Текст книги "Игра в детектив. Выпуск 4"

Через полчаса в квартире появились Тим Дейл и Ник. Вид последнего наводил на мысли о жестоком обращении: рукав его рубашки был порван, правая часть лица под глазом припухла.

– Ник, любимый, что произошло? – метнулась к нему Бэсс.

– Я все объясню, – Тим старался держаться уверенно, но было видно, что он сбит с толку. – Мы… с некоторых пор наблюдали за вами, я не буду сейчас касаться причин, почему мы это делали, скажу лишь, что после вчерашнего появления Ника с твоим жакетом, на котором были следы крови, и твоими очками, мы сильно встревожились и обыскали прибрежную полосу Темзы в районе Ричмонд-парка. На одной из полян обнаружили пятна крови и окровавленный нож. Что мы должны были подумать?!

– Ох! – всплеснула руками Бэсс, – какое недоразумение! Как ты мог подумать плохо о Нике? Да еще организовать слежку за ним и снимать все на видео?! Бедный Ник, тебе столько пришлось пережить! Мы с Ником приехали в парк… отдохнуть, ну и на поляне… – Бэсс смутилась и переглянулась с мужем в поисках поддержки.

– И на поляне мы спонтанно занялись любовью, – с иронией в голосе подхватил Ник. – И занятие это проходило так страстно, что Бэсс серьезно поранилась о нож для пикника.

– Все так и было, – проговорила Бэсс, притворно опустив глаза.

– В порыве любовного натиска я умудрился сломать очки моей дорогой Бэсс, – Ник вздохнул.

– Но у меня всегда с собой линзы на всякий непредвиденный случай, – Бэсс неопределенно пожала плечами. – А потом Ник отвез меня на лодке на противоположный берег Темзы. Когда меня посещает вдохновение, я арендую где-нибудь номер отеля на неопределенный срок и полностью погружаюсь в творчество. Даже Ник не знает, где я нахожусь. Теперь я уже могу открыть свой секрет: я арендовала три недели назад номер в отеле «На привале». Там, из окна, на закате открывается чудесный вид на готический храм, который я вчера вечером и запечатлела на этой картине, – Бэсс повернулась и показала на закрепленный на стене холст.

– Твой телефон был отключен, а Ник не мог толком ничего объяснить! – Тим Дейл был раздражен, если не сказать, что взбешен, но старался унять свой гнев.

– Дорогой братец, но я всегда отключаю телефон, когда занимаюсь живописью, – с недоумением проговорила Бэсс.

– А вы накинулись на меня, сбили с ног, заломили за спину руки и заковали в наручники, – подхватил Ник. – Любой на моем месте потерял бы дар речи…

– Тогда скажи, зачем ты купил билет на сегодняшний авиарейс в Австралию? – не отступал Тим Дейл.

– Я очень люблю Бэсс и хотел сделать ей сюрприз – слетать в Австралию и привезти оттуда кроличьего бандикута. Этот маленький, земляной, всеядный зверек живет только в Австралии, – Ник улыбнулся и добавил. – Бэсс так давно мечтала о нем.

– Спасибо тебе, милый! Я даже подумать не осмеливалась о таком подарке, – на глазах Бэсс блеснули слезы умиления, она прильнула к Нику.

Тим Дейл обескуражено покачал головой, потом деликатно прокашлялся. Не высвобождаясь из объятий мужа, Бэсс повернулась в сторону Тима Дейла.

– Мы завтра зайдем к тебе на пятичасовой чай, дорогой братец, – наигранным голосом проговорила она.

Подсказка

На следующий день инспектор, по настоятельной просьбе Лесли Бэста, встретился с детективом в кафе возле отеля «На привале».

– Я уточнил у администратора отеля, – начал Лесли Бэст, активно поглощая яблочный пирог, – Бэсс действительно арендовала номер в их отеле три недели назад. Конечно, администрация не отслеживает, когда их постояльцы пребывают в отеле, а когда находятся вне его, поэтому в качестве алиби нашей одержимой творчеством художницы может служить картина – вид из окна на закат. И у меня в связи с этим есть некоторые соображения… – Лесли откусил большой кусок пирога, и разговор вынужденно прервался.

– Какая-то запутанная история получается, – принялся вслух рассуждать инспектор. – И у меня есть несколько вопросов. Ну… во-первых, зачем Ник подсыпал соль в сок жене? Я помню, что они поссорились накануне, но, согласись… это выглядит детской шалостью.

– Согласен, – Лесли сделал большой глоток чая. – Полагаю, мина с часовым механизмом и соль в пакете с соком – звенья одной хитроумной игры. Помните, как удачно сложились обстоятельства с отключением электричества, когда была установлена мина. Я думаю, что злоумышленник специально сыграл на то, чтобы Тим Дейл первым обнаружил эту мину, что и произошло.

– Но зачем это было нужно? – инспектор пребывал в полном недоумении.

– А затем, чтобы Тим Дейл очень обеспокоился за сестру и установил наблюдение в квартире… пожалуй, закажу еще один яблочный пирог. Уж очень я проголодался, – Лесли подозвал официантку и сделал заказ. – Так и случилось: Тим Дейл обратился к нам, и мы установили скрытое наблюдение, но… – Лесли замер, подняв указательный палец, – злоумышленнику нужно было удостовериться, что наблюдение ведется, и он проворачивает невинный трюк, подсыпая соль в сок. Если наблюдение ведется, то ясно, что белый порошок, всыпанный в сок, вызовет панику у наблюдателей, и они постараются его ликвидировать, благо подменить пакеты не составляет труда. Что и произошло. Я помню, Бэсс отпила сок, и Ник спросил что-то насчет ее самочувствия, на что его прекрасная половина ответила нечто… о свежести и чистоте розы, тем самым давая ему понять, что соль в пакете отсутствует. А как драматично все было разыграно на поляне! – Лесли закончил с едой, откинулся на спинку стула и, закинув ногу на ногу, покачивал носком туфли. – Признаюсь, я искренне поверил в виновность Ника, а забронированный в Австралию билет только окончательно ввел меня в заблуждение – все это выглядело, сродни побегу с места преступления.

Мужчины поднялись и вышли из кафе.

– А… вон и администратор отеля «На привале». Она подает нам знак, что мы можем кое-что проверить.

– Вы из полиции? – обратилась женщина к Форрестеру.

Инспектор молча вытащил из кармана удостоверение и показал ей.

– Хорошо, можете осмотреть номер, но в моем присутствии. И учтите – постоялица еще не съехала, поэтому ничего не трогайте.

Администратор отеля провела их на второй этаж и открыла дверь одного из номеров. Детектив сразу прошел в комнату, из окон которой открывался чудесный вид на старый готический храм.

– Обратите внимание, – Лесли указал на открывающийся вид из окна. – Солнце садится за башней готического собора. Если вы запомнили картину нашей художницы, сравните ее с реальным видом из окна и сделайте соответствующий вывод.

– Разумеется, я помню картину, – взгляд инспектора замер, охватывая панораму заката. – Получается, что она не из этого окна рисовала.

– Ошибаетесь, инспектор, именно из этого, да только не тем вечером, о котором она упоминает.

МИРОВОЕ ТУРНЕ ИТАЛЬЯНЦЕВ

Действующие лица

Бабушка или мамаша. Старейший представитель итальянского семейства, обладательница спрятанных сокровищ. Ее героическое прошлое продолжается непредсказуемым настоящим.

Папаша. Сын мамаши. Обладает острым умом и всю жизнь отличается тягой к молодым женщинам.

Санти. Дочь папаши. Обаятельна и привлекательна для мужчин, склонна к авантюрным поступкам.

Анжи. Недавно появившийся новый родственник итальянцев. Коммивояжер, которому есть, что скрывать, страстный поклонник Санти.

Доктор. Последователь Гиппократа в семействе итальянцев. Не отличается храбростью и сообразительностью, но одарен природной хитростью.

Мафиозо. Жесткая прямолинейная натура. Благодаря его преступным связям, родственный клан итальянцев существенно сократился.

Ваши помощники

Шерли Перл. Неутомимая искательница приключений, волею случая вовлеченная в кругосветное путешествие, сопряженное с поиском сокровищ.

Мэг. Однокурсница и подруга Шерли, подвигнувшая ее на необычное пари.

Инспектор Форрестер. Представитель Скотланд-Ярда. Ответственный защитник граждан Ее Величества во всех уголках земного шара.

Рассказывает Шерли Перл.

Удобно устроившись на шезлонге, я подвинула тент, чтобы создать тень для глаз. Небо было безоблачным, обещая жаркий день. При почти полном отсутствии волнения океан искрился под лучами яркого солнца. Яхта шла средней скоростью, и качка не утомляла пассажиров.

– Впереди по курсу вижу… похоже, остров, который нам нужен, – крикнул первый и, впрочем, единственный помощник капитана. – Докладываю координаты: двенадцать градусов и тридцать семь минут северной широты, сто тридцать семь градусов и семнадцать минут восточной долготы.

Сегодня 25 декабря… Рождество, и под мерное покачивание волн я нисколько не подозреваю, какой сюрприз ожидает впереди… Но, предвидя удивленные лица моих слушателей, поспешу вернуться на три недели назад…

…Гостиная старомодного двухэтажного особняка в Кембридже. Обычное утро, лениво просыпается декабрьский рассвет за окном, небо хмурится и бросает на оконное стекло пригоршни мокрого снега с дождем. За чашкой чая Мэг увлеченно делится впечатлениями от только что прочитанной книги:

– Жюль Верн определенно сгустил краски… тут тебе и преступники, и животные, и силы природы, – и все это ожидает героя на его пути.

– А как же иначе? Читать было бы скучно. Я думаю, отправься он в наши дни, проехал бы вокруг света наземным и водным транспортом, скажем, дней за тридцать, – я зевнула, стараясь прогнать остатки сна горячим глотком свежезаваренного чая…

Наш диалог продолжился, но… закончился самым неожиданным образом.

– И ты бы рискнула проехать за тридцать дней почти тем же маршрутом, чтобы просто развеяться, не опасаясь встретить самые разнообразные приключения? – Мэг скептически посмотрела на меня, считая вопрос риторическим.

Я поставила пустую чашку на столик и будничным голосом произнесла:

– Хочешь пари, что я проеду за тридцать дней вокруг света?

Мы хлопнули по рукам, заключив соглашение, что проигравший обязуется выучить наизусть треть любовной лирики Байрона. И вот я переправилась на теплоходе через Ла-Манш, пересела на поезд и пересекла весь европейский континент и часть Азии до города Акабара на Синайском полуострове. Злоумышленники, либо враждебно настроенные животные пока разминулись с моим маршрутом. Время года благоприятствовало путешествию в южных широтах: не было изнурительной жары, лицо освежал умеренный теплый ветер да редко крапающий дождь. Мэг могла с помощью спутникового интернета контролировать мое текущее местоположение в любое время суток. Единственная трудность, с которой я столкнулась в пути, это частая смена катеров на отрезке от Акабары до Манилы. Не было прямого сообщения между этими морскими портами, лежащими на противоположных полюсах Индийского океана. Приходилось подстраиваться под существующие круизные маршруты. Прибыв в Манилу, я уже поистратила тот заряд оптимизма, сопутствующий мне до сих пор.

Дорога, какой бы комфортабельной она ни была, наложила отпечаток утомления и однообразия на мою ищущую новизны душу, и я, не раздумывая, ухватилась за представившуюся возможность продолжить путешествие через Тихий океан на арендованной яхте. Морскими попутчиками оказались итальянцы, шесть человек. Итак, мы всемером погрузились на борт однопалубной яхты, конечным пунктом плавания которой значился Сан-Франциско. Яхта управлялась всего двумя членами экипажа – капитаном и его помощником. Мои новые попутчики оказались родственниками: четверо мужчин и две женщины. Поднимаясь по трапу на борт яхты, они оживленно обсуждали предстоящую поездку. Среди них выделялась пожилая женщина, можно сказать бабушка. Несмотря на возраст, она пыталась не отставать от остальных, что удавалось ей с трудом – левая нога при каждом шаге неестественно выгибалась в сторону.

– Могли бы тут эскалатор поставить, – сетовала пожилая синьора, осиливая сходни трапа.

– Мамаша, – откликнулся один из мужчин, выглядящий самым старшим из них, – да где же ему тут быть? Давайте я вам помогу, – и он подобострастно попытался предложить свои услуги.

– Убери руку, папаша, все это ерунда по сравнению с тем, что я прошла в жизни, – пожилая синьора оттолкнула его и, кряхтя, продолжила преодоление трапа.

Ступив на борт яхты, я опасалась плавания через Тихий океан, поскольку была уже наслышана о его коварном несоответствии названию, но до сих пор жаловаться было не на что. Как поведал мне капитан, в это время года и на этих широтах океан обычно тих и доброжелателен к путешественникам. Сам капитан и его помощник уверенно справлялись со своими обязанностями, и мое беспокойство постепенно притупилось.

Уже знакомый мне папаша с первых минут плавания не сводил с меня жадного цепкого взгляда. По возрасту, он определенно уже перешагнул пятидесятилетний рубеж, был совершенно лыс и носил очки с толстой роговой оправой. В первый день плавания, когда я загорала на палубе, расположившись на шезлонге, он в течение получаса неотрывно рассматривал меня, высунув голову из иллюминатора каюты. Не выдержав такого пристального внимания к своей персоне, я в ответ направила на него вопросительный взгляд, и тогда он звучным голосом изрек:

– Извините, но не могу спокойно смотреть, как такая прелестная синьорина на моих глазах сгорает под лучами палящего солнца.

Его голова исчезла в каюте. Не прошло и минуты, как он появился рядом с моим шезлонгом, держа тюбик крема в руках.

– Воспользуйтесь, иначе я окажусь свидетелем преступления солнца против нежнейшей кожи… – тут он смутился или, как мне показалось, разыграл смущение, – чудесной… красивой девушки.

Кремом я воспользовалась, а его обладатель воспользовался предоставленной возможностью навязать мне свое знакомство, вылившееся в повествование истории путешествия итальянцев:

– Не удивляйтесь, синьорина, нашей неоднородной на первый взгляд компании… я только вам скажу по секрету, а почему… узнаете чуть позже, – он наклонился так, что почти касался своей рубашкой моего плеча, жадно, с придыханием блуждая глазами по моему телу. Я ощутила запах пота и несвежего дыхания.

– Мы едем за кладом! – он сказал это так, словно поведал мне о своем назначении президентом или королем. – Скоро я буду очень богатым мужчиной и с благоговением намереваюсь предстать перед вашими очами с… одним очень серьезным предложением.

Он загадочно улыбнулся, но, перехватив мой равнодушный вздох, сменил заговорщический тон на обычный:

– Вам я все расскажу, потому что, думаю, вы не откажетесь от баснословного богатства. Мы плывем за кладом, и ведет нас к нему та пожилая синьора, мамаша, как многие из нас ее называют, хотя мамой она приходится только мне. Ей уже перевалило за восемьдесят, она с трудом покидает свою каюту и чувствует, что пора открыть тайну своей жизни… А жизнь у нее была очень бурная. В молодости она отличалась небывалой смелостью и дерзостью. С двенадцати лет участвовала в итальянском сопротивлении, не раз была на волосок от смерти. Однажды проникла в немецкий штаб, где разведчик передал ей штабную карту. И она сумела из-под носа немцев угнать машину… Отчаянная была девчонка, а красавица какая… немало мужчин теряли из-за нее голову. После войны сменила много мужей, среди которых значился богатый индийский раджа. Умирая, он оставил ей свою древнюю родовую ценность – ларец, полный золота и бриллиантов. Мамаша никому не открывала тайны о местонахождении этого ларца, но намекала, что он спрятан вне пределов Европы, на острове или материке… не известно. Она все твердила, что настанет час, и она сама покажет, где клад. И вот этот час настал, последний месяц здоровье мамаши сильно пошатнулось, она уже с трудом встает. А тут еще вдобавок Интерпол проявил интерес к ее сокровищам и мафия… И вот мы, а это все живущие в настоящее время родственники, как аргонавты плывем за золотым руном. После прибытия в очередной порт мамаша объявляет следующий пункт назначения. Как вы знаете, в Маниле мы наняли эту яхту, и она доверительно сообщила капитану маршрут. Известна только конечная точка плавания – Сан-Франциско. Что касается всех остальных родственников… Молодая черноволосая синьорина – моя дочь Санти, а мужчина средних лет, активно ухаживающий за ней – наш недавно объявившийся родственник, по имени Анжи. Он коммивояжер и не может предложить моей девочке достойный уровень жизни. Как я уже говорил, мамаша провела бурную молодость, побывала и во Франции, погуляла по Елисейским полям и где-то там нагуляла и Анжи. Месяца два назад он стремительно ворвался в наш родственный клан и отбил Санти у моего внучатого племянника, которого мы все зовем доктор.

– А… это, вероятно, тот воздыхатель, который только что сломал карандаш, разгадывая кроссворд и бросая полные негодования взгляды в сторону Анжи, обнимающего вашу дочь?

– Верно, он самый. Вы, наверное, удивитесь, что Анжи и доктор хотят взять Санти в жены, будучи ей родственниками? Дело в том, что они родственники ей не первой и не второй крови. У нас в Италии дальние родственные браки случаются довольно часто. Доктор, продолжим его так называть, является дипломированным врачом, и последние два года он наш семейный доктор. Особенно следит за здоровьем мамаши. Полгода назад он предложил Санти выйти за него замуж, но Санти удивила меня, далее вы поймете почему, испросив моего благословления, что раньше ни за что не сделала бы. Ну, а доктор пока что беден, как церковная мышь, вот я и не дал согласия на этот брак. Санти с детства росла непоседой, но довольно смышленой девочкой. Недавно окончила университет Болоньи и получила диплом юриста, но у нее есть мечта с детства – она бредит Голливудом, мечтает стать не просто актрисой, а продюсером крупной студии. А какая она смелая… до безрассудства, вся пошла в бабушку, в нашу мамашу, как мы ее называем. Однажды, путешествуя по Мексике, на мотоцикле въехала по лестнице на большой храм пирамиды индейцев в Чичен-Ице. В канун прошлогоднего рождества устроила по ночному Парижу такое автородео, что была с трудом остановлена полицией, а этим летом совершила пикирующий прыжок с небоскреба в Куала-Лумпуре и прямо перед землей раскрыла парашют. Увы, она игнорирует все мои уговоры, а мамаша поддерживает ее, снабжая деньгами на туристические поездки. И после всего этого она вдруг прислушалась к моему совету не выходить за доктора.

– Может, она не любит его? – я переместилась подальше в тень от зонтика, куда следом за мной последовал и папаша с жеманным вздохом и очередным комплиментом.

– Согласен с вами, я возражаю и против ее брака с Анжи, и моя девочка пока что прислушивается ко мне, но меня тревожит ее будущее. Боюсь, что когда она получит свою долю клада, а это, смею вас уверить, будет немаленькая сумма, найдется какой-нибудь ловелас, заманит ее в свои сети и использует ее лихачество в преступных целях.

– А кто вот этот мрачный господин с неизменной сигарой во рту? – указала я на мужчину среднего возраста в рубашке навыпуск и широких белых брюках. На голове у него всегда была кепка с широким козырьком, скрывавшим взгляд хмурых пристальных глаз.

– Это беда нашего рода, – глубоко вздохнул папаша, – еще один дальний родственник. На заре своей юности он связался с сицилийской мафией и с тех пор не порывает с ней. А у мафии, как известно, не только длинные руки, но и бомбы, пули, яды и прочая дребедень. В итоге наш некогда большой родственный клан сейчас сократился до шести человек… Ну, моя сладчайшая слушательница, о родственниках я закончил и хочу приоткрыть вам еще одну завесу своего будущего, – он попытался придвинуться поближе и запустил руку к моим коленям, но потерпел неудачу и продолжил свое повествование. – Кроме богатства я скоро получу графский титул! – он отвел назад голову и посмотрел на меня, ожидая реакции, каковой не последовало. – Мамаша одно время была любовницей видного итальянского графа, я получил генетическое подтверждение этой связи и, на правах ее сына, направил документы в геральдическую палату на присвоение титула.

Закончив последнюю фразу, папаша посчитал себя вправе прикоснуться к моему плечу губами, промолвив:

– Так что… я буду очень даже завидным женихом.

Послеобеденная рождественская жара в тропических широтах Тихого океана была особенно невыносимой, и я проводила эти часы в каюте, освежаемой кондиционером. Ко мне заглянула Санти:

– Вижу, вы единственный человек, с кем на яхте я могу спокойно поговорить.

С первого взгляда эта девушка, чем-то схожая со мной внешностью и манерой поведения, расположила меня к себе. Возможно, я утомилась длительным путешествием и отсутствием собеседника. Санти держалась непосредственно и легко, как будто мы были давними знакомыми, и этим еще более привлекла мой интерес. После незначительных фраз, которыми обычно при знакомстве обмениваются люди, сведенные вместе длительным путешествием, она неожиданно сказала:

– Мой папаша, похоже, потерял из-за вас голову, – и добавила, – что немудрено. Всю жизнь пробегал за двадцатилетними девчонками, и когда ему было пятнадцать, и теперь – приближаясь к шестидесятилетнему рубежу. Надеюсь, вы благоразумны и можете отличить романтичное чувство от примитивного влечения…

«Незаурядная девушка со скрытыми амбициями и талантами», – думала я, прогуливаясь вечером по палубе. На корме в одиночестве курил Анжи. Остановившись рядом и бросив внимательный взгляд на его часы и запонки рубашки, я решилась на атаку:

– Спецагентам не следует так открыто увлекаться девушками.

Анжи вздрогнул, а я продолжила:

– Я вас сразу вычислила: ваши часы Ролекс, мобильный телефон и запонки – все это штучки одной фирмы, специализирующейся на шпионских устройствах. Просто я, в силу своих интересов, хорошо их изучила. Неужели, Интерпол заинтересовался этими сказками о богатой итальянской бабушке?

Не поворачивая головы в мою сторону, Анжи усмехнулся и заговорил настолько тихо, что я с трудом понимала его:

– О вас, дорогая Шерли Перл, мне также все известно. И даже то, что вы едете на спор с вашей подругой Мэг. Ваша прозорливая наблюдательность делает поразительные успехи, да, я – агент Интерпола и нахожусь здесь на задании. Есть основания полагать, что наша любимая пожилая синьора часть своих сокровищ получила незаконным путем. Я не являюсь их родственником, это моя легенда. Единственное серьезное препятствие в моей работе – я влюбился в Санти… и с каждым днем все больше теряю над собой контроль…

Вот так проходило плавание по Филиппинскому морю, пока не наступило утро 25 декабря, когда я нежилась на шезлонге, нисколько не подозревая, в какой водоворот событий меня затянет ближайшее будущее. После того, как помощник капитана доложил о появившемся на горизонте острове, на палубу выбежала взволнованная Санти:

– Шерли! Где доктор? Бабушке плохо!

Следующие несколько минут доказали, что судьба бабушки никому небезразлична. Все родственники склонились над кроватью пожилой синьоры, состояние которой действительно вызывало опасения.

– Не понимаю, почему наступило такое резкое ухудшение ее самочувствия? – удивлялся доктор, проводя экстренные реанимационные мероприятия. – Еще вчера было все в норме, и никаких настораживающих симптомов…

Итальянцы толкались возле кровати пожилой синьоры.

– Я утром, как обычно, зашла к бабушке, – со слезами на глазах заговорила Санти, – и вижу, ей плохо…

– Сигарету… – с трудом прошептала пожилая синьора.

– Мамаша, вам нельзя курить! – раздраженно бросил папаша.

– Тогда… коньяк, пожалуйста… – не отступала бабушка.

– Нет, ей действительно плохо, – доктор только что закончил измерение давления, – я очень опасаюсь… худшего.

И тут раздался громогласный голос мафиозо:

– Святая Розалия! Да что мы тут сюсюкаемся, она же Богу душу отдает! – растолкав всех, он склонился над умирающей и со свирепой гримасой на лице заговорил:

– Мамаша, где… где денежки? Говори!

– Тут… – она указала рукой на прикроватный столик, – … завещание, как поделить клад…

– Да где же клад?! – прокричал мафиозо, грубо схватив пожилую синьору за руку.

– Клад спрятан… – та пыталась говорить, но выглядело все так, словно последние силы уже покидали ее, – … на… земле…

– Где?! Где точнее?! – орал во всю глотку мафиозо.

– … третья… считая от солнца… планета… – только и успела произнести пожилая синьора, вздохнула и неподвижно замерла.

– Отойдите же вы все! – доктор резко оттолкнул родственников от ее кровати. Наклонившись над ней, он почти тут же выпрямился и печально покачал головой:

– Все кончено…

– Тогда самое время взглянуть на завещание! – выступил вперед мафиозо.

– Как вы можете… – сквозь рыдания заговорила Санти, – … сейчас, когда бабушка…

– Сейчас и надо! – жестко прервал ее мафиозо. – Плакать будем потом.

Он шагнул к прикроватному столику, но папаша опередил его.

– Позвольте уж мне, как ее сыну! – он взял лист гербовой бумаги. – Оформлено, как и положено, у нотариуса.

– Да читайте же! – прогремел над его ухом мафиозо.

– Вот завещание бабушки, – теперь уже Санти привлекла к себе внимание, держа в руках лист гербовой бумаги. – Оформлено у нотариуса, читайте…

Итальянцы обступили папашу, читая вслух. Старая синьора завещала разделить клад между родственниками в следующих долях: Санти получала 50% от всей суммы, папаша – 20%, доктор, мафиозо и Анжи – по 10%.

В этот момент снаружи раздался грохот, сопровождаемый сильным всплеском воды. Яхту так качнуло, что все чуть было не попадали на пол. С палубы доносились крики капитана и его помощника. Дверь распахнулась, и появилось встревоженное лицо капитана:

– Срочно разойдитесь по каютам! – прокричал он. – Какое-то судно без опознавательных знаков и флага приближается к нам. Оно произвело предупредительный выстрел!

Выбежав на палубу, мы увидели идущее к нам наперерез судно. С него раздались выстрелы. Один снаряд вспенил воду прямо у борта нашей яхты. Ее еще сильнее качнуло, и вода захлестнула палубу. Мы все разбежались по каютам. Снаружи слышалась стрельба, и периодически яхта содрогалась от ударов. Я легла на пол каюты, боясь приподнять голову, и вдруг почувствовала влагу возле рта. Из-под двери каюты сочилась вода. Стрельба и грохот снаружи утихли, зато вода стремительно прибывала и вскоре уже была мне по колени. Открыв дверь, я выскочила в коридор. Яхта заметно накренилась на правый борт. В коридоре, стоя по пояс в воде, суетились итальянцы. Раздавались крики: «Где спасательные жилеты? Похоже, мы тонем!»

Вода бурным потоком заливалась внутрь яхты, затапливая каюты и коридор, выход из которого на палубу уже был затоплен. Все держались на плаву и, набрав побольше воздуха в легкие, ныряли в сторону исчезнувшего под водой выхода. К своему ужасу я оказалась последней в уже почти затопленном до потолка коридоре. Судорожно набрав воздух, я нырнула и, не закрывая глаз, поплыла к выходу. Через минуту я, хватая ртом воздух, барахталась на поверхности воды. Рядом плавали итальянцы, и тут же стремительно погружалась в воду наша яхта.

К нам подплыла моторная лодка, и двое бородатых мужчин с черными повязками на головах и темных очках втащили нас в нее, обшарили карманы и отобрали телефоны. Рядом стоял катер, и несколько таких же бородачей держали нас под прицелами автоматов. Руки нам сковали наручниками, папаша при этом попытался оказать сопротивление, но только сильно вывихнул ногу и теперь не мог на нее ступить. Бородачи зафиксировали его ногу с помощью палки и крепко забинтовали. Я с тревогой оглядывалась по сторонам, но нашего капитана и его помощника нигде не было видно.

В трюме нас перевезли на ближайший остров. Из обрывков фраз, брошенных пиратами (так мы их окрестили между собой), я поняла, что через несколько дней прибудут «покупатели», и наша участь будет решена: девушки отправятся в гарем некоего султана, а мужчины – в джунгли рабами на плантации.

Остров утопал в тропической зелени, представляя маленький райский уголок посреди голубого океана. Нас расселили в двухэтажном особняке, по одному в комнате с видом на океан. В обед слуга-мулат постучался ко мне и принес поднос, заполненный блюдами с морепродуктами и фруктами. По окончании двухчасовой послеобеденной фиесты, во время которой от жары спасал кондиционер, нам предоставили двухчасовую прогулку по парковой территории возле особняка. Территория была обнесена пятиметровым металлическим забором. Анжи попробовал коснуться его рукой, но успел вовремя одернуть руку – забор был под электрическим током. По углам забора возвышались наблюдательные вышки, на которых маячили фигуры бородачей с автоматами.

– Это называется… добро пожаловать в пятизвездочный концентрационный лагерь со всеми удобствами, – попытался пошутить доктор, но его никто не поддержал.

– Из последней беседы с бабушкой сегодня утром я поняла, что клад зарыт на этом острове, – прошептала Санти. – Бабушка сказала, что раньше остров был необитаем… – Санти огляделась по сторонам, – и я, кажется, вижу приметы, о которых она упоминала.

Через пару минут Санти подвела нас к зарослям рядом с гигантским деревом:

– Вот! Это лиственное дерево рода шорея! – уверенно заявила девушка. – Бабушка мне сказала, что с северной стороны от самого высокого дерева на острове надо отойти на три метра и копать… а я не вижу ему конкурентов по росту.

Заросли удачно скрывали от бородачей ту часть парка, на которую указала Санти.

– Давайте копать по очереди, по одному, – предложил папаша, – а остальные между тем будут гулять по парку, отвлекая охрану.

– У меня даже есть чем копать, – с этими словами Анжи извлек из подошвы своих туфель портативный складной нож. – И мы больше отвлечем внимание охраны, если наши синьорины, по очереди, искупаются вот в этом бассейне, – Анжи указал рукой на воду, отражающую яркие солнечные лучи.

Первой выпала очередь искупаться мне. Купальника у меня с собой, разумеется, не оказалось, пришлось купаться прямо в одежде: на мне был легкий сарафан, который мгновенно прилип к телу, чем вызвал восхищенные возгласы охранников на вышке. Когда дошла очередь до Санти, девушка, не долго раздумывая, скинула рубашку и стянула джинсы. Оставшись в нижнем белье, она нырнула в воду бассейна. Восторженные вопли и крики пиратов сопровождали ее во время плавания. Когда Санти, раскрасневшаяся от опасности и непристойных выкриков пиратов, присоединилась к копающим возле дерева, нож Анжи скребнул по поверхности твердого предмета. Расчистив землю, он извлек маленькую металлическую коробочку. Раскрыв ее, итальянцы обнаружили свернутые трубочкой два листа бумаги. На первом была записка: «Не отчаивайтесь, вы на пути к богатству, разберитесь с шифром. Ваша мамаша». На втором листе был рисунок восточного мудреца и значки в виде иероглифов.

– Я полагаю, кто первым расшифрует эту запись, будет знать, где клад, – папаша первым высказал мысль, занимавшую всех.

– Но, но, но, папаша, – мафиозо грубо выхватил бумагу из его рук. – Только попытайся пролезть впереди мафии и ты…