Текст книги "Марк"

Марк
Алексей Дмитриевич Мастрюков

Все совпадения строго случайны, надуманы и не злонамеренны.

Суждения героев могут (и непременно будут) идти в разрез с мнением автора, политикой партии и здравым смыслом.

© Алексей Дмитриевич Мастрюков, 2015

© Жанна Липатова, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава I

в которой Европа предстает с неожиданных сторон

Марк стоял на краю балкона, скрестив руки за спиной.

– И все же я нахожу Европу скучной.

– Почему же, позволь спросить? – поднял брови Серж.

– Возможно, вот поэтому, – сказал с брезгливой миной Марк, разведя руки в стороны и указывая на совокупность активности под ними.

На улице шел жаркий субтропический день – белые стены глинобитных домов что есть силы отбивали лучи яркого активного солнца в лица прохожих, по улицам текли расплавленные толпы обвешанных впечатлениями туристов, а из-за темных окон то и дело выглядывали хмурые лица местных жителей, не вовлеченных в туристический бизнес.

В курортном городе был выходной. Во многом это напоминало день открытых дверей в любом учреждении – группы местных, которые привыкли полностью распоряжаться своей территорией в рабочие дни, вынуждены были, освобожденные от своих обязанностей в связи с мероприятием, жаться в тесных помещениях, стараясь скрыться от потока гостей.

– И что же тебе не нравится на этот раз? – поднял в вопросительном жесте руку Серж.

Он, как и Марк, был в своих последних старых шортах, которые чудом были спасены им от гардеробоочистительной активности его теперь уже бывшей (не из-за этого) жены. На его груди красовалась легкомысленная футболка, а сам он вяло обтекал диван, который стоял здесь же на террасе под легким навесом, впрочем, совершенно бессмысленным в этих широтах.

Было видно, что он приехал совсем недавно – его путь от двери до нынешнего местоположения был усеян осколками его костюма и прочей деловой сбруи – сразу у двери был отдан вешалке пиджак, чуть дальше из-под диванной подушки белела забившаяся туда в страхе рубашка, а уже перед самым балконом на стуле висели аккуратно брошенные брюки, прикрытые сверху фиолетовым галстуком.

– Возможно то, что здесь все слишком европейское.

– Это, бесспорно, неординарное замечание, – уверенно кивнул Серж.

– Я имею в виду, – пояснил Марк, – что последнюю пару сотню лет весь мир стремился жить по-европейски, и у него, ч-рт возьми, это почти получилось. Но это и убило Европу для туриста – теперь ее кусочек можно найти даже в самом темном месте Африки. Да, оригинал был весьма хорош, но теперь, когда вокруг развелось так много копий, он перестает быть уникальным. Я пролетел несколько тысяч километров, и ради чего? Те же одежды, те же магазины, те же рестораны, те же предрассудки. Только больше толерантности и чище улицы. Благодарю покорно, это все я могу найти и дома.

– Тогда как же ты здесь оказался?

– Мне просто захотелось осьминогов.

– Осьминогов? о_О

– Да, осьминогов, что здесь такого? У меня две недели назад закончился проект. Неделю я, как положено, спал, а потом захотел есть. Моему гастрономическому воображению явились осьминоги, но когда я вспомнил, как их готовят в нашем родном городе, мне стало грустно, и потому я сел в машину, поехал в аэропорт и первым рейсом улетел сюда, где вот уже несколько дней пребываю в жарких объятьях моих маленьких фиолетовых друзей, прерываясь для просмотра японских мультиков и усугубляя парниковый эффект толстыми сигарами. Поверь мне, сон и еда – это именно то, что нужно человеку от отпуска.

– Мне кажется, эволюция прошла мимо тебя.

– Ей же лучше.

– – Нет, ты точно потерян для общества, – утвердительно покачал головой Серж.

– Ладно, не буду мешать тебе страдать. А пока… кинь сюда спички и дай мне насладиться очередным фильмом – несбыточной мечтой эпилептика.

С этим словами Марк сел в кресло, закинул ноги повыше на стол, поджег сигару и, пуская кольца дыма, начал созерцать агрессивное мельтешение на экране.

Посмотрев на Марка в эту минуту, действительно можно было засомневаться в теории эволюции, так как зрелище лежащего вверх ногами существа в шортах, пассивно поглощающего мультики для подростков-социопатов, слабо соответствовало образу самого развитого биологического вида на нашей пока еще зеленой планете. Но на самом деле это не было если и типичным, то по крайней мере основным его состоянием.

Марк был среднего роста, имел мелко вьющиеся волосы, стремящиеся в разных направлениях, как взгляд девушки на распродаже, ярко-голубые глаза, светящиеся легким безумием, весьма жилистое телосложение и волосатую грудь; также он всегда имел неплохое чувство юмора и мнение других людей о нем, причем последнее он делал с некоторой показательной самоиронией.

Он был бесконечным энтузиастом, конченым циником и немного евреем. Последнее несколько волновало его, но очень сильно помогало в работе. В жизни больше всего он не любил порядок, банальность и скрип пенопласта о пенопласт, в еде предпочитал манго, бургеры и осьминогов, коих он был большой ценитель.

Но, несмотря на это, в узких кругах он считался достаточно известным антикризисным менеджером в той части суши, на которой была сосредоточена его деятельность. Предчувствие скорого банкротства какой-либо компании наполняло все фибры его души радостью, и в теле появлялась активная, упругая энергия, которая заставляла его мчаться в точку происшествия с максимальной скоростью, попутно предлагая свои услуги. В бизнес-среде он вращался, как стервятник над саванной, выискивая жертву, которая готовится к переходу в иную форму существования, но он отличался от стервятника тем же, чем христианин отличается от буддиста – вместо отпевания и перехода к дележке наследства он считал, что бизнес отжил свой век в этой форме и пришло время для реинкарнации, которую он и брался осуществить.

Второе существо, находившееся в данной комнате, звалось Сержем. Впрочем, Сержем оно звалось только Марком, само существо предпочитало, что бы его называли Сергеем. Этот Серж, или Сергей, был чем-то похож на гроб – высотой под два метра, с широкими плечами и узкой талией, пропорционально сложенный и блестяще отполированный. На его мускулистом лице отражалось полное собрание сочинений Ницше и степень по философии, которой он не имел, но которой очень гордился. Можно было предположить, что когда-то он много лет проработал грузчиком в библиотеке, где и заработал себе такие мускулы и такой интеллигентный взгляд, так как ничем иным неподготовленный созерцатель не мог бы объяснить себе такого разительного сочетания мышц с интеллектом.

Но на самом деле его внешний вид являлся логичным отражением его жизненной позиции, которой был бы горд Кун-фу-цзы, – все свои действия он подчинял попыткам улучшить самого себя. Правда, в этом бесспорно достойном подражания стремлении он часто забывал о том, что люди вокруг так же заслуживают улучшения, которое они, впрочем, часто не могут дать себе сами. Этим, в частности, можно было объяснить и недавний его развод с женой – возможно, она решила, что, постоянно совершенствуясь, он стал слишком хорош для нее. Если так, то Марк был с ней полностью согласен.

С Марком их связывали совместные годы на экономическом факультете, любовь к еде и дюжина не законченных со студенческих времен споров, среди которых были обязательные «Может ли мужчина быть счастлив с одной женщиной всю жизнь?», «Стоит ли относиться к окружающему миру с равнодушием или над ним нужно смеяться?» и, конечно же, «Что важнее для девушки – грудь или попа?». Последний вызывал особенно жаркие баталии и даже приводил к началу нескольких романов с девушками, целью которых было укрепление своей позиции или же эмпирическая проверка обоснованности точки зрения оппонента.

Бесполезность споров о вкусах заставляла их возвращаться к ним снова и снова – они оба считали, что нет никакого удовольствия спорить о том, что имеет ответ. Такие споры они, как правило, завершали за считанные минуты, выведя правильный ответ или зайдя в Википедию. В то же время споры о вкусах позволяли им, не боясь окончания, бесконечно смаковать аргументы, искать новые доводы и разрушать инсинуации оппонентов. Оба признавали их единственно стоящим видом спора.

Они оба были старше Дантеса, но моложе Монте-Кристо, практически одногодки, успевшие сделать достаточно много в работе, но считавшие, что они находятся только в самом начале своего кадрового пути. Марк не успел жениться, но Серж успел развестись, так что на пару они составляли в матримониальном плане среднего мужчину своих лет.

Своим нахождением в стенах этого номера Серж был во многом обязан случайности – около двенадцати часов назад, выйдя из суда после получения всех бумаг о разводе, он, повинуясь внезапному импульсу, позвонил Марку с намерением рассказать ему о свершившихся переменах в его матримониальной жизни. Вероятно, он забыл, что Марк с его романтическим максимализмом способен проявить не больше сострадания, чем трезвый викинг, иначе бы это был последний номер, который он мог бы решить набрать. Их диалог был предельно краток. Когда Серж только начал обозначать Марку свои минорные сентенции, тот сразу же перебил его, предложив присоединиться к нему за обедом. В Европе.

Здесь было суждено произойти второй случайности – Серж, который в обычной жизни был не более склонным к импульсивным решениям, чем молодая журналистка – к решениям взвешенным, внезапно решил принять это предложение и присоединиться к своему старому другу, который скорбел о своем последнем проекте. И вот теперь они, вяло перебраниваясь, убивали полдень в прохладном номере лучшего в городе отеля.

Тем временем что-то пролетело между ними, заставив Марка отвлечься от экрана и спустить ноги на пол. Это был гостиничный тапок, метко запущенный Сержем и означавший, что он отчаялся привлечь внимание своего друга другими методами.

– Марк, пойдем пройдемся? Честно, если я посижу еще час в этом номере, я либо начну пить, либо закончу жить!

– Какой ты предсказуемый… Ладно-ладно, только дай мне мои темные очки, чтобы кто-нибудь случайно не принял меня за умного.

– В этих шортах?.. Мечтай!

На сей мажорной ноте они оба, столкнувшись плечами в дверном проеме, вывалились из номера.

Глава II

в которой обсуждаются туристы и консультанты

Улица встретила их той полуденной обволакивающей жарой, что бывает только в приморских странах и в офисах, где летом находится хотя бы один больной или мнительный сотрудник, не позволяющий включать кондиционер. В воздухе пахло фиолетовыми цветами, морем и туристами. Запах последних был особо силен – вся атмосфера была пропитана космополитизмом, фотографиями на телефон и показательным отдыхом.

Не секрет, что 99% всех покупок диктуется не чем иным, как подспудным желанием показать всем, что ты можешь это купить. I’m wealthy and I know it! Сколько раз вы, подходя к стойке супермаркета с колбасами и нацеливаясь на ваш любимый батон, который видел мясо только на картинке, но который так потрясающе идет под пиво, увидев подход консультанта или любого другого посетителя, вместо нее клали себе в корзину лежащую рядом салями из коровы, которая, судя по надписи на упаковке, питалась лучше, чем четверть населения Земли? Покупая дешевые товары, вы ощущаете себя как взрослый, которого застали за чем-то постыдным типа поедания снега, который сразу прекращает это делать и строит лицо как у кота, испортившего ковер, – «Это не я, ничего не было!»

Бедные люди слишком сосредоточены на себе, чтобы серьезно относиться к мнению окружающих, – им гораздо важнее содержание, а не форма. Но стоит только индивиду перейти в пресловутый средний класс, как концепция радикально меняется – он уже ощущает себя более-менее удовлетворенным и, согласно старику Маслоу, начинает интересоваться тем, как ощущают его другие. И тут неизбежно возникает конфликт между рациональным и показательным потреблением, который всегда разрешается в сторону последнего – человек начинает покупать не то, что он хочет, а то, что он хочет, чтобы другие люди видели, как он покупает.

Но в вопросах показательного потребления туристических продуктов явно проступает особенный, туристический парадокс. Парадокс этот заключается в том, что далеко не все, что происходит на отдыхе, может быть кому-либо показано. Поэтому очень часто одна часть отдыха является вызывающе дорогой, а другая – не менее вызывающе жалкой. Человек берет путевку на некие сказочные острова, не забыв рассказать об этом всем своим знакомым, ради которых и выбирается направление, но, добравшись до места, когда его уже никто не видит, селится в гостинице более страшной, чем мечты Сталина, питается гамбургерами или местной кухней в соседней забегаловке и опасается мини-бара как огня.

Но, конечно же, самым любопытным феноменом показательного туризма является Фото Отчет О Путешествии. Серия фотографий, сделанная на слишком дорогой для человека телефон или на слишком сложную для него зеркалку и является тем, что человек в первую очередь хочет получить от отдыха. Если при этом ему еще удастся расслабиться, то это будет просто неслыханной удачей. Но это никому не нужно. Самое важное – показать всем, как исключительно ты провел отпуск. Фото блюд с омарами, шпионское фото рядом с дорогой машиной, от которой на минуту отвернулся ее владелец, фото в холле гостиницы и, конечно же, фото на закате в вечернем платье – в ход идет все, запрещенных приемов нет.

Как правило, большая часть отдыха таких людей направлена именно на то, чтобы найти то место, где можно сделать специальный пафосный кадр, который заставит коллег скрипеть зубами. Идя по городу, люди не смотрят достопримечательности и не погружаются в атмосферу города – нет, они всего лишь ищут подходящий фон для своих комплексов.

До изобретения камер в телефоне особо рациональные индивиды на протяжении всего своего отпуска разведывали наиболее стоящие места для фото, после чего в один из последних дней вместо того, чтобы урвать еще кусочек моря, солнца и креветок, облачались в полный боевой наряд, который занимал половину их чемодана, защищали свои лица от солнца толстым слоем косметики и шли делать постановочные сессии на примеченных ранее объектах. Ради этого же момента заказываются блюда в ресторанах, которым несчастный турист 100 раз предпочел бы обычную отбивную или жареную курицу, но так как удовольствие – не главное, то на алтарь имиджа идут омары, гусеницы, кок-о-ван и прочие кулинарные непристойности.

Но смартфон изменил мир, украв последние часы настоящего отдыха, так как теперь высматривать дорогие виды можно постоянно, что и можно с антропологическим удовольствием наблюдать практически во всех крупных туристических странах.

Попадая в группу таких людей, ты невольно ощущаешь себя как омар – быстрые взгляды мелькают и по тебе, мимолетно оценивая, не подойдешь ли ты в качестве фона для их отпускного фото, и тут не приведи Господь надеть что-либо вызывающее или, хуже того, национальное – ваши шансы стать бэкграундом исключительно возрастут.

Марк с Сержем больше походили на местных, нежели на туристов. Возможно, виной тому было то весьма заметное снобистское выражение на их лицах, которым они оглядывали уличный поток, – то выражение, которое характерно только коренным жителям города, когда в разгар туристического сезона какая-то потребность выгоняет их из их укрытий, где они пережидают туристический циклон – оно отражает настороженность, постоянное ожидание опасности и легкий налет презрения к туристам как к неизбежному злу.

Выйдя на улицу, они, не сговариваясь, повернули налево и пошли в сторону порта.

– Ну и куда мы идем? – спросил Марк.

– Ну, к примеру, в какой-нибудь ресторан, я бы не отказался от чего-нибудь более сытного, чем досужие размышления.

– Тогда давай найдем что-нибудь прямо на берегу, ибо морской вид, на мой взгляд, как нельзя лучше идет к морскому меню.

По улице сновали стайки туристов, ведомые бесстрашными экскурсоводами, мимика которых могла бы сделать честь любой из древнегреческих статуй, так как подвергалась изменениям примерно так же часто – казалось, восхищенное выражение лица оставалось с ними на протяжении всей их жизни, заставляя туристов раз за разом восторгаться их увлеченностью. Наверно, из них получились бы хорошие актеры – так часто и так достоверно отыгрывать любовь к городу, при этом рискуя, что зритель, которого не держат границы зрительной залы, просто сбежит, способны только самые талантливые из лицедеев.

Марк и Серж продолжали идти в сторону порта, когда справа около них возник чудесный средиземноморский ресторанчик с синими козырьками на окнах, написанным мелом меню и плетеными стульями, в который они немедленно зашли.

Сев за столик и заказав кувшин свежего лимонада, а также вторую и третью страницы меню, они расслабились настолько, что даже начали мечтать:

– Ты знаешь, я давно подумываю – не купить ли мне виноградник? – задумчиво перекатывая в бокале легкое домашнее вино, сказал Серж.

– Зачем?

– Не знаю. Денег у меня вроде бы вполне достаточно, зачем мне и дальше работать на каких-то странных людей? Уйду на покой молодым, буду гнать вино…

– Ты умрешь со скуки на третий день, а на четвертый твоя душа уже остынет.

– Почему ты всегда такой радикальный? – покачал головой Серж, – Самому-то тебе не надоело прыгать от компании к компании? Неужели тебе никогда не хотелось остепениться, ну, или хотя бы поработать в одной компании больше года?

– Понимаешь, – сказал Марк, глубоко затянувшись соленым морским воздухом и задумчиво глядя в даль, – компании – они как девушки.

Несмотря на удивившиеся глаза Сержа, он, сосредоточенно рассматривая морскую бесконечность горизонта и работая ладонью как пропеллером, как бы подгоняя мысли, продолжил:

– Твоя работа в компании – это как отношения с девушкой. Кому-то нравится начать встречаться с одной особью в 10-м классе и прожить с ней душа в душу все 50 лет, отпущенных тебе медициной, кому-то – менять девушку раз в две недели, иногда сотрудничая с несколькими одновременно. Ты знаешь, это отражается в культуре даже на уровне стран – в Японии, с ее патриархальной корпоративной культурой, ты безысходно работаешь в одной компании ради одной жены, а в тех же хищных Штатах принято не слишком сильно обременять себя отношениями ни с компаниями, ни с женщинами, меняя их как телефоны. Вот мне нравится менять их часто, чтобы никогда не доходить до спада интереса.

– Может быть, ты просто не нашел свою? – ухмыльнулся Серж.

– Да я и не искал.

– Я про компанию.

– Я тоже. Я никогда не ставил своей целью осесть где-либо, завести себе секретаршу, выбрать стол, ходить на корпоративы… Бр-р-рр. Нет, уж лучше так. Что ты приобретаешь, заводя себе постоянную компанию или девушку?

– Уверенность в завтрашнем дне.

– Ты знаешь, я могу в любой день так же легко найти себе занятость на день и на ночь, как постоянного человека легко могут в тот же день бросить или уволить. Не засчитано.

– Ты досконально знаешь, чего ожидать.

– Так чего же в этом хорошего? Предсказуемость скучна. Но если ты хочешь, я скажу тебе, для чего нужны постоянные трудовые и личные отношения. Для твоей лени. Работать в известной тебе компании и жить с известной девушкой проще, потому что ты успел изучить их и можешь тратить меньше усилий на поддержание статус-кво. Вместо того, чтобы поехать вечером в бар или кадровое агентство, проходить или проводить собеседования и придумывать истории, тебе надо просто приехать в знакомый дом или офис. Но платишь ты за это однообразием и скукой. У меня же пока что, слава Б-гу, достаточно сил, чтобы не опускаться до такого.

– Я вижу, ты остался все тем же максималистом, – покачал головой Серж, – Ты вообще планируешь взрослеть?

– Возможно. Но не сейчас – я вижу, что к нам уже едут кальмары, так что давай отложим это на другое время.

Под конец этой фразы к их столу приблизилась полная душой и телом официантка, которая несла в своих руках большую фарфоровую емкость, из-под которой резко выбивался запах чеснока, обжаренного на свежем оливковом масле с розмарином, базиликом и крупным перцем, в тени которого явно угадывался аромат плавающих в томатном соусе кальмаров.

– Ну как, ты удовлетворен? – спросил Серж через несколько минут, отправляя аккуратно отрезанное щупальце на вилке себе в рот.

– Бесспорно, – чавкнул Марк сквозь осьминога, который целиком разместился у него во рту, как в пещере на морском дне.

– Тогда, может быть, вернемся к нашей прерванной дискуссии?

– Попробуй, – ответил Марк, проглотив осьминога и протягивая свои руки к щупальцам следующей жертвы.

– У меня давно есть к тебе вопрос: почему ты не создашь какой-то собственный бизнес? Ты уже вытащил несколько десятков компаний, но как наемный работник. Почему не сделать что-то свое, ведь ты это точно умеешь?

– Мне кажется, ты немного путаешь понятия, – сделался немного серьезным Марк, – люди часто задают подобные вопросы, приводя в пример классическую фразу о том, что знания, которые выгоднее продавать, чем применять, ничего не стоят. Они говорят: если ты такой хороший менеджер, то почему ты до сих пор вынужден работать на дядю вместо того, чтобы сидеть на Бали и стричь купоны? Ну, во-первых, я не очень люблю Бали, а во-вторых, вы просто не видите разницы – я могу управлять, но не создавать. Это совершенно разные навыки.

– Но они обычно идут в паре.

– Нет, нет и нет. Те, кто так думает, обычно заканчивают в суде по банкротствам. Повторюсь: это совершенно разные типажи. Управление – это изменение и доработка, но не создание нового бизнеса. Для того, что бы создать компанию, нужно быть предпринимателем, а не управленцем. Нужно уметь видеть ниши, чувствовать продукт и клиентов, быть харизматичным, в конце концов. При этом знать, что такое бизнес-процесс, совершенно не обязательно – для этого есть специально обученные люди.

– Ты знаешь, мне очень нравятся твои такие длинные речи.

– Чем же? – подозрительно спросил Марк.

– Пока ты нес эту ахинею, я успел съесть почти всех осьминогов. Официант, будьте добры счет!

Под умеренно оригинальные проклятья Марка, называвшего Сержа бездуховным геодонистом за то, что он предпочел духовной пище бренных материальных членистоногих и тем самым оставил Марка без осьминогов, что определенно пошатнуло гармонию вселенной, они вышли на улицу.

Пока они шли к порту, Марк продвигал тезис о том, что кухонная философия названа так в предостережение, ведь кухня – это, несомненно, самое неподходящее место для философии, так как позволяет наименее говорливому съесть все закуски. Он яростно зарекался снова философствовать за едой. Обычно такого зарока хватало не больше чем на день.

Но тут дневную жару нарушил пронзительный звук, от которого во время отдыха сами собой напрягаются ноги, вспоминаются все твои незаконченные и брошенные на половине дела, а также перед глазами проносятся все наименее любимые родственники, – иными словами, зазвонил мобильник.

– Как ты думаешь, звонок днем в середине отдыха может предвещать позитивные перемены в экзистенции? – доставая мобильник движением, которое имело тенденцию закончиться броском в море, но было героически остановлено, спросил Марк?

– Определенно. Повернем к отелю?

– Да, – ответил Марк, поднимая трубку.