Жорик сверлил собеседника взглядом. – Двадцать второго августа вы поднимались в двести семьдесят вторую квартиру. В тот день в ней нашли труп моей жены.

Крохин спокойно выдержал взгляд посетителя.

– Чертовы старухи проболтались?

– А хоть бы и так, – с вызовом сказал Жорик.

С Крохина слетела показное добродушие. Лицо стало злым, взгляд жестким.

– Послушайте, Георгий, – он еле сдерживал себя от ярости. – Я действительно в указанный вами день поднимался в двести семьдесят вторую квартиру. В автомобиле мне стало плохо, и я искал врача. Но в квартире никого не оказалось. Я вам клянусь, что никогда в жизни не встречался с Привольновой. На все интересующие следствие вопросы я дал следователю Викулову исчерпывающие ответы. С меня сняты все подозрения, а потому очень прошу впредь меня не беспокоить.

Вот так-так. Выходит, не одному ему старушки про красавчика настучали. Привольнов стушевался, заговорил менее агрессивно:

– Я этого не знал. И тем не менее очень прошу вас доказать, что вы не совершали преступление.

Хозяин кабинета разнервничался, шея у него покраснела, вены раздулись, воротник рубашки сразу стал узок. Он откинулся на спинке кресла и ослабил узел галстука.

– А мне и доказывать ничего не нужно. Я был у дома вашей жены в четыре часа, а убили ее в седьмом. Время смерти установлено экспертизой.

Прокол с подозреваемым вышел. Однако Жорик не хотел так скоро отказываться от первой же появившейся у него версии.

– А на время смерти Наташи у вас есть алиби? – спросил он.

– Конечно, – тон у Крохина был снисходительным. – Но я не собираюсь вам его предъявлять. Все, что было нужно, я предъявил следствию. Так что извините, больше ничем вам помочь не могу. – Менеджер насупился, давая понять посетителю, что разговор закончен.

Привольнов встал.

– Что ж, до свидания. – Он развернулся и направился к двери.

Новое направление

Выйдя из офиса, Привольнов отправился в РОВД. На этот раз он знал к кому идет, а потому без особого труда пробился на прием к Викулову. Похожий на медведя следователь встретил Жорика приветливо, усадил на стул и поинтересовался:

– Сына нашли?

– Да, спасибо, нашел. – Привольнову не терпелось приступить к делу. – Я вот по какому вопросу, Виктор Владимирович. Мне нужно знать точное время, когда умерла моя супруга.

«Гризли» недоуменно взглянул на Привольнова своими глазками-бусинками, однако прямо ответил на заданный вопрос:

– В седьмом часу вечера.

– И еще один вопрос, товарищ следователь. Где в это время был Крохин Богдан Николаевич?

Недоуменное выражение в глазах следователя пропало, уступив место ироничному.

– А-а, раскопали? Я вижу, вы самодеятельностью занялись? Не одобряю, Георгий Петрович.

– Но мне очень нужно, – Привольнов перешел на просительный тон. – Вы сами должны понимать, как для меня важно найти убийцу.

– Понимаю, конечно, – Викулов сочувственно вздохнул. – Но вы на ложном пути, Георгий. У Крохина на интересующее вас и нас время есть железное алиби. Он с женщиной в это время был. Мы проверяли, все подтвердилось. Так что сбросьте эту версию со счетов. – Следователь помолчал немного, потом доверительно сообщил: – Мне кажется, что именно двадцать второго августа с Натальей Дмитриевной произошло некое событие, из-за которого ее и убили. Мы опросили множество свидетелей, отработали несколько версий, и все напрасно. Понимаете, видимого мотива совершенного преступления нет. А это говорит о том, что убийство было случайным, что жизненные пути преступника и жертвы никогда ранее не пересекались.

– Я все понял, товарищ следователь, – Привольнов быстро поднялся. – Спасибо за консультацию.

– Нет, нет, вы неправильно меня поняли, – поспешно воскликнул Викулов. – Высказанное мной мнение вовсе не является для вас руководством к действию.

Жорик сделал вид, будто сильно удивился.

– А с чего вы взяли, что я собираюсь действовать? Мне что, больше делать нечего, как по городу бегать в поисках преступника? Это ваша работа. До свидания, Виктор Владимирович.

Привольнов поспешно ретировался из кабинета.

Конечно же, Жорик не намеревался сидеть и ждать у моря погоды. Осечка с красавчиком не отбила у него желания продолжать поиски убийцы, наоборот, подстегнула. Привольнов был из породы тех людей, которых неудачи не останавливают, а подстегивают, заставляя доводить начатое дело до конца. Тем более прекращать розыск не стоило, раз Жорик знал, в каком направлении его продолжать. Следователь подсказал.

Двадцать второго августа был вторник, Наташа работала, а следовательно, логично было бы предположить, что именно при исполнении служебных обязанностей с ней произошло некое событие, из-за которого, по мнению Викулова, ее и убили. Значит, нужно отправиться к Наташе на работу и там попробовать выяснить, что же случилось.

Жорик позвонил сыну домой и выяснил у него, где работала мать. Оказалось, неподалеку от дома, в поликлинике. Туда-то Привольнов и отправился.

Спрыгнув с автобуса, долго шел по неширокой улице с двумя рядами домов по ее обеим сторонам. Улица была зеленой, с буйно разросшейся кроной деревьев, сквозь листву которой с трудом пробивались редкие лучи солнца.

Наконец впереди показалась поликлиника. Здание было старинное, массивное, с колоннами, большими дверьми и окнами. Оно стояло поперек улицы и, казалось, перегораживало ее. Однако улица не была тупиковой. Дорога, разветвляясь, огибала поликлинику, а за ней наверняка соединялась вновь. Привольнов миновал большие железные ворота, прошел по аллее и, открыв дверь с тугой пружиной, вошел внутрь.

В громадном вестибюле в гардеробе скучала уборщица. Она разъяснила Жорику, где находится кабинет главврача. Привольнов поднялся на второй этаж, прошел по гулкому коридору, с дожидающимися в креслах приема к врачам пациентами, свернул в закуток и оказался перед дверью с табличкой «Главврач Васильев Юрий Денисович». Однако хозяина кабинета на месте не оказалось. Жорику пришлось ждать. Наконец в закутке появился седовласый мужчина лет пятидесяти пяти, в накинутом на плечи белом халате.

Жорик шагнул мужчине навстречу.

– Здравствуйте, вы Юрий Денисович?

Мужчина взялся за ручку двери.

– Да, я вас слушаю.

– Я Привольнов Георгий, муж работавшей у вас Натальи Привольновой. Могу я с вами поговорить?

Главврач окинул Жорика задумчивым взглядом, словно размышляя над тем, зачем он мог понадобиться мужу погибшей сотрудницы, потом открыл дверь шире:

– Проходите, пожалуйста.

Привольнов первым ступил в большой, оборудованный по последнему слову техники кабинет, прошел к шикарному полированному столу, дождался, когда вошедший следом за ним хозяин кабинета устроится на своем рабочем месте, и сел напротив него.

– Я не жил с Наташей последние два года, – начал Привольнов. – Прилетел из другого города за сыном. Всех обстоятельств произошедшей трагедии не знаю. А потому у меня к вам есть несколько вопросов. – Поскольку главврач выжидающе молчал, продолжил: – Расскажите, что вам известно о смерти моей бывшей супруги.

– Немногое. Слышал только, что убили ее после работы в своей квартире ножом. Могу добавить, что лично руководил похоронами, так как никого из родственников найти не удалось. Похоронена Наталья Дмитриевна на новом кладбище. Могу дать номер могилы.

– Конечно, я обязательно на ней побываю. Я что-нибудь должен за похороны?

– Нет. Все расходы взяла на себя поликлиника. – Васильев говорил свысока и несколько отчужденно, явно осуждая Привольнова за то, что тот запоздал с приездом в Москву.

Ну и черт с ним, пусть осуждает, у Жорика были причины задержаться.

– Из-за чего убили Наталью, не знаете? – продолжал он гнуть свое.

– Нет.

– Но, может быть, у вас есть какие-либо предположения?

– Никаких.

Нет, не удастся Жорику разговорить главврача. Не идет он на контакт. Привольнов приуныл. Глядя куда-то мимо Васильева, тихо сказал:

– Понимаете, Юрий Денисович. Следствие зашло в тупик, и милиции вряд ли удастся когда-нибудь раскрыть дело. Скорее всего, его запишут в разряд нераскрываемых, и папка с делом будет пылиться на полке. У меня всего несколько дней, а потом я, наверное, уеду в свой город. И если вы мне сейчас не поможете отыскать убийцу, то он так и останется на свободе.

В голосе Жорика звучало отчаяние, и сердце главврача дрогнуло.

– Что вы хотите знать? – поколебавшись, спросил он глухо.

Привольнов оживился. Взглянул на собеседника.

– По моему глубокому убеждению, именно двадцать второго августа на работе с Наташей произошло нечто такое, из-за чего ее потом убили.

– Не понял. Поясните, пожалуйста.

– Ну, как бы вам объяснить. Возможно, именно в этот день в стенах поликлиники она познакомилась со своим убийцей. Не случилось ли двадцать второго августа в стенах вашего учреждения какого-либо происшествия, в которое была бы вовлечена Наташа? Может, угрожал ей кто, скандалил или что-то в этом роде?

Главврач несколько мгновений раздумывал, потом покачал головой.

– Едва ли. Если бы произошло, то я наверняка бы об этом узнал. Видите ли, после убийства Натальи Дмитриевны в поликлинике было столько разговоров и пересудов на эту тему, что обойти вниманием сколько-нибудь примечательное событие, произошедшее с вашей женой во время последнего дня работы, было просто невозможно.

– И все-таки, могу я побеседовать кое с кем из медицинского персонала?

– Я думаю, вам этого делать не стоит, – мягко сказал главврач. – И не потому, что я такой вредный, из-за прихоти не хочу позволить вам встретиться с моими подчиненными. Просто вы потратите понапрасну время. С кем нужно уже побеседовали следователи, и поверьте мне, они ничего заслуживающего внимания не раскопали.

Главврач прав. Раз профессиональные следователи в поликлинике ни на какой след не напали, он и подавно не нападет. Привольнов был разочарован.

– Что ж, извините за беспокойство, я пойду. – Он слегка прихлопнул ладонью по столу, словно ставя в разговоре точку, и привстал, однако главврач остановил его жестом.

– Погодите. Но у Натальи Дмитриевны двадцать второго августа в стенах поликлиники рабочий день не закончился.

Жорик плюхнулся на место.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что у нее были вызовы.

Вот черт, действительно. Как он мог забыть про вызовы. Возможно, на них-то и пересеклись пути Наташи с преступником.

– Много? – поинтересовался Жорик.

– Насколько я знаю, два. Погодите, я сейчас вызову сотрудницу, которая ведет записи больных, она вам точно скажет. – Васильев нажал на кнопку селектора и произнес: – Надежда Эдуардовна, зайдите, пожалуйста, с журналом регистрации больных.

– Минуточку, Юрий Денисович, – прозвучал в ответ из динамика хоть и искаженный, но довольно приятно звучавший грудной женский голос.

Действительно, минуту спустя в кабинет вошла женщина в белом халате.

– Здравствуйте, – сказала она Привольнову и, не дожидаясь ответного приветствия, уставилась на Васильева: – Я вас слушаю, Юрий Денисович.

– Надежда Эдуардовна, это муж Привольновой – Георгий. Его интересует, сколько вызовов было у его супруги двадцать второго августа.

Без запинки та ответила:

– Я и так помню – два.

– Не могли бы вы назвать адреса? – полюбопытствовал Жорик.

Надежда Эдуардовна скосила на Привольнова глаза.

– Извините, но это конфиденциальная информация.

Жорик, в свою очередь, просительно взглянул на главврача.

– Я обещаю, что не буду ссылаться на источник, из которого получил данные. Мне очень нужно, Юрий Денисович.

Главврач поколебался немного и заявил:

– Дайте, пожалуйста, адреса. Под мою ответственность.

С явной неохотой Надежда Эдуардовна открыла канцелярскую тетрадь, полистала ее и, найдя нужную страницу, продиктовала доставшему из кармана ручку и лист бумаги Привольнову:

– Улица Николаевская, дом пятнадцать, квартира сорок два. Курляндская Софья Пантелеевна. Второй адрес. Улица Ворошилова, дом двадцать два, квартира пятьдесят девять. Афанасьев Сергей Алексеевич.

В знак благодарности за предоставленную информацию главврач склонил голову.

– Спасибо, вы свободны.

Надежда Эдуардовна захлопнула тетрадь и направилась к двери.

Напоследок Жорик расспросил Васильева о том, как разыскать место, где похоронена Наталья, поблагодарил за оказанное содействие и, попрощавшись, удалился.

Николаевская

Улица Николаевская находилась в пяти минутах ходьбы от поликлиники. Привольнов походил среди разнокалиберных домов, отыскал нужный и, войдя во второй подъезд, позвонил у расположенной справа на первом этаже двери. В квартире долгое время стояла гробовая тишина, затем раздались шаги, и женский немолодой голос спросил:

– Кто там?

– Хороший человек, мамаша, – бодро изрек Привольнов. – Откройте, пожалуйста, дверь.

– А чего вам нужно, хороший человек? – словоохотливо и с кокетством спросили из-за двери.

– Мне Курляндская Софья Пантелеевна нужна, – в тон женщине произнес Жорик.

– Ну, я Курляндская, – в голосе хозяйки квартиры по-прежнему звучали игривые нотки. Она, очевидно, собиралась очаровать Привольнова еще до того, как он увидит ее. – А зачем я вам нужна?

Жорик усмехнулся. Разговор все больше напоминал беседу взрослого дяди со спрятавшейся за дверью маленькой шаловливой девочкой.

– Поговорить хочу.

За дверью целую минуту молчали, потом Софья Пантелеевна проговорила:

– Открыть не могу. Дома никого нет.

– Из взрослых, что ли? – пошутил Жорик.

– Нет, из детей. На работе все.

– Мамаша, это не смешно, – выходя из роли веселого дяди, проворчал Привольнов. – Мне действительно нужно поговорить.

– Мне очень жаль, молодой человек, – с выражением сказала Курляндская. – Но я вас не знаю. Неизвестно, кто вы такой и что у вас на уме.

На уме у Жорика был разговор об убитой супруге. Но не станешь же с ходу заявлять об убийстве. Услышав страшные речи, хозяйка и вовсе дверь не откроет. Жорик снова вошел в образ забавляющегося дяди.

– Боитесь, что ли?

– Конечно, боюсь! Сейчас много подозрительных типов по Москве шатается. От них всякого ожидать можно.

– Я к их числу не принадлежу.

– А я откуда знаю?

«Черт бы тебя побрал!» – выругался про себя Жорик, а вслух произнес:

– Софья Пантелеевна, давайте сделаем так. Я сейчас выйду на улицу, а через несколько минут выйдете вы. Мы с вами сядем на скамеечке и побеседуем. Договорились? – Вытянув шею, Жорик прислушался к тому, что происходило за дверью. А за ней ничего не происходило – стояла тишина. – Так я пошел? – спросил Привольнов с нотками нетерпения.

– Идите! – разрешила Курляндская, и ее шаги стали удаляться в глубь квартиры.

«Интересно, что означает «идите»? – подумал Жорик, выйдя из подъезда. – Совсем идти или все же стоит подождать странную женщину?» Привольнов решил ждать. Торчать у подъезда пришлось долго. В дом входили и выходили люди, в том числе и женщины, в том числе и пожилые. Каждую особу преклонного возраста Жорик встречал радужной улыбкой, которая тут же сползала с его лица, ибо дамы воспринимали его экивоки с недоумением, таращили глаза и проходили мимо.

Наконец, примерно час спустя из дверей подъезда вышла женщина лет за шестьдесят, с пышным бюстом и приличных размеров задом. Одета она была чудно – в пестрый брючный костюм, белые кружевные перчатки, туфли на каблуках и шляпу с большими полями. Несомненно, когда-то дама была красивой и даже прекрасной, но, увы, ничто не вечно, а красота особенно. Некогда милое лицо нынче было испещрено морщинами, причем так густо, что казалось, будто покрыто густой паутиной. Жаль, нельзя стереть эту паутину губкой и вновь обрести молодость. Однако женщина пыталась молодиться при помощи губной помады, румян и туши. Но всему свое время. Лет тридцать назад вызывающий макияж ее бы красил, сейчас уродовал. Ее лицо напоминало разукрашенную яркими красками посмертную маску и вызывало печальную улыбку.

На этот раз, хоть и грустная, улыбка попала по адресу. Пожилая женщина ухмыльнулась в ответ и спросила:

– Вы меня ждете, молодой человек?

Жорик растянул рот до ушей.

– Если вы – Софья Пантелеевна, то вас.

– Это я. – Курляндская встала у ступеньки крыльца подъезда и, вытянув руку, затрясла кистью, призывая Жорика помочь ей спуститься.

Привольнов бросился на помощь и галантно подал руку.

– Благодарю вас, молодой человек, – произнесла Софья Пантелеевна и очень осторожно, словно сходила по лестнице в бассейн с холодной водой, спустила одну ногу со ступеньки, потом вторую. Преодолев таким же образом еще две ступеньки, оказалась рядом с Жориком. – Давайте прогуляемся немножко, подышим свежим воздухом.

Жорик подставил руку, Курляндская вцепилась в нее, и странная парочка направилась по тротуару вдоль дома. Кое-кто из прохожих улыбался и приветливо здоровался с Софьей Пантелеевной.

– Так вы, оказывается, знаменитость, – подивился Жорик, когда очередной человек поздоровался с ней.

– О да, была когда-то актрисой в театре, да вот вывелась вся.

– А я слышал, актриса не профессия, а образ жизни, – блеснул Привольнов познаниями в театральном искусстве.

Софья Пантелеевна искоса взглянула на спутника.

– Может быть, вы и правы. Да только образ жизни человека не у дел стал порядком надоедать. Ну да ладно, оставим в покое мои проблемы, перейдем к вашим. Что вы хотели, молодой человек?

– Софья Пантелеевна, вы помните день двадцать второе августа этого года?

– Двадцать второе августа? – Пожилая женщина замедлила шаг и затрясла головой. – Нет, а что в этот день произошло?

– Вы в этот день заболели.

– Ой, молодой человек! – махнула рукой Курляндская. – Я уже несколько лет болею. То почки, то печень, то желчный пузырь. – Она заглянула Жорику в глаза. – А вы не помните, что у меня в тот день болело?

Судя по поведению старухи, с крышей она не дружила. Привольнов набрался терпения.

– Нет, не знаю. Но, по-видимому, нечто серьезное, раз вы врача на дом вызывали.

– Ах да, вспомнила! – Бывшая актриса резко остановилась с видом прозревшего человека. – У меня в тот день обострение цистита было. Я врача и вызвала. А приходила Наташенька Привольнова. Я ее хорошо знаю. Она наш участковый врач. Ой! – всплеснула вдруг старуха руками. – Я же совсем забыла. Наташу-то убили. Тогда же еще милиционер приходил. Допрашивал.

«Везде уж менты побывали, а я по второму кругу хожу», – почему-то зло подумал Жорик.

– Вот как раз по поводу убийства вашего участкового врача я и пришел, – объявил он и сдвинулся с места, увлекая за собой все еще стоявшую Курляндскую. – Мне насчет нее поговорить с вами нужно.

– Но я ничего не знаю, молодой человек, – вдруг заартачилась Софья Пантелеевна. – Все, что мне было известно, я уже рассказала следователю.

– И все же, – мягко произнес Жорик. – Я попрошу вас еще раз рассказать о визите Наташи. Я ее муж, Привольнов Георгий.

Курляндская округлила глаза.

– Что вы говорите! Бедный вы, бедный человек. Ах, какое несчастье, какая жалость. Примите мои искренние соболезнования, Георгий. Конечно, конечно, я отвечу на все интересующие вас вопросы. Спрашивайте, спрашивайте.

Жорик посчитал, что они отошли достаточно далеко от подъезда, развернулся и повел пожилую женщину в обратном направлении.

– Меня интересует все, – заявил он. – Расскажите подробно о Наташином визите к вам.

Вспоминая, Курляндская подвигала ртом, очевидно, поправляя вставную челюсть:

– Ну, что вам сказать. В тот день у меня с утра сильно разболелся низ живота. Я позвонила в поликлинику, вызвала врача. Наташенька пришла часа в три. Осмотрела меня как следует, сказала, анализы сдать нужно. Прописала лекарства. А потом ушла.

Если Привольнов рассчитывал услышать из уст Софьи Пантелеевны что-то необычное, произошедшее с Наташей в доме Курляндской, то он ошибся.

– И это все?

– Да-а, – протянула Софья Пантелеевна и взглянула удивленно. – А что вы хотели?

– Да так, – отчего-то смутился Жорик. – Что-нибудь интересное. Вы были одной из последних, кто видел Наташу живой. Возможно, в ее поведении было нечто странное. Ну, может быть, она была взволнована, растеряна, обеспокоена?

– О нет. Ваша супруга вела себя адекватно… Она была очень хорошей женщиной, доброй, отзывчивой. Мы с ней немножко поболтали. Знаете ли, у старухи всегда найдется о чем поговорить. А уж когда заходит речь о болячках, то тем более. Наташа всегда очень внимательно выслушивала меня. Так было и в прошлый раз. Я пожаловалась ей на болезни, потом предложила попить чай. Однако она отказалась. Сослалась еще на один вызов, распрощалась и ушла.

Жорик был расстроен.

– Значит, ничего добавить не можете?

– Я была бы рада вам помочь, Георгий, но, к моему большому сожалению, нет, – виновато произнесла Курляндская.

Привольнов вздохнул:

– Ладно, и на том спасибо.

Он перекинулся с бывшей актрисой еще несколькими фразами, потом проводил ее до дверей квартиры и откланялся.

С улицы Николаевской Жорик отправился на улицу Ворошилова, и уже двадцать минут спустя стоял на пятнадцатом этаже семнадцатиэтажного дома перед обитой дерматином дверью квартиры Афанасьева Сергея Алексеевича. Именно к нему после посещения Курляндской отправилась на вызов Наташа.

Однако сколько ни трезвонил Привольнов, дверь ему не открыли. Выглянувшая соседка Афанасьевых сообщила, что хозяева возвращаются домой с работы поздно, и если визитер хочет застать их, то пусть приходит после девяти часов. А еще лучше завтра, ибо завтра выходной и соседи весь день будут дома.

Привольнов решил отложить свой визит до выходного.