Текст книги "Проклятие Древнего Ханаана"

«Разбор»

Самым главным «преступлением» Николая I было желание сделать жителей местечек хоть сколько-то полезными для общества. Ведь все его предшественники этой народности лишь потворствовали. И даже изданные против евреев законы Николая I совершенно не повлияли на пресечение деятельности этих искусных в своем ремесле грабителей. Он тщетно желал мирной ассимиляции евреев, наивно полагая, что это вообще возможно. Однако же результатом этой либеральной политики было только лишь продолжение закабаления русского человека этим продуктом вавилонской мутации:

«“…винокурение было не единственным видом аренды у помещиков в черте оседлости. Арендаторы брали на откуп и отдельные отрасли хозяйства, отдельные угодья, где мельницу, где рыбную ловлю, где мосты, а то и целиком имения – и тогда под аренду попадали не только крепостные крестьяне… но даже… православные храмы… Чтобы окрестить, обвенчаться или похоронить, надо было получить разрешение «жида» за соответственную мзду” (В.В. Шульгин. “Что в них нам не нравится…” Об антисемитизме в России. Париж, 1929, с. 129.)» [70] (с. 67).

«Служивший в те годы в армии в западных губерниях будущий декабрист П.И. Пестель, уж никак не защитник самодержавия… записал некоторые свои наблюдения о тамошних евреях… “Вся торговля там в их руках и мало там крестьян, которые бы посредством долгов не в их власти состояли; отчего и разоряют они ужасным образом край… усмотреть можно что евреи… ныне в России пользуются большими правами, нежели сами христиане” (П.И. Пестель. Русская правда. С.-Пб.: Культура, 1906, гл. 2, & 14, с. 50–52.)» [70] (с. 69).

Однако же полное предательство русского человека этим масоном, то есть синтетическим жидом, в свете вышеизложенного, выглядит и еще более вопиюще. Ведь вопреки им же и запротоколированному:

«…по “конституции”, составленной декабристом Пестелем, евреям даровалось полное равноправие и учреждался в России великий еврейский синедрион (Haumant. Culture Francaise en Russie, с. 333)» [64] (с. 229).

Так устроено масонство. Такова противоположность их слова и их же дела.

«Сходно подрывала казну и контрабанда вдоль всей западной границы России… Губернаторы доносили, что контрабандой занимаются преимущественно евреи…» [70] (с. 70).

Однако ж вот в какую сторону намеревался развернуть свою политику относительно евреев масон декабрист Пестель. Он посчитал, так же как и создавшие Израиль творцы катаклизмов уже много позднее него, что выход:

«состоит в содействии евреям к учреждению особенного отдельного государства в Малой Азии. Для сего нужно назначить сборный пункт для еврейского народа и дать несколько войск им в подкрепление… пройти всю Европейскую Турцию, перейти в Азиатскую и там, заняв достаточные места и земли, устроить особенное еврейское государство… Сие исполинское предприятие требует особенных обстоятельств и истинно гениальной предприимчивости» (Пестель, с. 52–53.) [70] (с. 85).

А ведь не только первой и второй мировыми войнами было все же организовано это возвращение иудаистов для придания ими особой мерзости запустения в самом сердце наших древних святынь. Ведь не только Адольф Гитлер в унисон сионистам работал, но и сам Бонапарт, чьи неосуществленные планы так желал все же исполнить его соратник по масонству – декабрист Пестель.

Между тем представителям иудаизма жилось у нас в стране очень вольготно. Ведь уже после смерти Ивана Грозного направленные против них законодательства начинают отменять. Первым из нарушителей святоотеческих правил является Царь Федор, заведший себе медиков «немцев».

И послабления всех последующих правлений, в конце концов, приводят к закабалению русского человека в собственной стране пришлым элементом. А точнее – нами же на свою голову завоеванными инородцами, чьи права, со времен Петра, оказались подняты на порядок выше прав этой же земли истинных хозяев. Ведь лишь только в 1827 году Николай I ввел воинскую повинность для жителей местечек. И это продиктовано отнюдь не каким-то там присущим якобы Николаю I антисемитизмом, но лишь желанием снять с шеи русского человека этот клан дармоедов, усаженный ему на шею предыдущими правителями. Ведь вот какие льготы он им предлагал для занятия земледелием:

«“В «Уставе рекрутской повинности и военной службы евреев» 1827 г. было оговорено для евреев-земледельцев… – освобождение их и их детей от рекрутской повинности на 50 лет” (Никитин, с. 168–171)» [70] (с. 106).

И это все притом, что лицам, желающим заняться земледелием из числа данной народности, отпускались прекрасные Южнорусские земли, выдавался долгосрочный заем и т. д.

Русский же крестьянин в то же самое время на неплодородных северных землях, разрезанных на крохотные клочки, вкалывал на приставленного к нему еще Петром дармоеда – аристократа, которому и отдавал львиную долю своего дохода.

А ведь в западных областях, кроме дармоеда барчука, кормить приходилось еще и эту народность, столь удивительно настойчиво так и не желающую производительно трудиться! И лишь для снятия их с шеи русского человека и была направлена политика этого справедливого Монарха, чья деятельность, что и естественно, кровососам очень уж не нравилась.

А ведь между обитателями местечек и аристократами разницы-то практически и нет. Ведь какая русскому человеку разница кто его кусает: клоп или комар? Ведь и те, и другие – сосут кровь не соседа, но его собственную!

И кровопийцы нуждались именно в крови. А потому вовсе и не желали по указам Николая I подвергать свой паразитический давно устоявшийся организм переориентировке на какие-то там якобы, по науке, питающие мошек бактерии. А потому они:

«“выданный им хлеб – продавали, а скот – резали, и так поступали даже и те, которые не имели в том существенной необходимости” (Никитин, с. 193–197.)» [70] (с. 108).

Переселенцам выдавался скот, орудия земледельческого труда, подъемные. Мало того – строилась деревянная изба, что даже у помещиков, в данной местности, считалось непозволительной роскошью!

Но почему же «Палкин» на поверку оказался таким либералом? Ведь им облагодетельствованные кровососы просто в наглую продолжали разграблять его народ! Его государство! Неужели он всего этого не видел?!

Все он видел прекрасно. Пытался как-то уладить эту проблему с семенем дармоедов по-людски. Но ошибался в том, что имеет-то дело не с людьми, но именно с нелюдью, с которою по-человечески разговаривать просто нельзя!

А он был слишком мягок. Но и не только в этом дело – ведь жида совершенно для него неожиданно взял под свою защиту аристократ. И все потому, что лучшего пособника в деле обирания русского человека ему было просто не найти. Вот потому и хотелось бы все же дополнить недосказанное Сергеем Есениным о всех этих пиявках слово (вставка выделена):

 
Веками шли балы да пиры
И продал власть аристократ
Жиду: промышленнику и банкиру.
 

Между тем определить где заканчивается аристократ и начинается жид так же сложно, как и определить: где заканчивается промышленник и начинается банкир. Ведь точно так же, как в деревне ленивые баре были заинтересованы перекинуть любую сферу деятельности на откуп жиду, утруждая себя лишь в растрачивании получаемых при этом дивидендов, так и городские власти достаточно легко «клевали» на сулимые им от распродажи контрабандных товаров барыши. Ведь и для них, как оказалось, – деньги не пахнут. А так как именно жиды имели постоянное свое место жительства у западных наших границ, то именно они и занимались ко всему прочему еще и контрабандой, которая и снижала цену на их товары, позволяя легко разорять своих конкурентов христиан. А потому в 1843 г. Николай I отдает распоряжение о выселении лиц данной национальности из 50-верстной приграничной зоны с Австрией и Пруссией. И вот как Солженицын отзывается об ответных действиях затронутой «Палкиным» тайной организации:

«…этим частным указом 1843 года и следует датировать первую грань эры воздействия европейского еврейства в защиту своих единоверцев в России, – активного влияния, уже затем не прекращавшегося» [70] (с. 127).

Однако же, несмотря на все препоны, Николай I от задуманного им предприятия отступаться не желал. А когда на его очередной закон против еврейского хищничества о так называемом «разборе» то есть разделении евреев по роду их деятельности (полезной или вредной для общества) они ответили поголовным уклонением, то Император объявил о наборе признанных безполезными евреев в рекруты – трое против одного. Это была первая за всю историю правления Романовых, после скоропостижно вдруг скончавшихся Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы ощутимая попытка снять с шеи русского человека присосавшихся к ней пауков.

Однако же не зря хасид Доминико Жилярди похвалялся своей властью над жизнью этого не желающего плясать под дудку масонов Императора:

«В феврале 1855 Николай I внезапно умер, и «разбор» навсегда прекратился…» [70] (с. 134).

А все потому, что при «разборе» могло обнаружиться самое главное: деятельность практически всех представителей этой народности в Царской России являлась вредоносной! Ведь они не просто в виде пиявок и клопов густо облепили тело являющейся их безсменным донором страны: высасывая врастяжку по капельке кровь, они впускали яд, который практически в любой сфере их деятельности не мог не приносить своих разрушающих результатов. Ведь основные виды их деятельности: воровство, контрабанда, торговля результатами нашего труда – никакой пользы для нас самих никогда представлять и не смогли бы. А потому этот самый «разбор» мог раз и навсегда, высветив перед всем миром саму суть их чисто паразитического образа жизнеустроения, лишить кровопийц столь долго и упорно подготовляемого ими владычества над не евреями. Это могло бы стать серьезным препятствием для подготовки ими прихода в мир их мессии – антихриста.

И масоны в нашей стране чувствовали себя, словно в мясной лавке, – полными хозяевами. Ведь это до какой наглости нужно было дойти, чтобы свою причастность к убийству Николая I даже в литой ограде запечатлеть!

«И вот, внезапная смерть Императора также вызволила евреев в тяжелую пору, как через столетие – смерть Сталина» [70] (с. 134).

Про «дело врачей» мы знаем многое. По крайней мере то, что и это – именно их рук дело. Ведь свою смерть закланный ими вождь народов принял в самый их главный праздник – день Пурима. О причинах же смерти Николая I нам теперь так же все становится предельно ясно. Ведь именно намечавшиеся репрессии против нами столь скрупулезно рассматриваемой народности и предотвратил автор расшифрованной Гриневичем надписи:

«Хасид Доминико Жилярди имеет в своей власти повара Николая I» [16] (с. 147).

Однако ж приплюсуем к этим двум теперь вполне и определившимся своими заказчиками и исполнителями смертям еще и третью смерть. И тоже на сто лет отстоящую от смерти Николая I, но в другую сторону. Это столь же загадочная и скоропостижная смерть так же попытавшейся посягнуть на вольности еврейства – Елизаветы!

А ведь следы убийц устраненной Елизаветы достаточно четко прочитываются в участниках последовавшего за этим переворота, усадившего на престол уже куда как много более благоволившую к еврейству императрицу, которая исключительно за это, а не за что там еще иное, и была провозглашена: «Великой». И если одним из главных участников его являлся не известный своею принадлежностью к каким-либо тайным организациям граф Орлов, то вторым действующим лицом этого переворота стал пожелавший остаться в тени князь Барятинский, чье отношение к масонству теперь определено совершенно очевидно. Ведь именно его тайнопись и перевел Гриневич.

Так что три смерти правителей нашей страны через каждые сто лет! И в каждом случае убийство производится масонами в тот самый момент, когда имеющей единый с масонством день своего рождения народности и угрожают какие-либо ужесточения законов в отношении их свободы: до нитки обирать русского человека!

Либерализация

И эти три убийства ни в коем случае не следует хоть как-либо пытаться поставить на одни весы со смертью уже теперь самого у нас либерала – Александра II. Ведь вот в чем, как оказывается, провинился перед международным кагалом этот вполне лояльный к засилью России инородчиной демократ:

«“…от новых либеральных таможенных тарифов 1857 и 1868, понижавших пошлины на ввозимые в Россию товары, сразу резко упали «выгоды контрабандного промысла»” (Ю.Гессен, т. 2, с. 161–162)» [70] (с. 138).

Тем и переложив огромные барыши от контрабанды, столь давно уже привычно оседающей в глубоких карманах нами рассматриваемой прослойки непроизводительного народонаселения России, в карманы внешнеторговых ведомств иностранных государств. В 1861 году была национализирована торговля спиртными напитками, что так и вообще отнимало у них самую главную статью доходов.

Все это усаженным на нашу шею вредоносным бактериям очень сильно не понравилось. Потому они и устроили за этим своим пособником столь упорную охоту.

Но такие ответные действия были произведены уж слишком опрометчиво. Ведь Александр II, судя по всему, так и до самой своей смерти не понял – что натворил своими модными либеральными нововведениями. Ведь уменьшением таможенной пошлины он выставлял наше государство на положение колонии, что никак не могло бы не устраивать наших внешних врагов, которые и были ему за такое крупное предательство интересов России сердечно признательны. Но вот о внутренних паразитах, которых просто не соизволил даже и заметить и чьи интересы при отдании нас Западу на разграбление при этом нарушал, он просто не подумал. Тем и подписал себе смертный приговор…

Но для инородцев этому царю было ничего не жалко. И он от щедрот, взыгравших, например, к Японии, подарил ей наши Курильские острова:

«По трактату же 1875 г… Япония получила… все наши Курильские острова» [83] (с. 232).

Между тем, именно он отдал нашу Аляску Америке. Ведь это именно его правительство:

«…по договору 18(30) марта 1867 продало А[ляску] США за 7,2 млн. долларов» [68] (Т. 1, с. 155).

То есть практически не более чем за 30 сребреников Америке была отдана та часть ее нынешней территории, которая оказалась просто напичкана золотом.

То есть вступивший на престол демократ раздавал нашу землю направо и налево!

Но не только иноземцам, но и всяким иным проходимцам царем демократом раздавалось все то, что раздать было только еще возможно. Вот кого он запустил на Сахалин. Эту его затею наша страна еще и к 1890 г. никак не могла расхлебать. О том сообщает наш самый главный дореволюционный демократ – А.П.Чехов:

«…дуйские копи находятся в исключительном пользовании общества “Сахалин”… И копями и трудом каторжных общество пользуется безплатно. Оно обязано платить, но почему-то не платит; представители другой стороны… почему-то медлят и, мало того, продолжают еще расходовать по 150 тысяч в год на охрану доходов общества… К 1 января 1890 г. оно состояло должным казне 194 337 р. 15 к» [83] (с. 156–147).

Кто они были так и оставшиеся за кадром учредители столь сказочно обезпеченного государственными вложениями общества «Сахалин»?

Однако же традиция национального предательства, бытовавшая в среде представителей наших правящих слоев, далеко пережила опального царя-демократа. Вот что об одном из таких договоров писал Столыпин:

«Россия платит Германии такую громадную дань, которая несравнима ни с какой военной контрибуцией побежденного и обращенного в рабство народа» [45] (с. 453).

Публицист «Нового времени» О.М.Меньшиков поясняет:

«Речь идет о чрезвычайно невыгодном для нас и столь же выгодном для немцев нашем торговом договоре.

…За двадцатилетие существования торгового договора, говорит господин Столыпин, Германия добилась того, что немецкий земледелец получает дохода с земли в четыре раза более чем русский, за орудия же и машины платит вдвое дешевле. Германская казна возвращает своему земледельцу по 37,9 копейки пошлины за рожь, а русская мука обложена в 55,3 копейки пошлины с пуда. Благодаря этому мы не можем вывозить муку, а вынуждены вывозить дешевое зерно, которое сейчас же за чертой границы перемалывается немцами на множестве специально построенных мельниц, причем наш же обработанный хлеб часто возвращается нам по дорогой цене. Торговый договор так устроен, что немцы почти даром ввозят к себе 211 миллионов пудов в год… Подорвав собственного земледельца… наш торговый договор безконечно облагодетельствовал Германию…» [45] (с. 453–454).

Так что кровь нашу, за счет наших доморощенных мазохистов от демократии, сосали и внешние паразиты! Ведь паразиты внутренние с паразитами внешними – всегда представляли собой некую общность, которая и контролировалась всегда законспирированной подпольной рекой: масонством.

Но иноземца, отъевшегося на вальяжностях нашего барина, по своему «великодушию» отвалившего иностранцам очень солидную дозу причитающегося ему самому шампанского и целые тяжелогруженые корабли из паюсной икры, нам видеть все же не доводилось, хоть обидно воспринималось и такое. Однако же распродающих в Одессе буквально с молотка наш родимый хлебушек хананеев лицезреть русскому крестьянину было все же более неприятно. А как «тяжко» им у нас в стране жилось, говорит статистика прироста их населения:

«“От первичного около миллионного населения при первых разделах Польши – до 5 млн. 175 тыс. к переписи 1897, – то есть за столетие выросло больше, чем в пять раз (В начале XIX в. российское еврейство составляло 30 % мирового, в 1880 – уже 51 %.)”(Б.-Ц. Динур. Религиозно-национальный облик русского еврейства // КРЕ-1, с. 311–312.)» [70] (с. 146).

Последние формы черты оседлости были утрачены тогда же:

«…1865 году. Пресловутая “черта” фактически упраздняется. Как? Предоставлением права “евреям-механикам, винокурам, пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам проживать повсеместно в империи”. Лютостанский по этому поводу пишет: “Все наиболее изворотливые евреи тотчас записались в мастера и ремесленники и заполнили наиболее торговые и промышленные города. Евреи мало занимались мастерством, и захватили в свои руки все спекулятивные и биржевые дела, комиссионерство, продажу вина и водок, сбыт контрабандных и краденых товаров и пр., и пр., а главным ремеслом явилось ростовщичество в самых широких размерах”» [99] (с. 191).

Однако же самой главной виной Александра II перед еврейством стала создавшая ему имидж освободителя главная из его затей: освобождение от полного краха и разорения правящей Россией надкастовой прослойки: класса дармоедов. И хоть этот закон и освобождал от прежних долгов разорившихся дворян, перевесив их долги на шею крестьян, но пострадал и сам паук, давно вставший между барином и крестьянством. Ведь ему теперь некого стало обирать. А потому:

«“Общие социально-экономичесчкие перемены, происшедшие в связи с отменой крепостной зависимости крестьян… значительно ухудшили в тот переходный период материальное положение широких еврейских масс” (Ю.Гессен, т. 2, с. 161). – Социальная перемена была в том, что переставал существовать многомиллионный, безправный и лишенный подвижности класс крестьянства, отчего падало в сравнительном уровне значение личной свободы евреев. А экономическая – в том, что “освобожденный от зависимости крестьянин стал меньше нуждаться в услугах еврея”, то есть освободился от строгого запрета вести и весь сбыт своих продуктов и покупку товаров – иначе чем через назначенного посредника (в западных губерниях почти всегда еврея). И в том, что помещики, лишившись дарового крепостного труда, теперь, чтобы не разориться, “были вынуждены лично заняться своим хозяйством, в котором ранее видная роль принадлежала евреям как арендаторам и посредникам в многообразных торгово-промышленных делах” (Ю.Гессен, т. 2, с. 161).

Отметим, что вводившийся в те годы поземельный кредит вытеснял еврея “как организатора финансовой основы помещичьего быта” (Ю.Гессен, т. 2, с. 161). Развитие потребительных и кредитных ассоциаций вело к “освобождению народа от тирании ростовщичества” (Оршанский, с. 12)» [70] (с. 147–148).

Между тем очень зря нам всегда внушалось, что дворянство является нашим отечественным чисто русскому человеку однородным по крови. Это далеко не так. Ведь точно так же, как много ранее в него входили: татары, а чуть позже – немцы, армяне, грузины и даже калмыки, то со временем туда стали записывать поляков и даже туземное население далекого Ханаана:

«“…евреи на общих основаниях возводились в потомственное дворянство” (КЕЭ, т. 7, с. 331.).

В 1864 – прошла реформа земская… Положение… не предусматривало никаких ограничений в правах евреев на участие в земских выборах, равно как на занятие выборных земских должностей (ЕЭ, т. 7, с. 762).

…Был открыт доступ к общественной службе… двери для еврейского всеобщего образования были широко распахнуты… “Министерство народного просвещения… старалось облегчить евреям поступление в общие учебные заведения”, проявляло “благожелательное отношение… к еврейской учащейся молодежи” (Ю.Гессен, т. 2, с. 179.)…

…евреи теперь могли… “получать… дворянское звание” (Алданов // КРЕ-1, с. 45.)» [70] (с. 161–164).

«…ошибочно и опасно было либеральное простодушие нашей бюрократии при Александре II. Чиновники тогда не разглядели, что такое еврей, они не поняли, как быстро это племя из ничтожного паразита делается паразитом угрожающим и смертоносным. У нас ждут, чтобы непременно все ткани народного тела были пропитаны ростовщической и мошеннической еврейской культурой, – ждут, когда лечиться от заразы будет уже поздно…» [45] (с. 409)

Остается лишь констатировать: чего усиленно ждали, того и дождались.

И вот кому было отдано на откуп наше основное достояние – хлебушек:

«“Основным занятием [одесских] евреев… была торговля зерном” “евреи занимали доминирующее положение в торговле зерном: к 1870 в их руках находилась большая часть экспорта зерна. В 1910… 89,2 % экспорта” (КЕЭ, т. 6, с. 117–118)» [70] (с. 173–174).

Так что даже краткая еврейская энциклопедия подтверждает нам наличие этого самого столь вкусного для паразитов места, Одессу, где и переливалась наша чистейшая кровушка через их ненасытно жадно протянутые к нашей вскрытой аорте их паучьи присоски. Да. Именно зерно. И именно в южном порту!

Так в чем же им корысть такая? Ведь зерно от нас вывозили?!

А все дело в том, что мы являемся страной рискованной урожайности. А потому, вычистив закрома алчных до наживы любителей паюсной икорки и шампанского, причем, по ценам стран теплых – ведь дороже, чем оно стоит у них, в Турции или Египте, наше зерно, с самой высокой себестоимостью в мире, никто никогда не купит.

Но почему этот столь именно нам самим необходимый продукт питания не продавать тому народу, который его и выращивает?!

Так ведь он давно обобран! А потому иметь свои закрома возможности не имеет…

Закрома в нашей стране имеет возможность содержать только лишь исключительно аристократ, чьи поля русский человек со времен Петра и обрабатывает, и банкир, который именно на поставках этому самому аристократу паюсной икры с шампанским, взамен на пускаемое этим глупым барчуком за безценок свое стратегическое сырье, и нажил свое немалое состояние.

Однако ж у нас не только ниже урожайность, не только много выше себестоимость, нежели в тех странах, куда наше зерно и поставлялось, но и само земледелие, ко всему прочему, еще и рискованное. Ведь поздние заморозки могут в один момент погубить брошенное в землю зерно и полностью лишить заработка земледельца, чьи титанические труды по возделыванию хлеба на этот раз окажутся напрасными. То же могут произвести и ранние заморозки при отсутствии снега при высадке озимых. Тем же чревата и засуха, и т. д. А потому периодически теперь и наступал вполне закономерный спутник отсутствия этих закромов у выращивающего в нашем климате зерно человека – голод!

Да: голод в нашей северной стране всегда провоцировала именно аристократия! И именно ей мы и обязаны теми многомиллионными жертвами, которые нес наш народ даже без войны – в мирное время! Ведь стоило барчуку, обчистив закрома вкалывающего на него крепостного крестьянина, по заведенной еще Петром милой привычке, обменять их содержимое на шампанское с паюсной икоркой, как наступал (не то чтобы планируемый, но иногда случающийся в нашем суровом климате) неурожайный год и обобранные русские люди гибли от голода в практически самой богатой стране…

А оседлавшая наши южные порты паразитирующая на никчемности аристократа прослойка из потомков Ханаана на перепродаже нашего достояния прекрасно грела руки:

«“в урожайные годы половина города живет от продажи зерновых продуктов, начиная с крупного хлебного воротилы и кончая последним старьевщиком…” (К.Ицкович. Одесса – хлебный город // Новое русское слово, Нью-Йорк, 1984, 21 марта, с. 6.)» [70] (с. 174).

О чем это говорит?

Да о том, что наше драгоценнейшее достояние скупалось практически за безценок. Ведь потому и сетовал Царице Сергей Есенин на неблагодатность климата своей деревни, что столь дорого достающееся нашими кровавыми мозолями зерно стоило столь до умопомрачительности дешево! Вот потому и не мог никогда русский крестьянин свести концы с концами, что конкурировать ему приходилось в ужасающе для него не выгодных условиях, в которые стал поставлен этой уменьшающей таможенные пошлины реформой царя-демократа.

Но и это были еще не все новшества, которые заготовил русскому человеку его некий такой от чего «освободитель»:

«“Одновременно можно отметить в эпоху Александра II и заметное понижение числа крещений… – С этих лет и секта «жидовствующих» стала открыто исповедовать свою религию” (КЕЭ, т. 2, с. 510.)» [70] (с. 175).

И все шло к «мирному» завоеванию этой сектой власти в нашей стране!

Но вот незадача: после серии покушений еврейские террористы все же покончили с возможностью этой тихой «бархатной» еврейской революции в России, убив своего благодетеля, им же и раздавшего массу привилегий, обезпечивающих надежное попирание прав коренной национальности России.

Однако ж и здесь – стрелять в царя представителю этой облаготетельствованной им народности не позволили – ведь в таком случае этой нации грозил погром общероссийского масштаба:

«Решили, что Гольденбергу стрелять нельзя. Еврей, и если его схватят, репрессии падут на головы миллионов невинных евреев» [60] (с. 117).

Однако ж «слава» предательства, отправившего на скамью подсудимых террористическую организацию «Народная воля» в руки правосудия, принадлежит именно ему. То есть и здесь: хоть на роль террориста представителя этой паучьей диаспоры и решено было не ставить, то он все равно в истории засветился. Ведь именно подражанию роли Иуды и преследует их самоубийственная религия – иудаизм. Арестованный Гольденберг доказал, что не зря является порождением семени христопродавцев. Ведь им все равно кого сдавать. На сей раз можно и своих соподельников. А потому:

«Григорий в одну из ночей выболтал все» [60] (с. 154).

И вот чисто Иудина петля и досталась этому яркому представителю народности, исповедующей иудаизм:

«Зунделовичу удалось посетить Гольденберга, раскрыть ему глаза на то, что он наделал.

Арестант повесился на спинке кровати» [60] (с. 156).

Такой способ удушения больше походит на инсценировку, однако ж непричастность Гольденберга к приписанной ему смерти доказывать излишне: он совершенно явственно выказал все качества, присущие именно данной народности, именующей себя последователями повесившегося предателя.

Но не только предатель был замешан в причастности к иудаизму. Ведь террористы знали, к какой дате приурочить это убийство:

«“…убили царя в канун Пурима. После серии покушений евреи не удивились тому – но заволновались о будущем” (Слиозберг, т. 1, с. 99.)» [70] (с. 184).

Эта смерть подвела итог под двухвековым практически поголовным истреблением русских законных Царей и наследников Престола!

А так как и это убийство было совершено «в канун Пурима», то и евреи достаточно не случайно «заволновались о будущем». Однако ж, как показывает практика, зря им было безпокоиться – ведь их кровососные функции усаженным Петром на шею русского человека всем этим барчуковым кровососным аппаратом так называемого дворянского сословия, чья среда была не русской, но интернациональной, никто у них отбирать вовсе и не собирался. А потому этот класс кровососов и вступился в защиту за своих собратьев по паразитическому образу жизни против естественной антиеврейской реакции русского населения, потерявшего затравленного хананеями своего Царя:

«“Не только все губернаторы, но и всякие другие чиновники, полицейские, войско, попы, земства, газетчики – все вступились за кулаков – евреев… Правительство охраняет личность и имущество евреев”, от губернаторов объявлены угрозы, “что с виновниками безпорядков будет поступлено по всей строгости законов… Полицейские высматривали людей, которые были в толпе, арестовывали их, волокли в участок… Солдаты и казаки расправлялись посредством прикладов и нагаек… били народ ружьями и нагайками… Кого отдали под суд и упекли в тюрьму и на каторгу…” (Зерно: Рабочий листок, июнь 1881,? 3 // Историко-революционный сборник / Под ред. В.И. Невского: В 3-х т., М.; Л.: ГИЗ, 1924–1926. Т. 2, с. 360–361.)» [70] (с. 190).

И громя имущество, награбленное этими пауками, русский человек делал это совершенно искренне, веря, что изливая свой праведный гнев на убийц выполняет волю Царя. Однако же это было ошибкой: класс кровососов, удобно расположившийся вокруг трона, отнюдь не собирался убирать столь ставшего уже привычным посредника в деле разграбления русского человека.

И спайка кровососов заключалась не только в общности их финансовых интересов. Ведь именно секта жидовствующих легализовалась при царе-демократе. А она-то как раз и предназначалась для объединения двух этих столь казалось бы далеко друг от друга находящихся вер: христианства и иудаизма.

Однако ж нательных крестов на сильно декольтированной груди светских дам, начиная с петровской эпохи и отнюдь еще не заканчивая лермонтовской, – не увидишь и в помине! А это и является лучшим доказательством того, что уж с русским человеком, по части менталитета, это самое на самом деле люциферианское общество (светское [общество света]), уже, как минимум, полтора века не имело практически ничего общего! А потому слова Аксакова по отношению к жидовству не то чтобы ни до кого не дошли, но просто вообще этим самым их обществом (светским) восприняты не были уже только лишь хотя бы в силу своего по отношению к русскому человеку иноверия. А Аксаков писал, что: